Борохова Наталья. Предсказание для адвоката

   На крыльце возникла еще одна заминка. Замороченные суетой, приятели до этого момента не обращали внимания на бедную Марию. Конечно, все видели ее в комнате, странную, безмолвную, сжавшуюся в комок. Но события разворачивались так стремительно, что копаться в ее душевных переживаниях было недосуг. О ней забыли почти сразу же. Кротова же, определенно, пребывала в шоке. Если она и реагировала на внешние раздражители, то неосознанно, механически, выполняя команды, как хорошо обученный робот. Когда компания высыпала на улицу, Мария оказалась среди всех. Тут-то ее и разглядел вездесущий хирург.
   – Ба! Мария?! С тобой все в порядке?
   Вопрос мог бы, при подобных обстоятельствах, показаться глупым, однако, обернувшись, приятели убедились, что доктор прав. Мария семенила позади всех, крепко прижимая к груди тот самый топорик. Свитер был весь в багровых полосах, но Кротова не обращала на это никакого внимания. Она даже не отреагировала на реплику Павла, продолжая идти вперед как ни в чем не бывало.
   Константин чертыхнулся, догнал ее в два прыжка и вырвал, не без труда, злосчастный топорик. Он швырнул его на крыльцо и бросился к супруге, которая даже не подумала остановиться, а тащилась вперед, как лошадь без седока. Она, вне всяких сомнений, врезалась бы в сосну, но Константин, подхватив ее за руку, вернул на дорожку.
   Впереди замаячила знакомая фигура в классическом костюме.
   – Следуйте в каминный зал. Оперативная группа уже выехала, – голос Петра Ивановича звучал сухо и официально. – Я, как лицо государственное, уполномочен следователем собрать всех в одном месте и обеспечить ваше присутствие на первых допросах, которые здесь будут производиться.
   – Петушок, что это значит? – пролепетала бледная от волнения Лара. Перемены, произошедшие с ее супругом, были ей непонятны.
   – Это значит лишь то, что ваш муж, сударыня, взял на себя обязанности нашего конвоира и охранника, – насмешливо произнес Павел Грек.
   – Но, надеюсь, это ко мне не относится? – продолжала неугомонная Лара.
   – Это касается всех, – чиновник был неумолим.
   – Но почему, ради всего святого? – воскликнула Елизавета.
   Петр Иванович обернулся к ней. Лицо его было бесстрастно, как театральная маска.
   – Вы еще ничего не поняли? Совершено убийство, и убийца, возможно, находится среди нас…

   В камине потрескивали дрова, но пляшущие языки огня отнюдь не способствовали отдыху и расслаблению сидящих вокруг людей. Атмосфера казалась предгрозовой.
   – Не понимаю, почему я должен здесь сидеть? – выразил возмущение Андрей. – Я чертовски устал и хочу отдохнуть.
   – Милый, нужно соблюсти некоторые формальности, – призвала его к благоразумию Елизавета, впрочем, без особого успеха.
   – Совершено убийство, – повторил чиновник. – И мы обязаны…
   – Я свои обязанности знаю! – оборвал его Мерцалов. – Я не отказываюсь дать показания, но до приезда оперативной группы я хочу находиться в своем дачном доме, вместе с женой.
   – Это невозможно, – упрямо твердил Петр Иванович. – Следователь сказал вполне определенно: мы должны держаться вместе. Ведь вы не хотите, чтобы при расследовании этого убийства у следствия появились к вам дополнительные вопросы?
   – Что вы этим хотите сказать? – приподнял брови Мерцалов. – У вас есть какие-то подозрения на мой счет?
   – Я ничего определенного пока сказать не могу. Все мы в равном положении.
   – Даже вы? – не выдержала Дубровская.
   – Это будет решать следствие, – поджал губы чиновник. – Хотя сама мысль о том, что я, человек государственный, способен совершить преступление, абсурдна.
   – Вот так фокус! – подавился слюной Константин. – А я, значит, способен? Да на что мне, шоумену с деньгами и связями, сдалось убийство этой шальной бабы?
   – А вы вообще молчите! – взвилась Лара. – Про вашу семейку разговор особый.
   – Что-то я не понял. О чем базар? – насторожился Кротов.
   – Да о том, что вы оказались в доме Эммы первыми! – торжествующе заявила жена чиновника. – Выводы делайте сами.
   – И какие выводы я должен сделать?
   – Вы вполне могли пристукнуть бедняжку тем топором, который был в руках вашей жены.
