– Не очень.
– Темнота – понятие, придуманное людьми, чтобы описать отсутствие света. Самой темноты как таковой нет.
– Никогда не думал…
– Неважно. Что скажешь насчет любви? Она существует?
– Да.
– Откуда такая уверенность?
– Сегодня я встретил ее…
– Это не любовь. Безумство, замешанное на усталости, алкоголе, перевозбуждении, стремлении удовлетворить физические потребности, потешить гиперэго самца, и так далее.
– Допустим, ты права насчет меня, – Рой настолько увлекся разговором, что на какое-то время забыл о дороге, полиции и своих страхах. – А как же любовь ребенка к матери?
– Чувство защищенности, теплоты и покоя. По большому счету, младенцу все равно, кто его кормит грудью, заботится и ухаживает. С таким же успехом это может быть кормилица-няня.
– О’кей, с этим пунктом согласен. Что скажешь насчет любви собаки к хозяину?
– Слепая животная привязанность. Поклонение вожаку.
– Человека к родине?
– Многолетняя привычка вкупе с пропагандистскими стереотипами, навязанными средствами массовой информации.
– К Богу?
– Родительское воспитание, помноженное на национальную принадлежность и влияние общества.
– Выходит, что любви нет?
– Получается, так.
– Тогда что есть? Ведь должно что-нибудь быть, кроме разумных объяснений ее отсутствия?
– Ничего.
– Это неправильно.
– Кто бы спорил, только не я.
– Твой Павел Андреевич тот еще гад, – рассеянно отметил Рой, пытающийся найти ответ на загадку демона.
– И не говори. А вот и подкрепление…
Из переулка по ходу движения вынырнули две полицейские машины. Теперь, когда их стало трое, охотники решили зажать беглецов в тиски.
Резко уйдя вправо, Карусель совершила опасный маневр. Один из полицейских вовремя среагировал, перекрыв дорогу слева, второй чуть запоздал, в результате чего между впереди идущими машинами образовался просвет. Очередное ускорение сопровождалось скрежетом металла по обоим бортам. Карусель буквально втиснулась в узкий промежуток между двумя патрульными, вырвавшись на оперативный простор.
– Я знаю ответ! – от прилива чувств Рой хлопнул себя ладонью по лбу.
– Что ж, удиви меня, – судя по кривой усмешке, она не рассчитывала на что-то стоящее.
– Удивляю. Все проще простого. Когда человек любит, он преображается. Становится одухотворенным. Как будто начинает светиться изнутри. Его глаза не горят – пылают.
– Чем?
– Светом конечно! ЛЮБОВЬ – ЭТО СВЕТ. Ее отсутствие – тьма. Раз тьмы нет, а свет есть, то любовь существует. Так и передай своему уроду Павлу Андреевичу.
Некоторое время она размышляла над его версией. В конечном итоге сказала:
– Не факт, что демон примет ответ, но определенно в нем что-то есть!
– Еще как есть! – Рой почувствовал себя ученым, только что разгадавшим тайну мироздания.
В приливе эмоций радостно повторил: «Любовь это свет! Тьмы нет, и не может быть!»
– Согласна, не может, – рассмеялась Карусель. – Кстати, спасибо, что помог. Сама бы я точно не справилась.
– Не скромничай.
– Не буду. Вот, возьми на память, – она протянула прозрачную капсулу размером с крупную бусину. Внутри находился маленький красный шарик или таблетка. Так сразу не разберешь.
– Что это?
– Искра жизни. Когда станет совсем плохо, положи под язык – поможет. А теперь прощай, мудрейший из смертных…
– Почему… – хотел спросить он, но не успел.
Повернув за угол и пропав на несколько секунд из поля зрения преследователей, машина резко затормозила, после чего дверь плавно отошла в сторону, а накренившееся кресло выступило в роли своеобразной катапульты, выбросив опешившего от неожиданности пассажира на тротуар.
Лежащий на асфальте Рой не успел прийти в себя, не говоря уже о том, чтобы встать на ноги, а мимо с воем сирен промчались три полицейских машины, слишком увлеченные погоней, чтобы заметить распластанного на тротуаре мужчину…
Больше он никогда не встречал девушку со странным именем Карусель. И если бы не «Искра жизни», мог решить, что это сон. Игра разума. Причуда сознания. Или…
Чужие воспоминания, перенесенные в разум клона.
