Страница:
– Не скажу. У этих стен могут быть уши, – решительно заявила Соня. Она почти не сомневалась в том, что Мгонга сейчас подглядывает за ними в свой магический шар. – А теперь давай мыть кости мужчинам, моя дорогая! Лучшего способа скрасить одиночество двух покинутых на милость связанного глиняного ублюдка девушек и не найти. А ты как считаешь?
Настойчивый шепот Сони в темноте святилища разбудил наконец Энну. Измученная страхами и переживаниями аквилонская девушка сама не заметила, как погрузилась в мертвый сон. Сейчас ее настойчиво трясли и шептали ей на ухо.
– Что случи… – вскрикнула Энна. Чья-то рука зажала ей рот.
– Тише, – сурово прошептал мужской голос.
– Кто здесь? – повторила Энна, на этот раз еле слышно.
– Сирхан. – Гирканец хохотнул.
– А Соня?
– Здесь твоя Соня.
– Я тебе не верю… Соня! – позвала девушка.
– Да здесь я, здесь, – отозвалась в темноте Рыжая Соня. – Дай кресало, Сирхан. Здесь темно, как… у Мгонги в заднице.
Сирхан зажег наконец факел, осветив и подземную пещеру, и отвратительного божка, и бледные лица обеих девушек. В открытом к звездному небу колодце висела веревочная лестница. Мгонга так и не забрал ее. Видимо, жрец решил, что опасность похищения пленницы миновала, и беспечно бросил изделие ловких сониных рук в лесу, там, где отравленная стрела настигла рыжеволосую воительницу.
– Скорей! – начала торопить Энна. – Выберемся из этого ужасного места! Пожалуйста!
– Еще чего, – возмутился Сирхан. – Я нарочно рисковал жизнью, лез сюда, едва не свалился в пропасть, едва не погиб от отравленной стрелы этих чернокожих мерзавцев – да мало ли еще каких бед натерпелся! И все ради того, чтобы сбежать?
– Разве ты пришел не для того, чтобы спасти нас? – Энна удивленно подняла брови.
Сирхан от души расхохотался.
– Повезет же твоему мужу, девушка! Ты, как я погляжу, девственна не только телом, но и умом. Стал бы такой пройдоха, как я, ставить на кон свою бесценную жизнь ради двух безмозглых куриц.
– Гм, – произнесла Рыжая Соня.
Гирканец на мгновение смешался, но его смущение тотчас же развеялось. Он широко, нахально улыбнулся.
– Ради ОДНОЙ безмозглой курицы и ради одной курицы с мозгами, – поправился он. – Словом, я хочу сказать…
– Словом, он хочет ограбить этого сластолюбивого поедателя монстров, – заключила Соня, кивнув в сторону идола. – Я полагаю, кстати, что нам с Энной тоже причитается своя доля.
– Здесь хватило бы на всех, – прошептала Энна. – Боги! Я совсем забыла о золоте, о драгоценных камнях! Они перепугали меня до полусмерти…
– А дочери купца не следовало бы забывать о богатствах, не так ли? – усмехнулся Сирхан. – Тем более что обогатиться можно быстро и легко.
– Сомневаюсь, чтобы так уж легко, – покачала головой Соня. – Для начала, никто из нас не видит здесь никаких богатств.
– Я видела, – начала Энна.
Соня и Сирхан, как по команде, одновременно повернулись к ней.
– Да? – ободряюще произнес Сирхан. – И что ты видела? Говори, не бойся.
– Когда они привели нас сюда, в это святилище, – неуверенно произнесла Энна и снова замолчала. Она явно колебалась.
Соня заметила ее нерешительность и решила приободрить девушку.
– Почему ты замолчала, Энна? Чего ты опасаешься?
– Что вы не поверите и поднимете меня на смех.
Сирхан ударил себя по бедру и расхохотался.
– Нашла, чего опасаться! Мы, милочка, не в том положении, чтобы трястись за хорошие манеры. Ну, что ты видела?
– Мы не будем насмехаться, что бы ты ни сказала, – твердо обещала Соня. – Пусть даже твой рассказ поначалу покажется нам невероятным. Плодом больной фантазии или бредом.
– Хорошо. – Энна решительно тряхнула белокурыми волосами. – Я видела, как негры высыпали сюда, на пол, под ноги идолу целый мешок драгоценностей и золотых монет.
– И куда же все это подевалось? – жадно спросил Сирхан, блуждая глазами по подземной пещере.
– Оно… оно все впиталось в пол, – сказала Энна. – Оно где-то здесь. Невидимое. Может быть, действительно под полом… Или в самом идоле. Если там скрывается живое существо, как утверждает Соня…
– Я не утверждаю, – перебила Соня, – я только высказала предположение.
– Неважно. Может быть, это существо, связанный бог, пожирает драгоценности, – продолжала Энна. Ей льстило напряженное внимание ее слушателей. Она говорила все увереннее и громче. – Как бы то ни было, а золото и камни – здесь. И я видела их собственными глазами.
Все трое помолчали, обдумывая план дальнейших действий. Наконец Сирхан заявил:
– Да что тут долго голову ломать! Я так полагаю: если идола развязать да своротить, можно поглядеть, что делается внизу. Может, там-то все и хранится. Может, оно туда скатилось… по желобкам или еще каким-то образом…
– Может быть… – задумчиво проговорила Соня. – Я вот думаю: почему негры связывают своего бога? Уж не опасен ли он настолько, что они предпочитают держать его пленным? И какие силы высвободятся, если мы снимем веревку? Не накличем ли мы страшную беду?
– На кого? – спросил Сирхан, кривя губы. – На этих жалких дикарей? Туда им и дорога, между нами говоря!
– Да дьявол с ними, с дикарями! – взорвалась Соня. – Не погибнем ли мы сами от клыков и когтей этого чудища, которое предпочитает превращать своих сексуальных партнерш в отвратительных монстров и пожирать их во время совокупления!
– В монстров? – озадаченно переспросил Сирхан. – И он пожирает их, ты говоришь? Гм, странный вкус… – Гирканец смерил глиняного идола взглядом, в котором неожиданно мелькнуло что-то вроде насмешливого уважения. – По крайней мере, это что-то новенькое.
– Перестань дурачиться! – прикрикнула на своего товарища Соня. – Это не шутки.
Гирканец вздохнул.
– Понимаю, что не шутки. Какие уж тут шутки, если монстры… И все же я бы рискнул, Соня. Огромные богатства! Горы золота и бриллиантов! Мы сможем купить себе по дворцу где-нибудь в Аренджуне и жить беспечно, среди наслаждений, фонтанов, красивых женщин и противно орущих павлинов с роскошными хвостами!
