– Не стоит попусту расходовать силы, – спокойно сказала она, прочитав его мысли. – Я не знала, что он заряжен, когда Андре принес его мне. Я пришла в такой ужас, когда ранила вас, что вынула все пули и выбросила их.
Со вздохом, означавшим поражение, Скаут снова тяжело повис на ней. Они молча дотащились до комнаты, которую он покинул час назад.
Она осторожно усадила его на край кровати и повернулась, чтобы зажечь лампу. Когда она снова взглянула на него, он разматывал повязку на бедре.
– Что это вы делаете? – воскликнула она.
– То, что и должен был сделать сразу же, как только пришел в себя, прочухавшись после твоих спиртных напитков. Откуда я знаю, что ты там натворила.
– Пожалуйста, не надо.
Шанталь попробовала помешать ему, но он оттолкнул ее руки и продолжал разматывать бинт, струйкой тянувшийся к полу.
Похоже, он удивился, увидев аккуратные стежки, соединявшие края раны. Шов был чистым – никаких признаков нагноения, хотя вокруг раны наблюдалась некоторая припухлость.
– Боюсь, у вас останется шрам, – мягко заметила она, – зато будет о чем поговорить.
Он искоса взглянул на нее и улыбнулся.
– Шрам я переживу, а вот гангрена – это было бы чересчур.
– Теперь, когда вы сорвали повязку, мне придется продезинфицировать рану и снова забинтовать. Не лучше ли вам лечь?
Он медленно поднял глаза и встретился с ней взглядом. Тепло, подобное ласкающим лучам тропического солнца, охватило ее, и ока почувствовала, как подгибаются колени под его взглядом.
И Шанталь, и ее отец получили роскошно оформленное приглашение на торжественное открытие курортного комплекса, однако она отправилась туда с определенной целью. Ей предстояло похитить инженера по имени Скаут Ритленд.
Правда, когда Андре незаметно показал ей этого человека, сердце ее на секунду остановилось и внизу живота что-то сжалось. Намеченная жертва оказалась настолько привлекательной, призывно сексуальной, что предстоящая задача из неприятной превратилась в легкую и желанную.
Несколько раз за вечер ей пришлось напоминать себе, что соблазняет она его не всерьез, что это всего лишь уловки и чтобы добиться того, что так необходимо для жителей ее деревни. Она обнаружила, что реагирует на поставленную цель как женщина, возжелавшая соблазнить самого красивого мужчину в зале, и сожалеет, что за удачным началом якобы невинного флирта не последует настоящего романа.
По собственному опыту она знала, что подобный роман может сопровождаться ужасными страданиями. Все это время после своей первой неудачи в Калифорнии она старалась избегать всяческих романов. Она будет и дальше поступать так же, хотя от одного взгляда Скаута Ритленда она слабела от желания и вспоминала, что как женщина она уже долгое время лишена многого.
Напустив на себя озабоченно-деловой вид, Шанталь отвела взгляд и заставила Скаута лечь на подушки. Он упорно продолжал смотреть на нее, но она, стараясь не встречаться с ним глазами, приступила к обработке раны антисептиком. Затем велела ему согнуть ногу в колене и ловко перебинтовала рану.
– Вам обязательно надо принять обезболивающее.
– И думать забудь об этом. Чтобы иметь дело с тобой, я должен обладать светлой головой, призвав на помощь все свои умственные способности.
– Тогда, может быть, коньяку?
Он вопросительно поднял брови.
– Чистого? Без всяких примесей?
Она хмуро взглянула на него и вышла из комнаты. Спустя минуту она вернулась с рюмкой коньяка. Скаут сделал первый глоток, закрыв глаза, проглотил коньяк и удовлетворенно выдохнул.
– У твоего старика дорогие привязанности, – заметил он, причмокнув губами.
Он машинально потер свой голый живот. Шанталь знала, что коньяк разливается сейчас приятным теплом. Пальцы Скаута бессознательно ерошили мягкие, курчавые и шелковистые волосы, покрывавшие его грудь и живот. Шанталь знала и то, что растительность на его теле именно шелковиста, ведь она обмывала его и даже иногда позволяла себе дотронуться до этих волос, хотя ей совершенно не следовало делать это.
Вспомнив о тех минутах, Шанталь разволновалась и продолжала разговор словно осипшим голосом:
– Каждое Рождество мы получаем ящик французского коньяка от коллеги моего отца, который так и остался его верным другом.
Стоя подле постели Скаута, она наблюдала, как он, не торопясь, пьет коньяк. Выпив последний глоток, он попытался кулаком взбить подушку, но поморщился от боли, причиняемой резкими движениями.
– Позвольте мне.
Шанталь просунула одну руку ему под затылок и приподняла его голову, а свободной рукой взбила подушку и перевернула ее на прохладную сторону. В этот момент она стояла наклонившись и никак не ожидала, что он потянется к ней лицом. Для начала и в порядке эксперимента Скаут потерся носом о ее грудь, а затем прижался лицом к вырезу ее блузки и вдруг поцеловал нежную упругую плоть.
Шанталь застонала и на какое-то мгновение прижала его голову к себе, но тут же отпустила и отступила на шаг. Похоже, Скаут удивился не меньше ее. Несколько неловких мгновений они смотрели друг на друга. Наконец он заговорил:
– Не понимаю… У меня странное ощущение, будто…
Не отдавая себе отчета в том, что делает, она облизнула губы и провела руками вдоль бедер.
– Когда мы сюда ехали, – прошептала она, – я держала вас, а ваша голова лежала у меня на коленях.
Он перевел взгляд ей на бедра, а затем снова посмотрел в ее широко расставленные синие глаза.
– Почему?
– Я боялась, что вы умрете. – Чтобы избавиться от возникшего напряжения и защититься от его завораживающего взгляда, Шанталь протянула руку к лампе и вывернула фитиль. – Спокойной ночи. – Она повернулась, чтобы уйти, но Скаут быстро схватил ее за руку.
– Шанталь?
Она неохотно повернулась к кровати.
– Я ведь там, на вечеринке, пошел за тобой потому, что нечем было заняться, как ты понимаешь.
– Да, я знаю.
– Ты понимаешь, чего я хотел?
– Да.
– И до сих пор хочу.
В лунном свете она могла различить, что полотенце, прикрывавшее его чресла, не спасает ситуацию: она видела, как он возбужден.
– Не надо, – сбивчиво дыша, взмолилась она.
– Слушай, Шанталь, эта твоя идея абсолютно бредовая.
– Только не для меня. И не для моего народа.
– Будь же разумной! Я не могу и не стану ошиваться здесь, чтобы построить этот проклятый мост.