Получив ответ на главный вопрос, ей оставалось лишь оторваться от преследователей. С учетом того, как Карусель водила машину, в этом не было ничего сложного. Если бы на борту вертолета преследования не находился ЭМИ[8], победа досталась бы сильнейшей. Однако прежде, чем она успела свернуть с городской магистрали в запутанный лабиринт переулков, мощный импульс накрыл площадь радиусом триста метров, вырубив электронику. Двигатель машины заглох, и погоня закончилась.
Как следствие, в другом месте, другом времени и другом мире отчаянной гонщице не повезло еще больше…
– Жми на газ!
Электрический гриль мощностью пятьдесят тысяч вольт превращает сердце в кусок недожаренного мяса с кровью, а мозги – в запекшийся студень.
– Проклятье!!! Это должно когда-нибудь кончиться.
Рывок. Короткое замыкание. Проводку пробило везде, где только можно. Двигатель задыхается от дыма. Веселые искры летят в разные стороны. Игра не закончена, пока шарик не упал на рулетку.
А он до сих пор каким-то чудом держится на колесе…
Четыре фигуры окружили машину с открытой дверью. Двое по бокам, один сзади и последний – по ходу движения. Естественно, все вооружены и умеют стрелять. С убойного расстояния в пятнадцать метров промахнуться нельзя.
Три выстрела сливаются в один. Четвертый немного запаздывает.
Почему, выясняется позже.
Чавк – Гончая ада сглатывает слюну в предвкушении кровавого пира.
ЧВАК – соприкосновение тупого металла и мягкой податливой плоти, отвратительный звук, от которого судорогой сводит скулы и начинают болеть зубы.
ЧВАК…
Прожорливая тварь не ошиблась, крови действительно много. Настолько, что можно в ней утонуть.
Карусель дергается так, словно в нее попал огромный кузнечный молот. Ударившись виском о боковое стекло, ее голова клонится вперед, увлекая за собой тело. И успокаивается лишь после того, как грудь упирается в руль.
Надрывно ревущий двигатель тянет потерявшую управление машину с пробитыми покрышками до ближайшей стены. Это не волшебный портал в другое измерение, не потайная дверь в обитель вечного счастья, а просто стена. Чертов кусок бетона, которому глубоко безразлично, кто, как и, главное, где умрет.
После удара безвольная нога водителя соскальзывает с педали газа.
Прямо на глазах белоснежное лицо начинает сереть, превращаясь в бессмысленную, лишенную жизни пепельно-серую маску…
– Потому что, – попыталась сказать Карусель, прежде чем смежить веки, уйдя туда, где за гранью добра и зла нет умных и глупых, богатых и бедных, правых и виноватых. – ТЬМЫ – НЕТ.
Но не смогла.[9]
Глава 7
– Темнота – понятие, придуманное людьми, чтобы описать отсутствие света. Самой темноты как таковой нет.
– Никогда не думал…
– Неважно. Что скажешь насчет любви? Она существует?
– Да.
– Откуда такая уверенность?
– Сегодня я встретил ее…
– Это не любовь. Безумство, замешанное на усталости, алкоголе, перевозбуждении, стремлении удовлетворить физические потребности, потешить гиперэго самца, и так далее.
– Допустим, ты права насчет меня, – Рой настолько увлекся разговором, что на какое-то время забыл о дороге, полиции и своих страхах. – А как же любовь ребенка к матери?
– Чувство защищенности, теплоты и покоя. По большому счету, младенцу все равно, кто его кормит грудью, заботится и ухаживает. С таким же успехом это может быть кормилица-няня.
– О’кей, с этим пунктом согласен. Что скажешь насчет любви собаки к хозяину?
– Слепая животная привязанность. Поклонение вожаку.
– Человека к родине?
– Многолетняя привычка вкупе с пропагандистскими стереотипами, навязанными средствами массовой информации.
– К Богу?
– Родительское воспитание, помноженное на национальную принадлежность и влияние общества.
– Выходит, что любви нет?
– Получается, так.
– Тогда что есть? Ведь должно что-нибудь быть, кроме разумных объяснений ее отсутствия?
– Ничего.
– Это неправильно.
– Кто бы спорил, только не я.
– Твой Павел Андреевич тот еще гад, – рассеянно отметил Рой, пытающийся найти ответ на загадку демона.
– И не говори. А вот и подкрепление…
Из переулка по ходу движения вынырнули две полицейские машины. Теперь, когда их стало трое, охотники решили зажать беглецов в тиски.