   – Ах ты… – Константин встал со своего места, намереваясь пустить в ход грубую физическую силу. Логические умозаключения Лары показались ему возмутительными.
   – Подождите! – встал на его пути чиновник. – Никто не говорит, что это убийство – дело ваших рук. Но согласитесь, ваша жена выглядит более чем странно. Где гарантия, что вы не покрываете ее грехи?
   – Вы говорите о Марии? – уточнил Кротов, щуря один глаз, словно уже прицеливался для точного выстрела.
   – А вы что, многоженец? – съехидничал чиновник.
   – Да я тебя в бараний рог согну! – взревел Кротов, хватая государственного мужа за грудки. Переход на «ты» дался ему без особых усилий.
   Петру Ивановичу пришлось бы туго, если бы не своевременное вмешательство хирурга. Подтянутый и спортивный, он успел перехватить руки шоумена. Чиновник, тяжело отдуваясь, отошел в сторону. Его классический костюм почти не пострадал.
   – Ну же! – пытался образумить драчунов Грек. – Вы же цивилизованные люди. К чему эти пещерные методы?
   – А чего он говорит! – Константин напоминал обиженного ребенка.
   – А вы не слушайте. Что там болтают про вашу жену? Убийство мог совершить кто угодно. Ну, хотя бы м-м-м… наша замечательная Елизавета! Почему нет?
   – Что?! – в два голоса закричали Андрей и Лиза.
   – Это я так, для примера, – пожал плечами Павел.
   – Положим, пример можно было привести более удачный, – засопел Мерцалов. – Сегодня вы определенно не в ударе.
   – Мое замечание не случайно, – не смутился хирург. – Я хотел лишь обратить ваше внимание на то, что мы действительно в равных условиях. Любой из нас мог совершить это злодеяние.
   – Любой, но не Елизавета! – вскипел Андрей. – Моя жена не способна обидеть даже муху.
   – Поправьте меня, если я ошибусь, – усмехнулся врач, поворачиваясь к Лизе. – Милочка, вы что-то говорили мне о том, что встречались с Эммой? Это было минут за тридцать до нашего появления в ее доме. Не так ли?
   – Да. То есть нет, – произнесла Дубровская и густо покраснела. Ее замешательство не укрылось от наблюдательного хирурга.
   – Вы сказали, что вы нормально пообщались.
   – Я солгала, – призналась Лиза, ощущая себя преступницей. – Я не говорила с Эммой. Она даже не пустила меня на порог.
   – Но вы видели ее?
   – Нет, она велела мне убираться вон. Но сказала это через дверь.
   – Странная ситуация, вы не находите? – доктор обратился к Мерцалову.
   – Что, черт возьми, вы имеете в виду?
   – А то, что ваша жена сотворила столь бесполезную ложь. Зачем нужно было говорить, что она встречалась с Эммой? Это имело какой-либо смысл?
   – На первый взгляд нет, – вклинился чиновник.
   – Вот именно. Только на первый.
   Андрей не стал углубляться в тонкости душевной организации своей жены и доказывать, что она способна и не на такие глупости. Он хотел привести другие аргументы, но неожиданный вопрос Петра Ивановича сбил его с толку:
   – А вы, уважаемый, где были этим вечером?
   – То есть как это – где? – не понял Мерцалов.
   – Мы не видели его в доме Кротова, – спохватилась Лара. – Точно! Он пришел позже. Более чем подозрительно.
   – Да и ваша супруга не имела понятия о том, где вы находитесь. Ведь я прав? – у доктора была превосходная память.
   Вопрос был адресован Елизавете, и она смутилась в очередной раз, не представляя, как можно помочь своему мужу. Если сказать, что он находился в домике, то…
   – Я бродил по берегу озера и бросал в воду камешки, – заявил Андрей.
   – А кто-нибудь это может подтвердить? – спросил Константин. К нему уже вернулось самообладание, а вместе с этим его охватил охотничий азарт.
   – Я был один. – Мерцалов не стал юлить.
   – Ну, вот видите! – снисходительно произнес чиновник.
   – Что-то, Петр Иванович, вы слишком спокойны, – с недоброй усмешкой заметил Грек.
   – Я спокоен, поскольку спокойна моя совесть. Надеюсь, ни у кого не возникает сомнений в том…
   – А у меня как раз они и возникли, – продолжил экзекуцию хирург. – Почему вы не могли пристукнуть бедную девушку?