Соня кривовато улыбнулась. Сколько раз уже она выслушивала подобные мечты от своих спутников, непутевых искателей наживы, рыцарей больших дорог! И никто из них не купил себе дворца. Самое большее – таверну или дом где-нибудь в сельской местности.
– Ты окочуришься со скуки в этом дворце, Сирхан, – сказала Соня. – Тебе будет не хватать этой жизни, полной лишений и приключений.
– Ну, изредка, чтобы поразмять косточки, я буду развлекать себя работорговлей, – утешил Соню Сирхан. – Хватит болтовни. Помоги-ка мне, Соня.
С этими словами гирканец решительно направился к идолу и начал снимать с него веревку. Он долго возился с причудливыми узлами, которые вывязывал на идоле жрец. Наконец веревка поддалась.
– Да разрежь ты ее! – нетерпеливо сказала Соня.
– Еще чего! – возразил Сирхан. – Веревка, девочка моя, в иных ситуациях вещь совершенно бесценная. Дороже золота.
– Знаю, – проворчала Соня. Ей не хотелось сейчас признавать свой промах.
– То-то же. – Сирхан снял веревку с истукана и, смотав ее, повесил себе на пояс. – А теперь вперед!
Большой алмаз, вделанный во лбу глиняного истукана, вдруг загорелся кровавым пламенем, но ни Соня, ни Сирхан этого не заметили.
Крутые ступени уводили вниз, в загробную черноту.
– Дай мне факел, Соня! – крикнул Сирхан. Его ноздри алчно раздувались. – Я чую запах золота! Клянусь всеми богами, я чую здесь запах большой поживы! Ах, как сладостно здесь пахнет!
– По-моему, здесь разит гнилью, затхлым воздухом и летучими мышами, – содрогаясь всем телом, заявила Энна.
Соня обменялась с ней понимающим взглядом.
– Я тоже терпеть не могу летучих мышей, – сказала она, намереваясь поддержать аквилонскую девушку. Пусть она хотя бы не чувствует себя одинокой в своих страхах! – Но что поделаешь? Если уж мужчине взбрело в голову забраться в подземелье, то не нам с тобой становиться у него на пути. Лучше подчиниться.
Сирхан изумленно поднял брови.
– Ты издеваешься, Соня?
– Отнюдь.
Однако Сирхан продолжал глядеть на нее с подозрением, справедливо подозревая какой-то скрытый подвох со стороны Сони. Наконец он подмигнул своей приятельнице.
– Ладно. Давай сюда факел и полезли.
Соня протянула ему горящий, коптящий факел. По стенам святилища запрыгали фантастические тени. В их неверном свете Энне вдруг показалось, что связанный – теперь уже освобожденный! – глиняный божок отвратительно ухмыляется.
– Я пойду первым, – заявил Сирхан. – Энна посередине. Соня, ты замыкаешь. Прислушивайся хорошенько. Вдруг проклятые черномазые что-то почуяли и отправили за нами погоню? Хотя я думаю, раньше, чем настанет утро, ни один из них не сунет сюда свой приплюснутый нос.
С этой оптимистической речью Сирхан начал спускаться по ступенькам.
В любом случае, раз уж они начали, необходимо довести дело до конца.
У Энны начала кружиться голова. Она потеряла счет ступенькам. Ей казалось, что она погружается в глубины преисподней.
Должно быть, подобное же чувство испытывала и Соня, потому что неожиданно рыжеволосая воительница нарушила молчание, сказав:
– Похоже, мы направляемся прямиком в недра ада!
Сирхан хмыкнул.
– Погоди немного, Соня. Может быть, этот ад обернется для нас самым настоящим золотым раем!
– Или могилой, – прошептала Энна. Сейчас ей было просто страшно. Дочь аквилонского купца отдала бы все сокровища народа Мгонги за простое счастье прижаться к отцовской груди, за обыкновенную радость проснуться у себя дома, в чистой постели. Увы, сейчас все это казалось ей недосягаемой мечтой.
– Мы спустились! – крикнул идущий впереди Сирхан. – Я ступил на ровный пол. Идите за мной.
– Подожди нас, – сердито попросила Соня. – Не беги вперед. Идти – так уж всем вместе.
– Ну, давайте быстрее, копуши! – Сирхан поднял коптящий факел высоко над головой, освещая длинный коридор, в котором оказались беглецы. – Тут что-то интересное, потрохами чую!
– Как бы эти твои любопытные потроха не намотали на жертвенное копье, – проворчала Соня. – Ты шумишь, как пятьдесят слонов на водопое, Сирхан. Веди себя потише. В конце концов, мы ворвались в святая святых чужого народа. Кто знает, может быть, здесь стоит бдительная охрана?
– Пока что эта охрана была не слишком бдительной, – возразил Сирхан.
– Ждут, пока мы подойдем поближе, – предположила Энна.
Сирхан удостоил ее насмешливой улыбки.
– Ого, девушка, а ты у нас, оказывается, бывалый авантюрист, как я погляжу! – фыркнул гирканец. – Нет, говорю тебе: любая охрана давно уже с улюлюканьем принялась бы обстреливать нас отравленными стрелами или дротиками!
– Не любая, – возразила Соня. – Но хватит болтовни. Идем.
– Можно подумать, это я тут стоял и трепал языком, – недовольно проворчал Сирхан, направляясь вперед. – Не отставайте, подружки. Не то я заберу все золото сам.
– Тебе не унести всего, что там находится, – проговорила Энна. – Ты даже представить себе не можешь, СКОЛЬКО там драгоценностей! Если, конечно, мы их отыщем…
Подземный ход был достаточно высоким, чтобы мужчина среднего роста мог пройти по нему, не наклоняя головы. Конец коридора терялся в бесконечной тьме.
– Какой длинный! – прошептала Энна.
Они шли и шли, а коридор все не заканчивался. Куда он ведет? Далеко за пределы деревни? В пещеры? В джунгли, где рыщут одни только дикие звери?
Неожиданно впереди мелькнул свет. Сирхан остановился, подняв руку. Девушки замерли, как по команде.
– Там кто-то есть, – прошептал Сирхан.
– Идет сюда? – спросила Соня.
– Нет, он неподвижен… кажется. В любом случае он нас уже заметил.
– Наш факел не заметить мудрено, – заметила Соня. – Но таиться смысла не имело.
– Да уж. Мы в конце концов разорили их святилище, – согласился Сирхан.
– Это отвратительное, нечеловеческое место, – содрогаясь, прошептала Энна. – Надо было бы уничтожить его совсем…
– Ну, все! Не хватало еще, чтобы ты тут рассопливилась! – прикрикнул на девушку Сирхан. – Утри глазки и вперед, на врага! – Заметив, что Энна глядит вперед с нескрываемым испугом, гирканец добавил: – А как ты хотела? Никто не подаст тебе сокровища за здорово живешь. Любое богатство нужно заработать.
