Браун Картер. Порноброкер

   — Что случилось, миссис Донован? — коротко спросила брюнетка.
   — Копы просто роились по всему дому, — проклокотало явление. — Я подумала, что кого-то изнасиловали.
   Они пробежали мимо меня и вломились сюда. А когда вышли, ругались на чем свет стоит — ложный вызов.
   — Вызов? — подняла голову брюнетка.
   — Какой-то маньяк позвонил в полицию и заявил, что в квартире мертвец, они и примчались. Я сказала, что это стыд и срам — отрывать людей от дела, а они посетовали, что такое бывает часто и что они привыкли.
   — Спасибо, миссис Донован, — произнесла брюнетка.
   — За что спасибо, я просто подумала, что вас надо поставить в известность, — застенчиво ухмыльнулось явление. — Конечно, если бы я знала, что у вас джентльмен, я бы не стала врываться.
   — Все в порядке. — Брюнетка, подталкивая, проводила ее до двери. — До свидания, миссис Донован.
   Она закрыла дверь, тяжело оперлась на нее спиной и криво усмехнулась.
   — Вот как ты развлекаешься, Холман? Делаешь ложные вызовы в полицию?
   — Теперь ты мне веришь?
   Она устало кивнула:
   — Извини, что ударила тебя.
   — Не переживай. Мне больно, только пока я об этом помню.
   — Одного я не понимаю, — медленно произнесла она. — Как тело исчезло до приезда полиции?
   — Я позвонил почти сразу, как ушел, — честно объяснил я, — из аптеки в шести кварталах отсюда. Патрульной машине потребовалось не так много времени, чтобы приехать. Так что тот, кто убрал тело, действовал весьма энергично.
   — Я запуталась и устала! — Она сунула в рот кончик большого пальца и пососала его для утешения. — Какова сейчас ситуация в отеле Холмана?
   — В данный момент случайно имеются свободные места, — в тон ей ответил я. — Когда вы желаете зарегистрироваться?
   — Лучше прямо сейчас, — решила она. — Дайте мне пять минут на сборы, и — да! — мне потребуется лимузин с шофером.
   — Нервничаешь? — догадался я.
   — Не то чтобы очень, — созналась она, — скорей попросту до смерти боюсь!
   Она упаковала сумку в мгновение ока, и мы двинулись по этой головоломной лестнице обратно. Я почти ожидал, что миссис Донован будет ждать нас на лестничной площадке, но ее дверь оказалась плотно закрыта.
   Может быть, она не хотела рисковать на случай, если по дому снова шастает маньяк.
   Путь домой на Беверли-Хиллз не обозначился никакими событиями, потому что брюнетка за всю дорогу не проронила ни слова. Когда мы вошли в дом, я поставил ее сумку на ближайшее кресло в гостиной и отправился приготовить что-нибудь выпить.
   Я занял свою обычную позицию за стойкой бара, а она вскарабкалась на табурет. Она сидела напротив меня в той же позе, что и Гейл Коринф пару часов назад. Я припомнил, как Гейл лгала и выкручивалась, и лучше мне от этого не стало. Я смешал брюнетке скотч с содовой, а себе бурбон со льдом. Она сделала один глоток и начала крутить стакан в пальцах.
   — Ты не против? — наконец спросила она.
   — Не против чего?
   — Что я здесь торчу?
   — Это просто именины сердца, — хмыкнул я. — Где еще я могу поучаствовать в такой увлекательной беседе?
   Она вздрогнула.
   — Мне очень жаль, но правда, ты не против, чтобы я здесь осталась?
   — Конечно нет.
   — И приставать не будешь?
   — И приставать не буду, — заверил я ее.
   По выражению ее лица мне показалось, что ответил я не правильно.
   — Если бы я была мужчиной, — медленно проговорила она, — то я на твоем месте переспала бы с девушкой.
   — Если тебе кажется, что я добрый, честный и щедрый, — скромно уточнил я, — то ты, безусловно, права.
   — Вот это меня и беспокоит!
   — Что именно? — осторожно спросил я.
