Страница:
— Вы убили, его! — выпалила Джен взволнованно.
— Ну и черт с ним, — прорычал я, неистово тряся рукой. — Я сломал себе руку, вот что меня беспокоит. Более того, надеюсь, вы действительно начали развлекаться.
— Не говорите глупостей, — резко оборвала она. — Чувствую себя ужасно, соблазнив беднягу таким образом, а он был такой красивый и очаровательный с этим изумительным шрамом и вообще...
Я сделал быстрый шаг в сторону Валеро, но каким-то образом она очутилась на пути, так что мы слегка стукнулись. Когда-то, будучи еще ребенком, я разбежался и ударился в кирпичную стену, но я знал точно, что тогда я ничего подобного не почувствовал. Стоило мне вспомнить об этом, как я понял, что ничего подобного не испытывал за всю жизнь. Один быстрый взгляд вниз заставил меня крепко зажмуриться. Мужчине не дано так близко сталкиваться с раем при его земной жизни. Стоило лишь взглянуть, что случилось с Валеро на вдвое большем расстоянии.
— Если вы не возражаете, то можете уже надеть пижаму, милая, — пробормотал я изменившимся голосом. — Тогда, возможно, я смогу сосредоточиться и вынуть пистолет из кармана полковника, прежде чем он очнется и отправит нас обоих к чертям!
— Извиняюсь. — Она безудержно рассмеялась, и я почувствовал сотрясение в своей груди. — Совсем забыла со всем этим волнением. — Ее голос на несколько секунд затих, а затем внезапно зазвучал снова:
— Ну, вот и о'кей. Можете открыть глаза, малодушный трус!
Теперь, когда пижама вернулась на свое место, ничто не отвлекало меня больше. Я опустился на колени рядом с Валеро и, вынув пистолет из кармана пиджака, перевернул его тело на спину. Он дышал ровно, и улыбка идиотского блаженства все еще крепко держалась на его лице. Я почувствовал себя немного лучше. Во мне таилось чувство уважения к Валеро, если бы только не его босс, я был рад, что не нанес удар ниже, по шраму на шее, как вначале рассчитывал.
Джен нашла прекрасные крепкие багажные ремни в туалете. Я связал руки Валеро за его спиной, затем сложил ему колени вместе и привязал лодыжки к рукам. Джен задумчиво подложила ему под голову подушку, выпрямилась и посмотрела на меня с удивлением.
— Это самая сумасшедшая ночь, какую я когда-либо имела, — вздохнула она печально. — Не могли бы вы рассказать мне, что все это значит?
— Милая, — с сожалением произнес я. — Это было единственное развлечение во всей этой канители. Все остальное — отвратительно!
— Кто-нибудь кричал? Или мне приснилось это? — спросила она спокойно. — Когда я окончательно проснулась, я ничего не слышала.
— Это был не сон, так как действительно кричала Зельда. Кто-то убил Гарри Тайга пару часов назад, — заметил я мимоходом.
Ее лицо внезапно стало серьезным.
— И поэтому мисс Роксан так отчаянно выталкивала меня из гостиной?
— И поэтому все так отчаянно выталкивали вас из гостиной, — объяснил я. — У нас нет времени для подробностей, Джен. Вам лучше одеться и быть рядом со мной. Не доверяйте никому из них там, внизу.
— Не знаю, почему я должна доверять вам, Рик Холман, — задумчиво прошептала она. — Когда я нахожусь наедине с вами, вы просто набрасываетесь на меня, а когда кто-нибудь рядом еще, с меня постоянно срывают одежду. Как вы объясните это?
— Возможно, они думают, что под одеждой вы носите спрятанное оружие, — пояснил я, — и они абсолютно правы, конечно. Ради Бога, наденьте что-нибудь, — я уже и так надолго отлучился из гостиной!
— Если вы отвернетесь, — произнесла она слабым голосом. — Не возражаю, когда все строго в рамках необходимости, но теперь это было бы жестоко, вам не кажется?
Я послушно повернулся к двери:
— Что произошло после того, как Тайг ушел из гостиной?
— Тайг ушел — о! Вижу, мы вернулись к вопросам. За моей спиной послышался очаровательный шуршащий звук, сопровождаемый тяжелыми вздохами, и потребовалась вся моя воля, чтобы не бросить украдкой быстрый взгляд через плечо.
— Я никогда не могу изящно влезть во все эти вещи, — оправдывалась Джен, тяжело дыша, — всегда ношусь по комнате, как кенгуру!
— После того, как Тайг ушел из комнаты, — повторил я бесцветным голосом.
— О да — о! Это лучше. Ну так вот, я не выпила свою рюмку залпом, поэтому решила посидеть и насладиться ею немного. Но потом передумала, так как Ли Броган начал грубо со мной разговаривать.
— О чем?
— О вас и мисс Роксан. О вас обоих, находящихся в ее комнате в тот момент. Секс — это чудесно, и я не прочь пошутить об этом в беседе, но то, что говорил он, это было ужасно, Рик! Броган — больной человек, и это еще очень мягко сказано про него.
— Тогда вы ушли из гостиной и поднялись сюда? — подтолкнул я.
— Нет, сэр. Я почувствовала, что мне нужен свежий воздух, поэтому пошла прогуляться. Была такая прекрасная ночь, что мне хотелось гулять и гулять. Вернувшись в дом, я увидела пустую гостиную, поэтому прошла прямо сюда. Но я кое-что заметила!
— Что же?
— Теперь вы можете повернуться. — Она была занята разглядыванием кашемирового свитера на своей талии. Он был бледно-желтым и удачно контрастировал с темно-синими облегающими ковбойскими брюками. — Как раз когда я проходила по коридору, я увидела мисс Фарсон впереди себя — и в том самом скромном пеньюаре, в котором она была внизу, — она словно подкрадывалась на цыпочках. Затем она постучала в чью-то дверь и вошла в комнату. Это что-нибудь значит, Рик?
— На лестничной площадке вы повернули направо и Нина была впереди вас? — уточнил я.
— Правильно, — согласилась она.
— И она постучала во вторую дверь — дверь моей комнаты, — заметил я мрачно.
— Правильно, вашей комнаты. — Ее голос был бесстрастным. — У вас была очень бурная ночь, не так ли, мистер Холман?
— Нине была нужна помощь, но я не мог ей помочь, — попытался объяснить я. — Тогда она...
— Подождите минутку! — взволнованно воскликнула Джен. — Возможно, это у мисс Фарсон была бурная ночь. Это была не вторая дверь, она прошла намного дальше. — Она закрыла глаза и начала громко считать:
— Три, четыре, пять, да, так, пять!