– ЗАРАБОТАТЬ? – насмешливо переспросила Соня. – От кого я это слышу, господин грабитель?
Их спор был прерван.
Светящееся пятно впереди неожиданно переместилось и теперь оно плясало всего в пяти шагах от троих беглецов.
– Что это? – шепнула Энна.
– Молчи. – Соня быстро препроводила девушку себе за спину. – Не высовывайся. Я постараюсь прикрыть тебя.
Хищно оскалившись, Сирхан потянулся за спину и извлек из ножен свою кривую саблю. В руке у Сони уже блестел кинжал.
Неровные очертания светового пятна впереди постепенно приобретали форму.
– Да это же наш старый приятель Мгонга! – воскликнула Соня. – Кажется, он опередил нас!
– Соня! – прошипел жрец, окруженный сиянием. – И ты, нечестивый гирканец! И ты, глупая белокурая девка! Все вы умрете! Вы – пища для нашего бога!
– Твой бог – всего лишь глиняный истукан! – возразила Соня. – Мы отбросили его в сторону как ненужный хлам. Он мешал нам!
– Глупцы! – проскрежетал Мгонга. – О, какие же вы глупцы, белые люди! Вы недооцениваете силу черных богов!
– Твои черные боги – тьфу против доброй гирканской сабли! – проревел Сирхан.
Но Мгонга никак не отреагировал на вызов. Черные глаза жреца остановились на мотке веревки, висевшем на поясе гирканца.
– Что это? – спросил Мгонга, указывая на веревку.
– Не видишь, что ли, ты, глупый негр! – ответил Сирхан, поднимая саблю. – Веревка, которой я свяжу твои руки и ноги… Впрочем, когда я закончу развлекаться с тобой, падаль, связывать будет уже нечего. Клянусь богами, я отрублю тебе твои паучьи лапы и брошу их на съедение крысам!
Но и сейчас Мгонга остался равнодушен к оскорблениям, которыми осыпал его гирканец.
– Ты… Вы развязали нашего бога? Вы что, осмелились снять с него путы?
– Ну и что такого? – с вызовом спросил Сирхан. – Божок был привязан, а мы хотели проникнуть сюда. Угадай, кстати, зачем?
– Безумцы! Вас соблазнил блеск сокровищ, и вы выпустили на волю чудище!
– Чудище? – насмешливо повторил вслед за жрецом Сирхан. – Так вот как ты именуешь своего божка, черномазый! А я-то думал, ты почитаешь его!
– Я отношусь к нему так, как он заслуживает! – резко возразил Мгонга. – С почтением – ибо он могуч; с ненавистью – ибо он жесток; с любовью – ибо он дарует нашему народу благость урожаев. Не тебе судить, авантюрист без семьи, без родины, без прошлого и будущего, – не такому, как ты, судить моего бога, обычаи и верования моего народа!
Сияние вокруг Мгонги наконец померкло. Стало видно, что жрец стоит перед своими противниками совершенно обнаженный. Лишь белые спирали раскраски украшали его черные бедра, а низ живота был испещрен крупными красными точками, нанесенными охряной краской. В руке жрец связанного бога держал длинное копье.
– Он нарочно выигрывал время, чтобы подготовиться к битве! – крикнула Рыжая Соня, которая только сейчас разгадала коварный замысел Мгонги.
Испустив громкий душераздирающий боевой клич, Мгонга ринулся с копьем на Сирхана. Гирканец отступил на шаг в сторону и в свою очередь нанес противнику рубящий удар своей кривой саблей.
Брызнула кровь. Мгонга взревел и развернулся, размахивая копьем. В этот момент Соня, визжа, как дикая кошка, набросилась на негра и вонзила кинжал ему под лопатку.
– Получи, предатель! – вскрикнула она.
Мгонга повернул к ней лицо, полное боли и удивления. Соня отступила на шаг. Мгонга рухнул на пол, к ногам своих врагов.
– Свяжи его, – проговорила Соня, тяжело переводя дыхание.
Сирхан быстро опутал руки и ноги поверженного жреца веревкой, которую снял с пояса.
Слабо корчась, Мгонга проговорил:
– Глупцы…
Он закрыл глаза и, казалось, потерял сознание.
– Вперед, – сказала Соня. – Заберем сокровища и вернемся к нему.
Сирхан удивленно уставился на свою приятельницу.
– Ты что, хочешь забрать его отсюда? Этого черномазого людоеда?
– Он по-своему честен, – признала Соня.
– Разве ты только что не назвала его предателем? – Удивлению Сирхана не было предела.
– Назвала… Ладно, о чем мы спорим? Пошли. Я уверена, что сокровища – там, впереди.
Соня побежала по коридору.
Посреди совершенно голой пустой пещеры стоял каменный саркофаг, вырубленный в скальной породе в незапамятные времена. Странные узоры – может быть, письмена давно исчезнувшего народа? – украшали высокие стены саркофага. Тяжелая крышка с вырезанным на ней изображением безобразного чудовища – точь-в-точь подобного тому, в которое превратилась несчастная чернокожая девушка, – была сдвинута в сторону.
Сирхан подошел, попытался отодвинуть крышку еще дальше, но как ни напрягал мышцы гирканский воин, ему не удалось даже пошевелить тяжелую крышку.
– Проклятье! Да она неподъемная! – удивленно вскрикнул Сирхан. – Какой это силищей надо обладать, чтобы сдвинуть эту махину с места?
Соня не ответила. Ей показалось, что она начинает понимать смысл бессвязных предостережений Мгонги, и холодок пробежал у нее по спине.
– Смотрите! – вскрикнула Энна.
Соня резко повернулась, ожидая увидеть какое-нибудь чудовище… И замерла.
Из-под земли, из голых стен пещеры начали проступать алмазы и золотые слитки. Сокровища, впитанные святилищем за столетия поклонения связанному богу, вываливались из стен, из потолка. Вскоре на трех искателей приключений хлынул настоящий дождь алмазов, рубинов, изумрудов, жемчугов, золотых и серебряных колец, ожерелий, диадем…
Защищаясь от этого ливня, все трои спрятались в саркофаг и прижались друг к другу.
– Хорошо, что эта крышка такая прочная, – проворчал Сирхан. – Иначе нам раздробило бы все кости.
– Да, – раздался наверху чей-то голос. – Крышка прочная.
С этими словами неведомый враг легко сдвинул крышку и запер Соню, Сирхана и Энну в каменном саркофаге.
Они оказались в ловушке!
Кто же запер их здесь? У кого хватило сил сдвинуть крышку каменного гроба?
Неужели Мгонга? Но жрец был ранен и связан по рукам и ногам…
Может быть… Может быть, это был сам божок? Какое же обличье он принял – отвратительного монстра или могучего человека?
Они в западне, и сейчас надо быстро решать, как отсюда выбраться.
– Может быть, попробуем поднять ее? – предложил Сирхан. – Втроем.
– Ее и вдесятером не сдвинешь, – возразила Соня. – Нет, надо вступить в переговоры с нашим пленителем. Узнать хотя бы, каковы его цели.
Над крышкой разнесся громкий хохот.
– Каковы мои цели? Ах вы, жалкие черви! Моя цель – выйти на свободу! Другой у меня нет – уже несколько тысячелетий как я страдаю, вынужденный выполнять ничтожные желания ничтожного племени. Иногда меня балуют – подсовывают очередную дрожащую и ревущую от страха девку, чтобы я потешился. Все они скучны и ленивы, ни одна еще не доставила мне настоящего наслаждения. Глупые негры!
– Ты – бог? – спросила Соня.
– Бог? – Тот, наверху, казалось, был очень удивлен этим вопросом. – Конечно, нет! Что за дурацкая мысль! Я – сверхсущество, дэв, демон, назови как хочешь, но не бог. Я был неосторожен, они поймали меня и связали… А теперь вы освободили меня.
– Зачем же ты держишь нас в плену? – спросила Соня. – Ты ведь знаешь, что это мы сняли с тебя путы!
– Да! И опутали ими этого бедного дурака Мгонгу, моего жреца! – Демон расхохотался. – Он думает, что я приду к нему на помощь, что исцелю его раны, как делал это прежде! Несчастный болван! Нет, я оставлю его подыхать – вот что я сделаю!
– Туда ему и дорога, – проворчал Сирхан.
Демон не расслышал. Он упивался обретенной свободой.
– И теперь ЕГО дух будет заключен в оболочке глиняного истукана! – ликовал освобожденный демон. – Теперь сам Мгонга отведает, каково томиться день и ночь в плену, каково выслушивать разные глупости, которые несут безмозглые чернокожие жрецы и их жирные девки! Каково наслаждаться любовью с трясущейся от ужаса дурой, которая не умеет даже как следует приласкать мужчину! Теперь ЕГО дух займет мое место – поделом ему!
Демон рассмеялся. Судя по грохоту и звону, он пустился в пляс, погружая свои огромные ноги по колено в ворох драгоценностей.
Соня решилась вновь подать голос.
– Выпусти нас отсюда! – попросила она. – Мы возьмем немного драгоценных камней в награду за то, что сняли с тебя путы, и уйдем отсюда!
– И больше вам ничего не нужно? – спросил демон.
– Нет! – ответила Соня. – Клянусь! Только свобода и немного золота.
Демон призадумался, а потом объявил:
– Или одно, или другое. Выбирайте.
– Тут и выбирать нечего, – кисло проговорил Сирхан. – Золото ни к чему, если нет свободы…
– Свобода! – крикнула Соня, опасаясь, что демон передумает.
– Свобода, – прошептала Энна.
– Хорошо, – милостиво позволил демон. – Я отпускаю вас. – И добавил, ухмыляясь: – До встречи…
Добыть для связанного бога белокожую супругу – каким ужасающе нелепым, каким роковым оказался этот замысел для всего народа Мгонги! Лишь теперь молодой чернокожий жрец осознал это в полной мере.
Много столетий назад черные шаманы, объединившись, начали великую охоту. Они выследили древнего бога, они загнали его, как дикого зверя, и тот попал в тщательно приготовленную для него магическую ловушку.
И вот теперь все их усилия пропали втуне. И все из-за поспешности решений, принятых Мгонгой, его неопытности и желания услужить божеству!
Мгонга перестал извиваться и затих. Веревка больно впивалась в его тело. Молодому чернокожему жрецу вдруг показалось, что он как будто сделался крупнее телом… Что происходит? Должно быть, что-то ужасное!
Мгонга попытался крикнуть, но влажная липкая глина забила ему рот. Языка и зубов больше не было – они превратились в глиняные комки, размоченные слюной.
От ужаса глаза Мгонги вылезали из орбит. Зрение его тоже изменилось. Теперь он видел не то, что находилсь в поле его зрения, здесь и сейчас. Он различал бездны и пики каких-то иных, древних времен. Ему был внятен ход звезд, но и звезды располагались на небе иначе – не так, как во времена какого-то там Мгонги…
Ему было больно и неудобно. Ноги затекли. Руки больше не слушались. Пальцы, всегда такие ловкие, исчезли. Они просто рассыпались прахом. Уродливые беспалые лапы еше шевелились, стянутые веревкой, и бессильно скребли пол пещеры.
Мгонга еще раз попытался крикнуть. Из его груди вырвалось нечеловеческое рыдание.
Он ощутил жгучий голод. Он хотел есть! Вся его новая, мощная, демоническая плоть изнемогала от голода. И еще его разрывала на части похоть. Его бедра непроизвольно тряслись и содрогались. Он вертелся и стонал, пытаясь хоть как-то погасить этот пожар. Тщетно! Какая-то часть сознания Мгонги, который уже не был больше Мгонгой, отдавала себе отчет в том, что насытить этот голод ему не удастся теперь никогда.
Может быть, минут сотни лет, прежде чем люди отыщут в этих пещерах – ведомые древними преданиями и легендами своего народа – вечно жаждущего глиняного истукана. Они водрузят его на пьедестал, начнут приносить ему жертвы, класть к его ногам подношения… И вечно держать его в плену, связанным!
А он должен будет насылать дожди на их поля и следить за тем, чтобы их скотина была мясной и плодовитой!
Мгонга закрыл глаза, тщетно борясь с отчаянием. Да, он обрел то, о чем люди могли только мечтать, отдавая годы и годы на овладение мистическими тайнами. Он стал бессмертным.
И чего не отдал бы сейчас чернокожий жрец за то, чтобы от этого проклятого дара избавиться!
Теперь Соню занимало совсем другое – как отсюда выбраться? В том положении, в котором она оказалась, ей явно было не до мистических тайн!
* * *
– Проснись, Энна! Да проснись же, аквилонская неженка! Открой глазки! Ну, папина дочка, давай-давай, просыпайся!Настойчивый шепот Сони в темноте святилища разбудил наконец Энну. Измученная страхами и переживаниями аквилонская девушка сама не заметила, как погрузилась в мертвый сон. Сейчас ее настойчиво трясли и шептали ей на ухо.
– Что случи… – вскрикнула Энна. Чья-то рука зажала ей рот.
– Тише, – сурово прошептал мужской голос.
– Кто здесь? – повторила Энна, на этот раз еле слышно.