   — Почему ты не хочешь переспать со мной? Самый очевидный ответ — потому что я тебе не нравлюсь, верно?
   — Ты мне безумно нравишься.
   — Но тем не менее спать ты со мной не хочешь! — В ее голосе появились арктические нотки. — Значит, ты либо педераст — во что я не верю, — либо паршивый обманщик!
   Она взяла свой стакан, соскользнула с табурета и подошла к окну. Стоя ко мне спиной, она смотрела на ночную улицу, а я, как подобает примитивному самцу, не мог придумать, что сказать в ответ на натиск такой обезоруживающей логики. С крючка меня снял телефонный звонок, прозвучавший спустя пару секунд. Я бросился через всю комнату к телефону, чтобы не упустить счастливый случай.
   — Холман, — официально сказал я.
   — Клайд Камерон, — пролаял мне в ухо знакомый голос. — Мне пришло в голову, что вы можете захотеть связаться со мной в нерабочее время. Запишите номер, его нет в справочнике.
   — Благодарю вас. — Я записал номер. — Один вопрос, мистер Камерон. Как мне связаться с Саймоном Камоттом?
   Последовала долгая пауза.
   — Я бы не стал беспокоиться относительно Саймона, — наконец произнес он. — Он рассказал мне, что это была ложная тревога.
   — Что конкретно он вам рассказал?
   — Что вы искренне думали, будто нашли Трисию, но это оказалась незнакомая девушка. Не тревожьтесь на этот счет, Холман, все мы иногда ошибаемся. — Снисходительный сукин сын был сама любезность. — Продолжайте ваши поиски.
   — Спасибо за разрешение, — взорвался я, но он уже положил трубку.
   Я взял со стойки свой стакан и подошел к брюнетке, стоявшей у окна.
   — Эй, бука! — весело окликнул я. — Я вот что подумал: не лучше ли мне смотреть не на тебя, а на твое отражение в зеркале? Ну, чтобы не превратиться в камень от твоего взгляда?
   — Может, ты еще умеешь шевелить ушами? — горько произнесла она. — Чтобы выступать с комической скороговоркой.
   — Я большой мастер комической скороговорки, но для этого нужен партнер. Как насчет того, чтобы заполнить анкету?
   — Один из нас должен умереть. Я только не решила пока, кто именно.
   — О'кей, — весело сказал я. — И вот мы на арене!
   Готова? Первая строка: ваше имя — Бонни Адамc?
   — Да.
   — А как звали убитую девушку?
   — Откуда мне знать? — Она раздраженно дернула плечом. — Я же ее не видела!
   — Отлично, — терпеливо продолжал я. — Я сделаю кое-какие намеки. В кресле лежала та самая девушка, которая снималась в порнофильме вместе с Маризой Варгас. Та самая, которую ты назвала вчера Трисией Камерон. Обнаружив сегодня ее тело, я позвонил Клайду Камерону. Он прислал парня по имени Саймон Камотт, который представился женихом Трисии. Он заявил, что мертвая девушка — не Трисия. Итак — мы подходим к кульминационной точке! — один из вас солгал, верно?
   — Можешь верить кому хочешь, — устало махнула она рукой.
   — Знаешь, есть такая методика — Дэнни Бриджс использует ее в своих фильмах, — непринужденно заговорил я. — Не замечала? Он постоянно дает некоторые кадры с увеличением. Не буду пояснять, что именно он любит увеличивать, — ясно, что не лица. Тот фильм, что мне показали, совсем короткий — на десять, максимум двенадцать минут. За это время лица героев появляются в кадре самое большее пару раз.
   — Ты пишешь диссертацию о порнофильмах? — скучающим голосом произнесла она.
   — Что помнит зритель, когда проходят последние титры? — продолжал я. — Букет анатомических подробностей да цвет двух шевелюр. Лиц он не помнит совсем.
   — Бьюсь об заклад, что ты куда-то клонишь, — она посмотрела на меня в упор, — но, убей Бог, не пойму куда.
   — Я запомнил, что брюнетка худая, а блондинка в теле.
   А теперь я вижу брюнетку в теле и...
