Бояндин Константин Юрьевич. Умереть впервые (Особое поручение, Ралион 2)

   Послав гонца занять номер получше в главной гостинице города, Леглар решительно направился в ближайший портовый кабак, и Таилегу ничего не оставалось, как последовать за ним.
   - Ужасная погода, - сообщил в очередной раз Леглар, осушая второй кувшинчик местного пива и удовлетворённо похлопывая себя по животу. На твоём месте я бы не торопился спускаться в руины. Подожди денёк-другой, походи по городу, поговори с людьми...
   - Так мне же приказано - "срочно"! - недоумённо воскликнул Таилег.
   - Сразу видно, что ты никогда не был солдатом, - усмехнулся его наставник. - Или гонцом у герцога, да не оскудеют запасы его сигар. Кто тебе мешает думать, что именно в этот момент ты с наибольшим рвением выполняешь приказ? Кстати, в записке от Совета Наблюдателей сказано буквально: "прибыть туда-то и сделать то-то". Ни слова не сказано, что это срочно, немедленно, никаких угроз...
   Таилег позволил себе немного расслабиться и отхлебнул из своего кувшинчика. На его взгляд, вкус у пива был отвратительный, но все остальные напитки были здесь куда крепче.
   - Так что ты хотел мне сказать ещё? - спросил Таилег после долгой паузы.
   - Ага, память ещё не засорилась! - радостно воскликнул Леглар и заказал ещё пива. - Зайди как-нибудь в "Розовый камень", парень и попробуй тамошних угрей. Карлики - лучшие повара на свете, да не оставит их заботой богиня...
   - Что то стал часто богов поминать, - неодобрительно отозвался Таилег. Его пожирало нетерпение - с одной стороны, ему не терпелось узнать побольше (а его наставник оказался неистощимым кладезем премудрости), а с другой,.. Впрочем, о другой стороне знания он предпочитал не думать. Пока, во всяком случае.
   - У каждого города свои порядки, - отозвался его собеседник. Здесь принято часто желать всем упомянутым всего самого доброго. Иначе на тебя начнут косо смотреть.
   Таилег молча ждал продолжения.
   - У меня всё ещё ноет голова, - поморщился Леглар, немного помолчав и покончив с очередной порцией десерта. - Так что я скажу тебе только самое важное. Остальное сам прочитаешь в библиотеке.
   - Как в библиотеке? - Таилег не поверил своим ушам. - Ты хочешь сказать, что всё, что ты мне рассказал, ты прочёл в какой-то книге?
   - Разумеется, - в тоне Леглара прорезались знакомые раздражительные нотки. - Ты думаешь, что это у Хансса я обучился срезать кошельки, вскрывать сейфы, расследовать кражи, заниматься слежкой и прочее? Большинство знаний я обнаружил в книгах. И тебе советую почаще читать. А то голова всякой ерундой забита, да простят меня небеса...
   - С чего ты взял, что в книгах написана правда?
   - Надо будет выяснить, что ты понимаешь под правдой... Но это в другой раз. Ладно, ученик. Ты снова забываешься. Так что рот закрой, а уши открой, - в голосе Леглара вновь появился металл.
   Пришлось повиноваться.
   -... Итак, главное, что тебе надо запомнить - что они выработали очень сложную систему жестов. Никогда не прикасайся к ним первым, если не уверен в том, что делаешь. Никогда не делай резких движений. Можешь на них кричать, можешь им угрожать словами, можешь даже рискнуть оскорбить собеседника лично, - они не очень-то на это обижаются, но всегда следи за своими жестами.
   В случае острой необходимости, можешь взять Хансса за плечо - вот здесь - чтобы привлечь внимание, остановить, да мало ли ещё для чего. Всё остальное имеет вполне однозначный смысл и не стоит вводить их в заблуждение. И помни, что нашу мимику они знают в совершенстве, хотя собственной не обладают...