– Сирхан. – Гирканец хохотнул.
– А Соня?
– Здесь твоя Соня.
– Я тебе не верю… Соня! – позвала девушка.
– Да здесь я, здесь, – отозвалась в темноте Рыжая Соня. – Дай кресало, Сирхан. Здесь темно, как… у Мгонги в заднице.
Сирхан зажег наконец факел, осветив и подземную пещеру, и отвратительного божка, и бледные лица обеих девушек. В открытом к звездному небу колодце висела веревочная лестница. Мгонга так и не забрал ее. Видимо, жрец решил, что опасность похищения пленницы миновала, и беспечно бросил изделие ловких сониных рук в лесу, там, где отравленная стрела настигла рыжеволосую воительницу.
– Скорей! – начала торопить Энна. – Выберемся из этого ужасного места! Пожалуйста!
– Еще чего, – возмутился Сирхан. – Я нарочно рисковал жизнью, лез сюда, едва не свалился в пропасть, едва не погиб от отравленной стрелы этих чернокожих мерзавцев – да мало ли еще каких бед натерпелся! И все ради того, чтобы сбежать?
– Разве ты пришел не для того, чтобы спасти нас? – Энна удивленно подняла брови.
Сирхан от души расхохотался.
– Повезет же твоему мужу, девушка! Ты, как я погляжу, девственна не только телом, но и умом. Стал бы такой пройдоха, как я, ставить на кон свою бесценную жизнь ради двух безмозглых куриц.
– Гм, – произнесла Рыжая Соня.
Гирканец на мгновение смешался, но его смущение тотчас же развеялось. Он широко, нахально улыбнулся.
– Ради ОДНОЙ безмозглой курицы и ради одной курицы с мозгами, – поправился он. – Словом, я хочу сказать…
– Словом, он хочет ограбить этого сластолюбивого поедателя монстров, – заключила Соня, кивнув в сторону идола. – Я полагаю, кстати, что нам с Энной тоже причитается своя доля.
– Здесь хватило бы на всех, – прошептала Энна. – Боги! Я совсем забыла о золоте, о драгоценных камнях! Они перепугали меня до полусмерти…
– А дочери купца не следовало бы забывать о богатствах, не так ли? – усмехнулся Сирхан. – Тем более что обогатиться можно быстро и легко.
– Сомневаюсь, чтобы так уж легко, – покачала головой Соня. – Для начала, никто из нас не видит здесь никаких богатств.
– Я видела, – начала Энна.
Соня и Сирхан, как по команде, одновременно повернулись к ней.
– Да? – ободряюще произнес Сирхан. – И что ты видела? Говори, не бойся.
– Когда они привели нас сюда, в это святилище, – неуверенно произнесла Энна и снова замолчала. Она явно колебалась.
Соня заметила ее нерешительность и решила приободрить девушку.
– Почему ты замолчала, Энна? Чего ты опасаешься?
– Что вы не поверите и поднимете меня на смех.
Сирхан ударил себя по бедру и расхохотался.
– Нашла, чего опасаться! Мы, милочка, не в том положении, чтобы трястись за хорошие манеры. Ну, что ты видела?
– Мы не будем насмехаться, что бы ты ни сказала, – твердо обещала Соня. – Пусть даже твой рассказ поначалу покажется нам невероятным. Плодом больной фантазии или бредом.
– Хорошо. – Энна решительно тряхнула белокурыми волосами. – Я видела, как негры высыпали сюда, на пол, под ноги идолу целый мешок драгоценностей и золотых монет.
– И куда же все это подевалось? – жадно спросил Сирхан, блуждая глазами по подземной пещере.
– Оно… оно все впиталось в пол, – сказала Энна. – Оно где-то здесь. Невидимое. Может быть, действительно под полом… Или в самом идоле. Если там скрывается живое существо, как утверждает Соня…
– Я не утверждаю, – перебила Соня, – я только высказала предположение.
– Неважно. Может быть, это существо, связанный бог, пожирает драгоценности, – продолжала Энна. Ей льстило напряженное внимание ее слушателей. Она говорила все увереннее и громче. – Как бы то ни было, а золото и камни – здесь. И я видела их собственными глазами.
Все трое помолчали, обдумывая план дальнейших действий. Наконец Сирхан заявил:
– Да что тут долго голову ломать! Я так полагаю: если идола развязать да своротить, можно поглядеть, что делается внизу. Может, там-то все и хранится. Может, оно туда скатилось… по желобкам или еще каким-то образом…
– Может быть… – задумчиво проговорила Соня. – Я вот думаю: почему негры связывают своего бога? Уж не опасен ли он настолько, что они предпочитают держать его пленным? И какие силы высвободятся, если мы снимем веревку? Не накличем ли мы страшную беду?
– На кого? – спросил Сирхан, кривя губы. – На этих жалких дикарей? Туда им и дорога, между нами говоря!
– Да дьявол с ними, с дикарями! – взорвалась Соня. – Не погибнем ли мы сами от клыков и когтей этого чудища, которое предпочитает превращать своих сексуальных партнерш в отвратительных монстров и пожирать их во время совокупления!
– В монстров? – озадаченно переспросил Сирхан. – И он пожирает их, ты говоришь? Гм, странный вкус… – Гирканец смерил глиняного идола взглядом, в котором неожиданно мелькнуло что-то вроде насмешливого уважения. – По крайней мере, это что-то новенькое.
– Перестань дурачиться! – прикрикнула на своего товарища Соня. – Это не шутки.
Гирканец вздохнул.
– Понимаю, что не шутки. Какие уж тут шутки, если монстры… И все же я бы рискнул, Соня. Огромные богатства! Горы золота и бриллиантов! Мы сможем купить себе по дворцу где-нибудь в Аренджуне и жить беспечно, среди наслаждений, фонтанов, красивых женщин и противно орущих павлинов с роскошными хвостами!
Соня кривовато улыбнулась. Сколько раз уже она выслушивала подобные мечты от своих спутников, непутевых искателей наживы, рыцарей больших дорог! И никто из них не купил себе дворца. Самое большее – таверну или дом где-нибудь в сельской местности.
– Ты окочуришься со скуки в этом дворце, Сирхан, – сказала Соня. – Тебе будет не хватать этой жизни, полной лишений и приключений.
– Ну, изредка, чтобы поразмять косточки, я буду развлекать себя работорговлей, – утешил Соню Сирхан. – Хватит болтовни. Помоги-ка мне, Соня.
С этими словами гирканец решительно направился к идолу и начал снимать с него веревку. Он долго возился с причудливыми узлами, которые вывязывал на идоле жрец. Наконец веревка поддалась.
– Да разрежь ты ее! – нетерпеливо сказала Соня.
– Еще чего! – возразил Сирхан. – Веревка, девочка моя, в иных ситуациях вещь совершенно бесценная. Дороже золота.
– Знаю, – проворчала Соня. Ей не хотелось сейчас признавать свой промах.
– То-то же. – Сирхан снял веревку с истукана и, смотав ее, повесил себе на пояс. – А теперь вперед!
Большой алмаз, вделанный во лбу глиняного истукана, вдруг загорелся кровавым пламенем, но ни Соня, ни Сирхан этого не заметили.
* * *
– Глядите! – возбужденно проговорил Сирхан, указывая на подземный ход, открывшийся им после того, как глиняный идол был опрокинут.Крутые ступени уводили вниз, в загробную черноту.
– Дай мне факел, Соня! – крикнул Сирхан. Его ноздри алчно раздувались. – Я чую запах золота! Клянусь всеми богами, я чую здесь запах большой поживы! Ах, как сладостно здесь пахнет!
– По-моему, здесь разит гнилью, затхлым воздухом и летучими мышами, – содрогаясь всем телом, заявила Энна.
Соня обменялась с ней понимающим взглядом.
– Я тоже терпеть не могу летучих мышей, – сказала она, намереваясь поддержать аквилонскую девушку. Пусть она хотя бы не чувствует себя одинокой в своих страхах! – Но что поделаешь? Если уж мужчине взбрело в голову забраться в подземелье, то не нам с тобой становиться у него на пути. Лучше подчиниться.
Сирхан изумленно поднял брови.
– Ты издеваешься, Соня?
– Отнюдь.
Однако Сирхан продолжал глядеть на нее с подозрением, справедливо подозревая какой-то скрытый подвох со стороны Сони. Наконец он подмигнул своей приятельнице.
– Ладно. Давай сюда факел и полезли.
Соня протянула ему горящий, коптящий факел. По стенам святилища запрыгали фантастические тени. В их неверном свете Энне вдруг показалось, что связанный – теперь уже освобожденный! – глиняный божок отвратительно ухмыляется.
– Я пойду первым, – заявил Сирхан. – Энна посередине. Соня, ты замыкаешь. Прислушивайся хорошенько. Вдруг проклятые черномазые что-то почуяли и отправили за нами погоню? Хотя я думаю, раньше, чем настанет утро, ни один из них не сунет сюда свой приплюснутый нос.
С этой оптимистической речью Сирхан начал спускаться по ступенькам.
* * *
Казалось, не будет конца этому спуску. Виток за витком лестница уводила трех искателей золота в глубину, в самые недра земли. Что ждало их впереди – ужасная гибель, разочарование, победа?В любом случае, раз уж они начали, необходимо довести дело до конца.
У Энны начала кружиться голова. Она потеряла счет ступенькам. Ей казалось, что она погружается в глубины преисподней.
Должно быть, подобное же чувство испытывала и Соня, потому что неожиданно рыжеволосая воительница нарушила молчание, сказав:
– Похоже, мы направляемся прямиком в недра ада!
Сирхан хмыкнул.
– Погоди немного, Соня. Может быть, этот ад обернется для нас самым настоящим золотым раем!
– Или могилой, – прошептала Энна. Сейчас ей было просто страшно. Дочь аквилонского купца отдала бы все сокровища народа Мгонги за простое счастье прижаться к отцовской груди, за обыкновенную радость проснуться у себя дома, в чистой постели. Увы, сейчас все это казалось ей недосягаемой мечтой.
– Мы спустились! – крикнул идущий впереди Сирхан. – Я ступил на ровный пол. Идите за мной.
– Подожди нас, – сердито попросила Соня. – Не беги вперед. Идти – так уж всем вместе.
– Ну, давайте быстрее, копуши! – Сирхан поднял коптящий факел высоко над головой, освещая длинный коридор, в котором оказались беглецы. – Тут что-то интересное, потрохами чую!
– Как бы эти твои любопытные потроха не намотали на жертвенное копье, – проворчала Соня. – Ты шумишь, как пятьдесят слонов на водопое, Сирхан. Веди себя потише. В конце концов, мы ворвались в святая святых чужого народа. Кто знает, может быть, здесь стоит бдительная охрана?
– Пока что эта охрана была не слишком бдительной, – возразил Сирхан.
– Ждут, пока мы подойдем поближе, – предположила Энна.
Сирхан удостоил ее насмешливой улыбки.
– Ого, девушка, а ты у нас, оказывается, бывалый авантюрист, как я погляжу! – фыркнул гирканец. – Нет, говорю тебе: любая охрана давно уже с улюлюканьем принялась бы обстреливать нас отравленными стрелами или дротиками!
– Не любая, – возразила Соня. – Но хватит болтовни. Идем.
– Можно подумать, это я тут стоял и трепал языком, – недовольно проворчал Сирхан, направляясь вперед. – Не отставайте, подружки. Не то я заберу все золото сам.
– Тебе не унести всего, что там находится, – проговорила Энна. – Ты даже представить себе не можешь, СКОЛЬКО там драгоценностей! Если, конечно, мы их отыщем…
Подземный ход был достаточно высоким, чтобы мужчина среднего роста мог пройти по нему, не наклоняя головы. Конец коридора терялся в бесконечной тьме.
– Какой длинный! – прошептала Энна.
Они шли и шли, а коридор все не заканчивался. Куда он ведет? Далеко за пределы деревни? В пещеры? В джунгли, где рыщут одни только дикие звери?
Неожиданно впереди мелькнул свет. Сирхан остановился, подняв руку. Девушки замерли, как по команде.
– Там кто-то есть, – прошептал Сирхан.
– Идет сюда? – спросила Соня.
– Нет, он неподвижен… кажется. В любом случае он нас уже заметил.
– Наш факел не заметить мудрено, – заметила Соня. – Но таиться смысла не имело.
– Да уж. Мы в конце концов разорили их святилище, – согласился Сирхан.
– Это отвратительное, нечеловеческое место, – содрогаясь, прошептала Энна. – Надо было бы уничтожить его совсем…
– Ну, все! Не хватало еще, чтобы ты тут рассопливилась! – прикрикнул на девушку Сирхан. – Утри глазки и вперед, на врага! – Заметив, что Энна глядит вперед с нескрываемым испугом, гирканец добавил: – А как ты хотела? Никто не подаст тебе сокровища за здорово живешь. Любое богатство нужно заработать.
– ЗАРАБОТАТЬ? – насмешливо переспросила Соня. – От кого я это слышу, господин грабитель?
Их спор был прерван.
Светящееся пятно впереди неожиданно переместилось и теперь оно плясало всего в пяти шагах от троих беглецов.
– Что это? – шепнула Энна.