   Я глубоко запустил пальцы в ее волосы и дернул изо всех сил. Аккуратный черный шлем вместе с челкой остался у меня в руках. Она изумленно вскрикнула и застыла, так и не повернувшись ко мне от окна. Освобожденные золотые кудри, собранные под париком, начали падать ей на плечи, распрямляясь.
   — И вот я вижу блондинку в теле, — закончил я фразу.
   — Сволочь поганая, сукин сын! — сдавленно прошипела она.
   — Я мог бы проделать что-нибудь еще похуже, — оправдался я. — Сорвать с тебя все тряпье и произвести более подробный досмотр.
   — Я наконец решила, — выкрикнула она, — умереть; должен ты, и желательно сию минуту!
   — Ну разве можно так говорить, — упрекнул я, — когда мы даже еще толком не представлены друг другу, Мариза?
   Мне все уже стало ясно. Через некоторое время она остынет, потому что у нее нет другого выхода. Мы еще выпьем, пообедаем, она расскажет мне про свою жизнь: почему она сбежала от дорогого папочки и как начала сниматься в порно и маскироваться под брюнетку. Потом — дал л волю воображению — ей потребуется утешение в моей постели, или, самое худшее, мне придется вернуть ее к груди безутешного отца и получить славненький жирненький чек. Но тут мои мечты прервал звонок в дверь.
   Мариза резко повернулась ко мне, в ее огромных синих глазах отразился испуг.
   — Кто это? — истерично вскрикнула она.
   — Откуда мне знать? — резонно ответил я. — Пойду посмотрю.
   — Не говори, что я здесь. — Она вырвала у меня парик и взгромоздила его на голову.
   — Кто бы там ни был, я скоро от него избавлюсь, — пообещал я. — Я быстро.
   — Куда мне уйти?
   — Пойди в кухню, — предложил я. — Можешь заодно пошустрить насчет обеда.
   — Я наточу самый большой нож, — объявила она, направляясь к кухне, — и, когда ты избавишься от того, кто пришел, Рик Холман, я, — скорей всего, убью тебя!

Глава 6

   Я открыл дверь и тут же отлетел в глубь холла от сильного толчка в грудь. На пороге стоял Дэнни Бриджс при своей огненной шевелюре, кустистых бакенбардах и усах.
   Следом за ним лениво вошел Билл Вилсон и плотно прикрыл за собой дверь.
   — Что происходит? — с трудом удержав равновесие, гневно воскликнул я.
   — Спокойно, Холман, — сказал Дэнни Бриджс. — Я тебя всего лишь тихонечко толкнул. А ты меня оглушил, когда я этого не ожидал, так что за тобой должок.
   — Мы с Дэнни похожи, — густым баритоном вставил Билл Вилсон. — У него такая же короткая выдержка. Иногда он взрывается от одного косого взгляда, имей в виду!
   Не потребовалось много времени, чтобы оценить ситуацию. С каждым поодиночке я еще мог бы схватиться на равных, но выступить одному против двоих значило бы неизбежно превратиться в сырой бифштекс. Весь мой природный героизм улетучился, как струйка дыма.
   — Тогда, может, выпьем, парни? — храбро предложил я.
   — Что значит Беверли-Хиллз! — почтительно восхитился Вилсон. — Совсем другой мир!
   — Культура! — Бриджс презрительно оттопырил лохматую верхнюю губу, приоткрыв лошадиные зубы. — Мысли угадывают! — Он снова чувствительно толкнул меня в грудь. — Веди, Холман!
   Они препроводили меня в гостиную, и мне ничего не оставалось, как занять привычное место за стойкой бара.
   Я смешивал напитки, а они сидели напротив на высоких табуретах и следили за мной с нескрываемым интересом.
   — Ты, однако, грубиян, Холман. — Вилсон обхватил пальцами стакан. — Сначала ты врываешься в мой магазин, требуя какую-то Маризу, и выводишь меня из терпения дурацкими оскорблениями. Потом ты нокаутируешь Дэнни, когда он этого не ждет, и срываешь дорогостоящую съемку. А теперь исчезла моя наемная помощница!
   — Какая еще помощница? — удивился я.
   — Та, с которой ты разговаривал, когда я вчера вечером зашел в магазин. — Тонированные стекла блеснули, когда он закачал головой. — Только не говори, что ты ее не помнишь!
   — Брюнетка, — спросил я, — правильно?
   — Она должна была и сегодня присматривать за магазином, но, вернувшись, я ее там не нашел. Представляешь, что значит оставить такой магазин без присмотра? Все окрестные кварталы сбегутся на поживу! Мне описали внешность человека, с которым она ушла, и я догадался, что это ты.
   — Так как же ее зовут? — невинно поинтересовался я. — Бонни Адамc?
   — Не имеет значения! — зарычал он. — Я хочу только знать, где она!
   — Бонни Адамc, — повторил я, — а может быть, Трисия Камерон?
   — Не утруждай себя такими пустяками, Холман, — предупредил Бриджс. — Просто скажи Биллу, где ее найти.
   Я пожал плечами.
   — Понятия не имею!
   Они одновременно прикончили выпивку, и оба пододвинули мне свои стаканы.
   — Сначала по второй? — спросил Вилсона Бриджс.
   — Время пока есть, — согласился Вилсон. — Наполни еще раз, Холман.
   Все это становится похоже на самую неудачную сцену из самого бездарного фильма, подумал я. Оба мерзавца смотрели, как я смешиваю напитки, с видом судейской комиссии на конкурсе барменов.
   — Послушайте! — обратился я. — Вы ведь неплохо зарабатываете на производстве порнофильмов, верно?
   — Слышишь, Дэнни? — произнес Вилсон. — Этот тип оскорбляет нас даже тогда, когда и не думает об этом.
   — И у вас работают Мариза Варгас и Трисия Камерон, — продолжал я. — У обеих есть богатые папаши, которые не чают вернуть своих дочерей. Они готовы заплатить бешеные деньги, причем наличными. Почему вас не волнует эта возможность?
   — Любая цыпка имеет право на свой личный образ жизни, — сентенциозно произнес Вилсон. — Я не такой коварный, чтобы продать их за какие бы то ни было деньги.
   Я расхохотался. И опять совершил ошибку, как я понял секунду спустя, когда содержимое стакана Вилсона выплеснулось мне в лицо. Не успел я вытереть глаза от жгучей жидкости, как Бриджс тыльной стороной ладони ударил меня по лицу — так сильно, что я развернулся на сто восемьдесят градусов и рухнул грудью на полки бара. Я чуть не закричал, но потом подумал, что не стоит. Вместо этого я ухватил за горлышко непочатую бутылку бурбона и, размахнувшись ею, повернулся к своим обидчикам. Они, естественно, ожидали чего-то подобного: ребро правой ладони Вилсона вонзилось мне в шею, и вся рука у меня вдруг отнялась, упустив бутылку. Тогда Бриджс решил, что будет очень остроумно рубануть меня по шее с другой стороны ребром левой ладони. Я почувствовал, что попал сразу под два грузовика, идущие навстречу друг другу. Упав на колени, я сознавал, что умираю, и только смутно удивлялся, какого черта это занимает столько времени.
   — Знаешь что, Билл, — прозвучал голос Бриджса откуда-то издалека, — если я цапну его за волосы и положу на стойку, то можно будет сделать из него отбивную, даже не поднимаясь с места!
   — Не надо, — раздался новый голос.
   Сверхъестественным усилием я стал подниматься с колен. Мне показалось, что я делал это страшно долго, но наконец мне удалось ухватиться за край стойки и выпрямиться.
   В нескольких футах от меня стояла Мариза в черном парике и с презрительным выражением на лице.
   — Вот как! — медленно ухмыльнулся Вилсон. — Значит, ты все время находилась тут?
   — Это имеет значение? — вяло спросила она.
   — Бьюсь об заклад, вы обменивались девичьими секретами? — Тонированные стекла вспыхивали, когда Вилсон переводил взгляд с нее на меня.
   — В этом нет нужды, — махнула она рукой. — Он и так знает.
