Когда же Коко смял коврик и стал принюхиваться к люку, пыхтя, как маленький паровоз, до Квиллера дошло, что Игги, возможно, спит в подполе! «Ну конечно, увидев эти страшные тучи, он спрятался в подпол. Но как Игги попал в дом? Ведь дверь была надёжно заперта. А очень просто. Снял фанеру, пролез через дыру и снова прибил её на место, чтобы не дуло. Игги знал, что во всех таких домах есть подпол. Он нашёл люк, забрался туда, растянулся на песке и заснул! Игги мог спать где угодно. Хм. Нет, все это выглядит несколько неправдоподобно. Даже такой соня не сможет проспать тридцать шесть часов подряд». Тем не менее Квиллер отогнал Коко от люка, немного приоткрыл крышку и позвал Игги по имени. Ответа не последовало, но зато Коко издал просто душераздирающий вопль.
Квиллеру показалось, что у него помутился рассудок. Он чувствовал себя точно пьяный. Глядя, как вода стекает по водосточной трубе, он думал, что, возможно, Игги придавило крышей, когда развалилась пристройка, и теперь тело Игги валяется под обломками, или, может, его вместе с досками унесло в лес потоком воды. Квиллер понимал, что нужно разыскать Игги, но дождь убивал все желания, все силы.
Однако из-за поведения Коко любопытство потихоньку начало побеждать телесную слабость. Кот очень уж рьяно обнюхивал крышку люка. Квиллер вспомнил, что видел где-то карманный фонарик, и перерыл всё в доме, пока не нашёл его в чулане. Догадавшись, что собираются лезть в подпол, Коко заважничал.
Квиллер откинул крышку люка и направил луч фонарика в темноту. Ничего, кроме песка. Квиллер растянулся на полу и, просунув в люк голову, стал светить фонариком в разных направлениях. Везде был песок, один песок, да ещё какие-то трубы, которые вели чёрт знает куда.
Коко бегал по коридору и мяукал, видя, как такой большой человек лежит на полу, потом напрягся и собрался в комок.
– Нельзя! – прикрикнул Квиллер.
– Йау! – вызывающе сказал Коко, спрыгивая в подпол.
– Коко, вылезай немедленно!
Кот исчез в темноте и даже не удосужился ответить, уж не говоря о том, чтобы подчиниться.
Квиллер воспользовался волшебными словами;
– Каша! Каша!
Прибегала Юм-Юм, но от Коко не было никакого ответа. До чего всё-таки Коко упрям, не лучше бывшей жены Квиллера и двух на редкость непробиваемых репортеров, с которыми ему пришлось столкнуться в начале его журналистской карьеры. Квиллер ещё раз посветил фонариком, пытаясь увидеть, куда отправился Коко. Высота подпола составляла два фута, а кое-где меньше.
– Чёрт побери, я не собираюсь лезть туда за тобой! – разозлился Квиллер. – Сиди там хоть весь день! Я побывал среди бушующих волн, чуть не умер от воспаления легких, лишился пристройки, наконец! И я не желаю ползать по песку за каким-то котом!
С трудом поднявшись на ноги, он захлопнул тяжёлую дубовую крышку и положил коврик на место. Пусть Коко посидит в темноте: Это послужит ему уроком. Квиллер нежно погладил Юм-Юм и дал ей кусок ветчины, который он специально оставил от своего больничного завтрака.
– Надеюсь, Коко почует запах ветчины, – съязвил Квиллер. – Пусть кусает себе когти от голода.
Квиллер поехал в Мусвилл обедать. Ему не хотелось ни с кем разговаривать, и, приехав в отель «Северные огни», он сел за дальний столик. Но даже официантка горела нетерпением узнать, что произошло с ними на острове. Она слышала новости по радио и прочитала статью в «Дневном прибое».
Квиллер показал на свое горло и просипел:
– Я не могу разговаривать.
– Вы простудились? – воскликнула официантка.
Квиллер кивнул.
– Вы, наверное, замерзли там в мокрой одежде и при ветре, который дул со скоростью пятьдесят миль в час!
Квиллер снова мотнул головой.
– Может, закажете грибной суп со сметаной? Это хорошо вас подкрепит.
Квиллер опять кивнул и показал на большой чизбургер с жареным мясом и капустным салатом. Хорошо подкрепившись и выпив три чашки кофе, он почувствовал, что опять вернулся к жизни.
Дома всё было по-старому. Дождь стучал по крыше и заливал остатки пристройки, пригибал к земле деревья в лесу и размывал вид на озеро. Юм-Юм, взволнованная, выбежала ему навстречу, она не любила оставаться в одиночестве и теперь жалобно мяукала.
– Ладно, прелесть моя, – пожалел её Квиллер. – Мы дадим Коко ещё одну возможность.
Он открыл люк, ожидая, что оттуда выскочит Коко и будет отряхиваться по меньшей мере около часа, но кот не появился. Квиллер лёг на пол и засунул голову в люк – ему было неспокойно без Коко. Вдруг послышалось отдаленное урчание. Так урчал Коко, когда разгадывал какую-нибудь головоломную загадку. Казалось, он что-то бормотал себе под нос.
– Что ты делаешь, Коко?
Урчание, почти переходящее в вой, усилилось.
Квиллер обладал врожденной любознательностью, такой же, как и кот. Он скинул куртку и полез в подпол. Площадь отверстия составляла около двух квадратных футов, а Квиллер был довольно крупный мужчина. Но в конце концов он разработал точный план: присел на корточки, спустил ноги вниз и одновременно пригнул голову, а потом соскользнул в дыру. Теперь он мог светить фонариком куда угодно. Как и предполагалось заранее – песок везде, но кроме него известковые подпорки, шелуха от желудей, которую оставили тут бурундуки, и пустая банка из-под пива. Оставалось только надеяться, что в подполе нет ни змей, ни скунсов. Было пыльно, и Квиллер пару раз чихнул. Паутина то и дело щекотала лицо и неприятно висла на усах.
Удивляться же, откуда здесь взялась банка из-под пива, времени не было. Его озадачивало странное поведение кота, который в центре подвала, ориентировочно под обеденным столом, усердно что-то откапывал.
В мозгу Квиллера пронеслись пророчества миссис Аскотт, и он с большим трудом пополз дальше. Углы известковых подпорок были острые, массивные перекладины семидесятипятилетней давности – твёрдые и неподатливые. Впереди взлетали фонтанчики песка: Коко усердно что-то выкапывал.
Квиллер дополз до него и почувствовал характерное покалывание в верхней губе.
– Ты что-нибудь нашёл? – крикнул он коту.
Тот не обратил на него никакого внимания и продолжал работать лапами. Квиллер подполз поближе и постарался направить луч фонарика на то место, где трудился Коко. Кот откапывал какую-то вещь. Квиллер не мог разобрать какую. Что-то твёрдое, но очертания пока были неясны. Квиллер придвинулся ещё ближе. И тут погас фонарик. Он потряс его, подергал выключатель и проклял все фонарики на свете: ясное дело, села батарейка. Он отбросил фонарик в сторону.
Теперь приходилось ползти в кромешной тьме. Квиллер знал, что Коко где-то рядом. Он вытянул руку и наткнулся на него. Коко отпрянул, заявил протест, когда Квиллер, отталкивая его одной рукой, другой стал нащупывать откопанное сокровище.
Оказалось, это была туфля, парусиновая туфля со шнурками. Она была на человеческой ноге.
ШЕСТНАДЦАТЬ
СЕМНАДЦАТЬ
Квиллеру показалось, что у него помутился рассудок. Он чувствовал себя точно пьяный. Глядя, как вода стекает по водосточной трубе, он думал, что, возможно, Игги придавило крышей, когда развалилась пристройка, и теперь тело Игги валяется под обломками, или, может, его вместе с досками унесло в лес потоком воды. Квиллер понимал, что нужно разыскать Игги, но дождь убивал все желания, все силы.
Однако из-за поведения Коко любопытство потихоньку начало побеждать телесную слабость. Кот очень уж рьяно обнюхивал крышку люка. Квиллер вспомнил, что видел где-то карманный фонарик, и перерыл всё в доме, пока не нашёл его в чулане. Догадавшись, что собираются лезть в подпол, Коко заважничал.
Квиллер откинул крышку люка и направил луч фонарика в темноту. Ничего, кроме песка. Квиллер растянулся на полу и, просунув в люк голову, стал светить фонариком в разных направлениях. Везде был песок, один песок, да ещё какие-то трубы, которые вели чёрт знает куда.
Коко бегал по коридору и мяукал, видя, как такой большой человек лежит на полу, потом напрягся и собрался в комок.
– Нельзя! – прикрикнул Квиллер.
– Йау! – вызывающе сказал Коко, спрыгивая в подпол.
– Коко, вылезай немедленно!
Кот исчез в темноте и даже не удосужился ответить, уж не говоря о том, чтобы подчиниться.
Квиллер воспользовался волшебными словами;
– Каша! Каша!
Прибегала Юм-Юм, но от Коко не было никакого ответа. До чего всё-таки Коко упрям, не лучше бывшей жены Квиллера и двух на редкость непробиваемых репортеров, с которыми ему пришлось столкнуться в начале его журналистской карьеры. Квиллер ещё раз посветил фонариком, пытаясь увидеть, куда отправился Коко. Высота подпола составляла два фута, а кое-где меньше.
– Чёрт побери, я не собираюсь лезть туда за тобой! – разозлился Квиллер. – Сиди там хоть весь день! Я побывал среди бушующих волн, чуть не умер от воспаления легких, лишился пристройки, наконец! И я не желаю ползать по песку за каким-то котом!
С трудом поднявшись на ноги, он захлопнул тяжёлую дубовую крышку и положил коврик на место. Пусть Коко посидит в темноте: Это послужит ему уроком. Квиллер нежно погладил Юм-Юм и дал ей кусок ветчины, который он специально оставил от своего больничного завтрака.
– Надеюсь, Коко почует запах ветчины, – съязвил Квиллер. – Пусть кусает себе когти от голода.
Квиллер поехал в Мусвилл обедать. Ему не хотелось ни с кем разговаривать, и, приехав в отель «Северные огни», он сел за дальний столик. Но даже официантка горела нетерпением узнать, что произошло с ними на острове. Она слышала новости по радио и прочитала статью в «Дневном прибое».
Квиллер показал на свое горло и просипел:
– Я не могу разговаривать.
– Вы простудились? – воскликнула официантка.
Квиллер кивнул.
– Вы, наверное, замерзли там в мокрой одежде и при ветре, который дул со скоростью пятьдесят миль в час!
Квиллер снова мотнул головой.
– Может, закажете грибной суп со сметаной? Это хорошо вас подкрепит.
Квиллер опять кивнул и показал на большой чизбургер с жареным мясом и капустным салатом. Хорошо подкрепившись и выпив три чашки кофе, он почувствовал, что опять вернулся к жизни.
Дома всё было по-старому. Дождь стучал по крыше и заливал остатки пристройки, пригибал к земле деревья в лесу и размывал вид на озеро. Юм-Юм, взволнованная, выбежала ему навстречу, она не любила оставаться в одиночестве и теперь жалобно мяукала.
– Ладно, прелесть моя, – пожалел её Квиллер. – Мы дадим Коко ещё одну возможность.
Он открыл люк, ожидая, что оттуда выскочит Коко и будет отряхиваться по меньшей мере около часа, но кот не появился. Квиллер лёг на пол и засунул голову в люк – ему было неспокойно без Коко. Вдруг послышалось отдаленное урчание. Так урчал Коко, когда разгадывал какую-нибудь головоломную загадку. Казалось, он что-то бормотал себе под нос.
– Что ты делаешь, Коко?
Урчание, почти переходящее в вой, усилилось.
Квиллер обладал врожденной любознательностью, такой же, как и кот. Он скинул куртку и полез в подпол. Площадь отверстия составляла около двух квадратных футов, а Квиллер был довольно крупный мужчина. Но в конце концов он разработал точный план: присел на корточки, спустил ноги вниз и одновременно пригнул голову, а потом соскользнул в дыру. Теперь он мог светить фонариком куда угодно. Как и предполагалось заранее – песок везде, но кроме него известковые подпорки, шелуха от желудей, которую оставили тут бурундуки, и пустая банка из-под пива. Оставалось только надеяться, что в подполе нет ни змей, ни скунсов. Было пыльно, и Квиллер пару раз чихнул. Паутина то и дело щекотала лицо и неприятно висла на усах.
Удивляться же, откуда здесь взялась банка из-под пива, времени не было. Его озадачивало странное поведение кота, который в центре подвала, ориентировочно под обеденным столом, усердно что-то откапывал.
В мозгу Квиллера пронеслись пророчества миссис Аскотт, и он с большим трудом пополз дальше. Углы известковых подпорок были острые, массивные перекладины семидесятипятилетней давности – твёрдые и неподатливые. Впереди взлетали фонтанчики песка: Коко усердно что-то выкапывал.
Квиллер дополз до него и почувствовал характерное покалывание в верхней губе.
– Ты что-нибудь нашёл? – крикнул он коту.
Тот не обратил на него никакого внимания и продолжал работать лапами. Квиллер подполз поближе и постарался направить луч фонарика на то место, где трудился Коко. Кот откапывал какую-то вещь. Квиллер не мог разобрать какую. Что-то твёрдое, но очертания пока были неясны. Квиллер придвинулся ещё ближе. И тут погас фонарик. Он потряс его, подергал выключатель и проклял все фонарики на свете: ясное дело, села батарейка. Он отбросил фонарик в сторону.
Теперь приходилось ползти в кромешной тьме. Квиллер знал, что Коко где-то рядом. Он вытянул руку и наткнулся на него. Коко отпрянул, заявил протест, когда Квиллер, отталкивая его одной рукой, другой стал нащупывать откопанное сокровище.
Оказалось, это была туфля, парусиновая туфля со шнурками. Она была на человеческой ноге.
ШЕСТНАДЦАТЬ
Обнаружив тело, Квиллер уведомил шерифа, но прежде он все-таки позвонил во «Всякую всячину». Протестующие коты были вторично заперты в гостиной, когда полицейские вытаскивали из люка откопанный труп.
Это оказалось не просто. Слышались и чертыхание и крики, и споры, И приглушенные ругательства. И всё под мерный шум дождя.
Возле столба с буквой «К» установили шлагбаум, чтобы не пропускать праздных зевак. Не пропустили сначала и Арчи Райкера. Редактор и издатель «Всякой всячины» сам захотел написать репортаж об этом убийстве, поскольку Роджер Мак-Гилливрей всё ещё находился в больнице. Райкер также подумал, что, возможно, Квиллеру понадобится моральная поддержка в его-то нынешнем состоянии. Ужас, пережитый на острове Трёх Деревьев, разрушенная пристройка, а теперь ещё и труп в подполе – всего этого с избытком хватит, чтобы здоровье даже такого матерого журналиста, как Квиллер, пошатнулось, да к тому же если он ещё принимает препараты доктора Галифакса. Пришлось редактору показать свое удостоверение, и ему разрешили оставить машину на обочине шоссе и остальной путь проделать пешком. Но когда Райкер очутился перед домом, его отправили на заднее крыльцо.
Полицейские сновали туда и обратно. Стены этого дома ещё такого не видывали: жуткая сцена расследования убийства. Ужас происходящего ещё более подчеркивался короткими замечаниями и приказами полицейских, которые выполняли свой служебный долг. Запертые в гостиной коты вопили как сумасшедшие. Квиллера попросили находиться поблизости, но не мешать.
Полицейские взяли образцы песка, сфотографировали дом с разных сторон, провели всякие необходимые измерения и сняли отпечатки пальцев с крышки люка.
Несмотря на «лечение» доктора Галифакса, Квиллер был полон энергии – очевидно, сказывалось влияние совершенного в его доме преступления. Когда Квиллера спросили, может ли он опознать тело, он нашёл в себе силы заявить, что это плотник по имени Игги, и это имя совпало с именем владельца водительских прав, которые лежали в пикапе. Квиллера удивило то, что у Игги оказались водительские права, и теперь, когда он был мёртв, Квиллер упрекал себя в том, что не знал его фамилии и даже никогда не спрашивал. Несмотря на неописуемую лень и весьма неприятные привычки, Игги всё-таки был человеком, который заслуживал большего, чем собачья кличка. Его звали Игнатиус К. Смолл.
По мнению Квиллера, смерть произошла в результате сокрушительного удара по черепу, хотя никто не удосужился уведомить его о заключении коронера. В этот день Квиллер был не самым богатым человеком в округе, не щедрым филантропом, не автором «Всякой всячины», чьи статьи пользовались неизменным успехом, он был просто хозяином дома, в котором найдено тело убитого человека.
Инспектора изъявили желание допросить Квиллера, и он предложил им устроиться на белых диванах, однако это предложение показалось стражам порядка слишком неофициальным с его стороны. Краснолицый детектив из Пикакса предпочёл обыкновенный стул у стола, а представитель департамента шерифа вообще отказался сесть. На столе, как всегда, был беспорядок: стояла пишущая машинка, валялись бумага, книги, папки, ручки и карандаши, ножницы, скоросшиватель, скрепки и недавно появившаяся здесь коробочка из-под конфет с сердечком. Детектив обратил на неё самое пристальное внимание, и Квиллер мысленно махнул рукой: пусть думает что хочет.
В Мускаунти все знали Клингеншоенов. их владения: личность их наследника тоже была небезызвестной, во многом благодаря роскошным усам. Тем не менее детектив стал задавать стандартные вопросы обычным вежливо-официальным тоном. Квиллер кратко и по возможности исчерпывающе отвечал на них.
– Ваше полное имя, сэр?
– Джеймс Квиллер. Пишется с двумя «л».
– Могу я взглянуть на ваши водительские права? – Детектив взял их, посмотрел на усы Квиллера и взглянул на фотографию. Этого было достаточно.
– Ваш адрес?
– Триста пятнадцать, Пикакская площадь, Пикакс.
– Сколько времени вы проживаете по этому адресу?
– Два года и один месяц.
– Где вы жили до этого?
– В Чикаго, Нью-Йорке, Вашингтоне, Сан-Франциско…
– Вы много путешествовали, мистер Квиллер. Кем вы работали?
– Журналистом в разных газетах.
– Чем вы занимаетесь сейчас?
– Я в добровольной отставке, но продолжаю писать для «Всякой всячины».
– Что вы делаете в Мусвилле?
– Планирую или, вернее, планировал провести здесь лето.
– Сейчас вы изменили свои планы?
– Всё зависит от погоды.
– Когда вы приехали сюда?
– Около трёх недель назад.
– Кроме вас, в этом доме живет ещё кто-нибудь, мистер Квиллер?
– Два сиамских кота.
– Этот дом ваша собственность?
– Я унаследовал его. В настоящее время всё унаследованное мной имущество находится на попечении Фонда Клингеншоенов.
– У вас были какие-нибудь дела с Игнатиусом К. Смоллом?
– Я нанял его, чтобы сделать пристройку к дому.
– Сколько времени вы с ним были знакомы?
– Около десяти дней.
Последовала целая серия рутинных вопросов, которые задавались, чтобы выбить его из колеи, но Квиллер ждал, когда пойдут вопросы, касающиеся непосредственно сущности дела.
Они не заставили себя долго ждать.
– Кто спрятал тело у вас в подполе?
– Не имею ни малейшего представления, – спокойно ответил Квиллер, пытаясь унять сердцебиение. – Я бы предпочёл, чтобы мистера Смолла спрятали в каком-нибудь другом месте или лучше чтобы он вообще остался жив и здоров. Думаю, вы тоже так считаете.
– Когда вы в последний раз видели его живым, мистер Квиллер?
– Во вторник утром.
– При каких обстоятельствах?
– Он пришёл на работу незадолго до того, как я поехал в город обедать. Он сказал, что собирается делать рамы для окон, и я заплатил ему вперед за тот день.
– Вы платили ему наличными?
– Да.
– Сколько в общей сложности вы ему заплатили? Квиллер заглянул в записную книжку:
– Пятьдесят пять долларов.
– Во вторник к вам больше никто не приезжал?
– Нет.
– А где вы были в промежутке между обедом и тем моментом, когда нашли тело?
– Я обедал с друзьями Джоном Бушлендом и Роджером Мак-Гилливреем в «Да». Потом мы сели на катер Вушленда и отправились на остров Трёх Деревьев. Порыбачить немного, – прибавил Квиллер. – Но начался шторм, и катер затонул. Мы оказались отрезанными, через несколько часов нас подобрал спасательный вертолёт. Об этом происшествии писали в «Утренней зыби» и в «Дневном прибое».
– Когда вы вернулись домой?
– Часа четыре назад.
– Где вы были в промежутке между вашим спасением и возвращением домой?
– Лежал в больнице Пикакса под наблюдением доктора Галифакса.
– Вы знали о последствиях бури?
– Конечно! Наводнением смыло эту самую пристройку, которую делал Игги.
– Как получилось что вы нашли тело?
– Мой кот вёл себя как-то подозрительно, царапал крышку люка и пытался пролезть в подпол. Я открыл люк, чтобы выяснить, что его так беспокоит. Кот прыгнул в подпол и отказывался выходить наружу. Тогда я запер его там и поехал обедать.
Из гостиной послышался кошачий вопль. Коко знал, что речь идёт о нём.
– Сколько времени вас не было дома?
– Около часа.
– И что произошло, когда вы вернулись?
– Моя кошка очень волновалась из-за того, что её дружок сидит в подполе, поэтому я открыл люк и, увидев, что Коко разрывает песок и урчит, полез за ним и обнаружил, что он откопал ногу.
Полицейский обернулся к детективу, который показал карманный фонарик в пластмассовой упаковке.
– Вы видели раньше этот фонарик, мистер Квиллер?
– Обычный фонарик. Я светил им себе в подполе, пока он не погас. Батарейка села.
Детектив осторожно вынул фонарик из своей сумки и щёлкнул выключателем. Фонарик зажёгся.
Квиллер развёл руками:
– В наши дни даже фонарики работают чёрт знает как.
– Мистер Квиллер, когда вы приехали домой из больницы, фанера в проёме была прибита точно так же, как она прибита сейчас?
– В точности.
– Я имею в виду, так, как вы оставили её во вторник?
– Совершенно верно.
– Вы закрыли дверь, когда уезжали во вторник?
– Да. Я всегда тщательно закрываю двери.
– У кого-нибудь ещё есть ключи от вашего дома?
– Я вхожу в число клиентов Глинко, поэтому у неё тоже есть ключ. Кроме того, у меня на заднем крыльце есть тайничок, где хранится запасной ключ на случай, если я потеряю ключи или захлопну дверь.
– Где именно находится этот тайничок?
– Пойдёмте со мной.
Квиллер вместе с сыщиками направился на крыльцо. Там терпеливо ждал Райкер и изо всех сил пытался хоть что-нибудь услышать.
Подмигнув редактору, Квиллер протянул руку за косяк.
– Ни до чего не дотрагивайтесь, – сказал детектив и привстал, чтобы посмотреть. – Ключа там нет, – заявил он.
– Посмотрите под половиком, – предложил Квиллер.
– Там тоже нет, – сказал полицейский.
– Странно.
Детектив что-то пометил в своей записной книжке.
– Вы здесь ещё останетесь, мистер Квиллер?
– Где здесь?
– В этом доме.
– Вероятно, я вернусь в Пикакс, если погода не улучшится.
– Пожалуйста, информируйте нас о своих перемещениях. Возможно, нам ещё понадобится ваша помощь. И кроме того, нам надо снять ваши отпечатки пальцев, чтобы сверить их с найденными. Да, – спохватился инспектор, как будто что-то вспомнив, и через плечо взглянул на Райкера: – Пожалуйста, особо не распространяйтесь по поводу этого убийства.
Полицейские, забрав фонарик, банку из-под пива, коврик и другие улики, двинулись к машинам. Теперь настала очередь Райкера задавать им вопросы.
А Квиллер тем временем освободил своих многострадальных питомцев из заключения.
– Нет больше твоего любимого коврика, Коко, – устало произнёс он.
Затем он сделал двойное виски для Райкера, а себе налил стакан виноградного сока. Немного сока Квиллер налил также в блюдце Коко.
– Ну что, промочишь свои усы? – пошутил он, ставя блюдце на пол.
Вскоре полицейские машины уехали, и, еле волоча ноги, в дом вошёл Райкер. Он буквально свалился на диван.
– Они ничего не рассказали, – посетовал Райкер.
– Просто уведоми своих читателей, что полиция проводит расследование.
– Чёрт тебя побери! И ради этого я тащился в дождь целых полмили по грязной дороге?
– Если бы труп нашли в подполе твоего дома, ты бы тоже помалкивал, – возразил Квиллер своему старому другу.
– Они ведь не подозревают тебя ?
– Они могут подозревать кого угодно, даже маленьких зелёных человечков из НЛО.
– Я твой самый старый друг, – внушительно произнёс Райкер. – Ты всегда обсуждал со мной подобные случаи.
– До сих пор преступления никогда не касались меня лично. Я впервые нашёл мёртвое тело в своём собственном доме. Но я могу тебе сказать одну вещь: кто-то здесь ненавидит плотников!
Редактор осушил стакан и встал.
– А как ты сам относишься к плотникам, Квилл?
– Так же, как и к редакторам. Иногда мне хочется всех их поу6ивать !
Дождь всё не переставал, и Квиллер подвёз Райкера к его машине, оставленной на шоссе.
– Ну что, поужинаем где-нибудь?
– Скорее всего нет, – вздохнул Райкер. – Мой гороскоп в сегодняшней «Зыби» предсказывает, что я возобновлю отношения с каким-то другом, и вот вечером я ужинаю с Амандой.
Вернувшись домой, Квиллер прежде всего сделал одну вещь: он вытащил ключ из дуплистого бревна. Стерев отпечатки Милдред и оставив свои, он положил ключ на место, позвонил Милдред:
– Как Роджер?
– Болеет, бедный мальчик. Шерон сейчас в больнице, а я сижу с ребенком. Как ты себя чувствуешь?
– Нормально, спасибо. – Об убийстве ещё не объявили по радио, и Квиллер не собирался опережать события – У тебя есть сегодняшние газеты из Центра?
– Только «Прибой».
– Что мне сегодня предсказывают звезды?
– Подожди немного. Я найду газету. – Послышалось шуршание страниц. – Вот. Для Близнецов: «Сегодня вы не сможете пожаловаться на недостаток переживаний. Съездите куда-нибудь, навестите своего друга! Сделайте что-то, что вы давно хотели сделать…» Ну как?
Квиллер поблагодарил Милдред, повесил трубку, немного обдумал советы гороскопа и позвонил Буши, но услышал автоответчик. Вики и Буши уехали в Локмастер, и им можно позвонить туда.
Квиллер нашёл визитную карточку фотографа и набрал номер. Буши ответил таким же бодрым голосом, каким он отпускал шуточки на острове Трёх Деревьев.
– Как поживаете? – поинтересовался Квиллер.
– Я чертовски рад, что сижу дома в тепле, что жив вообще, у меня словно крылья за спиной…
– У меня тоже крылья, правда не такие роскошные.
– Да, ведь у вас снесло пристройку. Как ваши коты?
– Они в хорошей форме. Милдред кормила их прямо по-эпикурейски.
– Не забудьте, вы должны привезти их ко мне в студню, чтобы я сделал фотографии. А что, если сегодня? До Локмастера всего час езды. Мы сможем поговорить о нашем приключении на острове Трёх Деревьев. Будет лучше, если мы выговоримся друг другу.
Квиллер согласился приехать. Ведь так советовал и гороскоп.
– Ну что, прокатимся? – спросил он своих любимцев, открывая две банки тушенки с гарниром: одну для себя, другую для них. – Вас будет снимать профессиональный фотограф. Календарь с вашим портретом выиграет всё призы.
Коты выбирали только куски мяса и слизывали подливку, а морковь, картошку и лук аккуратно выгребали на края тарелки. Потом они принялись умываться по установленному ритуалу, размеренно, как по нотам: три-четыре – облизать лапки, три-четыре – вытереть нос, три-четыре – почистить за ушами. Квиллер принёс дорожную корзинку – Коко и Юм-Юм с готовностью запрыгнули в неё и разлеглись на подушке в таких позах, словно их собирались фотографировать уже сейчас. Когда машина въехала в Локмастер, коты крепко спали.
Особняки, некогда принадлежавшие лесопромышленникам, были украшены фронтонами и башенками. Некоторые – мезонинами и верандами. Теперь в одном из особняков находилось похоронное бюро, в другом – музей, в третьем размещались две страховые компании, в четвёртом – три агентства по продаже недвижимости, в пятом – больница, а в шестом расположилась фотостудия Бушленда.
Буши встретил Квиллера в дверях с распростертыми объятиями, словно пережитое испытание сделало их кровными братьями.
Вики произнесла со слезами на глазах:
– Я чуть с ума не сошла тогда.
– Ну, вы же по крайней мере сидели дома в тепле, – пошутил Квиллер,
– Удивительно, как вы и Буши так удачно отделались. Бедный Роджер всё ещё в больнице, хотя он моложе вас.
– У Роджера низкий гемоглобин, – заметил Буши. – Ему надо каждый день пить красное вино. Моя мать – итальянка, и она лечила все болезни красным вином. Почему бы мне не полить вином свою лысую голову, Квилл?
– Несите котов в студию, – прервала Вики болтовню мужа.
Студия была оформлена в стиле позднего викторианства, и современные фотографии выглядели в ней немного странно. Квиллер поставил корзину перед мраморным камином и открыл крышку. Все ждали, когда коты соизволят выбраться, но в корзине никто не шевельнулся. Квиллер заглянул внутрь и увидел, что его ребятки сплелись в какой-то невообразимый пушистый клубок.
– Просыпайтесь, – тихонько прикрикнул на них Квиллер. – Вас собираются фотографировать.
Из пушистого клубка возникли две кошачьи головы: Коко проснулся моментально и настороженно оглядывался вокруг, Юм-Юм смотрела на всё мутными со сна глазами.
– Давайте уйдём в другую комнату, – предложил Буши, – и что-нибудь выпьем, пока они не освоятся на новом месте.
Следующие полчаса Буши и Квиллер вспоминали то, что им пришлось пережить на острове.
– Помнится, я проявил там больше силы духа, чем когда-либо прежде.
– И я тоже почувствовал какую-то силу, которая помогла мне бороться с холодом, – взволнованно говорил Буши.
Чем больше они говорили, тем менее страшной казалась пережитая ими опасность. Теперь они обращали внимание в основном на смешную сторону этого приключения. Когда-нибудь они будут только смеяться, вспоминая о нём.
Вернувшись в студию, Квиллер увидел, что коты как ни в чём не бывало спят в корзинке.
– Ну вы даете, ребятки! – воскликнул Квиллер.
Он хотел было взять Коко из корзины, но тот намертво вцепился когтями в прутья.
– Вылезай, малышка, – теперь Квиллер осторожно взял Юм-Юм, но у неё тоже были когти, и она не замедлила ими воспользоваться.
Квиллер обратился за помощью к Вики и Буши.
Вики полезла в корзинку и, бормоча какие-то успокаивающие слова, пыталась отцепить левую лапу Юм-Юм, пока Квиллер делал то же самое с правой. Наконец им удалось отцепить обе передние лапки, зато задние держались всё так же крепко. А когда они отцепили задние, Юм-Юм успела вцепиться в корзину передними.
У Квиллера заболела спина. Он выпрямился, потянулся и несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул.
– Надо как-то достать их оттуда, – сказал он. – Не может быть, чтобы коты, у которых нет ни университетского образования, ни даже водительских прав, оставили с носом троих образованных людей.
– Давайте перевернём корзинку и хорошенько потрясём, – предложил Буши.
Они перевернули корзинку и трясли её до тех пор, пока оттуда не вывалилась подушка. Но Коко и Юм-Юм упорно не желали вываливаться.
– По-моему, нам надо пойти и пропустить ещё по стаканчику, – махнув рукой, сказал Буши. Они так и поступили, оставив упрямцев в их любимой корзинке до конца вечера.
По дороге домой Квиллер включил радиоприемник, чтобы послушать одиннадцатичасовые новости из Пикакса. Диктор говорил следующее: «Полиция сообщает, что тело человека по имени Игнатиус К. Смолл, плотника без определенного места жительства, было найдено в подполе одного из домов на берегу озера, к востоку от Мусвилла. Медэкспертиза установила, что смерть наступила в результате удара по голове во вторник около четырёх часов дня. Дом является собственностью Фонда Клингеншоенов. В настоящее время там проживает Джим Квиллер из Пикакса».
– Болваны! – выругался Квиллер. – Они говорят так, будто я главный подозреваемый!
Это оказалось не просто. Слышались и чертыхание и крики, и споры, И приглушенные ругательства. И всё под мерный шум дождя.
Возле столба с буквой «К» установили шлагбаум, чтобы не пропускать праздных зевак. Не пропустили сначала и Арчи Райкера. Редактор и издатель «Всякой всячины» сам захотел написать репортаж об этом убийстве, поскольку Роджер Мак-Гилливрей всё ещё находился в больнице. Райкер также подумал, что, возможно, Квиллеру понадобится моральная поддержка в его-то нынешнем состоянии. Ужас, пережитый на острове Трёх Деревьев, разрушенная пристройка, а теперь ещё и труп в подполе – всего этого с избытком хватит, чтобы здоровье даже такого матерого журналиста, как Квиллер, пошатнулось, да к тому же если он ещё принимает препараты доктора Галифакса. Пришлось редактору показать свое удостоверение, и ему разрешили оставить машину на обочине шоссе и остальной путь проделать пешком. Но когда Райкер очутился перед домом, его отправили на заднее крыльцо.
Полицейские сновали туда и обратно. Стены этого дома ещё такого не видывали: жуткая сцена расследования убийства. Ужас происходящего ещё более подчеркивался короткими замечаниями и приказами полицейских, которые выполняли свой служебный долг. Запертые в гостиной коты вопили как сумасшедшие. Квиллера попросили находиться поблизости, но не мешать.
Полицейские взяли образцы песка, сфотографировали дом с разных сторон, провели всякие необходимые измерения и сняли отпечатки пальцев с крышки люка.
Несмотря на «лечение» доктора Галифакса, Квиллер был полон энергии – очевидно, сказывалось влияние совершенного в его доме преступления. Когда Квиллера спросили, может ли он опознать тело, он нашёл в себе силы заявить, что это плотник по имени Игги, и это имя совпало с именем владельца водительских прав, которые лежали в пикапе. Квиллера удивило то, что у Игги оказались водительские права, и теперь, когда он был мёртв, Квиллер упрекал себя в том, что не знал его фамилии и даже никогда не спрашивал. Несмотря на неописуемую лень и весьма неприятные привычки, Игги всё-таки был человеком, который заслуживал большего, чем собачья кличка. Его звали Игнатиус К. Смолл.
По мнению Квиллера, смерть произошла в результате сокрушительного удара по черепу, хотя никто не удосужился уведомить его о заключении коронера. В этот день Квиллер был не самым богатым человеком в округе, не щедрым филантропом, не автором «Всякой всячины», чьи статьи пользовались неизменным успехом, он был просто хозяином дома, в котором найдено тело убитого человека.
Инспектора изъявили желание допросить Квиллера, и он предложил им устроиться на белых диванах, однако это предложение показалось стражам порядка слишком неофициальным с его стороны. Краснолицый детектив из Пикакса предпочёл обыкновенный стул у стола, а представитель департамента шерифа вообще отказался сесть. На столе, как всегда, был беспорядок: стояла пишущая машинка, валялись бумага, книги, папки, ручки и карандаши, ножницы, скоросшиватель, скрепки и недавно появившаяся здесь коробочка из-под конфет с сердечком. Детектив обратил на неё самое пристальное внимание, и Квиллер мысленно махнул рукой: пусть думает что хочет.
В Мускаунти все знали Клингеншоенов. их владения: личность их наследника тоже была небезызвестной, во многом благодаря роскошным усам. Тем не менее детектив стал задавать стандартные вопросы обычным вежливо-официальным тоном. Квиллер кратко и по возможности исчерпывающе отвечал на них.
– Ваше полное имя, сэр?
– Джеймс Квиллер. Пишется с двумя «л».
– Могу я взглянуть на ваши водительские права? – Детектив взял их, посмотрел на усы Квиллера и взглянул на фотографию. Этого было достаточно.
– Ваш адрес?
– Триста пятнадцать, Пикакская площадь, Пикакс.
– Сколько времени вы проживаете по этому адресу?
– Два года и один месяц.
– Где вы жили до этого?
– В Чикаго, Нью-Йорке, Вашингтоне, Сан-Франциско…
– Вы много путешествовали, мистер Квиллер. Кем вы работали?
– Журналистом в разных газетах.
– Чем вы занимаетесь сейчас?
– Я в добровольной отставке, но продолжаю писать для «Всякой всячины».
– Что вы делаете в Мусвилле?
– Планирую или, вернее, планировал провести здесь лето.
– Сейчас вы изменили свои планы?
– Всё зависит от погоды.
– Когда вы приехали сюда?
– Около трёх недель назад.
– Кроме вас, в этом доме живет ещё кто-нибудь, мистер Квиллер?
– Два сиамских кота.
– Этот дом ваша собственность?
– Я унаследовал его. В настоящее время всё унаследованное мной имущество находится на попечении Фонда Клингеншоенов.
– У вас были какие-нибудь дела с Игнатиусом К. Смоллом?
– Я нанял его, чтобы сделать пристройку к дому.
– Сколько времени вы с ним были знакомы?
– Около десяти дней.
Последовала целая серия рутинных вопросов, которые задавались, чтобы выбить его из колеи, но Квиллер ждал, когда пойдут вопросы, касающиеся непосредственно сущности дела.
Они не заставили себя долго ждать.
– Кто спрятал тело у вас в подполе?
– Не имею ни малейшего представления, – спокойно ответил Квиллер, пытаясь унять сердцебиение. – Я бы предпочёл, чтобы мистера Смолла спрятали в каком-нибудь другом месте или лучше чтобы он вообще остался жив и здоров. Думаю, вы тоже так считаете.
– Когда вы в последний раз видели его живым, мистер Квиллер?
– Во вторник утром.
– При каких обстоятельствах?
– Он пришёл на работу незадолго до того, как я поехал в город обедать. Он сказал, что собирается делать рамы для окон, и я заплатил ему вперед за тот день.
– Вы платили ему наличными?
– Да.
– Сколько в общей сложности вы ему заплатили? Квиллер заглянул в записную книжку:
– Пятьдесят пять долларов.
– Во вторник к вам больше никто не приезжал?
– Нет.
– А где вы были в промежутке между обедом и тем моментом, когда нашли тело?
– Я обедал с друзьями Джоном Бушлендом и Роджером Мак-Гилливреем в «Да». Потом мы сели на катер Вушленда и отправились на остров Трёх Деревьев. Порыбачить немного, – прибавил Квиллер. – Но начался шторм, и катер затонул. Мы оказались отрезанными, через несколько часов нас подобрал спасательный вертолёт. Об этом происшествии писали в «Утренней зыби» и в «Дневном прибое».
– Когда вы вернулись домой?
– Часа четыре назад.
– Где вы были в промежутке между вашим спасением и возвращением домой?
– Лежал в больнице Пикакса под наблюдением доктора Галифакса.
– Вы знали о последствиях бури?
– Конечно! Наводнением смыло эту самую пристройку, которую делал Игги.
– Как получилось что вы нашли тело?
– Мой кот вёл себя как-то подозрительно, царапал крышку люка и пытался пролезть в подпол. Я открыл люк, чтобы выяснить, что его так беспокоит. Кот прыгнул в подпол и отказывался выходить наружу. Тогда я запер его там и поехал обедать.
Из гостиной послышался кошачий вопль. Коко знал, что речь идёт о нём.
– Сколько времени вас не было дома?
– Около часа.
– И что произошло, когда вы вернулись?
– Моя кошка очень волновалась из-за того, что её дружок сидит в подполе, поэтому я открыл люк и, увидев, что Коко разрывает песок и урчит, полез за ним и обнаружил, что он откопал ногу.
Полицейский обернулся к детективу, который показал карманный фонарик в пластмассовой упаковке.
– Вы видели раньше этот фонарик, мистер Квиллер?
– Обычный фонарик. Я светил им себе в подполе, пока он не погас. Батарейка села.
Детектив осторожно вынул фонарик из своей сумки и щёлкнул выключателем. Фонарик зажёгся.
Квиллер развёл руками:
– В наши дни даже фонарики работают чёрт знает как.
– Мистер Квиллер, когда вы приехали домой из больницы, фанера в проёме была прибита точно так же, как она прибита сейчас?
– В точности.
– Я имею в виду, так, как вы оставили её во вторник?
– Совершенно верно.
– Вы закрыли дверь, когда уезжали во вторник?
– Да. Я всегда тщательно закрываю двери.
– У кого-нибудь ещё есть ключи от вашего дома?
– Я вхожу в число клиентов Глинко, поэтому у неё тоже есть ключ. Кроме того, у меня на заднем крыльце есть тайничок, где хранится запасной ключ на случай, если я потеряю ключи или захлопну дверь.
– Где именно находится этот тайничок?
– Пойдёмте со мной.
Квиллер вместе с сыщиками направился на крыльцо. Там терпеливо ждал Райкер и изо всех сил пытался хоть что-нибудь услышать.
Подмигнув редактору, Квиллер протянул руку за косяк.
– Ни до чего не дотрагивайтесь, – сказал детектив и привстал, чтобы посмотреть. – Ключа там нет, – заявил он.
– Посмотрите под половиком, – предложил Квиллер.
– Там тоже нет, – сказал полицейский.
– Странно.
Детектив что-то пометил в своей записной книжке.
– Вы здесь ещё останетесь, мистер Квиллер?
– Где здесь?
– В этом доме.
– Вероятно, я вернусь в Пикакс, если погода не улучшится.
– Пожалуйста, информируйте нас о своих перемещениях. Возможно, нам ещё понадобится ваша помощь. И кроме того, нам надо снять ваши отпечатки пальцев, чтобы сверить их с найденными. Да, – спохватился инспектор, как будто что-то вспомнив, и через плечо взглянул на Райкера: – Пожалуйста, особо не распространяйтесь по поводу этого убийства.
Полицейские, забрав фонарик, банку из-под пива, коврик и другие улики, двинулись к машинам. Теперь настала очередь Райкера задавать им вопросы.
А Квиллер тем временем освободил своих многострадальных питомцев из заключения.
– Нет больше твоего любимого коврика, Коко, – устало произнёс он.
Затем он сделал двойное виски для Райкера, а себе налил стакан виноградного сока. Немного сока Квиллер налил также в блюдце Коко.
– Ну что, промочишь свои усы? – пошутил он, ставя блюдце на пол.
Вскоре полицейские машины уехали, и, еле волоча ноги, в дом вошёл Райкер. Он буквально свалился на диван.
– Они ничего не рассказали, – посетовал Райкер.
– Просто уведоми своих читателей, что полиция проводит расследование.
– Чёрт тебя побери! И ради этого я тащился в дождь целых полмили по грязной дороге?
– Если бы труп нашли в подполе твоего дома, ты бы тоже помалкивал, – возразил Квиллер своему старому другу.
– Они ведь не подозревают тебя ?
– Они могут подозревать кого угодно, даже маленьких зелёных человечков из НЛО.
– Я твой самый старый друг, – внушительно произнёс Райкер. – Ты всегда обсуждал со мной подобные случаи.
– До сих пор преступления никогда не касались меня лично. Я впервые нашёл мёртвое тело в своём собственном доме. Но я могу тебе сказать одну вещь: кто-то здесь ненавидит плотников!
Редактор осушил стакан и встал.
– А как ты сам относишься к плотникам, Квилл?
– Так же, как и к редакторам. Иногда мне хочется всех их поу6ивать !
Дождь всё не переставал, и Квиллер подвёз Райкера к его машине, оставленной на шоссе.
– Ну что, поужинаем где-нибудь?
– Скорее всего нет, – вздохнул Райкер. – Мой гороскоп в сегодняшней «Зыби» предсказывает, что я возобновлю отношения с каким-то другом, и вот вечером я ужинаю с Амандой.
Вернувшись домой, Квиллер прежде всего сделал одну вещь: он вытащил ключ из дуплистого бревна. Стерев отпечатки Милдред и оставив свои, он положил ключ на место, позвонил Милдред:
– Как Роджер?
– Болеет, бедный мальчик. Шерон сейчас в больнице, а я сижу с ребенком. Как ты себя чувствуешь?
– Нормально, спасибо. – Об убийстве ещё не объявили по радио, и Квиллер не собирался опережать события – У тебя есть сегодняшние газеты из Центра?
– Только «Прибой».
– Что мне сегодня предсказывают звезды?
– Подожди немного. Я найду газету. – Послышалось шуршание страниц. – Вот. Для Близнецов: «Сегодня вы не сможете пожаловаться на недостаток переживаний. Съездите куда-нибудь, навестите своего друга! Сделайте что-то, что вы давно хотели сделать…» Ну как?
Квиллер поблагодарил Милдред, повесил трубку, немного обдумал советы гороскопа и позвонил Буши, но услышал автоответчик. Вики и Буши уехали в Локмастер, и им можно позвонить туда.
Квиллер нашёл визитную карточку фотографа и набрал номер. Буши ответил таким же бодрым голосом, каким он отпускал шуточки на острове Трёх Деревьев.
– Как поживаете? – поинтересовался Квиллер.
– Я чертовски рад, что сижу дома в тепле, что жив вообще, у меня словно крылья за спиной…
– У меня тоже крылья, правда не такие роскошные.
– Да, ведь у вас снесло пристройку. Как ваши коты?
– Они в хорошей форме. Милдред кормила их прямо по-эпикурейски.
– Не забудьте, вы должны привезти их ко мне в студню, чтобы я сделал фотографии. А что, если сегодня? До Локмастера всего час езды. Мы сможем поговорить о нашем приключении на острове Трёх Деревьев. Будет лучше, если мы выговоримся друг другу.
Квиллер согласился приехать. Ведь так советовал и гороскоп.
– Ну что, прокатимся? – спросил он своих любимцев, открывая две банки тушенки с гарниром: одну для себя, другую для них. – Вас будет снимать профессиональный фотограф. Календарь с вашим портретом выиграет всё призы.
Коты выбирали только куски мяса и слизывали подливку, а морковь, картошку и лук аккуратно выгребали на края тарелки. Потом они принялись умываться по установленному ритуалу, размеренно, как по нотам: три-четыре – облизать лапки, три-четыре – вытереть нос, три-четыре – почистить за ушами. Квиллер принёс дорожную корзинку – Коко и Юм-Юм с готовностью запрыгнули в неё и разлеглись на подушке в таких позах, словно их собирались фотографировать уже сейчас. Когда машина въехала в Локмастер, коты крепко спали.
Особняки, некогда принадлежавшие лесопромышленникам, были украшены фронтонами и башенками. Некоторые – мезонинами и верандами. Теперь в одном из особняков находилось похоронное бюро, в другом – музей, в третьем размещались две страховые компании, в четвёртом – три агентства по продаже недвижимости, в пятом – больница, а в шестом расположилась фотостудия Бушленда.
Буши встретил Квиллера в дверях с распростертыми объятиями, словно пережитое испытание сделало их кровными братьями.
Вики произнесла со слезами на глазах:
– Я чуть с ума не сошла тогда.
– Ну, вы же по крайней мере сидели дома в тепле, – пошутил Квиллер,
– Удивительно, как вы и Буши так удачно отделались. Бедный Роджер всё ещё в больнице, хотя он моложе вас.
– У Роджера низкий гемоглобин, – заметил Буши. – Ему надо каждый день пить красное вино. Моя мать – итальянка, и она лечила все болезни красным вином. Почему бы мне не полить вином свою лысую голову, Квилл?
– Несите котов в студию, – прервала Вики болтовню мужа.
Студия была оформлена в стиле позднего викторианства, и современные фотографии выглядели в ней немного странно. Квиллер поставил корзину перед мраморным камином и открыл крышку. Все ждали, когда коты соизволят выбраться, но в корзине никто не шевельнулся. Квиллер заглянул внутрь и увидел, что его ребятки сплелись в какой-то невообразимый пушистый клубок.
– Просыпайтесь, – тихонько прикрикнул на них Квиллер. – Вас собираются фотографировать.
Из пушистого клубка возникли две кошачьи головы: Коко проснулся моментально и настороженно оглядывался вокруг, Юм-Юм смотрела на всё мутными со сна глазами.
– Давайте уйдём в другую комнату, – предложил Буши, – и что-нибудь выпьем, пока они не освоятся на новом месте.
Следующие полчаса Буши и Квиллер вспоминали то, что им пришлось пережить на острове.
– Помнится, я проявил там больше силы духа, чем когда-либо прежде.
– И я тоже почувствовал какую-то силу, которая помогла мне бороться с холодом, – взволнованно говорил Буши.
Чем больше они говорили, тем менее страшной казалась пережитая ими опасность. Теперь они обращали внимание в основном на смешную сторону этого приключения. Когда-нибудь они будут только смеяться, вспоминая о нём.
Вернувшись в студию, Квиллер увидел, что коты как ни в чём не бывало спят в корзинке.
– Ну вы даете, ребятки! – воскликнул Квиллер.
Он хотел было взять Коко из корзины, но тот намертво вцепился когтями в прутья.
– Вылезай, малышка, – теперь Квиллер осторожно взял Юм-Юм, но у неё тоже были когти, и она не замедлила ими воспользоваться.
Квиллер обратился за помощью к Вики и Буши.
Вики полезла в корзинку и, бормоча какие-то успокаивающие слова, пыталась отцепить левую лапу Юм-Юм, пока Квиллер делал то же самое с правой. Наконец им удалось отцепить обе передние лапки, зато задние держались всё так же крепко. А когда они отцепили задние, Юм-Юм успела вцепиться в корзину передними.
У Квиллера заболела спина. Он выпрямился, потянулся и несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул.
– Надо как-то достать их оттуда, – сказал он. – Не может быть, чтобы коты, у которых нет ни университетского образования, ни даже водительских прав, оставили с носом троих образованных людей.
– Давайте перевернём корзинку и хорошенько потрясём, – предложил Буши.
Они перевернули корзинку и трясли её до тех пор, пока оттуда не вывалилась подушка. Но Коко и Юм-Юм упорно не желали вываливаться.
– По-моему, нам надо пойти и пропустить ещё по стаканчику, – махнув рукой, сказал Буши. Они так и поступили, оставив упрямцев в их любимой корзинке до конца вечера.
По дороге домой Квиллер включил радиоприемник, чтобы послушать одиннадцатичасовые новости из Пикакса. Диктор говорил следующее: «Полиция сообщает, что тело человека по имени Игнатиус К. Смолл, плотника без определенного места жительства, было найдено в подполе одного из домов на берегу озера, к востоку от Мусвилла. Медэкспертиза установила, что смерть наступила в результате удара по голове во вторник около четырёх часов дня. Дом является собственностью Фонда Клингеншоенов. В настоящее время там проживает Джим Квиллер из Пикакса».
– Болваны! – выругался Квиллер. – Они говорят так, будто я главный подозреваемый!
СЕМНАДЦАТЬ
По радио каждые полчаса передавали сообщение об убийстве плотника, и у Квиллера беспрестанно звонил телефон. Ему пришлось отвечать на звонки друзей и маскирующихся под друзей недоброжелателей: