Браун Картер. Ангел

   — Джоанна Джонс, — представилась она. — Друзья зовут меня Джонни, мистер…
   — Уилер, Эл Уилер, — с готовностью сообщил я. — Враги называют меня лейтенантом.
   — Вы — резервист? — Она с улыбкой покачала головой. — Почему-то вы не кажетесь мне человеком, который каждое лето проводит свой отпуск в военном лагере, где собираются одни мужчины!
   — Я — полицейский, — пояснил я, стараясь, чтобы это настораживающее всех слово прозвучало как можно более дружелюбно и даже романтично. — Из офиса окружного шерифа.
   — Вы коп? — От искреннего удивления у нее открылся рот. — Но у вас совершенно иная манера разговора.
   — Вот и хорошо, — туманно заявил я, не желая, чтобы мы пустились в отвлеченные рассуждения. — Джонни.., я понимаю, что это странный вопрос, но ваша ослепительная красота поразила мой разум… Вы уже решили, как проведете сегодняшний вечер?
   — Да, — задумчиво ответила она, — но, думаю, я готова изменить свои планы.
   — Великолепно! — радостно воскликнул я. — Могу я зайти за вами около восьми?
   Полностью игнорируя мой вопрос, она заправила в машинку лист бумаги с фирменной шапкой офиса Филипа Ирвинга, и ее пальчики забегали по клавиатуре. Я уже начал погружаться в бездну отчаяния, вообразив, что стало сказываться действие проклятия Ангела и Джонни передумала, когда она вдруг закончила печатать, вытянула лист из машинки, аккуратно сложила его и протянула мне.
   — Здесь мой адрес и номер телефона. Не потеряйте его, Эл. Терпеть не могу, когда меня подводят.
   — Скорее голову потеряю! — пылко заявил я и заботливо убрал сложенный листок в бумажник. — Встретимся вечером, Джонни, ровно в восемь.
   Я был на полпути к выходу, когда меня остановил ее мелодичный голосок.
   — Да? — Я предупредительно обернулся. Ее глаза хранили озадаченное выражение, когда она поманила меня к себе изящным розовым пальчиком. Если тебя призывает такая красавица, можно только повиноваться — в мгновение ока я снова оказался у ее стола.
   — Скажите, Эл, — дрогнувшим голосом проговорила она. — Вы уже видели меня раньше?
   — Как вы могли подумать?! — ужаснувшись, воскликнул я. — Разве такие прелестницы встречаются в нашем Пайн-Сити на каждом шагу?
   — Значит, вы хотите сказать, — в каком-то благоговейном страхе медленно произнесла она, — что случайно зашли в наш офис, рассчитывая найти здесь образец совершенной красоты?
   — Что? — Я недоуменно уставился на нее и только через несколько секунд все вспомнил. — Господи! Спасибо, что напомнили, Джонни. Я хотел видеть Филипа Ирвинга.
   Она с облегчением вздохнула:
   — Я чуть не сошла с ума, честное слово! Мистер Ирвинг здесь, но боюсь, сейчас он занят. Хотите, чтобы я ему позвонила?
   — Передайте ему привет из Бронкса, если пожелаете, дорогая, — сказал я с величавой важностью.
   Она нажала на кнопку внутренней связи, и ей ответил высокий мужской голос.
   — Мистер Ирвинг, здесь лейтенант Уилер, — быстро заговорила Джонни. — Он…
   — Направьте его ко мне, — резко ответил Ирвинг. Джонни сняла пальчик с кнопки и удивленно воззрилась на меня.
   — Должно быть, вы пробудили в нем комплекс вины или что-нибудь в этом роде, Эл. Чаще всего он не обременяет себя посетителями, даже если им назначена встреча.
   — Вчера ночью кое-кто пожелал мне удачи, и похоже, сегодня это пожелание начало осуществляться. Сначала мне посчастливилось назначить свидание с девушкой идеальной красоты, потом удалось добиться встречи с Ирвингом даже без предварительной договоренности. Кто знает, может, до конца дня я услышу и от своего шефа доброе слово!
   — Вам в ту дверь, справа, — показала она тонким пальчиком с розовым маникюром. — Если вы добьетесь от него какой-нибудь реакции, крикните мне, чтобы я смогла посмотреть, хорошо?
   — Не понял?
   — За все восемь месяцев я не видела, чтобы он хоть на что-нибудь отреагировал, как все люди, — с искренней растерянностью призналась Джонни.
   — Как-то раз я проигрывала в уме идею войти к нему в кабинет, сбросив всю одежду и захватив с собой только блокнот и карандаш, чтобы посмотреть, что он станет делать. Но я точно знаю, что будет. Он скажет: «Не стойте на сквозняке, мисс Джонс», — а потом просто начнет диктовать.
   — Проверьте это как-нибудь на мне, дорогая! — с энтузиазмом попросил я. — У меня дома скопилась целая груда неотвеченных писем, так что, может, прямо сегодня вечером и попробуем?
   Ее светло-карие глаза потемнели, пока она раздумывала над моим предложением.
   — Меня только одно беспокоит, — наконец сказала она. — Мне нужно взять с собой блокнот и карандаш?
   Я поплыл к кабинету Ирвинга, не чуя под собой ног, окутанный розовой дымкой восторга, но был резко вырван из этого волшебного состояния, стоило мне увидеть его чопорное лицо, возвышающееся над письменным столом. Джонни была права, подумал я. Рядом с Филипом Ирвингом невозможно испытывать восторженные чувства. Но может, Салли Крэмер составляет исключение?
   Он не изменился со вчерашнего дня, все так же старательно сливаясь с окружающей обстановкой, но здесь, в привычной ему среде обитания, это становилось более заметным. Его бесцветные глаза за светлой черепаховой оправой очков поразительно напомнили мне двух амеб, плавающих в грязной луже.
   — С вашей стороны очень любезно, лейтенант, что вы пришли так скоро, — сказал он сухим, бесцветным голосом. — Садитесь, пожалуйста.
   Я уселся в кресло для посетителей напротив него и закурил, пытаясь осмыслить сказанное им.
   — Я сказал девушке в офисе шерифа, что это дело безотлагательной срочности, — продолжал Ирвинг. — Но должен заметить, лейтенант, очень польщен, что вы сочли необходимым нанести мне личный визит. — Он взглянул на свои плоские дорогие часы. — И всего через тридцать минут после моего звонка.
   — В конце концов, мистер Ирвинг, мы — слуги народа, — ответил я, воспользовавшись штампом из официальных телепередач. — Это вы платите нам нашу жалкую зарплату.
   Он поставил локти на стол и, соединив кончики худых пальцев, соорудил изящную пирамидку.
   — Я не из тех, кто способен таить обиду, вы понимаете, — отрывисто проговорил адвокат. — Но после нашей вчерашней встречи пришел к двум очевидным выводам. Во-первых, что шериф Лейверс — человек не только вспыльчивого и несдержанного характера, но и весьма недалекого ума. А во-вторых, что вы, лейтенант — офицер полиции, которому, по меньшей мере, не безразличны доводы разума. Поэтому вполне естественно, что сегодня утром я решил позвонить именно вам, а не шерифу. В дальнейшем предпочел бы, насколько возможно, избегать с ним общения. — Он прерывисто вздохнул. — Надеюсь, я ясно выразился?
   — Абсолютно ясно, — подтвердил я. — А что это за дело такой важности, которое заставило меня поспешить к вам сразу после вашего сообщения?
   — Во время нашей вчерашней неприятной встречи, — Ирвинг на мгновение прикрыл глаза, как бы прогоняя болезненное воспоминание, — мы обсуждали мотивы, по которым кто-то покушался на жизнь Митчела Крэмера. Я высказал предположение, что не сложно будет найти довольно веские мотивы у тех прилипал и бездельников, которыми он постоянно себя окружает.