– Станете.
Сердясь, он протяжно вздохнул.
– Ты же интеллигентная, образованная, вполне воспитанная женщина. Бог мой, да ты похожа на языческую богиню, ты женщина из грез и сновидений. Лучше попроси меня сделать что-то разумное, ну, например, улучшить породу местного племени, подарив тебе ребенка. Я с радостью соглашусь. Но этот мост – бред собачий. Ты и сама знаешь.
– Завтра, когда вы увидите его, вы будете думать иначе.
– Завтра я буду озабочен мыслями, как бы смыться отсюда и вернуться к цивилизации.
– Посмотрим. – В голосе ее послышалась таинственность. Она вырвала у него свою руку, поправила москитную сетку и вышла из полосы лунного света. – Спокойной ночи, Скаут. Вы будете спать очень крепко.
– Откуда, черт возьми, ты знаешь, как я буду спать? Ты не… – Он рывком сел. Она увидела, как он покачнулся и схватился одной рукой за голову, затем продолжительно выругался и снова упал на подушку. – Ты опять опоила меня, подмешала что-то в коньяк? Черт возьми! Когда же я научусь?..
– Мне очень жаль, но я не хочу, чтобы вы страдали без нужды.
– В таком случае странно, почему ты все же оперировала меня, а не выстрелила в голову?
– Не говорите ерунды. Вы слишком мне нужны, чтобы я могла поступить так безрассудно.
Его проклятия преследовали ее, пока она шла по тихому дому. Наконец он умолк: слабый наркотик, сделанный из растущих на острове ягод, возымел свое действие. Шанталь разделась и скользнула в постель. Обычно ее комната хорошо продувалась ветерком с океана. Так было и сегодня, но она никак не могла успокоиться, чувствуя каждый сантиметр своего разгоряченного тела под простыней.
Она потянулась и выгнула спину, безуспешно пытаясь расслабиться. Она старалась дышать медленно и ровно, сложила руки на груди, чтобы избавиться от беспокойных ощущений, но тем самым только сильнее почувствовала возбуждение. Стыдясь самое себя, она крепко сжала ноги, но лихорадочная пульсация внизу живота не проходила. Ничто не помогало – она не могла избавиться от симптомов этой внезапно поразившей ее болезни. Ни попытки считать овец, ни думы о мосте, ни молитвы не принесли ей избавления от воспоминаний о поцелуе Скаута. Ощущение от прикосновения к его коже, память о приятном щекотании его бороды, когда он прижался лицом к ее груди, не давали ей уснуть.
5
Со вздохом, означавшим поражение, Скаут снова тяжело повис на ней. Они молча дотащились до комнаты, которую он покинул час назад.
Она осторожно усадила его на край кровати и повернулась, чтобы зажечь лампу. Когда она снова взглянула на него, он разматывал повязку на бедре.
– Что это вы делаете? – воскликнула она.
– То, что и должен был сделать сразу же, как только пришел в себя, прочухавшись после твоих спиртных напитков. Откуда я знаю, что ты там натворила.
– Пожалуйста, не надо.
Шанталь попробовала помешать ему, но он оттолкнул ее руки и продолжал разматывать бинт, струйкой тянувшийся к полу.
Похоже, он удивился, увидев аккуратные стежки, соединявшие края раны. Шов был чистым – никаких признаков нагноения, хотя вокруг раны наблюдалась некоторая припухлость.
– Боюсь, у вас останется шрам, – мягко заметила она, – зато будет о чем поговорить.
Он искоса взглянул на нее и улыбнулся.
– Шрам я переживу, а вот гангрена – это было бы чересчур.
– Теперь, когда вы сорвали повязку, мне придется продезинфицировать рану и снова забинтовать. Не лучше ли вам лечь?
Он медленно поднял глаза и встретился с ней взглядом. Тепло, подобное ласкающим лучам тропического солнца, охватило ее, и ока почувствовала, как подгибаются колени под его взглядом.
И Шанталь, и ее отец получили роскошно оформленное приглашение на торжественное открытие курортного комплекса, однако она отправилась туда с определенной целью. Ей предстояло похитить инженера по имени Скаут Ритленд.
Правда, когда Андре незаметно показал ей этого человека, сердце ее на секунду остановилось и внизу живота что-то сжалось. Намеченная жертва оказалась настолько привлекательной, призывно сексуальной, что предстоящая задача из неприятной превратилась в легкую и желанную.
Несколько раз за вечер ей пришлось напоминать себе, что соблазняет она его не всерьез, что это всего лишь уловки и чтобы добиться того, что так необходимо для жителей ее деревни. Она обнаружила, что реагирует на поставленную цель как женщина, возжелавшая соблазнить самого красивого мужчину в зале, и сожалеет, что за удачным началом якобы невинного флирта не последует настоящего романа.
По собственному опыту она знала, что подобный роман может сопровождаться ужасными страданиями. Все это время после своей первой неудачи в Калифорнии она старалась избегать всяческих романов. Она будет и дальше поступать так же, хотя от одного взгляда Скаута Ритленда она слабела от желания и вспоминала, что как женщина она уже долгое время лишена многого.
Напустив на себя озабоченно-деловой вид, Шанталь отвела взгляд и заставила Скаута лечь на подушки. Он упорно продолжал смотреть на нее, но она, стараясь не встречаться с ним глазами, приступила к обработке раны антисептиком. Затем велела ему согнуть ногу в колене и ловко перебинтовала рану.
– Вам обязательно надо принять обезболивающее.
– И думать забудь об этом. Чтобы иметь дело с тобой, я должен обладать светлой головой, призвав на помощь все свои умственные способности.
– Тогда, может быть, коньяку?
Он вопросительно поднял брови.
– Чистого? Без всяких примесей?
Она хмуро взглянула на него и вышла из комнаты. Спустя минуту она вернулась с рюмкой коньяка. Скаут сделал первый глоток, закрыв глаза, проглотил коньяк и удовлетворенно выдохнул.
– У твоего старика дорогие привязанности, – заметил он, причмокнув губами.
Он машинально потер свой голый живот. Шанталь знала, что коньяк разливается сейчас приятным теплом. Пальцы Скаута бессознательно ерошили мягкие, курчавые и шелковистые волосы, покрывавшие его грудь и живот. Шанталь знала и то, что растительность на его теле именно шелковиста, ведь она обмывала его и даже иногда позволяла себе дотронуться до этих волос, хотя ей совершенно не следовало делать это.
Вспомнив о тех минутах, Шанталь разволновалась и продолжала разговор словно осипшим голосом:
– Каждое Рождество мы получаем ящик французского коньяка от коллеги моего отца, который так и остался его верным другом.