— Пятая дверь по коридору — вы уверены в этом? — спросил я с нетерпением.
— Вот вам крест и...
— Надо идти. — Я схватил ее за руку и потянул к двери. — Я уже давно должен быть в гостиной. Никто из них там внизу по какой-то особой причине не верит мне, вы можете это представить?
— Вполне, — проворчала она.
Валеро простонал пару раз, а затем издал неистовый звук, демонстрируя мощь своей глотки. Я подошел, чтобы он смог увидеть меня, и почти физически ощутил взгляд его злобно горящих глаз.
— Ничего лично к вам, вы понимаете, полковник, — ровно произнес я.
— Это все коллоквиллизмы между вами и девушкой? — поинтересовался он твердым голосом.
— Вероятно, Куртни сказал бы, что это было не по правилам, полковник, — признался я. — Но кровавые упражнения — большое дело в вашей стране, не так ли? Что насчет ваших революций и всего?
Он посвятил следующую минуту точному, взвешенному анализу того, что он сделает со мной, когда руки его будут свободными. Это было и полезно и приятно, как пишут на рекламных страницах “товары почтой”, и я хотел бы дослушать до конца, но у меня не было времени.
— Должен идти, полковник, — вежливо прервал его я. — И если у вас есть желание надорваться от крика, когда я выйду за дверь, все равно не советую это делать. — Я осторожно двинул ногой, так что она больно задела его по носу. — Один писк — и я вернусь и затолкаю вашу голову внутрь, — изящно закончил я. И в качестве последнего убедительного аргумента добавил:
— Зачем рисковать? В этой громаде здания вас все равно никто не услышит.
— Не слишком жестоко? — вопросительно произнесла Джен, когда дверь закрылась за нами.
— Полковник практичный человек, который понимает практичные вещи, — объяснил я. — Он превосходный образец практичного человека негеройского типа, который не видит пользы в том, чтобы ему разбили физиономию взамен сомнительного преимущества просить о помощи, которая, возможно, и не придет.
— Вы заговорите меня до смерти за минуту! — Она покосилась на меня с подозрением. — Вы всегда такой?
— Только тогда, когда действительно возбужден, — признался я. — Я также, вопреки тому, что думает обо мне Броган, практичный, совершенно негероический тип.
— Это значит, вы не ударили бы его по лицу, даже если бы он позвал на помощь?
— Оставил бы его с таким лицом, как выскобленная кастрюля с картофельным пюре, — сознался я. — Это одно из преимуществ — не быть героическим типом. Это никогда не позволит вам ударить лежащего человека, особенно если он не только лежит, но также и связан по рукам и ногам. Практичность — это для нас.
Мы спустились по лестнице, и я крепко сжал руку Джен, прежде чем позволил ей войти.
— Что бы вы ни делали, — прошептал я, — стойте прямо позади меня. Не доверяйте никому в этой комнате, не разговаривайте с ними, даже если они попытаются обойтись без меня. О кей?
— О'кей, — ответила Джен нервно. — У вас определенно дар располагать к себе девушек!
Глава 9
— Ну и черт с ним, — прорычал я, неистово тряся рукой. — Я сломал себе руку, вот что меня беспокоит. Более того, надеюсь, вы действительно начали развлекаться.
— Не говорите глупостей, — резко оборвала она. — Чувствую себя ужасно, соблазнив беднягу таким образом, а он был такой красивый и очаровательный с этим изумительным шрамом и вообще...
Я сделал быстрый шаг в сторону Валеро, но каким-то образом она очутилась на пути, так что мы слегка стукнулись. Когда-то, будучи еще ребенком, я разбежался и ударился в кирпичную стену, но я знал точно, что тогда я ничего подобного не почувствовал. Стоило мне вспомнить об этом, как я понял, что ничего подобного не испытывал за всю жизнь. Один быстрый взгляд вниз заставил меня крепко зажмуриться. Мужчине не дано так близко сталкиваться с раем при его земной жизни. Стоило лишь взглянуть, что случилось с Валеро на вдвое большем расстоянии.
— Если вы не возражаете, то можете уже надеть пижаму, милая, — пробормотал я изменившимся голосом. — Тогда, возможно, я смогу сосредоточиться и вынуть пистолет из кармана полковника, прежде чем он очнется и отправит нас обоих к чертям!
— Извиняюсь. — Она безудержно рассмеялась, и я почувствовал сотрясение в своей груди. — Совсем забыла со всем этим волнением. — Ее голос на несколько секунд затих, а затем внезапно зазвучал снова:
— Ну, вот и о'кей. Можете открыть глаза, малодушный трус!
Теперь, когда пижама вернулась на свое место, ничто не отвлекало меня больше. Я опустился на колени рядом с Валеро и, вынув пистолет из кармана пиджака, перевернул его тело на спину. Он дышал ровно, и улыбка идиотского блаженства все еще крепко держалась на его лице. Я почувствовал себя немного лучше. Во мне таилось чувство уважения к Валеро, если бы только не его босс, я был рад, что не нанес удар ниже, по шраму на шее, как вначале рассчитывал.
Джен нашла прекрасные крепкие багажные ремни в туалете. Я связал руки Валеро за его спиной, затем сложил ему колени вместе и привязал лодыжки к рукам. Джен задумчиво подложила ему под голову подушку, выпрямилась и посмотрела на меня с удивлением.
— Это самая сумасшедшая ночь, какую я когда-либо имела, — вздохнула она печально. — Не могли бы вы рассказать мне, что все это значит?
— Милая, — с сожалением произнес я. — Это было единственное развлечение во всей этой канители. Все остальное — отвратительно!
— Кто-нибудь кричал? Или мне приснилось это? — спросила она спокойно. — Когда я окончательно проснулась, я ничего не слышала.
— Это был не сон, так как действительно кричала Зельда. Кто-то убил Гарри Тайга пару часов назад, — заметил я мимоходом.
Ее лицо внезапно стало серьезным.
— И поэтому мисс Роксан так отчаянно выталкивала меня из гостиной?
— И поэтому все так отчаянно выталкивали вас из гостиной, — объяснил я. — У нас нет времени для подробностей, Джен. Вам лучше одеться и быть рядом со мной. Не доверяйте никому из них там, внизу.
— Не знаю, почему я должна доверять вам, Рик Холман, — задумчиво прошептала она. — Когда я нахожусь наедине с вами, вы просто набрасываетесь на меня, а когда кто-нибудь рядом еще, с меня постоянно срывают одежду. Как вы объясните это?
— Возможно, они думают, что под одеждой вы носите спрятанное оружие, — пояснил я, — и они абсолютно правы, конечно. Ради Бога, наденьте что-нибудь, — я уже и так надолго отлучился из гостиной!
— Если вы отвернетесь, — произнесла она слабым голосом. — Не возражаю, когда все строго в рамках необходимости, но теперь это было бы жестоко, вам не кажется?
Я послушно повернулся к двери:
— Что произошло после того, как Тайг ушел из гостиной?
— Тайг ушел — о! Вижу, мы вернулись к вопросам. За моей спиной послышался очаровательный шуршащий звук, сопровождаемый тяжелыми вздохами, и потребовалась вся моя воля, чтобы не бросить украдкой быстрый взгляд через плечо.
— Я никогда не могу изящно влезть во все эти вещи, — оправдывалась Джен, тяжело дыша, — всегда ношусь по комнате, как кенгуру!
— После того, как Тайг ушел из комнаты, — повторил я бесцветным голосом.
— О да — о! Это лучше. Ну так вот, я не выпила свою рюмку залпом, поэтому решила посидеть и насладиться ею немного. Но потом передумала, так как Ли Броган начал грубо со мной разговаривать.
— О чем?
— О вас и мисс Роксан. О вас обоих, находящихся в ее комнате в тот момент. Секс — это чудесно, и я не прочь пошутить об этом в беседе, но то, что говорил он, это было ужасно, Рик! Броган — больной человек, и это еще очень мягко сказано про него.
— Тогда вы ушли из гостиной и поднялись сюда? — подтолкнул я.
— Нет, сэр. Я почувствовала, что мне нужен свежий воздух, поэтому пошла прогуляться. Была такая прекрасная ночь, что мне хотелось гулять и гулять. Вернувшись в дом, я увидела пустую гостиную, поэтому прошла прямо сюда. Но я кое-что заметила!
— Что же?
— Теперь вы можете повернуться. — Она была занята разглядыванием кашемирового свитера на своей талии. Он был бледно-желтым и удачно контрастировал с темно-синими облегающими ковбойскими брюками. — Как раз когда я проходила по коридору, я увидела мисс Фарсон впереди себя — и в том самом скромном пеньюаре, в котором она была внизу, — она словно подкрадывалась на цыпочках. Затем она постучала в чью-то дверь и вошла в комнату. Это что-нибудь значит, Рик?
— На лестничной площадке вы повернули направо и Нина была впереди вас? — уточнил я.
— Правильно, — согласилась она.
— И она постучала во вторую дверь — дверь моей комнаты, — заметил я мрачно.
— Правильно, вашей комнаты. — Ее голос был бесстрастным. — У вас была очень бурная ночь, не так ли, мистер Холман?
— Нине была нужна помощь, но я не мог ей помочь, — попытался объяснить я. — Тогда она...
— Подождите минутку! — взволнованно воскликнула Джен. — Возможно, это у мисс Фарсон была бурная ночь. Это была не вторая дверь, она прошла намного дальше. — Она закрыла глаза и начала громко считать:
— Три, четыре, пять, да, так, пять!
— Пятая дверь по коридору — вы уверены в этом? — спросил я с нетерпением.
— Вот вам крест и...
— Надо идти. — Я схватил ее за руку и потянул к двери. — Я уже давно должен быть в гостиной. Никто из них там внизу по какой-то особой причине не верит мне, вы можете это представить?
— Вполне, — проворчала она.
Валеро простонал пару раз, а затем издал неистовый звук, демонстрируя мощь своей глотки. Я подошел, чтобы он смог увидеть меня, и почти физически ощутил взгляд его злобно горящих глаз.
— Ничего лично к вам, вы понимаете, полковник, — ровно произнес я.
— Это все коллоквиллизмы между вами и девушкой? — поинтересовался он твердым голосом.
— Вероятно, Куртни сказал бы, что это было не по правилам, полковник, — признался я. — Но кровавые упражнения — большое дело в вашей стране, не так ли? Что насчет ваших революций и всего?
Он посвятил следующую минуту точному, взвешенному анализу того, что он сделает со мной, когда руки его будут свободными. Это было и полезно и приятно, как пишут на рекламных страницах “товары почтой”, и я хотел бы дослушать до конца, но у меня не было времени.
— Должен идти, полковник, — вежливо прервал его я. — И если у вас есть желание надорваться от крика, когда я выйду за дверь, все равно не советую это делать. — Я осторожно двинул ногой, так что она больно задела его по носу. — Один писк — и я вернусь и затолкаю вашу голову внутрь, — изящно закончил я. И в качестве последнего убедительного аргумента добавил:
— Зачем рисковать? В этой громаде здания вас все равно никто не услышит.
— Не слишком жестоко? — вопросительно произнесла Джен, когда дверь закрылась за нами.
— Полковник практичный человек, который понимает практичные вещи, — объяснил я. — Он превосходный образец практичного человека негеройского типа, который не видит пользы в том, чтобы ему разбили физиономию взамен сомнительного преимущества просить о помощи, которая, возможно, и не придет.
— Вы заговорите меня до смерти за минуту! — Она покосилась на меня с подозрением. — Вы всегда такой?
— Только тогда, когда действительно возбужден, — признался я. — Я также, вопреки тому, что думает обо мне Броган, практичный, совершенно негероический тип.
— Это значит, вы не ударили бы его по лицу, даже если бы он позвал на помощь?
— Оставил бы его с таким лицом, как выскобленная кастрюля с картофельным пюре, — сознался я. — Это одно из преимуществ — не быть героическим типом. Это никогда не позволит вам ударить лежащего человека, особенно если он не только лежит, но также и связан по рукам и ногам. Практичность — это для нас.
Мы спустились по лестнице, и я крепко сжал руку Джен, прежде чем позволил ей войти.
— Что бы вы ни делали, — прошептал я, — стойте прямо позади меня. Не доверяйте никому в этой комнате, не разговаривайте с ними, даже если они попытаются обойтись без меня. О кей?
— О'кей, — ответила Джен нервно. — У вас определенно дар располагать к себе девушек!
Глава 9
Они все были на тех же местах, где я их оставил, и это уже что-то значило. За стеклянной стеной первые рассветные лучи осветили небо, напоминая, что время, а особенно время Холмана, двигалось неумолимо к полудню.
— Вы, конечно, занимались все это время тем, что задавали несколько вопросов там, наверху, — произнес Броган сердитым голосом. — Что вы делали с крошкой — прыгнули к ней в постельку и... — Он внезапно замолчал, когда я прошел в гостиную и он смог разглядеть Джен Келли, стоявшую позади меня. — Что, черт возьми, здесь происходит? — спросил он. — Зачем вам понадобилось приводить ее сюда? Вы сходите с ума или что другое, Холман?
— Дорогой Рик, — воскликнула Зельда, покачивая головой с горьким упреком. — Я просила вас не делать этого. Джен совсем ни при чем здесь, дорогой, а теперь посмотрите, что вы наделали.
Рамон Перес вскочил со свирепостью голодной гиены, его глаза бешено обшаривали пустое пространство между Джен и дверью.
— Где полковник Валеро? — проскрежетал он. — Что случилось там, наверху, Холман? Предупреждаю: я убью вас сам, если что-нибудь...
— Рамон, — раздраженно проговорил я, — сядьте и заткнитесь, если вы не хотите стать первой жертвой контрреволюции Холмана!
Он двинулся ко мне с горящими от гнева глазами, но вдруг резко остановился, когда я достал пистолет Валеро из кармана своего пиджака и наставил его нужным концом ему в живот.
— Если вы хотите стать одним из героических прохиндеев, о которых говорил Броган, то можете подойти, Рамон, — предупредил я тихо. — Вы не представляете, с каким удовольствием я спущу курок. — На долю секунды я увидел, как в его блестящих глазах промелькнул страх, и почувствовал удовлетворение.
Медленно он опустился на кушетку рядом с Ниной, плотно сжав губы.
— У полковника внезапно заболела голова. Я могу совершенно откровенно это сообщить, если вы хотите знать правду, — так как теперь он связан и все такое.
— Полагаю, вы уже вызвали полицию и она скоро прибудет, — деревянным голосом произнес фон Альсбург.
— Вы не за того меня принимаете, приятель, — ответил я, наблюдая, как озадаченное выражение появилось на его лице.
— Разве я не говорил, что у него отличная репутация сыщика, — объявил Броган почти с гордостью. — Видите, как он хладнокровен все время. Что стоит теперь ваш полковник, когда пистолет у Холмана, а, генерал?
Рамон открыл рот, чтобы ответить, но, поразмыслив немного, снова сжал челюсти с почерневшим от злости лицом.
— Да, — продолжал Броган с заметной интонацией удовольствия в голосе. — Мы оставили его перед смертельной опасностью, сделали его козлом отпущения, а он был таков. Посмотрите теперь на него! Он избавился от полковника, стоит перед нами с его пистолетом, словно тот всегда принадлежал ему, и любой, в кого он прицелится, тотчас подпрыгнет вверх на шесть футов.
— Говорите за себя, Броган, — запротестовал Куртни. Рот Ли искривился в злобной ухмылке, когда он посмотрел на англичанина.
— Я говорю за всех нас, дружище, — ухмыльнулся он, — и вы чертовски хорошо это знаете!
— Как насчет ваших хваленых напитков, Броган? — обратился я к нему.
— Слушаюсь, сэр! — Он повернулся к бару, хихикнув про себя:
— Все, что прикажете, мистер Холман, сэр, будет тотчас исполнено!
— О, перестаньте паясничать, Ли! — раздраженно оборвала Нина. — Будто и без вашего глупого шутовства наши дела недостаточно плохи.
— Тебе нужно постараться чего-нибудь поесть, крошка Нина, — отозвался он весело. — Нарастить немного мяса на твои тощие кости, и тогда твой характер станет совсем другим. Если ты будешь хорошо питаться, то сможешь перерабатывать кислоту в ароматные сладости.
— Дорогой, — проворковала Зельда, — Нина всегда, насколько я помню, была ароматной сладостью.
— Не будет ли слишком много, Холман, — воскликнул Куртни натянутым голосом, — узнать о ваших намерениях теперь, когда ситуация так резко изменилась?
— Вовсе нет, — ответил я великодушно. — Сейчас сяду и расскажу вам все об этом, приятель.
Броган наполнил рюмку и двинулся ко мне, держа ее в одной руке.
— Оставьте ее на стойке, — проворчал я, — и сядьте на кушетку к Нине и Рамону.
— В чем дело, мальчик Рик? Вы не доверяете мне? — Он покорно пожал плечами и, поставив рюмку на бар, прошел к кушетке.
— Джен, — продолжал я, не поворачивая головы, — пройди за стойку, а?
— Конечно, Рик, — нежно промурлыкала она. — Ты хочешь, чтобы я принесла тебе эту рюмку?
— Спасибо, возьму ее сам. — Я перешел к бару и поднял рюмку. Это была самая выгодная позиция во всей комнате. Я получил возможность видеть всех, не напрягая зрения, и это имело дополнительное преимущество: я мог свободной рукой дотянуться до своей рюмки. — Джен, — тихо произнес я, — хочу, чтобы ты внимательно выслушала меня, хорошо?
— Конечно. — Ее голос прозвучал сравнительно близко от меня, и я сообразил, что нас разделяет только бар.
— Хочу, чтобы и все остальные услышали то, что ты рассказала мне наверху, в своей комнате, — объяснил я. — Но хочу пересказать это по-своему, о'кей?
— Разумеется.
— Но прежде чем я начну, не могла бы ты сообщить им-, для сведения, что готова быть свидетелем на суде и подтвердить достоверность того, что ты мне рассказала?
— Определенно, я смогу подтвердить это. — Ее голос зазвучал громче, так что он легко доносился до каждого в комнате. — Я сообщила вам одну только правду, Рик, и буду счастлива поклясться в этом на суде или в любом другом месте.
— Отлично, — воскликнул я.
Куртни заерзал в своем кресле, пока я сделал паузу, чтобы отпить бурбон со льдом, который оставил для меня Броган.
— Готов был уже поверить, Холман, что во всем этом что-то есть, — выпалил он язвительно, — но теперь начинаю в этом сомневаться. Вы сказали — очень давно, как мне кажется, — что поделитесь с нами своими наблюдениями, пока же мы ни слова не услышали о них.
Я взглянул на свои часы.
— У меня еще масса времени до двенадцати дня, — невозмутимо произнес я. — Но, конечно, о'кей, думаю, у вас есть право знать все. Оставляю условия первоначального договора в силе, приятель.
— Первоначального? — Брови Куртни почти слились с его редеющими волосами. — Вы имеете в виду условия, которые провозгласил Броган?
— Конечно, — отозвался я, — они меня просто очаровали. Помните, вы назвали это волнующими условиями? Начинаю думать об этом точно так же.
Броган загромыхал от смеха, медленно качая головой из стороны в сторону:
— О хитрый братишка Холман! О мальчик Рик, ты отпрыск дьявола, без сомнения!
— Заткнись! — горячо воскликнула Нина. — С нас достаточно мужественного поступка Холмана и того, что с ним случилось, без твоего пресмыкания перед его тщеславием.
