Страница:
Исходя из этого, Лем и выступает в роли "архитектора будущего", создавая широкую панораму преображенной Земли и освоенного человечеством околосолнечного пространства. Подробно раскрывая новые общественные отношения, Лем, как и Ефремов, видит безграничные возможности для приложения сил и способностей наших далеких потомков. Непрерывное устремление вперед,- в вечном поиске - является для них естественной нормой поведения и главным стимулом дальнейшего развития общества.
Изучение Вселенной и попытка установить непосредственный контакт с разумными обитателями чужих миров определяет сюжетную основу романа.
"Некогда, в древности, людей объединяли общие традиции, обычаи, родовые и национальные связи.
А нас сильнее всего связывает наша деятельность по завоеванию будущего. Мы смотрим далеко за пределы личной жизни одиночки. В этом наша сила, основа нашей жизни; мы не ждем пассивно будущего, но сами творим его". Так говорит один из героев "Магелланова облака", конструктор звездолета Ирьола.
Многочисленные почитатели Лема, не исключая и критиков, неоднократно выражали недоумение, почему писатель, создавший такое жизнеутверждающее произведение, отошел от своей "генеральной темы" и стал разрабатывать совсем иные варианты будущего.
Нам думается, что это не так уж трудно объяснить.
В "Магелланово облако" автор вложил все свои позитивные представления о грядущем мире. Художник больших возможностей и всесторонний эрудит, каким предстает перед нами Лем, не мог ограничиться вариациями одной, пусть даже очень важной, темы.
От героев "Туманности Андромеды" и "Магелланова облака" нас отделяют долгие столетия. Исторический же опыт говорит о том, что ни в одну эпоху движение вперед не было легким и гладким.
Обострившиеся противоречия в современном мире не дают оснований рассчитывать, что социальный прогресс выпрямится как полотно железной дороги. Старое не уступит своих позиций без длительного и жестокого сопротивления. Природа не выдаст свои сокровенные тайны, не потребовав взамен колоссальных усилий познающего разума. Человек не станет воплощенным идеалом физического и нравственного совершенства на протяжении жизни одного или нескольких поколений.
Какие же трудности можно представить себе на долгом пути к этим ослепительным вершинам? Какие препятствия придется преодолеть?
Писатель не закрывает глаза на то, что переделка мира, познание природы и самого человека - процесс чрезвычайно сложный, трудный и противоречивый.
Исторический оптимизм марксистской философии отнюдь не означает, что мы можем сложить оружие и ждать, когда разольются молочные реки и кисельные берега. То, что препятствует сейчас или может препятствовать в будущем достижению наших целей, должно быть устранено. Достижение идеала требует неустанной борьбы. На это и нужно обратить внимание, предостеречь человечество от существующих или потенциальных опасностей.
Именно так поступает Станислав Лем, создавший целый цикл романов-предупреждений. И не только Лем. Можно было бы назвать не один десяток произведений атого жанра, созданных писателями-фантастами социалистических стран, не исключая, разумеется, и советских.
В этой связи нельзя не остановиться на творчестве Аркадия и Бориса Стругацких. В научно-фантастических повестях "Страна Багровых туч", "Путь на Амальтею", "Стажеры", "Возвращение (Полдень, 22-й век)" они сконцентрировали свои усилия на изображении коммунистического будущего в разных его гранях и аспектах. Наиболее полно они воплотили свою мечту в последней из названных книг, где одинаково пристальное внимание уделено и раскрытию новых человеческих характеров, и самих общественных отношений, которые их формируют.
Подобно Лему, начав с утверждения идеала, Стругацкие перешли потом к показу тех возможных препятствий и противоречий, которые могут встретиться в дальнейшем или громоздятся на нашем пути уже сегодня.
"Дорогие мальчики! Простите меня за обман. Я не историк. Я просто сбежал к вам, потому что хотел спастись. Вы этого не поймете. У меня осталась всего одна обойма, и меня взяла тоска. А теперь мне стыдно, и я возвращаюсь. А вы возвращайтесь на Саулу и делайте свое дело, а я уж доделаю свое. У меня еще целая обойма. Иду. Прощайте. Ваш С. Репнин".
С таким письмом обращается к своим молодым друзьям неведомо откуда появившийся и неизвестно куда исчезнувший Саул - главный герой повести Стругацких "Попытка к бегству".
Человек нашей эпохи, совершивший со своими далекими потомками "туристское путешествие" на неизвестную планету и столкнувшийся там с деспотизмом, варварством, произволом, кровавыми расправами - со всем тем, что стало, по-видимому, далекой историей для его спутников, этот странный человек возвращается в прошлое, чтобы до конца выполнить свой нравственный и гражданский долг. И Саул-Репнин погибает в фашистском концентрационном лагере, выпустив по врагам последнюю обойму из захваченного у них "шмайсера".
Временные смещения, создающие условный аллегорический фон, конечно, не следует понимать- буквально. И не нужно искать объяснения, каким образом Репнин стал Саулом и попал в далекое будущее. Надо только правильно понять подтекст этой повести: ни при каких обстоятельствах невозможно совершить скачок в будущее, не взрыхлив для него и не пропитав кровью и потом почву настоящего.
Человек и общество - так можно определить главную тему и последующих повестей Стругацких. В своих фантастических социальных проекциях они выдвигают на первый план острые, а иной раз трагические конфликты, к которым приводят неизбежные противоречия между стремлением человека покорить Вселенную и сопротивлением косной материи; между могуществом творческого Разума и невозможностью проявить его силы в определенных исторических условиях; между субъективным пониманием нравственного долга и объективными закономерностями общественного развития. С такими философско-этическими конфликтами мы сталкиваемся и в "Далекой радуге", и в "Трудно быть богом", и в других произведениях братьев Стругацких.
Мы хотели этим показать, что в социалистической фантастике тема предупреждения выходит далеко за рамки, намеченные Азимовым, что вопрос о препятствиях и трудностях на пути общечеловеческого прогресса понимается шире и глубже.
