Брагинский Эмиль. Вокзал для двоих

   - Женщина без женской гордости -- это уже не женщина!--поддакнул Платон и перешел на полную откровенность: -- Во-первых, я не хочу, чтобы вы уходили. Во-вторых, извините, вы сами не желаете уходить. В-третьих, давайте пойдем навстречу друг другу!..
   По ресторану разнесся голос вокзального диктора:
   - Скорый поезд номер девятнадцать Москва--Душанбе отправляется с первого пути.
   Табун пассажиров ринулся прочь из ресторана.
   Вера и Платон снова сидели за тем же столиком.
   -- Собственная машина... подруга в Алжир улетает... жену по телевизору показывают...-- вслух рассуждала Вера. -- Для меня это, как жизнь на Луне... А я со столов объедки собираю для поросенка... чаевые беру... При этом каждый третий норовит под юбку залезть. С официантками вообще не церемонятся. А с вокзальными подавно...
   - Замолчи! -- не выдержал Платон.
   - Вы даже не заметили, что стали мне тыкать!
   -- Извините, Вера, пожалуйста,-- и Платон продолжал с душой.-- Я не представляю, что бы со мной было, если б я вас не встретил. Вы меня попросту спасли!
   -- Ну, ясно. В вашей ситуации вам нужно было, чтоб кто-нибудь подвернулся под руку. Неважно кто...
   - В принципе правильно. Но мне повезло. Мне подвернулся замечательный человечек. Этот человечек мне очень понравился...
   Оркестр отыграл свое и радостно отбыл на перерыв.
   - Это судьба,-- показав на эстраду, лукаво улыбнулся Платон. -- Рояль свободен. Сейчас я буду играть для вас!
   Платон встал, пересек зал и уселся за инструмент.
   Не сводя глаз с Веры, начал играть ноктюрн Шопена, и над ресторанным залом поплыли нежные и щемящие звуки. Вера тоже не отрываясь смотрела на Платона. Было очевидно, что он ей нравится и что она растеряна.
   Виолетта подошла к Вере и тоже прислушалась к музыке.
   - Отвали! -- сердито прошептала Вера. -- Это он для меня играет!
   За одним из столиков расселся знакомый нам по рынку узбек в сопровождении красивой горожанки. На этот раз на нем был превосходный модный костюм, модные туфли и неизменная тюбетейка.
   Показав на Платона, узбек похвастал:
   -- Это мой дружок!
   - Тоску он наводит, дружок твой!
   - Что ты хочешь, чтоб он тебе сыграл?
   - Что-нибудь ритмическое,-- ответила временная подруга.
   Узбек зашагал к эстраде.
   -- Я тебя узнал!
   - Я тебя тоже! -- кивнул Платон.
   - Сыграй нам что-нибудь ритмическое! -- узбек положил десятку на крышку рояля.
   Платон тотчас покончил с Шопеном, подмигнул Вере и объявил:
   -- Сейчас в честь нашего гостя из солнечного Узбекистана прозвучит ритмическая мелодия!
   Платон лихо заиграл джазовый мотив, подпевая себе на никому не понятном языке, который, очевидно, он считал английским.
   В зале принялись танцевать.
   Около Платона угрожающе возник пианист Шурик:
   - Привет конкуренту!
   - Привет аборигену! -- вежливо поздоровался Платон, продолжая молотить по клавишам.
   - Гастроль даешь?
   - На хлеб зарабатываю!
   -- Зато у нас хлеб отбираешь! А ну, мотай отсюда!
   - Ты музыкант и я музыкант,-- проникновенно сказал Платон. -- Я в беду попал. Отстал от поезда, документы, деньги -- все украли. Мне бы только на ужин заработать.
   - Ты Веркин хахаль, что ль?
   - Вроде того...
   - На сколько ужинаете? -- деловито поинтересовался Шурик.
   -- Двести коньяку, две колбасы, киевские и две порции мороженого.
   - На этом остановись! -- приказал Шурик. -- Больше ничего не заказывай, понял?
   Платон послушно кивнул. В это время к роялю подошла пожилая посетительница и застенчиво попросила:
   - У моего мужа юбилей. Вы не сможете сыграть ему "Умирающего лебедя"?
   - Сможешь? -- не без иронии поинтересовался Шурик.
   - Умирающего? -- переспросил Платон.
   - Лебедя! -- напомнил Шурик.
   - Я все могу! -- сейчас у Платона было именно такое состояние.
   - Он сделает! -- пообещал посетительнице Шурик, принял гонорар, профессионально сунул за крышку рояля и по-хозяйски кивнул Платону: -- Лабай "Умирающего"!
   ...После того как Платон завершил сольный концерт, он принялся с аппетитом за ужин.
   - Сказали, что будете играть для меня,-- насмешливо заметила Вера,-- а оказывается, играли для заработка!
   -- Это тот редкий случай,-- Платон говорил с набитым ртом,-- когда чувство и выгода совпали!
   - А чего вы так ныли,-- тут Вера передразнила Платона,-- я... мол, неважно играю...
   -- Это для ресторана я выдающийся пианист, а для искусства... очень даже обыкновенный. - И Платон подозвал Виолетту.
   - Спасибо! Вы нас очень вкусно покормили. Но счет отнесите, пожалуйста, вашему пианисту!
   Виолетта послушно направилась к эстраде. Пианист Шурик внимательно изучил счет, посмотрел на Платона, махнул рукой -- мол, все в порядке -- и стал расплачиваться.
   Платон благодарственно помахал в ответ.
   - Значит, теперь вы безвинно пойдете под суд! -- вдруг сказала Вера.
   - Значит так у меня на роду написано!..-- заметил Платон.
   - Виолетта! -- подозвала Вера. -- А теперь тащи нам кофе, пирожное и шоколад!
   - На какие шиши? -- ахнул Платон.
   - На мои! Теперь я вас гуляю! Официантка отошла.
   - Пострадаете за добро? -- голос Веры звучал язвительно.
   - За добро только страдают...
   - И наград, точно, не дают!--поддержала Вера и добавила: -- Кстати, правильно делают.
   - Добро надо творить задаром, если за добро хотят что-нибудь получить, это уже сделка!..
   - Вот вы и получите! -- невесело пообещала Вера.
   - Это наверняка,-- кивнул Платон и перешел в наступление.-- А вы предпочли бы, чтобы в тюрьму посадили ее?.
   - Этого я никому не желаю... Но, по-моему, вы ненормальный.
   - Может быть,-- согласился Платон.-- Но неизвестно, что считать нормой.
   - Норма -- это когда справедливо! -- вздохнула Вера и неожиданно продолжила: -- Вот вы оставьте свой телефончик. Вдруг окажусь в Москве --позвоню. Не разозлитесь?
   Платон выдернул из стаканчика бумажную салфетку и стал записывать на ней номер своего телефона.
   - Буду очень счастлив,-- проникновенно сказал Платон,-- если когда-нибудь услышу в трубке ваш голос!..
   После ужина Платон и Вера прощались в зале ожидания.
   - Спасибо за вечер. И до свидания! -- нежно говорила Вера.
   -- Спасибо за компанию. И до свидания!-- так же нежно произносил Платон. -- Идемте, я провожу вас на автобус.
   -- Сначала я устрою вас на ночлег. Сегодня вы будете спать, как иностранец, то есть со всеми удобствами.
   -- Оттуда нас уже выпроваживали! -- Платон догадался, о каком месте идет речь.
   -- В жизни,-- мудро заключила Вера,-- все зависит не от начальства, а от того, кто сегодня дежурит, -- и скомандовала: -- За мной!
   Вера привела бездомного Платона в уже известную ему интуристовскую комнату, где сейчас их встретила кругленькая, кудрявенькая барышня, которая вся вкусно выпирала из джинсового костюма.
   Вера привычно заканючила:
   - Юля, это пассажир, он вчера отстал от поезда. Я его сильно подкузьмила. Я его паспорт в Москву отправила случайно, ташкентским поездом, а ни в какую гостиницу без паспорта не пускают...
   -- А какой мне с него навар?--лениво отмахнулась Юля.
   -- Он на рояле играет,-- Вера постаралась продать подопечного подороже,-- умопомрачительно!
   - Не выйдет! Пианино у нас в ремонте! А в подкидного дурака вы, отставший пассажир, не играете?
   -- Значительно хуже, чем на рояле! -- пошутил Платон.
   -- На что же вы годитесь? -- Юля оценивающе осмотрела Платона. -- А впрочем... Сегодня никаких дипломатических лиц вроде не ожидается... Ладно, оставайтесь! Разберемся!
   Это самое "разберемся" Вере очень не понравилось:
   - В чем это ты собираешься разбираться?
   -- Ты же сама мне его подкидываешь?
   -- Значит, я подкидыш? -- игриво переспросил Платон.
   - Смотри-ка, Вер,-- усмехнулась Юля,-- какой он у тебя бойкий воробышек.
   Вера прикусила губу.
   - Ну, я пошла! Разбирайтесь, в чем хотите,-- круто повернулась и ушла явно не в духе.
   Платон придержал дверь и крикнул вслед:
   -- Веруша, спасибо! Значит, утром увидимся в ресторане?
   Вера остановилась, оглянулась, помедлив, ничего не ответила и снова зашагала дальше. Дверь захлопнулась.
   -- У вас с ней что? Клубника с малиной? -- На Юлином лице был написан неподдельный интерес.
   -- Сам не знаю...-- задумался Платон.
   -- Невезучая она...-- с душой произнесла Юля.-- С вашей стороны намечается как: транзит или задержитесь? -- и стало ясно, что Юля человек отзывчивый, добрый и подругу свою любит искренне.
   -- Может, и задержусь...-- как бы размышляя вслух, тихо буркнул Платон.-- Может, и нет... Вот завтра проводник ее приедет, который мой паспорт увез...
   - Значит, вы про него в курсе?
   - Имел такое счастье видеть! -- криво улыбнулся Платон.
   -- Это она так...-- принялась выручать Веру хозяйка интуристовской комнаты.-- После того, как ее муж бросил, и нехорошо бросил... В Пензе спутался с парикмахершей и по селектору доложил, гад, что из семьи уходит. Вся дорога их разговор слышала. Все не по-людски, не приехал, не повинился. Вера потом долго одна была, а этот Андрей... Он и по товарной, и но женской линии специалист... У него на каждой станции баба. И все на него работают...
   -- Зачем вы меня во все это посвящаете? -- сухо заметил Платон.-- Меня это не касается.
   - Вижу, что касается!
   Без стука открылась дверь, и в комнату вернулась Вера. Юля сразу развеселилась:
   -- Сейчас будешь врать, что опоздала на последний автобус!
   - Вера, я так рад, что вы вернулись! -- Платон засветился улыбкой.
   - Я бы не вернулась, автобус на самом деле ушел! -- склочным голосом парировала Вера.
   -- Правильно, стой на своем, раз ты такая ревнивая! -- продолжала развлекаться Юля и тотчас сделала дружеский вывод.-- Так, здесь я теперь лишняя!
   -- Что за глупости?! -- фальшиво сказала Вера.
   -- Где мне, беспризорной, голову приклонить? -- притворно страдала Юля.-- Пойду-ка я прикорну в комнате матери и ребенка...-- И многозначительно добавила:-- До утра! Ох, сирота я несчастная!
   -- Вы самая чуткая на свете сирота! -- воскликнул Платон.-- Огромное вам спасибо, Юленька!
   Уже в дверях Юля вспомнила:
   -- Да, мне тут один субчик пластинки предложил. Наши выпустили Челентано и Джо Дассена. Три рубля сверху за каждую.
   -- У меня проигрывателя нету, ты же знаешь! -- развела руками Вера.
   Юля с многозначительным видом прикрыла за собой дверь. Платон и Вера остались вдвоем.
   -- Никуда я не опоздала! -- сразу призналась Вера, опустив глаза в пол.-- Просто не хотела оставлять вас с ней вдвоем. Она нахальная!
   Платон во все глаза смотрел на Веру и почему-то молчал.
   - Что же вы ко мне не пристаете? -- перешла в атаку Вера.--? Я же сама навязываюсь. Что вы молчите? Будете потом вспоминать, как застряли на промежуточной станции и подвернулась там одна официанточка. И завязался с ней романчик! Смешно... в комнате для иностранцев...
   Платон все еще молчал.
   -- Она была, ну, не так чтобы очень... но поскольку дело-то было проездом...
   -- До этого вы все похоже рассказывали,-- наконец-то заговорил Платон,-- а тут ошибка! Она была необыкновенная, она была добрая, она была душевная, она была прекрасная, она была черт-те что!
   -- Господи! -- вздохнула Вера.-- Мне таких слов никогда не говорили!
   Неизвестно, что бы сейчас произошло, вернее, известно, но... неожиданно раздался стук в дверь. Стук как в дверь, так и вообще, как правило, раздается неожиданно.
   Платон отступил подальше от Веры и раздосадованно сказал:
   -- Нигде нет покоя!
   На пороге с виноватым видом возникла Юля:
   -- Ребята, караул! Понимаю, как я не вовремя! Но нелетная погода! Если б вы знали, как я ненавижу нелетную погоду! Сейчас с аэродрома мне доставят их целую стаю. Набегаюсь я тут!..
   -- Как это все некстати! -- вырвалось у Веры.
   -- Да! -- покивала Юля.-- Авиация работает возмутительно!
   -- Что у вас за вокзал? -- удивился Платон.-- Нигде нельзя остаться вдвоем!
   - Ну, мы пошли! -- сказала Вера. Они покинули интуристовскую комнату, и тут Вера круто повернулась и вышла на платформу. Платон покорно следовал за ней. Дойдя до конца платформы, они спрыгнули на землю и зашагали вдоль железнодорожного полотна, вдоль бесконечных рельсов, то сбегающихся вместе, то разбегающихся в разные стороны.
   -- Ведете меня к себе домой? -- высказал предположение Платон. --- Так, вдоль железной дороги, ближе?
   -- Вы что? -- изумилась Вера. -- Туда двенадцать километров!
   -- Чтобы остаться с вами вдвоем, я пройду и тридцать! -- расхрабрился Платон.
   -- Тогда потопали уж до Грибоедова, чего там!.. Вы сами оттуда?
   -- Да, родился на берегу реки Урал. Мы жили недалеко от парка с красивым названием "Тополя". Тополей почти не осталось, а название прежнее. А потом мать от отца ушла, мне тогда десять лет было...
   - К другому ушла?
   -- Да... И мы в Москву перебрались. Отец у меня -- его весь город знает. -- Тут в голосе Платона явно зазвучала нежность. -- Он -- детский доктор. Знаете, таких теперь нету, про таких Чехов писал. Через его стетоскоп прошли практически все. И те, которым под пятьдесят, и их дети, внуки... Ему в городе больше всех верят!
   - Теперь я понимаю, в кого вы такой! -насмешливо заметила Вера.
   - Я бы очень хотел быть похожим на него!..
   Пути делали крутой поворот в сторону. Вера, а вслед за нею и Платон, тоже повернули В сторону. Здесь в тупике отдыхали пассажирские вагоны, много вагонов, с самых разных маршрутов.
   - Понял, мы будем искать пустой вагон! -- догадался Платон.
   - Вы умный, но не совсем. Вагоны все заперты, чтобы шпана не лазила. Мы ищем мою двоюродную сестру, Зину, помните, я говорила, что она проводница?
   - Вера, вы мне ужасно нравитесь! -- вдруг признался Платон.
   Вера оборотилась и внимательно посмотрела в глаза Платона, словно пытаясь понять серьезность его слов...
   После Вера и Платон бежали по пустому, неосвещенному коридору вагона и ломились в дверь каждого купе. Все двери подряд были на запоре. Наконец одна из дверей поддалась и отодвинулась.
   Вера и Платон влетели в купе, стремительно задвинули дверь и начали целоваться.
   Потом Вера перевела дух, отступила на шаг и сказала:
   - Все! Хватит!
   - Нет, не хватит! Я только вхожу во вкус!
   -- Это добром не кончится! А я по купе не шляюсь!
   -- Я знаю.
   Вера насторожилась:
   -- Ты на что намекаешь?
   -- Ни на что!
   - Ты что имеешь в виду? -- Вера повысила голос.
   -- Ничего не имею в виду!
   -- Нет, ты имеешь в виду, что я бегала в купе к Андрею! Но у нас с ним там ничего не было.
   - Я верю!
   -- Нет, ты не веришь, я по глазам вижу!
   -- Да тут темно! -- взмолился Платон.
   - А я тебе повторяю - - ничего не было!
   -- Да верю я тебе, честное слово!
   -- Ничему ты не веришь, у тебя на уме сейчас одно... И молчи! Ты ведь меня полюбить никогда не сможешь!
   -- Почему?
   -- Потому что я -- вокзальная официантка, а ты -- пианист.
   -- Не говори глупостей...
   - Ты говоришь это, потому что тебе другого сказать нечего.
   - Какое имеет значение, у кого какая профессия!
   -- Ты еще толкни речь про всеобщее равенство!
   - Ну, Вера, ну, перестань! -- растерянно забормотал Платон. -- Иди ко мне!
   - Я тебя привела в мягкий вагон, -- нежно сказала Вера, -- чтобы ты отдохнул. Отдыхай, горемыка.
   Вера перешла в соседнее купе и заперлась. Теперь они лежали на соседних койках, но разделенные перегородкой.
   - Как ты думаешь, -- нарушила молчание Вера, -- какой срок тебе могут дать?
   - В лучшем случае -- три года.
   -- Я приеду на суд, - вдруг заявила Вера, -- и скажу им, что это не ты сделал...
   Платон уже понимал, что Вера с ее характером действительно может приехать.
   -- Тебя никто не послушает!
   -- А я скажу, что ты мне сам рассказывал!
   -- А я отрекусь! Кому поверят -- тебе или мне?
   - Три года -- это много.
   -- Много, -- выдохнул Платон.
   - Для меня это, впрочем, значения не имеет. Ты здесь больше не покажешься! -- с горечью подытожила Вера.
   - Вера, мы с тобой взрослые люди. Этот разговор через перегородку --противоестествен.
   - И никогда у нас с тобой, пианист, ничего не будет! Потому что я тебя вот так вот сразу - взяла и полюбила! И только, пожалуйста, не говори, что ты меня тоже полюбил.
   Платон повернулся спиной к обидчице и процедил сквозь зубы:
   - Спокойной ночи!
   Вера в соседнем купе тоже повернулась спи-пой.
   Они помолчали. Довольно долго. Даже чересчур долго.
   - Ты что делаешь? -- наконец-то нарушила тишину Вера.
   - Дуюсь! На тебя!
   - А что собираешься делать?
   - Спать! -- ответил недогадливый Платон.
   - Ты что, дуралей?
   - Почему? -- не понял Платон.
   - Ты что, совсем дуралей?
   - Теперь я понимаю, что совсем! -- обрадованно воскликнул Платон, до которого наконец дошло. -- Я иду!
   И он ринулся в соседнее купе. Вера отперла дверь...
   Утром, когда Платон проснулся, Веры уже не было.
   Платон соскочил со ступенек вагона и резво побежал вдоль состава к зданию вокзала. В утреннем ресторане было безлюдно. За служебным столом собрались официантки, буфетчица, повариха в белом полотняном колпаке, калькуляторша. Кто-то из женщин завтракал, кто-то вязал. Калькуляторша составляла меню, а Вера тихонько напевала популярную песню:
   Нет. мой милый, никуда я не уеду,
   А иначе мы друг друга обездолим...
   Платон пересек ресторанный зал. Вера посмотрела на Платона. Тот прислонился к стене и слушал, как Вера поет:
   Нет. мой милый, все у нас не так-то просто...
   - Иди, поешь! -- вдруг приказала Вера. -- Тебе накрыто!
   Она показала рукой на соседний столик и продолжила песню.
   Столик, за которым уселся Платон, поражал белизной скатерти, изысканностью сервировки и обилием еды. Но Платон не ел. Он не отрываясь смотрел на Веру...
   По радио объявили:
   - Скорый поезд Москва -- Ташкент прибывает на первый путь.
   Круглые вокзальные часы показывали 12 часов 10 минут.
   В толпе оголодавших транзитников, штурмом бравших ресторан, Платон разглядел Андрея. Впрочем, разглядеть его было несложно. Могучий Андрей возвышался над всеми. Как и позавчера, Андрей нес два чемодана, других, разумеется. Андрей подошел к Вере, и они о чем-то заговорили. О чем именно, Платон не слышал. И это его раздражало.
   - Здравствуй, крупиночка моя! - - Андрей сиял сердечной улыбкой. Прячь чемоданы и побежали! Поезд стоит двадцать минут.
   Вера чувствовала себя виноватой:
   - Извини, Андрюшка, но я больше не буду бегать к тебе в купе!
   - А куда нам деваться?
   - Ты не понял, хороший мой! Случилось несчастье!
   - Что такое? - перепугался Андрей. - Дыни украли?
   - Я подобрала тебе замену.
   От изумления Андрей даже сел.
   -- Это действительно беда!.. И кто этот тип? Этот тип подошел к Андрею и потребовал:
   -- Отдай паспорт!
   -- Извини, друг, - повинился Андрей. - Промашка вышла... Держи свой паспорт... С меня причитается...
   - Возьми деньги, пожалуйста, это за твои дыни! -- Вера протянула Андрею пачку ассигнаций, которая была спрятана в кармашке передника. Андрей взял деньги и небрежно засунул в карман.
   - И выматывай отсюда! -- угрожающе произнес Платон. -- Чтоб я тебя больше на этом вокзале не видел!
   Андрей захохотал:
   - Так вот кто тут пристроился!
   -- А ну! Пошел вон! -- повысил голос Платон.
   - Ой, как я перепугался! -- скорчил мину Андрей и легко, тыльной стороной ладони, ткнул Платона в лицо.
   Тот не устоял на ногах и рухнул на пол.
   -- Значит, я тебя понимаю так: личные отношения у нас кончились, --Андрей обратился к Вере как ни в чем не бывало: -- Ты мне изменила. Остались только лишь деловые контакты.
   -- Вон твои пустые чемоданы, под служебным столиком... -- показала Вера.
   - Я привез клевый товар! -- перешел на шепот Андрей. -- Легкий, чистый. Двенадцать пар австрийских сапог. Дефицит жутчайший. Ты пусти их по...
   Но узнать, почем идут нынче австрийские сапоги на черном рынке, помешал Платон. Он поднялся с пола и изо всех сил ударил Андрея. Тот, не оборачиваясь, так врезал Платону, что пианист отлетел в сторону и свалился на пол, со звоном увлекая за собой стол с посудой.
   Швейцар привычно засвистел.
   -- Деловые контакты тоже накрылись. Противно мне этим заниматься, --Вера говорила так, будто на ее глазах не происходило никакой драки.
   - На что ты жить-то будешь, задавака?
   -- Как-нибудь проживу! -- И Вера обратилась к пассажирам. -- Не забывайте расплачиваться, товарищи!
   Платон рассвирепел. Он поднялся и пошел на проводника, как танк. Но ударить Платон не успел.
   - Отстань! Надоел! -- поморщился Андрей и отпихнул противника. Незадачливый драчун опять упал.
   - Что ж ты на ногах-то не держишься? -- посочувствовал Андрей и обернулся к Вере.-- Жалеть будешь, доска обструганная... -- Андрей не мог простить Вере, что она дала ему отставку. Ни один мужчина не может этого простить. -- На что я только польстился?.. Удовольствия от тебя кот наплакал!..
   Вера повернула к Андрею расстроенное лицо:
   -- Правильно меня ругаешь, родной мой! Но что мне с собой поделать!
   -- Сапоги хоть продай, -- попросил бывший возлюбленный.
   -- Милый, не могу! -- категорически отказалась Вера.
   В ресторане появился знакомый нам лейтенант по имени Николаша, обозрел поле битвы, увидел поверженного Платона, который с трудом вставал, цепляясь за стул.
   - Что здесь происходит? Кто это вас так разукрасил?
   Платон тяжело дышал.
   -- Кто его избил? -- громко спросил милиционер. Пассажиры, не желая влипать в историю, немедленно потянулись к выходу, на ходу расплачиваясь с Верой.
   Вера молчала, а Андрей ловко вытянул из брюк ремень, умело перетянул им оба чемодана с сапогами и добыл из-под служебного столика пустые чемоданы, в которых прежде были дыни.
   -- Сейчас будем составлять протокол! - пригрозил Николаша. -- Откуда у вас синяк, товарищ пианист?
   Школа вокзальной жизни не прошла для Платона бесследно.
   -- Это столб об меня ударился! -- процитировал он хулигана, которого при нем допрашивал тот же Николаша.
   -- А по щеке кто заехал?
   -- Это семафор меня стукнул! -- вид у Платона был невинный-наиневиннейший.
   По радио объявили отправление ташкентского поезда.
   Андрей оценил благородство Платона.
   -- Ты хоть интеллигент, но парень неплохой.
   Андрей взвалил на себя чемоданы и кинулся к выходу.
   - Дура ты, Верка! - - успел он крикнуть на бегу и кинул ей несколько купюр. -- Оплатишь бой посуды!
   Андрей исчез с заступинского вокзала. Вера подняла стол, постелила скатерть, а затем стала собирать с пола осколки.
   -- Николаша, ты иди. Все в порядке!
   - Все в порядке! -- подтвердил избитый Платон. -- И я тоже в порядке!
   Николаша, которому хватало других забот, охотно ушел.
   -- Пойду куплю тебе билет... А то смотреть на тебя тошно... -- с грустной насмешкой сказала Вера. -- Куда брать билет-то?
   Платон недоуменно пожал плечами:
   - Естественно, в Грибоедов. А оттуда я полечу в Москву.
   - Я знаю. К той, которая по телевизору про погоду врет! -- И, гордо вздернув голову, Вера зашагала прочь из ресторанного зала.
   Затем проникла в билетную кассу, естественно, с заднего хода.
   -- Мне билет в Грибоедов!
   -- В какой вагон? -- спросила кассирша.
   -- В самый что ни на есть мягкий. А то пассажир у меня весь раненный.
   -- Есть только общий!
   -- И тут ему не повезло, -- покачала головой Вера.
   В зале ожидания, проходя мимо междугородного телефона, Вера остановилась, подумала о чем-то, направилась к небольшому окошку, за которым разменивали монеты, и протянула рубль. Получив горсть пятнадцатикопеечных, Вера возвратилась к автомату, достала бумажку с московским номером Платона и набрала его.
   - Это жена Платона Сергеевича?.. Здравствуйте... Нет, вы меня не знаете... -- И тут спокойствие оставило Веру, и она нервно спросила: --Скажите, вы хорошо спите? Совсем не идиотский вопрос! -- Вера бросила в автомат очередную монетку. -- Как вы можете отправлять в тюрьму ни в чем не повинного человека?!
   - Но я-то знаю, что это не он... Вы сидели за рулем! Вы!..
   -- Что? -- Вера изменилась в лице. -- Я вам не верю!.. --- и издевательски добавила: -- Чуть не забыла узнать -- штакетник для забора вам завезли?
   Вера повесила трубку и прислонилась к стене, будучи не в состоянии двинуться с места...
   Так она постояла немного, а потом медленно побрела в ресторан.
   Платон в гардеробе приводил в порядок пострадавший костюм.
   -- Вот ваш билет! -- Вера протянула его Платону. -- Поезд в Грибоедов отходит через сорок минут...
   -- Спасибо, -- Платон поднял билет кверху, пытаясь разобрать на просвет цифры компостера. -- Деньги я вам вышлю немедленно по приезде!
   -- Выйдем! Надо потолковать! -- вдруг потребовала Вера.
   Они шли по перрону. Молчали. Потом Вера нарушила молчание:
   -- Я говорила с твоей женой, -- перехватила удивленный взгляд Платона и разъяснила: -- По телефону, конечно. Она утверждает, что это ты сбил человека!
   -- Действительно такое сказала? -- переспросил Платон.
   -- И каким убедительным тоном!
   Платон остановился:
   -- Она же не может сказать правду никому, тем более первому встречному.
   -- Но она мне это брякнула сразу же, без промедления. Это у нее отработано.
   - Может быть, она и права. В протоколе ведь так и записано!
   -- Но ведь это же подло! -- воскликнула Вера.
   -- Вот видишь, изменить уже ничего нельзя.
   -- Господи, беда-то какая! -- прошептала Вера.
   Платон нежно посмотрел на Веру, обнял за плечи,
   - А ну, посторонись! -- раздался зычный крик.
   Они отскочили друг от друга. Автокар-разлучник потащил между ними бесконечную вереницу груженых тележек.
   Сначала Платон и Вера растерянно смотрели друг на друга, потом заметались вдоль состава, пытаясь соединиться. Казалось, этому дурацкому составу не будет конца. А когда звякнула последняя тележка, Платон кинулся к Вере и прижал ее к себе.
   Они стояли и долго целовались посреди перрона. Кто-то оборачивался на них, а кто-то и нет. Теперь часто целуются на улицах, а на перронах тем более.