Браун Картер. Непристойный негатив

   Покончив с едой, я отправился обратно в гостиную и налил себе выпить. Будь я полицейским, то разобрался бы со всем в два счета. Просто проверил бы всех лиц, имеющих отношение к делу, на предмет наличия у них алиби вчера ночью, между двумя и тремя часами, а затем действовал бы методом исключения. Но я не был полицейским. Я был всего-навсего обыкновенным человеком, которому навязали нежелательного клиента, и у которого ещё есть давняя знакомая, которую он должен во что бы то ни стало вызволить из беды. И тут мне стало по-настоящему стыдно: оказывается, за последние четыре-пять часов я так ни разу и не вспомнил о ней. И тогда я позвонил в лечебницу.
   - Она великолепно себя чувствует, - официальным тоном заверил меня доктор Слейтер .
   - Не ври! - сказал я.
   - Час назад она очнулась после укола, который я сделал ей ещё у тебя дома, - продолжал он, - и нам пришлось надеть на неё смирительную рубашку. Знаешь, Рик, по-моему, она на тебя сердится.
   - Это вполне понятно, - сказал я. - Я могу с ней увидеться?
   - Только не сегодня, - ответил он. - Это было бы равнозначно тому, как если бы матадор заявился после корриды в гости к матушке заколотого им быка. Может быть, завтра как-нибудь...
   - С ней все будет в порядке?
   Он грустно вздохнул.
   - Откуда, черт возьми, мне знать? Как раз сейчас мы пытаемся уговорить её хоть немного поесть. Если же она будет продолжать упрямиться, то мне придется снова ввести ей снотворное. Я могу её протрезвить, хорошо кормить, чтобы на её щеках снова заиграл здоровый румянец, мускулы снова обрели силу, кожа разгладилась и с неё исчезли морщины, и все было бы просто замечательно. Зато потом она выйдет из лечебницы и отправится прямиком в ближайший бар, чтобы начать все сначала.
   - Да, - сказал я, а что еще, черт возьми, тут можно сказать? - Слушай, док, а Айрис Меривейл, случайно, не приходилось ли бывать в твоей клинике?
   - Все они рано или поздно попадают к нам, - ответил он. - В среде знаменитостей наша лечебница пользуется очень хорошей репутацией. А по популярности мы даже можем сравниться с тобой, Рик.
   - Она пришла добровольно?
   Он помедлил с ответом.
   - Ты спрашиваешь из любопытства?
   - Нет, мне важно это знать, - сказал я ему.
   - Значит, это доверительный разговор, - ещё более осторожно заметил он.
   - Да, - ответил я. - Мне нужно просто узнать это. Вот и все.
   - Некий Сэнфорд, - сказал он. - Очень богатый.
   - Как давно это было?
   - Месяца два назад, - ответил Слейтер. - Она пробыла у нас три недели. Мы же были практически бессильны ей чем-либо помочь. Было перепробовано все. Она долгое время сидела на барбитуратах, и была уже настолько слаба, что у неё не было никакх шансов пережить "ломку".
   - И что дальше?
   - Я сказал об этом Сэнфорду. Он был крайне недоволен, но все-таки прислушался к моим словам. Затем он решил, что нет никакой необходимости и дальше содержать её в лечебнице. Думал, что, возможно, перемена обстановки пойдет ей на пользу. Разубеждать его в этом было бессмысленно, и он забрал её отсюда.
   - И она умерла.
   - Она умерла бы в любом случае, - устало ответил Слейтер. - Просто её отъезд с Сэнфордом означал, что свои последние дни она проведет в роскоши и достатке.
   - Так где же это случилось?
   - В доме у Сэнфорда, - сказал он. - Вдали от суеты, на самом краю каньона, где все всегда царит тишина, и где даже притцы не начинают петь, не испросив предварительно на это разрешения у Сэнфорда.
   - Значит, передозировка барбитуратов, - задумчиво произнес я.
   - С той зависимостью, что выработалась у нее, ей пришлось бы есть их пригоршнями, чтобы доза оказалась смертельной; так что, скорее всего, она знала, что делает, когда начинала глотать таблетки, - урезонивающе заметил Слейтер. - По моим подсчетам она протянула бы в лучшем случае ещё месяца два, не больше.