   - Я видел, как у него... неё... - Таилег сбился. - В общем, как менялся цвет глаз.
   - Правильно, но не у всех. Итак, запомни. Формулы приветствия. Жестикуляция. Ни слова о богах, пока они сами не спросят. Соблюдай эти три правила и тебя съест кто-нибудь другой.
   Таилег даже не улыбнулся.
   - Как отличить, кто из них какого пола? - спросил он наконец и уши его предательски порозовели по краям. Леглар снисходительно улыбнулся.
   - Боишься, что приударишь не за тем? - спросил он язвительно и полюбовался богатой гаммой красок, что посетили уши его собеседника. - Ну что за жизнь - чего не коснись, у тебя кругом сплошные предрассудки. Хорошо, собирай вещички и пошли ко мне в гостиницу. Тут слишком много народа и на нас уже полтаверны уставилось...
   Леглар оставил хозяину солидные чаевые, вежливо приподял шляпу, подмигнул одной из помощниц владельца заведения и вышел наружу, в дождь и слякоть.
   После доброго завтрака Леглар заметно подобрел.
   - ...Они яйцекладущие, и - поверь мне на слово - вопросы пола и размножения у них занимают столь же много внимания, как, гхм, прочие естественные потребности... Одним словом, наши сексуальные привычки и горы всяких условностей, которые мы понаворотили, им совершенно не свойственны. Напрмер, если ты обратишься к Хансса местоимением не того пола, тебя не будут поправлять. Скорее всего, решат, что тебе удобно считать собеседника существом именно такого пола и доставят тебе некоторую радость, поддерживая эту иллюзию.
   - И всё же, как их различать?
   - Очень просто. Если ты встретишь Хансса где угодно, но не у них в городе - значит, ты встретил женщину.
   Таилег открыл рот и не нашёлся, что сказать.
   - Хансса несколько тысяч лет не ведут войн, - пояснил Леглар. Так что самцы для размножения им нужны постольку, поскольку им не хочется вырождения расы. Самки в состоянии откладывать яйца, так сказать, собственными силами. Они вообще размножаются, когда этого захотят. В этом смысле они намного нас опередили...
   - Да уж, - хмыкнул Таилег, который ещё помнил картины своего полуголодного существования - нищенствующие дети на задворках города... у бедняков всегда было множество детей. И если кто-то из них умирал, оставалось ещё очень много. Для правительства это было проклятием, но отменить кастовые традиции указом ещё никому не удавалось.
   - Самцы у них занимаются в основном воспитанием, - закончил Леглар, когда они, наконец, подошли ко входу в гостиницу. Множество экипажей стояло неподалёку - видимо, в гостинице собрались какие-то важные персоны. - Ну и некоторыми другими вещами, где много специалистов не нужно. И войнами. Так что не думай о том, о чём беспокоиться не имеет смысла. Тем более, что отличить их самцов от самок проще всего по запаху, а в этом мы, Люди, ни на что не годимся.
   Таилег посмотрел на гостиницу, возвышавшуюся над остальным городом всеми пятью этажами и почесал голову в нерешительности.
   - Заходи, - махнул рукой Леглар. - Тут отлично кормят и содержат первоклассный оркестр. Высохнешь, почитаешь, послушаешь музыку... Я тут останусь на недельку, по мелким торговым делам, так что меня ты сильно не обременишь. Пока ты не перестанешь трястись от мысли о путешествии в руины, тебе всё равно не стоит заниматься своим особым поручением... - Леглар выделил тоном слово "особым". - Кстати, номер я тебе уже снял. Вычтем из твоих денег, если желаешь.
   В конце концов Таилег согласился.
   5.
   Сказались уроки Леглара: уже на второй день пребывания Таилег заметил слежку.
   Вначале он не придавал этому значения. По многим признакам в нём можно было заподозрить практикующего вора, и в традициях местных воровских Гильдий было принято изредка устраивать подобные спектакли. Дескать, нас голыми руками не возьмёшь. Свои территории они охраняли лучше, чем собака - родную миску.