Резко уйдя вправо, Карусель совершила опасный маневр. Один из полицейских вовремя среагировал, перекрыв дорогу слева, второй чуть запоздал, в результате чего между впереди идущими машинами образовался просвет. Очередное ускорение сопровождалось скрежетом металла по обоим бортам. Карусель буквально втиснулась в узкий промежуток между двумя патрульными, вырвавшись на оперативный простор.
– Я знаю ответ! – от прилива чувств Рой хлопнул себя ладонью по лбу.
– Что ж, удиви меня, – судя по кривой усмешке, она не рассчитывала на что-то стоящее.
– Удивляю. Все проще простого. Когда человек любит, он преображается. Становится одухотворенным. Как будто начинает светиться изнутри. Его глаза не горят – пылают.
– Чем?
– Светом конечно! ЛЮБОВЬ – ЭТО СВЕТ. Ее отсутствие – тьма. Раз тьмы нет, а свет есть, то любовь существует. Так и передай своему уроду Павлу Андреевичу.
Некоторое время она размышляла над его версией. В конечном итоге сказала:
– Не факт, что демон примет ответ, но определенно в нем что-то есть!
– Еще как есть! – Рой почувствовал себя ученым, только что разгадавшим тайну мироздания.
В приливе эмоций радостно повторил: «Любовь это свет! Тьмы нет, и не может быть!»
– Согласна, не может, – рассмеялась Карусель. – Кстати, спасибо, что помог. Сама бы я точно не справилась.
– Не скромничай.
– Не буду. Вот, возьми на память, – она протянула прозрачную капсулу размером с крупную бусину. Внутри находился маленький красный шарик или таблетка. Так сразу не разберешь.
– Что это?
– Искра жизни. Когда станет совсем плохо, положи под язык – поможет. А теперь прощай, мудрейший из смертных…
– Почему… – хотел спросить он, но не успел.
Повернув за угол и пропав на несколько секунд из поля зрения преследователей, машина резко затормозила, после чего дверь плавно отошла в сторону, а накренившееся кресло выступило в роли своеобразной катапульты, выбросив опешившего от неожиданности пассажира на тротуар.
Лежащий на асфальте Рой не успел прийти в себя, не говоря уже о том, чтобы встать на ноги, а мимо с воем сирен промчались три полицейских машины, слишком увлеченные погоней, чтобы заметить распластанного на тротуаре мужчину…
Больше он никогда не встречал девушку со странным именем Карусель. И если бы не «Искра жизни», мог решить, что это сон. Игра разума. Причуда сознания. Или…
Чужие воспоминания, перенесенные в разум клона.
* * *
Жизнь полна неожиданностей. Подчас то, что изначально кажется очень простым, в конечном итоге вызывает больше всего затруднений. И наоборот. На первый взгляд невыполнимые задания при ближайшем рассмотрении оказываются проще всего.Получив ответ на главный вопрос, ей оставалось лишь оторваться от преследователей. С учетом того, как Карусель водила машину, в этом не было ничего сложного. Если бы на борту вертолета преследования не находился ЭМИ[8], победа досталась бы сильнейшей. Однако прежде, чем она успела свернуть с городской магистрали в запутанный лабиринт переулков, мощный импульс накрыл площадь радиусом триста метров, вырубив электронику. Двигатель машины заглох, и погоня закончилась.
Как следствие, в другом месте, другом времени и другом мире отчаянной гонщице не повезло еще больше…
* * *
Бессмысленный бег по кругу – вот что такое жизнь. Пока шарик катится, создается впечатление, что в движении есть некий смысл. Как только он падает, игра заканчивается. И отныне неважно, какой цвет выпал, красный или черный. Так же как не имеет значения число, оказавшееся последним. В конечном итоге всем без исключения достается зеро – абсолютный ноль. Других вариантов нет.– Жми на газ!
Электрический гриль мощностью пятьдесят тысяч вольт превращает сердце в кусок недожаренного мяса с кровью, а мозги – в запекшийся студень.
– Проклятье!!! Это должно когда-нибудь кончиться.
Рывок. Короткое замыкание. Проводку пробило везде, где только можно. Двигатель задыхается от дыма. Веселые искры летят в разные стороны. Игра не закончена, пока шарик не упал на рулетку.
А он до сих пор каким-то чудом держится на колесе…
Четыре фигуры окружили машину с открытой дверью. Двое по бокам, один сзади и последний – по ходу движения. Естественно, все вооружены и умеют стрелять. С убойного расстояния в пятнадцать метров промахнуться нельзя.
Три выстрела сливаются в один. Четвертый немного запаздывает.
Почему, выясняется позже.
Чавк – Гончая ада сглатывает слюну в предвкушении кровавого пира.
ЧВАК – соприкосновение тупого металла и мягкой податливой плоти, отвратительный звук, от которого судорогой сводит скулы и начинают болеть зубы.
ЧВАК…
Прожорливая тварь не ошиблась, крови действительно много. Настолько, что можно в ней утонуть.
Карусель дергается так, словно в нее попал огромный кузнечный молот. Ударившись виском о боковое стекло, ее голова клонится вперед, увлекая за собой тело. И успокаивается лишь после того, как грудь упирается в руль.
Надрывно ревущий двигатель тянет потерявшую управление машину с пробитыми покрышками до ближайшей стены. Это не волшебный портал в другое измерение, не потайная дверь в обитель вечного счастья, а просто стена. Чертов кусок бетона, которому глубоко безразлично, кто, как и, главное, где умрет.
После удара безвольная нога водителя соскальзывает с педали газа.
Прямо на глазах белоснежное лицо начинает сереть, превращаясь в бессмысленную, лишенную жизни пепельно-серую маску…
– Потому что, – попыталась сказать Карусель, прежде чем смежить веки, уйдя туда, где за гранью добра и зла нет умных и глупых, богатых и бедных, правых и виноватых. – ТЬМЫ – НЕТ.
Но не смогла.[9]
Глава 7
Мятеж
Москва. 04.54 по восточноевропейскому времени
Таблетка со странным названием помогла, даже несмотря на то, что Рой разделил ее на две части. Боль на время отступила, и я смог привести мысли в порядок, подведя неутешительные итоги.
Итак, что мы имели на данный момент:
а) двое одноруких калек, принявших неизвестное болеутоляющее;
б) трое жизнерадостных клоунов под кайфом (некий аналог веселящего газа);
в) безумная миссия – выбраться из Москвы, наводненной кадаврами, после чего найти и уничтожить своих двойников.
Во всем этом горячечном бреду был единственный светлый момент – мы находились в «Радуге смерти». Тренажере виртуальной реальности, неотличимой от жизни. Больные на голову «затейники» из межведомственной комиссии отправили нас в ад, чтобы проверить моральную устойчивость и физические кондиции, нимало не заботясь о том, как себя будут чувствовать подопытные крысы во время эксперимента.
Называя вещи своими именами – мы были заложниками ситуации. Все вместе и каждый по отдельности. Я не мог подвести Карпина, команда – меня. Поэтому вариант выхода из грязной игры, пустив себе пулю в висок, отпадал.
Вдобавок ко всем неприятностям на повестке дня оставался вопрос: «Зачем понадобилось настолько жестко подставлять команду в самом начале задания?».
Прежде нам не раз приходилось сталкиваться в «Радуге смерти» со сложными сценариями. Легких в тренажере виртуальной реальности не было в принципе. Однако при всем при этом каждая миссия служила конкретной цели. Отработать взаимодействие команды. Выявить сильные и слабые стороны участников эксперимента. Проверить физическую подготовку, боеготовность и т.д. и т.п.
Сейчас нечего этого не было и в помине. Всё, начиная от неожиданного предупреждения Карпина и заканчивая встречей безоружных, накачанных наркотой людей с заведомо более сильным противником, выглядело чистой воды безумием.
Творящийся вокруг хаос был настолько нереален, что…
При определенном раскладе вполне мог оказаться правдой.
Порой лучше не думать вообще, чем загружать мозг неразрешимыми головоломками. Сочтя за лучшее сконцентрироваться на текущем моменте, я на время отбросил все лишнее.
– Что за таблетка? – спросил я у Роя, подбирая с пола нож и пистолет.
– Называется «Искра жизни». Про остальное не в курсе.
– Понял…
Голова была ясной. Рука, точнее то, что от нее осталось, – не болела. И как ни странно – не ощущалось слабости от потери крови.
– Ладно, неважно. Помогла, и на том спасибо…
– Всегда пожалуйста.
Оглянувшись вокруг и не найдя ничего более подходящего, я опустился на колени, положив ошметки руки на крышку небольшого железного ящика. Несколько секунд помедлил, собираясь с духом, затем вытащил нож.
Вообще-то отрубить часть собственного тела – не лучшее из того, что может случиться с человеком. В любом мире. Будь то виртуальная вселенная или реальная. Но еще хуже шататься как зомби, размахивая болтающейся на сухожилиях конечностью.
