— Ваша карьера астронавта прервалась, когда вы потеряли руку. Расскажите об этом.
— Я летал уже семь лет и был лейтенантом на «Веге-III». Мы готовили корабль к полету на Марс. Произошла авария — чистая случайность и нелепое совпадение разных факторов. Здесь не было ни моей вины, ни кого-либо другого. Просто такое иногда случается. Механическая неисправность в ракетном двигателе привела к его запуску, когда я его чистил.
— Вину за случившееся возложили на вас?
— Не совсем. Но они воспользовались формальной зацепкой, чтобы не выплачивать компенсацию, которая была мне положена. Кроме этого, меня разжаловали, отобрали лицензию и превратили из астронавта в однорукого бандита.
— А что это была за формальная зацепка?
— Проверка на алкоголь. Она показала какое-то мизерное содержание. Я выпил с другом на дорожку — всего один бокал, да и то чего-то слабенького за шесть часов до аварии. Но там были свидетели, с помощью которых им удалось доказать, что это произошло именно за шесть часов. По инструкции пить нельзя за восемь часов до вылета, а вылет был объявлен спустя час после аварии. Таким образом, формально я выпил на час позже, чем позволялось инструкцией. Они воспользовались этим, чтобы сэкономить кучу денег. Я ничего не мог поделать.
— А после этого?
— Ну, меня попинали тут и там некоторое время, а потом я начал огрызаться. Долго мы ещё будем разговаривать?
— Примерно час, чтобы все выглядело со стороны как настоящая психокоррекция.
— Эти ремни мне здорово все натерли. Вы можете меня развязать, если я дам слово?
Помедлив, Джудит сказала:
— Хорошо, но только через минуту. В моем отчете должна быть отражена ещё одна вещь, и я знаю, что этот вопрос вам не понравится. Так что лучше задать его сейчас. Почему вы так ненавидите женщин?
— Тут все просто. Я женился примерно за месяц до аварии на девушке, по которой сходил с ума. Знаете, что она сделала, когда узнала, что я остался без руки и лишился работы?
— Развелась?
— Она вышла замуж за другого, когда я ещё был в больнице.
— Вы что-нибудь… предпринимали в связи с этим?
— Вы имеете в виду — не убил ли я ее? Нет, я её так ненавидел, что не мог себя заставить посмотреть на неё или притронуться к ней — даже, чтобы убить.
— И вы даже сами себе не признаетесь, что по-прежнему любите ее?
Лицо Крэга побагровело, а на лбу вздулись жилы от неимоверных усилий, которые он прикладывал, чтобы освободиться от ремней.
— Если бы я не ремни, я бы…
— Разумеется. Вы хотите что-нибудь ещё мне о ней рассказать?
— У неё были точно такие же волосы как у вас. И она была такая же красивая. — Он помолчал. — Нет, вы красивее. И ещё порочнее.
— Нет, Крэг. Я просто лишена сентиментальности. Как и вы. Ладно, для отчета вполне достаточно. Мы больше не будем возвращаться к ней и вообще к женщинам. А теперь, как мы договорились, я развяжу вас.
Она расстегнула застежки ремней и Крэг встал на ноги. Он сперва потер лоб — ремень, запрокидывавший его голову назад, причинял особые неудобства — а потом запястья.
— Что еще? — спросил он.
— Прежде всего, список преступлений. Они в этом особенно заинтересованы, чтобы уменьшить список нераскрытых преступлений. Здесь вам терять нечего, так что можно выкладывать все начистоту.
Крэг засмеялся:
— Вы устанете записывать.
— Вы можете наговорить все в диктофон, а полиция уже положит звукозапись на бумагу. Да, и ещё одна вещь: когда я включу диктофон, постарайтесь говорить ровным и бесстрастным голосом, как будто вы находитесь в трансе. Именно так дают показания подсудимые под воздействием аппаратуры. И вам придется опять сесть в кресло, чтобы было нужное расстояние до микрофона. Готовы?
Крэг сказал, что готов, и она включила запись.
Крэг описал все основные вехи своей преступной деятельности, за исключением двух преступлений. В них участвовали сообщники, которые до сих пор, насколько ему было известно, гуляли на свободе. Закончив, он подал знак Джудит, и она выключила магнитофон.
— А как насчет преступления, за которое я был осужден? Я имею в виду нефтин. О нем я тоже должен рассказать?
— Думаю, что да, Крэг. Если о нем ничего не будет сказано в отчете, это может вызвать дополнительные вопросы, а нам это не нужно. Постойте, ведь вы были на Венере год назад?
— Да.
— Скажите, что приобрели нефтин там у какого-то неизвестного человека. Придумайте ему имя и кое-какие детали его внешности. Расскажите, как вы познакомились, но так, чтобы это нельзя было проверить. Скажите, что придерживали нефтин для перепродажи и приехали сюда, потому что цена на него здесь сильно подскочила. У вас не было конкретного покупателя, и вы собирались найти кого-нибудь на месте.
Крэг кивнул, и список его преступлений пополнился ещё одним.
— Я что-нибудь выпустил? — спросил он, когда Джудит опять выключила магнитофон.
— Да, ваш вчерашний побег. Нужно рассказать, как вам удалось бежать. Я придумала версию, которую невозможно опровергнуть.
— Какую?
— Охранника, которого вы убили, звали Костер. Он появился здесь меньше года назад, а до этого работал барменом в Чикаго. Скажите, что вы с ним были знакомы по Чикаго. Он пришел к вам позавчера в камеру и предложил организовать побег за десять тысяч долларов, которые вы заплатите, оказавшись на свободе. Вы согласились, и он снабдил вас всем необходимым.
— А зачем тогда мне нужно было его убивать?
— Чтобы не платить десять тысяч долларов.
— Не пойдет. Если бы я не захотел, я бы и так мог не платить. Лучше сказать другое. Он дал мне маршрут и время, когда должен был выпустить меня через охраняемый им вход. Но на самом деле он не собирался помогать мне бежать — он хотел убить меня при попытке к бегству и получить повышение. Но ему не удалось выхватить пистолет достаточно быстро — я ждал подвоха и, вырвав у него оружие, убил его.
— Да, так намного лучше. На этом и остановимся. Вы быстро соображаете, Крэг.
Она опять включила магнитофон, и он рассказал, как ему «удалось» бежать.
— Отлично, — она выключила магнитофон. — С первым этапом покончено. Теперь второй этап — машина должна стереть из памяти все, о чем вы только что рассказали. — Она взглянула на часы. — У нас есть ещё около пятнадцати минут. Мне нужно опять привязать вас к креслу ремнями.
— Зачем?