– Молчи. – Соня быстро препроводила девушку себе за спину. – Не высовывайся. Я постараюсь прикрыть тебя.
Хищно оскалившись, Сирхан потянулся за спину и извлек из ножен свою кривую саблю. В руке у Сони уже блестел кинжал.
Неровные очертания светового пятна впереди постепенно приобретали форму.
– Да это же наш старый приятель Мгонга! – воскликнула Соня. – Кажется, он опередил нас!
– Соня! – прошипел жрец, окруженный сиянием. – И ты, нечестивый гирканец! И ты, глупая белокурая девка! Все вы умрете! Вы – пища для нашего бога!
– Твой бог – всего лишь глиняный истукан! – возразила Соня. – Мы отбросили его в сторону как ненужный хлам. Он мешал нам!
– Глупцы! – проскрежетал Мгонга. – О, какие же вы глупцы, белые люди! Вы недооцениваете силу черных богов!
– Твои черные боги – тьфу против доброй гирканской сабли! – проревел Сирхан.
Но Мгонга никак не отреагировал на вызов. Черные глаза жреца остановились на мотке веревки, висевшем на поясе гирканца.
– Что это? – спросил Мгонга, указывая на веревку.
– Не видишь, что ли, ты, глупый негр! – ответил Сирхан, поднимая саблю. – Веревка, которой я свяжу твои руки и ноги… Впрочем, когда я закончу развлекаться с тобой, падаль, связывать будет уже нечего. Клянусь богами, я отрублю тебе твои паучьи лапы и брошу их на съедение крысам!
Но и сейчас Мгонга остался равнодушен к оскорблениям, которыми осыпал его гирканец.
– Ты… Вы развязали нашего бога? Вы что, осмелились снять с него путы?
– Ну и что такого? – с вызовом спросил Сирхан. – Божок был привязан, а мы хотели проникнуть сюда. Угадай, кстати, зачем?
– Безумцы! Вас соблазнил блеск сокровищ, и вы выпустили на волю чудище!
– Чудище? – насмешливо повторил вслед за жрецом Сирхан. – Так вот как ты именуешь своего божка, черномазый! А я-то думал, ты почитаешь его!
– Я отношусь к нему так, как он заслуживает! – резко возразил Мгонга. – С почтением – ибо он могуч; с ненавистью – ибо он жесток; с любовью – ибо он дарует нашему народу благость урожаев. Не тебе судить, авантюрист без семьи, без родины, без прошлого и будущего, – не такому, как ты, судить моего бога, обычаи и верования моего народа!
Сияние вокруг Мгонги наконец померкло. Стало видно, что жрец стоит перед своими противниками совершенно обнаженный. Лишь белые спирали раскраски украшали его черные бедра, а низ живота был испещрен крупными красными точками, нанесенными охряной краской. В руке жрец связанного бога держал длинное копье.
– Он нарочно выигрывал время, чтобы подготовиться к битве! – крикнула Рыжая Соня, которая только сейчас разгадала коварный замысел Мгонги.
Испустив громкий душераздирающий боевой клич, Мгонга ринулся с копьем на Сирхана. Гирканец отступил на шаг в сторону и в свою очередь нанес противнику рубящий удар своей кривой саблей.
Брызнула кровь. Мгонга взревел и развернулся, размахивая копьем. В этот момент Соня, визжа, как дикая кошка, набросилась на негра и вонзила кинжал ему под лопатку.
– Получи, предатель! – вскрикнула она.
Мгонга повернул к ней лицо, полное боли и удивления. Соня отступила на шаг. Мгонга рухнул на пол, к ногам своих врагов.
– Свяжи его, – проговорила Соня, тяжело переводя дыхание.
Сирхан быстро опутал руки и ноги поверженного жреца веревкой, которую снял с пояса.
Слабо корчась, Мгонга проговорил:
– Глупцы…
Он закрыл глаза и, казалось, потерял сознание.
– Вперед, – сказала Соня. – Заберем сокровища и вернемся к нему.
Сирхан удивленно уставился на свою приятельницу.
– Ты что, хочешь забрать его отсюда? Этого черномазого людоеда?
– Он по-своему честен, – признала Соня.
– Разве ты только что не назвала его предателем? – Удивлению Сирхана не было предела.
– Назвала… Ладно, о чем мы спорим? Пошли. Я уверена, что сокровища – там, впереди.
Соня побежала по коридору.
* * *
Они оказались в просторной пещере где-то глубоко под землей. Это было еще одно святилище, о существовании которого – Соня была в этом уверена – из всего племени знали только жрецы.Посреди совершенно голой пустой пещеры стоял каменный саркофаг, вырубленный в скальной породе в незапамятные времена. Странные узоры – может быть, письмена давно исчезнувшего народа? – украшали высокие стены саркофага. Тяжелая крышка с вырезанным на ней изображением безобразного чудовища – точь-в-точь подобного тому, в которое превратилась несчастная чернокожая девушка, – была сдвинута в сторону.
Сирхан подошел, попытался отодвинуть крышку еще дальше, но как ни напрягал мышцы гирканский воин, ему не удалось даже пошевелить тяжелую крышку.
– Проклятье! Да она неподъемная! – удивленно вскрикнул Сирхан. – Какой это силищей надо обладать, чтобы сдвинуть эту махину с места?
Соня не ответила. Ей показалось, что она начинает понимать смысл бессвязных предостережений Мгонги, и холодок пробежал у нее по спине.
– Смотрите! – вскрикнула Энна.
Соня резко повернулась, ожидая увидеть какое-нибудь чудовище… И замерла.
Из-под земли, из голых стен пещеры начали проступать алмазы и золотые слитки. Сокровища, впитанные святилищем за столетия поклонения связанному богу, вываливались из стен, из потолка. Вскоре на трех искателей приключений хлынул настоящий дождь алмазов, рубинов, изумрудов, жемчугов, золотых и серебряных колец, ожерелий, диадем…
Защищаясь от этого ливня, все трои спрятались в саркофаг и прижались друг к другу.
– Хорошо, что эта крышка такая прочная, – проворчал Сирхан. – Иначе нам раздробило бы все кости.
– Да, – раздался наверху чей-то голос. – Крышка прочная.
С этими словами неведомый враг легко сдвинул крышку и запер Соню, Сирхана и Энну в каменном саркофаге.
Они оказались в ловушке!
* * *
Ужас объял всех троих. В наступившей тишине слышно было, как постукивают зубы гирканца, как всхлипывает Энна. Соня молчала. Покусывая губы, она проклинала себя за непредусмотрительность.Кто же запер их здесь? У кого хватило сил сдвинуть крышку каменного гроба?
Неужели Мгонга? Но жрец был ранен и связан по рукам и ногам…
Может быть… Может быть, это был сам божок? Какое же обличье он принял – отвратительного монстра или могучего человека?