– Помочь? – на всякий случай спросил Рой, догадавшийся, что я собираюсь сделать.
– Не стоит.
Нож был острым, тем не менее завершить начатое удалось лишь с третьей попытки. Квалифицированного мясника из меня бы точно не вышло. Хотя, если как следует попрактиковаться, почему нет? Работа как работа. Временами даже спокойней нашей. Руби и ни о чем не думай. Как автомат.
– Какой автомат? – не поворачиваясь спросил Рой, предпочтя не видеть того, как командир разделывает себя на куски.
Сам того не заметив, я произнес последнюю фразу вслух.
– Никакой. Надо остановить кровь. Одной рукой не смогу. Поможешь?
Таблетка со странным названием помогла, даже несмотря на то, что Рой разделил ее на две части. Боль на время отступила, и я смог привести мысли в порядок, подведя неутешительные итоги.
Итак, что мы имели на данный момент:
а) двое одноруких калек, принявших неизвестное болеутоляющее;
б) трое жизнерадостных клоунов под кайфом (некий аналог веселящего газа);
в) безумная миссия – выбраться из Москвы, наводненной кадаврами, после чего найти и уничтожить своих двойников.
Во всем этом горячечном бреду был единственный светлый момент – мы находились в «Радуге смерти». Тренажере виртуальной реальности, неотличимой от жизни. Больные на голову «затейники» из межведомственной комиссии отправили нас в ад, чтобы проверить моральную устойчивость и физические кондиции, нимало не заботясь о том, как себя будут чувствовать подопытные крысы во время эксперимента.
Называя вещи своими именами – мы были заложниками ситуации. Все вместе и каждый по отдельности. Я не мог подвести Карпина, команда – меня. Поэтому вариант выхода из грязной игры, пустив себе пулю в висок, отпадал.
Вдобавок ко всем неприятностям на повестке дня оставался вопрос: «Зачем понадобилось настолько жестко подставлять команду в самом начале задания?».
Прежде нам не раз приходилось сталкиваться в «Радуге смерти» со сложными сценариями. Легких в тренажере виртуальной реальности не было в принципе. Однако при всем при этом каждая миссия служила конкретной цели. Отработать взаимодействие команды. Выявить сильные и слабые стороны участников эксперимента. Проверить физическую подготовку, боеготовность и т.д. и т.п.
Сейчас нечего этого не было и в помине. Всё, начиная от неожиданного предупреждения Карпина и заканчивая встречей безоружных, накачанных наркотой людей с заведомо более сильным противником, выглядело чистой воды безумием.
Творящийся вокруг хаос был настолько нереален, что…
При определенном раскладе вполне мог оказаться правдой.
Порой лучше не думать вообще, чем загружать мозг неразрешимыми головоломками. Сочтя за лучшее сконцентрироваться на текущем моменте, я на время отбросил все лишнее.
– Что за таблетка? – спросил я у Роя, подбирая с пола нож и пистолет.
– Называется «Искра жизни». Про остальное не в курсе.
– Понял…
Голова была ясной. Рука, точнее то, что от нее осталось, – не болела. И как ни странно – не ощущалось слабости от потери крови.
– Ладно, неважно. Помогла, и на том спасибо…
– Всегда пожалуйста.
Оглянувшись вокруг и не найдя ничего более подходящего, я опустился на колени, положив ошметки руки на крышку небольшого железного ящика. Несколько секунд помедлил, собираясь с духом, затем вытащил нож.
Вообще-то отрубить часть собственного тела – не лучшее из того, что может случиться с человеком. В любом мире. Будь то виртуальная вселенная или реальная. Но еще хуже шататься как зомби, размахивая болтающейся на сухожилиях конечностью.
– Помочь? – на всякий случай спросил Рой, догадавшийся, что я собираюсь сделать.
– Не стоит.
Нож был острым, тем не менее завершить начатое удалось лишь с третьей попытки. Квалифицированного мясника из меня бы точно не вышло. Хотя, если как следует попрактиковаться, почему нет? Работа как работа. Временами даже спокойней нашей. Руби и ни о чем не думай. Как автомат.
– Какой автомат? – не поворачиваясь спросил Рой, предпочтя не видеть того, как командир разделывает себя на куски.
Сам того не заметив, я произнес последнюю фразу вслух.
– Никакой. Надо остановить кровь. Одной рукой не смогу. Поможешь?
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента