Борянский Александр. Возвращение вещего Олега

   - Шампанское в бачке, говоришь? На память, говоришь? - Он жестом подозвал фоторепортера. - Вот этого пня старого в анфас, профиль и со спины. - Он направился к деду. - И побыстрее!
   Народ вокруг обрадовался, зашумел.
   - Гаси, гаси его, старого!
   - Убей изверга!
   - Экспроприация экспроприаторов! - крикнул Спартак.
   - Это ты чего? - спросил Олег.
   - А это он его сейчас убьет, а цепь себе заберет.
   Зал находился в предвкушении справедливости.
   Но что-то было явно не так. Изуверы-зрители начали переглядываться, постепенно замолкать, и в наступившей тишине вдруг раздался жалобный стон. Дед сидел в своем углу ринга, раскачивался из стороны в сторону и заводил какую-то невероятно грустную, прощальную мелодию. Еле слышная вначале, она набирала силу.
   Ой ты гой-еси, мухобой-трава,
   Разрослася ты, нету моченьки,
   А срубить тебя нету молодца,
   Нету молодца в чистом полюшке,
   Увела его тяжкая долюшка.
   Дева плачет по нему, убивается,
   Дева писаная раскрасавица,
   Третья ночь уже как не спит она.
   Ой ты гой-еси, мухобой-трава.
   Что не спится тебе, красна девица?
   Аль забота изъела душеньку?
   Али думаешь думу черную?
   Али стон из-за моря слышится?
   Али съела чего-нибудь не то?
   Говорит она таковы слова:
   "Оттого я сижу и кручинюся,
   Что нашло на меня горе-горюшко.
   Извела я того добра молодца,
   Нету больше его в чистом полюшке.
   Я его, змея подколодная,
   Продала на чужие игрища,
   И пришли за ним чуды-юдища,
   Чуды-юдища очень страшные,
   И забрали его от меня совсем.
   Где же я теперь, горемычная,
   Отыщу еще добра молодца,
   Чтоб послать его вновь на игрища,
   Как о том мне заявка прислана
   На двенадцать штук добрых молодцов?"
   Ой ты гой-еси, мухобой-трава,
   Разрослася ты, нету моченьки,
   Не гуляет никто в чистом полюшке,
   Увела их всех тяжкая долюшка...
   Последние звуки древней былины потонули в слезах. Слезы были горькие, соленые и искренние.
   - Хороша былина, - крякнул Олег, вытирая глаза.
   - Хороша, - подхватил Спартак. - Вот в который раз ее слышу, а все плачу. И ведь не я один - все плачут.
   - А... а где дед? - открыв рот от удивления, спросил Олег и показал на ринг. Там сидел только мокрый от слез айкидист и лежала ржавая берданка. - Неужто убег?
   - А как же, убег, само собой. На то он и ветеран, а не айкидист зеленый. Но как пел, как пел...
   Однако дед не совсем убег. Он тихонько уполз за запасным ружьем, но теперь уже возвращался, держа в руках новенький, блестящий винчестер. Айкидист понял свою ошибку, но было уже поздно. Тогда он прибегнул к последнему шансу: повернулся к зрителям, воздел руки к небу и высоким голосом завопил:
   Ой, попала заноза в пятку мне,
   Ой, попала заноза длинная,
   Ой ты гой-еси, моя пяточка...
   Но это не помогло - его никто не слушал, а Спартак даже презрительно пробормотал под нос: "Плагиат!"
   Когда айкидиста унесли, диктор объявил следующую пару.
   - В красном углу ринга - древнерусский князь Олег (Вещий). Дисквалифицирован за фальстарт.
   - Эге, тебя, - хмыкнул Спартак.
   Олега вывели на ринг и поставили в красный угол.
   - В синем углу ринга, - продолжил диктор, - бывший гладиатор Спартак, руководитель авторского восстания в Древнем Риме, экс-чемпион Рима. Дисквалифицирован за фальстарт.
   Тотчас появились мальчики для подавания мечей. Они принесли Спартаку и Олегу по огромному двуручному мечу. На ринг вышел рефери и призвал участников поединка следовать традициям благородного боя.
   Толпа загудела: бой обещал быть славным. Тут и там послышались отдельные выкрики - изуверы делали ставки.
   Прозвучал залп трехсекундной готовности. "Что-то я забыл, пронеслось в голове Олега. - Ага! Пора подумать о смерти."
   Но о смерти додумать опять не дали. Вместе с ударом гонга на ринг неожиданно выскочил какой-то коротышка со сморщенным воздушным шариком в правой руке и ткнул указательным пальцем левой в живот рефери.
   - Поворачивай на Турцию, или взорву все к чертовой матери! спокойно, но достаточно громко, чтоб его услышали зрители, сказал коротышка.
   - Ты кто такой? - так же спокойно спросил рефери.
   - Террорист-угонщик! - торжественно объявил коротышка.
   - А почему без оружия?
   - А это что? - обиделся коротышка и дунул пару раз в воздушный шарик, который сразу принял грибовидную форму. - Сказано: поворачивай на Турцию!
   - Надо посоветоваться с оргкомитетом, - заявил рефери и удалился.
   Коротышка тем временем уселся посреди ринга и стал с любопытством посматривать то на Спартака, то на Олега. Его ехидная физиономия словно говорила: "А вот и не подеретесь!"
   И точно: вместо рефери на ринг вышла длинноногая девица в открытом купальнике; она ослепительно улыбнулась и объявила:
   - Однодневный тайм-аут! - потом сделала рукой этакий приглашающий жест и добавила: - Турция, господа!
   И Олег без всякого перехода очутился на пляже. Напротив стоял Спартак. Никаких мечей не было, они остались на ринге. Спартак и Олег были в плавках, впрочем, как и все остальные изуверы, которые находились тут же. Под ногами был горячий песок, в двух шагах - море.
   - Как это? - выдавил Олег.
   - Техника. Я уже привык.
   Привыкших было немало, и они уже занимали места ближе к воде.
   - Что это? - спросил Олег.
   - Турция, сказали же.
   - А как это?
   - Тьфу! - плюнул Спартак. - Ложись, загорай. Турция как Турция, какой-то там век. У оргкомитета здесь место, понял?
   Олег не понял, но решил промолчать. Он улегся на песок и стал глядеть по сторонам.
   - А кто это был там с этим... с грибом? - спросил он спустя какое-то время.
   - А... Шутник.
   - Как шутник? А он же говорил, сейчас, мол, всех ка-ак...
   - Не, шутил. Врал. То есть это... шутил. И в руке у него шарик надувной был, резиновый, а никакая не бомба. Видел, он в этого пальцем ткнул? Чего ж бы ему пальцем тыкать, если б у него какое другое оружие было? Ясное дело - шутил!
   - А что, никто не знал, что он шутит?
   - Почему не знал? Все знали.
   Олег аж рот раскрыл. - А зачем... зачем тогда повернули?
   - Куда? - не понял Спартак.
   - На Турцию.
   - А-а. Так у него дома такая штука хитрая есть - ядерный заряд называется. Ни у кого больше такой нет, все поуничтожали, а у него осталась. Как тут не повернешь? Тут не то что Турцию, а чего угодно потребовать можно. У него вообще официально утвержденное право есть любого изувера на ежегодных соревнованиях в свое пользование получить и что угодно с ним сделать. Не то, говорит, как бабахну! Но он вообще веселый, никого не трогает, зато каждый год чего-нибудь этакое учудит. Шутник! Привыкли уже, все его любят - веселый человек! Идем купаться.
   Купаться было хорошо. После кольчуги и ватника "037" Олегу очень понравилось плескаться в прохладной морской водичке.
   - Вот, я помню, мы на Царьград ходили, - начал Олег, когда они сохли на берегу. - Щиты прибивать.
   - Ну как, прибили?
   - Прибили, а как же. Тогда тоже купалось хорошо. Даже получше. Мы полонянок голых пустили: ох, потешились! Да и солнце тогда посильнее шмалило.
   - Ничего, - похлопал Спартак Олега по мокрой спине. - Вернемся, на базе тоже пляж что надо. База отдыха "Ивушка". Наша, изуверская!
