Браун Саймон. Сын соперника

   Лерена зло посмотрела на старика: герцогу показалось, еще чуть-чуть – и императрица отошлет его обратно в лагерь. Затем на ее лице появилась коварная улыбка. Лерене явно пришла в голову какая-то идея.
   – Дядя, вы ведь бывали здесь раньше, так? – ласково поинтересовалась она.
   – Вы прекрасно об этом знаете, ваше величество, – ответил тот, подходя к ее паланкину.
   Разведчик смутился. Он не узнал герцога Паймера Кевлерена без его знаменитого рыжего парика. Солдат низко поклонился старику и отошел в сторону.
   Лерена показала куда-то пальцем.
   – Тогда именно вы должны переговорить с этим неожиданным… посланником, – сказала она Паймеру.
   Тот посмотрел в указанном направлении и заметил вдали одинокого всадника. Вроде бы он был знаком герцогу, но Паймер не мог сказать наверняка, так ли это.
   – Разумеется, ваше величество, – проговорил он и двинулся вперед.
   Знакомый парик, осенило вдруг старика. Да. Он, несомненно, узнал бы его где угодно. Этот парик елозил по голове Чиермы Акскевлерена, губернатора Ривальда, как кусок навоза.
 

* * *

 
   «Интересно, кто этот странный человек, что идет ко мне?» – подумал Чиерма.
   Тощий старикашка с безумными глазами. Волосы – точнее, то, что от них осталось, – развевались по ветру. Походка человека была невероятно знакома Чиерме: кроме того, сразу было видно, что ее обладатель – важная птица. Простой придворный так ходить не станет.
   Нет. Пожалуй, чересчур высоко он задирает голову…
   И тут губернатор вспомнил.
   О, ради Сефида! Только не он!…
   Чиерма раскрыл рот от удивления. Он едва нашел в себе силы пролепетать:
   – Это ведь вы, ваша светлость?…
   – Почему вы все еще в седле? – сухо произнес герцог.
   Чиерма поспешно спрыгнул с коня. Стоявшие рядом гвардейцы Лерены сделали шаг вперед, но губернатор развел руки в стороны, показывая, что безоружен.
   И Чиерма, и Паймер с первого взгляда друг на друга поняли, что их положение со времени последней встречи изменилось, причем не в лучшую сторону. Каждый пристально вглядывался в лицо визави, пытаясь угадать, что же именно изменилось.
   – Вы без парика, – заметил Чиерма.
   – Зато ваше убожество все еще у вас на голове, – проворчал Паймер.
   Губернатор слегка поморщился и обвел взглядом толпу придворных, собравшихся подле императрицы.
   – Где ваш Избранный? – спросил он. – Идальго – так, кажется, его зовут?…
   – Где-то здесь, – буркнул герцог. – Что вам надо?
   Чиерма открыл было рот, чтобы объяснить цель своего визита, но что-то в манере поведения старого Кевлерена остановило его.
   – Я желаю говорить с императрицей Лереной Кевлерен по очень важному делу. И это не терпит отлагательства.
   – Вы можете все сообщить мне. Я передам ваше послание.
   Чиерма покачал головой.
   – Не пойдет, ваша светлость, – твердо сказал он. – Если вы не против, я изложу суть дела лично ее величеству.
   Паймер подумал секунду, потом сказал:
   – Ждите здесь.
   Вместо поклона он гордо вздернул голову, повернулся и зашагал прочь.
   Чиерма вздохнул. Он не мог поверить, что проделал весь этот опасный путь только для того, чтобы в последний момент посреди дороги возник чертов Паймер Кевлерен, который сейчас все испортит…
   Нет, он добьется разговора с хамилайской императрицей!…
   Конь, которого Чиерма держал в поводу, неожиданно дернулся. Губернатор повернулся, чтобы посмотреть, в чем дело, и увидел Энглей, сидевшую на неестественно красивой кобылице.
   – Она примет тебя, – произнесла леди. – Герцог не может остановить то, что началось.
   – Ты предсказываешь будущее? – саркастически спросил Чиерма.
   Его раздражало ее присутствие.
   – Будущее?… – весело сказала леди Энглей. – Какое мертвецам дело до будущего?…
 

* * *

 
   – Казните его немедленно, ваше величество, – уговаривал Паймер Лерену.
   Императрица с легким удивлением посмотрела на герцога:
   – С чего это вдруг? – Она повернулась и внимательно посмотрела на Чиерму. – С виду он очень безобиден.
   – Это он,– прошептал герцог. – Тот, о ком я вам докладывал…
   Лерена удивилась сильнее.
   – Он?…
   – Тот, кто низверг леди Энглей. Она была его госпожой…
   – Нашу кузину Энглей Кевлерен?
   – Он был ее Избранным! – прошипел старик.
   Эти слова вызвали в душе Лерены бурю эмоций, но императрица быстро взяла себя в руки. Паймер был уверен, что главное чувство, зародившееся у его племянницы, – ненависть, чья черная тень легла на прекрасное лицо молодой женщины.
   – Теперь припоминаю, – со сдержанным гневом сказала императрица.
   В следующий миг ее глаза расширились.
   – Но как?… – начала она.
   Паймер непонимающе посмотрел на Лерену:
   – Что – как, ваше величество?
   – Как он смог остаться в живых?…
   Она схватила герцога за воротник камзола и рывком притянула к себе.
   – Как онсмог пережить Обладание?!
   Испуганный Паймер слабо отпихивался. Действительно, в панике подумал он, ведь Лерена использовала Сефид, чтобы уничтожить всех Избранных в мире, но вот тут перед ними стоит Чиерма Акскевлерен, Избранный леди Энглей Кевлерен, целый и невредимый, да к тому же требует аудиенции у императрицы…
   Лерена оттолкнула старика.
   – Приведите его ко мне, – приказала она.
   Паймер отчаянно замотал головой:
   – Ваше величество, подумайте над тем, что вы только что сами сказали. Если он пережил Обладание, то его присутствие может быть для нас небезопасным. Разве не опрометчиво позволять ему жить дольше, чем необходимо?!
   Неожиданно Лерена улыбнулась:
   – Я не позволю ему прожить дольше, чем нужно, дядя. Даю слово. А теперь ведите его сюда.
   Герцог кивнул и решил больше не настаивать на своем. Его уважение к магии племянницы и ее желание эту магию применить сделали старика осторожным.
   Паймер повернулся и зашагал к губернатору. Внезапно ему показалось, что рядом с Чиермой словно ниоткуда возник еще один всадник. Герцог зажмурился, а когда открыл один глаз, то губернатор, как и прежде, стоял в одиночестве.
 

* * *

 
   Оказалось, что паланкин не предназначен для четырех человек. Чиерма смог забраться в него с большим трудом, и то только после того, как Уилдер пришлось вылезти.
   Почему-то губернатор всегда думал, что паланкин императрицы должен быть куда более просторным. Этот же по своим размерам был чуть ли не меньше, чем у его бывшей госпожи леди Энглей. Интересно, это из скромности или скупости, подумал Чиерма. Или все дело в традициях семьи? Кевлерены ведь всегда строго следовали традициям.
   Лерена, сидевшая напротив губернатора, рассматривала его с явным, хоть и не совсем понятным интересом. Паймер, расположившийся справа от нее, наоборот, насупился и демонстративно глядел в окно. Чиерма чувствовал себя крайне неуютно. Но теперь уже не время думать об этом… Он зашел слишком далеко, чтобы отступать. Губернатор знал, что его жизнь в руках Лерены. Внезапно ему показалось, что его перехитрили еще до начала переговоров.
   Императрица и ее дядя молчали, ожидая, что Чиерма заговорит первым.
   Губернатор не нашел ничего более умного, нежели промямлить:
   – Добро пожаловать в республику Ривальд, ваше величество.
   Чиерма тут же прикусил губу и покраснел, сообразив, что именно он ляпнул. Во-первых, этими словами губернатор напомнил Лерене, что ее семья здесь лишена прав, а местные Кевлерены уничтожены. Во-вторых, какое там «добро пожаловать», если она уже вторглась в пределы республики, перестреляв по дороге несколько десятков пограничников?!
   Чиерма жалко улыбнулся. К его огромному удивлению, императрица широко улыбнулась в ответ.
   – Вы хотели сказать, губернатор, что приветствуете нас в хамилайской провинции Ривальд? – сладким голосом пропела она.
   – Ах, – вздохнул Чиерма. Он обратил внимание на то, что даже королевские гвардейцы одеты в военную форму, а не парадную. – Так, значит, это государственный визит…
   – Верно. Я объезжаю свои земли, встречаюсь с народом. Я долго мечтала об этом.
   – Я подготовил для вас встречу, – осторожно произнес губернатор.
   – Представляю себе, – криво усмехнулся Паймер. Чиерма не обратил на реплику герцога никакого внимания: его взгляд был прикован к Лерене.
   – Вы ведь практически не встретили сопротивления на границе, – сказал Чиерма. В голосе его сквозили заискивающие нотки. – Во время последней войны мы задержали хамилайскую армию в горах на несколько недель… Легкостью вашего нынешнего похода вы целиком обязаны мне. Я отвечал за размещение войск в этом районе. Путь и к Геймвальду, и на юг практически открыт. А север страны во всех смыслах уже ваш…
   Чиерма не мог понять, удивило ли императрицу это известие. Последовала длинная пауза, но на сей раз тишина не была гнетущей. Он все сказал. Теперь его будущее в их руках.
   – Ну и как вам такой поворот? – насмешливо сказала Лерена.
   Губернатор не понял, кому адресована реплика – ему или Паймеру. Впрочем, в любом случае она ему не понравилась, поскольку содержала намек на то, что он предатель.
   Паймер вяло закивал, с трудом понимая смысл происходящего, и вопросительно посмотрел на Чиерму.
   – Мы продолжаем движение, – добавила Лерена. – А вы, мой милый губернатор, держитесь поближе. Мне потребуется ваш совет в некоторых вопросах.
   – Разумеется, ваше величество, – поспешно ответил Чиерма и поклонился настолько низко, насколько позволяла теснота паланкина.
   – Я отдаю вас под опеку своему дядюшке-герцогу. Вы будете совещаться друг с другом, а я стану слушать.
   Губернатор и Паймер выпучили глаза сначала на императрицу, потом друг на друга.
   Лерена широко ухмыльнулась, наблюдая за их реакцией.
   – Я уверена, вам о многом следует переговорить.
 

* * *

 
   Воздух в палатке Паймера был наполнен дымом от двух жаровен, установленных здесь же.
   С дымом пытались всячески бороться, но все было тщетно. Кроме того, дыра в центре крыши, ковер, подушки и мягкие кресла придавали палатке вид захудалой таверны. Паймер и его гость сидели друг напротив друга, потягивая вино. Гость, судя по всему, не слишком хорошо проводил время, а Паймер даже не пытался прикидываться гостеприимным хозяином.
   – Вы выглядите уставшим, – обратился Паймер к Чиерме.
   – День был длинным, – довольно вежливо ответил губернатор.
   – Узнаете вино? – спросил герцог.
   – Да, – мрачно сказал гость.
   – А! Конечно же, мой прошлый визит, – хлопнул себя по лбу старик. – Кто знал, что в один прекрасный день я отвечу вам той же любезностью, дорогой губернатор Чиерма?
   Паймер отхлебнул вина и икнул, прикрыв ладонью рот.
   – Хотя… что я такое болтаю? Простите великодушно. Я говорю чушь. У вас же нет имени, бывший губернатор Геймвальда. И не губернатор вы вовсе. У вас ничего нет. Совсем ничего. Ни господина, ни госпожи. И страны тоже нет…
   – Ее величество сказала, что мы должны советоваться друг с другом, – сдержанно ответил Чиерма.
   Паймер противно засмеялся:
   – Да это она так шутит!
   Чиерма скрипнул зубами.
   Герцог неожиданно посерьезнел.
   – Да-да, – сказал он. – В последнее время наша императрица делает много странных вещей… Трудно угадать, что она выкинет дальше. Иногда ее даже просто трудно понять.
   Герцог допил вино и поднял кружку, показывая, что хочет еще.
   – Давайте лучше обсудим проблемы сбора винограда в Оффре. А потом расскажем ее величеству, насколько способствует доброе вино подобным беседам…
   Чиерма покосился на него с недоверием. Он окинул взглядом палатку словно в поисках путей отступления. Затем тяжело вздохнул, пожал плечами, опустошил свою кружку и попросил налить еще.
   – Почему бы и нет, ваша светлость. Ваше здоровье.
   После часовой попойки, включавшей в себя беседы на вольные темы и просто перебранки, Паймер прогнал слуг и стал разливать вино сам. Еще через час разговор плавно перешел на проблемы губернаторства в Геймвальде, географию и погоду в Ривальде, местную музыку… затем внимание начало рассеиваться. Собеседникам стало необычайно трудно усидеть в креслах: они перебрались на ковер, на котором вольготно развалились, и в скором времени уснули.

Глава 18

   Велан Лаймок знал, что Намойя Кевлерен внимательно следит за ним с башни своими новыми глазами, поэтому старался сидеть в седле как можно более прямо и подавлял жгучее желание расстегнуть верхнюю пуговицу мундира.
   Он пытался сдерживать себя, когда снова и снова, в сотый и тысячный раз повторял сборищу тупых идиотов, толпившихся перед ним, приказы и команды, пытаясь внушить этой деревенщине элементарные навыки армейской дисциплины. Впрочем, нет, перед ним не идиоты, подумал Лаймок. Идиоты – это еще цветочки.
   Конечно, деревенщина довольно ловко размахивала дубинами и мечами. Вот только строй она держать никак не желала. Говоришь им «налево» – поворачиваются назад. Говоришь «кругом» – несутся вперед. Никакого строя, никаких способностей к тому, чтобы слушать командира…
   Велан давно вспотел. Нет, не получится из них армии. Это не ривальдийцы и не хамилайцы – те давно приучились сражаться как единое целое, они и в воинской учебе, и на поле боя были единым существом, подчиняющимся воле одного человека.
   – Смотреть строго направо! – заорал он, надсаживаясь. – Сбиваетесь в кучу!…
   Бойцы крайней правой шеренги поспешили вернуться на исходную позицию.
   – Держать огнестрелы выше! Ты, парень! Ты, в оранжевой рубахе!… Обеими руками держи! Это не цветочек для твоей девицы!…
   Послышался грубый смех, а парень в оранжевой рубахе густо покраснел. Квенион обещала, что в скором времени раздобудет для всех бойцов надлежащую форму, которая поможет воспитать в будущих солдатах чувство гордости и единства. Бело-голубая форма ривальдийской армии выглядит гораздо лучше, чем нынешняя пестрая радуга, от которой у молодого офицера рябило в глазах. Деревенщина, топтавшаяся на импровизированном плацу, была разодета в одежды всех цветов, включая совершенно невыносимые для нормального человеческого глаза.
   Велан тяжело вздохнул. Кроме того, Квенион пообещала раздобыть настоящие огнестрелы. Сейчас рекруты держали в руках толстые ветки, метлы и палки, по размерам и весу отдаленно напоминавшие реальное оружие.
   Обещания. Пока только одни пустые обещания, подумал Лаймок. Больше ничего.
   – Налево, вы!… – заорал он.
   Чудеса! Толпа разгильдяев на несколько секунд превратилась в единое целое, в строй хорошо обученных солдат. Левая шеренга, развернувшись, шагала на месте, в то время как остальные шеренги выполнили то, что от них требовалось, четко перестроившись. Велан надеялся, что его высочество видел это.
   Его величество, поправил себя тысяцкий.
 