   — Так оно и было, — серьезно подтвердил я. Он побарабанил кончиками пальцев друг о друга.
   — За высказанное мною мнение, а также потому, что я не мог тут же представить доказательства моего предположения, я был оскорблен и унижен шерифом Лейверсом. Но вот здесь, лейтенант, находятся конкретные доказательства, что такие мотивы существуют! — Ирвинг выразительно похлопал по тонкой папке, лежащей перед ним на столе. — Неопровержимые доказательства, лейтенант! Думаю, они представляют для вас интерес. — Он подтолкнул папку ко мне. — Можете сами ознакомиться.
   — В любом случае благодарю, — невозмутимо отозвался я. — Но сейчас предпочел бы послушать вас. Позже прочитаю все, что там есть.
   — Как пожелаете.
   Ирвинг снова сложил пальцы пирамидой, что заставило меня задуматься, не был ли он испуган в юности кафедральным собором.
   — Сэмюэл Форд — один из бывших летчиков и давний сослуживец Крэмера, — начал педантично излагать Ирвинг. — Приблизительно два года назад он основал службу аэротакси, используя аэродром Пайн-Сити. Естественно, Форд не располагал для этого никаким капиталом. — Адвокат презрительно фыркнул. — Зато у него был верный и богатый друг, Митчел Крэмер, который одолжил ему пустяковую сумму в пятьдесят тысяч долларов, чтобы открыть дело. Я присвистнул:
   — Вот это я понимаю! Действительно, верный друг:
   — Помню, я пытался отговорить Крэмера, — жестко продолжал Ирвинг, — указывая ему на очевидные факты: что вся эта затея чистой воды авантюра и что Форд идет на невероятно большой риск. — Он слегка искривил тонкие губы в презрительной гримасе. — Могу даже процитировать по памяти ответ Крэмера: «Мы с Сэмом старые друзья, вместе летали всю войну, а потом в Корее — я просто не могу оставить его в беде». Доводы логики беспомощны против такой сентиментальной болтовни, лейтенант, беспомощны и бесполезны. Так что в конце концов Форд получил свои пятьдесят тысяч на организацию службы аэротакси.
   — И вы считаете это достаточным поводом для убийства?
   Вокруг его глаз за черепаховой оправой на мгновение проступила мертвенная бледность.
   — Сегодня утром по дороге на работу я вдруг вспомнил об этом займе, — продолжил он, слегка убыстряя темп речи. — Меня мучило какое-то неотвязное представление, что с ним связано что-то еще, что-то важное, что я обязан вспомнить. Поэтому первое, что сделал сегодня утром, придя в офис, это нашел папку с документами на «Форд аэротакси». И там действительно оказалось кое-что еще — жизненно важные подробности, лейтенант, я бы сказал, кричащий мотив для убийства!
   Тут я сразу понял, какие чувства испытывал вчера шериф к этой морковке в очках.
   — И что же это такое? — проворчал я.
   — Когда был оформлен заем и подписаны все необходимые бумаги, — с торжеством произнес Ирвинг, — Форд начал испытывать вполне понятное беспокойство за судьбу своего предприятия в случае непредвиденной смерти Крэмера. Я слишком хорошо понимал его тревогу — он сознавал, что тогда заниматься финансовыми делами Крэмера придется мне, а уж я бы с ним не стал церемониться. Поэтому Форд предложил, чтобы они с Крэмером застраховали свои жизни, каждый на сумму пятьдесят тысяч долларов, выписав полисы в пользу друг друга.
   — И если бы вчера на самолете взорвался Крэмер, это дало бы Форду пятьдесят тысяч? — уточнил я, довольный, что он все-таки добрался до конца.