   Но, услышав слово "вернемся", Олег не почувствовал никакого воодушевления. Скорее даже наоборот. Он вспомнил, что Спартак уже не просто Спартак, а противник, обитатель синего угла ринга и, увы, опытный боец. "Если он во всем здесь так разбирается, все так знает, то как он, должно быть, с мечом работает!" - закручинился Олег.
   Спартак словно подслушал его мысли. - Слышь, Олежек, - ласково окликнул он Олега. - А что ж мы с тобой делать будем-то? Неужто калечить друг друга станем, как патриции какие-то?
   - Яко хазары... - подхватил Олег.
   - Я ведь тебя первый убью, а, - сочувственно протянул Спартак.
   - А я тебя второй! - совсем взгрустнул Олег. - Так и поубиваем друг друга.
   Друзья призадумались.
   - Может, всех остальных перебьем? - неожиданно предложил Олег.
   - Не осилим, - вздохнул Спартак. Потом, подумав, добавил: - Да и не гуманно этак. Неспортивно!
   Они помолчали.
   - Слушай, ты домой хочешь? - вдруг спросил Спартак. - К себе, на Русь?
   - На Русь? Ну, как тебе сказать... Вообще-то березки, хоромы, пол дубовый... охота на хазаров... По правде сказать, ежели б не Ольга!..
   - Ну так хочешь или нет?
   - Хочу! - решился Олег. - Хочу домой.
   - Тогда сделаем вот как: разыграем драку вроде как насмерть, а на самом деле будем биться понарошку. Так, минут пять-десять мечами помашем, а потом я тебя рукояткой меча по лбу двину, а ты сразу падай, вроде как все, без сознания. Другой бы тебя добил, но я-то тебя не трону, так как мы договоримся. Тебя обратно на Русь и отправят. Вот. Согласен? Да ты не бойся, мы так в чемпионате Рима много раз делали.
   Олег согласился, и у него сразу стало на душе светло и спокойно.
   - А перед отъездом, как участник соревнований, понежишься на базе отдыха "Ивушка", - продолжал расписывать Спартак, которому, видимо, тоже полегчало. - У меня там свой участок есть, вместе отдыхать будем. "Ивушка" - это не то что Турция, это еще лучше. И девицы тебе, и вода какая хошь хоть соленая, хоть сладкая.
   Олег заулыбался.
   Спартак критически оглядел его плавки и сказал:
   - Только вот трусы тебе надо будет заменить. Я тебе свои одолжу, специальные. Хорошие трусы!
   - Зачем заменить?
   - А эти там растворятся. Это ж не специальные, обычные, дрянь а не трусы. Там завод рядом стоит, для невменяемых космонавтов горючее делает, так что вода теперь все трусы растворяет. Кроме специальных, конечно, свинцовых. А есть свинцовые трусы - купайся себе, загорай!
   - Хорошо, - сказал Олег.
   - Конечно, хорошо! Поставил парочку наблюдателей на берегу - и купайся на здоровье.
   - Зачем наблюдателей? - в который раз уже удивился Олег.
   - Ну как, а вдруг плавник? Они плавник увидят и тебе сразу: ау, вылазь, мол. Ты - раз, и на берегу. А то эти нападают бывает. Редко, правда, но бывает.
   - Кто нападает?
   - Караси. Они этой водички напились, которая трусы растворяет, и такие здоровые стали, ух!
   - Караси! Так их есть можно! - обрадовался Олег.
   - Нет, вот есть их как раз нельзя. В них жить можно. Многие так и делают: только панцирь от карася оставят, понастроят в нем комнат и живут себе.
   - Хорошо, - не совсем уверенно проговорил Олег.
   - А что у нас еще хорошо - воду в море греть можно. Вот встал утром, смотришь, вода холодная. Ты пальцем в такую пипочку тык - вода теплей становится. Удобно! Главное - выключить вовремя, а то она булькать начинает и водолазы всплывают. А народ у нас хороший, мирный. Молодежь только с утречка порубается, чтоб места на пляже поболе было - и всех безобразий...
   Олег уже не слушал. Он разомлел на солнце и лениво рассматривал сопляжников, как называл их Спартак.
   "Лепота! - вяло пронеслось в голове Олега. - Ле-по-та! И о смерти думать не надо, хорошо!" Олег остановился взглядом на синей глади моря и там надолго застрял. Море тоже было спокойным.
   Ничто не предвещало появления лысого.
   Кроме самого лысого.
   Он медленно всплыл по пояс и с протянутой вверх рукой обратился к народу.
   - Сопляжники! Братья мои! Вот вы здесь сопляжитесь, а в это время над всеми вами уже завис дамоклов меч расплаты. Неужели вы не чувствуете?
   - Не, не чувствуем, - нестройным хором ответили изуверы.
   - И это печально! - торжественно сказал лысый. - Ведь кто мы есть, сопляжники? Изуверы! И кому как не нам, изуверам, расплачиваться за грехи человечества? Кто, как не мы, спасет человечество и вытащит его из бездны зла?!
   Говоря это, лысый поднимался из воды все выше и выше, и наконец все увидели, что он стоит на мостике подводной лодки. На боку лодки большими буквами было написано "КВАС". Авторитет лысого, значительно пошатнувшийся за последнее время, мгновенно возрос. Изуверы стали облизываться и потянулись поближе к воде. Некоторые уже аплодировали.
   - ...И вот в эту трагическую минуту я пришел к вам для того... лысый сделал эффектную паузу, достал из люка запотевшую кружку кваса, отхлебнул и продолжил, - я пришел к вам для того, чтобы сказать: возлюбите ближнего своего, освободитесь от желания; ударят тебя по левой щеке подставь правую; спросят у тебя рубашку - отдай; спросят рубль - отдай десять, спросят десять - отдай двадцать, у самого нет - у соседа отбери, но дай... а особо ежели какой лысый подойдет - отдай ему и последнее, что у тебя есть! И жизнь свою будь готов отдать ради святого дела!
   Лысый переждал аплодисменты, что-то изобразил в воздухе тремя перстами, благочестиво склонил голову; потом допил квас, нырнул вместе с кружкой в люк, и подводная лодка с надписью "КВАС", виляя задом, умчалась вдаль.
   Обалдевшие изуверы поняли-таки, что кваса не будет, и от такой обиды принялись тузить друг друга голыми руками и ногами.
   - Тайм-аут окончен досрочно! - в ту же минуту услышал Олег дикторский голос откуда-то сверху и... очутился на ринге. В синем углу напротив стоял Спартак.
   - Напоминаю, - сказал дикторский голос, - в красном углу ринга древнерусский князь Олег, в синем углу - бывший гладиатор Спартак.
   Спартак подмигнул Олегу правым глазом, Олег подмигнул левым. Прозвучал залп трехсекундной готовности, потом гонг, и Спартак с Олегом, крепко сжимая мечи, медленно двинулись друг к другу.
   Все произошло, как договорились: какое-то время Спартак отражал осторожные наскоки Олега, потом Олег поотбивал несколько ударов Спартака, после чего, оступившись, неловко повернулся и попал прямо под удар Спартака рукояткой меча по голове.
   Олег упал. Спартак стоял над ним и по гладиаторскому обычаю ожидал решения публики. Все изуверы показали пальцем вниз, а давешний шутник-коротышка пальцем вверх. Голос коротышки перевесил, и Олег остался жив.
   - Благородный Спартак! - раздался выкрик из зала.
   Рефери подумал и заявил:
   - Победитель имеет право вызвать к побежденному скорую медицинскую помощь.
   - Вызываю, - улыбнулся Спартак.
   "Вот ведь как с другом повезло. Кругом одно жулье, а мне единственный честный человек попался", - радовался Олег, лежащий с закрытыми глазами на полу ринга.
   Бой закончился, но изуверы еще чего-то ждали. В притихшем зале раздались робкие выкрики: "Едут, едут!" Олег услышал, как кто-то запыхтел, поднимаясь на ринг, и через секунду в лицо ему дохнуло тяжелым перегаром.
   - Живой, однако, - услышал он над собой сиплый голос.
   - Это мы еще поглядим, какой он живой, - сказал второй. - Пульс ему пощупай.
   Заскорузлый палец что-то поискал на шее у Олега, а потом вся пятерня так сдавила горло, что глаза у князя выпучились и он решил, что пора о чем-то подумать. Но то, что он увидел выпученными глазами, вызвало в памяти яркое и знакомое слово: "Хазары!"
   - Хазары? - прохрипел Олег.
   - Фельдшера! - огромный бородатый дед по-доброму улыбнулся Олегу. Лечить будем! Пульс у тебя есть, значит жить будешь.
   - Может быть, - роготнул сзади такой же волосатый и добрый фельдшер.
   Первый фельдшер достал из чемоданчика блестящий металлический предмет и небольшой листок с мелким печатным текстом.
   - Читай вслух, - крикнули из зала.
   - "Скальпель. Руководство к эксплуатации", - прочел фельдшер. "Используется для..."
   - Кончай бюрократию! - опять выкрикнули из зала. - Смелей за дело!
   Бородач уже занес руку над Олегом, но тут взгляд его остановился на остром лезвии, и он с удивлением воскликнул:
   - О! Так им же бриться можно! - фельдшер проворно спрятал скальпель в карман и заявил: - Попробуем шприцом.
   - Может, сначала клизмой?
   - Можно и клизмой, шприца у нас с собой нет.
   - А у нас и клизмы с собой нет.
   - Так что ж ты выпендриваешься? Ты хоть что-нибудь с собой взял?
   - Взял.
   - Шо?
   - Дрель.
   - А если он дрель не переносит, если у него на дрель аллергия? Чем ты его тогда лечить будешь? - укоризненно сказал бородач. - Ты ему, кстати, пульс-то отпусти маленько, а то, глядишь, до процедур и не дотянет.
   Обмякший уже было Олег воспрянул к жизни и увидел новый персонаж, появившийся на ринге. Персонаж подошел и наклонился к Олегу. Князь хотел отскочить, но тот быстро схватил его за руку и энергично потряс ее.
   - Корреспондент "Изуверского обозрения". Изуверская общественность с волнением следит за вашей судьбой. Разрешите взять у вас интервью.
   - Отойди от пациента, больной на диете, - сурово сказал один из фельдшеров.
   - Мне можно, я журналист.
   - Сегодня ты журналист, а завтра пациент! - ухмыльнулся фельдшер.
   Журналист задумался. Потом посмотрел на часы, что-то посчитал на пальцах и уже уверенно изрек:
   - Не то время.
   - Это у вас, у пациентов, не то. А у нас время одно - режимное.
   - А шо мы с ним разговариваем ваще?! - вклинился в разговор более молодой фельдшер. - У нас вызов был, а фамилии не было.
   - Вы меня, ребята, не троньте. За мной общественность!
   Журналист широким жестом показал на трибуны. Трибуны быстро начали пустеть.
   - Это которая общественность? - презрительно переспросил бородач. Сегодня она общественность, а завтра она тоже сплошь пациент. Так что ты давай не выпендривайся, а ложись рядом с этим гавриком, так как дрель у нас одна, а вас теперь двое.
   Поняв, что спасения ждать неоткуда, и воспользовавшись перебранкой фельдшеров с журналистом, Олег тем временем медленно подползал к своему мечу. Добравшись до него, он крепко сжал рукоять, встал на ноги и со спины тихонько пощекотал кончиком меча старшего фельдшера между ягодиц. Фельдшер, боявшийся щекотки, всхохотнул, но, обернувшись, осекся и быстро заговорил:
   - Смотри, Федя, пока мы тут профилактику готовили, один уже выздоровел. Дай тебе бог здоровья, сынок. Ой, а нам по вызовам пора, заболтались мы с вами. Не болейте, мужики, бывайте здоровы.
   И с этими словами фельдшера отправились "по вызовам". На краю ринга молодой фельдшер обернулся, игриво погрозил пальчиком и проговорил:
   - А Минздрав предупреждает: не только курение опасно для вашего здоровья!
   Проводив фельдшеров долгим, тяжелым взглядом, Олег повернулся к Спартаку.
   - Ну что?! - сурово, но справедливо спросил Олег.
   - Вот-вот, и я то-то же говорю! - подхватил журналист. - Этот Спартак, я за ним давно наблюдаю! Опутал сетями договорных поединков. Десятый сезон на жульничестве выезжает. Противно смотреть, что он из благородного зрелища делает! Как новичка увидит - к нему; вотрется в доверие, замутит неоперившийся ум, уговорит черт знает на что - и вот он опять победитель. Жулик! Да нет, это даже не жульничество, - здесь целая мафия! Пять публикаций подготовил - ни одну не пропустили! Мол, нельзя порочить Спартака, честного спортсмена, вся жизнь в спорте.
   Журналист говорил, обращаясь к трибунам. Они уже вновь заполнялись, и теперь сквозь общий шум то там, то здесь слышалось:
   - Долой фельдшеров! Свободу князю!
   Появился плакат: "Из грязи в князи!"
   - Это целая мафия! - продолжал орать журналист. - Это настоящий заговор! Если бы здесь был жуликом один Спартак! А каким образом он заранее узнал результат жеребьевки?! А судейская коллегия?! А этот шантажист, наконец, который неизвестно куда погонит нас в следующую минуту?!
   - Долой коротышку!!! - уже во весь голос гудели изуверы, размахивая национальными флагами. Олега как-то сразу забыли. - Долой!!! Не хотим больше в Турцию! Хотим мороженого!
   - И пива жигулевского по праздникам! - встрепенулся журналист.
   На волне народного возмущения появился белый конь. На коне сидел лысый. Вдвоем с конем они подъехали к рингу.
   - А ну-ка, что тут у вас вкусненького? - сказал лысый и сделал революцию.
   "Конец! - осознал Олег. - Конь-то - вот он."
   Но конь не обратил никакого внимания на Олега, и читателю придется потерпеть еще страниц несколько. Если, конечно, все пойдет хорошо.
   Революция смела князя со страниц незатейливой истории.
   Очнулся он в кремле. Киевский кремль надежно защищал от всех обидчиков и, самое главное, от авторов.
   Ольга встретила мужа радостной улыбкой и показала сына. Сыну исполнилось всего две недели, и он был еще совсем лысым.
   Любимый конь терся о ноги Олега и ласково мурлыкал.
   "Надо его в какой-то человеческий цвет покрасить, - подумал Олег. У всех кони как кони, а у меня какой-то банан усатый."
   - Перекрасить, - на ходу бросил Олег.
   - Во что?
   - В человеческий цвет.
   Так Олег вернулся к повседневным княжеским делам.
   - Слышь, муж, там за печкой опять хазары развелись, - жужжала над ухом жена, - а я боюсь... Подмел бы, а?
   - Подметем, - согласился князь, отгоняя жену мухобойкой. - Собирай дружину. Только за печкой - это печенеги. Хазары - те побольше и позубастей.
   Печка была за пределами кремля. Поэтому князь с дружиной не поехал, чтобы не попадать под авторский произвол, который голодный рыскал на подступах к Киеву. Дружина матерно выругалась и поскакала подметать.
   "А сразу за печкой Собачья мокрязь", - сказал один автор другому.
   "Ничего подобного, Собачья мокрязь в другую сторону, - ответил второй автор. - Знать надо!"
   "Всегда у меня с географией трудности", - сказал первый.
   И дружина поскакала дальше.
   Князь подозвал жену.
   - Хазар давно не видела?
   - Как конь истоптал, так и не видела.
   - А ты им хлебца подсыпь, они и набегут.
   - Ну да, ежели хлебца подсыпать, так и холопы набегут.
   Внесли коня. Его уже покрасили в человеческий голубой цвет, но местами краска пооблупливалась, и конь получился желто-голубой в полосочку. Коня рвало ацетоном, на него было больно смотреть.
   Волна сострадания поднялась в душе Олега и тут молнией сверкнуло в его голове мучительное прозрение:
   - Это не конь!
   Пробуждение сознания после долгой спячки было медленным и тяжелым. Возвращение к исторической реальности оказалось крайне болезненным, но необходимым.
   - Надо посмотреть правде в глаза! - во весь голос сказал князь.
   Рядом в предсмертных конвульсиях билось желто-голубое тельце. Это отвлекало и не давало сосредоточиться на исторической реальности.
   А реальность была не из лучших.
   Глазам князя предстал мир, полный скорби и страдания. Вдруг оказалось, что и печенеги не живут за печкой, а огромными некормленными стадами бродят по Руси; и хазар так просто не потопчешь, ибо их почти не осталось - всех давным-давно потоптали; и кролики поели посевы; и суслики с мышами и бобрами в голодную зиму подгрызли деревянные стены кремля, и он вот-вот может рухнуть. Единственное, что было хорошего, так это то, что в исторической реальности Ольга оказалась не женой, а невесткой. Но жена все равно где-то была, поэтому радоваться было рано.
   Пока князь предавался тяжелым думам, желто-голубое существо оклемалось, отползло и в углу хлебало из княжеской миски.
   - Как же оно называется-то? - вслух проговорил Олег, но решил в одиночку не выяснять, а подождать дружину.
   - Оци я тоби зараз нагадаю! - прорычал бывший конь, который с отъездом дружины все больше становился похожим на барса. - Ридну мову забув, княжино?!
   Краска с коня продолжала слазить, и на животе проступала фосфоресцирующая татуировка: "Пора подумать о смерти!"
   - Экий изувер! - с сожалением пробормотал Олег. - И не испытывает никаких нравственных мучений!
   Тем временем на животе зверя одна за другой менялись надписи: "Олега - вон из кремля!", "Чобиток - лапоть будущего!", "Чому мени, боже, ты крыла не дав?!"
   - Так, ладно! А хазар мы ловить будем или нет? - громко и деловито спросил наконец-то Олег. - А нечисть из лесов выгонять? А счастливый день принятия христианства на Руси приближать?
   Конь потух. Олег понял, что политическую дискуссию выиграл. А в это время вернулась дружина и ему совсем полегчало.
   Тогда где-то там, за стенами раздался зловещий, пронизывающий душу и леденящий кровь свист. Олег вздрогнул. В великой тревоге поднялся он на стену и посмотрел вниз. Там стоял страшный Соловей-разбойник, который (князь не верил своим глазам) пришел сдаваться.
   - Накрылась оппозиция! - с удовольствием проговорил князь. Лепота-а!..
   - Лепота-то она лепота, - неожиданно сказала оказавшаяся за спиной Ольга, - а чем кормить свистуна будешь?
   - А чем он там в лесу питался? - спросил князь, оборачиваясь к Ольге и к вернувшейся дружине.
   - Русичами. Заплутавшими путниками, - ответил самый старший дружинник.
   - Так что ж, у нас на Руси русичи перевелись? Или заплутавшие путники?
   Князь грозно засверкал очами. Потом обратился к дружине:
   - Как там за печкой-то? Печенегов подмели?
   - Печенегов нонче с другой стороны подметают, - ответил дружинник.
   - Кто такие?
   - Какие-то низенькие, страшные, глаза узкие, все поют: "Наш смелый хан вперед летит, в Рязани остановка". Чисто метут.
   - Ага! - князь поднял указательный палец вверх. - В гости, значит, собрались, надоело, значит, хазарам на головы поплевывать. Скажи, как мыслишь, - Олег по-отечески потрепал дружинника по плечу, - до нас скоро доберутся?
   - Мыслю, лет через триста.
   - Значит есть еще время нам подумать о смерти, - философски промолвил Олег.
   - А жить-то как? - грустно спросила Ольга.
   - Куда стремиться? - подхватил желто-голубой не то конь, не то барс.
   - И главное, что же нам теперь делать? - подвел итог старший дружинник.
   Олег обвел всех долгим задумчивым взглядом.
   - Други мои! - сказал он. - Мои приключения подвели меня к одной важной мысли: я понял, что прежде всего мы должны решить, можем ли мы считать наших авторов психически нормальными? Мир, в котором мы вынуждены существовать, и происходящие с нами события позволяют усомниться в их интеллектуальной полноценности. А посему...
   Олег не договорил. "А про волхва-то они и забыли!" - со злорадством подумал он об авторах.
   "Что-то он не о том думает, - подумал волхв и погладил сияющую на солнце лысину. - Пора бы ему подумать о..."
   И вот тут-то после тяжелой продолжительной болезни наша история подошла к концу.
   Ага, а вот и он - КОНЕЦ!