— После моего ухода охранники должны найти вас привязанным, а когда они ослабят ремни, то от них должен остаться след — особенно на лбу. Если этого не будет, они могут заподозрить неладное.
Он наклонился и сам завязал ремни на лодыжках, а затем, держа руки на подлокотниках, откинулся назад, чтобы ей было удобнее закрепить остальные.
Когда она пристегивала ремнем запястье левой руки, он вспомнил, что давно хотел спросить.
— Вы знали о моей левой руке. Сколько ещё человек о ней знает? Будет ли об этом что-нибудь в отчете? Тогда наверняка меня заставят сменить мой протез на обычный.
— Не волнуйтесь, Крэг. За исключением, возможно, Олливера об этом не знает никто. Я догадалась, что протез тяжелый, по тому, как вы замахнулись вчера на Олливера. Я ему об этом не говорила, и я не знаю, догадался ли он этом сам.
— Хорошо. Поскольку у нас ещё есть время, может, вы расскажете что-нибудь о деле, которое Олливер хочет мне поручить?
Она покачала головой.
— Он хочет объяснить все сам. Кроме того, я должна ещё рассказать вам, как себя вести после моего ухода.
— Я знаю. Безобидно как кролик.
— Я не об этом. Прежде всего, когда я уйду, вы должны быть без сознания. Придут охранники, развяжут вас и…
— Еще раз изобьют по ходу дела?
— Нет, Крэг. Вы уже не тот, кто убил их коллегу, и они не будут держать на вас зла. Они положат вас на носилки и на лифте доставят на двадцатый этаж, где расположен медицинский комплекс. Там, но уже на кровати, вы и должны придти в себя.
— Сколько я должен быть без сознания?
— Не менее часа. Некоторые даже больше.
— А затем?
— Притворитесь, что сбиты с толку. Помните — вы не знаете, кто вы, и как туда попали. Сядьте на койке, как будто пытаетесь сообразить в чем дело.
— Что потом?
— Вам все расскажут. Время от времени медсестра будет заглядывать в дверь, чтобы не пропустить момент, когда вы очнетесь. Когда она увидит, что вы сидите на койке, она отведет вас к человеку, который все объяснит и скажет, что делать.
— А как я должен все это воспринять?
— Вы озадачены и можете задавать вопросы. Но будьте вежливы. Соглашайтесь со всем, что вам предложат. После этого уже не будет никаких проблем.
— Как и когда я свяжусь с Олливером?
— Об этом позаботятся, так что не волнуйтесь. Чем меньше вы знаете заранее, тем естественнее будете себя вести. Главное — ни на секунду не ослаблять контроля за своей речью и поведением. Ни на секунду.
Наверное, это все, что вам нужно знать, Крэг. Будьте осторожны. А теперь закройте глаза и дышите медленно и глубоко, как будто спите.
Крэг не доверял женщинам и ждал от них любой выходки, но легкое прикосновение её губ застало его врасплох.
Он сидел, не шевелясь и не проронив ни слова, ненавидя её так сильно, что даже удержался от проклятия, лишь бы не доставить ей удовольствия своей очевидной реакцией. Сидя с закрытыми глазами, он слышал, как она подошла к пульту управления и выключила всю аппаратуру. Слышал её шаги в наступившей тишине, звук открывающейся и закрывающейся двери.
Только через несколько минут, когда за дверью раздались шаги охранников, он вспомнил, что надо заставить себя расслабиться и дышать глубоко и медленно.
По шагам и по тому, как его перекладывали на носилки, он понял, что на этот раз охранников было двое. Теперь они уже его не боялись и не били. Спустившись на лифте на несколько этажей вниз, его принесли в какую-то комнату и переложили на кровать.
— Это он убил Костера, — сказал один охранник другому. — Может, оставим ему что-нибудь на память о себе?
— Не-е, — ответил другой голос. — Какой смысл? Он уже сам не свой. Даже если он что-то и почувствует, то не будет знать за что.
— Так-то оно так, но…
— Да ладно, пошли. Не забудь о сегодняшей вечеринке и побереги силы.
Он услышал, как за ними закрылась дверь.
Он уже начинал пожинать плоды того, что «прошел» психокоррекцию. Он задумался над тем, как определить время — в тюрьме у него, естественно, отобрали часы — и вдруг услышал бой часов. Проблема решилась сама собой ему нужно было только дождаться, когда часы будут бить в следующий раз, и тут же «очнуться».
Все его тело ныло от перенесенных побоев, и ему стоило немалых трудов провести этот час, не шевелясь. Наконец, он открыл глаза и, убедившись, что находится в комнате один, приподнялся и сел. Он слегка массировал плечи, когда открылась дверь и в палату вошла молоденькая медсестра.
— Как вы себя чувствуете? — приветливо спросила она.
Крэг встал и поморщился.
— Все ужасно болит, — признался он. — А что со мной случилось? Авария? Как я сюда попал?
Она улыбнулась.
— Теперь уже все позади, и… скоро вам все объяснят. Может, вам лучше прилечь и немного отдохнуть?
— Да нет… все нормально, — он постарался придать своему голосу неуверенность. Посмотрев вниз, он изобразил недоумение: — А разве это… не тюремная одежда? Я что..?
— Сейчас все позади. Как только вам все объяснят, вы сможете уйти. А что касается одежды… — она подошла к стенному шкафу и открыла дверцу. Там висели рубашка и шорты, а под ними стояла пара сандалей. — Вы можете переодеться в это. Если вам нужно помочь…
— Нет, спасибо, я сам — тут же отозвался Крэг. — А нет ли у вас тут душа? Может, он немного снимет боль.
Она кивнула и показала на дверь в стене, которую он сразу не заметил.
— Душ там. Вы уверены, что вам не нужна моя помощь?
Крэг ответил, что уверен, и подождал, пока она не уйдет. Затем он закрыл дверь в коридор и долго стоял под душем, пустив сначала горячую воду, а потом ледяную. Одевшись, он подошел к двери и выглянул в коридор, изображая нерешительность.
Медсестра сидела за столом в десятке шагов от него. Услышав звук открывающейся двери, она подняла голову и, увидев Крэга, опять улыбнулась и сделала знак рукой подойти.
— Как вы себя чувствуете? Выглядите вы точно лучше.
— Все нормально, — ответил Крэг. — Но я пытался вспомнить, что произошло, и ничего не помню… даже как меня зовут.
— Не волнуйтесь, все будет в порядке. Я сейчас провожу вас к доктору Грэю.
Она встала, и они с Крэгом направились в дальний конец коридора. Оставив его в небольшой приемной, она сказала, что доктор примет его через несколько минут. И действительно, через несколько минут дверь кабинета открылась и выглянувший круглолицый мужчина сказал:
— Проходите, Крэг.