Стоя подле постели Скаута, она наблюдала, как он, не торопясь, пьет коньяк. Выпив последний глоток, он попытался кулаком взбить подушку, но поморщился от боли, причиняемой резкими движениями.
– Позвольте мне.
Шанталь просунула одну руку ему под затылок и приподняла его голову, а свободной рукой взбила подушку и перевернула ее на прохладную сторону. В этот момент она стояла наклонившись и никак не ожидала, что он потянется к ней лицом. Для начала и в порядке эксперимента Скаут потерся носом о ее грудь, а затем прижался лицом к вырезу ее блузки и вдруг поцеловал нежную упругую плоть.
Шанталь застонала и на какое-то мгновение прижала его голову к себе, но тут же отпустила и отступила на шаг. Похоже, Скаут удивился не меньше ее. Несколько неловких мгновений они смотрели друг на друга. Наконец он заговорил:
– Не понимаю… У меня странное ощущение, будто…
Не отдавая себе отчета в том, что делает, она облизнула губы и провела руками вдоль бедер.
– Когда мы сюда ехали, – прошептала она, – я держала вас, а ваша голова лежала у меня на коленях.
Он перевел взгляд ей на бедра, а затем снова посмотрел в ее широко расставленные синие глаза.
– Почему?
– Я боялась, что вы умрете. – Чтобы избавиться от возникшего напряжения и защититься от его завораживающего взгляда, Шанталь протянула руку к лампе и вывернула фитиль. – Спокойной ночи. – Она повернулась, чтобы уйти, но Скаут быстро схватил ее за руку.
– Шанталь?
Она неохотно повернулась к кровати.
– Я ведь там, на вечеринке, пошел за тобой потому, что нечем было заняться, как ты понимаешь.
– Да, я знаю.
– Ты понимаешь, чего я хотел?
– Да.
– И до сих пор хочу.
В лунном свете она могла различить, что полотенце, прикрывавшее его чресла, не спасает ситуацию: она видела, как он возбужден.
– Не надо, – сбивчиво дыша, взмолилась она.
– Слушай, Шанталь, эта твоя идея абсолютно бредовая.
– Только не для меня. И не для моего народа.
– Будь же разумной! Я не могу и не стану ошиваться здесь, чтобы построить этот проклятый мост.
– Станете.
Сердясь, он протяжно вздохнул.
– Ты же интеллигентная, образованная, вполне воспитанная женщина. Бог мой, да ты похожа на языческую богиню, ты женщина из грез и сновидений. Лучше попроси меня сделать что-то разумное, ну, например, улучшить породу местного племени, подарив тебе ребенка. Я с радостью соглашусь. Но этот мост – бред собачий. Ты и сама знаешь.
– Завтра, когда вы увидите его, вы будете думать иначе.
– Завтра я буду озабочен мыслями, как бы смыться отсюда и вернуться к цивилизации.
– Посмотрим. – В голосе ее послышалась таинственность. Она вырвала у него свою руку, поправила москитную сетку и вышла из полосы лунного света. – Спокойной ночи, Скаут. Вы будете спать очень крепко.
– Откуда, черт возьми, ты знаешь, как я буду спать? Ты не… – Он рывком сел. Она увидела, как он покачнулся и схватился одной рукой за голову, затем продолжительно выругался и снова упал на подушку. – Ты опять опоила меня, подмешала что-то в коньяк? Черт возьми! Когда же я научусь?..
– Мне очень жаль, но я не хочу, чтобы вы страдали без нужды.
– В таком случае странно, почему ты все же оперировала меня, а не выстрелила в голову?
– Не говорите ерунды. Вы слишком мне нужны, чтобы я могла поступить так безрассудно.
Его проклятия преследовали ее, пока она шла по тихому дому. Наконец он умолк: слабый наркотик, сделанный из растущих на острове ягод, возымел свое действие. Шанталь разделась и скользнула в постель. Обычно ее комната хорошо продувалась ветерком с океана. Так было и сегодня, но она никак не могла успокоиться, чувствуя каждый сантиметр своего разгоряченного тела под простыней.
Она потянулась и выгнула спину, безуспешно пытаясь расслабиться. Она старалась дышать медленно и ровно, сложила руки на груди, чтобы избавиться от беспокойных ощущений, но тем самым только сильнее почувствовала возбуждение. Стыдясь самое себя, она крепко сжала ноги, но лихорадочная пульсация внизу живота не проходила. Ничто не помогало – она не могла избавиться от симптомов этой внезапно поразившей ее болезни. Ни попытки считать овец, ни думы о мосте, ни молитвы не принесли ей избавления от воспоминаний о поцелуе Скаута. Ощущение от прикосновения к его коже, память о приятном щекотании его бороды, когда он прижался лицом к ее груди, не давали ей уснуть.
5
На следующее утро Шанталь стояла у его постели, наблюдая, как он просыпается. Солнечный свет ласкал его лицо, потемневшее на скулах и подбородке от выступившей щетины. Кустистые брови резко выделялись на бледном лбу. Через пару дней ему потребуется подстричься, чтобы выглядеть прилично, по крайней мере, по нормальным стандартам. Однако ей нравились эти завитки за ушами и на шее.
Она любовалась, глядя, как солнце высвечивает золотисто-каштановые пряди в его темных волосах. Седины не было, но она решила, что Скауту около сорока, и он, должно быть, старше ее лет на десять.
Возможно, специфические морщины делали его лицо старше, чем это было на самом деле. Скорей всего, мелкие морщинки, уходившие от глаз к вискам, – результат постоянного пребывания на открытом воздухе. Эти лучики возле внешних уголков глаз безумно ей нравились.
Он дышал свободно, спокойно, положив одну руку себе на грудь, и неосознанно почесывался. Глаза его открылись, и он сощурился от яркого света, а затем открыл их с некоторой осторожностью. Увидев стоявших у кровати Шанталь и маленького мальчика, он вздрогнул.
– А это еще кто? – спросил он охрипшим от сна голосом, кивком указав на парнишку.
– Жан, – ответила Шанталь, произнося имя на французский манер. – Мы зовем его Джонни.
Скаут дружелюбно оглядел паренька.
– Забавный малыш. Твой?
– Нет!
– Не стоит так возмущаться. Я просто спросил. – Он улыбнулся мальчику. – Привет, Джонни. Как делишки?
– Bonjour, monsieur, – застенчиво ответил мальчик.
– Боюсь, что Джонни – единственное известное ему английское слово, – сообщила Шанталь Скауту. – Но полагаю, что вы сможете общаться. Некоторое время он будет служить вам, став вашими ногами. Укажите, что вам требуется, и он все исполнит.
– Он может вызвать мне такси?
Понимая, что Скаут ее дразнит, Шанталь не заглотила наживку. Вместо этого она улыбнулась, сделав вид, что считает его вопрос шуткой.
– Завтракать будете до или после бритья?
– Бритья?
Она отступила в сторону, чтобы Скаут мог увидеть разложенные на прикроватном столике туалетные принадлежности, плошку и чайник с горячей водой.
– Это же мои вещи! – воскликнул он. – Где ты их взяла?
– В вашем трейлере на стройплощадке.
– Ты залезла туда и взяла все это?
– Я не залезала. Андре предложил мне свои услуги. Ему не пришлось взламывать дверь – она оказалась незапертой. Я подумала, что вам захочется иметь при себе свои вещи. – Она указала на открытый чемодан на полу.
Скаут признал ее правоту, но взглянул на нее с торжествующей улыбкой.
– Знаешь, а ведь меня там уже, наверное, хватились. Все давно протрезвели после вечеринки, наверняка поискали меня и обнаружили, что я исчез. Они, скорее всего, уже прочесывают остров с помощью вертолетов и поисковых собак и, уж конечно, сделают все возможное, чтобы меня найти. Рано или поздно они появятся здесь.
– Поисковых собак? – засмеялась она. – Хорошая мысль, но не стоит так возбуждаться и тратить силы. Я слышала, как вы говорили мистеру Рейнолдсу, что собираетесь затеряться в глубинах острова на неопределенное время. Никто, как вы и велели, не станет вас искать. Во всяком случае в ближайшее время.
Его лицо налилось кровью.
– Прибавь к длинному списку твоих грехов еще подслушивание.
– Всегда лучше перебдеть.
Ухмыльнувшись, он спросил:
– Ты что-то говорила насчет завтрака?
– Да, и сегодня вы получите твердую пищу.
– Ради этого замечательного события мне, похоже, действительно стоит побриться. Но сначала мне потребуется ванная комната. – Он упрямо сжал зубы. – Больше я судном не пользуюсь.
– Боюсь, у нас тут нет привычных для вас удобств, настоящей канализации, но что-то вроде туалета имеется. Джонни поможет вам добраться туда, а я принесу завтрак. – В дверях комнаты она обернулась: – Разумеется, вы не станете ничего предпринимать, пока находитесь под опекой Джонни, например, не попытаетесь сбежать. Это поставит мальчика в ужасное положение перед его друзьями и родственниками. Его начнут считать неудачником, а такое клеймо останется на нем по гроб жизни.
Джонни, сообразивший, что Шанталь говорит о нем, но не понимавший ни слова, во все глаза смотрел на высокого белого волосатого человека. Невинная милая улыбка мальчугана демонстрировала отсутствие двух передних зубов.
Скаут тоже улыбнулся мальчику и сухо обратился к Шанталь:
– Пока он со мной, обещаю ничего такого не предпринимать.
С довольной улыбкой Шанталь оставила его вдвоем с мальчиком, уверенная, что Скаут не станет позорить мальчонку в глазах его соплеменников.
Скаут был крупнее и мускулистее любого мужчины в деревне. Рана мешала ему, но Шанталь уже поняла, что он упрям и будет из кожи вон лезть, доводя себя до изнеможения, чтобы превозмочь последствия своего временного увечья. Хотя, впрочем, физически он и в таком состоянии справился бы с нею. Если она хочет как-то контролировать его действия, ей следует прибегнуть к методам психического воздействия.
Когда она вернулась, неся поднос с завтраком, Скаут соскребал остатки щетины безопасным лезвием. Он сидел, подобрав правую ногу под себя, а больная левая свисала с постели. Джонни, скрестив ноги, уселся в конце кровати и держал зеркало, напряженно наблюдая за процедурой. Его подбородок тоже был покрыт клочьями пены.
– Правда, иногда эта штука с ментолом щиплет. Лично я предпочитаю ту, что с лимонным запахом. Аромат сводит дам с ума. Ну как?
Он предложил на суд мальчика свое обновленное лицо, и тот радостно и одобрительно кивнул. Скаут стер остатки пены влажным полотенцем.
– Ладно, теперь побреем тебя. – Он повернул лезвие обратной стороной, чтобы не поранить Джонни, и снял с его лица мыльную пену. – Ну вот, и ты в полном порядке, – провозгласил он мгновение спустя, развернув зеркало к мальчику.
Тот засмеялся от восторга.
– Мне кажется, вы поладите.
– Он мой приятель, это уж точно. Он помог мне одеться. Впервые за все эти дни.
Шанталь увидела, что на нем шорты, хотя рубашкой он пренебрег. Волосы на груди были влажными и курчавились после недавнего мытья. Он и волосы расчесал. Лимонный запах пены для бритья завораживал. Она уловила этот аромат цитрусовых, когда нагнулась, чтобы поставить поднос с завтраком Скауту на колени.
– Что на завтрак? Булочки с колбасой? – с надеждой спросил он. – Яйца и бекон?
– Рис и рыба.
На тарелке лежали две маленькие жареные рыбки, горка риса и половинка папайи. Когда удивление первых секунд прошло, Скаут набросился на еду, быстро уничтожив все принесенное и запив съеденное двумя чашками кофе. Последний кусок папайи он сунул в рот Джонни.
Вытирая рот салфеткой, он поднял глаза на Шанталь и поинтересовался:
– Что теперь? Надеюсь, не снова в постель?
– Не хотите взглянуть на мост?
– Хочу. – Быстрое согласие Скаута удивило ее, однако он поспешно добавил, показывая на нее пальцем: – Но лишь потому, что это прямой способ покинуть эту комнату и единственный путь с острова.
Шанталь по-французски дала Джонни какие-то указания. Мальчуган мигом спорхнул с кровати Скаута и выбежал за дверь. Как и накануне, подставив свое плечо, Шанталь помогла Скауту пройти по всему дому, чтобы добраться до дверей спальни ее отца. Она заглянула туда.
– Джонни?
Внезапно вскрикнув, она отпустила Скаута и рванулась к мальчику, который, развлекаясь, крутил на указательном пальце пистолет.
– Mon Dieu! – воскликнула она, выхватив оружие из рук ребенка.
Мгновение она с облегчением прижимала пистолет к груди, затем открыла патронник, вытрясла оттуда пять оставшихся пуль и сунула пистолет в ящик. Сжав пули в кулаке, она обернулась.
Скаут стоял, прислонившись к косяку, и зло смотрел на нее из-под сдвинутых бровей.
– Ах, мать твою… – тихо выругался он.