   — О чем знает? — резко спросил Вилсон.
   — Об этом. — Она стащила парик с головы, и смятые светлые кудри снова начали рассыпаться.
   — Ты призналась ему? — рявкнул Вилсон.
   Она покачала головой.
   — Он сам все вычислил. Как раз перед тем, как вы позвонили в дверь.
   — Но если ты ни в чем не признавалась, почему же ты пряталась от нас?
   — Я же знала, что вы опять воспользуетесь своими любимыми рукоприкладными методами, — ответила она, — вот и подумала, что для него это будет полезно. — Она медленно облизнула нижнюю губу. — Этот Холман достал меня своей самоуверенностью!
   Десять секунд царило полное молчание, потом Вилсон закинул голову назад и начал хохотать. К нему присоединился Бриджс, и оба чуть не лопнули от смеха.
   — Мне это нравится! — проговорил наконец Вилсон, когда эта истерика сошла на нет, превратившись в отдельные полусдавленные смешки. — Чтобы доставить тебе удовольствие, мы можем довести дело до конца!
   — Какая разница, — чуть дернула она плечом. — Зачем портить хорошую шутку?
   — Ладно, — согласился Бриджс. — Тогда не пора ли нам отчалить отсюда?
   — Пожалуй. — Вилсон поглядел на меня.
   Навалившись на стойку, я все еще висел, согнувшись в поясе. Искривленное болью лицо выдало ему все, что он хотел знать.
   — Спасибо за гостеприимство, Холман, — хмыкнул он. — Нам, пожалуй, пора. Не вздумай искать Маризу: ты ее не найдешь. А если ты снова возьмешься за свое, мы с Дэнни сочтем это за личное оскорбление.
   — Не забывай, Холман! — Бриджс двумя пальцами ухватил меня за нос и больно скрутил.
   Поднявшись, они подождали Маризу. Проходя мимо бара, она облила меня презрением.
   — Спасибо, Холман, хотя и не за что! — бросила она. — Я надеюсь, тебе нанесено несмываемое оскорбление!
   Я выждал, пока они подойдут к самой двери, и крикнул:
   — Сумку не забудьте!
   — Какую еще сумку? — непонимающе обернулся Вилсон. — У нас не было сумки!
   — У вас не было, — согласился я, наблюдая, как краска отхлынула от Маризиного лица. — Это сумка Маризы. Вон там. — Я показал на сумку, которая по-прежнему стояла на кресле. — Она пришла с ней.
   Вилсон выругался, быстро шагнул к креслу, раскрыл на сумке «молнию» и вытряхнул содержимое. На пол упали джинсы, пара пестрых топов, зубная щетка и всякая косметика; завершающим аккордом послужил ворох прозрачного нижнего белья.
   — Я все объясню, — быстро заговорила Мариза. — Это все Холман... — Она издала резкий вопль, потому что локоть Бриджса безжалостно вонзился ей под дых, и она согнулась пополам.
   — Ах ты, сука! — прошипел Вилсон. — Ты с ним уже спелась!
   — Что будем делать? — спросил Бриджс.
   — Придется обоих взять с собой, — чертыхнулся Вилсон. — Надо выяснить, что ему известно. А ей уже нельзя доверять.
   — Куда мы их денем? — жалобно возопил Бриджс.
   — На студию, — ухмыльнулся Вилсон. — Там ведь только один вход, верно? И он запирается железным брусом. Никуда они не денутся, голубчики!
   — Возможно, — с сомнением в голосе отозвался Бриджс. — А завтра? Не держать же их там всю жизнь?
   — Завтра будет завтра, — отрезал Вилсон. — По крайней мере, мы выиграем время, чтобы подумать. Ты можешь предложить что-нибудь лучше?
   — Нет, — неохотно признал Бриджс.
   — Ну и заткнись! — Вилсон медленно провел по лицу тыльной стороной ладони. — Отведи ее в машину, а я займусь Холманом.
   Мариза все еще стояла, согнувшись и издавая время от времени приглушенные стоны. Бриджс без видимых усилий сгреб ее под мышку и вынес из комнаты.
