Браннер Джон. Чудовище из Атлантики

   – Постарайтесь, чтобы трос был прочным и длинным, – предупредил шеф. – На батискафе смонтирован маяк, работающий на атомной энергии. Вам необходимо держаться от него на расстоянии, по крайней мере, пятнадцати футов.
   – Мы подойдем на расстояние девяноста морских саженей, не больше, – спокойно ответил офицер.
   Свет на корме погас. Наступила еще одна пауза. И потом…
   – Бог мой! – выдохнул Хартлунд и чуть не выронил трубку изо рта. Подводная лодка опустила нос в воду так резко, что ее кормовые выхлопные, трубы выбросили в небо фонтан кипящей воды высотой в двести футов. Когда лодка скрылась в глубине, палуба закачалась у них под ногами.
   Питер и Мэри на протяжении долгих томительных часов сидели в молчании на палубе и пристально смотрели на воду, время от времени впадая в короткое забытье. Без батискафа им нечего было делать до возвращения домой за исключением одного – помогать закрывать чем-нибудь тело монстра на корме. Платт занимался этим, приспосабливая полотняные навесы.
   Двое английских офицеров с плавучей базы приплыли к ним на судно на моторной лодке. Гордон пригласил их на завтрак, после завтрака гости осмотрели тело животного. В свою очередь, шеф и Хартлунд были приглашены на ленч на английский корабль, но их сразу предупредили, что им не разрешат его осматривать, так как оно принадлежало военному ведомству.
   Новостей никаких не было.
   Сгущались сумерки, когда подводная лодка вернулась в зону досягаемости гидролокатора, и сообщения, поступившие с нее, не оставляли больше никаких надежд. С подводной лодкой все было в порядке.
   Команда обнаружила батискаф и попыталась связаться с Люком, но безуспешно. Потом завязали скользящий узел на цепи…
   – Что? – спросили все, кто был на корабле, когда услышали это. Английский офицер закашлялся и выглядел немного смущенным.
   – Да, а почему бы нет? Такой узел часто применяют на практике лоцманы, вы сами знаете. Зачем еще мы бы стали брать с собой цепи длиной девяносто морских саженей?
   – Как иголка и нитка? – недоверчиво спросил
   Хартлунд.
   – Точно. Потом они забросили лассо на батискаф и хорошенько закрепили петлю перед тем, как начать тащить его наверх. Но ваш парень достал где-то сварочный аппарат и перерезал цепь.
   – О, господи! – тихо простонал Гордон.
   – Естественно, это затруднило завязывание еще одного узла. Но они справились с этим, поймали батискаф во второй раз, и он снова перерезал цепь. У нас на борту нет никого, кто мог бы воспользоваться методом Островского-Вонга, поэтому мы не могли выйти из подводной лодки только в резиновых костюмах, к тому же он был вооружен сварочным аппаратом. Говорят, это страшный вид оружия. У него пламя вырывается на расстояние вытянутой руки.
   – Да, это правда, – заметил Платт, все это время внимательно слушавший офицера.
   Несмотря на опасность, они последовали за ним, но он кружил вокруг них, пытаясь привязать их к батискафу веревкой, и тогда командир подводной лодки приказал им вернуться, решив, что игра не стоит свеч.
   Офицер пожал плечами, и вид у него был извиняющийся.
   Мне очень жаль, но мы не могли ничего больше сделать.
   Действительно, до того, как будет найдено другое решение, делать было нечего. Поскольку батискаф был потерян, им теперь придется ждать либо до тех пор, пока русские приплывут со своим батискафом из района Тихого океана, либо пока будет построен новый аппарат. Если у русских нет запасного батискафа, это – значит, что «следующая» модель существует пока только в чертежах конструкторов. Доступ в затопленный город закрылся перед экспедицией так же плотно, как если бы он был надежно спрятан за запертыми воротами.
   Судно королевского флота, занимавшееся охраной рыбных популяций в этих водах, приплыло как раз в тот момент, когда они собирались запустить моторы, чтобы покинуть место поисков. Судно было вызвано по просьбе командира подводной лодки для того, чтобы вести наблюдение в этом районе на случай, если батискаф поднимется на поверхность. В течение следующего часа к расположению приблизилась американская субмарина «Гондвана», после чего подводная лодка англичан была спешно отозвана Департаментом подводной картографии на ее обычную стоянку по другую сторону Среднеатлантической гряды. «Александр Бах» направился к дому.