   — Вот именно! — Адвокат осторожно провел ладонью по своей тщательно прилизанной прическе в поисках выбившегося из пробора волоска и, конечно, такового не обнаружил. Затем продолжил:
   — Дела у Форда в этом его идиотском аэротакси идут из рук вон плохо, и я могу доказать это на цифрах. Я даже уверенно констатировал бы, что в настоящее время он близок к банкротству. — Ирвинг откинулся на спинку кресла и посмотрел на меня с полным удовлетворением. Я был готов к тому, что, соединив ладони, он вот-вот начнет благодушно вращать большими пальцами, но мой собеседник покровительственно добавил:
   — Полагаю, это мотив, который вы ищете, лейтенант. И вам больше некого искать, не так ли?
   — Сожалею, что вы не вспомнили об этом вчера, когда находились в кабинете шерифа, — сказал я.
   — Я также сожалею. — В его голосе прозвучала снисходительность к собственным мелким недостаткам. — Думаю, тогда я был слишком взволнован, чтобы ясно мыслить.
   — А я думал, вы были слишком озабочены, защищая доброе имя и репутацию Салли Крэмер, так что вам некогда было думать о чем-то еще, — высказал я свое предположение самым ласковым тоном.
   Он несколько раз растерянно мигнул, затем наклонился вперед и снова облокотился на стол:
   — Простите, лейтенант?
   — Насколько я слышал, Салли Крэмер значит для вас гораздо больше, чем просто жена вашего клиента, — небрежно сообщил я. — Чертовски больше, особенно если принять во внимание, что ночью вас с ней застали на задней террасе.
   Его бледное лицо стало ярко-пунцовым, пока он тупо таращился на меня своими рыбьими глазками.
   — Что?! — задыхаясь от возмущения, выговорил Ирвинг. — И вы смеете предполагать…
   — Не предполагать, — холодно возразил я. — Этому есть свидетельница — талисман бывших летчиков, Эйнджел. Вы должны были ее запомнить, потому что забыть такую девушку не способен ни один мужчина, даже вы. Она сказала мне и готова засвидетельствовать это, если понадобится, что видела больше чем достаточно, чтобы убедиться: вас и Салли Крэмер связывают отношения, которые нельзя классифицировать как платонические, даже в самом широком смысле этого слова.
   Я закончил длинную тираду, но мои слова, казалось, еще висели в воздухе. Черт побери, расстроенно подумал я, это под влиянием проклятого Ирвинга меня так понесло! Если бы я не был настороже, то мог бы тарахтеть и дальше еще черт знает сколько времени, пока бедная девочка не отчаялась бы дождаться меня и не ушла домой.
   — Но.., но… — беспомощно бормотал он, пытаясь привести в свое оправдание какой-нибудь веский довод и в смятении не находя его.
   — Говоря о мотивах, — неумолимо продолжил я, — если для Форда пятьдесят тысяч долларов представляются серьезным доводом для убийства Крэмера, насколько же более веским мотивом является все состояние Крэмера, которое могла бы унаследовать его жена.
   Пирамидка рухнула, как будто сокрушенная толчком землетрясения, когда пальцы Ирвинга ослабли и он уронил руки на стол.
   — Вы же не можете всерьез предполагать, что это Салли пыталась убить своего мужа и вместо этого убила Хофнера? — прошептал он посеревшими губами.
   — Почему же нет? — рассудительно возразил я. — У нее двойной интерес — она наследует его состояние и становится свободной, чтобы затем выйти за вас замуж. — Я помедлил, перед тем как вонзить в него заостренную стрелу. — Разумеется, если вы думали о женитьбе.
   — Лейтенант! — Ирвинг извлек из кармана девственно-чистый платок и осторожно промокнул им пот на лбу. — Я готов признать, что был.., гм.., несколько неосмотрителен, уединившись с Салли на террасе, но — вы должны мне верить! — я был только на некоторое время захвачен эмоциями.
   — Хотелось бы мне быть там, чтобы увидеть это, — произнес я мечтательно.
   — Уверен, ваша захваченность эмоциями сродни искусству швырять камешки в воду, не вызывая ни единого всплеска!
   — Повторяю, — его голос стал тверже, так что, возможно, мои уколы достигли своей цели, — мысль о том, что Салли Крэмер пыталась убить своего мужа, это полный абсурд!
   — Ладно, — легко согласился я опустить этот вопрос. — Но существует и другая версия.
   — Другая версия? — старательно выговорил он, как будто я учил его иностранному языку.
   — Да, и речь пойдет о вас, — огорошил я его. — Все эти годы вы занимались делами Крэмера, стараясь увеличить его состояние, и вместе с тем не выносили этого человека, презирали за неуемный характер и полное неуважение к своему богатству. В довершение всего вы влюбились в его жену. И у вас тоже появился двойной побудительный мотив! Со смертью Крэмера жена наследует все его состояние, а затем вы женитесь на вдове и получаете прелестную куколку вместе с миллионом баксов. И чем больше я об этом думаю, Ирвинг, тем больше убеждаюсь: вы — самый вероятный преступник из тех, кого мы можем подозревать на данный момент.
   Он содрогнулся всем телом, как будто у него начался припадок эпилепсии.
   — Убирайтесь вон из моего офиса, идиот несчастный! — закричал адвокат, брызгая слюной. — Я не желаю больше тратить время на вас, вы меня слышите?! Вон!
   — Как скажете, — вежливо отозвался я. Вставая, я подхватил со стола папку, затем вспомнил, что перед уходом должен сделать прощальный жест. — Мистер Ирвинг! — Я счел, что он должен знать о своих правах, поэтому официально заявил:
   — Если вы хотите позвонить своему адвокату, то мы не станем возражать.

Глава 6

   Кустистые брови шерифа подскочили вверх, когда я вошел в офис.
   — Вам следует как-то обуздать этот неожиданный трудовой энтузиазм, лейтенант, — проворчал он. — Иначе не успеете оглянуться, как проработаете полный рабочий день! Смотрите, сейчас только двенадцать, а вы уже в офисе!
   Я уселся напротив и закурил, сокрушенно качая головой:
   — Сэр, ваш тонкий юмор не всегда до меня доходит. Хотелось бы мне иметь такой блестящий и отточенный ум, как у вас. О, это ваше неподражаемое искусство вести словесный поединок, изобилующий ловкими выпадами, во время которых вы наносите точно в цель мгновенный укол разящим сарказмом и, отступив, бросаетесь в новую молниеносную атаку, прежде чем несчастный тугодум вроде меня успеет…
   Лицо шерифа потемнело от ярости.
   — Уилер! Что, черт возьми, вы несете?
   — Не знаю, — честно признался я. — Думал, может, вы знаете?
   — Иногда мне кажется, что нам стоит направить вас в санаторий «Хиллдейл», чтобы вами занялись бы психиатры, — пробормотал он. — Думаю, это сочли бы оправданным расходованием выделенных нам средств!
   — Я работал, — холодно, сообщил я. — Работал большую часть ночи и…
   — Ха-ха! — издевательски воскликнул Лейверс.
   — Все утро! — закончил я, не обращая внимания на его грубую выходку. — У меня на руках дело об убийстве, в котором полно подозреваемых и мотивов для его совершения, но ни одной улики, даже ни одной версии. Я намерен подать в отставку.
   — Я ее принимаю! — с готовностью отозвался он.
   — Вот как?! — возмутился я. — В таком случае я отказываюсь от своего намерения.
   — Расскажите мне обо всем, Уилер, — попросил шериф, с яростью откусывая кончик новой сигары. — Когда закончите отчет, возможно, я соглашусь оставить вас у себя.
   Я рассказал ему о событиях прошлой ночи и о своем визите к Ирвингу как раз перед приходом на работу. Он внимательно слушал, и его лицо все больше вытягивалось. К моменту окончания моего отчета Лейверс впал в такую апатию, что даже не потрудился открыть папку с бумагами компании Форда, которую я бросил ему на стол.
   — Следовательно, версия, которую я выдвинул с самого начала насчет связи Ирвинга с женой Крэмера, оправдывается? — Но эта мысль не вызвала у него радости. — А теперь, Уилер, вы нарыли еще целую кучу мотивов для убийства у остальных из этой чертовой шайки! У механика патологическая ненависть к Крэмеру за то, что тот сделал его инвалидом. Форда ждут пятьдесят тысяч долларов в случае смерти Крэмера. А у Крэмера, по словам этой девицы по кличке Ангел, что-то есть на Макгрегора, и это что-то может оказаться тоже весьма основательным доводом, как и у всех остальных, правильно?
   — Правильно, — мрачно кивнул я.
   — О Господи! — взорвался он. — Только этого нам не хватало! А может, это заговор, и эти милые закадычные друзья все вместе установили бомбу в самолет
   — вы об этом не думали, Уилер?
   — Не думал, — признался я, содрогнувшись, — и не собираюсь. У меня и так уже полон рот забот. А что, сержант Полник все еще дежурит в доме Крэмера?
   — Даже Полнику иногда нужно поспать, — проворчал шериф. — В полночь я послал ему на смену пару моих людей, а он вернется на пост сегодня в час дня.
   Неожиданно спохватившись, я сунул руку в карман, извлек оттуда ключ от личного музея Крэмера и положил его на стол.
   — Это что такое? — Шериф настороженно уставился на ключ, как будто тот мог в любую минуту взорваться.
   — Ключ от военного музея Крэмера, — виновато пояснил я. — Забыл, что вчера взял его с собой.
   — И этого человека прислал мне отдел убийств вместо офицера полиции! — Лейверс в отчаянии воздел глаза к потолку. — Господи, чем я перед тобой провинился? — завопил он. — Смогу ли я когда-нибудь искупить грехи, в которые меня ввергло это несчастное чудовище! — Потом опустил голову, глянул на меня с внезапно сверкнувшей надеждой и ликующе спросил:
   — Ну как, удалось мне изгнать из вас духов?
   — Ну, забыл я про ключ, — пробормотал я. — Так что из того?
   — Меня вовсе не это беспокоит, — фыркнул шериф. — У Крэмера есть дубликат.
   — Что?! — подскочил я. — Но он не говорил мне об этом!
   — А вы его спрашивали?
   — Мне остается только добровольно отправиться в Сибирь ближайшим же поездом, — грустно признал я. — Но как, черт возьми, вы выяснили, что у него есть другой ключ?
   — Потому что сегодня утром я первым делом направился сразу к нему, — проворчал он. — Я пригласил из криминального отдела опытных ребят, и мы как раз собирались взломать дверь в музей, когда появился Крэмер с другим ключом. Конечно, Макдональд — большой эксперт по взрывным устройствам, но когда он увидел, что находится в этом подвале, это его потрясло так же, как и нас, он просто побелел! — При этом воспоминании в голосе Лейверса невольно прозвучали удовлетворенные нотки. — Макдональд решил ничего там не трогать, пока не достанет грузовик для вывоза взрывных устройств и еще двух экспертов. Поэтому мы снова заперли музей. Я сказал Крэмеру, если выяснится, что у него есть еще и третий ключ, то прикажу сержанту застрелить его, и это будет убийство при оправдывающих обстоятельствах! Но не думаю, чтобы у Крэмера был еще один запасной ключ.
   — Что еще, кроме побелевшего Макдональда, обнаружили там эксперты лаборатории? — кисло полюбопытствовал я.
   — Отпечатки пальцев по всему подвалу. Как только вам понадобятся какие-нибудь пальчики, спускайтесь в этот проклятый подвал и берите себе сколько хотите. Их там столько же, сколько у вас подозреваемых!
   — Чьи отпечатки?
   Он нетерпеливо повел массивными, как у гризли, плечами:
   — Всех, кого вы называли. Для начала самого Крэмера. Затем его жены и Макгрегора. Пальчики Форда тоже есть, так же как и механика Уайта!
   — А Ирвинга?
   — Их не было, — сказал шериф. — Но это ничего не значит. Жена Крэмера вполне могла взять из музея ту мину и передать ее Ирвингу.
   — Пожалуй, вы правы, — согласился я. — Значит, у нас так и нет ни одной улики.
   — Я в курсе этого, — сердито фыркнул шериф. — Нечего без конца напоминать мне об этом, Уилер!
   — Да, сэр, то есть нет, сэр, — послушно пробормотал я. — У вас есть какие-нибудь другие предположения?
   — Почему бы вам не пойти к… А, ладно! — Он с силой затянулся сигарой, и густое облако вонючего дыма милосердно скрыло от меня его лицо на несколько секунд.
   — А что в отношении Хофнера? — поинтересовался я. — Не могло быть, что именно его собирались убить?
   — Ни в коем случае, — решительно заявил Лейверс. — Я тщательно проверил все данные о нем. Его прошлое безупречно — он был скромным, но обеспеченным бухгалтером, работал в муниципалитете, не женат и никогда не интересовался женщинами. Он обожал летать, но теперь не мог себе этого позволить, и это единственное, что привлекало его на вечеринки у Крэмера, — давало ему возможность бесплатно полетать на самолете.
   — Значит, здесь мы ничего не найдем, — констатировал я. — Что ж, думаю, мне тоже стоит поехать к Крэмеру и еще раз допросить их всех. Сейчас больше ничего в голову не приходит.
   — Вы не сможете их допросить, — резко возразил шериф. — Сегодня утром я разрешил им уехать, то есть Макгрегору и Форду. Все равно, если бы они позвонили своим адвокатам, нам было бы сложно удерживать их там. Более того, мне казалось, что Крэмеру грозила бы опасность, если бы они находились все вместе под одной крышей. Это могло бы толкнуть убийцу совершить новую попытку покушения на его жизнь.
   Я с негодованием уставился на этого новоявленного грузного Брута.
   — Могу я спросить вас, шериф? — как можно вежливее обратился я к нему. — Как вы думаете, чего ради я оставил их под одной крышей прошлой ночью? Я рассчитывал, что у нас появится хоть один шанс найти убийцу, если он решится на вторую попытку. А теперь вы спутали мне все карты — То есть вы намеревались еще раз подвергнуть Крэмера опасности быть убитым в отчаянной надежде схватить убийцу, когда он на это пойдет?! — не веря своим ушам, негодующе загремел Лейверс, и его полные щеки снова покрылись багровыми пятнами.
   — Там оставался Полник, чтобы защитить Крэмера, — напомнил я.
   — Ах, Полник! — презрительно скривил он губы. — Подумать только, сам Полник должен был охранять несчастную жертву!
   — Ну, вообще-то я считал, что убийце не хватит храбрости пойти на новое преступление в следующую же ночь, сразу после провала его первой попытки, — признался я. — Но рассчитывал, что чем дольше они будут оставаться вместе, тем больше станут действовать друг другу на нервы. Так что кто бы ни был убийцей, он мог созреть до новой попытки довольно скоро, может быть, уже сегодня вечером, и я собирался подежурить там.
   — Из всех идиотских бессмысленных идей… — Шериф вдруг замолчал, и в его маленьких глазках снова мелькнула надежда. — Думаете, это сработает?
   — Я понимаю, мысль просто отчаянная, — признал я, — но что еще нам остается? Мы имеем дело с целой кучей подозреваемых, у каждого достаточно оснований для убийства и равные возможности для его совершения, да кроме того, оружие, которое исчезло как раз во время преступления!
   — Вы правы, — тяжело вздохнул Лейверс. — У нас нет ни одной улики, даже ни одной ниточки к разгадке, и к тому же нет надежды ее нащупать. Так что какой бы дикой, непристойной и опасной ни была ваша идея, думаю, нам нужно ею воспользоваться..