Веселье мигом слетело с лица Брогана. Он медленно повернул голову и уставился на Нину, пока она не прильнула в Рамону, крепко сжав его руку для защиты.
— Ты не поймешь, подлая, костлявая палка! — Ли резал слова с взрывной силой. — Мне не нужно пресмыкаться перед Холманом. Какого черта? Недавно я рассчитал, что у меня хватит хитрости похоронить его в глубокой дыре, однако он не только выполз из нее, но сделался главным человеком у тотемного столба. Восхищаюсь этим парнем даже в тех случаях, когда смертельно ненавижу его. Но ты не поймешь этого, не так ли?
— Меня очень заинтересовало заявление Холмана, что он намерен остаться в рамках первоначальной договоренности. — Фон Альсбург посмотрел на меня отсутствующе. — Означает ли это, что вы передадите пистолет полковника Пересу?
— Это маленькое исключение, которое я сделал. Поэтому пистолет останется у меня, — заявил я. — Однако надеюсь сохранить во всем остальном наш договор: найти убийцу Гарри Тайга, как вы решили, убедить вас в его вине и позаботиться обо всем остальном. Тогда это не будет проблемой, потому что он или она обязан немедленно совершить самоубийство тем или иным способом.
— И вы намерены пройти через это? — перебил меня Хьюго с расстановкой. — Вы знаете, кто убийца, и можете доказать это?
— Зачем же еще я тратил бы свое время, подпирая этот бар, когда по одному телефонному звонку полицейские прибыли бы сюда через несколько минут?
— Рик, дорогой, — воскликнула Зельда, ослепительно улыбаясь мне. — Я ни на минуту не сомневалась, что ты не стал бы устраивать все для собственной выгоды.
— Почему, черт возьми, ты в этом так уверена? — оборвал ее Броган.
— Я видела его в действии раньше, дорогой, — ответила она, — в Южной Америке, помнишь?
— Ты не позволяешь мне забыть об этом, — проворчал он свирепо. — Все, что я слышу от тебя в последнее время, — это Холман! Холман! Холман! Дошло до того, что это имя звенит у меня в ушах! Нина звонко рассмеялась:
— Не говори мне, что ты готов встать на мою сторону, Ли!
Я допил рюмку и зажег сигарету, подражая технике тех парней, которые проводили пытки в древние века. Это было так просто: зажать большой палец в специальные тиски и больше ни о чем не беспокоиться, потому что было известно наверняка, что его воображение завернет эти тиски намного туже, чем это сможете сделать вы сами.
— Прекратите любоваться собой, Рик Холман, — гневно произнесла Нина. — Пора кончать с этим. Назовите нам имя убийцы.
— Давайте не будем спешить, милая, — возразил я. — Помните, что в договоре сказано, что я должен доказать это и удовлетворить всех вас. Это означает, что мне нужно подготовить дело, как говорят судейские. Так почему бы не начать с мотивов?
— Мне кажется, мы сошлись на том, что у нас у всех есть достаточные и очевидные мотивы, — поспешно вступил в разговор Куртни, нетерпеливо заглядывая через мое плечо на Джен Келли, которая молча стояла за баром.
— Конечно, — кивнул я. — Но, как мне кажется, есть некоторая разница в их степени. У вас у всех достаточные мотивы, но у некоторых их больше, чем у других.
— Я начинаю подозревать, что предпочел бы таким туманным намекам неотесанную диалектику Переса, — заикаясь, проговорил фон Альсбург, — могу я перефразировать, Холман?
— Как хотите, — вставил я.
— Все люди рождены разными, но некоторые должны терпеть Холмана.
— Это бунт! Я никогда еще не встречал строчки абсурднее этой, — воскликнул Броган, выбрасывая слова с фантастической скоростью. — Умираю от смеха. Вы — сенсация, Хьюго, мальчик, разгром! Настоящий фигляр, да, настоящий фигляр.
— Не был ли я слишком снисходительным, предположив, что он потерял рассудок? — спросил Хьюго сдавленным голосом. — Возможно, дальше он начнет вырезать бумажные фигурки, а?
— Да помолчите вы, черт возьми, хоть пять минут? — Куртни внезапно закричал во всю мощь своих легких. — Давайте выслушаем Холмана.
Внезапная тишина опустилась в комнату с легкостью неслышно падающих снежинок.
— Мотивы, — повторил я спокойно. — Давайте рассмотрим их немного ближе.
— Это абсолютно необходимо? — Куртни почти взмолился. — Не хочу выглядеть невоспитанным, Холман, но мисс Келли слушает, хотя она не замешана в этом.
— Теперь уже да, старина, — весело заверил его я. — Почему бы вам не принять это как одно из неизбежных последствий хорошего здорового соревнования? Невинный свидетель всегда может пострадать. И потом, почему вы сами не последуете своему совету и не закроете свой большой рот?
Так получилось, что его рот остался широко раскрытым, но ни одно слово не прозвучало больше, что было, пожалуй, важнее.
— Мотивы? — выпалила Джен за моей спиной с прорывающейся истеричной ноткой в голосе.
Я произносил это вовсе не ради насмешек, но не было возможности сказать ей об этом, чтобы не услышали другие.
— Мотивы! — отчаянно воскликнул я. — Давайте начнем с Зельды, потому что затея придумана ею. Если бы Гарри Тайг не принял игры, весь этот хитроумный план шантажа не стоил бы и ломаного гроша. А сколько бы ты потеряла чистой прибыли, милая?
— Почти двести тысяч, дорогой, — выпалила она беспечно. — Мне казалось, что взять по сорок тысяч с каждого из них было бы и разумно и резонно. Я не хотела, чтобы они истекали кровью, понимаешь, Рик, дорогой?
— Двести тысяч долларов и сладкий привкус долгожданного реванша, — с пафосом воскликнул я, — достаточно сильные мотивы для убийства, на мой взгляд.
— Вы упустили свое призвание, Рик, — резким голосом произнесла Нина. — Вы могли бы сделать головокружительную карьеру, продавая горячие пирожки на улице.
— Это совет от специалиста по ночной торговле на улице, дорогой, — промурлыкала Зельда. — Ты должен быть польщен.
— Я понял, что арендная плата — специальность Нины, — мрачно заметил я. — Что она теряла? Репутацию, карьеру, доходы, а дурная слава еще многие годы висела бы над ней после публикации дневника и явилась бы самым тяжелым ударом.
Лицо Нины сморщилось и стало похоже на неубранную постель, когда она уныло уставилась прямо перед собой, никого не видя.
— Фот; Альсбург, — быстро продолжил я. — Кроме официальной реакции на его двуличность в послевоенном шпионаже, еще худшая реакция в его стране была бы на его фашистскую деятельность перед войной и в войсках СС. Даже такой магнат, как Фриц Брюль, контролирующий промышленную империю, не стал бы терпеть долго подобного зятя.
— Ладно, черт возьми! — Куртни яростно взорвался. — Позор, крах, финансовая катастрофа. Это одно и то же для всех нас, включая меня, но какую степень различия вы можете обнаружить между ними, Холман!
— Подожди, малыш, — свирепо произнес Броган. — Он еще не дошел до тебя.
— Прошлой ночью Зельда предложила мне жирный кусок от своего шантажа, если я помогу ей решить проблему с Гарри Тайгом, — ответил я. — Может быть, она предложила всем ту же сделку. Ли? Даже кусок в двадцать пять процентов принес бы вам сто тысяч, а возможно, она пообещала вам нечто такое, что вы оценили бы гораздо дороже, чем просто деньги, — себя?
— Вы сошли с ума, Рик, мальчик, — взорвался он. — Ваш успех вскружил вам голову, малыш!
— Есть другая степень различия, — продолжал рассуждать я. — Мой старый друг, Рамон Перес, представляющий здесь своего брата Хосе, или Presidente, если хотите.
Все еще сидя на кушетке, Рамон напрягся, представляя непроизвольную имитацию человека, замершего в ожидании.
— Самое большое и удачное, а следовательно, последнее сражение революции привело их к власти, — холодно произнес я. — А где был Presidente, когда войска бились и умирали на баррикадах?
— В своем старом уездном дворце, дорогой, — самодовольно воскликнула Зельда, — большую часть времени в постели со мной.
Я не обращал внимания на горестно исказившееся лицо и продолжал размышлять вслух.
— Это настоящая разница в степени, — медленно проговорил я. — Весь успех революции зависел от двух человек — братьев Перес. Хосе с бородой крестьянина и глазами святого, его мистическое качество личного гипноза — вот что позволяет вам движением мизинца управлять толпой. Идеализированный вождь неимущих! Затем его брат Рамон — холодный, расчетливый ум за ширмой революции. Безжалостный узурпатор власти, готовый управлять посредством дара Хосе и поворачивать толпу туда, куда он сам захочет. — На мгновение я расшевелил их, как несколькими часами раньше это сделал Броган, и это было волнующее, но непростое чувство. — Есть ли иной способ разрушить диктатуру быстрее, чем что-либо, включая даже пушки? — риторически спросил я. — Смех! Если выползет наружу правда о том, где и как проводил Хосе время, когда происходили бессмертные сражения и люди умирали с его именем на устах, — толпа бы позабавилась. Затем очень скоро смех перерос бы в презрение, презрение — в ненависть, ненависть, — в гнев, и это стало бы концом братьев Перес.
— Очень впечатляет, — поспешно оборвал фон Альсбург, — где же разница в степени?
— Вы, должно быть, слепой, если не видите ее, — произнес я с пафосом. — Всем вам этот шантаж грозил потерей репутации, доходов, безопасности, положения, но это все — личное. Рамону же он грозил потерей всей его проклятой страны!
— Вы, конечно, занимались все это время тем, что задавали несколько вопросов там, наверху, — произнес Броган сердитым голосом. — Что вы делали с крошкой — прыгнули к ней в постельку и... — Он внезапно замолчал, когда я прошел в гостиную и он смог разглядеть Джен Келли, стоявшую позади меня. — Что, черт возьми, здесь происходит? — спросил он. — Зачем вам понадобилось приводить ее сюда? Вы сходите с ума или что другое, Холман?
— Дорогой Рик, — воскликнула Зельда, покачивая головой с горьким упреком. — Я просила вас не делать этого. Джен совсем ни при чем здесь, дорогой, а теперь посмотрите, что вы наделали.
Рамон Перес вскочил со свирепостью голодной гиены, его глаза бешено обшаривали пустое пространство между Джен и дверью.
— Где полковник Валеро? — проскрежетал он. — Что случилось там, наверху, Холман? Предупреждаю: я убью вас сам, если что-нибудь...
— Рамон, — раздраженно проговорил я, — сядьте и заткнитесь, если вы не хотите стать первой жертвой контрреволюции Холмана!
Он двинулся ко мне с горящими от гнева глазами, но вдруг резко остановился, когда я достал пистолет Валеро из кармана своего пиджака и наставил его нужным концом ему в живот.
— Если вы хотите стать одним из героических прохиндеев, о которых говорил Броган, то можете подойти, Рамон, — предупредил я тихо. — Вы не представляете, с каким удовольствием я спущу курок. — На долю секунды я увидел, как в его блестящих глазах промелькнул страх, и почувствовал удовлетворение.
Медленно он опустился на кушетку рядом с Ниной, плотно сжав губы.
— У полковника внезапно заболела голова. Я могу совершенно откровенно это сообщить, если вы хотите знать правду, — так как теперь он связан и все такое.
— Полагаю, вы уже вызвали полицию и она скоро прибудет, — деревянным голосом произнес фон Альсбург.
— Вы не за того меня принимаете, приятель, — ответил я, наблюдая, как озадаченное выражение появилось на его лице.
— Разве я не говорил, что у него отличная репутация сыщика, — объявил Броган почти с гордостью. — Видите, как он хладнокровен все время. Что стоит теперь ваш полковник, когда пистолет у Холмана, а, генерал?
Рамон открыл рот, чтобы ответить, но, поразмыслив немного, снова сжал челюсти с почерневшим от злости лицом.
— Да, — продолжал Броган с заметной интонацией удовольствия в голосе. — Мы оставили его перед смертельной опасностью, сделали его козлом отпущения, а он был таков. Посмотрите теперь на него! Он избавился от полковника, стоит перед нами с его пистолетом, словно тот всегда принадлежал ему, и любой, в кого он прицелится, тотчас подпрыгнет вверх на шесть футов.
— Говорите за себя, Броган, — запротестовал Куртни. Рот Ли искривился в злобной ухмылке, когда он посмотрел на англичанина.
— Я говорю за всех нас, дружище, — ухмыльнулся он, — и вы чертовски хорошо это знаете!
— Как насчет ваших хваленых напитков, Броган? — обратился я к нему.
— Слушаюсь, сэр! — Он повернулся к бару, хихикнув про себя:
— Все, что прикажете, мистер Холман, сэр, будет тотчас исполнено!
— О, перестаньте паясничать, Ли! — раздраженно оборвала Нина. — Будто и без вашего глупого шутовства наши дела недостаточно плохи.
— Тебе нужно постараться чего-нибудь поесть, крошка Нина, — отозвался он весело. — Нарастить немного мяса на твои тощие кости, и тогда твой характер станет совсем другим. Если ты будешь хорошо питаться, то сможешь перерабатывать кислоту в ароматные сладости.
— Дорогой, — проворковала Зельда, — Нина всегда, насколько я помню, была ароматной сладостью.
— Не будет ли слишком много, Холман, — воскликнул Куртни натянутым голосом, — узнать о ваших намерениях теперь, когда ситуация так резко изменилась?
— Вовсе нет, — ответил я великодушно. — Сейчас сяду и расскажу вам все об этом, приятель.
Броган наполнил рюмку и двинулся ко мне, держа ее в одной руке.
— Оставьте ее на стойке, — проворчал я, — и сядьте на кушетку к Нине и Рамону.
— В чем дело, мальчик Рик? Вы не доверяете мне? — Он покорно пожал плечами и, поставив рюмку на бар, прошел к кушетке.
— Джен, — продолжал я, не поворачивая головы, — пройди за стойку, а?
— Конечно, Рик, — нежно промурлыкала она. — Ты хочешь, чтобы я принесла тебе эту рюмку?
— Спасибо, возьму ее сам. — Я перешел к бару и поднял рюмку. Это была самая выгодная позиция во всей комнате. Я получил возможность видеть всех, не напрягая зрения, и это имело дополнительное преимущество: я мог свободной рукой дотянуться до своей рюмки. — Джен, — тихо произнес я, — хочу, чтобы ты внимательно выслушала меня, хорошо?
— Конечно. — Ее голос прозвучал сравнительно близко от меня, и я сообразил, что нас разделяет только бар.
— Хочу, чтобы и все остальные услышали то, что ты рассказала мне наверху, в своей комнате, — объяснил я. — Но хочу пересказать это по-своему, о'кей?
— Разумеется.
— Но прежде чем я начну, не могла бы ты сообщить им-, для сведения, что готова быть свидетелем на суде и подтвердить достоверность того, что ты мне рассказала?
— Определенно, я смогу подтвердить это. — Ее голос зазвучал громче, так что он легко доносился до каждого в комнате. — Я сообщила вам одну только правду, Рик, и буду счастлива поклясться в этом на суде или в любом другом месте.
— Отлично, — воскликнул я.
Куртни заерзал в своем кресле, пока я сделал паузу, чтобы отпить бурбон со льдом, который оставил для меня Броган.
— Готов был уже поверить, Холман, что во всем этом что-то есть, — выпалил он язвительно, — но теперь начинаю в этом сомневаться. Вы сказали — очень давно, как мне кажется, — что поделитесь с нами своими наблюдениями, пока же мы ни слова не услышали о них.
Я взглянул на свои часы.
— У меня еще масса времени до двенадцати дня, — невозмутимо произнес я. — Но, конечно, о'кей, думаю, у вас есть право знать все. Оставляю условия первоначального договора в силе, приятель.
— Первоначального? — Брови Куртни почти слились с его редеющими волосами. — Вы имеете в виду условия, которые провозгласил Броган?
— Конечно, — отозвался я, — они меня просто очаровали. Помните, вы назвали это волнующими условиями? Начинаю думать об этом точно так же.
Броган загромыхал от смеха, медленно качая головой из стороны в сторону:
— О хитрый братишка Холман! О мальчик Рик, ты отпрыск дьявола, без сомнения!
— Заткнись! — горячо воскликнула Нина. — С нас достаточно мужественного поступка Холмана и того, что с ним случилось, без твоего пресмыкания перед его тщеславием.
Веселье мигом слетело с лица Брогана. Он медленно повернул голову и уставился на Нину, пока она не прильнула в Рамону, крепко сжав его руку для защиты.
— Ты не поймешь, подлая, костлявая палка! — Ли резал слова с взрывной силой. — Мне не нужно пресмыкаться перед Холманом. Какого черта? Недавно я рассчитал, что у меня хватит хитрости похоронить его в глубокой дыре, однако он не только выполз из нее, но сделался главным человеком у тотемного столба. Восхищаюсь этим парнем даже в тех случаях, когда смертельно ненавижу его. Но ты не поймешь этого, не так ли?
— Меня очень заинтересовало заявление Холмана, что он намерен остаться в рамках первоначальной договоренности. — Фон Альсбург посмотрел на меня отсутствующе. — Означает ли это, что вы передадите пистолет полковника Пересу?
— Это маленькое исключение, которое я сделал. Поэтому пистолет останется у меня, — заявил я. — Однако надеюсь сохранить во всем остальном наш договор: найти убийцу Гарри Тайга, как вы решили, убедить вас в его вине и позаботиться обо всем остальном. Тогда это не будет проблемой, потому что он или она обязан немедленно совершить самоубийство тем или иным способом.
— И вы намерены пройти через это? — перебил меня Хьюго с расстановкой. — Вы знаете, кто убийца, и можете доказать это?
— Зачем же еще я тратил бы свое время, подпирая этот бар, когда по одному телефонному звонку полицейские прибыли бы сюда через несколько минут?
— Рик, дорогой, — воскликнула Зельда, ослепительно улыбаясь мне. — Я ни на минуту не сомневалась, что ты не стал бы устраивать все для собственной выгоды.
— Почему, черт возьми, ты в этом так уверена? — оборвал ее Броган.
— Я видела его в действии раньше, дорогой, — ответила она, — в Южной Америке, помнишь?
— Ты не позволяешь мне забыть об этом, — проворчал он свирепо. — Все, что я слышу от тебя в последнее время, — это Холман! Холман! Холман! Дошло до того, что это имя звенит у меня в ушах! Нина звонко рассмеялась:
— Не говори мне, что ты готов встать на мою сторону, Ли!
Я допил рюмку и зажег сигарету, подражая технике тех парней, которые проводили пытки в древние века. Это было так просто: зажать большой палец в специальные тиски и больше ни о чем не беспокоиться, потому что было известно наверняка, что его воображение завернет эти тиски намного туже, чем это сможете сделать вы сами.
— Прекратите любоваться собой, Рик Холман, — гневно произнесла Нина. — Пора кончать с этим. Назовите нам имя убийцы.
— Давайте не будем спешить, милая, — возразил я. — Помните, что в договоре сказано, что я должен доказать это и удовлетворить всех вас. Это означает, что мне нужно подготовить дело, как говорят судейские. Так почему бы не начать с мотивов?
— Мне кажется, мы сошлись на том, что у нас у всех есть достаточные и очевидные мотивы, — поспешно вступил в разговор Куртни, нетерпеливо заглядывая через мое плечо на Джен Келли, которая молча стояла за баром.