   – Да как вы смеете! – подала голос Лара. – Сама мысль о том…
   – Это мы уже слышали! – заметил Константин. У него появилась блестящая возможность поквитаться с обидчиками, чем он и не преминул воспользоваться. – Кстати, мы как-то выпустили из поля зрения вас. Вы – дама неуравновешенная, много пьющая. Откуда нам знать, вдруг это вы укокошили нашу бедную Эмму?
   – Ну, знаете, это переходит все мыслимые границы! – зашипел чиновник.
   – Мне незачем это было делать! – заявила Лара.
   – Ах, вы, очевидно, имеете в виду мотив убийства? – уточнил хирург. – Спешу вас успокоить, наша убиенная подруга успела перед смертью обосновать причины, по которым она могла быть убита каждым из нас.
   – Вы говорите про ту ерунду, которую нам здесь довелось выслушать? – голос чиновника дрожал от гнева.
   – Примем эту «ерунду» за рабочую версию, – продолжил Грек. – Эмма выдвинула в ваш адрес определенные обвинения. Справедливые они или нет, обоснованные или высосанные из пальца – мы не знаем. Но нам известен результат – женщина погибла, и погибла, между прочим, насильственной смертью.
   – Коли мы уже об этом заговорили, – вмешался Мерцалов, – давайте вспомним и про обвинения в ваш адрес.
   – Верно, док! – подтвердил Константин. – Вас она тоже успела опорочить. Правда, что она имела в виду, я так и не понял.
   – А я и не прячусь в кусты! – развел руками Грек. – Вы можете подозревать меня так же, как я подозреваю вас. Это нормально.
   – Это ненормально! – выпустил пар чиновник. – Мы – умные, образованные люди – собрались здесь и рассуждаем о каких-то ужасных вещах. В дачном доме лежит труп молодой женщины, а мы видим друг в друге убийцу. Это выходит за пределы моего понимания!
   – Но это вы задали подобный тон, – напомнил ему хирург. – Вы согнали нас в кучу и заявили, что убийца прячется в наших рядах.
   – Я поторопился с выводами, – признал чиновник. – Давайте держаться единым фронтом, это будет разумно.
   – Нам ни к чему лишние сплетни, – подтвердил Кротов.
   – Давно бы так, – улыбнулся Грек. – Логика творит чудеса!
   – Кстати, почему вы решили, что убийца обязательно скрывается среди нас? – не к месту подала реплику Лара. – Разве он не мог быть со стороны?
   Этот простой и логичный вопрос почему-то не приходил в голову спорщикам раньше. Как по мановению волшебной палочки, лица приятелей разгладились, глаза заблестели. Сполохи огня за каминной решеткой заиграли праздничными переливами. Мир был восстановлен.
   – Извините за вторжение, – раздался сзади нерешительный голос Яна. – Вас просили предупредить. Приехала милиция…

   Следователь прокуратуры Павел Майков был молод и амбициозен. Он грезил громкими уголовными делами и, разумеется, победами, которые вознесут его на вершину славы. Неплохо развитое воображение услужливо подсовывало ему заманчивые картинки.
    Вот у него берет интервью симпатичная ведущая одного из центральных каналов телевидения. Он снисходительно улыбается ей, рассказывая о сложных перипетиях расследования. Синий прокурорский костюм ладно сидит на его мускулистой фигуре. Он уверен в своей мужской неотразимости. Его улыбка ослепительна, а речь безупречна. Кстати, почему расстегнуты верхние пуговки на блузке журналистки?
   Два месяца спустя. Он становится культовой фигурой современного сыска. Этакая гремучая смесь из комиссара Мегрэ, Шерлока Холмса и Коломбо. Его с удовольствием приглашают на съемки всевозможных ток-шоу. Его фотографию печатают в газетах под рубриками: «Люди, которые нас удивили», «Герой нашего времени». Он рекламирует зубную пасту и новый шампунь от перхоти, а зарубежные университеты настойчиво зазывают его почитать лекции оболтусам Кембриджа и Сорбонны.
   Проходит полгода. И вот он, овеянный международной славой, идет по улице своего рабочего поселка. Рядом тормозит вишневая «девятка», стекло ползет вниз, и он видит милое веснушчатое лицо Маринки из пятого дома. Она улыбается. «Паша, это тебя, что ли, каждый день в рекламе кажут?» Он усмехнется: «А то?» – «Как насчет дискотеки сегодня вечером?» Он выждет паузу для приличия: «Могу».Дальше видимость пропадала, так как все вокруг затягивало сплошным розовым туманом…
   Картинки растворялись, и после этого реальность казалась совсем серой и неприглядной. Крошечный кабинет в следственной части прокуратуры, который он делил с усатым, пропахшим дешевыми сигаретами Петровичем и юным практикантом из юридической академии. Тома самых обычных уголовных дел с убийствами «по пьянке» и изнасилованиями «по глупости» – ничего громкого, экстраординарного, способного перевернуть отечественную криминалистику. А главное, Маринка… Она по-прежнему проедет мимо него на своей вишневой «девятке» и даже не притормозит перед огромной величины лужей.