Войдя в кабинет, Крэг сел в предложенное ему кресло и спросил:
— Вы назвали меня Крэгом. Меня так зовут, доктор?
— Да, Крэг. Закуривайте, если хотите, — он протянул пачку сигарет и, щелкнув зажигалкой, подождал, пока Крэг прикурит.
— Вас зовут Крэг, если, конечно, вы не захотите переменить имя. Когда вы полностью освоитесь, вы сможете по желанию принять другое имя. Видите ли, Крэг, вы раньше были преступником, и чтобы вновь вернуть вас обществу, было необходимоо стереть из памяти кое-какую информацию.
— Был преступником? А что я натворил?
— Будет лучше, Крэг, если я не стану отвечать на этот вопрос. Вам нужно думать о будущем, а не прошлом. Тем более сейчас, когда прошлое не имеет никакого значения. Что бы вы ни совершили, все осталось в прошлом. И вам не нужно чувствовать никакой вины за содеянное, потому что вы не тот человек, который нарушал закон. Вы начинаете новую жизнь, и у общества нет к вам никаких претензий.
— Понятно, доктор, — кивнул Крэг.
Круглолицый взглянул на карточку, лежавшую перед ним на столе.
— В определенном смысле вам повезло. У вас нет родственников, поэтому с прошлым вас ничего не связывает. В противном случае у нас иногда бывают осложнения, но… — он откашлялся и не стал заканчивать начатую фразу. Вам повезло ещё и в другом. У вас есть покровитель, который предлагает работу, да и зарплату, куда лучше того, что удается найти большинству наших… выпускников. Вы будете пилотом космического корабля.
— Пилотом космического корабля? — Крэгу не нужно было притворяться, чтобы показать удивление. Может, он даже слишком удивился, потому что доктор внимательно на него посмотрел.
— Да, — подтвердил он, — пилотом частного космического корабля. Вы имеет необходимый опыт, и у вас в свое время была лицензия высшей квалификации. Правда, её вас лишили, но по закону она автоматически восстанавливается, если человек прошел психокоррекцию, а отобрана она была не из-за некомпетентности. В вашем случае причина была другая. Но, разумеется, вам придется пройти курс переподготовки.
— А что это за судно?
— Четыре пассажира, полуавтомат, класс J-14. А вашим работодателем, Крэг, будет великий человек, на самом деле великий. Его зовут Олливер и он, возможно, является самым выдающимся политическим деятелем Системы. Во всяком случае, по моему мнению. Но вы должны очень ценить то, что он проявил к вам интерес и предложил эту работу. В противном случае вам пришлось бы начинать новую жизнь с… малоинтересных занятий. Охотников на такую работу не так много, и мы не можем удовлетворить всех заявок. Естественно, если вы не хотите возвращаться в космос, то можете отказаться. Вы свободный человек, Крэг, и эта работа вам предлагается, а не навязывается.
— Я согласен, — ответил Крэг и, вспомнив, торопливо добавил: Спасибо. Большое спасибо.
Круглолиций продолжал улыбаться.
— Благодарить нужно не меня, а судью Олливера. Кстати, вы будете жить и питаться в его доме, поэтому вам не нужно беспокоиться о жилье. Вот его адрес и десять долларов, — он протянул Крэгу листок бумаги и банкноту. Это на такси, если вы не захотите идти пешком. Но особой спешки здесь нет.
Крэг встал, положил обе бумажки в карман и ещё раз поблагодарил доктора.
Через пять минут он был на оживленной улице у Здания Федерального Суда и глубоко вздохнул. Он был свободен!
И голоден. Чертовски голоден. Полдень ещё не наступил, но ведь он не ужинал и не завтракал. Он пропустил ужин из-за побега, а завтрак, потому что ему ничего не дали — видимо, считалось, что на пустой желудок результаты психокоррекции были лучше. Причина могла быть и в том, что избившие его охранники нарочно не принесли ему поесть.
Кроме того, ему хотелось выпить. Но на десять долларов он особо разгуляться не мог, особенно учитывая стоимость напитков, которые он предпочитал, и он решил от души наесться, тем более, что соскучился по нормальной пище. Он отправился в лучший ресторан.
Немного погодя, уже на полный желудок его опять потянуло выпить. Он поразмышлял над тем, где стрельнуть сотню-другую до того, как объявиться в доме Олливера. Но все, что приходило на ум, было в большей или меньшей степени связано с риском, а был ли этот риск оправдан? Он решил, что нет, во всяком случае, пока все не станет на свои места.
Спешить необходимости не было и он, подозвав официанта, заказал ещё кофе и попросил свежую газету.
В колонке новостей было упоминание о том, что его приговорили к психокоррекции, но никаких подробностей не сообщалось. Для приговоренных к психокоррекции так было заведено — никаких деталей. Предполагалось, что раз человек начинал с нуля и не помнил о себе ничего — ни совершенного преступления, ни даже имени, общество тоже должно было забыть о его прошлом, и все собранные на него данные, даже отпечатки пальцев уничтожались.
Он пролистал остальные страницы. Ничего интересного. Обычная политическая кухня и прочая ерунда.
Ему захотелось пройтись и ещё раз насладиться свободой. Кроме того, это должно было пойти на пользу мышцам, все ещё нывшим после побоев. Он расплатился и вышел.
Он направился в сторону дома Олливера, но по двум причинам выбрал не кратчайший путь, а в обход. Первая заключалась в том, что ему хотелось просто погулять, а вторая — он не хотел заходить в Марсианский квартал, пользовавшийся дурной славой. Там было легко влипнуть в какую-нибудь историю, а ему это сейчас было не нужно.
Он шел легко как кошка, уверенной поступью человека, привыкшего к десятку разных сил притяжения. Он думал о миллионе долларов.
Целый миллион за одно дело.
Привратник у входной двери Олливера был на вид таким же безобразным и жестоким садистом, как и большинство охранников, но он вежливо кивнул Крэгу и открыл ему дверь, предупредив, что судья ждет его в кабинете. Крэг прошел через гостиную и оказался в комнате, в которой они уже встречались вчера.
— Присаживайся, Крэг, — сказал судья. — Ты не очень-то спешил.
Крэг не ответил.
— Ты уже поел? — спросил судья, и Крэг кивнул в ответ.
— Хорошо. Тогда мы можем поговорить. Ведь ты умеешь говорить?
— Когда необходимо, — ответил Крэг. — Сейчас я предпочел бы слушать.
— Ладно. Тебе сказали, что я предложил тебе стать моим пилотом, и я полагаю — ты согласился.
— Да.
— Ты знаком с J-14?
— Мне нужен день, чтобы пролистать инструкцию и изучить пульт управления.