   Впрочем, проверить это было легко. Воры Ралиона, как и многих других миров, были своеобразной нацией, рассеянной по всему свету. Если эти двое, что тенью следовали за Таилегом абсолютно повсюду, из его же "братства", то пара условных знаков должна произвести на них впечатление.
   Не произвела.
   Нужна была более аккуратная проверка. Таилег потратил пятнадцать золотых (огромные деньги, на которые можно было месяц отменно питаться) и связался с местной Гильдией, заплатив им умопомрачительный взнос за право работать в окрестностях города.
   Но хвост оставался.
   "Сорок золотых коту под хвост", размышлял Таилег, решивший, наконец, обновить свои походные запасы. Он посещал лавку за лавкой, магазин за магазином, но взгляд двух пар недобрых глаз не переставал сверлить ему затылок.
   К концу третьего дня он счёл, что можно выходить. С разрешения своего наставника он взял из его коллекции две полезные (со слов самого Леглара) книги и оставил тому записку. Делать это пришлось тайно. Раз уж к его скромной особе проявляют столь пристальное внимание, лучше считать, что у всех стен есть и глаза, и уши, и нос. Посетив номер Даала, пока тот был где-то в городе, Таилег оставил ему подробное письменное изложение своих наблюдений.
   Да и пора бы в путь собираться. Ожидание притупило клыки страху, что время от времени впивался в Таилега, и будущее уже не казалось таким однозначным и безрадостным.
   На рассвете четвёртого дня своего пребывания в Киннере Таилег покинул гостиницу (закрепив номер за собой на пару недель) и твёрдо направился к руинам. Дорога была утоптана, словно вела святыне.
   Когда Таилег скрылся за поворотом, более высокий из соглядатаев повернулся к своему коллеге (тот был пониже и пошире в плечах) и буркнул:
   - Ну ладно, одна пташка полетела. Что будем делать со вторым? - и выразительно провёл ребром ладони по горлу.
   - За магистра ты будешь расплачиваться остаток своей жизни, скучным голосом ответил ему второй. - Не те времена и не то место. К тому же, нам о нём не говорили ни слова. Так что действуем по плану. Ты отправляешься за парнем в подземелье и должен вернуться оттуда один. Я подготовлю всё остальное.
   - Почему это я должен лезть в подземелье? - недовольно спросил высокий.
   - Потому что удачнее надо было монетку кидать, - пояснил тот, что пошире и, кивнув, удалился прочь.
   Высокий проводил его взглядом, вздохнул и направился к руинам. Странные предчувствия тяготили его.
   Лёгкие мохнатые лапы провели по мозаике и треугольные кусочки стекла ненадолго засветились и потухли.
   "Узор почти что идеален," - так прозвучали бы слова, если бы им суждено было облечься в звуки.
   "Мы видим," - и десятки других лапок провели по сложному геометрическому узору. "Сейчас же мы спросим совета у Незавершённого и сделаем, если удастся, последние шаги".
   Беззвучны были молитвы и лишь дыхание да едва слышная поступь множества мягких лап нарушали тишину.
   Закончились последние ритуальные слова и все мохнатые уши принялись жадно впитывать окружающие звуки в поисках знамения.
   Глухо зарокотал в глубинах подземный огонь и трижды сотряс пол подземного храма.
   "Мы начинаем", - прозвучали более глубокие, более властные мысли-слова. "Мы начинаем. Пусть случай сделает очередной выбор".
   К огромному удивлению Таилега возле входа в руины Двух Золотых Лун стоял стражник. При виде посетителя он заметно оживился. Впрочем, любой оживился бы, простой он под проливным дождём несколько часов подряд.
   - В такую погоду да в подземелье? - с сомнением окликнул он юношу. Стражник был тучен, но достаточно подвижен и его блестящая алебарда недвусмысленно загораживала вход.