А теперь мы можем вернуться к Лему.
Его первый научно-фантастический роман "Астронавты" (1950), написанный в разгар холрдной войны, воспринимается как прямой ответ писателя на применение атомной бомбы, сброшенной американцами на Хиросиму и Нагасаки.
Перенося действие в 2003 год, Лем приглашает читателей совершить путешествие на Венеру в звездолете "Космократор". Но Венера оказалась мертвой планетой. В результате истребительной атомной войны от высокой цивилизации ничего не осталось, кроме страшных развалин, а от разумной жизни сохранился лишь печальный след - две тени на стене.
"Всю поверхность отлогого склона покрывали мелкие пузыри стекловидной массы, застывшей в момент кипения. Мы обратили внимание, что в двух местах стена была гладкой и слегка вогнутой. В лучах мощного фонаря, направленного так, чтобы свет падал почти параллельно поверхности, на шершавом фоне проступали два стертых силуэта, заостренных кверху, словно тени в высоких капюшонах. Один сильно наклонялся вперед, словно падая, другой скорчился, как бы присев и втянув голову в плечи".
Политический пафос этого романа подчеркивается словами одного из геров, космонавта Чандрасекара:
"Разве на Земле не было таких, кто делал то, что вам, пилот, показалось совершенным безумием, не было торговцев смертью, которые служили обеим воюющим сторонам, продавая им оружие?"
В этом, далеко еще не совершенном, "пробном" романе уже угадывается удивительная способность польского писателя сталкивать человека с непостижимыми явлениями, опрокидывающими привычные земные понятия, от которых удается отрешиться лишь немногим фантастам. И уже вырабатывается свойственная Лему манера вводить пластичные детализованные описания новой техники, чужой природы, необычной обстановки действия - всего, что постепенно постигается и познается героями его книг.
В "Астронавтах" мотив предупреждения лежит на поверхности. Атомная угроза тревожит умы и прогрессивных государственных деятелей, и ученых, и писателей.
Речь идет о жизни и смерти человечества. В начале пятидесятых годов Лем был одним из первых фантастов, подчинивших замысел романа этой важнейшей теме, которая заняла затем в мировой фантастике едва ли не ведущее место.
В дальнейшем, накопив огромный запас научных знаний в самых различных областях, Лем обращается к труднейшим проблемам познания Вселенной и предостерегает человечество, ставшее на пороге космоса, от "головокружения от успехов".
Когда в нашей стране был запущен первый в мире искусственный спутник Земли, проникновение человека в космос казалось задачей завтрашнего дня. Не только писатели-фантасты, но и ученые высказывали предположение, что вслед за полетами на Марс и Венеру откроются перспективы и межзвездных сообщений. Однако современная наука пока что полностью исключает физическую возможность достижения человеком даже ближайших звездных систем, хотя, как пишет английский астрофизик Ф. Хойл, "при нынешних темпах развития радиотехники возможность связи с обитателями далеких миров может скоро оказаться вполне реальной". А ведь еще несколько лет назад идея Великого Кольца, выдвинутая Ефремовым в "Туманности Андромеды", учеными всерьез не обсуждалась!
К постановке всевозможных проблем, связанных с изучением природы в далеком будущем, Лем обратился во всеоружии современных научных знаний.
В сферу его интересов входят вопросы философии и социологии, математическая физика и кибернетика, астрономия и биология, медицина и теория информации, электроника и химия полимеров и т. д.
- Мне некогда читать научно-популярную литераТУРУ" я обращаюсь только к первоисточникам, - сказал однажды Лем авторам этих строк.
И, конечно, не случайно писатель делит время между научной фантастикой и собственно наукой. Его "Диалоги" и "Summa technologiae" представляют собой серьезные философско-социалогические исследования о влиянии науки и техники на человечество в настоящем и будущем. Эти книги содержат сгусток идей, которые стимулируют и художественное творчество Лема.
Исходя из нынешнего состояния науки и техники и психологической неподготовленности .общества к их "взрывному" развитию, он рисует картины грядущего мира. Это будет, утверждает писатель, совершенно иной мир, едва постижимый для современного образа мышления.
Научно-философские рассуждения Лема наталкивают на спор, вызывают желание полемизировать, как и его последние фантастические романы. Лем идет на это вполне сознательно, считая, что главная цель научной фантастики "констатировать определенные ситуации, которые должны проиллюстрировать воздействия, следствия, результаты определенных открытий, изобретений и т. д. для человека и общества на определенном этапе исторического развития".
Романы конца пятидесятых - шестидесятых годов "Эдем", "Солярис", "Возвращение со звезд" и "Непобедимый" (в такой последовательности они выходили в свет) - можно подвести под условные рубрики: человек и природа, человек и техника.
Солярис... От горизонта до горизонта медленно перекатывает тяжелые бурые волны Океан, почти целиком покрывающий планету. Но это не воды земных морей, а студенистый сироп, представляющий собой высокоорганизованную плазму, способную не только влиять на стабилизацию орбиты Соляриса, вращающегося вокруг двух солнц - красного и голубого, - но и воспроизводить на своей поверхности различные земные образы, извлеченные из памяти исследователей.
На гребнях волн возникают силуэты зданий, ландшафты, машины, гигантские отливки людей с бессмысленными лицами годовалых детей... Происходит взаимный процесс исследования, причем Океану, по-видимому, легче постичь природу людей, чем людям - природу Океана. Проникая в тайники подсознательной сферы человеческого мозга, Океан все более искусно "лепит", облекая в материальную форму, живые образы, врезавшиеся в память ученых. И так Океан становится невольным "обличителем" темных сторон человеческой души.
На сателлоиде - постоянной исследовательской станции над Солярйсом происходят не поддающиеся объяснению драматические события. Через восприятие только что прибывшего туда доктора Келвина Лем с устрашающей силой выразительности рассказывает о таинственных "гостях". Тут и огромная негритянка с нежными, как у младенца, подошвами ног (ведь она никогда не ступала по земле!), и детские голоса за дверью лаборатории Сарториуса, и дважды воскрешенная Океаном Хари - возлюбленная самого Келвина, покончившая с собой десять лет назад...
И в предисловии к русскому изданию, и в устных беседах Лем подчеркивает, что "Солярис" нужно понимать прежде всего как роман-предупреждение о неизбежности столкновений человека с непостижимыми на определенных этапах явлениями, а вовсе не как гипотетическую модель того, что, по его мысли, может случиться на самом деле. И писатель вовсе не настаивает на том, что высокоорганизованная материя может в действительности проявиться в форме мыслящего Океана. Это лишь один из многих фантастических допусков, объясняющих причины несостоявшегося контакта.
""Солярис", - пишет Лем, - должен был быть (я воспользуюсь терминологией точных наук) моделью встречи человечества на его дороге к звездам с явлением неизвестным и непонятным. Я хотел сказать этой повестью, что в космосе нас наверняка подстерегают неожиданности, что невозможно всего предвидеть и запланировать заранее, что этого "звездного пирога" нельзя попробовать иначе, чем откусив от него".
По сути дела, та же тема развивается и в "Непобедимом".
С опорной базы в системе Лиры на планету Регис III прибывает звездолет с заданием - выяснить причину гибели на атой планете звездного корабля того же класса "Кондор". И тут экипаж "Непобедимого" подстерегают не поддающиеся объяснению неожиданности.
Вот какая картина представилась взорам землян на пустынном, лишенном даже растительности, хотя и вполне пригодном для развития органической жизни, Регисе III: "То, что они назвали "городом", в действительности ничуть не походило ни на один из земных городов. Утопленные на неизвестную глубину в подвижных барханах, стояли темные массивы с ощетинившимися поверхностями, не похожие ни на что когдалибо виденное людьми. Конструкции не поддающихся определению форм достигали высоты нескольких этажей. В них не было окон, дверей, даже стен. Одни выглядели как складчатые, расходящиеся в разных направлениях, страшно перепутанные сети, с утолщениями в местах соединений, другие напоминали сложные пространственные арабески, какие создали бы взаимопроникающие пчелиные соты, или решета с треугольными и пятиугольными отверстиями. В каждом большом элементе и в каждой видимой плоскости можно было обнаружить какую-то регулярность, не такую однородную, как в кристалле, но несомненно повторяющуюся в определенном ритме".
Весь этот город находится под слоем песка, и единственное, что удалось на первых порах установить, он построен из очень старого металлического сплава стали, вольфрама и никеля. А дальше, путем логического анализа и сопоставления фактов (изображение железной последовательности работы мысли - самое большое достоинство романа), люди выясняют, что это вовсе не следы некогда погибшей цивилизации, а результаты деятельности автоматов, заброшенных миллионы лет назад на Регис III пришельцами из созвездия Лиры.
И вот парадокс: обладая неслыханно мощной техникой, экипаж "Непобедимого" ничего не может сделать с мириадами крошечных кибернетических мушек. возникших путем длительной эволюции самоорганизующихся и самовоспроизводящих роботов. Но было бы неверно понимать это как демонстрацию бессилия человеческого разума перед непреоборимой металлической стихией.
Люди безусловно могли бы создать еще более мощную технику, специально приспособленную для борьбы с феноменом "мертвой цивилизации". Но стоит ли игра свеч? "Регис безлюден, человеку нечего здесь искать. ...Ничье сознательное намерение, ничья враждебная мысль не стояли на нашем пути. Мертвый процесс самоорганизации... Стоит ли расточать все силы и энергию, чтобы его уничтожить только потому, что мы сразу же приняли его за подстерегающего нас врага, который сначала из-за угла напал на "Кондор", а потом на нас? Сколько таких зловещих, чуждых человеческому пониманию явлений может таить в себе космос?
И мы должны везде побывать с уничтожающей мощью на борту кораблей, чтобы разбить все, что несовместимо с нашим разумом?"
Наибольшие споры вызывает роман Лема "Возвращение со звезд". Возможно, кое-кто подумает, что писатель попытался изобразить один из мыслимых вариантов идеального общества. В самом деле, каким прекрасным стал облик нашей планеты!
Благоустроенные города, величественные здания, поражающие совершенством архитектурных форм, дворцы развлечений, иллюзионы, тенистые парки, чудесные сады, море света, тончайшая музыка... Как легко и радостно стало жить! Склады забиты разнообразнейшими вещами, где каждый может взять себе все что угодно - по вкусу и желанию. Люди ни в чем не испытывают недостатка. Исчез страх перед неустроенностью. Побеждены болезни, продлен срок человеческой жизни. Забыт изнурительный труд, - почти всю работу выполняют умные, послушные машины.
И самое главное, устранена всякая опасность - не только вооруженнь№ конфликтов, но даже нападения хищника где-нибудь в лесной чаще. Тигры, как и люди, утратили способность убивать.
В этот счастливый мир попадают космонавты-релятивисты, проведшие в фотонном звездолете одно десятилетие и вернувшиеся спустя сто- двадцать семь лет по земному времени. Как странно! Этот новый мир не встретил героев космоса восторгом и всеобщим признанием. Более того, никого не интересует, откуда они явились и какие новые знания принесли человечеству. Любопытство, смешанное с испугом, вызывают лишь их мускулистые мощные фигуры. И первый вопрос, который задают Бреггу - главному герою, чьими глазами видится преображенная Земля: "Как, разве вы не беатризованы? "
Так называемая беатризация - искусственное воздействие на гормональную систему людей и животных, подавляющее "агрессивные инстинкты", перевернула все представления о смысле существования.
Высочайшая техника, применяемая главным образом для удовлетворения возрастающих потребностей быта и комфорта, охраняющая людей от случайных опасностей, изымает из жизни подвиг, риск, отвагу, дерзновенный поиск.
Изобилие материальных благ при отсутствии стимулов духовного развития превращает это "идеальное общество" в сытый и добродетельный мещанский рай.
Вот почему Бреггу и его товарищам так неуютно на родной планете...
Статья Лема "Безопасна ли техника без опасности?" ("Литературная газета", 1965, 26 октября) дает ключ к пониманию авторского замысла "Возвращения со звезд".
Лему представлятся, что высокое развитие цивилизации лишает людей возможности совершать героические поступки, ибо главная тенденция развития современной техники ведет к автоматизации различных процессов, привычно выполняемых сейчас самим человеком.
"С одной стороны, - пишет он, - все мы хотели бы, чтобы человек будущего был смелым, отважным, способным к самопожертвованию, творчески ищущим, но с другой - делаем все, чтобы воспрепятствовать проявлению именно таких его черт. В самом деле, развитием цивилизации создаются условия, в которых различные явления, осложняющие человеческое существование, дают о себе знать все меньше и меньше".
При этом Лем признаётся, что положение, при котором человек создает технику, делающую "все за него", его самого отнюдь не восхищает. Скорее совсем наоборот. "Но тем не менее именно таково объективное направление развития в масштабах всей нашей планеты".
Выдвинув такую дилемму, писатель не дает прямого ответа -каким образом человечество сможет выйти из этого заколдованного круга.
"Возвращение со звезд" и является иллюстрацией того нежелательного варианта будущего, при котором люди, порабощенные ими же созданной техникой, перестают сознательно творить свою историю.
Впрочем, в цитируемой статье Лем расходится со своей собственной концепцией. Ведь в "Магеллановом облаке" могущественная техника как раз и побуждает людей идти на большой риск, и она же способствует подлинно героическим действиям экипажа "Непобедимого".
Очевидно, духовный уровень общества не обязательно понижается с возрастанием научно-технического потенциала, который, как бы он ни был высок, не в состоянии стереть грани между различными социальными системами.
Например, в современной Швеции наблюдается, хотя и не в такой гиперболической форме, как в романе Лема, вопиющая диспропорция между материальным благополучием и духовной опустошенностью, которая приводит к алкоголизму, самоубийствам, наркомании и т. п. Но из этого никак не вытекает, что дальнейшее укрепление материально-технической базы в странах социализма может вызвать подобную диспропорцию.
Между прочим "Хищные вещи века" А. и Б. Стругацких, несмотря на известные нарушения внутренней логики повествования и недостаточно четкие социальные акценты, интересны именно тем, что доводят до сатирического гротеска несостоятельные идеи теоретиков "неокапитализма", способного якобы уничтожить классовые противоречия и создать рай для всех. Какой будет такая "райская жизнь", показывает и Илья Варшавский в цикле ядовито сатирических рассказов о вымышленной стране Даномаге, где все уродливые стороны капиталистического строя наших дней также доведены до последнего предела.
По нашему мнению, роман "Возвращение со звезд", как бы его ни истолковывал сам автор, предостерегает прежде всего от не изжитых еще обывательских представлений о коммунизме как о потребительском рае и от однобокого технического прогресса, ведущего в определенных условиях к духовному обнищанию.
Роман Лема "Эдем" (1958), с которым сейчас впервые знакомятся наши читатели, по существу открывает собой цикл его романов-предупреждений и, как нам кажется, совмещает обе темы: человек и природа, человек и общество.
На неведомую планету, издали напоминающую опаловую каплю, совершает вынужденную посадку, земной звездолет. Состав атмосферы, температура, наличие воды и растительности позволяют предположить, что планета обитаема. Но как здесь все идет вразрез с априорными земными представлениями! И "деревья" чаши, от малейшего прикосновения уходящие под землю, и кусты, напоминающие паукообразные существа, с маленькими веретенообразными туловищами, покрытые густой взъерошенной щетиной. И шевелящаяся, проницаемая "стена", сотканная из каких-то сероватожелтых струек. Поначалу даже невозможно понять, что здесь создано природой и что сделано искусственным путем. И чем большие участки чужой планеты входят в сферу наблюдения, тем больше возникает загадок и тайн.
Несомненно, здесь существует высокая цивилизация! Но в ее деятельности трудно уловить какую-то логику и целесообразность. Проникнув сквозь стену, космонавты попадают на территорию "завода". Непонятные изделия выбрасываются вверх из открытого колодца и тут же всасываются толстыми черными колоннами, напоминающими слоновьи хоботы, расплавляются, заново формуются и следуют дальше... по замкнутому циклу. И так без конца... Внимание людей привлекают узкие, словно проложенные лемехом плуга, борозды. Что это - дороги? По-видимому, да. "Над желтой полоской, которая спускалась с широкой седловины между двумя холмами, на расстоянии нескольких сотен метров двигалось что-то прозрачное. Это "что-то" слабо отсвечивало на солнце, как быстро вращающееся колесо со спицами. На мгновение оно оказалось на фоне неба, стало почти невидимым, ниже, у подножия склона, снова засияло ярче, как вращающийся клубок, с огромной скоростью спустилось по прямой, миновало рощу дышащих деревьев, сверкнуло, контрастируя с их темной группой, и исчезло в устье далекого оврага".
Каковы же они, обитатели Эдема? Случай помогает увидеть одного из них. Но это, судя по всему, разумное существо, никак не укладывается в рамки биологической классификации, принятой у нас на Земле:
"Словно из гигантской, веретенообразно вытянутой устрицы, из толстой складчатой мясистой сумки высунулось маленькое - не больше детского туловище с двумя ручками. От собственной тяжести оно наклонилось вниз и коснулось узловатыми пальчиками пола. Оно висело на растягивающихся перепонках бледножелтых связок, качаясь все медленнее и медленнее, пока наконец не замерло. Доктор первый отважился подойти к нему, подхватил мягкую многосуставную конечность, маленький торс, исчерченный бледными прожилками, выпрямился, и появилось плоское безглазое личико с зияющими ноздрями и словно перекушенным языком в том месте, где у людей находится рот".
И все, с чем сталкиваются дальше люди, еще больше затрудняет понимание того, что происходит на Эдеме.
В глубоких траншеях, заполненных густой вонючей жижей, лежат "двутелы" - то ли мертвые, то ли в анабиозе, причем у некоторых из складок кожи торчат металлические трубки.
Изучение Вселенной и попытка установить непосредственный контакт с разумными обитателями чужих миров определяет сюжетную основу романа.
"Некогда, в древности, людей объединяли общие традиции, обычаи, родовые и национальные связи.
А нас сильнее всего связывает наша деятельность по завоеванию будущего. Мы смотрим далеко за пределы личной жизни одиночки. В этом наша сила, основа нашей жизни; мы не ждем пассивно будущего, но сами творим его". Так говорит один из героев "Магелланова облака", конструктор звездолета Ирьола.
Многочисленные почитатели Лема, не исключая и критиков, неоднократно выражали недоумение, почему писатель, создавший такое жизнеутверждающее произведение, отошел от своей "генеральной темы" и стал разрабатывать совсем иные варианты будущего.
Нам думается, что это не так уж трудно объяснить.
В "Магелланово облако" автор вложил все свои позитивные представления о грядущем мире. Художник больших возможностей и всесторонний эрудит, каким предстает перед нами Лем, не мог ограничиться вариациями одной, пусть даже очень важной, темы.
От героев "Туманности Андромеды" и "Магелланова облака" нас отделяют долгие столетия. Исторический же опыт говорит о том, что ни в одну эпоху движение вперед не было легким и гладким.
Обострившиеся противоречия в современном мире не дают оснований рассчитывать, что социальный прогресс выпрямится как полотно железной дороги. Старое не уступит своих позиций без длительного и жестокого сопротивления. Природа не выдаст свои сокровенные тайны, не потребовав взамен колоссальных усилий познающего разума. Человек не станет воплощенным идеалом физического и нравственного совершенства на протяжении жизни одного или нескольких поколений.
Какие же трудности можно представить себе на долгом пути к этим ослепительным вершинам? Какие препятствия придется преодолеть?
Писатель не закрывает глаза на то, что переделка мира, познание природы и самого человека - процесс чрезвычайно сложный, трудный и противоречивый.
Исторический оптимизм марксистской философии отнюдь не означает, что мы можем сложить оружие и ждать, когда разольются молочные реки и кисельные берега. То, что препятствует сейчас или может препятствовать в будущем достижению наших целей, должно быть устранено. Достижение идеала требует неустанной борьбы. На это и нужно обратить внимание, предостеречь человечество от существующих или потенциальных опасностей.
Именно так поступает Станислав Лем, создавший целый цикл романов-предупреждений. И не только Лем. Можно было бы назвать не один десяток произведений атого жанра, созданных писателями-фантастами социалистических стран, не исключая, разумеется, и советских.
В этой связи нельзя не остановиться на творчестве Аркадия и Бориса Стругацких. В научно-фантастических повестях "Страна Багровых туч", "Путь на Амальтею", "Стажеры", "Возвращение (Полдень, 22-й век)" они сконцентрировали свои усилия на изображении коммунистического будущего в разных его гранях и аспектах. Наиболее полно они воплотили свою мечту в последней из названных книг, где одинаково пристальное внимание уделено и раскрытию новых человеческих характеров, и самих общественных отношений, которые их формируют.
Подобно Лему, начав с утверждения идеала, Стругацкие перешли потом к показу тех возможных препятствий и противоречий, которые могут встретиться в дальнейшем или громоздятся на нашем пути уже сегодня.
"Дорогие мальчики! Простите меня за обман. Я не историк. Я просто сбежал к вам, потому что хотел спастись. Вы этого не поймете. У меня осталась всего одна обойма, и меня взяла тоска. А теперь мне стыдно, и я возвращаюсь. А вы возвращайтесь на Саулу и делайте свое дело, а я уж доделаю свое. У меня еще целая обойма. Иду. Прощайте. Ваш С. Репнин".
С таким письмом обращается к своим молодым друзьям неведомо откуда появившийся и неизвестно куда исчезнувший Саул - главный герой повести Стругацких "Попытка к бегству".
Человек нашей эпохи, совершивший со своими далекими потомками "туристское путешествие" на неизвестную планету и столкнувшийся там с деспотизмом, варварством, произволом, кровавыми расправами - со всем тем, что стало, по-видимому, далекой историей для его спутников, этот странный человек возвращается в прошлое, чтобы до конца выполнить свой нравственный и гражданский долг. И Саул-Репнин погибает в фашистском концентрационном лагере, выпустив по врагам последнюю обойму из захваченного у них "шмайсера".
Временные смещения, создающие условный аллегорический фон, конечно, не следует понимать- буквально. И не нужно искать объяснения, каким образом Репнин стал Саулом и попал в далекое будущее. Надо только правильно понять подтекст этой повести: ни при каких обстоятельствах невозможно совершить скачок в будущее, не взрыхлив для него и не пропитав кровью и потом почву настоящего.
Человек и общество - так можно определить главную тему и последующих повестей Стругацких. В своих фантастических социальных проекциях они выдвигают на первый план острые, а иной раз трагические конфликты, к которым приводят неизбежные противоречия между стремлением человека покорить Вселенную и сопротивлением косной материи; между могуществом творческого Разума и невозможностью проявить его силы в определенных исторических условиях; между субъективным пониманием нравственного долга и объективными закономерностями общественного развития. С такими философско-этическими конфликтами мы сталкиваемся и в "Далекой радуге", и в "Трудно быть богом", и в других произведениях братьев Стругацких.
Мы хотели этим показать, что в социалистической фантастике тема предупреждения выходит далеко за рамки, намеченные Азимовым, что вопрос о препятствиях и трудностях на пути общечеловеческого прогресса понимается шире и глубже.
А теперь мы можем вернуться к Лему.
Его первый научно-фантастический роман "Астронавты" (1950), написанный в разгар холрдной войны, воспринимается как прямой ответ писателя на применение атомной бомбы, сброшенной американцами на Хиросиму и Нагасаки.
Перенося действие в 2003 год, Лем приглашает читателей совершить путешествие на Венеру в звездолете "Космократор". Но Венера оказалась мертвой планетой. В результате истребительной атомной войны от высокой цивилизации ничего не осталось, кроме страшных развалин, а от разумной жизни сохранился лишь печальный след - две тени на стене.
"Всю поверхность отлогого склона покрывали мелкие пузыри стекловидной массы, застывшей в момент кипения. Мы обратили внимание, что в двух местах стена была гладкой и слегка вогнутой. В лучах мощного фонаря, направленного так, чтобы свет падал почти параллельно поверхности, на шершавом фоне проступали два стертых силуэта, заостренных кверху, словно тени в высоких капюшонах. Один сильно наклонялся вперед, словно падая, другой скорчился, как бы присев и втянув голову в плечи".
Политический пафос этого романа подчеркивается словами одного из геров, космонавта Чандрасекара:
"Разве на Земле не было таких, кто делал то, что вам, пилот, показалось совершенным безумием, не было торговцев смертью, которые служили обеим воюющим сторонам, продавая им оружие?"
В этом, далеко еще не совершенном, "пробном" романе уже угадывается удивительная способность польского писателя сталкивать человека с непостижимыми явлениями, опрокидывающими привычные земные понятия, от которых удается отрешиться лишь немногим фантастам. И уже вырабатывается свойственная Лему манера вводить пластичные детализованные описания новой техники, чужой природы, необычной обстановки действия - всего, что постепенно постигается и познается героями его книг.
В "Астронавтах" мотив предупреждения лежит на поверхности. Атомная угроза тревожит умы и прогрессивных государственных деятелей, и ученых, и писателей.
Речь идет о жизни и смерти человечества. В начале пятидесятых годов Лем был одним из первых фантастов, подчинивших замысел романа этой важнейшей теме, которая заняла затем в мировой фантастике едва ли не ведущее место.
В дальнейшем, накопив огромный запас научных знаний в самых различных областях, Лем обращается к труднейшим проблемам познания Вселенной и предостерегает человечество, ставшее на пороге космоса, от "головокружения от успехов".
Когда в нашей стране был запущен первый в мире искусственный спутник Земли, проникновение человека в космос казалось задачей завтрашнего дня. Не только писатели-фантасты, но и ученые высказывали предположение, что вслед за полетами на Марс и Венеру откроются перспективы и межзвездных сообщений. Однако современная наука пока что полностью исключает физическую возможность достижения человеком даже ближайших звездных систем, хотя, как пишет английский астрофизик Ф. Хойл, "при нынешних темпах развития радиотехники возможность связи с обитателями далеких миров может скоро оказаться вполне реальной". А ведь еще несколько лет назад идея Великого Кольца, выдвинутая Ефремовым в "Туманности Андромеды", учеными всерьез не обсуждалась!
К постановке всевозможных проблем, связанных с изучением природы в далеком будущем, Лем обратился во всеоружии современных научных знаний.
В сферу его интересов входят вопросы философии и социологии, математическая физика и кибернетика, астрономия и биология, медицина и теория информации, электроника и химия полимеров и т. д.
- Мне некогда читать научно-популярную литераТУРУ" я обращаюсь только к первоисточникам, - сказал однажды Лем авторам этих строк.
И, конечно, не случайно писатель делит время между научной фантастикой и собственно наукой. Его "Диалоги" и "Summa technologiae" представляют собой серьезные философско-социалогические исследования о влиянии науки и техники на человечество в настоящем и будущем. Эти книги содержат сгусток идей, которые стимулируют и художественное творчество Лема.
Исходя из нынешнего состояния науки и техники и психологической неподготовленности .общества к их "взрывному" развитию, он рисует картины грядущего мира. Это будет, утверждает писатель, совершенно иной мир, едва постижимый для современного образа мышления.
Научно-философские рассуждения Лема наталкивают на спор, вызывают желание полемизировать, как и его последние фантастические романы. Лем идет на это вполне сознательно, считая, что главная цель научной фантастики "констатировать определенные ситуации, которые должны проиллюстрировать воздействия, следствия, результаты определенных открытий, изобретений и т. д. для человека и общества на определенном этапе исторического развития".
Романы конца пятидесятых - шестидесятых годов "Эдем", "Солярис", "Возвращение со звезд" и "Непобедимый" (в такой последовательности они выходили в свет) - можно подвести под условные рубрики: человек и природа, человек и техника.
Солярис... От горизонта до горизонта медленно перекатывает тяжелые бурые волны Океан, почти целиком покрывающий планету. Но это не воды земных морей, а студенистый сироп, представляющий собой высокоорганизованную плазму, способную не только влиять на стабилизацию орбиты Соляриса, вращающегося вокруг двух солнц - красного и голубого, - но и воспроизводить на своей поверхности различные земные образы, извлеченные из памяти исследователей.
На гребнях волн возникают силуэты зданий, ландшафты, машины, гигантские отливки людей с бессмысленными лицами годовалых детей... Происходит взаимный процесс исследования, причем Океану, по-видимому, легче постичь природу людей, чем людям - природу Океана. Проникая в тайники подсознательной сферы человеческого мозга, Океан все более искусно "лепит", облекая в материальную форму, живые образы, врезавшиеся в память ученых. И так Океан становится невольным "обличителем" темных сторон человеческой души.
На сателлоиде - постоянной исследовательской станции над Солярйсом происходят не поддающиеся объяснению драматические события. Через восприятие только что прибывшего туда доктора Келвина Лем с устрашающей силой выразительности рассказывает о таинственных "гостях". Тут и огромная негритянка с нежными, как у младенца, подошвами ног (ведь она никогда не ступала по земле!), и детские голоса за дверью лаборатории Сарториуса, и дважды воскрешенная Океаном Хари - возлюбленная самого Келвина, покончившая с собой десять лет назад...
И в предисловии к русскому изданию, и в устных беседах Лем подчеркивает, что "Солярис" нужно понимать прежде всего как роман-предупреждение о неизбежности столкновений человека с непостижимыми на определенных этапах явлениями, а вовсе не как гипотетическую модель того, что, по его мысли, может случиться на самом деле. И писатель вовсе не настаивает на том, что высокоорганизованная материя может в действительности проявиться в форме мыслящего Океана. Это лишь один из многих фантастических допусков, объясняющих причины несостоявшегося контакта.
""Солярис", - пишет Лем, - должен был быть (я воспользуюсь терминологией точных наук) моделью встречи человечества на его дороге к звездам с явлением неизвестным и непонятным. Я хотел сказать этой повестью, что в космосе нас наверняка подстерегают неожиданности, что невозможно всего предвидеть и запланировать заранее, что этого "звездного пирога" нельзя попробовать иначе, чем откусив от него".
По сути дела, та же тема развивается и в "Непобедимом".
С опорной базы в системе Лиры на планету Регис III прибывает звездолет с заданием - выяснить причину гибели на атой планете звездного корабля того же класса "Кондор". И тут экипаж "Непобедимого" подстерегают не поддающиеся объяснению неожиданности.
Вот какая картина представилась взорам землян на пустынном, лишенном даже растительности, хотя и вполне пригодном для развития органической жизни, Регисе III: "То, что они назвали "городом", в действительности ничуть не походило ни на один из земных городов. Утопленные на неизвестную глубину в подвижных барханах, стояли темные массивы с ощетинившимися поверхностями, не похожие ни на что когдалибо виденное людьми. Конструкции не поддающихся определению форм достигали высоты нескольких этажей. В них не было окон, дверей, даже стен. Одни выглядели как складчатые, расходящиеся в разных направлениях, страшно перепутанные сети, с утолщениями в местах соединений, другие напоминали сложные пространственные арабески, какие создали бы взаимопроникающие пчелиные соты, или решета с треугольными и пятиугольными отверстиями. В каждом большом элементе и в каждой видимой плоскости можно было обнаружить какую-то регулярность, не такую однородную, как в кристалле, но несомненно повторяющуюся в определенном ритме".
Весь этот город находится под слоем песка, и единственное, что удалось на первых порах установить, он построен из очень старого металлического сплава стали, вольфрама и никеля. А дальше, путем логического анализа и сопоставления фактов (изображение железной последовательности работы мысли - самое большое достоинство романа), люди выясняют, что это вовсе не следы некогда погибшей цивилизации, а результаты деятельности автоматов, заброшенных миллионы лет назад на Регис III пришельцами из созвездия Лиры.
И вот парадокс: обладая неслыханно мощной техникой, экипаж "Непобедимого" ничего не может сделать с мириадами крошечных кибернетических мушек. возникших путем длительной эволюции самоорганизующихся и самовоспроизводящих роботов. Но было бы неверно понимать это как демонстрацию бессилия человеческого разума перед непреоборимой металлической стихией.
Люди безусловно могли бы создать еще более мощную технику, специально приспособленную для борьбы с феноменом "мертвой цивилизации". Но стоит ли игра свеч? "Регис безлюден, человеку нечего здесь искать. ...Ничье сознательное намерение, ничья враждебная мысль не стояли на нашем пути. Мертвый процесс самоорганизации... Стоит ли расточать все силы и энергию, чтобы его уничтожить только потому, что мы сразу же приняли его за подстерегающего нас врага, который сначала из-за угла напал на "Кондор", а потом на нас? Сколько таких зловещих, чуждых человеческому пониманию явлений может таить в себе космос?
И мы должны везде побывать с уничтожающей мощью на борту кораблей, чтобы разбить все, что несовместимо с нашим разумом?"
Наибольшие споры вызывает роман Лема "Возвращение со звезд". Возможно, кое-кто подумает, что писатель попытался изобразить один из мыслимых вариантов идеального общества. В самом деле, каким прекрасным стал облик нашей планеты!
Благоустроенные города, величественные здания, поражающие совершенством архитектурных форм, дворцы развлечений, иллюзионы, тенистые парки, чудесные сады, море света, тончайшая музыка... Как легко и радостно стало жить! Склады забиты разнообразнейшими вещами, где каждый может взять себе все что угодно - по вкусу и желанию. Люди ни в чем не испытывают недостатка. Исчез страх перед неустроенностью. Побеждены болезни, продлен срок человеческой жизни. Забыт изнурительный труд, - почти всю работу выполняют умные, послушные машины.
И самое главное, устранена всякая опасность - не только вооруженнь№ конфликтов, но даже нападения хищника где-нибудь в лесной чаще. Тигры, как и люди, утратили способность убивать.
В этот счастливый мир попадают космонавты-релятивисты, проведшие в фотонном звездолете одно десятилетие и вернувшиеся спустя сто- двадцать семь лет по земному времени. Как странно! Этот новый мир не встретил героев космоса восторгом и всеобщим признанием. Более того, никого не интересует, откуда они явились и какие новые знания принесли человечеству. Любопытство, смешанное с испугом, вызывают лишь их мускулистые мощные фигуры. И первый вопрос, который задают Бреггу - главному герою, чьими глазами видится преображенная Земля: "Как, разве вы не беатризованы? "
Так называемая беатризация - искусственное воздействие на гормональную систему людей и животных, подавляющее "агрессивные инстинкты", перевернула все представления о смысле существования.
Высочайшая техника, применяемая главным образом для удовлетворения возрастающих потребностей быта и комфорта, охраняющая людей от случайных опасностей, изымает из жизни подвиг, риск, отвагу, дерзновенный поиск.
Изобилие материальных благ при отсутствии стимулов духовного развития превращает это "идеальное общество" в сытый и добродетельный мещанский рай.
Вот почему Бреггу и его товарищам так неуютно на родной планете...
Статья Лема "Безопасна ли техника без опасности?" ("Литературная газета", 1965, 26 октября) дает ключ к пониманию авторского замысла "Возвращения со звезд".
Лему представлятся, что высокое развитие цивилизации лишает людей возможности совершать героические поступки, ибо главная тенденция развития современной техники ведет к автоматизации различных процессов, привычно выполняемых сейчас самим человеком.
"С одной стороны, - пишет он, - все мы хотели бы, чтобы человек будущего был смелым, отважным, способным к самопожертвованию, творчески ищущим, но с другой - делаем все, чтобы воспрепятствовать проявлению именно таких его черт. В самом деле, развитием цивилизации создаются условия, в которых различные явления, осложняющие человеческое существование, дают о себе знать все меньше и меньше".
При этом Лем признаётся, что положение, при котором человек создает технику, делающую "все за него", его самого отнюдь не восхищает. Скорее совсем наоборот. "Но тем не менее именно таково объективное направление развития в масштабах всей нашей планеты".
Выдвинув такую дилемму, писатель не дает прямого ответа -каким образом человечество сможет выйти из этого заколдованного круга.
"Возвращение со звезд" и является иллюстрацией того нежелательного варианта будущего, при котором люди, порабощенные ими же созданной техникой, перестают сознательно творить свою историю.
Впрочем, в цитируемой статье Лем расходится со своей собственной концепцией. Ведь в "Магеллановом облаке" могущественная техника как раз и побуждает людей идти на большой риск, и она же способствует подлинно героическим действиям экипажа "Непобедимого".
Очевидно, духовный уровень общества не обязательно понижается с возрастанием научно-технического потенциала, который, как бы он ни был высок, не в состоянии стереть грани между различными социальными системами.
Например, в современной Швеции наблюдается, хотя и не в такой гиперболической форме, как в романе Лема, вопиющая диспропорция между материальным благополучием и духовной опустошенностью, которая приводит к алкоголизму, самоубийствам, наркомании и т. п. Но из этого никак не вытекает, что дальнейшее укрепление материально-технической базы в странах социализма может вызвать подобную диспропорцию.
Между прочим "Хищные вещи века" А. и Б. Стругацких, несмотря на известные нарушения внутренней логики повествования и недостаточно четкие социальные акценты, интересны именно тем, что доводят до сатирического гротеска несостоятельные идеи теоретиков "неокапитализма", способного якобы уничтожить классовые противоречия и создать рай для всех. Какой будет такая "райская жизнь", показывает и Илья Варшавский в цикле ядовито сатирических рассказов о вымышленной стране Даномаге, где все уродливые стороны капиталистического строя наших дней также доведены до последнего предела.
По нашему мнению, роман "Возвращение со звезд", как бы его ни истолковывал сам автор, предостерегает прежде всего от не изжитых еще обывательских представлений о коммунизме как о потребительском рае и от однобокого технического прогресса, ведущего в определенных условиях к духовному обнищанию.
Роман Лема "Эдем" (1958), с которым сейчас впервые знакомятся наши читатели, по существу открывает собой цикл его романов-предупреждений и, как нам кажется, совмещает обе темы: человек и природа, человек и общество.
На неведомую планету, издали напоминающую опаловую каплю, совершает вынужденную посадку, земной звездолет. Состав атмосферы, температура, наличие воды и растительности позволяют предположить, что планета обитаема. Но как здесь все идет вразрез с априорными земными представлениями! И "деревья" чаши, от малейшего прикосновения уходящие под землю, и кусты, напоминающие паукообразные существа, с маленькими веретенообразными туловищами, покрытые густой взъерошенной щетиной. И шевелящаяся, проницаемая "стена", сотканная из каких-то сероватожелтых струек. Поначалу даже невозможно понять, что здесь создано природой и что сделано искусственным путем. И чем большие участки чужой планеты входят в сферу наблюдения, тем больше возникает загадок и тайн.
Несомненно, здесь существует высокая цивилизация! Но в ее деятельности трудно уловить какую-то логику и целесообразность. Проникнув сквозь стену, космонавты попадают на территорию "завода". Непонятные изделия выбрасываются вверх из открытого колодца и тут же всасываются толстыми черными колоннами, напоминающими слоновьи хоботы, расплавляются, заново формуются и следуют дальше... по замкнутому циклу. И так без конца... Внимание людей привлекают узкие, словно проложенные лемехом плуга, борозды. Что это - дороги? По-видимому, да. "Над желтой полоской, которая спускалась с широкой седловины между двумя холмами, на расстоянии нескольких сотен метров двигалось что-то прозрачное. Это "что-то" слабо отсвечивало на солнце, как быстро вращающееся колесо со спицами. На мгновение оно оказалось на фоне неба, стало почти невидимым, ниже, у подножия склона, снова засияло ярче, как вращающийся клубок, с огромной скоростью спустилось по прямой, миновало рощу дышащих деревьев, сверкнуло, контрастируя с их темной группой, и исчезло в устье далекого оврага".
Каковы же они, обитатели Эдема? Случай помогает увидеть одного из них. Но это, судя по всему, разумное существо, никак не укладывается в рамки биологической классификации, принятой у нас на Земле:
"Словно из гигантской, веретенообразно вытянутой устрицы, из толстой складчатой мясистой сумки высунулось маленькое - не больше детского туловище с двумя ручками. От собственной тяжести оно наклонилось вниз и коснулось узловатыми пальчиками пола. Оно висело на растягивающихся перепонках бледножелтых связок, качаясь все медленнее и медленнее, пока наконец не замерло. Доктор первый отважился подойти к нему, подхватил мягкую многосуставную конечность, маленький торс, исчерченный бледными прожилками, выпрямился, и появилось плоское безглазое личико с зияющими ноздрями и словно перекушенным языком в том месте, где у людей находится рот".
И все, с чем сталкиваются дальше люди, еще больше затрудняет понимание того, что происходит на Эдеме.
В глубоких траншеях, заполненных густой вонючей жижей, лежат "двутелы" - то ли мертвые, то ли в анабиозе, причем у некоторых из складок кожи торчат металлические трубки.