   – Как ты думаешь, Люк вернется во второй раз? – спросила Мэри у Питера, когда они смотрели на уменьшавшиеся вдали корабли.
   Питер пожал плечами.
   – Все в руках божьих, – ответил он.
   – Гм… так и быть. Я скажу тебе. В этот раз я не очень беспокоюсь о Люке. Питер, ты, наверно, думаешь, что я веду себя странно, и я должна извиниться перед тобой за то, что обрывала тебя, когда ты хотел помочь. Ты был так добр ко мне… Видишь ли, я не рассказала тебе до конца историю о себе и Люке. Хочешь услышать ее окончание?
   Корабль набирал скорость, и порыв ветра разметал волосы по лицу. Питер смотрел на Мэри, размышляя о том, почему она рассказывает ему эту историю. Что это, внутренняя потребность высказаться, или она считает это своим долгом перед ним?
   Наконец, он кивнул головой и приготовился слушать.
   Мэри неотрывно смотрела на море, казалось, она пытается подобрать нужные слова.
   – Дело было так. Когда я была страстно увлечена Люком, я сказала себе, что нет ничего на свете, чего бы я ни сделала для него. Я была на грани нервного расстройства, поскольку с детства я была очень нервным ребенком и у меня часто менялось настроение. В последний день перед его отъездом в институт Скриппса, где он должен был проходить предварительный курс обучения, я решила испытать свою судьбу. Люк решил отпраздновать свой отъезд, а я пришла к нему, чтобы сделать ему нечто вроде подарка при расставании. В доме никого не было, кроме нас… – – " Она пожала плечами.
   – Да, я получила свой шанс, как я уже говорила, и, я полагаю, можно считать, что я воспользовалась им. Я сказала, что нет ничего на свете, чего бы я ни сделала ради него. И я сделала это.
   Она говорила очень спокойно, как будто речь шла о ком-то другом. Питер понимал, что в известном смысле так оно и было.
   – Можешь себе представить последствия. Мне не исполнилось еще и пятнадцати, я чуть не сошла с ума от восторга и в то же время была сильно потрясена случившимся. Казалось, эти противоречивые чувства должны были разорвать меня на кусочки. Но я справилась с собой, хотя в тот же вечер поняла, что для Люка это приключение было лишь прелюдией перед его путешествием туда, куда он стремился всем сердцем.
   – Мне понадобилось несколько месяцев для того, чтобы прийти в себя после произошедшего. Единственный способ для восстановления внутреннего равновесия заключался в том, что я все время думала о Люке, вернее, о том идеализированном образе, который я создала в своем воображении, и это стало для меня главной опорой в жизни. Вот почему я выбрала профессию океанографа, как я уже говорила тебе. Второй раз я пережила шок, когда Люк присоединился к Атлантической экспедиции в качестве представителя института Скриппса, и мне пришлось привыкать к этому легкомысленному, поверхностному парню как к реально существующему человеку. Со стороны могло показаться, что он мне даже нравится, но в глубине души я никак не могла простить ему, что он таков, каков есть, и что он не в состоянии понять, как много он для меня значил на протяжении стольких лет…
   Она повернула к нему лицо и посмотрела на него с вызовом.
   – Понятно?
   Питер кивнул головой.
   – А теперь?
   – Теперь, насколько я понимаю, пришло время искать не мечту, а реального человека, с которым я могла бы построить свою жизнь.
   Питер протянул к ней руки, и она с улыбкой прижалась к нему.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

   В Новой Англии наступала пора безмятежной осени. Но погода стояла все еще достаточно теплая, поэтому, учитывая то, что вставали они не очень рано, завтракать можно было на свежем воздухе.
   – А кто же будет вставать рано в свой медовый месяц? – сказал Питер, обращаясь к деревьям, окружавшим маленький домик.
   – Королева Виктория и принц Альберт, – таинственно заявила Мэри, выходя из дверей домика на залитую солнцем веранду с тарелкой дымящихся блинов в руках.
   – Что?