   — Сам пойдешь, Холман? — спросил Вилсон. — Или тебя тоже отнести?
   — Дойду сам, — ответил я.
   — Тогда марш сюда и собери эти шмотки, — приказал он.
   Я сделал, что он велел, двигаясь с трудом, как старик, и чувствуя себя и того старше. Вилсон начал уже нетерпеливо ерзать, пока я собирал сумку, и недовольно вздохнул, когда я наконец застегнул «молнию».
   — Теперь тащи "ее в машину, — велел он. — И если ты хоть что-нибудь выкинешь — не важно что — я убью тебя, и ты это знаешь.
   — Как ту девушку? — произнес я.
   — Какую девушку? Что ты мелешь?
   — Я не уверен, как ее звали, — Бонни Адамc? Трисия Камерон?
   Он стащил свод тонированные очки и уставился на меня. Его светло-голубые глаза чуть-чуть косили.
   — Она убита? — выдохнул он.
   — Два младенца, что снимались в последнем шедевре Бриджса, — заговорил я, — рассказали мне, что их нанимала Бонни Адамc. Я заинтересовался, потому что Мариза сказала мне, что Бонни Адамс зовут ее.
   — Короче, — жестко оборвал Вилсон.
   — Они дали мне ее адрес в Нижнем городе, — продолжал я, — и я отправился с визитом. Дверь оказалась не заперта, так что я вошел. Она сидела в кресле. Ее несколько раз пырнули ножом.
   — Кто? — спросил он так резко, что это прозвучало как взрыв.
   — Я уверен только в одном: в кресле сидела та самая девушка, которая снималась вместе с Маризой в порнофильме, который прислали Варгасу.
   — А что потом?
   — Я ушел, — пожал я плечом. — Мне не улыбалось быть втянутым в это дело. Из аптеки позвонил в полицию и сообщил, что в квартире такой-то мертвое тело.
   Потом приехал в вашу лавку и рассказал об этом Маризе. Мы поехали обратно, но тело исчезло. Соседка объяснила нам, что полиция ничего не нашла и решила, что это ложный вызов.
   — Ты утверждаешь, что кто-то убрал труп до приезда полиции?
   — Не сам же он оттуда ушел!
   Он снова надел свои очки, вздохнул и выбросил вперед кулак. Я видел стремительное приближение огромного кулака к своей челюсти, но не имел никакой возможности уклониться. Вечер не задался — мелькнула последняя связная мысль, посетившая меня.

* * *

   Вечерний звон не наводил на меня никаких дум.
   Вместо дум меня переполняла только боль, боль во всем теле. Мне бы поспать — может, оно и прошло бы, если бы не этот треклятый звон. Я неохотно открыл глаза и увидел трещинку на потолке. Она не имела никакого значения. Чертов трезвон все не унимался, и я понял, что это дверной звонок. Еще я вспомнил, что прошлый раз я открыл дверь, не будучи как следует экипированным. Целая вечность ушла на то, чтобы подняться на колени, еще одна — чтобы встать на ноги, а проклятый звонок все не смолкал. Я прохромал в опально-душевое крыло дома и вынул из бюро револьвер. Если это Вилсон или Бриджс, я знаю, что мне делать. Просто навести дуло и спустить курок.
   Стоявший за дверями изменил тактику: теперь он вообще не отнимал палец от кнопки, и пронзительный звон резонировал в моих нервах, как в струнах. Я рывком распахнул дверь, и звон внезапно оборвался, потому что тело звонившего упало к моим ногам. Никакой машины у ворот я не заметил. Убрав револьвер в карман, я посмотрел на безвольное тело, неуклюже распростертое у моих ног. Оно лежало лицом вниз, панбархатное платьице задралось до пояса, приоткрыв черные минитрусики. Я ногой перевернул тело на спину. Оно определенно принадлежало Маризе Варгас и совсем не выглядело мертвым, потому что ресницы предательски подрагивали. Я не знал, радоваться мне или огорчаться.
   Ресницы снова затрепетали и уже не захлопнулись.