   – Кто-нибудь мне объяснит, что здесь происходит? А? – орал Кротов, потрясая в воздухе рукавами банного халата. – Это что, следственный беспредел?
   Следователь оторвал глаза от бумаги и воззрился на мужчину. Тот сильно походил на взбесившуюся гигантскую летучую мышь. Рукава хлопали, как крылья, а глаза уже налились кровью. Говорят, эти твари нападают на людей…
   – Вас что-то не устраивает? – хлопнул белесыми ресницами служитель закона.
   – Меня не устраивает все! Зачем, блин, вы взяли мою одежду, и какого черта меня рассматривал тот лысый мужичонка с чемоданчиком? Он даже скреб мою кожу и лез под ногти!
   Кротов стучал босыми ногами по полу, что выражало крайнюю степень возмущения. С ним обошлись бесцеремонно, а подобного отношения к себе он не прощал.
   – Видите ли, – голос молодого человека в сером вязаном свитере звучал ровно. – С вами поработал наш криминалист. Небольшие формальности, но одежду вашу пришлось изъять. Какое-то время она побудет у нас, а потом, если все сложится благополучно, вы получите вещи обратно. По описи.
   – Сложится благополучно? – нахмурился Константин. – Для кого?
   Прямой вопрос требовал прямого ответа, и обычно Павел Майков не брал на себя труд подбирать тактичные выражения. Но сегодня был явно не тот случай. Напротив него сидел известный человек и буравил его тяжелым взглядом. Что будет, если он пропесочит его в одной из программ своего канала? О карьерном росте можно будет забыть.
   – Знаете, на вашей одежде были обнаружены пятна бурого цвета, и мы были вынуждены…
   – Я же объяснил, что это кетчуп! – возмутился Кротов. – Почему меня никто здесь не слушает?
   – Конечно, конечно, – поспешно согласился следователь. – Кетчуп на одежде – это так естественно. Но вот бурые полосы на вашем лице, и волосы, склеенные в сплошную массу… Согласитесь, у нас могли появиться вопросы.
   – Я сознательно перепачкался в крови… Фу-ты, в кетчупе! Но не думаете ли вы…
   – Ну, что вы, Константин Михайлович! – добродушно заявил следователь. – Почему вы решили, что вас кто-то подозревает? Мы взяли подногтевое содержимое и соскоб с вашей кожи только для того, чтобы подтвердить правильность ваших слов. Вдруг у вас найдутся злопыхатели, которые захотят опорочить ваше честное имя?
   – Да. Таких подонков достаточно, – мрачно констатировал шоумен.
   – Ну, вот видите! – воскликнул Майков. – Но кто будет спорить против научных выводов? Наши эксперты разом заткнут им рты.
   – Пожалуй, вы правы, – глубокомысленно заявил Кротов. – Если там для вашей науки понадобятся бабки, я готов компенсировать…
   – Будьте спокойны, – расплылся в улыбке следователь. – Государство расходы берет на себя. Идите к себе, отдыхайте.
   – Да уж какой теперь отдых, – вяло махнул рукой Константин, тяжело поднимаясь с кресла.
   Он плотнее запахнул халат и направился к выходу. Вопрос следователя догнал его почти на пороге:
   – Константин Михайлович, простите за любопытство. А где вы раздобыли кетчуп?
   – Кетчуп? – подавился от неожиданности Кротов. – Кажется, я взял его в мини-баре.
    «Лжет!»– вынес вердикт Майков. Он собственноручно проверил содержимое бара в дачных домиках. Там было все что угодно – виски, коньяк, кола. Но кетчупа там не могло быть по определению…
   Петр Иванович всем своим видом демонстрировал лояльность и готов был сотрудничать с кем угодно, лишь бы его репутация осталась чистой и незапятнанной.
   – Эта идея мне не понравилась с самого начала, – доверительно нашептывал он следователю. – Ну, посудите сами, какой-то новомодный праздник, прибившийся к нам мутной волной иноземной цивилизации. Странный обычай рядиться и пугать всех кого ни попадя. Думаю, что произошедший здесь прискорбный случай – прямое последствие тлетворного влияния Запада…
   «Эка куда хватил, – изумился про себя Майков. – А кого же прикажете сажать на скамью подсудимых? Американского президента, что ли?»
   – Ответственно заявляю, что с моей стороны были предприняты все меры, чтобы не произошло никаких казусов. Моя супруга, святая женщина, также не имеет к этому никакого отношения. Мы собирались уехать, но в силу различных причин вынуждены были…
   – Петр Иванович, – решился прервать монолог чиновника Майков. – Вы не вспомните, что говорила Эмма в этот вечер. Могут ли эти события пролить свет на ее трагический конец?
   – Нет. Не думаю, – твердо заявил государственный муж. – Никакой связи тут нет и быть не может. Эмма была явно не в себе.
   – Может, все-таки вы припомните ее слова?
   – Нет, увольте. Не было ничего такого, чтобы я запомнил. Заклинания какие-то, дым и прочая ересь.
    «Короткая у него память, –отметил следователь . – И почему он так волнуется? Неужели для этого есть причины?»

   – Я думаю, что Эмму забрали с собой духи, – говорила Мария, нервно комкая в руках носовой платок. – Знаете, она говорила, что сегодня открываются врата между миром мертвых и миром живых, и вполне возможно…
   – Мария Ивановна, – не выдержал Майков. – У вашей подруги рубленая рана головы. Духи на подобное не способны.
   – Если бы знать… – произнесла Кротова, и взгляд ее устремился в бесконечность. Возможно, там воображение ей рисовало те самые врата, за которыми теперь томилась душа Эммы. Страдающая и беспокойная, она металась там, где границы света и тьмы призрачны, а воспоминания о земном существовании – не более чем сон.
   – Все-таки зачем вы захватили с собой топорик, когда отправились в дачный дом Эммы? – выплыл из небытия вопрос следователя.
   – Мне Костя сказал, – в глазах Кротовой читалось искреннее удивление. Неужели жена не должна следовать приказам мужа?
   – А ваш супруг объяснил, зачем это нужно сделать?
   – А разве это так важно?
   «Э! Да она тупа как пробка, – сделал вывод Майков. – Идеальное орудие преступления – преданная и не задающая вопросов женщина».

   – Я расцениваю варианты как пятьдесят на пятьдесят, – говорил Грек. – Половина за то, что ее укокошил кто-то из своих, а половина – что к этому имеет отношение кто-то пришлый.
   – И вы так спокойно об этом говорите? – недоумевал Майков.
   – О чем это вы? Я же – врач. Я лишен излишних сантиментов и привык смотреть в глаза фактам.
   – И факты, по-вашему, говорят о том, что один из тех, кто сидел сегодня с вами за одним столом, – хладнокровный убийца?
   – Ну и что с того?
   – Надеюсь, вы себя из этого списка исключаете?
   Хирург хмыкнул.
   – А что? У меня был мотив, как, впрочем, и у всех остальных. Эмма что-то намекала на мои врачебные грехи.
   – Вы поняли, о чем речь?
   – Нет! Но я – хирург. В моей профессии без риска нельзя. Всегда найдется тот, кто чем-то остался недоволен. Так что, с точки зрения моих товарищей по несчастью, я вполне мог желать смерти бедняжки Эммы, упокой Господь ее душу.
   «Холодный циник, – отметил про себя следователь. – Интересная манера самозащиты. Он прекрасно держит себя в руках. Вот только говорит ли это в пользу его невиновности?»

   – Я думаю, что среди нас нет убийцы, – говорил Мерцалов. – Во-первых, обратите внимание на контингент гостей. Все – известные, заслуженные люди. Пускаться во все тяжкие, кромсая свою и чужую судьбу, – извините, это не наш стиль. Во-вторых, считать мотивом убийства несвязные обвинения Эммы, по крайней мере, смешно. Конечно, это был не самый приятный вечер в жизни моих приятелей, но пережить его было вполне можно, даже не прибегая к помощи топора.
   – Вы можете что-то прояснить в отношении себя самого?
   Андрей усмехнулся:
   – Вы про кровавые реки и ночные кошмары? Извините, я – фармацевт, но не психоаналитик. Отвечать за все, что творилось в голове бедной Эммы, я не могу. Хотя по-человечески мне ее искренне жаль. Как бы то ни было, она не заслужила такой конец.
   – Вы не объясните, чем было вызвано ваше долгое отсутствие в течение вечера. Вам не нравилась компания?
   Собеседник не смутился:
   – У меня был очень сложный день. Деловые переговоры. Разве есть что-то удивительное в том, что я искал уединения? На берегу было так тихо и спокойно. Я бросал камешки, как когда-то в детстве, а потом сидел и смотрел на воду…
   «Мило и романтично. Вот только насчет тишины и спокойствия он приврал. Не был он на берегу озера. Вот только где же он тогда был?»

   – Дурацкая компания и отвратительный вечер. Мы только зря потеряли время. Да еще это убийство! Все это так некстати. Боюсь, что теперь нас затаскают по повесткам, – горячилась Лара.
   – Я так понимаю, что смерть близкой подруги вас не слишком-то огорчила? – задал вопрос следователь.
   Женщина закатила глаза к потолку, изображая усталость.
   – О боже! Ну, конечно, расстроила. Что вы там себе вообразили?
   – Ну а вопросы типа «Кто виноват?» вы себе задавали?
   Лара взъерошила кудряшки и в недоумении уставилась на следователя.
   – А разве не ясно? Эмму убил какой-нибудь бродяга, случайно оказавшийся рядом с ее домиком.
   Настал черед удивляться следователю:
   – Бродяга? А какой ему с этого прок?
   – Ну, деньги, драгоценности, черт возьми. Вы что, не смотрите «Криминальную хронику»?
   «Поверхностна и беспечна, но отнюдь не столь глупа, как пытается изобразить. Красивая внешность и очаровательная взбалмошность – этим она облапошивает мужчин. Интересно, эти ее ужимки – дань привычке, или она попросту пытается сбить меня с толку. Зачем?»

   – Я – адвокат и знаю, о чем говорю, – возбужденно говорила Дубровская. – Нет сомнений, смерть Эммы – это прямое следствие тех разоблачений, которые она произвела сегодня вечером.
   – Иными словами, вы хотите сказать, что убийцу следует искать среди гостей? – насторожился Майков.
   – Вне всяких сомнений.
   – Можно полюбопытствовать, почему вы так решили?
   – А вы можете предложить что-то другое?
   – Конечно. Эмму убил кто-то посторонний. Безродный бродяга, например.

   – Бродяга на охраняемой территории. Бросьте!
   – Вы можете назвать подозреваемого?
   – Нет. Могу исключить только себя и своего мужа.
   Следователь расхохотался:
   – Поразительная вещь. Примерно то же самое повторили все супружеские пары. – Он наклонился ближе. – У вас есть какие-нибудь факты или в вашем распоряжении только женская интуиция?
   – Нет, у меня есть еще знания. Не забывайте, я – практикующий адвокат, – молвила Лиза.
   – Я уже об этом слышал. Вот только не знаю, какую это может принести пользу в данном деле, – честно сказал Майков.
   – Я хочу оказать помощь следствию. Помочь изобличить убийцу.
   Дубровская с трудом сдерживала нетерпение. Положа руку на сердце сегодняшнее происшествие взволновало ее безмерно. Еще бы! Она ведь адвокат, а тут стала свидетелем, да еще в деле, которое, вне всяких сомнений, выйдет на новостные каналы. Может ли она стоять в стороне от таких событий и наблюдать за тем, как кто-то решает заковыристую головоломку?
   – Позвольте, но в роли кого вы себя видите? – опустил ее с небес на землю насмешливый голос следователя.
   Елизавета прикусила язык. Действительно, по данному делу она является рядовым свидетелем. Стало быть, перечень ее обязанностей широк, а вот с правами негусто. Да, она не может отказаться от дачи показаний – раз! Она обязана говорить правду – два. И, наконец, она должна являться по требованию следствия и суда. Никакого намека на свободу действий и собственное расследование. Вот если бы Лиза была назначена по данному делу адвокатом. Предположим, она защищала бы интересы собственного мужа. Однако какая глупость ей пришла в голову. Андрей – не подозреваемый, и надо сплюнуть через плечо, не дай бог такое когда-нибудь случится…
   Майков наблюдал за ней с улыбкой.
   – Следствие будет вам крайне признательно, если вы сможете назвать нам имя убийцы. Но не забывайте – расследование здесь веду я! Поэтому никакой самодеятельности. От вас я могу принять только информацию.
   Черт! Дубровская угрюмо молчала.
   – Вот видите! – Майков не смог скрыть торжества. – Вы знаете не больше других. Так что не стоит кидаться обвинениями и обещаниями. Ваш гражданский долг – являться по повестке…