   - Айрис Меривейл снималась в фильме, но картина так и осталась незаконченной, - сказал я. - Она когда-нибудь говорила об этом?
   - Слушай, Рик, а под кого ты копаешь на сей раз? - В его голосе слышалось явное подозрение.
   - Картина осталась незаконченной, - повторил я. - Теперь же, когда её больше нет в живых, кое-кто подумывает о том, чтобы довести фильм до ума.
   - Без Айрис Меривейл?
   - Подыщут другую актрису, наденут на неё парик, и на укороченных средних планах да при удачно выбранном ракурсе она вполне сойдет за Айрис.
   - Она говорила о съемках, - ворчливо признался Слейтер. - И винила режиссера, что тот не закончил фильм. Кажется, его звали Феррелл. Она сказала, что все это из-за него. И вообще, казалась очень расстроенной.
   - В чем же была его вина?
   - Насколько я понял, он был педантом. Конечно, Айрис Меривейл употребила другое, хотя и сходное по смыслу, слово. Он был недоволен всеми и всегда. И именно из-за этого съемки так затянулись и обошлись столь дорого. В результате деньги закончились, а фильм так и остался незавершенным.
   - А она, случайно, не говорила, кто финансировал тот проект?
   - Что-то не припоминаю.
   - Сэнфорд был большой любовью всей её жизни, - подсказал я. - Ну как, это тебе ни о чем не говорит?
   - Я уже давно ни в чем не ищу тайного смысла, старина, - вежливо ответил он.
   Тогда я попробовал зайти с другой стороны.
   - Когда Сэнфорд забрал её из твоей клиники и увез к себе в каньон, то кто там за ней ухаживал? Помимо Сэнфорда, разумеется.
   - Его дочь, - ответил Слейтер. - Я очень хорошо её запомнил, хоть и видел лишь один-единственный раз. Блондинка. Такая, что одним взглядом может свести с ума любого мужика.
   - А имени её, случайно, не помнишь? - осторожно спросил я.
   - Паула, - не задумываясь ответил он. - Я виделся с ней лишь однажды. И только профессиональная этика удержала меня от того, чтобы не сорвать с неё одежду, а потом повалить на пол и оттрахать по полной программе.
   - Спасибо, док, - поблагодарил я и положил трубку.
   Затем, взяв стакан, я снова вернулся к бару и налил себе ещё выпить. Здесь какая-то ошибка, убеждал я себя. Паула не может быть дочерью Сэнфорда, этого озабоченного извращенца, подглядывающего за ней сквозь зеркало. Это какая-то ошибка, твердил я, и был не в силах убедить сам себя. Так что в конце концов я решил, что существует лишь один способ выяснить это наверняка.
   Ночь раскинула над каньоном высокий шатер звездного неба, и его бархатная чернота казалась почти осязаемой. Я постучал в дверь особняка и затем замер в ожидании. Казалось, прошло довольно много времени, прежде, чем дверь открылась, и на пороге появилась хозяйка дома собственной персоной.
   На ней было сногшибательное черное вечернее платье: оно держалось на узеньких бретельках, вырез был таким глубоким, что открывал для посторонних взоров заветную ложбинку между роскошных грудей, туго затянутый поясок подчеркивал узкую талию, собирая тонкий материал в мягкие складки, изящно струившиеся вниз, почти до самого пола. Кажущаяся простота этого великолепия была обманчива, и за него, наверное, пришлось выложить уйму денег из расчета один доллар за один квадратный дюйм. В ушах у неё сверкали скромные бриллианты, так что, на мой взгляд, любому становилось ясно, что перед ним самая обыкновенная женщина.
   - Ну надо же, какие люди! - сказала она своим теплым, чуть хрипловатым голосом. - Вот уж не думала, что ты можешь так быстро восстанавливать силы, Рик! Пришел, чтобы взять реванш?
   - А у вас, кажется, вечеринка? - поинтересовался я.
