Браун Дэн. Цифровая крепость

   Сьюзан это позабавило. Стратмор был блестящими программистом-криптографом, но его диапазон был ограничен работой с алгоритмами и тонкости этой не столь уж изощренной и устаревшей технологии программирования часто от него ускользали. К тому же Сьюзан написала свой маячок на новом гибридном языке, именуемом LIMBO, поэтому не приходилось удивляться, что Стратмор с ним не справился.
   — Я возьму это на себя, — улыбнулась она, вставая. — Буду у своего терминала.
   — Как ты думаешь, сколько времени это займет?
   — Ну… — задумалась Сьюзан. — Это зависит от оперативности, с которой ARA пересылает почту. Если адресат находится в Штатах и пользуется такими провайдерами, как «Америка онлайн» или «Компьюсерв», я отслежу его кредитную карточку и получу его учетную запись в течение часа. Если он использует адрес университета или корпорации, времени уйдет немного больше. — Она через силу улыбнулась. — Остальное будет зависеть от вас.
   Сьюзан знала, что «остальное» — это штурмовая группа АНБ, которая, перерезав электрические провода, ворвется в дом с автоматами, заряженными резиновыми пулями. Члены группы будут уверены, что производят облаву на наркодельцов. Стратмор, несомненно, постарается проверить все лично и найти пароль из шестидесяти четырех знаков. Затем он его уничтожит, и «Цифровая крепость» навсегда исчезнет из Интернета.
   — Действуй своим маячком очень осторожно, — сказал Стратмор. — Если Северная Дакота заподозрит, что мы его ищем, он начнет паниковать и исчезнет вместе с паролем, так что никакая штурмовая группа до него не доберется.
   — Все произойдет, как булавочный укол, — заверила его Сьюзан. — В тот момент, когда обнаружится его счет, маяк самоуничтожится. Танкадо даже не узнает, что мы побывали у него в гостях.
   — Спасибо, — устало кивнул коммандер.
   Сьюзан ответила ему теплой улыбкой. Ее всегда поражало, что даже в преддверии катастрофы Стратмор умел сохранять выдержку и спокойствие. Она была убеждена, что именно это качество определило всю его карьеру и вознесло на высшие этажи власти.
   Уже направляясь к двери, Сьюзан внимательно посмотрела на «ТРАНСТЕКСТ». Она все еще не могла свыкнуться с мыслью о шифре, не поддающемся взлому. И взмолилась о том, чтобы они сумели вовремя найти Северную Дакоту.
   — Поторопись, — крикнул ей вдогонку Стратмор, — и ты еще успеешь к ночи попасть в Смоки-Маунтинс!
   От неожиданности Сьюзан застыла на месте. Она была уверена, что никогда не говорила с шефом о поездке. Она повернулась. «Неужели АНБ прослушивает мои телефонные разговоры?»
   Стратмор виновато улыбнулся.
   — Сегодня утром Дэвид рассказал мне о ваших планах. Он сказал, что ты будешь очень расстроена, если поездку придется отложить.
   Сьюзан растерялась.
   — Вы говорили с Дэвидом сегодня утром?
   — Разумеется. — Стратмора, похоже, удивило ее недоумение. — Мне пришлось его проинструктировать.
   — Проинструктировать? Относительно чего?
   — Относительно его поездки. Я отправил Дэвида в Испанию.

ГЛАВА 11

   Испания. «Я отправил Дэвида в Испанию». Слова коммандера словно обожгли Сьюзан.
   — Дэвид в Испании? — Она не могла поверить услышанному. — Вы отправили его в Испанию? — В ее голосе послышались сердитые нотки. — Зачем?
   Стратмор казался озадаченным. Он не привык, чтобы кто-то повышал на него голос, пусть даже это был его главный криптограф. Он немного смешался. Сьюзан напряглась как тигрица, защищающая своего детеныша.
   — Сьюзан, ты же говорила с ним! Разве Дэвид тебе не объяснил?