— Хорошо. Мы вылетаем на Марс через неделю. Мой корабль стоит на девяносто шестой стоянке космодрома, и ты можешь изучать его, сколько хочешь. Я могу управлять им и сам, но я никогда не отправляюсь в космос без человека, который может меня подменить.
— А когда мы окажемся на Марсе?
— Ты уволишься и займешься своим настоящим делом. Я расскажу тебе о нем по дороге — времени для этого будет более чем достаточно.
— Для деталей — да, если вы не захотите их рассказать раньше. Но сейчас мы можете рассказать мне о нем в общих чертах. Может, я не смогу это сделать, или мне так покажется. Даже за миллион долларов я не возьмусь за безнадежное дело. Если я откажусь, то какая разница когда — сейчас или по пути на Марс?
— Это опасно, но не так. Я думаю, что ты согласишься. Я даже в этом уверен, но ты все равно сможешь отказаться на Марсе.
— Оставим для Марса детали, но я хочу знать основной характер работы сейчас. Возможно, мне нужно сделать кое-какие приготовления в оставшуюся неделю. Возможно, для выполнения этой работы нужно что-то, что легче достать здесь на Земле, чем на Марсе.
— Ну что ж, может ты и прав. Может, действительно лучше начать продумывать план на неделю раньше. Фактически, если ты сейчас дашь окончательный ответ, я могу тебе рассказать все, за исключением одной вещи, которая никак не может повлиять на твое решение.
— Согласен. Говорите.
— Я хочу, чтобы ты украл одну вещь в Мэнло.
Крэг присвистнул:
— Да это же крепость!
— Да, но не такая неприступная для того, кто устроится там охранником. И вот здесь сертификат о психокоррекции просто незаменим. Среди прочих равных, в охранники предпочитают брать людей со свежими сертификатами о психокоррекции, кем бы они ни были раньше, потому что таких людей отличает честность. Фактически, их прошлым даже не интересуются, и в любом случае можно смело утверждать, что ты о нем сам ничего не знаешь.
Крэг хмуро улыбнулся.
— А если вакансий охранников нет, то я могу убрать одного из них в городе, и вакансии появятся.
— В этом нет необходимости. Мэнло довольно уединенное место, и Эйсон не разрешает там присутствия женщин. По этим двум причинам Эйсон вынужден платить хорошие премиальные, чтобы нанять служащих, и все равно текучесть кадров очень большая. У тебя не будет проблем с поступлением на работу.
— А тот предмет, что я должен украсть, каких он размеров?
— Его можно унести в кармане.
— Мэнло — большой комплекс. Вы можете мне сказать, где искать этот предмет?
— Да, но я не знаю, как до него добраться.
— Раньше кто-нибудь пытался его выкрасть?
— Да, Крэг, у меня… шесть месяцев назад у нас был агент на Мэнло. Он работал не охранником, а техником. Он помогал Эйсону работать с этим… предметом и рассказал мне о нем. Я велел ему попытаться выкрасть его на тех же условиях, что и тебе. Через несколько недель я прочитал отчет, в котором говорилось, что он погиб в результате несчастного случая. Правда ли это, или его поймали и тайно казнили — я не знаю.
— Наверное, попался на ловушку; на Мэнло их полно.
Олливер пожал плечами:
— Он не был профессиональным преступником — совсем не твоя весовая категория. Мне следовало ограничиться его использованием в качестве информатора и не рассчитывать на нечто большее. Но с тех пор я искал подходящего человека для этой работы, пока не наткнулся на твое имя в бюллетене и не подал прошение о ведении этого дела. Итак, что скажешь, Крэг?
— Это все, что требуется? Я достаю предмет и передаю вам?
— И ещё одно, если можно. Ты ведь умеешь обращаться с инструментами?
— Да. Если работа охранника не позволит мне подобраться достаточно близко, я могу устроиться в мастерскую.
— Неплохая мысль. Но, задавая вопрос, я имел в виду не это. Если бы тебе удалось изготовить дубликат и подложить его вместо настоящего, это было бы прекрасно. Чем дольше Эйсон не хватится этого предмета, тем большую ценность он для нас представит. Но в любом случае, меня вполне удовлетворит простая кража.
— Сколько людей кроме вас и Эйсона знают о существовании этого предмета и его ценности?
— Насколько мне известно, за пределами Мэнло — никто. Да и в самом Мэнло, видимо, не так много. Это — что касается его существования. Что же до ценности, я думаю никто кроме меня, в том числе и Эйсон. Это — его изобретение, но он полагает, что ему нет применения, и поэтому он практически ничего не стоит. Но я знаю, как с его помощью заработать миллиарды, а Кооперационистской партии понадобятся именно миллиарды долларов до того, как она в открытую сможет бросить вызов обеим ведущим партиям.
Олливер помолчал и опять спросил:
— Так что же ты решил, Крэг?
— Еще один вопрос. Есть ли у вас миллион долларов наличными? Или мне предполагается заплатить из гипотетических миллиардов?
— Миллион наличными есть. Не мои личные средства, конечно, а партийная касса. Моим соратникам по партии известно только то, что у меня есть возможность вложить этот миллион, а это — капля в море при учреждении новой партии, и заработать миллиарды. Они согласились доверить мне вложить этот миллион, не задавая вопросов, во что именно. Как руководителю партии и будущему кандидату на пост Координатора системы, мне дали карт-бланш в распоряжении партийной кассой. Если бы я мог сказать тебе, Крэг, кто за нами стоит, ты бы понял, насколько это серьезно.
— Мне до этого нет дела, — ответил Крэг. — Миллион наличными есть, и он находится в ваших руках. Это все, что я хотел знать. Сделка состоялась. Но мне нужен аванс на текущие расходы. Тысячи должно хватить.
Олливер нахмурился:
— Тебе не потребуется так много, Крэг. Ты будешь жить здесь как мой служащий всю неделю до отъезда. У меня есть лишняя машина, которой ты можешь пользоваться для поездок в Порт. Зачем тебе деньги?
— Во-первых, сменить гардероб. Во-вторых — для выпивки.
— Я забрал чемоданы, которые были с тобой во время ареста. Они в твоей комнате. Насколько я понимаю, находящиеся в нем вещи не по карману человеку, ищущему работу охранника. Что касается выпивки, то об этом не может быть и речи. Ты должен оставаться трезвым, пока дело не будет сделано.
— Должен? Мне никто не приказывает, Олливер. Я был в тюрьме и не видел спиртного целый месяц. Как только мы окажемся на Марсе, я не притронусь к спиртному, пока не закончу дело. Но пока мы ещё здесь, я собираюсь напиться — хотите вы этого или нет. Если вы не дадите аванс, я достану денег сам.
— Я летал уже семь лет и был лейтенантом на «Веге-III». Мы готовили корабль к полету на Марс. Произошла авария — чистая случайность и нелепое совпадение разных факторов. Здесь не было ни моей вины, ни кого-либо другого. Просто такое иногда случается. Механическая неисправность в ракетном двигателе привела к его запуску, когда я его чистил.
— Вину за случившееся возложили на вас?
— Не совсем. Но они воспользовались формальной зацепкой, чтобы не выплачивать компенсацию, которая была мне положена. Кроме этого, меня разжаловали, отобрали лицензию и превратили из астронавта в однорукого бандита.
— А что это была за формальная зацепка?
— Проверка на алкоголь. Она показала какое-то мизерное содержание. Я выпил с другом на дорожку — всего один бокал, да и то чего-то слабенького за шесть часов до аварии. Но там были свидетели, с помощью которых им удалось доказать, что это произошло именно за шесть часов. По инструкции пить нельзя за восемь часов до вылета, а вылет был объявлен спустя час после аварии. Таким образом, формально я выпил на час позже, чем позволялось инструкцией. Они воспользовались этим, чтобы сэкономить кучу денег. Я ничего не мог поделать.
— А после этого?
— Ну, меня попинали тут и там некоторое время, а потом я начал огрызаться. Долго мы ещё будем разговаривать?
— Примерно час, чтобы все выглядело со стороны как настоящая психокоррекция.
— Эти ремни мне здорово все натерли. Вы можете меня развязать, если я дам слово?
Помедлив, Джудит сказала:
— Хорошо, но только через минуту. В моем отчете должна быть отражена ещё одна вещь, и я знаю, что этот вопрос вам не понравится. Так что лучше задать его сейчас. Почему вы так ненавидите женщин?
— Тут все просто. Я женился примерно за месяц до аварии на девушке, по которой сходил с ума. Знаете, что она сделала, когда узнала, что я остался без руки и лишился работы?
— Развелась?
— Она вышла замуж за другого, когда я ещё был в больнице.
— Вы что-нибудь… предпринимали в связи с этим?
— Вы имеете в виду — не убил ли я ее? Нет, я её так ненавидел, что не мог себя заставить посмотреть на неё или притронуться к ней — даже, чтобы убить.
— И вы даже сами себе не признаетесь, что по-прежнему любите ее?
Лицо Крэга побагровело, а на лбу вздулись жилы от неимоверных усилий, которые он прикладывал, чтобы освободиться от ремней.
— Если бы я не ремни, я бы…
— Разумеется. Вы хотите что-нибудь ещё мне о ней рассказать?
— У неё были точно такие же волосы как у вас. И она была такая же красивая. — Он помолчал. — Нет, вы красивее. И ещё порочнее.
— Нет, Крэг. Я просто лишена сентиментальности. Как и вы. Ладно, для отчета вполне достаточно. Мы больше не будем возвращаться к ней и вообще к женщинам. А теперь, как мы договорились, я развяжу вас.
Она расстегнула застежки ремней и Крэг встал на ноги. Он сперва потер лоб — ремень, запрокидывавший его голову назад, причинял особые неудобства — а потом запястья.
— Что еще? — спросил он.
— Прежде всего, список преступлений. Они в этом особенно заинтересованы, чтобы уменьшить список нераскрытых преступлений. Здесь вам терять нечего, так что можно выкладывать все начистоту.
Крэг засмеялся:
— Вы устанете записывать.
— Вы можете наговорить все в диктофон, а полиция уже положит звукозапись на бумагу. Да, и ещё одна вещь: когда я включу диктофон, постарайтесь говорить ровным и бесстрастным голосом, как будто вы находитесь в трансе. Именно так дают показания подсудимые под воздействием аппаратуры. И вам придется опять сесть в кресло, чтобы было нужное расстояние до микрофона. Готовы?
Крэг сказал, что готов, и она включила запись.
Крэг описал все основные вехи своей преступной деятельности, за исключением двух преступлений. В них участвовали сообщники, которые до сих пор, насколько ему было известно, гуляли на свободе. Закончив, он подал знак Джудит, и она выключила магнитофон.
— А как насчет преступления, за которое я был осужден? Я имею в виду нефтин. О нем я тоже должен рассказать?
— Думаю, что да, Крэг. Если о нем ничего не будет сказано в отчете, это может вызвать дополнительные вопросы, а нам это не нужно. Постойте, ведь вы были на Венере год назад?
— Да.
— Скажите, что приобрели нефтин там у какого-то неизвестного человека. Придумайте ему имя и кое-какие детали его внешности. Расскажите, как вы познакомились, но так, чтобы это нельзя было проверить. Скажите, что придерживали нефтин для перепродажи и приехали сюда, потому что цена на него здесь сильно подскочила. У вас не было конкретного покупателя, и вы собирались найти кого-нибудь на месте.
Крэг кивнул, и список его преступлений пополнился ещё одним.
— Я что-нибудь выпустил? — спросил он, когда Джудит опять выключила магнитофон.
— Да, ваш вчерашний побег. Нужно рассказать, как вам удалось бежать. Я придумала версию, которую невозможно опровергнуть.
— Какую?
— Охранника, которого вы убили, звали Костер. Он появился здесь меньше года назад, а до этого работал барменом в Чикаго. Скажите, что вы с ним были знакомы по Чикаго. Он пришел к вам позавчера в камеру и предложил организовать побег за десять тысяч долларов, которые вы заплатите, оказавшись на свободе. Вы согласились, и он снабдил вас всем необходимым.
— А зачем тогда мне нужно было его убивать?
— Чтобы не платить десять тысяч долларов.
— Не пойдет. Если бы я не захотел, я бы и так мог не платить. Лучше сказать другое. Он дал мне маршрут и время, когда должен был выпустить меня через охраняемый им вход. Но на самом деле он не собирался помогать мне бежать — он хотел убить меня при попытке к бегству и получить повышение. Но ему не удалось выхватить пистолет достаточно быстро — я ждал подвоха и, вырвав у него оружие, убил его.
— Да, так намного лучше. На этом и остановимся. Вы быстро соображаете, Крэг.
Она опять включила магнитофон, и он рассказал, как ему «удалось» бежать.
— Отлично, — она выключила магнитофон. — С первым этапом покончено. Теперь второй этап — машина должна стереть из памяти все, о чем вы только что рассказали. — Она взглянула на часы. — У нас есть ещё около пятнадцати минут. Мне нужно опять привязать вас к креслу ремнями.
— Зачем?
— После моего ухода охранники должны найти вас привязанным, а когда они ослабят ремни, то от них должен остаться след — особенно на лбу. Если этого не будет, они могут заподозрить неладное.
Он наклонился и сам завязал ремни на лодыжках, а затем, держа руки на подлокотниках, откинулся назад, чтобы ей было удобнее закрепить остальные.
Когда она пристегивала ремнем запястье левой руки, он вспомнил, что давно хотел спросить.
— Вы знали о моей левой руке. Сколько ещё человек о ней знает? Будет ли об этом что-нибудь в отчете? Тогда наверняка меня заставят сменить мой протез на обычный.
— Не волнуйтесь, Крэг. За исключением, возможно, Олливера об этом не знает никто. Я догадалась, что протез тяжелый, по тому, как вы замахнулись вчера на Олливера. Я ему об этом не говорила, и я не знаю, догадался ли он этом сам.
— Хорошо. Поскольку у нас ещё есть время, может, вы расскажете что-нибудь о деле, которое Олливер хочет мне поручить?
Она покачала головой.
— Он хочет объяснить все сам. Кроме того, я должна ещё рассказать вам, как себя вести после моего ухода.
— Я знаю. Безобидно как кролик.
— Я не об этом. Прежде всего, когда я уйду, вы должны быть без сознания. Придут охранники, развяжут вас и…
— Еще раз изобьют по ходу дела?
— Нет, Крэг. Вы уже не тот, кто убил их коллегу, и они не будут держать на вас зла. Они положат вас на носилки и на лифте доставят на двадцатый этаж, где расположен медицинский комплекс. Там, но уже на кровати, вы и должны придти в себя.
— Сколько я должен быть без сознания?
— Не менее часа. Некоторые даже больше.
— А затем?
— Притворитесь, что сбиты с толку. Помните — вы не знаете, кто вы, и как туда попали. Сядьте на койке, как будто пытаетесь сообразить в чем дело.
— Что потом?
— Вам все расскажут. Время от времени медсестра будет заглядывать в дверь, чтобы не пропустить момент, когда вы очнетесь. Когда она увидит, что вы сидите на койке, она отведет вас к человеку, который все объяснит и скажет, что делать.
— А как я должен все это воспринять?
— Вы озадачены и можете задавать вопросы. Но будьте вежливы. Соглашайтесь со всем, что вам предложат. После этого уже не будет никаких проблем.
— Как и когда я свяжусь с Олливером?
— Об этом позаботятся, так что не волнуйтесь. Чем меньше вы знаете заранее, тем естественнее будете себя вести. Главное — ни на секунду не ослаблять контроля за своей речью и поведением. Ни на секунду.
Наверное, это все, что вам нужно знать, Крэг. Будьте осторожны. А теперь закройте глаза и дышите медленно и глубоко, как будто спите.
Крэг не доверял женщинам и ждал от них любой выходки, но легкое прикосновение её губ застало его врасплох.
Он сидел, не шевелясь и не проронив ни слова, ненавидя её так сильно, что даже удержался от проклятия, лишь бы не доставить ей удовольствия своей очевидной реакцией. Сидя с закрытыми глазами, он слышал, как она подошла к пульту управления и выключила всю аппаратуру. Слышал её шаги в наступившей тишине, звук открывающейся и закрывающейся двери.
Только через несколько минут, когда за дверью раздались шаги охранников, он вспомнил, что надо заставить себя расслабиться и дышать глубоко и медленно.
По шагам и по тому, как его перекладывали на носилки, он понял, что на этот раз охранников было двое. Теперь они уже его не боялись и не били. Спустившись на лифте на несколько этажей вниз, его принесли в какую-то комнату и переложили на кровать.
— Это он убил Костера, — сказал один охранник другому. — Может, оставим ему что-нибудь на память о себе?
— Не-е, — ответил другой голос. — Какой смысл? Он уже сам не свой. Даже если он что-то и почувствует, то не будет знать за что.
— Так-то оно так, но…
— Да ладно, пошли. Не забудь о сегодняшей вечеринке и побереги силы.
Он услышал, как за ними закрылась дверь.
Он уже начинал пожинать плоды того, что «прошел» психокоррекцию. Он задумался над тем, как определить время — в тюрьме у него, естественно, отобрали часы — и вдруг услышал бой часов. Проблема решилась сама собой ему нужно было только дождаться, когда часы будут бить в следующий раз, и тут же «очнуться».
Все его тело ныло от перенесенных побоев, и ему стоило немалых трудов провести этот час, не шевелясь. Наконец, он открыл глаза и, убедившись, что находится в комнате один, приподнялся и сел. Он слегка массировал плечи, когда открылась дверь и в палату вошла молоденькая медсестра.
— Как вы себя чувствуете? — приветливо спросила она.
Крэг встал и поморщился.
— Все ужасно болит, — признался он. — А что со мной случилось? Авария? Как я сюда попал?
Она улыбнулась.
— Теперь уже все позади, и… скоро вам все объяснят. Может, вам лучше прилечь и немного отдохнуть?
— Да нет… все нормально, — он постарался придать своему голосу неуверенность. Посмотрев вниз, он изобразил недоумение: — А разве это… не тюремная одежда? Я что..?
— Сейчас все позади. Как только вам все объяснят, вы сможете уйти. А что касается одежды… — она подошла к стенному шкафу и открыла дверцу. Там висели рубашка и шорты, а под ними стояла пара сандалей. — Вы можете переодеться в это. Если вам нужно помочь…
— Нет, спасибо, я сам — тут же отозвался Крэг. — А нет ли у вас тут душа? Может, он немного снимет боль.
Она кивнула и показала на дверь в стене, которую он сразу не заметил.
— Душ там. Вы уверены, что вам не нужна моя помощь?
Крэг ответил, что уверен, и подождал, пока она не уйдет. Затем он закрыл дверь в коридор и долго стоял под душем, пустив сначала горячую воду, а потом ледяную. Одевшись, он подошел к двери и выглянул в коридор, изображая нерешительность.
Медсестра сидела за столом в десятке шагов от него. Услышав звук открывающейся двери, она подняла голову и, увидев Крэга, опять улыбнулась и сделала знак рукой подойти.
— Как вы себя чувствуете? Выглядите вы точно лучше.
— Все нормально, — ответил Крэг. — Но я пытался вспомнить, что произошло, и ничего не помню… даже как меня зовут.
— Не волнуйтесь, все будет в порядке. Я сейчас провожу вас к доктору Грэю.
Она встала, и они с Крэгом направились в дальний конец коридора. Оставив его в небольшой приемной, она сказала, что доктор примет его через несколько минут. И действительно, через несколько минут дверь кабинета открылась и выглянувший круглолицый мужчина сказал:
— Проходите, Крэг.
Войдя в кабинет, Крэг сел в предложенное ему кресло и спросил:
— Вы назвали меня Крэгом. Меня так зовут, доктор?
— Да, Крэг. Закуривайте, если хотите, — он протянул пачку сигарет и, щелкнув зажигалкой, подождал, пока Крэг прикурит.
— Вас зовут Крэг, если, конечно, вы не захотите переменить имя. Когда вы полностью освоитесь, вы сможете по желанию принять другое имя. Видите ли, Крэг, вы раньше были преступником, и чтобы вновь вернуть вас обществу, было необходимоо стереть из памяти кое-какую информацию.
— Был преступником? А что я натворил?
— Будет лучше, Крэг, если я не стану отвечать на этот вопрос. Вам нужно думать о будущем, а не прошлом. Тем более сейчас, когда прошлое не имеет никакого значения. Что бы вы ни совершили, все осталось в прошлом. И вам не нужно чувствовать никакой вины за содеянное, потому что вы не тот человек, который нарушал закон. Вы начинаете новую жизнь, и у общества нет к вам никаких претензий.
— Понятно, доктор, — кивнул Крэг.
Круглолицый взглянул на карточку, лежавшую перед ним на столе.
— В определенном смысле вам повезло. У вас нет родственников, поэтому с прошлым вас ничего не связывает. В противном случае у нас иногда бывают осложнения, но… — он откашлялся и не стал заканчивать начатую фразу. Вам повезло ещё и в другом. У вас есть покровитель, который предлагает работу, да и зарплату, куда лучше того, что удается найти большинству наших… выпускников. Вы будете пилотом космического корабля.
— Пилотом космического корабля? — Крэгу не нужно было притворяться, чтобы показать удивление. Может, он даже слишком удивился, потому что доктор внимательно на него посмотрел.
— Да, — подтвердил он, — пилотом частного космического корабля. Вы имеет необходимый опыт, и у вас в свое время была лицензия высшей квалификации. Правда, её вас лишили, но по закону она автоматически восстанавливается, если человек прошел психокоррекцию, а отобрана она была не из-за некомпетентности. В вашем случае причина была другая. Но, разумеется, вам придется пройти курс переподготовки.
— А что это за судно?
— Четыре пассажира, полуавтомат, класс J-14. А вашим работодателем, Крэг, будет великий человек, на самом деле великий. Его зовут Олливер и он, возможно, является самым выдающимся политическим деятелем Системы. Во всяком случае, по моему мнению. Но вы должны очень ценить то, что он проявил к вам интерес и предложил эту работу. В противном случае вам пришлось бы начинать новую жизнь с… малоинтересных занятий. Охотников на такую работу не так много, и мы не можем удовлетворить всех заявок. Естественно, если вы не хотите возвращаться в космос, то можете отказаться. Вы свободный человек, Крэг, и эта работа вам предлагается, а не навязывается.
— Я согласен, — ответил Крэг и, вспомнив, торопливо добавил: Спасибо. Большое спасибо.
Круглолиций продолжал улыбаться.
— Благодарить нужно не меня, а судью Олливера. Кстати, вы будете жить и питаться в его доме, поэтому вам не нужно беспокоиться о жилье. Вот его адрес и десять долларов, — он протянул Крэгу листок бумаги и банкноту. Это на такси, если вы не захотите идти пешком. Но особой спешки здесь нет.
Крэг встал, положил обе бумажки в карман и ещё раз поблагодарил доктора.
Через пять минут он был на оживленной улице у Здания Федерального Суда и глубоко вздохнул. Он был свободен!
И голоден. Чертовски голоден. Полдень ещё не наступил, но ведь он не ужинал и не завтракал. Он пропустил ужин из-за побега, а завтрак, потому что ему ничего не дали — видимо, считалось, что на пустой желудок результаты психокоррекции были лучше. Причина могла быть и в том, что избившие его охранники нарочно не принесли ему поесть.
Кроме того, ему хотелось выпить. Но на десять долларов он особо разгуляться не мог, особенно учитывая стоимость напитков, которые он предпочитал, и он решил от души наесться, тем более, что соскучился по нормальной пище. Он отправился в лучший ресторан.
Немного погодя, уже на полный желудок его опять потянуло выпить. Он поразмышлял над тем, где стрельнуть сотню-другую до того, как объявиться в доме Олливера. Но все, что приходило на ум, было в большей или меньшей степени связано с риском, а был ли этот риск оправдан? Он решил, что нет, во всяком случае, пока все не станет на свои места.
Спешить необходимости не было и он, подозвав официанта, заказал ещё кофе и попросил свежую газету.
В колонке новостей было упоминание о том, что его приговорили к психокоррекции, но никаких подробностей не сообщалось. Для приговоренных к психокоррекции так было заведено — никаких деталей. Предполагалось, что раз человек начинал с нуля и не помнил о себе ничего — ни совершенного преступления, ни даже имени, общество тоже должно было забыть о его прошлом, и все собранные на него данные, даже отпечатки пальцев уничтожались.
Он пролистал остальные страницы. Ничего интересного. Обычная политическая кухня и прочая ерунда.
Ему захотелось пройтись и ещё раз насладиться свободой. Кроме того, это должно было пойти на пользу мышцам, все ещё нывшим после побоев. Он расплатился и вышел.
Он направился в сторону дома Олливера, но по двум причинам выбрал не кратчайший путь, а в обход. Первая заключалась в том, что ему хотелось просто погулять, а вторая — он не хотел заходить в Марсианский квартал, пользовавшийся дурной славой. Там было легко влипнуть в какую-нибудь историю, а ему это сейчас было не нужно.
Он шел легко как кошка, уверенной поступью человека, привыкшего к десятку разных сил притяжения. Он думал о миллионе долларов.
Целый миллион за одно дело.
Привратник у входной двери Олливера был на вид таким же безобразным и жестоким садистом, как и большинство охранников, но он вежливо кивнул Крэгу и открыл ему дверь, предупредив, что судья ждет его в кабинете. Крэг прошел через гостиную и оказался в комнате, в которой они уже встречались вчера.
— Присаживайся, Крэг, — сказал судья. — Ты не очень-то спешил.
Крэг не ответил.
— Ты уже поел? — спросил судья, и Крэг кивнул в ответ.
— Хорошо. Тогда мы можем поговорить. Ведь ты умеешь говорить?
— Когда необходимо, — ответил Крэг. — Сейчас я предпочел бы слушать.
— Ладно. Тебе сказали, что я предложил тебе стать моим пилотом, и я полагаю — ты согласился.
— Да.
— Ты знаком с J-14?
— Мне нужен день, чтобы пролистать инструкцию и изучить пульт управления.
— Хорошо. Мы вылетаем на Марс через неделю. Мой корабль стоит на девяносто шестой стоянке космодрома, и ты можешь изучать его, сколько хочешь. Я могу управлять им и сам, но я никогда не отправляюсь в космос без человека, который может меня подменить.
— А когда мы окажемся на Марсе?
— Ты уволишься и займешься своим настоящим делом. Я расскажу тебе о нем по дороге — времени для этого будет более чем достаточно.
— Для деталей — да, если вы не захотите их рассказать раньше. Но сейчас мы можете рассказать мне о нем в общих чертах. Может, я не смогу это сделать, или мне так покажется. Даже за миллион долларов я не возьмусь за безнадежное дело. Если я откажусь, то какая разница когда — сейчас или по пути на Марс?
— Это опасно, но не так. Я думаю, что ты согласишься. Я даже в этом уверен, но ты все равно сможешь отказаться на Марсе.
— Оставим для Марса детали, но я хочу знать основной характер работы сейчас. Возможно, мне нужно сделать кое-какие приготовления в оставшуюся неделю. Возможно, для выполнения этой работы нужно что-то, что легче достать здесь на Земле, чем на Марсе.
— Ну что ж, может ты и прав. Может, действительно лучше начать продумывать план на неделю раньше. Фактически, если ты сейчас дашь окончательный ответ, я могу тебе рассказать все, за исключением одной вещи, которая никак не может повлиять на твое решение.
— Согласен. Говорите.
— Я хочу, чтобы ты украл одну вещь в Мэнло.
Крэг присвистнул:
— Да это же крепость!
— Да, но не такая неприступная для того, кто устроится там охранником. И вот здесь сертификат о психокоррекции просто незаменим. Среди прочих равных, в охранники предпочитают брать людей со свежими сертификатами о психокоррекции, кем бы они ни были раньше, потому что таких людей отличает честность. Фактически, их прошлым даже не интересуются, и в любом случае можно смело утверждать, что ты о нем сам ничего не знаешь.
Крэг хмуро улыбнулся.
— А если вакансий охранников нет, то я могу убрать одного из них в городе, и вакансии появятся.
— В этом нет необходимости. Мэнло довольно уединенное место, и Эйсон не разрешает там присутствия женщин. По этим двум причинам Эйсон вынужден платить хорошие премиальные, чтобы нанять служащих, и все равно текучесть кадров очень большая. У тебя не будет проблем с поступлением на работу.
— А тот предмет, что я должен украсть, каких он размеров?
— Его можно унести в кармане.
— Мэнло — большой комплекс. Вы можете мне сказать, где искать этот предмет?
— Да, но я не знаю, как до него добраться.
— Раньше кто-нибудь пытался его выкрасть?
— Да, Крэг, у меня… шесть месяцев назад у нас был агент на Мэнло. Он работал не охранником, а техником. Он помогал Эйсону работать с этим… предметом и рассказал мне о нем. Я велел ему попытаться выкрасть его на тех же условиях, что и тебе. Через несколько недель я прочитал отчет, в котором говорилось, что он погиб в результате несчастного случая. Правда ли это, или его поймали и тайно казнили — я не знаю.
— Наверное, попался на ловушку; на Мэнло их полно.
Олливер пожал плечами:
— Он не был профессиональным преступником — совсем не твоя весовая категория. Мне следовало ограничиться его использованием в качестве информатора и не рассчитывать на нечто большее. Но с тех пор я искал подходящего человека для этой работы, пока не наткнулся на твое имя в бюллетене и не подал прошение о ведении этого дела. Итак, что скажешь, Крэг?
— Это все, что требуется? Я достаю предмет и передаю вам?
— И ещё одно, если можно. Ты ведь умеешь обращаться с инструментами?
— Да. Если работа охранника не позволит мне подобраться достаточно близко, я могу устроиться в мастерскую.
— Неплохая мысль. Но, задавая вопрос, я имел в виду не это. Если бы тебе удалось изготовить дубликат и подложить его вместо настоящего, это было бы прекрасно. Чем дольше Эйсон не хватится этого предмета, тем большую ценность он для нас представит. Но в любом случае, меня вполне удовлетворит простая кража.
— Сколько людей кроме вас и Эйсона знают о существовании этого предмета и его ценности?
— Насколько мне известно, за пределами Мэнло — никто. Да и в самом Мэнло, видимо, не так много. Это — что касается его существования. Что же до ценности, я думаю никто кроме меня, в том числе и Эйсон. Это — его изобретение, но он полагает, что ему нет применения, и поэтому он практически ничего не стоит. Но я знаю, как с его помощью заработать миллиарды, а Кооперационистской партии понадобятся именно миллиарды долларов до того, как она в открытую сможет бросить вызов обеим ведущим партиям.
Олливер помолчал и опять спросил:
— Так что же ты решил, Крэг?
— Еще один вопрос. Есть ли у вас миллион долларов наличными? Или мне предполагается заплатить из гипотетических миллиардов?
— Миллион наличными есть. Не мои личные средства, конечно, а партийная касса. Моим соратникам по партии известно только то, что у меня есть возможность вложить этот миллион, а это — капля в море при учреждении новой партии, и заработать миллиарды. Они согласились доверить мне вложить этот миллион, не задавая вопросов, во что именно. Как руководителю партии и будущему кандидату на пост Координатора системы, мне дали карт-бланш в распоряжении партийной кассой. Если бы я мог сказать тебе, Крэг, кто за нами стоит, ты бы понял, насколько это серьезно.
— Мне до этого нет дела, — ответил Крэг. — Миллион наличными есть, и он находится в ваших руках. Это все, что я хотел знать. Сделка состоялась. Но мне нужен аванс на текущие расходы. Тысячи должно хватить.
Олливер нахмурился:
— Тебе не потребуется так много, Крэг. Ты будешь жить здесь как мой служащий всю неделю до отъезда. У меня есть лишняя машина, которой ты можешь пользоваться для поездок в Порт. Зачем тебе деньги?
— Во-первых, сменить гардероб. Во-вторых — для выпивки.
— Я забрал чемоданы, которые были с тобой во время ареста. Они в твоей комнате. Насколько я понимаю, находящиеся в нем вещи не по карману человеку, ищущему работу охранника. Что касается выпивки, то об этом не может быть и речи. Ты должен оставаться трезвым, пока дело не будет сделано.
— Должен? Мне никто не приказывает, Олливер. Я был в тюрьме и не видел спиртного целый месяц. Как только мы окажемся на Марсе, я не притронусь к спиртному, пока не закончу дело. Но пока мы ещё здесь, я собираюсь напиться — хотите вы этого или нет. Если вы не дадите аванс, я достану денег сам.