– Я вынуждена была соврать вам вчера, – попыталась оправдаться Шанталь. – Я не могла позволить вам завладеть пистолетом. Вы ринулись бы к нему, и ваша рана могла бы открыться.
– Но я мог бы и улизнуть, держа тебя на прицеле.
– И это верно, – согласилась она.
Она подошла к одному из окон, раздвинула жалюзи и выбросила пули на каменную дорожку, спускавшуюся к пляжу.
– Ну вот. Вопрос с пистолетом закрыт. В деревне больше нет оружия. С вашей ногой вы не сможете отыскать эти пули среди гальки. Так что забудьте.
Джонни, сидевший на корточках около стены, нерешительно подошел к Шанталь. Он держал в руках соломенную шляпу с широкими полями, за которой его и посылали. Протягивая шляпу Шанталь, он виновато прошептал:
– Мать твою…
Она укоризненно взглянула на Скаута.
– Вам следует быть поосторожнее с выражениями, мистер Ритленд. – Она взлохматила мальчику волосы. – Merci, Джонни.
И надела шляпу. Когда она подошла к Скауту, он схватил ее одной рукой за подбородок и повернул лицом к себе.
– Пуль не найти, так что я про них забуду. Но я не забуду, что ты меня обманула. Будь осторожнее, принцесса. Ты заплатишь за свое вранье.
– Не сомневаюсь. – Она сердито высвободилась из его рук. – Но не раньше, чем вы построите мост.
Неприязнь между ними росла и становилась почти физически ощутимой – вот-вот кто-нибудь из них взорвется. Скаут решил, что именно так и случилось, когда несколько секунд спустя по деревне внезапно пронесся глухой грохот, а в доме задрожали стекла. Двери сами собой захлопнулись, книги попадали с полок. Возникло такое впечатление, будто где-то под ногами с ревом мчится скоростной поезд.
Гнев Скаута мгновенно улетучился. Он с тревогой оглянулся и спросил:
– А это что еще такое, черт побери?
– Voix de Tonnerre, – спокойно ответила Шанталь.
– Говори по-английски! – Он силился перекричать нараставший гул.
– Голос Грома. Это наш вулкан.
На лице Скаута отразилось недоверие. Шанталь, удивленная, рассмеялась:
– Не может быть, чтобы вы не знали про наш вулкан.
– Черт, да, я знал. Но я не думал…
Внезапно, как и возник, гул смолк, и тряска прекратилась. Скаут стоял, выжидающе склонив голову. Убедившись, что землетрясение кончилось, он требовательно спросил:
– Где он? Близко? А не может случиться извержение?
Он самостоятельно запрыгал к входной двери, а оттуда на широкую веранду, окружавшую дом с трех сторон. Джонни рванулся за ним и подлез ему под мышку, положив его руку себе на плечо. Опираясь на мальчика, как на костыль, Скаут спустился по ступенькам, глядя на столб дыма вдали, поднимавшийся над горной вершиной.
– Милостивый Боже, да эта штука сейчас взорвется! Шанталь, собери всех. Начнем эвакуацию. Сначала женщин и детей… Пусть возьмут с собой…
Он замолчал, сообразив, что она стоит и смеется над ним.
– Что с тобой? – в ярости закричал он. – У тебя что, не все дома? Как же это ты не соизволила заметить, что тут поблизости действующий вулкан, рукой подать?
– Я заметила, Скаут. Я выросла с ним рядом.
– Мило, очень мило, – ехидно усмехнулся он. – Может, тебе он и кажется ручным домашним зверьком, но у меня раскаленная лава и пепел дружеских чувств не вызывают.
– Лава остывает и твердеет задолго до того, как успевает спуститься вниз, а пепел, если и бывает, то его уносит ветром в море.
– Откуда ты это знаешь, черт возьми? Ты хочешь сказать, что ты и раньше наблюдала извержения?
– И не раз. Хотя наш вулкан и считается не слишком активным среди других гавайских, с ним иногда случаются довольно сильные извержения. Раз в несколько лет. Последние недели все местные твердили, что вот-вот будет еще одно.
Его явное недоверие забавляло Шанталь. Но она все же постаралась успокоить Скаута.
– Этими извержениями местные боги дают понять, что довольны жителями деревни. Люди считают эти периодические извержения Божьей милостью. Они их ждут. Вы ведь видите, никто не суетится, не паникует, не пытается укрыться.
Скаут неуверенно оглянулся вокруг и в первый раз увидел, что все население деревни стоит внизу холма и с любопытством взирает на них. Все были абсолютно спокойны. Он единственный едва не впал в панику.
– Ну разумеется, они небось и в чудодейственные силы сушеных голов верят, – сказал он, поворачиваясь к Шанталь. – Меня не прельщает способ следовать их примеру.
– Уверяю вас, Голос Грома не опасен.
– А ты что, эксперт и разбираешься в этом?
– Да.
Скаута потрясла ее уверенность. Он захлопнул рот, воздержавшись от следующего ехидного замечания. Шанталь воспользовалась этим преимуществом:
– Отец, предсказывал, что в ближайшую тысячу лет серьезных извержений не будет.
– Надо же?! Ах, как замечательно! – сказал он, закатывая глаза. – Твой папа так говорил, но почему же ты мне сразу не сказала? Теперь я совсем спокоен.
– Ваши слова не просто ехидны, они оскорбительны.
– Да почему ты считаешь, что я должен верить всему, что говорит твой отец? Я не сомневаюсь, что у него, как и у тебя, с головой не все в порядке.
– Вы можете верить его утверждениям, ибо он – признанный авторитет в области вулканологии, – огрызнулась она. – У него нет ничего такого вроде пресловутой лаборатории подле вулкана Килауэа, но уверяю вас, его точка зрения в таких вопросах весьма авторитетна. Как и моя, кстати сказать… И если я озабочена безопасностью моста для жителей деревни, – добавила она, входя в раж, – то неужели вы полагаете, что я позволила бы людям остаться здесь, если бы считала, что может случиться такое извержение вулкана, которое поставит под угрозу их жизни и имущество?
Он пожевал внутреннюю сторону щеки, размышляя над ее словами. Чтобы быть более убедительной, Шанталь сказала:
– Я знаю, что группа Рейнолдса в курсе относительно этого вулкана. Прежде чем начать строительство на острове, они спрашивали совета у моего отца. Несомненно, вас, как одного из авторов проекта, должны были поставить в известность.
– Да, – резко парировал он. – Меня предупреждали, что я смогу увидеть белый дым над кратером. Еще мне сказали, что это придает романтики атмосфере острова. Но такого барабанного боя я не ожидал. И землетрясения, черт побери! Словом, ничего похожего на то, что только что произошло.
– Вы ощутили это, поскольку находитесь в непосредственной близости от вулкана. Следующий толчок потрясет вас уже не так сильно. Ну что, взглянем на мост?
Он с усилием выдохнул и провел рукой по волосам, сдаваясь на милость победителя.
– Это уж без сомнения. Жду не дождусь.
– По тропинке двигайтесь осторожнее, она каменистая и неровная. Опирайтесь на Джонни. Он для того к вам и приставлен.
– Я не разочарую его, обещаю вам.
Все трое медленно двинулись вниз по тропинке к центру деревни. Внизу спуска их приветствовали улыбающиеся аборигены, высыпавшие из своих хижин.
Когда они приблизились, Скаут пробормотал:
– На нас троих слишком много надето. Это так заметно: на остальных – одни цветы.
На женщинах были юбки из ткани или травы. На шеях, по гавайскому по обычаю, висели гирлянды цветов. Мужчины имели матерчатые набедренные повязки, а на головах – цветочные венки. Некоторые дети разгуливали совершенно голыми, но все были увешаны украшениями из огромных ярких цветов.
– Цветы означают, что сегодня праздник.
– По какому поводу?
Шанталь остановилась и взглянула на него из-под полей шляпы.
– В вашу честь.
Скаут тоже остановился на тропинке.
– В мою?
– Они молили о вас своих богов. И боги прислали вас, чтобы вы построили мост.
Смутившись, Скаут переваривал услышанное.
– Мне почему-то казалось, что их всех давно крестили. – Он кивком указал на хижину, явно служившую часовней. На соломенной крыше был укреплен крест.
– Так оно и есть, но не так-то легко избавиться от древних традиций племени.
– Меня заманили, прострелили, похитили и накачали наркотиками, – напомнил ей Скаут. – Вряд ли подобное обращение подобает посланцу богов.
– Как вы сюда попали, не так уж и важно. Важно то, что вы сделаете для этих людей.
– Иными словами, они ни о чем не знают и знать не будут.
– Не в этом дело. Я просто не сочла нужным посвящать их во все детали.
Они двинулись сквозь толпу, и по мере их продвижения шея Скаута прямо расцветала на глазах: восторженные жители деревни торжественно вешали на него гирлянду за гирляндой. Его обнимали, целовали, благоговейно дотрагивались до него, украшали цветами. Им любовались и восхищались и стар, и млад. По растерянному и смущенному выражению его лица Шанталь видела, что он потрясен таким излиянием симпатий. Впрочем, не менее чем и манерой одеваться островитянок.
– Между прочим, у них есть и лица, – язвительно заметила Шанталь, наблюдая за ним.
Она любовалась, глядя, как солнце высвечивает золотисто-каштановые пряди в его темных волосах. Седины не было, но она решила, что Скауту около сорока, и он, должно быть, старше ее лет на десять.
Возможно, специфические морщины делали его лицо старше, чем это было на самом деле. Скорей всего, мелкие морщинки, уходившие от глаз к вискам, – результат постоянного пребывания на открытом воздухе. Эти лучики возле внешних уголков глаз безумно ей нравились.
Он дышал свободно, спокойно, положив одну руку себе на грудь, и неосознанно почесывался. Глаза его открылись, и он сощурился от яркого света, а затем открыл их с некоторой осторожностью. Увидев стоявших у кровати Шанталь и маленького мальчика, он вздрогнул.
– А это еще кто? – спросил он охрипшим от сна голосом, кивком указав на парнишку.
– Жан, – ответила Шанталь, произнося имя на французский манер. – Мы зовем его Джонни.
Скаут дружелюбно оглядел паренька.
– Забавный малыш. Твой?
– Нет!
– Не стоит так возмущаться. Я просто спросил. – Он улыбнулся мальчику. – Привет, Джонни. Как делишки?
– Bonjour, monsieur, – застенчиво ответил мальчик.
– Боюсь, что Джонни – единственное известное ему английское слово, – сообщила Шанталь Скауту. – Но полагаю, что вы сможете общаться. Некоторое время он будет служить вам, став вашими ногами. Укажите, что вам требуется, и он все исполнит.
– Он может вызвать мне такси?
Понимая, что Скаут ее дразнит, Шанталь не заглотила наживку. Вместо этого она улыбнулась, сделав вид, что считает его вопрос шуткой.
– Завтракать будете до или после бритья?
– Бритья?
Она отступила в сторону, чтобы Скаут мог увидеть разложенные на прикроватном столике туалетные принадлежности, плошку и чайник с горячей водой.
– Это же мои вещи! – воскликнул он. – Где ты их взяла?
– В вашем трейлере на стройплощадке.
– Ты залезла туда и взяла все это?
– Я не залезала. Андре предложил мне свои услуги. Ему не пришлось взламывать дверь – она оказалась незапертой. Я подумала, что вам захочется иметь при себе свои вещи. – Она указала на открытый чемодан на полу.
Скаут признал ее правоту, но взглянул на нее с торжествующей улыбкой.
– Знаешь, а ведь меня там уже, наверное, хватились. Все давно протрезвели после вечеринки, наверняка поискали меня и обнаружили, что я исчез. Они, скорее всего, уже прочесывают остров с помощью вертолетов и поисковых собак и, уж конечно, сделают все возможное, чтобы меня найти. Рано или поздно они появятся здесь.
– Поисковых собак? – засмеялась она. – Хорошая мысль, но не стоит так возбуждаться и тратить силы. Я слышала, как вы говорили мистеру Рейнолдсу, что собираетесь затеряться в глубинах острова на неопределенное время. Никто, как вы и велели, не станет вас искать. Во всяком случае в ближайшее время.
Его лицо налилось кровью.
– Прибавь к длинному списку твоих грехов еще подслушивание.
– Всегда лучше перебдеть.
Ухмыльнувшись, он спросил:
– Ты что-то говорила насчет завтрака?
– Да, и сегодня вы получите твердую пищу.
– Ради этого замечательного события мне, похоже, действительно стоит побриться. Но сначала мне потребуется ванная комната. – Он упрямо сжал зубы. – Больше я судном не пользуюсь.
– Боюсь, у нас тут нет привычных для вас удобств, настоящей канализации, но что-то вроде туалета имеется. Джонни поможет вам добраться туда, а я принесу завтрак. – В дверях комнаты она обернулась: – Разумеется, вы не станете ничего предпринимать, пока находитесь под опекой Джонни, например, не попытаетесь сбежать. Это поставит мальчика в ужасное положение перед его друзьями и родственниками. Его начнут считать неудачником, а такое клеймо останется на нем по гроб жизни.
Джонни, сообразивший, что Шанталь говорит о нем, но не понимавший ни слова, во все глаза смотрел на высокого белого волосатого человека. Невинная милая улыбка мальчугана демонстрировала отсутствие двух передних зубов.
Скаут тоже улыбнулся мальчику и сухо обратился к Шанталь:
– Пока он со мной, обещаю ничего такого не предпринимать.
С довольной улыбкой Шанталь оставила его вдвоем с мальчиком, уверенная, что Скаут не станет позорить мальчонку в глазах его соплеменников.
Скаут был крупнее и мускулистее любого мужчины в деревне. Рана мешала ему, но Шанталь уже поняла, что он упрям и будет из кожи вон лезть, доводя себя до изнеможения, чтобы превозмочь последствия своего временного увечья. Хотя, впрочем, физически он и в таком состоянии справился бы с нею. Если она хочет как-то контролировать его действия, ей следует прибегнуть к методам психического воздействия.
Когда она вернулась, неся поднос с завтраком, Скаут соскребал остатки щетины безопасным лезвием. Он сидел, подобрав правую ногу под себя, а больная левая свисала с постели. Джонни, скрестив ноги, уселся в конце кровати и держал зеркало, напряженно наблюдая за процедурой. Его подбородок тоже был покрыт клочьями пены.
– Правда, иногда эта штука с ментолом щиплет. Лично я предпочитаю ту, что с лимонным запахом. Аромат сводит дам с ума. Ну как?
Он предложил на суд мальчика свое обновленное лицо, и тот радостно и одобрительно кивнул. Скаут стер остатки пены влажным полотенцем.
– Ладно, теперь побреем тебя. – Он повернул лезвие обратной стороной, чтобы не поранить Джонни, и снял с его лица мыльную пену. – Ну вот, и ты в полном порядке, – провозгласил он мгновение спустя, развернув зеркало к мальчику.
Тот засмеялся от восторга.
– Мне кажется, вы поладите.
– Он мой приятель, это уж точно. Он помог мне одеться. Впервые за все эти дни.
Шанталь увидела, что на нем шорты, хотя рубашкой он пренебрег. Волосы на груди были влажными и курчавились после недавнего мытья. Он и волосы расчесал. Лимонный запах пены для бритья завораживал. Она уловила этот аромат цитрусовых, когда нагнулась, чтобы поставить поднос с завтраком Скауту на колени.
– Что на завтрак? Булочки с колбасой? – с надеждой спросил он. – Яйца и бекон?
– Рис и рыба.
На тарелке лежали две маленькие жареные рыбки, горка риса и половинка папайи. Когда удивление первых секунд прошло, Скаут набросился на еду, быстро уничтожив все принесенное и запив съеденное двумя чашками кофе. Последний кусок папайи он сунул в рот Джонни.
Вытирая рот салфеткой, он поднял глаза на Шанталь и поинтересовался:
– Что теперь? Надеюсь, не снова в постель?
– Не хотите взглянуть на мост?
– Хочу. – Быстрое согласие Скаута удивило ее, однако он поспешно добавил, показывая на нее пальцем: – Но лишь потому, что это прямой способ покинуть эту комнату и единственный путь с острова.
Шанталь по-французски дала Джонни какие-то указания. Мальчуган мигом спорхнул с кровати Скаута и выбежал за дверь. Как и накануне, подставив свое плечо, Шанталь помогла Скауту пройти по всему дому, чтобы добраться до дверей спальни ее отца. Она заглянула туда.
– Джонни?
Внезапно вскрикнув, она отпустила Скаута и рванулась к мальчику, который, развлекаясь, крутил на указательном пальце пистолет.
– Mon Dieu! – воскликнула она, выхватив оружие из рук ребенка.
Мгновение она с облегчением прижимала пистолет к груди, затем открыла патронник, вытрясла оттуда пять оставшихся пуль и сунула пистолет в ящик. Сжав пули в кулаке, она обернулась.
Скаут стоял, прислонившись к косяку, и зло смотрел на нее из-под сдвинутых бровей.
– Ах, мать твою… – тихо выругался он.
– Я вынуждена была соврать вам вчера, – попыталась оправдаться Шанталь. – Я не могла позволить вам завладеть пистолетом. Вы ринулись бы к нему, и ваша рана могла бы открыться.
– Но я мог бы и улизнуть, держа тебя на прицеле.
– И это верно, – согласилась она.
Она подошла к одному из окон, раздвинула жалюзи и выбросила пули на каменную дорожку, спускавшуюся к пляжу.
– Ну вот. Вопрос с пистолетом закрыт. В деревне больше нет оружия. С вашей ногой вы не сможете отыскать эти пули среди гальки. Так что забудьте.
Джонни, сидевший на корточках около стены, нерешительно подошел к Шанталь. Он держал в руках соломенную шляпу с широкими полями, за которой его и посылали. Протягивая шляпу Шанталь, он виновато прошептал:
– Мать твою…
Она укоризненно взглянула на Скаута.
– Вам следует быть поосторожнее с выражениями, мистер Ритленд. – Она взлохматила мальчику волосы. – Merci, Джонни.
И надела шляпу. Когда она подошла к Скауту, он схватил ее одной рукой за подбородок и повернул лицом к себе.
– Пуль не найти, так что я про них забуду. Но я не забуду, что ты меня обманула. Будь осторожнее, принцесса. Ты заплатишь за свое вранье.
– Не сомневаюсь. – Она сердито высвободилась из его рук. – Но не раньше, чем вы построите мост.
Неприязнь между ними росла и становилась почти физически ощутимой – вот-вот кто-нибудь из них взорвется. Скаут решил, что именно так и случилось, когда несколько секунд спустя по деревне внезапно пронесся глухой грохот, а в доме задрожали стекла. Двери сами собой захлопнулись, книги попадали с полок. Возникло такое впечатление, будто где-то под ногами с ревом мчится скоростной поезд.
Гнев Скаута мгновенно улетучился. Он с тревогой оглянулся и спросил:
– А это что еще такое, черт побери?
– Voix de Tonnerre, – спокойно ответила Шанталь.
– Говори по-английски! – Он силился перекричать нараставший гул.
– Голос Грома. Это наш вулкан.
На лице Скаута отразилось недоверие. Шанталь, удивленная, рассмеялась:
– Не может быть, чтобы вы не знали про наш вулкан.
– Черт, да, я знал. Но я не думал…
Внезапно, как и возник, гул смолк, и тряска прекратилась. Скаут стоял, выжидающе склонив голову. Убедившись, что землетрясение кончилось, он требовательно спросил:
– Где он? Близко? А не может случиться извержение?