— Конечно, — кивнул я. — Но, как мне кажется, есть некоторая разница в их степени. У вас у всех достаточные мотивы, но у некоторых их больше, чем у других.
— Я начинаю подозревать, что предпочел бы таким туманным намекам неотесанную диалектику Переса, — заикаясь, проговорил фон Альсбург, — могу я перефразировать, Холман?
— Как хотите, — вставил я.
— Все люди рождены разными, но некоторые должны терпеть Холмана.
— Это бунт! Я никогда еще не встречал строчки абсурднее этой, — воскликнул Броган, выбрасывая слова с фантастической скоростью. — Умираю от смеха. Вы — сенсация, Хьюго, мальчик, разгром! Настоящий фигляр, да, настоящий фигляр.
— Не был ли я слишком снисходительным, предположив, что он потерял рассудок? — спросил Хьюго сдавленным голосом. — Возможно, дальше он начнет вырезать бумажные фигурки, а?
— Да помолчите вы, черт возьми, хоть пять минут? — Куртни внезапно закричал во всю мощь своих легких. — Давайте выслушаем Холмана.
Внезапная тишина опустилась в комнату с легкостью неслышно падающих снежинок.
— Мотивы, — повторил я спокойно. — Давайте рассмотрим их немного ближе.
— Это абсолютно необходимо? — Куртни почти взмолился. — Не хочу выглядеть невоспитанным, Холман, но мисс Келли слушает, хотя она не замешана в этом.
— Теперь уже да, старина, — весело заверил его я. — Почему бы вам не принять это как одно из неизбежных последствий хорошего здорового соревнования? Невинный свидетель всегда может пострадать. И потом, почему вы сами не последуете своему совету и не закроете свой большой рот?
Так получилось, что его рот остался широко раскрытым, но ни одно слово не прозвучало больше, что было, пожалуй, важнее.
— Мотивы? — выпалила Джен за моей спиной с прорывающейся истеричной ноткой в голосе.
Я произносил это вовсе не ради насмешек, но не было возможности сказать ей об этом, чтобы не услышали другие.
— Мотивы! — отчаянно воскликнул я. — Давайте начнем с Зельды, потому что затея придумана ею. Если бы Гарри Тайг не принял игры, весь этот хитроумный план шантажа не стоил бы и ломаного гроша. А сколько бы ты потеряла чистой прибыли, милая?
— Почти двести тысяч, дорогой, — выпалила она беспечно. — Мне казалось, что взять по сорок тысяч с каждого из них было бы и разумно и резонно. Я не хотела, чтобы они истекали кровью, понимаешь, Рик, дорогой?
— Двести тысяч долларов и сладкий привкус долгожданного реванша, — с пафосом воскликнул я, — достаточно сильные мотивы для убийства, на мой взгляд.
— Вы упустили свое призвание, Рик, — резким голосом произнесла Нина. — Вы могли бы сделать головокружительную карьеру, продавая горячие пирожки на улице.
— Это совет от специалиста по ночной торговле на улице, дорогой, — промурлыкала Зельда. — Ты должен быть польщен.
— Я понял, что арендная плата — специальность Нины, — мрачно заметил я. — Что она теряла? Репутацию, карьеру, доходы, а дурная слава еще многие годы висела бы над ней после публикации дневника и явилась бы самым тяжелым ударом.
Лицо Нины сморщилось и стало похоже на неубранную постель, когда она уныло уставилась прямо перед собой, никого не видя.
— Фот; Альсбург, — быстро продолжил я. — Кроме официальной реакции на его двуличность в послевоенном шпионаже, еще худшая реакция в его стране была бы на его фашистскую деятельность перед войной и в войсках СС. Даже такой магнат, как Фриц Брюль, контролирующий промышленную империю, не стал бы терпеть долго подобного зятя.
— Ладно, черт возьми! — Куртни яростно взорвался. — Позор, крах, финансовая катастрофа. Это одно и то же для всех нас, включая меня, но какую степень различия вы можете обнаружить между ними, Холман!
— Подожди, малыш, — свирепо произнес Броган. — Он еще не дошел до тебя.
— Прошлой ночью Зельда предложила мне жирный кусок от своего шантажа, если я помогу ей решить проблему с Гарри Тайгом, — ответил я. — Может быть, она предложила всем ту же сделку. Ли? Даже кусок в двадцать пять процентов принес бы вам сто тысяч, а возможно, она пообещала вам нечто такое, что вы оценили бы гораздо дороже, чем просто деньги, — себя?
— Вы сошли с ума, Рик, мальчик, — взорвался он. — Ваш успех вскружил вам голову, малыш!
— Есть другая степень различия, — продолжал рассуждать я. — Мой старый друг, Рамон Перес, представляющий здесь своего брата Хосе, или Presidente, если хотите.
Все еще сидя на кушетке, Рамон напрягся, представляя непроизвольную имитацию человека, замершего в ожидании.
— Самое большое и удачное, а следовательно, последнее сражение революции привело их к власти, — холодно произнес я. — А где был Presidente, когда войска бились и умирали на баррикадах?
— В своем старом уездном дворце, дорогой, — самодовольно воскликнула Зельда, — большую часть времени в постели со мной.
Я не обращал внимания на горестно исказившееся лицо и продолжал размышлять вслух.
— Это настоящая разница в степени, — медленно проговорил я. — Весь успех революции зависел от двух человек — братьев Перес. Хосе с бородой крестьянина и глазами святого, его мистическое качество личного гипноза — вот что позволяет вам движением мизинца управлять толпой. Идеализированный вождь неимущих! Затем его брат Рамон — холодный, расчетливый ум за ширмой революции. Безжалостный узурпатор власти, готовый управлять посредством дара Хосе и поворачивать толпу туда, куда он сам захочет. — На мгновение я расшевелил их, как несколькими часами раньше это сделал Броган, и это было волнующее, но непростое чувство. — Есть ли иной способ разрушить диктатуру быстрее, чем что-либо, включая даже пушки? — риторически спросил я. — Смех! Если выползет наружу правда о том, где и как проводил Хосе время, когда происходили бессмертные сражения и люди умирали с его именем на устах, — толпа бы позабавилась. Затем очень скоро смех перерос бы в презрение, презрение — в ненависть, ненависть, — в гнев, и это стало бы концом братьев Перес.
— Очень впечатляет, — поспешно оборвал фон Альсбург, — где же разница в степени?
— Вы, должно быть, слепой, если не видите ее, — произнес я с пафосом. — Всем вам этот шантаж грозил потерей репутации, доходов, безопасности, положения, но это все — личное. Рамону же он грозил потерей всей его проклятой страны!