   Она была слишком возбуждена, чтобы ответить. Испания? Так вот почему Дэвид отложил поездку в «Стоун-Мэнор»!
   — Сегодня утром я послал за ним машину. Он сказал, что позвонит тебе перед вылетом. Прости, я думал…
   — Зачем вы послали его в Испанию?
   Стратмор выдержал паузу и посмотрел ей прямо в глаза.
   — Чтобы он получил второй ключ.
   — Что еще за второй ключ?
   — Тот, что Танкадо держал при себе.
   Сьюзан была настолько ошеломлена, что отказывалась понимать слова коммандера.
   — О чем вы говорите?
   Стратмор вздохнул.
   — У Танкадо наверняка была при себе копия ключа в тот момент, когда его настигла смерть. И я меньше всего хотел, чтобы кто-нибудь в севильском морге завладел ею.
   — И вы послали туда Дэвида Беккера? — Сьюзан все еще не могла прийти в себя. — Он даже не служит у вас!
   Стратмор был поражен до глубины души. Никто никогда не позволял себе говорить с заместителем директора АНБ в таком тоне.
   — Сьюзан, — проговорил он, стараясь сдержать раздражение, — в этом как раз все дело. Мне было нужно…
   Но тигрица уже изготовилась к прыжку.
   — В вашем распоряжении двадцать тысяч сотрудников! С какой стати вы решили послать туда моего будущего мужа?
   — Мне был нужен человек, никак не связанный с государственной службой. Если бы я действовал по обычным каналам и кто-то узнал…
   — И Дэвид Беккер единственный, кто не связан с государственной службой?
   — Разумеется, не единственный! Но сегодня в шесть часов утра события стали разворачиваться стремительно. Дэвид говорит по-испански, он умен, ему можно доверять, к тому же я подумал, что оказываю ему услугу!
   — Услугу? — бурно отреагировала Сьюзан. — Послать его в Испанию значит оказать услугу?
   — Да! Я заплачу ему десять тысяч долларов за один день работы. Он заберет личные вещи Танкадо и вернется домой. Разве это не услуга?
   Сьюзан промолчала. Она поняла: все дело в деньгах.
   Она перенеслась мыслями в тот вечер, когда президент Джорджтаунского университета предложил Дэвиду повышение — должность декана факультета лингвистики. Президент объяснил, что преподавательских часов будет меньше, бумажной работы больше, — но гораздо выше будет и жалованье. Сьюзан хотелось закричать: «Дэвид, не соглашайся! Это не принесет тебе радости. У нас много денег — какая разница, кто из нас их получает?» Но это была чужая епархия. В конце концов ей пришлось смириться. Когда они в ту ночь отправились спать, она старалась радоваться с ним вместе, но что-то в глубине души говорило ей: все это кончится плохо. Она оказалась права, но никогда не подозревала насколько.
   — Вы заплатили ему десять тысяч долларов? — Она повысила голос. — Это грязный трюк!
   — Трюк? — Теперь уже Стратмор не мог скрыть свое раздражение. — Это вовсе не трюк! Да я вообще слова ему не сказал о деньгах. Я попросил оказать мне личную услугу. И он согласился поехать.
   — Конечно, согласился! Вы же мой шеф! Вы заместитель директора АНБ! Он не мог отказаться!
   — Ты права, — проворчал Стратмор. — Поэтому я его и попросил. Я не мог позволить себе роскошь…
   — Директор знает, что вы послали в Испанию частное лицо?
   — Сьюзан, — сказал Стратмор, уже теряя терпение, — директор не имеет к этому никакого отношения. Он вообще не в курсе дела.
   Сьюзан смотрела на Стратмора, не веря своим ушам. У нее возникло ощущение, что она разговаривает с абсолютно незнакомым человеком. Коммандер послал ее жениха, преподавателя, с заданием от АНБ и даже не потрудился сообщить директору о самом серьезном кризисе в истории агентства.
   — Вы не поставили в известность Лиланда Фонтейна?
   Терпение Стратмора иссякло. Он взорвался:
   — Сьюзан, выслушай меня! Я вызвал тебя сюда, потому что мне нужен союзник, а не следователь! Сегодня у меня было ужасное утро. Вчера вечером я скачал файл Танкадо и провел у принтера несколько часов, ожидая, когда «ТРАНСТЕКСТ» его расколет. На рассвете я усмирил свою гордыню и позвонил директору — и, уверяю тебя, это был бы тот еще разговорчик. Доброе утро, сэр. Извините, что пришлось вас разбудить. Почему я звоню? Я только что выяснил, что «ТРАНСТЕКСТ» устарел. Все дело в алгоритме, сочинить который оказалось не под силу нашим лучшим криптографам! — Стратмор стукнул кулаком по столу.
   Сьюзан окаменела. Она не произнесла ни слова. За десять лет их знакомства Стратмор выходил из себя всего несколько раз, и этого ни разу не произошло в разговоре с ней.
   В течение нескольких секунд ни он, ни она не произнесли ни слова. Наконец Стратмор откинулся на спинку стула, и Сьюзан поняла, что он постепенно успокаивается. Когда он наконец заговорил, голос его звучал подчеркнуто ровно, хотя было очевидно, что это давалось ему нелегко.
   — Увы, — тихо сказал Стратмор, — оказалось, что директор в Южной Америке на встрече с президентом Колумбии. Поскольку, находясь там, он ничего не смог бы предпринять, у меня оставалось два варианта: попросить его прервать визит и вернуться в Вашингтон или попытаться разрешить эту ситуацию самому.
   Воцарилась тишина. Наконец Стратмор поднял усталые глаза на Сьюзан. Выражение его лица тут же смягчилось.
   — Сьюзан, извини меня. Это кошмар наяву. Я понимаю, ты расстроена из-за Дэвида. Я не хотел, чтобы ты узнала об этом так. Я был уверен, что он тебе все рассказал.
   Сьюзан ощутила угрызения совести.
   — Я тоже хватила через край. Извините меня. Дэвид — это отличная кандидатура.
   Стратмор отрешенно кивнул:
   — Он вернется сегодня вечером.
   Сьюзан представила себе, что пришлось пережить коммандеру, — весь этот груз бесконечного ожидания, бесконечные часы, бесконечные встречи. Говорили, что от него уходит жена, с которой он прожил лет тридцать. А в довершение всего — «Цифровая крепость», величайшая опасность, нависшая над разведывательной службой. И со всем этим ему приходится справляться в одиночку. Стоит ли удивляться, что он находится на грани срыва?..
   — С учетом обстоятельств, я полагаю, — сказала Сьюзан, — вам все же нужно позвонить директору.
   Стратмор покачал головой, и капля пота с его лба упала на стол.
   — Я не хочу никоим образом нарушать покой директора и говорить с ним о кризисе, в то время как он не в состоянии предпринять хоть что-нибудь.
   Сьюзан понимала, что коммандер прав. Даже в такие моменты ему удавалось сохранять ясность рассудка.
   — А вы не думали о том, чтобы позвонить президенту?
   Стратмор кивнул:
   — Думал. Но решил этого не делать.
   Сьюзан так и подумала. Старшие должностные лица АНБ имели право разбираться со своими кризисными ситуациями, не уведомляя об этом исполнительную власть страны. АНБ было единственной разведывательной организацией США, освобожденной от обязанности отчитываться перед федеральным правительством. Стратмор нередко пользовался этой привилегией: он предпочитал творить свое волшебство в уединении.
   — Коммандер, — все же возразила она, — это слишком крупная неприятность, и с ней не стоит оставаться наедине. Вам следовало бы привлечь кого-то еще.
   — Сьюзан, появление «Цифровой крепости» влечет за собой очень серьезные последствия для всего будущего нашего агентства. Я не намерен информировать президента за спиной директора. У нас возник кризис, и я пытаюсь с ним справиться. — Он задумчиво посмотрел на нее. — Я являюсь заместителем оперативного директора агентства. — Усталая улыбка промелькнула на его лице. — И потом, я не один. Рядом со мной Сьюзан Флетчер.
   В тот момент Сьюзан поняла, за что уважает Тревора Стратмора. Все эти десять лет, в штиль и в бурю, он вел ее за собой. Уверенно и неуклонно. Не сбиваясь с курса. Именно эта целеустремленность всегда изумляла, эта неколебимая верность принципам, стране, идеалам. Что бы ни случилось, коммандер Тревор Стратмор всегда будет надежным ориентиром в мире немыслимых решений.
   — Так ты со мной, Сьюзан? — спросил он. Сьюзан улыбнулась:
   — Да, сэр. На сто процентов.
   — Отлично. А теперь — за работу.

ГЛАВА 12

   Дэвиду Беккеру приходилось бывать на похоронах и видеть мертвых, но на этот раз его глазам открылось нечто особенно действующее на нервы. Это не был тщательно загримированный покойник в обитом шелком гробу. Обнаженное тело, бесцеремонно брошенное на алюминиевый стол. Глаза, которые еще не приобрели отсутствующего безжизненного взгляда, закатились вверх и уставились в потолок с застывшим в них выражением ужаса и печали.
   — Dоnde estan sus efectos? — спросил Беккер на беглом кастильском наречии. — Где его вещи?
   — Alli, — ответил лейтенант с желтыми прокуренными зубами. Он показал на прилавок, где лежала одежда и другие личные вещи покойного.
   — Es todo? Это все?
   — Si.
   Беккер попросил дать ему картонную коробку, и лейтенант отправился за ней.
   Был субботний вечер, и севильский морг не работал. Молодой лейтенант пустил туда Беккера по распоряжению севильской гвардии — похоже, у этого приезжего американца имелись влиятельные друзья.
   Беккер осмотрел одежду. Среди вещей были паспорт, бумажник и очки, засунутые кем-то в один из ботинков. Еще здесь был вещевой мешок, который полиция взяла в отеле, где остановился этот человек. Беккер получил четкие инструкции: ни к чему не прикасаться, ничего не читать. Просто все привезти. Абсолютно все. Ничего не упустив.
   Беккер еще раз обвел глазами кучу вещей и нахмурился. Зачем АНБ вся эта рухлядь?
   Вернулся лейтенант с маленькой коробкой в руке, и Беккер начал складывать в нее вещи.
   Лейтенант дотронулся до ноги покойного.
   — Quien es? Кто он такой?
   — Понятия не имею.
   — Похож на китайца.
   Японец, подумал Беккер.
   — Бедняга. Сердечный приступ, да?
   Беккер безучастно кивнул:
   — Так мне сказали.
   Лейтенант вздохнул и сочувственно помотал головой.
   — Севильское солнце бывает безжалостным. Будьте завтра поосторожнее.
   — Спасибо, — сказал Беккер. — Я сегодня улетаю.
   Офицер был шокирован.
   — Вы же только что прибыли!
   — Да, но человек, оплативший авиабилет, ждет. Я должен доставить эти вещи.
   На лице лейтенанта появилось оскорбленное выражение, какое бывает только у испанцев.
   — Вы хотите сказать, что даже не познакомитесь с Севильей?
   — Я был здесь несколько лет назад. Замечательный город. Я бы хотел задержаться.
   — Значит, вы видели башню? Гиральду?
   Беккер кивнул. Он, конечно, видел старинную мавританскую башню, но взбираться на нее не стал.
   — Алькасар?
   Беккер снова кивнул, вспомнив ночь, когда слушал гитару Пако де Лючии — фламенко под звездами в крепости XV века. Вот бы побывать здесь вместе со Сьюзан.
   — И, разумеется, Христофора Колумба? — просиял лейтенант. — Он похоронен в нашем соборе.
   Беккер удивленно посмотрел на него.
   — Разве? Я думал, что он похоронен в Доминиканской Республике.
   — Да нет же, черт возьми! И кто только распустил этот слух? Тело Колумба покоится здесь, в Испании. Вы ведь, кажется, сказали, что учились в университете.
   Беккер пожал плечами:
   — Наверное, в тот день я прогулял лекцию.
   — Испанская церковь гордится тем, что ей принадлежат его останки.
   Испанская церковь. Беккер отлично знал, что в Испании только одна церковь — римско-католическая. Католицизм здесь посильнее, чем в самом Ватикане.
   — У нас, конечно, не все его тело, — добавил лейтенант. — Solo el escroto.
   Беккер даже прервал свое занятие и посмотрел на лейтенанта. Solo el escroto? Он с трудом сдержал улыбку.
   — Только лишь мошонка?
   Офицер гордо кивнул:
   — Да. Когда церковь получит все останки этого великого человека, она причислит его к лику святых и разместит отдельные части его тела в разных соборах, чтобы все могли проникнуться их величием.
   — А у вас здесь… — Беккер не сдержал смешка.
   — Да! Это очень важная часть! — заявил лейтенант. — Это не ребро или палец, как в церквях Галиции! Вам и в самом деле стоило бы задержаться и посмотреть.
   — Может быть, я так и сделаю.
   — Mala suerte, — вздохнул лейтенант. — Не судьба. Собор закрыт до утренней мессы.
   — Тогда в другой раз. — Беккер улыбнулся и поднял коробку. — Я, пожалуй, пойду. Меня ждет самолет. — Он еще раз оглядел комнату.
   — Вас подбросить в аэропорт? — предложил лейтенант — Мой «Мото Гуччи» стоит у подъезда.
   — Спасибо, не стоит. Я возьму такси. — Однажды в колледже Беккер прокатился на мотоцикле и чуть не разбился. Он больше не хотел искушать судьбу, кто бы ни сидел за рулем.
   — Как скажете. — Лейтенант направился к двери. — Я должен выключить свет.
   Беккер держал коробку под мышкой. Я ничего не упустил? Он в последний раз бросил взгляд на труп на алюминиевой столешнице. Покойный лежал на спине, лицом вверх, освещаемый лампами дневного света, вроде бы ничего не скрывая. Беккер непроизвольно снова и снова вглядывался в его странно деформированные руки. Он присмотрелся внимательнее.
   Офицер выключил свет, и комната погрузилась в темноту.
   — Подождите, — сказал Беккер. — Включите на секунду.
   Лампы, замигав, зажглись.
   Беккер поставил коробку на пол и подошел к столу. Наклонился и осмотрел пальцы левой руки. Лейтенант следил за его взглядом.
   — Ужасное уродство, правда?
   Но не искалеченная рука привлекла внимание Беккера. Он увидел кое-что другое. И повернулся к офицеру.
   — Вы уверены, что в коробке все его вещи?
   — Да, конечно, — подтвердил лейтенант.
   Беккер постоял минуту, уперев руки в бока. Затем поднял коробку, поставил ее на стол и вытряхнул содержимое. Аккуратно, предмет за предметом, перетряхнул одежду. Затем взял ботинки и постучал каблуками по столу, точно вытряхивая камешек. Просмотрев все еще раз, он отступил на шаг и нахмурился.
   — Какие-то проблемы? — спросил лейтенант.
   — Да, — сказал Беккер. — Мы кое-что упустили.

ГЛАВА 13

   Токуген Нуматака стоял у окна своего роскошного кабинета на верхнем этаже небоскреба и разглядывал завораживающие очертания Токио на фоне ярко-синего неба. Служащие и конкуренты называли Нуматаку акута саме — смертоносной акулой. За три десятилетия он перехитрил, превзошел и задавил рекламой всех своих японских конкурентов, и теперь лишь один шаг отделял его от того, чтобы превратиться еще и в гиганта мирового рынка.
   Он собирался совершить крупнейшую в своей жизни сделку — сделку, которая превратит его «Нуматек корпорейшн» в «Майкрософт» будущего. При мысли об этом он почувствовал прилив адреналина. Бизнес — это война, с которой ничто не сравнится по остроте ощущений.
   Хотя три дня назад, когда раздался звонок, Токуген Нуматака был полон сомнений и подозрений, теперь он знал правду. У него счастливая миури — счастливая судьба. Он избранник богов.
   — В моих руках копия ключа «Цифровой крепости», — послышался голос с американским акцентом. — Не желаете купить?
   Нуматака чуть не расхохотался во весь голос. Он знал, что это трюк. Корпорация «Нуматек» сделала очень крупную ставку на новый алгоритм Танкадо, и теперь кто-то из конкурентов пытается выведать ее величину.
   — У вас есть ключ? — сказал Нуматака с деланным интересом.
   — Да. Меня зовут Северная Дакота.
   Нуматака подавил смешок. Все знали про Северную Дакоту. Танкадо рассказал о своем тайном партнере в печати. Это был разумный шаг — завести партнера: даже в Японии нравы делового сообщества не отличались особой чистотой. Энсей Танкадо не чувствовал себя в безопасности. Лишь один неверный шаг слишком уж настойчивой фирмы, и ключ будет опубликован, а в результате пострадают все фирмы программного обеспечения.
   Нуматака затянулся сигарой «умами» и, выпустив струю дыма, решил подыграть этому любителю шарад.
   — Итак, вы хотите продать ключ, имеющийся в вашем распоряжении? Интересно. А что по этому поводу думает Энсей Танкадо?
   — Я ничем не обязан мистеру Танкадо. Он зря мне доверился. Ключ стоит в сотни раз больше того, что он платит мне за его хранение.
   — Извините, но ваш ключ сам по себе ничего не стоит. Как только Танкадо узнает о том, что вы сделали, он опубликует свою копию, и рынок рухнет.
   — Вы получите оба экземпляра, — прозвучал голос. — Мой и мистера Танкадо.
   Нуматака закрыл трубку ладонью и громко засмеялся. Однако он не смог удержаться от вопроса:
   — Сколько же вы хотите за оба экземпляра?
   — Двадцать миллионов американских долларов.
   Почти столько же поставил Нуматака.
   — Двадцать миллионов? — повторил он с притворным ужасом. — Это уму непостижимо!
   — Я видел алгоритм. Уверяю вас, он стоит этих денег. Тут все без обмана. Он стоит десять раз по двадцать миллионов.
   — Увы, — сказал Нуматака, которому уже наскучило играть, — мы оба знаем, что Танкадо этого так не оставит. Подумайте о юридических последствиях.
   Звонивший выдержал зловещую паузу.
   — А что, если мистер Танкадо перестанет быть фактором, который следует принимать во внимание?
   Нуматака чуть не расхохотался, но в голосе звонившего слышалась подозрительная решимость.
   — Если Танкадо перестанет быть фактором? — вслух размышлял Нуматака. — Тогда мы с вами придем к соглашению.
   — Буду держать вас в курсе, — произнес голос, и вслед за этим в трубке раздались короткие гудки.

ГЛАВА 14

   Беккер впился глазами в труп. Даже через несколько часов после смерти лицо азиата отливало чуть розоватым загаром. Тело же его было бледно-желтого цвета — кроме крохотного красноватого кровоподтека прямо над сердцем.
   «Скорее всего от искусственного дыхания и массажа сердца, — подумал Беккер. — Жаль, что бедняге это не помогло».
   Он принялся рассматривать руки покойного. Ничего подобного ему никогда не приходилось видеть. На каждой руке всего по три пальца, скрюченных, искривленных. Но Беккера интересовало отнюдь не это уродство.
   — Боже ты мой, — пробормотал лейтенант из другого конца комнаты. — Он японец, а не китаец.
   Беккер поднял глаза. Лейтенант листал паспорт умершего.
   — Я бы предпочел, чтобы вы ни к чему не прикасались, — попросил он. — Ничего не трогайте. Ничего не читайте.
   — Энсей Танкадо… родился в январе…
   — Пожалуйста, — вежливо сказал Беккер. — Положите на место.
   Офицер еще какое-то время разглядывал паспорт, потом положил его поверх вороха одежды.
   — У этого парня была виза третьего класса. По ней он мог жить здесь многие годы.
   Беккер дотронулся до руки погибшего авторучкой.
   — Может быть, он и жил здесь.
   — Вовсе нет. Пересек границу неделю назад.
   — Наверное, хотел сюда переехать, — сухо предположил Беккер.
   — Да, возможно. Первая неделя оказалась последней. Солнечный удар и инфаркт. Бедолага.
   Беккер ничего не сказал и продолжал разглядывать пальцы умершего.
   — Вы уверены, что на руке у него не было перстня?
   Офицер удивленно на него посмотрел.
   — Перстня?
   — Да. Взгляните. Офицер подошел к столу.
   Кожа на левой руке загорелая, если не считать узкой светлой полоски на мизинце.
   Беккер показал лейтенанту эту полоску.
   — Смотрите, полоска осталась незагорелой. Похоже, он носил кольцо.
   Офицер был поражен этим открытием.
   — Кольцо? — Он вдруг забеспокоился. Вгляделся в полоску на пальце и пристыжено покраснел. — О Боже, — хмыкнул он, — значит, эта история подтверждается.
   Беккеру даже сделалось дурно.
   — Прошу прощения?
   Офицер покачал головой, словно не веря своим глазам.
   — Я должен был вам рассказать… но думал, что тот тип просто псих.
   — Какой тип? — Беккер хмуро взглянул на полицейского.
   — Тот, что вызвал «скорую». Он болтал что-то на ужаснейшем испанском, который мне только доводилось слышать.
   — Он сказал, что на руке у мистера Танкадо было кольцо?
   Офицер кивнул, достал из пачки «Дукадо» сигарету, посмотрел на плакат с надписью «No fumar» — «Не курить» — и все же закурил.
   — Наверное, я должен был обратить на это внимание, но тот тип показался мне настоящим психом.
   Беккер нахмурился. Слова Стратмора эхом звучали в его ушах. «Мне нужно все, что было у Танкадо при себе. Все. Не упустите ничего. Даже клочка бумаги».
   — Где теперь это кольцо? — спросил Беккер. Лейтенант глубоко затянулся.
   — Долгая история.
   Чутье подсказывало Беккеру, что это открытие не сулит ему ничего хорошего.
   — Все равно расскажите.

ГЛАВА 15

   Сьюзан Флетчер расположилась за компьютерным терминалом Третьего узла. Этот узел представлял собой звуконепроницаемую уединенную камеру, расположенную неподалеку от главного зала. Двухдюймовое искривленное стекло односторонней видимости открывало перед криптографами панораму зала, не позволяя увидеть камеру снаружи. В задней ее части располагались двенадцать терминалов, образуя совершенную окружность. Такая форма их размещения должна была способствовать интеллектуальному общению криптографов, напоминая им, что они всего лишь члены многочисленной команды — своего рода рыцари Круглого стола взломщиков кодов. По иронии судьбы в Третьем узле секреты не очень-то любили.
   Нареченный «Детским манежем», Третий узел ничем не напоминал стерильную атмосферу остальной части шифровалки. Его обстановка напоминала домашнюю — мягкий ковер, высокотехнологичная звуковая система, холодильник, полный напитков и всяческой еды, маленькая кухня и даже баскетбольное кольцо. В отношении шифровалки в АНБ сложилась своеобразная философия. Нет смысла вбухивать миллиарды долларов в дешифровальный компьютер и одновременно экономить на тех, кто работает на этой превосходной технике.
   Сьюзан скинула туфли на низких каблуках от Сальваторе Феррагамо и блаженно погрузила обтянутые чулками ноги в густой шерстяной ковер. Высокооплачиваемые государственные служащие старались избегать демонстрации личного благосостояния. Для Сьюзан это не составляло проблемы: она была безмерно счастлива в своей скромной двухкомнатной квартире, водила «вольво» и довольствовалась весьма консервативным гардеробом. Но вот туфли — совсем другое дело. Даже во время учебы в колледже она старалась покупать самую лучшую обувь.