   – Это факт, – кивнула она, поливая блины кленовым сиропом. – Я где-то читала, что они встали рано в первое же утро после свадьбы, и лорд-камергер или какой-то другой придворный неодобрительно отметил в своем дневнике, что если так будет продолжаться, то трон останется без наследника.
   Их глаза встретились. Какое-то время, через силу, им удавалось удерживать серьезное выражение на лицах, но потом они разразились безудержным хохотом.
   – Бедная Виктория! – сказала Мэри, когда она, наконец, снова смогла говорить.
   – Бедный Альберт, ты хотела сказать? – возразил Питер. – Или, скорее, нет. Он всегда казался мне страшным педантом, придерживавшимся очень строгой морали. Кстати, блины очень вкусные.
   – А ты чего ожидал? – она грациозно потянулась. – Ты еще не ходил вниз за почтой?
   – Нет. И мне не очень хочется идти. Идти далеко, почти до самого шоссе, ты же знаешь.
   – Да, я знаю. Я знала, что ты так ответишь. Поэтому сходила на почту до того, как ты проснулся.
   Как фокусник, вытаскивающий кролика из шляпы, она вытащила из-под себя конверты, на которых сидела, и развернула их перед ним веером, как карты.
   – Выберите карту, господин хороший, и я расскажу вам вашу судьбу. Только сначала позолотите мне ручку.
   – У меня уже есть судьба, – ответил ей, улыбаясь, Питер и сжал ее протянутую ладонь.
   Он взглянул на конверты.
   Одно, два, три письма из Фонда. Проклятье! Не могут оставить нас в покое даже на время медового месяца!
   – Возможно, это личные письма от людей, писавших в офисе Фонда и стащивших официальные конверты. Ты собираешься их вскрывать?
   Питер отдал должное завтраку, потом закурил сигарету, с удовлетворенным вздохом откинулся на спинку стула и вскрыл конверты, пока Мэри мыла посуду. Он отложил письма из Фонда для прочтения в самую последнюю очередь.
   – Привет тебе от Хартлунда и от всей команды «Александра Баха», – сообщил он. – Послано из Панамы, где они встретились с русскими и откуда вместе направились прямо в район нашего последнего погружения. Они выражают сожаление, что не смогли присутствовать на нашей свадьбе.
   – А есть что-нибудь от русских? – шутливо спросила Мэри.
   – Ты зря шутишь, дорогая. Сразу под подписью Хартлунда в письме стоит какая-то закорючка напротив слов «капитан батискафа «Павел Островский».
   – Прекрасно! А что еще?
   – Приглашение от моей кузины навестить ее во Флориде и записка от…
   Он запнулся и даже присвистнул от удивления.
   – Ты не представляешь, что нам прислали, дорогая! Это результаты анализа шкуры животного, которого мы подняли на борт корабля. Она состоит из углерода, кремния, кислорода и бора, из всего, что окружает его в море. Хотел бы я быть биохимиком. И, – он перевернул страницу, – они проанализировали также его кости. Они нашли в них хром, кобальт, никель и еще бог знает что. Но подожди высказывать свое мнение, прежде чем услышишь следующий абзац! Химики говорят, что эти вещества сильно отличаются от органических веществ, найденных среди высших форм жизни, населяющих Землю. И делают на основании экспериментальных данных заключение, что эти вещества имеют внеземное происхождение…
   Как будто внезапный порыв ветра прошелестел но вершинам деревьев. Мэри вышла из домика с посудным полотенцем на шее, и села напротив него, ее лицо ничего не выражало.
   – Думаешь, марсиане? – спросила она.
   Но ее попытка поддержать легкий тон беседы не удалась.
   Питеру захотелось узнать, что содержится в других письмах из Фонда, первое письмо он протянул Мэри, второе стал читать сам. Обычные новости и приветы от Элоизы Вандерпланк. Он отбросил письмо, лишь взглянув на него, и взял оставшийся конверт.
   Краска сошла с его лица, и он сидел, уставившись на листок бумаги, так долго, что Мэри пришлось дважды дотронуться до руки мужа, чтобы вернуть его к реальности. Он протянул ей письмо. Оно было написано Гордоном. Вот что он писал: Возможно, вы уже слышали, что биологи определили внеземное происхождение существа, найденного вами в Атлантиде (кстати, именно такое название мы дали этому городу). Сведения пока что не разглашаются: летающие тарелки – на сегодняшний день самое загадочное из известных таинственных явлений, а известие о затопленном городе было бы чересчур сенсационным для широкой публики.