   - Неужели руины теперь охраняются? - спросил Таилег самым невинным тоном, на который только был способен. Стражник повеселел. Судя по всему, вздохнул Таилег мысленно, неподкупных стражников почти не осталось. Куда только катится мир...
   - Сами понимаете - стоит только уйти, как всякого сброду набежит полное подземелье, - стражник был явно не дурак поболтать. - А к нам сюда очень приличные люди захаживают... Служба, сами видите, какая. Так что без сопровождающего из магистрата...
   - Так ведь вот он, сопровождающий, - Таилег одной рукой указал куда-то в сторону, другой высыпая в ладонь стражнику три золотые монеты. - Да и задержимся ненадолго. Так что не беспокойтесь.
   - Ваша правда, господа, - закивал стражник и отодвинулся от входа. - Вы уж там поосторожнее, пожалуйста...
   При желании Таилег мог срезать с пояса этого недоумка всё, что там висело. Да только посетителей сегодня слишком мало, замести следы не удастся. Посему он ограничился только тем, что сделал на его кошельке несколько аккуратных надрезов. Если он полезет за золотом не глядя, веселья будет на весь кабак...
   Стражник смотрел на ладонь и не верил своему счастью. Никто его, конечно, не посылал охранять эти дурацкие пещеры. Но терпеливый всегда будет вознаграждён. Почаще бы попадались эти приезжие богатеи... Попробовав монеты на зуб, он спрятал оружие в чехол и отправился пропивать нежданно свалившиеся на него деньги.
   Задержись он ещё на пять минут, ничего более ему в этой жизни выпить уже бы не удалось.
   - Тоже мне - особое поручение, - бормотал Таилег, с лёгкостью перепрыгивая через трещины в полу. Самое главное, повторял он вновь и вновь, не забыть о "хвосте". То, что за ним последуют и сюда, он не сомневался. Теперь хорошо бы спуститься на уровень вниз, где множество параллельных коридоров, и подождать там сопровождающего. Придётся, вероятно, оглушить его - убивать Таилегу приходилось три раза, каждый раз - обороняясь, но пакостное чувство осквернения долго не оставляло его.
   А ведь соглядатай наверняка захочет расправиться с ним.
   Эта мысль, вполне очевидная, неприятно поразила начинающего вора. Действительно, соглядатай идёт за ним до самого конца, и, как только он кладёт булавку на место, тихонько оставляет его там же - и репутации герцога ничто не угрожает.
   Мало ли случайных камней может упасть на голову беспечного искателя приключений.
   У поворота на первую лестницу, откуда ещё был различим более светлый контур входа, Таилег переобулся. Сложная, многослойная подошва была некогда изобретена Ольтами. Позже многие мастера использовали упругий, бесшумный материал - особенно мастера ловких рук. Переобувшись, Таилег совершенно переменился. Он быстро прокрался к комнате с символом - где следовало оставить булавку - спрятал там рюкзак и, сверяясь с планом лабиринта, бесшумно поднялся наверх.
   Соглядатай уже спускался по дальней лестнице.
   План лабиринта, судя по всему, у него тоже был. Интересно, что стало со стражником? - подумал Таилег и искренне пожалел его. По всем канонам убийца не оставит в живых никого, кто мог бы поведать миру, что же случилось... В любом случае, бедняге уже не помочь.
   Что-то слабо скрипнуло и Таилег заметил, что убийца извлёк небольшой, но внушительный арбалет. Новейшей конструкции, заряжавшийся целой обоймой стрел. Зачастую отравленных. Спуск поворот рукоятки - арбалет вновь взведён. Время перезарядки - полторы секунды.
   Хорошо, если в него будут стрелять только из этого.
   Один промах убийца-таки совершил. Он держал в руке крохотный светящийся шарик, чем выдавал себя за сотню шагов. То ли думал, что сам Таилег такой же неопытный, то ли надеялся на себя. Как бы то ни было, близко подходить не следует.