Они в западне, и сейчас надо быстро решать, как отсюда выбраться.
– Может быть, попробуем поднять ее? – предложил Сирхан. – Втроем.
– Ее и вдесятером не сдвинешь, – возразила Соня. – Нет, надо вступить в переговоры с нашим пленителем. Узнать хотя бы, каковы его цели.
Над крышкой разнесся громкий хохот.
– Каковы мои цели? Ах вы, жалкие черви! Моя цель – выйти на свободу! Другой у меня нет – уже несколько тысячелетий как я страдаю, вынужденный выполнять ничтожные желания ничтожного племени. Иногда меня балуют – подсовывают очередную дрожащую и ревущую от страха девку, чтобы я потешился. Все они скучны и ленивы, ни одна еще не доставила мне настоящего наслаждения. Глупые негры!
– Ты – бог? – спросила Соня.
– Бог? – Тот, наверху, казалось, был очень удивлен этим вопросом. – Конечно, нет! Что за дурацкая мысль! Я – сверхсущество, дэв, демон, назови как хочешь, но не бог. Я был неосторожен, они поймали меня и связали… А теперь вы освободили меня.
– Зачем же ты держишь нас в плену? – спросила Соня. – Ты ведь знаешь, что это мы сняли с тебя путы!
– Да! И опутали ими этого бедного дурака Мгонгу, моего жреца! – Демон расхохотался. – Он думает, что я приду к нему на помощь, что исцелю его раны, как делал это прежде! Несчастный болван! Нет, я оставлю его подыхать – вот что я сделаю!
– Туда ему и дорога, – проворчал Сирхан.
Демон не расслышал. Он упивался обретенной свободой.
– И теперь ЕГО дух будет заключен в оболочке глиняного истукана! – ликовал освобожденный демон. – Теперь сам Мгонга отведает, каково томиться день и ночь в плену, каково выслушивать разные глупости, которые несут безмозглые чернокожие жрецы и их жирные девки! Каково наслаждаться любовью с трясущейся от ужаса дурой, которая не умеет даже как следует приласкать мужчину! Теперь ЕГО дух займет мое место – поделом ему!
Демон рассмеялся. Судя по грохоту и звону, он пустился в пляс, погружая свои огромные ноги по колено в ворох драгоценностей.
Соня решилась вновь подать голос.
– Выпусти нас отсюда! – попросила она. – Мы возьмем немного драгоценных камней в награду за то, что сняли с тебя путы, и уйдем отсюда!
– И больше вам ничего не нужно? – спросил демон.
– Нет! – ответила Соня. – Клянусь! Только свобода и немного золота.
Демон призадумался, а потом объявил:
– Или одно, или другое. Выбирайте.
– Тут и выбирать нечего, – кисло проговорил Сирхан. – Золото ни к чему, если нет свободы…
– Свобода! – крикнула Соня, опасаясь, что демон передумает.
– Свобода, – прошептала Энна.
– Хорошо, – милостиво позволил демон. – Я отпускаю вас. – И добавил, ухмыляясь: – До встречи…
* * *
Мгонга извивался в своих путах. Снова и снова взывал он к божеству, которому служил сызмальства, еще будучи подручным своего отца, старого шамана. О, Мбонга, отец Мгонги, был великим жрецом! Он никогда не позволил бы чужакам с отвратительно бледной, как могильный червь, кожей проникнуть в святилище и осквернить его!Добыть для связанного бога белокожую супругу – каким ужасающе нелепым, каким роковым оказался этот замысел для всего народа Мгонги! Лишь теперь молодой чернокожий жрец осознал это в полной мере.
Много столетий назад черные шаманы, объединившись, начали великую охоту. Они выследили древнего бога, они загнали его, как дикого зверя, и тот попал в тщательно приготовленную для него магическую ловушку.
И вот теперь все их усилия пропали втуне. И все из-за поспешности решений, принятых Мгонгой, его неопытности и желания услужить божеству!
Мгонга перестал извиваться и затих. Веревка больно впивалась в его тело. Молодому чернокожему жрецу вдруг показалось, что он как будто сделался крупнее телом… Что происходит? Должно быть, что-то ужасное!
Мгонга попытался крикнуть, но влажная липкая глина забила ему рот. Языка и зубов больше не было – они превратились в глиняные комки, размоченные слюной.
От ужаса глаза Мгонги вылезали из орбит. Зрение его тоже изменилось. Теперь он видел не то, что находилсь в поле его зрения, здесь и сейчас. Он различал бездны и пики каких-то иных, древних времен. Ему был внятен ход звезд, но и звезды располагались на небе иначе – не так, как во времена какого-то там Мгонги…
Ему было больно и неудобно. Ноги затекли. Руки больше не слушались. Пальцы, всегда такие ловкие, исчезли. Они просто рассыпались прахом. Уродливые беспалые лапы еше шевелились, стянутые веревкой, и бессильно скребли пол пещеры.
Мгонга еще раз попытался крикнуть. Из его груди вырвалось нечеловеческое рыдание.
Он ощутил жгучий голод. Он хотел есть! Вся его новая, мощная, демоническая плоть изнемогала от голода. И еще его разрывала на части похоть. Его бедра непроизвольно тряслись и содрогались. Он вертелся и стонал, пытаясь хоть как-то погасить этот пожар. Тщетно! Какая-то часть сознания Мгонги, который уже не был больше Мгонгой, отдавала себе отчет в том, что насытить этот голод ему не удастся теперь никогда.
Может быть, минут сотни лет, прежде чем люди отыщут в этих пещерах – ведомые древними преданиями и легендами своего народа – вечно жаждущего глиняного истукана. Они водрузят его на пьедестал, начнут приносить ему жертвы, класть к его ногам подношения… И вечно держать его в плену, связанным!
А он должен будет насылать дожди на их поля и следить за тем, чтобы их скотина была мясной и плодовитой!
Мгонга закрыл глаза, тщетно борясь с отчаянием. Да, он обрел то, о чем люди могли только мечтать, отдавая годы и годы на овладение мистическими тайнами. Он стал бессмертным.
И чего не отдал бы сейчас чернокожий жрец за то, чтобы от этого проклятого дара избавиться!
* * *
Соня не могла понять, во сне все происходит или наяву, бредит она или грезит. Вместе со своими спутниками, Сирханом и Энной, Соня оказалась в ловушке. Оживший истукан запер их в саркофаге. Кем он был, этот «связанный бог»? Древним демоном? Таинственным вместилищем каких-то мистических сил? Какая, в сущности, разница!Теперь Соню занимало совсем другое – как отсюда выбраться? В том положении, в котором она оказалась, ей явно было не до мистических тайн!