   - Мы всегда одеваемся к ужину, - ответила Паула. - Джерри так больше нравится.
   - Джерри? - переспросил я. - Или все-таки "папуля"?
   Ее голубые с поволокой глаза как-то странно вспыхнули и тут же погасли.
   - Мы ужинали, - продолжала она. - И ещё у нас гости. Если хочешь, можешь к нам присоединиться.
   - Отец, наблюдающий через зеркало за сексуальными упражнениями собственной дочери, - проговорил я. - Или, может быть, это одно из проявлений родительской любви?
   - Они на балконе, - сказала она. - Почему бы нам не пойти туда?
   Я последовал за ней через весь дом и вышел на балкон. Здесь горели светильники, положение которых было тщательно выверено так, чтобы освещение было мягким и ненавязчивым. Сэнфорд сидел в своем кресле-качалке. Его костюм был дополнен черным галстуком-бабочкой и всеми прочими приличествующими случаю аксессуарами. В одной руке он держал сигару, в другой - бокал с бренди, и, казалось, пребывал в хорошем расположении духа. Двоих мужчин, сидевших напротив него, я тоже узнал с первого взгляда, и по тому, как один из них постоянно страдальчески морщился, даже сделал вывод о том, что Джейку, наверное, было ужасно неудобно сидеть, втиснув свою огромную тушу в тесное кресло.
   - Призрак смерти, являющийся на пир, - изрек Сэнфорд и тоненько захихикал. - Вот уж никогда не подумал бы, Холман, что у вас хватит силенок снова заявиться сюда уже сегодня!
   Блэр же воззрился на меня с явням недовольством.
   - Какого черта тебе здесь понадобилось? - спросил он.
   - Просто зашел на огонек, - ответил я.
   Паула отошла от сервировочного столика и подала мне наполненный бокал.
   - Бурбон со льдом, - сказала она. - Тебя устроит?
   - Вполне, - ответил я.
   - Мистер Блэр и его коллега сделали мне деловое предложение, - пояснял Сэнфорд. - Они вносят сумму, необходимую для завершения фильма и готовы поучаствовать в прибылях из расчета пятьдесят на пятьдесят. Так что вы думаете об этом, Холман?
   - Да кого волнует, что он там себе думает! - прорычал Блэр.
   - Меня, например, - отозвался Сэнфорд.
   - За это они получат право использовать вашу половину негатива, сказал я.
   - Половину? - напряженно переспросил Блэр.
   - Ему принадлежит лишь половина, а второй половиной владеет Феррелл, пояснил я. - Но получилось так, что Ферреллу позарез были нужны деньги, и он обратился к Джемисону. Есть один такой умник, Джемисон. Он купил у Феррелла его половину негатива за десять тысяч долларов, предоставив ему возможность в течение девяноста дней выкупить её обратно, но уже за одиннадцать тысяч. Восемьдесят восемь дней уже прошло, и, насколько я понимаю, Джемисон ни минуты не сомневается в том, что за оставшиеся сорок восемь часов денег он с Феррелла так и не получит.
   Блэр сурово взглянул на Сэнфорда.
   - Это правда?
   - Чушь полнейшая! - фыркнул Сэнфорд. - Ничего подобного.
   - Джемисон так не считает, - безучастно заметил я.
   - Ну и что, какие проблемы-то? - вкрадчиво сказал Джейк. - Мы заплатим этому Джемисону деньги за его часть негатива и выполним условие, которое он поставил Ферреллу. И тогда половина негатива наша.
   - Если бы все было так легко, то Сэнфорд давно выкупил бы его для себя, - резонно возразил ему на это Блэр.
   - Джемисон наверняка не продаст негатив никому, кроме Феррелла, сказал я. - Хотя лично я сильно сомневаюсь в том, что теперь он возьмет деньги даже у него. У меня сложилось такое впечатление, что Феррелл почему-то его побаивается.
   - Мне кажется, Холман просто набивает себе цену, - сказал Сэнфорд. Итак, джентльмены, вернемся к обсуждению более насущных вопросов. Объясните мне ещё раз, как по-вашему можно закончить фильм без самой Айрис Меривейл.
   - Вам когда-либо приходилось слышать о Линди Картер? - Тут Блэр свирепо взглянул в мою сторону, как будто провоцируя меня снова похвастаться своей осведомленностью. - Замечательная актриса, просто в последнее время ей не слишком-то везло. Мы можем закончить картину с ней. К тому же у неё великолепное тело. Вот увидите, она справится с ролью. А на экране будет смотреться даже лучше самой Айрис Меривейл. Уж можете не сомневаться.
   - В прошлый раз основная трудность состояла в том, что как продюсер и режиссер Феррелл доказал свою полную профессиональную несостоятельность, вежливо заметил Сэнфорд. - Как вы предполагаете решить эту проблему?
   - Проблем не будет, - уверенно заявил Блэр. - Посадим у него над душой Джейка, и дело с концом. Если уж Феррелл боится какого-то там Джемисона, то при виде Джейка он и вовсе умрет со страху.
   - Позвольте узнать, мистер Блэр, каким бизнесом вы занимаетесь? поинтересовался Сэнфорд.
   - Я инвестор, - скромно ответил Блэр.
   Сэнфорд медленно расплылся в улыбке.
   - Услышав впервые ваше имя, я не поленился навести кое-какие справки, и должен сказать, мистер Блэр, это весьма впечатляет.
   - Вы так считаете? - натянуто улыбнулся Блэр.
   - Не слишком оригинально, но все равно весьма впечатляюще, - повторил Сэнфорд. - Азартные игры, наркотики и прочие сомнительные источники дохода, позволяющие без особых усилий разжиться деньгами. Да от одного только упоминания вашего имени, мистер Блэр, меня уже с души воротит.
   - Слушай, ты... - рявкнул Блэр.
   - Нет это ты послушай! - решительно отрезал Сэнфорд. - Единственная причина, по которой я впустил тебя к себе в дом, в том, что сегодня вечером мне просто захотелось поразвлечься. Но теперь шутки в сторону. Все эти твои дурацкие идеи нажиться на последнем и, к сожалению, незаконченном фильме с Айрис оскорбляют её память. Что же касается лично меня, то никаких дел с тобой я не стал бы вести никогда и ни при каких обстоятельствах. А теперь выметайся из моего дома вместе со всоим жирным ублюдком!
   Со стороны Сэнфорда это было довольно смелое высказывание. Я бы сказал, даже чересчур смелое. Блэр вскочил со своего кресла, лицо его гневно побагровело, а в уголках губ даже выступила пена.
   - Нет, Сэнфорд, ты ещё как будешь делать бизнес вместе со мной и радоваться этому! - процедил он, задыхаясь от охватившей его ярости. - А если нет, то пожалеешь, что вообще родился на свет! Джейк!
   Тостяк тяжело встал, и в его злых поросячих глазках вспыхнула искра неподдельного интереса.
   - Что? - с готовностью откликнулся он.
   - Наглядно продемонстрируй мистеру Сэнфорду, как нехорошо отказываться от сотрудничества с нами, - сказал Блэр. - Но только сделай так, чтобы никто не пострадал. По крайней мере, на данном этапе.
   Джейк задумчиво огляделся по сторонам, а затем подошел к тележке с выпивкой, и все молча наблюдали за тем, как он покатил её к балконному ограждению. Это была внушительного вида тележка, сплошь заставленная многочисленными бутылками, фужерами и прочими предметами сервировки. Нагнувшись, Джейк крепко ухватил её обеми руками за края, а затем, поднатужившись, резко выпрямился, перебрасывая через перила балкона тележку вместе со всем её содержимым. При этом оглушительный грохот бьющихся бутылок и посуды был сравним лишь со взрывом бомбы. Затем Джейк обернулся, и взгляд его поросячьих глаз остановился на Пауле.
   Я было поспешно шагнул ему наперерез, но тут же застул на месте, чувствуя, как мне в ребра уткнулся ствол пистолета Блэра.
   - Не нужно геройства, Холман, - сказал он. - Ты здесь всего лишь зритель.
   Паула попятилась назад, но уйти от наступающего на неё Джейка ей все равно не удалось. Он набросился на нее, вцепляясь мертвой хваткой в ворот черного вечернего платья, резким движением разрывая тонкую ткань, и уже в следующий момент она осталась совсем голой, если, конечно, не принимать в расчет оставшиеся на ней крохотные черные трусики. Джейк довольно хмыкнул и протянул к девушке свои огромные ручищи, хватая её за грудь. Она вскрикнула от боли, и он снова довольно хмыкнул.
   - Отстань от нее! - Сэнфорд поспешно вскочил со своего кресла. Скоты! Я не позволю...
   Джейк выпустил Паулу и оттолкнул её от себя, отчего та опрокинулась навзничь, не удержавшись на ногах. Затем он развернулся и не спеша направился к Сэнфорду. На лице Сэнфорда застыло выражение неподдельного ужаса, и он попятился назад. Но вот он уперся спиной в перила балкона, и больше отступать было некуда. Несколько секунд Джейк просто неподвижно стоял перед ним, а затем его лицо расплылось в самодовольной ухмылке. Он подхватил Сэнфорда под мышки и медленно поднял его, не обращая никакого внимания на кулаки, неистово колитившие его в грудь. Затем он сделал два шага вперед, приподнял Сэнфорда чуть повыше, держа своего беспомощно болтающегося пленника на вытянутых руках уже за перилами балкона над пропастью глубиной в три сотни футов. Сэнфорд истерически взвизгнул и обмяк. Джейк усмехнулся, после чего с легкостью втащил его обратно на балкон и с размаху швырнул бесчувственное тело в кресло-качалку. Бросок был такой силы, что кресло опрокинулось, и Сэнфорд вывалился на пол.
   - Что ж, думаю, этого с них будет достаточно, - беззаботно объявил Блэр. - Хватит на первый раз. - Он снова расплылся в улыбке, обнажая свои ослепительно белые зубы и переключая внимание на меня. - Так что заруби себе на носу, Холман. Мне наплевать, кто убил этого говнюка Роулинса. Мне так же плевать, уделали ли его специально или же вместо Лессинджера. И если завтра грохнут самого лоха Лессинджера, то я из-за этого даже не почешусь!
   - Очень образно, - заметил я.
   - Холман, ты для меня как гвоздь в заднице, - хмыкнул он. - Так что забудь обо всем, что услышал, и не суй свой длинный нос в чужие дела. А не то Джейк о тебе позаботится. - Он хищно усмехнулся. - Ничто не вечно. Может быть и отделаешься переломанными ногами, да рожу придется по кусочкам собирать. Примерно так. Тебе все ясно?
   - Ты не поверишь, но когда мне в бок тычут пистолетом, я становлюсь наредкость понятливым, - огрызнулся я.
   - Я с самого начала знал, что ты лох, - презрительно проговорил он. Тебе лучше сменить род занятий. Устроиться, к примеру, оформителем витрин. - Взгляд его стал отрешенным. - Попрощайся с дядей, Джейк.
   С большим опозданием я понял, что все это время мне следовало бы не выпускать Джейка из поля зрения. Каким-то образом ему удалось незаметно зайти мне за спину, и в следующий момент мне показалось, как будто меня со всего маху ударили кувалдой по почкам. Боль была такой нестерпимой, что в глазах у меня потемнело, ноги подогнулись сами собой, и я рухнул на колени.
   - До свидания, Холман, - вежливо сказал Джейк.
   Я же ничем не мог ему ответить, так как у меня во рту все ещё продолжала собираться горькая слюна, которую я изо всех сил пытался сглотнуть.
   Глава 8
   Прошло некоторое время, прежде чем мне удалось снова встать на ноги. Я прислонился к перилам балкона и принялся осторожно растирать правый бок. Паула опустилась на колени рядом с Сэнфордом и иступленно шлепала его по щекам. Я сильно сомневался в том, что это пойдет на пользу Сэнфорду, но, возможно, ей было необходимо хоть чем-то занять себя. Вскоре Сэнфорд оттолкнул её руку и с большим трудом занял сидячее положение.
   - Дай выпить, - хрипло сказал он.
   - Пойду посмотрю, может удастся найти хоть одну бутылку, - ответила Паула.
   - Тогда налей и мне тоже, - с надеждой попросил я.
   - Тоже мне, герой! - усмехнулась она. - И как это ты не разревелся, когда тот жирный раздолбай врезал тебе.
   Она поспешно направилась к балконной двери - при этом её полные груди свободно покачивались при каждом шаге - и скрылась в гостиной. Пронзительная боль в правом боку начала понемногу утихать, сменившись тупой, ноющей болью, и я почувствовал себя несколько лучше. Сэнфорд с трудом поднялся на ноги, кое-как доковылял до перил и тяжело к ним привалился. Большая выбившаяся прядь черных волос с проседью ниспадала на один глаз, многократно подчеркивая необычайную бледность лица и делая его похожим на восставшего из могилы мертвеца.
   - Скоты! - хрипло выдохнул он. - А этот жирный настоящий садист. Я уж думал, что он швырнет меня вниз с балкона.
   - Может быть в следующий раз он именно так и сделает, - беззаботно подсказал я.
   Паула вернулась на балкон, держа в руках два полных бокала. Один из них она отдала Сэнфорду, а второй протянула мне. Я тут же отпил большой глоток и тихонько застонал. На вкус неразбавленное виски оказалось таким крепким, как будто в нем было не меньше ста градусов, и оно тут же обожгло мне рот и глотку.
   - И что ты теперь собираешься делать? - спросила Паула у Сэнфорда. Заявишь в полицию?
   - Никакой полиции! - Он энергично замотал головой. - Мне не нужна огласка. Не хочу, чтобы память Айрис была осквернена упоминанием её имени в одном контексте с этими скотами.
   - Так вы же собирались заключить с ними сделку, - напомнил я.
   - Еще чего! - огрызнулся он.
   - Тогда они вернутся, - сказал я, - и в следующий раз вам будет ещё хуже.
   - Ничего, уж я позабочусь о том, чтобы они больше никогда сюда не вернулись! - натянуто проговорил он. - У меня тоже есть кое-какие связи. Одно мое слово - и все будет устроено в наилучшем виде.
   - Так что же случилось, когда Айрис Меривейл жила здесь? - спросил я у него.
   Он медленно повернул голову, и в конце концов его взгляд был устремлен прямо на меня.
   - Понятия не имею, о чем вы говорите, Холман.
   - Я в том смысле, - осторожно пояснил я, - что, возможно, тогда была очередь Паулы подглядывать за вами с Айрис через зеркало?
   Он натужно сглотнул, и его рука, державшая стакан с выпивкой, мелко задрожала.
   - Ты редкостный ублюдок, Холман! - зло сказала Паула. - Что ты к нему пристал? По-твоему, ему мало досталось сегодня?
   - Мне просто стало интересно, - ответил я. - Если отец ловит кайф, наблюдая, как дочка упражняется с мужиками в постели, то, возможно, и дочка не прочь посмотреть на то, как это получается у папаши.
   - Холман, если ты немедленно не уберешься из моего дома, - прошипел Сэнфорд, - я тебя убью!
   - Откуда ты знаешь? - устало спросила Паула. - То есть, с чего ты взял, что я его дочь?
   - А какая разница? - вопросом на вопрос ответил я.
   - Это полупрозрачное зеркало установили здесь несколько лет тому назад, - равнодушно сказала она. - Оно всегда было скрыто за тяжелыми портьерами. Я обнаружила это совершенно случайно, когда мне было всего восемнадцать лет, и чуть не сошла с ума от восторга. И с тех пор уже не упускала возможности лишний раз заглянуть туда. Я подглядывала за тем, как у нас в доме трахались его друзья, и как он сам трахал Айрис. Но потом, в один прекрасный день, он застал меня за этим занятием и ужасно разозлился. Ты даже представить себе не можешь, каким он бывает во гневе. Псих да и только! Сказал, что раз я этим занимаюсь, то и он, пожалуй, не откажется. У нас в то время служил шофер - огромный, грубый верзила. Джерри позвал его в дом и велел ему немедленно овладеть мной, в то время, как сам Джерри смотрел на это через зеркало. - Ее губы скривились в самоуничижительной усмешке. - И знаешь что? Мне понравилось. Мне понравилось, чтобы меня брали силой, а осознание того, что все это происходило на глазах у моего собственного отца, придало ощущениям особую остроту. И если ты это называешь развратом, то значит, такая я и есть - развратница!
   - Не говори, что ты развратница, - возразил я. - Иначе не останется слов для обозначения твоего милого старенького папашки!
   - Я ответила на твой вопрос, - сказала она. - А теперь уходи.
   - У меня есть ещё один вопрос, - продолжал я. - Покинув лечебницу, Айрис Меривейл жила в этом доме. Скажи, ты и тогда продолжала подглядывать через зеркало, или же она была слишком слаба для этого?
   Сэнфорд тихонько зарычал и даже выронил стакан от неожиданности. Он начал надвигаться на меня, неистово размахивая руками и норовя вцепиться мне в лицо. Я протянул руку и уперся ему ладонью в грудь, после чего сам двинулся вперед, вынуждая его пятиться назад до тех пор, пока он не дошел до самого кресла-качалки. Тогда я напоследок с силой толкнул его, так, что он с размаху шлепнулся в закачавшееся под его тяжестью кресло.
   - Если ты задумал его убить, то почему не возьмешь пистолет? невозмутимо спросила Паула.
   - Так они занимались этим? - повторил я свой вопрос.
   - Несколько раз, - ответила она. - Айрис была... такой ненасытной...
   - А потом она приняла смертельную дозу барбитуратов и умерла, заключил я. - Почему?
   - Откуда мне знать? - Она с явным безразличием пожала своими белоснежными плечиками. - А почему вообще люди накладывают на себя руки?
   - Возможно, это было нечто большее, чем просто самоубийство, - сказал я. - Не исключено, что Майку Роулинсу удалось выяснить это точно. И может быть именно поэтому его и убили?
   - Понятия не имею, к чему весь этот разговор, - устало проговорила она. - Но очень тебя прошу, проваливай отсюда к чертовой матери!
   - Сейчас я ухожу, - сказал я, - но я ещё вернусь. Вернется и Блэр со своим жирным амбалом. Так что твоему распрекрасному папашке лучше побыстрее, пока ещё не поздно, сообразиться насчет того, что он собирается делать дальше.
   Я протянул руку за перила и разжал пальцы. Бокал полетел в темноту, и через несколько секунд со дна каньона донесся приглушенный звон бьющегося стекла.
   - Так что или твой папашка оперативно решает, как ему быть с Блэром, задумчиво проговорил я, - или же тебе лучше срочно научить его летать.
   Паула проследовала за мной через гостиную и затем вышла в прихожую. Когда же я открыл дверь, собираясь выйти на улицу, она упреждающе взяла меня за руку.
   - Тот последний фильм, - сказала она. - Который так и остался незаконченным. Он так пытался отплатить ей. В том смысле, чтобы дать ей деньги и последнюю возможность.
   - Отплатить ей? - переспросил я.
   - Он, конечно, не в себе, - уверенно продолжала она. - В свое время я даже всерьез подумывала о том, чтобы засадить его в психушку. - Она передернула плечами. - Но с другой стороны, у меня, наверное, тоже не все дома. Знаешь, Рик, у них были просто чумовые отношения. Они дрались, ругались, швыряли друг в друга всем, что только подвернется под руку, унижали друг друга. И затем, в конце концов, он решил загладить свою вину перед ней. И дал денег на фильм. Но было уже слишком поздно. Ее время давно прошло, и сама она прекрасно об этом знала. Она старалась. Видит Бог, она старалась изо всех сил, Рик, но было уже слишком поздно. Мне кажется, именно поэтому она и решила свести счеты с жизнью. Ей стало невмоготу. Джерри сделал такой широкий жест, а она не могла ничем ему ответить. Поэтому она просто не нашла в себе сил жить.