* * *

 
   – Это было здорово, – весело сказал Намойя, рукавом отирая пот с лица.
   – Подумаешь. Они всего лишь повернулись налево, – хмыкнула Квенион.
   – Сотня солдат повернулась налево одновременно, при этом сохраняя строй, – холодно произнес Намойя.
   – Да, конечно, – поспешно сказала девушка.
   – Не смей говорить о вещах, о которых не имеешь и малейшего представления!
   – Да, ваше величество…
   Принц отвернулся от окна и пристально посмотрел на свою Избранную. На мгновение их взгляды встретились. Квенион опустила глаза, признавая свою неправоту.
   – Как вы сегодня себя чувствуете? – робко спросила она.
   – Ты пытаешься напомнить мне о том, что сделала, – раздраженно сказал Намойя.
   Девушка поникла.
   – Нет, ваше величество. Я забочусь о вашем здоровье. Я беспокоюсь за вас…
   – Это твоя обязанность.
   – Да, разумеется…
   – Мне лучше, – сухо сказал Намойя. – С каждым днем я вижу дальше, и предметы становятся все более отчетливыми. Проснувшись утром, я увидел, что небо голубое.
   – Какая чудесная новость! – взволнованно воскликнула Избранная.
   – Но это единственный цвет, который я различаю…
   – Только пока, ваше величество! Скоро вы сможете различать зеленый и красный…
   Намойя поднял руку, и она замолчала.
   – Еще раз говорю тебе: не смей рассуждать о вещах, о которых не имеешь ни малейшего представления!
   – Я надеюсь на это, – почти умоляюще сказала Квенион.
   Неужели он не видит, что она старается ради егоблага?…
   – Не надейся ни на что.
   Девушка снова опустила глаза.
   – Ни на что, ваше величество?…
   – Знаешь ли ты, моя Избранная, что отличает меня и мою семью от всего остального человечества?
   Квенион расслышала гневные нотки в голосе принца. Она задрожала.
   – Всего не перечесть, ваше величество…
   – Одна вещь, – прошипел Намойя. Девушка невольно отшатнулась. – Только однавещь. Наша способность использовать Сефид! Все остальное – наша мощь, власть, наше правоуправлять другими – основывается именно на этом. Если бы не Сефид – Кевлеренов не существовало бы, а в таком случае ни Акскевлеренов, ни Избранных, ни Хамилайской империи, ни королевства Ривальд не было бы и в помине!…
   – Я знаю, ваше величество…
   – Однако ты нарушила все правила, все то, чему тебя учили! Ты решила, что можешь манипулировать Сефидом, чтобы получить желаемое!
   – Нет, ваше величество, – пролепетала девушка. – Никогда! Я помогла вам использовать его! Я лишь хотела помочь!…
   – Ты использовала меня, Квенион. Использовала так, как солдат использует огнестрел. Ты опоила меня, а затем использовала!
   – Только для того, чтобы вернуть вам прежнюю жизнь! Исцелить вас!…
   – Тогда знай, Квенион Акскевлерен, что из-за сделанного тобой, из-за твоего неповиновения я никогда не стану прежним. Так или иначе, но ты Обладала Сефидом. Мир по твоей милости исказился.
   Глаза Квенион наполнились слезами. Она спрятала лицо. Нет, Намойя не должен видеть ее слез. Тогда он возненавидит ее еще больше.
   – Вон отсюда, – приказал он уже спокойным голосом. – Если ты мне понадобишься, я за тобой пошлю.
   После ухода Квенион Намойя оперся о стену, чтобы успокоиться окончательно. Неожиданно принц почувствовал легкое головокружение. Он еще раз смахнул пот со лба.
 

* * *

 
   С тех пор как от геймвальдского губернатора Чиермы перестали приходить какие-либо известия, президент Крофт Харкер стал готовиться к худшему. Стараясь не впасть в отчаяние, он снова и снова вспоминал эпизоды короткой республиканской истории, пытаясь найти ту точку, тот момент, после которого все пошло не так. Каждый раз вывод оказывался одним и тем же: смертный приговор республике был вынесен, как только Комитет безопасности низверг правящую семью Кевлеренов.
   Строго говоря, смертный приговор был вынесен не только Ривальду. Президент сомневался, что императрица Лерена Кевлерен проявит милосердие к членам Комитета безопасности.
   Когда к Харкеру прибыл курьер, сообщивший, что огромная хамилайская армия быстрыми темпами продвигается от Геймвальда на юг, президент уже не отчаивался. Он просто тихо ненавидел императрицу и всю ее семейку.
   Президент немедленно созвал экстренное заседание Комитета безопасности, на которое умышленно опоздал. Он вошел в зал, когда все члены комитета уже были в сборе. Не отвечая на приветствия, Крофт проследовал к своему месту, сел, открыл папку и без должных церемоний прочел послание, доставленное курьером.
   Закончив чтение, Харкер с некоторым удивлением поднял взгляд на присутствующих: коллеги слишком уж спокойно приняли дурную весть. Он посмотрел вопросительно, но никто не решался взять слово.
   Это все чертов фатализм, подумал президент, плюс полное отсутствие здравого смысла. Неужели они не понимают, какая судьба уготована Ривальду?…
   – Думаю, мы должны противостоять угрозе, нависшей над республикой, – сказал он.
   – Мы должны защитить Беферен!… – воскликнул тысяцкий Кляйн Феррен.
   Это был самый пожилой член комитета и, кстати сказать, самый старомодный, несмотря на то, что революцию он все-таки поддержал. Феррен часто предавался воспоминаниям о «старых деньках», словно прошлые времена были золотым веком, а не эрой тирании и репрессий.
   – Мы соорудим баррикады, мобилизуем население…
   – Баррикады не препятствие для хамилайцев, – оборвал Харкер.
   Феррен от неожиданности открыл рот. Обычно президент потворствовал всем прихотям старика, чтобы добиться его расположения и поддержки, но сейчас у Харкера не было ни времени, ни сил убеждать старую гвардию в абсурдности ее идей и вообще церемониться.
   Тысяцкий был явно обижен таким обращением.
   – Тогда какой толк от Кевлерена, находящегося в Сайенне? С чего это вам в голову пришло поманить его обратно в Ривальд да еще просить защитить республику?
   – Теперь слишком поздно ждать помощи с другого конца света. Даже если бы Намойя Кевлерен согласился помочь Ривальду, он все равно не мог успеть вовремя. Я надеялся, что вторжение начнется не раньше следующего года. Что ж, я ошибался. – Президент обвел взглядом присутствующих. – Мы всеошибались.
   – Тогда что же вы предлагаете? – спросил тысяцкий Маркелла Монтранто.
   – Во-первых, я требую для себя чрезвычайных полномочий. Кроме тех, что уже имею как президент. Мне нужна абсолютная власть, чтобы справиться с кризисной ситуацией…
   – Поддерживаю, – вскочил Монтранто.
   – Погодите, – вмешался Феррен. – Мы даже не знаем, о каких полномочиях идет речь.
   – А это так важно? – сказал президент. – Есть ли у кого-либо из вас план по отражению хамилайского нападения? Или мы будем пытаться баррикадами остановить Сефид?
   Харкер пристально посмотрел на Феррена.
   – Как при таких обстоятельствах вы собираетесь защищать столицу?
   В зале повисла тишина, а Феррен, вздохнув, отвел взгляд от президента, признав свое поражение.
   – Я тоже поддерживаю, – устало произнес он. Сообщение о вторжении и уверенное поведение Харкера наполнили души членов комитета благоговейным страхом. Никто из присутствующих не решился высказаться против, поэтому проголосовали единогласно.
   Харкер улыбнулся. Он не жаждал вторжения, но его коллеги могли бы быть и посмелее. Ну что ж, значит, такова их судьба. Они заслужили то, что приготовила им Лерена.
   – На этом считаю необходимым объявить перерыв в работе Комитета безопасности республики Ривальд. В ближайшем будущем на членов комитета будут возложены дополнительные обязанности, касающиеся проблем обороны Беферена.
   Прежде чем кто-либо смог задать хоть один вопрос, президент резко поднялся и вышел из зала, оставляя коллег размышлять о будущем. Со временем они поймут, что для них все уже давно предопределено.
 

* * *

 
   Намойя превратил одну из комнат башни в штаб. Там он поставил несколько больших деревянных столов, завалил их картами Новой Земли, которые удалось раздобыть Квенион. На самом большом столе принц разложил огромную карту, на которой были отмечены основные географические объекты и сведения о высотах, глубинах рек, сезонных изменениях погоды и прочем, что имело значение в военном планировании.
   Со временем на карте появилась толстая темная линия, обозначавшая предполагаемый путь экспедиционной армии. Линия тянулась от Сайенны до Кидана. Она начиналась у устья Уош, шла вдоль нее до соединения с реками Элдер и Янгер, затем от Элдер по Фрей, а оттуда поворачивала на запад к Кидану. Этой дорогой, только в обратном направлении, Намойя и Квенион воспользовались после битвы, добираясь до Сайенны.
   Данный путь обладал своей спецификой. Имелось две проблемы: во-первых, территория между местом высадки армии на берег и Киданской бухтой была почти не исследована, а во-вторых, для переброски армии требовалось значительное количество речных судов. Если даже войска будут двигаться вдоль рек, то лодки понадобятся, чтобы переправиться на другой берег, а все остальное время их нужно будет как-то волочь с собой. И не на лошадях, а на волах.
   – Это означает, что продвижение армии значительно замедлится, – размышлял вслух Намойя, задумчиво почесывая в затылке.
   – И о нашем походе могут узнать, – осторожно проговорила Квенион.
   – Безусловно.
   – А вдруг по пути встретятся племена, у которых достанет смелости напасть на нас?…
   Намойя исподлобья посмотрел на девушку.
   – Если бы ты достала карту получше и заодно раздобыла достоверные сведения о положении дел в районе между Уош и Киданской бухтой, нам не пришлось бы сейчас ломать голову над этой проблемой. – Принц глубоко вздохнул. – Впрочем, мелкие стычки с туземцами меня не очень беспокоят, но это здорово замедлит продвижение… Я хочу заполучить Кидан до конца лета, и любая задержка ставит весь поход под угрозу срыва. А если ждать до осени… Кто знает – вдруг хамилайцы пришлют туда значительный воинский контингент? Напасть следует сейчас, и без промедления. Только тогда мы в Сайенне будем чувствовать себя в полной безопасности.
   – Я пыталась…
   – Тебе следовало выслать разведчиков, чтобы они толком обследовали местность!
   – Но здесь ходят только по рекам, а берегов никто не знает и знать не хочет…
   – Опять оправдания! Нужно проявлять больше инициативы.
   Принц заметил, как в глазах Квенион блеснул странный огонек.
   – Однажды я попыталась проявить инициативу, – тихо произнесла девушка. – Я хотела сделать невозможное, чтобы исцелить своего господина, но это его лишь озлобило…
   – Ты совершила подлог, – холодно произнес Намойя. – И лишила жизни невинного человека. – Принц повысил голос: – Ты украла жизнь у человека, которого не готовили как Акскевлерена, который просто не понимал, что происходит! – Принц умолк и яростно швырнул перо, которое держал в руке, на стол. Чернила капнули на карту. Намойя скрипнул зубами. – Ты украла мою любовь к тебе!…