   Случай подвернулся скоро.
   Стоило убийце постоять несколько секунд у одного из перекрёстков, как внимание его притупилось. Таилегу хватило нескольких секунд, чтобы метнуть камень.
   Послышался глухой стук, камень отскочил от затылка и верзила принялся медленно оседать.
   Теперь быстро к диаграмме - положить булавку - бегом к оглушённому и связать его. А там - назад в гостиницу и скорее предупредить Даала, что герцог вышел на тропу войны.
   По-кошачьи мягко, Таилег прыгнул почти в самый центр диаграммы, полу-инкрустированной в полу, полуначерченной светящимся мелком. И тут-то всё пошло не так, как ожидалось.
   Стоило ему извлечь булавку, как воздух вокруг сгустился, стал вязким и окружил юношу непроницаемым для звуков покровом. Отчаянно сопротивляясь, Таилег попытался быстро наклониться и положить булавку - острием на зелёный кирпичик, ушком на красный - и понял, что воздух сгущается, а дышать становится невероятно трудно.
   Он заметил блик, когда стрела, неслышно пущенная ему в затылок, вошла в конус света, что испускала диаграмма вертикально вверх. Понимая, что не спасётся, он изо всех сил оттолкнулся от пола. Стрела коснулась отточенным краем жала его щеки, заливая глаз кровавыми брызгами. Двигалась она медленно, но не потеряла своей убийственной силы...
   Булавка выскочила из пальцев, но Таилегу было не до того. Надо было покинуть диаграмму, прежде чем верзила пошлёт второй снаряд.
   Он падал невероятно медленно, опираясь на сгустившийся до плотного киселя воздух и неожиданно ощутил, что летит. Ощущение было неземным... но долго ли он будет им наслаждаться?
   Камень мягко коснулся его головы. Ноги ещё лежали внутри диаграммы и та не собиралась отпускать их без борьбы.
   Булавка продолжала падать.
   Остриё очередной стрелы глядело ему между глаз и Таилег понял, что спасёт его только чудо.
   С музыкальным звоном булавка коснулась пола и - к величайшему изумлению юноши - вонзилась в самом центре, касаясь стержнем всех пяти сходившихся в центре кусочков цветного камня.
   Весь центр диаграммы неожиданно посерел, а булавка вспыхнула ярко-синим пламенем. Скорее разумом, чем слухом, Таилег ощутил, как вторая стрела покидает своё отполированное ложе.
   Закрыв глаза, он отчаянно оттолкнулся от переливавшейся мозаики. Что-то невероятно тяжёлое встретилось с его головой и мириады огненных брызг заполнили вселенную.
   Потом был долгий, почти непереносимо долгий покой.
   6.
   Очнулся он от неприятно пульсирующей боли.
   Диаграмма совершенно потухла и почти не выступала на окружающем камне. Если бы не слегка выступающие вверх края, она ничем бы не выделялась на слабо светящемся, скрадывающем расстояния фоне.
   Лежать было очень удобно и приятно, но кое-что оставалось неясным. Например, почему он жив. Осторожно потрогав лоб, Таилег не нашёл в нём торчащего украшения и сел, охнув от боли, что пронизала его позвоночник.
   Почему его не убили? Если убийцу кто-то спугнул, то почему его оставили здесь, никак не помогли?
   Впрочем, последнее не было таким уж удивительным. Благородство и милосердие - качества скорее персонажей легенд, нежели обычных людей. Да ещё в такое время, время всеобщего упадка.
   Так что вознесём хвалу великому Палнору, что хранит всех почитателей своего ремесла, и двинемся отсюда подальше.
   Рюкзак лежал неподалёку. Он был нетронут - и судя по тому, как он лежал, и по весу. Совершенно невероятно. Настолько честные обитатели пещер никогда не существовали в настоящей жизни. А преисподняя для воров вряд ли выглядит столь безобидно.
   Таилег долго массировал руки и ноги, ощупывал всего себя, прежде чем осмелился встать. Кроме рваной царапины через правую щёку, он отделался только десятком синяков. Боги милостивы к тем, кто чтит их законы. Ухмыльнувшись, он потянулся к рюкзаку. Зажжём факел и осмотримся. Раз уж пришлось здесь задержаться, почему бы не осмотреть окрестности? Ни в каких диаграммах он больше искать не станет, ясное дело, но всё остальное по-прежнему оставалось ничьей собственностью.
   Да и булавка была уж очень красивой...
   Рука Таилега уже нырнула в кармашек пояса, где хранились бруски для высекания огня, как новый звук, неожиданно коснувшийся его слуха, заставил его замереть неподвижно.
   Едва слышный плеск, шорох, капель.
   Вода?!
   Неужели город затопило?
   Таилега словно подстегнули кнутом. Он молниеносино накинул рюкзак, соображая, какая из лестниц более удобна в случае наводнения. Затем зажёг факел - под ноги надо смотреть, когда бежишь - и страх пронизал его всего.
   Он находился в другом месте. Естественные колонны подпирали высоко вознесшийся потолок, создавая причудливый каменный лес. Диаграмма, точный двойник той, из Золотых Лун, лежала перед ним. Широкая подземная река лениво облизывала голый каменный берег в сотне шагов от него и следы разрушения, битвы, смерти виднелись буквально на всём вокруг.
   Ноги его подкосились. С размаху усевшись на колючее каменное крошево, Таилег закрыл глаза и огромным усилием воли сдержался, чтобы не разразиться воплем отчаяния.
   Лёгкое прикосновение меховой лапы заставило мозаику вспыхнуть, но - о ужас! - весь рисунок её совершенно изменился. Мысли зрителей были почти неслышны - все испытывали невероятный ужас. Что предпримет Незавершённый в ответ на подобное святотатство?
   Но вот подземный гул качнул пол под ногами собравшихся, стены засветились ярче, и полосы цвета потекли по элементам мозаики, собираясь в то, что заменяло зрителям письменность.
   "Незавершённый в восторге", - обрадованно пронеслась звучная мысль жреца. "Тот, кто принёс ему новую часть, остался жив. Готовьтесь к следующему испытанию, о дети Незавершённого. Осталось сделать два последних шага."
   Зрители постепенно расходились, а жрец и его помощники сели медитировать. Остальные сообщества, что питались силой и мудростью Незавершённого, должны узнать радостную весть от них.
   Ибо они сидят на оси, что движет вселенную, на линии, что соединяет древние места обитания первых рас. Отсюда, из центра их вселенной, мгновенным узором знания обратится радостная весть.
   Незавершённый, что собирал самого себя из тысяч фрагментов, был уже совсем близок к совершенству.
   Сонным светлячком двигался огонёк факела меж причудливо возвышавшихся каменных колонн. Таилег потерял счёт времени. Возможно, прошло несколько часов, а может быть - суток. Он устал и страшно хотел есть, но монотонный пейзаж и невобразимо обширная пещера не позволяли ему остановиться.
   Ни брызги крови, ни обгоревшие останки, ни обломки костей уже не встречались каждые несколько шагов. Воздух по-прежнему пах застоем и распадом - только у самой реки он был приятно чист и свеж. Однако, поглядев на снующие под поверхностью фосфоресцирующей воды длинные стремительные тени, Таилег решил не искушать судьбу. Если уж погибать, то на суше.
   Наконец колонны разошлись в стороны и новая диаграмма - очереднай двойник той, в Золотых Лунах - предстала его глазам. Как и первая, она была серой, безжизненной и не излучала интенсивной магической ауры.
   Девять колонн стояли поодаль, равно отстоя одна от другой. Что-то почудилось юноше в очертаниях колонн... но толстый слой отвратительного жирного пепла покрывал в изобилии пол вокруг мозаики и он не стал задерживаться.
   Когда мозаика осталась позади, он увидел излучину реки. Узкая песчаная отмель была совсем близко, и пол поблизости изобиловал небольшими бугорками и лунками. Каменный лес продолжался далеко впереди; лишь шагах в пятидесяти от отмели стояла одна колонна, широкая и внушительная, словно вековой дуб.
   Кто-то спал, свернувшись, в одной из лунок вдалеке от воды.
   Наконец-то!
   Кто бы это ни был, решил Таилег, на ходу сбрасывая рюкзак, я сумею с ним договориться. Только бы выбраться отсюда!
   Однако с каждым шагом к лежавшему надежда на быстрое спасение таяла и притихший было страх вновь впился в него, лишая последних сил. От лежавшего пахнуло тяжёлой смесью запахов высохшей крови, грязи и чего-то на редкость отвратительного.
   Это была рептилия, скрючившаяся кольцом. Широкая ножевая рана пересекала её горло. Другая, не менее смертоносная, была нанесена в правый бок. Третья - насколько мог судить Таилег - была нанесена в спину.
   Профессионально.
   Глаза были открыты, но закрывавшая их мигательная перепонка придавала лицу жуткое выражение. Одежда - сложная система сплетённых широких полос кожи - была единственной защитой несчастного существа. Хитроумно сделанные сандалии должны были служить отличным средством бесшумного перемещения и заодно не мешали использовать дюймовой длины когти в качестве оружия.
   Не помогли они владельцу...
   Что-то источало слабый, едва различимый серебристый свет сквозь сжатые пальцы правой руки. Наклонившись, Таилег осторожно разогнул четыре пальца, обхватившие тонкой работы пузырёк и поднёс добычу к глазам. В руках его содержимое пузырька - почти прозрачная опалесцирующая густая жидкость - стало светиться чуть ярче. Пузырёк был небольшим, на один хороший глоток.
   Что это? Лекарство? Яд? Взрывчатая смесь? Что хотело сделать существо, уже истекавшее кровью и захлёбывавшееся ею?
   Тошнота подступила к его горлу, но желудок был пуст. Спустя минуту-другую ему полегчало. Кое-как добравшись до каменного "дуба", Таилег воткнул догоравший факел - предпоследний - в расщелину рядом с собой и откинулся.
   Запасов еды - на пять-шесть дней. Воды нет вовсе, только два меха (скорее, правда, складные фляги из тщательно обработанной кожи). Ни дров, ни средств освещения. Что ему делать? Питаться всем тем золотом, что составляло добрую треть его поклажи? Привязать рюкзак к горлу и сразу утопиться? Или подождать?
   Нет уж, подумал Таилег с неожиданной для самого себя злостью. Уж лучше он будет питаться падалью (начиная с тех останков, что лежали поблизости), чем сдастся. Ещё чего! Все только и ждут, что он сломается. Буду биться до последнего, подумал он и дикая, неуправляемая ярость оставила его. Лишь слабый звон в ушах некоторое время звучал, исчезая.
   Он извлёк ломоть вяленого мяса и вздохнул. Скоро захочется пить. С другой стороны, рано или поздно он будет вынужден пить речную воду. Хорошо, если найдётся дерево - котелок у него есть, не забыл захватить, хвала всем богам.
   Он отложил пузырёк в сторону и жевал, размышляя. Желудок требовал большего, намного большего, но позволить себе этого он пока не мог. Сначала надо продумать стратегию. Что лучше делать - придумать способ плыть по реке вниз, пока пейзаж не изменится или идти пешком, обыскивая всё вокруг? Последнее могло занять буквально века. Хотя... есть тонкая прочная верёвка, найдётся и крючок - можно ловить рыбу или что здесь водится. Рыба подземных рек славилась странным вкусом, но считалась съедобной.
   Ладно, подумал он. Сначала похороню этого несчастного, а там видно будет. Что бы там ни плёл Даал, он-то не станет есть что бы то ни было, если при жизни оно было разумным.
   Совершенно невообразимо, когда рядом есть река и рыба.
   Покончив с ломтиком мяса, Таилег принялся разглядывать пузырёк. Вряд ли это оружие: уж больно тонкое стекло. Поломайся он случайно в кармане, и всё - доигрался. Значит, какое-то лекарство. Или яд. Хотя зачем яд... раны и так были очень тяжёлыми.
   Он аккуратно свинтил крышку и осторожно повёл носом. Очень приятный запах. Девять или десять травяных оттенков мог различить даже его человеческий нос. Было бы ещё представление о том, как они называются... "Говорил же - учи!", услышал он язвительный внутренний голос.
   Таилег мысленно отмахнулся от наставника и осторожно коснулся кончиком указательного пальца вязкого состава.
   Ничего. Едва заметный слабый холод, словно от мятного настоя во рту.
   Он закрыл пузырёк и положил рядом с собой. Серебристое свечение постепенно угасло. Таилег рассматривал светящийся кончик пальца и думал.
   Наконец, решившись, он коснулся составом рваной царапины, что по-прежнему тупо ныла и чесалась. Жидкий огонь обрушился на повреждённую кожу и юноша едва не вскрикнул от боли. Однако, ощущения были сродни не яду, пожиравшему тело, но лекарству, уничтожавшему заразу.
   Почти сразу кожа стала непереносимо чесаться. Заглянув в лужицу неподалёку, Таилег ахнул: там, где он помазал "сиропом" рану, она затянулась. Розовая, свежая кожа виднелась на месте бурого шрама.
   Подождав ещё пять минут, он решился помазать остаток раны. Зашипев от боли, он склонился над лужицей и увидел, как отпадает, осыпается серым порошком мёртвая кожа и присохшая кровь и новая плоть, здоровая и живая возникает прямо на глазах.
   Чудодейственное средсто! Как ему не хватало его прежде! Таилег вспомнил немилосердные прижигания - едкими травяными отварами, крепкими напитками, а то и просто раскалённым металлом. Да уж, воистину добрые маги создали подобное.
   Потратив едва ли пять капель снадобья, он свёл также все ушибы и синяки, доставшиеся ему от последних приключений.
   Пока он сидел и наслаждался ясностью чувств и отсутствием боли, слабый шорох померещился ему. Скосив глаза, он увидел полупрозрачную удлинённую капельку, что вилась меж неровностей пола, направляясь к колонне. Вздрогнув и схватившись сначала за кинжал, он опустил его и рассмеялся. Слепая безногая подземная ящерица, стекляница, была его соседкой. Он понаблюдал, как она неторопливо льётся из трещины в трещину и кинул крошку мяса. Стекляница тут же направилась к ней. Открылась и затворилась крохотная пасть. Кусочек исчез во мгновение ока.
   Стекляница равнодушно обтекла пузырёк (который вновь разгорелся до слабо-серебристого свечения) и направилась прочь, в своих вечных, но крайне простых заботах.
   Пузырёк постепенно переставал светиться.
   Таилег развлекался тем, что то придвигал к нему руку, то убирал её. Свечение то нарастало, то пропадало. На что оно реагирует? На тепло? Да нет, стекляница-то холоднокровная. На живое?
   Тут словно сместились кусочки головоломки у него в голове и мысль, ранее не приходившая в голову, внезапно поразила его. Таилег вскочил на ноги и аккуратно, с бесконечной осторожностью, уложил пузырёк в кармашек пояса.
   Пузырёк он нашёл по свечению. Ничего не лежало в той ямке, кроме тела рептилии. Ничего более - ведь он подносил факел вплотную к телу.
   Рептилия была ещё жива.