Он самостоятельно запрыгал к входной двери, а оттуда на широкую веранду, окружавшую дом с трех сторон. Джонни рванулся за ним и подлез ему под мышку, положив его руку себе на плечо. Опираясь на мальчика, как на костыль, Скаут спустился по ступенькам, глядя на столб дыма вдали, поднимавшийся над горной вершиной.
– Милостивый Боже, да эта штука сейчас взорвется! Шанталь, собери всех. Начнем эвакуацию. Сначала женщин и детей… Пусть возьмут с собой…
Он замолчал, сообразив, что она стоит и смеется над ним.
– Что с тобой? – в ярости закричал он. – У тебя что, не все дома? Как же это ты не соизволила заметить, что тут поблизости действующий вулкан, рукой подать?
– Я заметила, Скаут. Я выросла с ним рядом.
– Мило, очень мило, – ехидно усмехнулся он. – Может, тебе он и кажется ручным домашним зверьком, но у меня раскаленная лава и пепел дружеских чувств не вызывают.
– Лава остывает и твердеет задолго до того, как успевает спуститься вниз, а пепел, если и бывает, то его уносит ветром в море.
– Откуда ты это знаешь, черт возьми? Ты хочешь сказать, что ты и раньше наблюдала извержения?
– И не раз. Хотя наш вулкан и считается не слишком активным среди других гавайских, с ним иногда случаются довольно сильные извержения. Раз в несколько лет. Последние недели все местные твердили, что вот-вот будет еще одно.
Его явное недоверие забавляло Шанталь. Но она все же постаралась успокоить Скаута.
– Этими извержениями местные боги дают понять, что довольны жителями деревни. Люди считают эти периодические извержения Божьей милостью. Они их ждут. Вы ведь видите, никто не суетится, не паникует, не пытается укрыться.
Скаут неуверенно оглянулся вокруг и в первый раз увидел, что все население деревни стоит внизу холма и с любопытством взирает на них. Все были абсолютно спокойны. Он единственный едва не впал в панику.
– Ну разумеется, они небось и в чудодейственные силы сушеных голов верят, – сказал он, поворачиваясь к Шанталь. – Меня не прельщает способ следовать их примеру.
– Уверяю вас, Голос Грома не опасен.
– А ты что, эксперт и разбираешься в этом?
– Да.
Скаута потрясла ее уверенность. Он захлопнул рот, воздержавшись от следующего ехидного замечания. Шанталь воспользовалась этим преимуществом:
– Отец, предсказывал, что в ближайшую тысячу лет серьезных извержений не будет.
– Надо же?! Ах, как замечательно! – сказал он, закатывая глаза. – Твой папа так говорил, но почему же ты мне сразу не сказала? Теперь я совсем спокоен.
– Ваши слова не просто ехидны, они оскорбительны.
– Да почему ты считаешь, что я должен верить всему, что говорит твой отец? Я не сомневаюсь, что у него, как и у тебя, с головой не все в порядке.
– Вы можете верить его утверждениям, ибо он – признанный авторитет в области вулканологии, – огрызнулась она. – У него нет ничего такого вроде пресловутой лаборатории подле вулкана Килауэа, но уверяю вас, его точка зрения в таких вопросах весьма авторитетна. Как и моя, кстати сказать… И если я озабочена безопасностью моста для жителей деревни, – добавила она, входя в раж, – то неужели вы полагаете, что я позволила бы людям остаться здесь, если бы считала, что может случиться такое извержение вулкана, которое поставит под угрозу их жизни и имущество?
Он пожевал внутреннюю сторону щеки, размышляя над ее словами. Чтобы быть более убедительной, Шанталь сказала:
– Я знаю, что группа Рейнолдса в курсе относительно этого вулкана. Прежде чем начать строительство на острове, они спрашивали совета у моего отца. Несомненно, вас, как одного из авторов проекта, должны были поставить в известность.
– Да, – резко парировал он. – Меня предупреждали, что я смогу увидеть белый дым над кратером. Еще мне сказали, что это придает романтики атмосфере острова. Но такого барабанного боя я не ожидал. И землетрясения, черт побери! Словом, ничего похожего на то, что только что произошло.
– Вы ощутили это, поскольку находитесь в непосредственной близости от вулкана. Следующий толчок потрясет вас уже не так сильно. Ну что, взглянем на мост?
Он с усилием выдохнул и провел рукой по волосам, сдаваясь на милость победителя.
– Это уж без сомнения. Жду не дождусь.
– По тропинке двигайтесь осторожнее, она каменистая и неровная. Опирайтесь на Джонни. Он для того к вам и приставлен.
– Я не разочарую его, обещаю вам.
Все трое медленно двинулись вниз по тропинке к центру деревни. Внизу спуска их приветствовали улыбающиеся аборигены, высыпавшие из своих хижин.
Когда они приблизились, Скаут пробормотал:
– На нас троих слишком много надето. Это так заметно: на остальных – одни цветы.
На женщинах были юбки из ткани или травы. На шеях, по гавайскому по обычаю, висели гирлянды цветов. Мужчины имели матерчатые набедренные повязки, а на головах – цветочные венки. Некоторые дети разгуливали совершенно голыми, но все были увешаны украшениями из огромных ярких цветов.
– Цветы означают, что сегодня праздник.
– По какому поводу?
Шанталь остановилась и взглянула на него из-под полей шляпы.
– В вашу честь.
Скаут тоже остановился на тропинке.
– В мою?
– Они молили о вас своих богов. И боги прислали вас, чтобы вы построили мост.
Смутившись, Скаут переваривал услышанное.
– Мне почему-то казалось, что их всех давно крестили. – Он кивком указал на хижину, явно служившую часовней. На соломенной крыше был укреплен крест.
– Так оно и есть, но не так-то легко избавиться от древних традиций племени.
– Меня заманили, прострелили, похитили и накачали наркотиками, – напомнил ей Скаут. – Вряд ли подобное обращение подобает посланцу богов.
– Как вы сюда попали, не так уж и важно. Важно то, что вы сделаете для этих людей.
– Иными словами, они ни о чем не знают и знать не будут.
– Не в этом дело. Я просто не сочла нужным посвящать их во все детали.
Они двинулись сквозь толпу, и по мере их продвижения шея Скаута прямо расцветала на глазах: восторженные жители деревни торжественно вешали на него гирлянду за гирляндой. Его обнимали, целовали, благоговейно дотрагивались до него, украшали цветами. Им любовались и восхищались и стар, и млад. По растерянному и смущенному выражению его лица Шанталь видела, что он потрясен таким излиянием симпатий. Впрочем, не менее чем и манерой одеваться островитянок.
– Между прочим, у них есть и лица, – язвительно заметила Шанталь, наблюдая за ним.