   Но думаю, что вы еще не знаете о том, что мы нашли батискаф. Он был обнаружен случайно, во время поиска «Гондваны», подводной лодки, принадлежащей Департаменту морской картографии, которую мы видели последний раз, когда ожидали возвращения батискафа.
   Я узнал о происшествии из вторых рук. В то время, после проведения переговоров с русскими, я возвращался на их экспедиционном корабле из Тихого океана к месту проведения операции. Мы должны были прибыть через несколько дней. Очевидно, «Гондвана» погрузилась на шесть или семь сотен футов, когда гидролокатор зарегистрировал подозрительный сигнал, потом она потеряла связь с английским кораблем и не смогла вернуться обратно.
   Два дня спустя, в ста милях на запад от этого района, патрулировавший территорию военно-морской самолет обнаружил брошенный батискаф, который выглядел так, как будто кто-то как следует поработал кувалдой и разбил самое хрупкое оборудование. Его можно будет использовать вновь только через несколько недель, а, может быть, через несколько месяцев ремонта. Вот уже более двух недель нет никаких сигналов с «Гондваны». Пока что это не вызывает чрезмерных волнений. Возможно, нет связи, но…
   И, конечно, нет никаких известий от Люка Волласа. Больше я ничего не могу и не хочу вам рассказывать. Хартлунд говорил мне, что вы хотели принять участие в работе на батискафе русских, и нам очень не хватает людей, владеющих методом Островского-Вонга. Всплывший батискаф изуродован. До того, как мы закончим его ремонт, нам нужна помощь всех людей, которых мы сможем привлечь к делу. Я не знаю, что побудило меня на этот раз пуститься в самые дикие спекуляции и пренебречь своим обычным скептицизмом, однако, какая-то причина, по-видимому, была. Я очень обеспокоен создавшимся положением. Мэри аккуратно сложила письмо и вернула его Питеру.
   – Судя по письму, шеф находится в состоянии, близком к панике, – сказала она.
   Питер кивнул, соглашаясь. Он не спускал глаз с лица своей жены.
   – Итак?
   Она тяжело вздохнула и отодвинулась на стуле от стола.
   – Итак, – как эхо повторила она, – пожалуй, нам лучше пойти упаковывать вещи.
   Они ничего не знали о событиях последних двух недель. По возвращении домой после экспедиции они потратили неделю на то, что отвечали на многочисленные вопросы экспертов. Потом они решили пожениться, занялись приготовлениями к свадьбе, а после свадьбы и отправились за город. За эти две недели многое успело случиться.
   Исчезновение «Гондваны» вовлекло в эти события военно-морское ведомство. Все собранные научные данные были представлены русским, участникам Цервой тихоокеанской экспедиции – так официально назывался батискаф «Павел Островский» и базовый корабль – и они также активно подключились к решению проблемы. Призыв доктора Гордона взбудоражил умы сотрудников океанографических институтов всех стран, имеющих выход на атлантическое побережье, и Монако, не имеющего выхода к океану, но обладающего богатыми традициями в области глубоководных исследований.
   Внеземное происхождение существа, поднятого из Атлантиды, заинтересовало ООН, чей флаг гордо развевался над недоступным Скалистым островом, внезапно превратившимся в базу для вновь прибывающих в район поиска судов, так как по случайной прихоти природа одарила его источником пресной воды.
   Самолет, который доставил сюда Питера и Мэри, принадлежал военно-морскому ведомству. На борт самолета была также погружена новая, весящая пятнадцать тонн подводная телевизионная камера, с помощью которой предполагалось вести съемки на еще большей глубине, чем та, что была доступна для батискафа. Благодаря камере они смогут видеть место проведения операции сквозь толщу воды на глубине пяти тысяч футов.
   Питер вздохнул и схватил Мэри за руку.
   – Посмотри!
   В районе операции на рейде выстроилось более тридцати кораблей. Над всеми, сияя белизной, возвышалась русская плавучая база с батискафом. Корабль русских выглядел как нечто среднее между роскошным лайнером и китобойным судном. Сходство с китобойным судном ему придавали установленные вдоль борта гарпунные пушки и небольшой сухой док, предназначенный для транспортировки батискафа. Американский родственник русского батискафа все еще находился в нерабочем состоянии; было решено продолжать работу в течение лета, используя все имеющиеся средства, чтобы не терять времени.
   Авианосец «Мыс Рат» был больше, но не так бросался в глаза из-за своей серой окраски. Кроме того, здесь можно было увидеть множество других кораблей, от гигантских атомных подводных лодок и русского крейсера, сопровождавшего патрульный корабль, до крошечных плавучих биологических лабораторий из Монако.
   Они высадились на остров. Когда погрузка телевизионной камеры на борт лихтера была завершена, Питер и Мэри тоже заняли свои места и быстро понеслись навстречу базовому кораблю русских. Насколько Питер мог судить, его оснащение было сопоставимо с оснащением «Александра Баха», но его нисколько не удивляло, что штаб экспедиции был расположен здесь, а не там: у русских было больше места.
   Гордон радостно приветствовал их и, рассыпаясь перед ними в благодарностях и извинениях, представил их капитану Васильеву – человеку, который поставил свою подпись на поздравительной открытке, посланной из Панамы. После этого Гордон провел их по кораблю, чтобы познакомить с обстановкой.
   – Батискаф «Островский» начал погружение как раз незадолго до вашего прибытия, – сказал он. – Сами Островский и Вонг находятся на острове, где расположена наша база, они готовят спасательные команды из Вудз Хоула, Дарвина в Австралии и с китайской станции в Тиенлинге. Но здесь нет и четверти всех, кто участвует в этом мероприятии. Сюда приезжают люди со всего света, они привозят разные устройства и изобретения, о которых раньше знали разве только сами их обладатели. Снова приплыла та английская подводная лодка. В данный момент она находится на глубине тысячи футов, испытывает одно безумное изобретение немцев – подводного робота, способного ползать по дну. Они собираются погрузить его в ил на дне в поле видимости подлодки и надеются, что он сможет спуститься по склону хребта до уровня, на котором расположен город. Робот снабжен ковшом, как у бульдозера. Если он действительно справится с задачей, то мы сможем расчистить от ила огромную территорию, причем значительно быстрее, чем это делается сейчас.
   Он торопливо продолжал:
   – Кроме того, у нас теперь есть телевизионная камера, которая прилетела с вами. Она снабжена кабелем длиной в четыре тысячи морских саженей, и мы сможем использовать ее, если найдем самодвижущийся буек, который сможет выдержать давление воды на дне океана. Возможно, мы там ничего не увидим, кроме грязи. Но не исключено, что нам откроется что-нибудь интересное.
   Удивление Питера и Мэри росло по мере того, как они начали понимать масштаб операции и то, насколько серьезные силы брошены сюда. Наконец Мэри не выдержала.
   – Шеф! – воскликнула она. – Я не поверю, что вся эта суета вокруг нашего открытия на дне океана объясняется исключительно научным любопытством. Мне кажется, что кто-то не просто обеспокоен, а сильно напуган!
   Гордон остановился и внимательно посмотрел на нее.
   – Напуган? – серьезно спросил он. – Да, можно сказать и так. Я написал вам в своем письме, что исчезла подводная лодка «Гондвана». Но это только половина правды. Два дня назад лайнер «Королева Александра» получил сообщение с «Гондваны», она находилась в тридцати часах плавания от Нью-Йорка в сторону Саутгемптона и Шербура.
   Но мы опять не смогли найти ее. Кроме того, теперь мы потеряли и лайнер «Александра» с тысячью восемьюстами пассажирами на борту…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ: УЖАС

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

   Сначала он был очень слаб. Это было естественно. Он готовился к спячке так же, как к длительному межзвездному перелету. Необходимо было снизить уровень обмена веществ почти до нуля, накопить ресурсы, предусмотреть стимул, который должен будет разбудить его, когда прогулка по поверхности этого мира станет относительно безопасной.
   Однако он никак не рассчитывал обнаружить то, что увидел при пробуждении.
   Он очнулся, все еще полный воспоминаний о падении своего города, и картины разрушения так живо стояли перед его глазами, как будто это произошло только вчера. Ему казалось, что прошло всего несколько часов с тех пор, как он покинул глупца, молившего о помощи среди рушащихся в хаосе землетрясения надежд.
   Он был осторожен и мысленно пытался представить, что скрывается в этой кромешной тьме. Если тревога окажется ложной, он готов тут же вернуться в состояние анабиоза. Но она была реальной.
   Обычно ему не удавалось извлекать много информации из человеческого мозга. А этот мозг, как он успел заметить, в целом ничем не отличался от мозга людей, которых он знал до катастрофы. Значительно легче было анализировать жалкую ментальность людей с помощью их речи. Языки, на которых они говорили, были несовершенны и никогда не передавали тонкие оттенки мысли, но он с легкостью понимал их.
   Этот человек к тому же находился в сумеречном состоянии, возможно, он был без сознания в результате сильного шока. Мозг даже не пытался сопротивляться его телепатическому приказу. Он смог пойти еще дальше, замедлив процессы, ответственные за регуляцию сердечных сокращений, дыхания, пищеварения, чтобы уменьшить уровень «шума» получаемого сигнала.
   Как он понял, человек находился под водой, под илом, в относительной безопасности, поскольку он был вне досягаемости хищных животных. Под водой. Никаких проблем. У него были резервы, необходимые в подобных случаях, но, получив ясную картину того, на какой глубине океана он находится, он понял: чтобы попасть на землю, этих ресурсов ему не хватит.
   Но ему необходимо выбраться на землю! Мириады, орды человеческих существ на поверхности земли никогда не знали гнета таких, как он. Вместо того, чтобы заниматься строительством величественных зданий во славу его рода и поклоняться своим повелителям, как высшим существам, они служили только себе или друг другу. Это было невыносимо. Если бы он был способен освободиться, он бы захватил ровно столько людей, сколько смог держать в повиновении. Потом, и только потом, он бы выяснил, остался ли в живых кто-нибудь из его рода, и великодушно позволил бы им разделить с ним то, что осталось. Если из всего рода выжил только он один, то ему будет достаточно просто уменьшить численность населения до такой величины, с которой он сможет справиться.
   Ему следует воспользоваться тем устройством, с помощью которого человек оказался на глубине. Он собрал все сведения об аппарате. Сбор данных проходил очень медленно, потому что он был очень слаб. Прошел почти целый день, прежде чем у него накопилось достаточно информации, чтобы сформулировать план действий. Устройство должно вернуться на поверхность. Пусть оно вернется с помощью этого человека, потом пусть он избавится от других своих компаньонов. В его мозгу возникнет внезапный порыв, непреодолимое желание самому спуститься вниз. Он осторожно открыл створки в своем мозгу, за которыми хранилась его способность причинять боль, и оценил собственные силы. Да. Пока он мог покорить только одно из этих существ.
   Пока он ждет завершения действия своего приказа, ему надо спрятаться и сидеть в укрытии, пользуясь своими неприкосновенными запасами для выживания. Это означало, что если человек не подчинится его приказу, он умрет так же, как умер этот слабак Руах. Он снова и снова взвешивал свою способность вызывать боль, и в результате долгих размышлений решил, что с одним человеком он справится.
   Он причинит человеку боль, чтобы доказать это. Да, у него достаточно энергии! Он не мог принуждения, когда в последний раз ему попадался человеческий мозг, не знавший о таком виде энергии. Даже неродившиеся человеческие дети знали о нем в те времена, когда их род правил всей этой планетой. Но этот мозг никогда раньше не сталкивался с такого рода болью, поэтому он даже не пытался сопротивляться.
   Он на время снял боль, внушил человеку команды, которые тот должен будет выполнить, и, удовлетворенный, медленно двинулся к своему убежищу.
   Толщина слоя ила поразила его. Очевидно, он находился в убежище дольше, чем предполагал. Но до возвращения устройства, которое в нужный момент поднимет его на поверхность, пройдет совсем немного времени. Он приказал этому человеку держаться на своем устройстве подальше от корабля, с борта которого тот катапультировался, чтобы видеть звезды и по их расположению узнать, сколько на самом деле длилось его заключение.