   Умоляющий взгляд синих глаз напомнил мне, что Мариза Варгас — тоже человек, причем человек, нуждающийся в помощи, и вокруг не было никого, кроме меня, кто ей эту помощь мог оказать. Я продел руки ей под мышки и втащил в гостиную, а потом взгромоздил на кушетку.
   — Холман, — прошептала она, — что ты такое ему ляпнул?
   — Кому? — тупо переспросил я, — Он вылетел как сумасшедший, — продолжала она. — Он ударил меня — кулаком! — прямо в живот. — Она тяжело покачала головой. — Я думала, что умру!
   — Но не умерла ведь, — заметил я.
   — Выродок бессердечный! — прошептала она.
   — Хочешь выпить?
   — Я ничего не смогу сейчас проглотить!
   — Может, он тебя еще и изнасиловал?
   Она повернула голову ко мне так резко, словно кто-то отпустил пружину.
   — А если и так? — Синие глаза широко и тревожно распахнулись.
   — Что тогда?
   — Тогда у тебя есть еще минут десять, — мрачно произнес я, — чтобы выпить что-нибудь на прощанье.
   Она резко села и осторожно прижала обе руки к животу.
   — Но ведь ты не думаешь, что я тебя обманываю?
   — Может, и нет, — пожал я плечами. — Но ты так старательно умирала, а теперь вдруг раздумала!
   — Я — что? — Она еще больше расширила глаза. — Ах ты, сукин сын! — Она медленно ухмыльнулась. — Ах ты, хитрый притворщик! Знаешь что? Мне и правда полегчало!
   — Это знаменитая шоковая терапия Холмана, — гордо сказал я. — Завершает лечение доза алкоголя.
   Я подошел к бару, сотворил два стакана живой воды и вернулся с ними на кушетку. Мариза свесила с кушетки ноги и вдруг быстро натянула панбархатное платьице на бедра.
   — Тебе определенно полегчало, — заметил я. — Изнасилование, оказывается, полезная вещь. Об этом стоит подумать.
   Она взяла у меня стакан и выпила, не отрываясь, до дна.
   — Здорово! — Она деликатно выпустила ртом воздух.
   — А Вилсону я рассказал о найденном теле девушки, — сообщил я. — Кажется, это полностью изменило его планы.
   — Вот почему он ударил меня! — простонала она.
   — Меня тоже. — Я потрогал щеку.
   — Слабое утешение, — скорчила она гримаску. — Ты не хочешь вырыть где-нибудь глубокий погреб, чтобы я могла пересидеть бурю?
   — Сначала я хочу выслушать твою историю, — сказал я. — Но это тоже может подождать. У меня в холодильнике есть говядина. Я сейчас кое-что приготовлю, а ты пойди в душ.
   — Самое разумное предложение за весь вечер. — Она встала, застонав от боли. — Такое чувство, что все внутренности кувырком!
   — Обычно они встают на место через пару дней, — успокоил я.
   — Если ты и дальше будешь таким образом выражать свое сочувствие, то я разрыдаюсь! — Она пристально посмотрела мне в лицо. — На челюсти у тебя появляется замечательный синяк. Очень лечебное зрелище! Мне уже гораздо легче.

Глава 7

   После обеда с бифштексом и сердечных капель — бурбона со льдом боль почти прошла. Когда Мариза вышла из ванной, я не спеша принял хороший горячий душ, надел чистую рубашку и слаксы. Напротив меня на кушетке по-кошачьи свернулась Мариза в джинсах и оранжевом топе, со своими сердечными каплями — скотчем с содовой. Выглядела она свежей и цветущей. Белокурые локоны были тщательно собраны в нелепое крохотное облако, и, если бы не известный порнофильм, она бы сошла за соседку-студентку. Наверное, мне очень повезло. Моя соседка носила сильные очки, скобы на зубах и лупила меня, тогда еще пацана, почем зря каждую субботу за то, что я отказывался признать, что она не толстая, а просто пышная.
   — Я, в общем, не возражала, чтобы он завел женщину, — говорила Мариза. — Честно! Но эта Гейл Коринф такая лицемерная сука!