Брэдли Марион. Чёрный Триллиум (Триллиум - 1)

   Она принялась изучать место находки. Совсем рядом со стрелой Кадия обнаружила след сапога, отчетливо выделявшийся на влажной земле. Еще дальше - ее чуть не вырвало - валялся труп скритека, погибшего ужасной смертью. Его словно со всего размаха ударили о твердую землю или камни - тело представляло собой один сплошной кровоподтек.
   Кадия осторожно осмотрелась, потом, напряженно вглядываясь и вслушиваясь, готовая в любое мгновение лицом к лицу встретить опасность, прошла в глубь леса. Зловоние усилилось. Она бросила взгляд направо и увидела привязанного к дереву оддлинга. Вернее, раздувшийся труп. По татуировке и нарисованным кругам, по шерстке принцесса сразу определила, что это уйзгу. Перед смертью его жестоко пытали.
   Амулет, который она по-прежнему сжимала в руке, вдруг ожег ее ледяным холодом.
   Чуть дальше ей открылось место, где совсем недавно происходило какое-то побоище. Кусты и нижние ветви деревьев были переломаны, посреди истоптанной поляны - большое кострище, откуда несло таким смрадом - хоть нос затыкай. Рядом на кучах вывернутого из земли торфа валялся еще один оддлинг. На него невозможно было смотреть! Кадия невольно вскрикнула сломанная рука покойника неожиданно поднялась, сохранившийся глаз осмысленно глянул на девушку. Другой был выбит, глазница полна крови.
   Мурашки пробежали у нее по телу.
   "Кто же все это сотворил?" - спросила она себя, потом решила помочь раненому. Но как, чем?
   Рука вновь двинулась. Раненый был не в состоянии говорить и пытался объясниться жестами. Он с трудом указал на свой нож, болтавшийся на поясе.
   Кадия едва справилась с собой - еще чуть-чуть, и она сбежала бы из этого жуткого места. Тем более теперь, когда поняла, о чем умолял умирающий. Принцесса всегда испытывала особое благоговение перед хорошим оружием, неплохо обращалась с мечом. Когда же Джеган научил ее некоторым приемам владения длинными ножами, которые были неотъемлемой частью снаряжения ниссомов, она навсегда отдала предпочтение доброму кинжалу. Но никогда еще ее рука не поднималась на человека. Теперь, по-видимому, этого не избежать.
   ...Еще один выворачивающий душу всхлип, слабое движение руки.
   Принцесса сжала губы, выхватила кинжал, взялась обеими руками за рукоять. Ей припомнились слова Джегана, которые он произносил, когда приходилось добивать раненых животных.
   - Иди с миром! - выговорила она и с размаху всадила кинжал в сердце несчастного оддлинга. Потом ударила еще раз и еще...
   Она вскочила и, пошатываясь, поспешила уйти отсюда. Долго еще ее преследовало ощущение сопротивления плоти, ее содрогание, когда лезвие погрузилось в тело живого существа. Принцесса обтерла кинжал о траву и принялась засовывать в ножны. Долго не могла попасть, тихонько скулила и торопливо выговаривала слова молитвы, которую читали защитники Цитадели, когда лаборнокцы пошли на решительный штурм. Потом, чтобы успокоиться, занялась мешком Джегана - переложила в свой часть вещей.
   Волшебная тростинка опять замельтешила перед глазами, понуждая ее поспешать. Дальше Кадия двигалась по опушке леса - она так и не решилась вновь выйти на дорогу.
   Между тем над болотом начал сгущаться туман, пополз клочьями по кустам, стал забивать прогалины. Тростинка безостановочно летела вперед, принцесса едва успевала за ней. Сорвавшийся с ветки лист коснулся ее плеча, как будто это было одно из тех жутких существ, которые Джеган назвал ларвае. Неожиданно волшебный жезл метнулся влево и указал на два огромных дерева, явно выделявшихся среди окружавшей поросли высотой и пышной кроной.
   В это время до нее долетел тонкий пронзительный свист. Инстинктивно Кадия отпрыгнула в сторону - впереди послышался треск ломаемых кустов, потом вновь тот же свист, и нечто спиральное, напоминающее густой, вращающийся столб дыма, показалось в той стороне. Принцесса бросилась на землю и, отчаянно работая руками и ногами, постаралась заползти подальше в заросли ежевики. Она не обращала внимания на впивающиеся в тело колючки. Еще один натужный пугающий свист подстегнул ее - в стороне кто-то отчаянно вскрикнул. Кадия, как безумная, ломая ветки, метнулась вперед. Чувство, что ее сейчас схватят - навалятся, скрутят руки за спиной, - было настолько отчетливо, что она совсем по-звериному рыкнула и вдруг ощутила, что не может двинуться. Кусты плотно обхватили ее со всех сторон. В лицо пыхнуло противным маслянистым дымком - она зашлась в кашле.
   Может, этот кашель и спас ее - кусты неожиданно поддались, она тут же устремилась вперед, вниз, не замечая, что, чем глубже она погружалась в спасительную пустоту, тем меньше света оставалось вокруг нее. Только полностью утонув в непроглядной, пахнущей землей, сыростью, гнилью темноте, принцесса осознала, что очутилась в подземной норе. Уж не ловушка ли это? Мысль мелькнула и растаяла, придавленная надеждой на спасение, - то, что преследовало ее на поверхности, в ежевичных кустах, было куда ужаснее. Тем более что сзади вновь донесся тот же жуткий пронзительный свист.
   Она не могла отделаться от ощущения, что кто-то или что-то вот-вот схватит ее за пятки - выковырнет из норы, как гурман вытаскивает на свет Божий мягкую плоть сакбри. Ну же, еще немного - поднявшись на колени, она отчаянно заработала руками и ногами.
   Внезапно Кадия погрузилась по локти в воду, и вместе с водой впереди возник свет. Вода была чистая, холодная, совсем не похожая на ржавую муть, разлитую по местным болотам. Неожиданно Кадия выпала из норы в пустоту словно в реку угодила; несколько мгновений пролежала на дне, не шевелясь, с закрытыми глазами. Потом робко приподнялась, высунула голову на поверхность, осмотрелась. Тут вспомнила, что во время бегства потеряла дорожный мешок Джегана, однако возвращаться ни сил, ни желания не было. Здесь бы схорониться!
   Куда же она попала? Надо же, и волшебная тростинка здесь, висит в воздухе над самой водой - значит, никуда ты, милая, не исчезла? И то хорошо... Куда же нас с тобой занесло?
   Принцесса оказалась на дне обширного, до пояса наполненного водой бассейна. Нигде никаких признаков разрушений, никаких рухнувших камней. Стены бассейна сделаны из какого-то голубоватого металла и выглядят как новенькие. Пол украшен искусно выложенной мозаикой. Ни песка, ни грязи, ни осыпавшейся штукатурки, ни буйно разросшейся травы...
   У противоположного края бассейна начиналась лестница - ступеньки поднимались прямо из воды. На выходе по обе стороны стояли скульптуры. Некоторые напоминали существа, обитающие на болотах, - она их сразу узнала; другие отличались гротесковым искажением пропорций, что придавало им некую щемящую привлекательность.
   Девушка направилась к лестнице, влезла на первую ступеньку. Только теперь она заметила, что в помещении необыкновенно тихо. Не слышно никаких свистов, воплей..! Никто, кроме нее, не тревожил поверхность чистой холодной - питьевой? - воды.
   Кадия, стоя на нижней ступени, принялась внимательно осматривать лестницу. Вероятно, ей придется подняться по ней - другого пути отсюда не было. Сооружение это явно искусственное и, самое главное, в приличном состоянии. Правда, воздух здесь благоухал, как в хорошо ухоженном саду. По бокам - статуи, служащие колоннами, - именно их Джеган именовал синдонами. Пространство над поверхностью воды освещалось рассеянным солнечным светом. Редкие блики играли в глазах синдон, сделанных из драгоценных камней, а также на полированных золотых шлемах. Не все статуи изображали мужчин, но все были одеты одинаково. Их искусно вырезанные лица производили жуткое впечатление. Синдоны были как живые... Кадия не удивилась бы, если бы кто-то из этих каменных истуканов вдруг пошевелился, более того - сошел со своего пьедестала. Хотя вот этого не надо, решила девушка. Кто знает, чем грозит подобная встреча? Может, ей просто укажут на дверь - то есть на ту нору, через которую она попала сюда.
   В любом случае необходимо привести себя в порядок. Кадия стряхнула с изодранной куртки налипшую мокрую грязь, постаралась прикрыть прорехи. Хотя что тут прикрывать - снять бы эти лохмотья да выбросить... Тогда в чем ходить? А передвигаться здесь придется много - она попала в некий таинственный город, о котором распространяли столько слухов... По-видимому, она оказалась первым человеком, который попал сюда.
   Девушка медленно, не ослабляя внимания, обошла одну из статуй. Изображенное существо ростом было повыше нее - возможно, такими же были представители народа, изготовившего эти скульптуры. Оказавшись лицом к лицу с воином, чье лицо находилось в тени забрала, поднятого на лоб, принцесса спросила:
   - Кто ты?
   Ее возглас прозвучал слишком резко, требовательно. И что могла ответить ей каменная фигура? Воин по-прежнему молча, безжизненно смотрел на Кадию.
   Вновь наступила тишина, но теперь в ней ощущался неосознанный укор, как бы предупреждение, что не стоит шуметь в этом мавзолее, где почивают безмолвие и красота. Давным-давно занавес смерти был накинут на эти изваяния. Бессмысленно добиваться от них ответа.
   Стройный хрустальный звон колокольчика послышался в зале - что-то подобное Кадии доводилось слышать в Тревисте. Девушка вздрогнула, замерла... Опять все тихо... Ее приглашают продолжить путь?
   Она робко огляделась. Ведущая к бассейну лестница окончилась, и прямо с узкой площадки начиналась другая, более широкая. Правда, здесь уже не было скульптур... Лестница вела вниз, в недра земли, где, очевидно, никто из рожденных в Мире Трех Лун не бывал. Что там могло скрываться? Кадия различила богатую растительность - большинство растений цвели и плодоносили не по сезону. Какие фрукты предстали ее взгляду у принцессы сразу потекли слюнки... Какие цветы благоухали в этом удивительном подземном саду... Почему подземном? Высоко над ним распахнулось ясное небо, в нем весело посверкивало солнце...
   Все здесь казалось таким удивительным, таким невероятным, что Кадия никак не могла заставить себя спуститься вниз. Тут только она обратила внимание, что рядом на верхней ступеньке лежит волшебная тростинка. И цвет у нее стал какой-то непривычный - теперь волшебный жезл казался выточенным из цельного куска изумруда.
   Кадия закрыла глаза, потом открыла, потом вновь сомкнула веки и, когда распахнула их, обнаружила, что теперь она здесь не одна.
   Существо, которое поднималось к ней снизу, было точь-в-точь как те изваяния, что обрамляли находившуюся сзади лестницу. Только вместо шлема и кожаной портупеи на нем было надето легкое платье, шуршащее на ходу.
   Оно - женщина?! Кадия от неожиданности слова не могла вымолвить. Одно было ясно: кем бы ни было это существо, оно было не менее знатно, чем сама Великая Волшебница. Принцесса опустилась на колени.
   - Дочь Триединого, скажи, почему ваши люди совершили столько грехов? Чаши мировых весов вышли из равновесия. Как случилось, что смерть и муки добрались даже сюда - в последнюю обитель?
   Кадия догадалась, что эта женщина не ее обвиняет - она ищет истину и потому ждет ответа.
   - Прежде всего, - ответила девушка, и голос ее прозвучал подобно карканью паршивой птицы, питающейся падалью. Принцесса прочистила горло, собралась с духом и решительно сказала: - Я дочь короля Крейна. Эти, из Лаборнока, под предводительством Волтрика, - имя его вновь вызвало в ней прилив ярости, - используя свое превосходство в силах, а также таланты зловещего мага, разбили нашу армию и взяли штурмом Цитадель. Меня спас главный распорядитель королевской охоты Джеган. Вывел из крепости... Вместе с ним я добралась до Той, что владеет Нотом, и мне был вручен этот талисман. - Она подняла волшебную тростинку и протянула ее хозяйке удивительного сада. - Также на меня была возложена обязанность отправиться в дальний путь и отыскать магический предмет. Древнее предсказание гласит, что только с помощью женщин нашего королевского рода может быть восстановлен мировой порядок. Я мало смыслю в магии и пытаюсь делать только то, что мне по силам. Нас - трое, хотя я не знаю, живы ли мои сестры... Вот этот предмет привел меня сюда.
   - Та, что владеет Нотом... - задумчиво повторила женщина. - Уж очень долго она ждала. Можно было раньше послать сюда вестника... Но раз уж это случилось, значит, тьма действительно одолела землю и воду. Согласно изначальному устройству, мир должен выглядеть следующим образом, - Странная женщина вытянула правую руку вперед, горизонтально; левую подняла строго вертикально. - Распространение тьмы переворачивает всю конструкцию, лишает ее устойчивости. Однажды так уже случилось - тогда и произошла великая битва. И воды стали землей... Вражья мощь рухнула, и было восстановлено равновесие. Тогда были даны клятвы...
   Кадия вспомнила о Джегане и отважилась прервать собеседницу:
   - Если клятвы не были нарушены, как сказал Джеган, значит, Темные силы нашли способ обойти запрет. Как же это могло случиться?
   - Королевская дочь, однажды в неприступной каменной стене появилась малюсенькая трещинка, потом она расширялась, расширялась, и наступил момент, когда неодолимая преграда рассыпалась в прах. Ничто не вечно под Тремя Лунами! Этот маг, о котором ты упоминала, достиг больших высот, он очень много знает. Он обеспечил определенную защиту своим сторонникам, которые сумели подобрать ключи к навечно, казалось, захлопнутым воротам. Королевская дочь, - хозяйка дворца неожиданно обратилась к волшебному жезлу, который Кадия по-прежнему держала в руке, - ты наконец-то добралась до цели. Если Та, что владеет Нотом, выбрала тебя, значит, твой долг вступить в битву. Начнешь ли ты сражение в одиночку или в союзе с сестрами - это зависит исключительно от тебя. От твоих поступков...
   - Здесь что, тоже небезопасно?
   - От Зла, которое явилось в мир, нигде нельзя укрыться, но я еще не вступила в сражение с вражьей силой.
   Неожиданно она подняла голову, словно до нее долетел какой-то тревожный звук.
   - Слышишь? Они не так сильны, как вообразили. Путь, которым ты пробралась сюда, теперь закрыт для них, вот они и мечутся туда-сюда вместе со скритеками. Слепые дураки!.. Старинная ограда еще ох как прочна! Сквозь такой заслон ничто не проскользнет...
   - Что же они ищут?
   - То, что считают сокровищами, - золото, камни, чудесные предметы. Но подобная жадность не свойственна их хозяину. Он алчет другого, его подручным не понять его. К тому же они сильно устали... Так что еще немного, и они вернутся к нему с тем, что им удалось схватить.
   - Тогда что же следует искать мне? - воскликнула Кадия. Она выронила волшебный жезл, и он упал у ее ног. Лег недвижимо, сияние его почти совсем ослабло.
   - Взгляни в самое себя, королевская дочь. Распахни свое сердце и свой разум.
   - Мне трудно, - слабо возразила Кадия. - Кто я? Бродяга, живущая воспоминаниями и жаждой мести... Я не владею колдовством, у меня нет армии. У меня даже меча хорошего нет...
   - За этим дело не станет, королевская дочь. Но прежде познай самое себя.
   И - хозяйка исчезла!
   Кадия словно куда-то провалилась. На мгновение закрыла глаза, а когда открыла, ее уже не было, только тростинка лежала рядом. Принцесса почувствовала смертельную усталость.
   Магия! Опять эта магия!.. От отчаяния она замолотила кулаками по гладким каменным плитам, на которых лежала. Била, пока боль не притушила гнев.
   Взгляни в свою душу! Познай самое себя!.. Более глупое занятие придумать невозможно. Ну, взглянула - и что же там увидела? Гнев, хлещущий наружу. Ярость, с которой не совладать. Она взяла волшебный жезл и попыталась переломить его. Зачем он привел ее сюда? Чтобы заняться разглядыванием своей рожицы в зеркале? Чепуха! Гляди-ка, не поддается. Сопротивляется...
   "Одна из трех..." - откуда-то из глубины души всплыла эта фраза.
   Принцесса подняла голову - может, ее кто-то позвал? Может, ожили синдоны, застывшие в камне на лестнице? Нет, вокруг все тихо, внизу по-прежнему благоухает чудесный сад. Один вид прекрасных, усыпанных цветами растений лечил душу, навевал спокойную рассудительность. От нее что-то требовалось - она ощутила странный зов, неясный, осмысленный и неодолимый. Взгляни в самое себя, сразу найдешь ответ. Кадия так и поступила. Прошло несколько мгновений, и она совершенно успокоилась. Встала, погладила волшебную тростинку, взялась за нее поудобнее и изо всех сил метнула в глубь сада.
   Уже в полете тростинка перевернулась и ровно воткнулась в землю. Принцесса сошла на три ступеньки вниз - теперь ей было все видно. Гнев и ярость сменились верой - раз эта тростинка привела ее сюда, значит, она же поможет ей проникнуть в тайну. Однако Кадия не решалась коснуться наливающегося зеленью стебелька. Прямо на глазах тростинка начала расти, давать побеги, вот она уже сравнялась с ней ростом, еще два маленьких побега появились на верхушке и тут же развернулись в листики. Стал утолщаться и стебель... Наконец, наверху начало созревать соцветие, состоящее из трех яйцевидных бутонов.
   Кадия сидела, боясь шелохнуться. Только бы не спугнуть это чудо. Прошло еще несколько мгновений, и на каждом бутоне, обернутом в плотную черную кожуру, наметились щели. Вот они раздвинулись...
   На Кадию смотрели три глаза!..
   Один из них был золотисто-зеленый - как у оддлингов. Другой - карий; ей не надо было смотреться в зеркало, чтобы догадаться, что он был точным подобием ее глаз. Третий - голубовато-серебряный, в необыкновенно большом зрачке которого вспыхивали золотистые искорки.
   Ее собственный амулет жарко запылал на груди. Прежде чем она сумела вытащить его, янтарная капелька затрепетала, словно живое существо. Внезапно золотая цепочка лопнула, и священный амулет, взлетев в воздух, неожиданно очутился в том месте, где все три ока срастались, прирос там и замер...
   Кадия спустилась по лестнице до последней ступени. Все три глаза как открылись, так и закрылись - неожиданно и одновременно. Девушка взялась за стебель удивительного цветка и с непоколебимой уверенностью, что так и надо поступить, попыталась оторвать верхнюю часть. Растение не поддалось, и тогда принцесса вырвала его из земли.
   Удивительно, но то, что теперь она держала в руке, мало напоминало цветок. Особенно корешок, загнутый, отливающий тусклой металлической голубизной... На глазах тростинка, посаженная в землю, превращалась в чуть изогнутый меч! Рукоятка с ячейками для пальцев пришлась ей точно по руке, словно оружие было выковано специально для Кадии - принцессы из королевского дома Рувенды.
   Кадия подняла меч - на резном эфесе располагались три закрытых глаза.
   - Вот он, Трехвекий Горящий Глаз, - прошептала принцесса. Сердце у нее замерло, потом маленький комочек плоти в груди затрепетал, напитался мужеством и решимостью, и Кадия уже во всю мощь своего голоса, словно объявляя об этом всем врагам в мире, воскликнула: - Вот он, Трехвекий Горящий Глаз!..
   Наконец-то у нее в руках оказался загадочный древний талисман, который она так долго искала.
   ГЛАВА 27
   Анигель не сразу догадалась, что риморики больше не слушаются поводьев. Когда же увидела, куда они тянут лодку, задрожала от страха.
   - Что вы делаете? - закричала она. - Туда нельзя, мы все погибнем!
   Между тем животные решительно мчались по направлению к водопаду. Они все увеличивали и увеличивали скорость - лодка теперь летела, едва касаясь воды. Принцесса едва сохраняла равновесие и, не в силах схватиться руками за борта, крепко вцепилась в поводья. Она поверить не могла, что риморики, с которыми она так сдружилась за время путешествия, которые оказались такими разумными и добрыми существами, вдруг обезумели и, не сознавая, что делают, решили по прямой одолеть Мутарский порог.
   Плотная водяная завеса и - прямо под ней - грохочущий скат воды неумолимо приближались. У Анигель перехватило дыхание, и она безмолвно, расширенными от ужаса глазами следила, как надвигалась на нее внезапно обеззвучившаяся пропасть. От страха она никак не могла сформулировать мысленную команду - потребовать, чтобы риморики отвернули в сторону... Не было ни секунды, чтобы перехватить поводья и схватиться за амулет... Поводья натянулись так, что она того и гляди выпустит их из рук. Собственно, ее тело оказалось теперь механизмом, через которое тяга, развиваемая животными, передавалась лодке. Инстинктивно принцесса уперлась ногами в брус, образующий форштевень. Риморики еще поддали - Анигель вскрикнула. Того и гляди, руки вырвут!.. В тот момент она даже об Имму не вспомнила - решила, что пришла ее последняя минута.
   Неожиданно в сознание вновь ворвался оглушающий рев водопада. Мелкая водяная пыль начала оседать на волосах, и в солнечном свете на голове заискрились капельки влаги. Вид гигантской толщи скатывающейся в бездну воды едва не лишил ее чувств. Перед глазами замелькала сначала глубокая колеблющаяся чернота, потом она рывками начала осветляться - от густо-синего до светло-голубого, затем мгновение лодка мчалась по бирюзе, которую сменил травянисто-зеленый тон и, наконец, залил сверкающий белый свет... Край обрыва был уже совсем близко - Анигель, ойкнув, выпустила поводья, присела, вцепилась в борта лодки. Что еще накрепко отпечаталось в памяти в тот последний миг, так это два темно-зеленых веретенообразных тела, мелькнувшие в радужных отблесках, пронзившие густую водяную завесу и тут же скрывшиеся из виду.
   В эту же водяную завесу врезался и нос лодки. На мгновение она невольно глянула вниз - под ним закружили исполинские струи воды. В их круговерти мелькнуло что-то аспидно-черное - не риморики ли? Не может быть!.. Анигель ощутила томительную, невообразимую легкость во всем теле, она словно взлетела в воздух и теперь медленно парила над бездонной синью. Краем глаза выхватила небольшие домики на левом берегу, в окнах которых отражалось небо, прямо открылось широкое русло великой реки, а на самом краю могучего разлива, в той стороне, куда стремилось солнце, куда были направлены перья облаков, - Тассалейский лес.
   Она даже не заметила, как приводнилась лодка, - плеснуло в лицо холодной чистой водой, Имму что-то вскрикнула сзади, да риморики, высунув довольные морды, словно крякнули: Прибыли!
   Лодка покачалась поплавком и двинулась вперед. Перед глазами принцессы поплыли радужные круги. Она встала, с трудом поднесла руку ко лбу и тут же без чувств рухнула на дно лодки.
   Принцессе Анигель снился сон. Мать ее, королева Каланта, прогуливалась в каком-то незнакомом месте - по-видимому, это был лес, но деревья все высохли, трава пожухла. На королеве было платье, в котором она присутствовала на коронации, на голове - корона... Анигель тащилась за ней. Она сильно отстала и изо всех сил пыталась догнать маму, кричала, просила подождать, но Каланта вроде бы и не слышала ее. Принцессе ничего другого не оставалось, как поторопиться, и Анигель старалась, перешла на бег. Ее сердечко рвалось из груди, ноги уже не слушались - все было напрасно. Еще немного, и она рухнет на землю, заплачет от отчаяния, а мать тем временем совсем скроется из вида. Во сне Анигель не поддалась слабости и продолжила путь.
   Затем случилось чудо: королева остановилась, повернулась и улыбнулась дочери. Анигель напрягла последние силы - наконец мама заключила ее в свои объятья.
   - Дорогая доченька, самая моя младшенькая, - сказала Каланта. - Я думала, ты никогда не нагонишь меня. Тебе известно, что сестры идут своими путями. Как только мы тебя принарядим, все у нас будет хорошо.
   Потом королева подвела дочь к ближайшему ручью, открыла вельветовую черную сумку, достала кусок пахучего мыла и костяной гребешок.
   - Сейчас мы тебя умоем, - сказала Каланта, - расчешем, нарядим в богатые одежды, чтобы твои подданные узнали тебя.
   Она принялась тереть ей лицо мочалкой - такой грубой и жесткой, что принцесса невольно вскрикнула...
   И проснулась.
   Она лежала на мягкой подстилке из увядшей травы на берегу Мутара. Какой-то зверек, с сероватым, желто-полосатым мехом, узкой мордочкой и умненькими черными глазками лизал ей щеку. Язычок был тонкий, длинный, шершавый... Анигель вскрикнула от удивления - зверек тоже пискнул и юркнул под землю. Норка находилась у виска принцессы. Рядом в кустарнике, покачиваясь на длинной гибкой ветке, во весь голос заливалась маленькая беленькая птичка. Песня ее напоминала отдаленные раскаты грома, в которые вплетались изящные переливчатые трели. Слушать ее было так занимательно, что Анигель на несколько мгновений замерла - в хрипловатом пении нет-нет да прорезывались высокие, странно синкопированные рулады. В нескольких элсах текла река. Вода спокойно разливалась по бесчисленным протокам, омывала густо заросшие острова.
   Боже мой, жива!
   Эта мысль рождалась медленно, для уверенности Анигель подвигала руками и ногами, пошевелила каждым пальчиком, даже носом посопела.
   Здорова и невредима!..
   Она села. Оглядела себя. Платье было изорвано в клочья, из-под них проглядывало нижнее белье. И сандалии тоже не выдержали. Ремешки лопнули, подметки едва держались на ногах. Поясной ремень был на месте, и - слава Богу! - амулет чуть заметно теплился на груди. И кошелек сохранился... И тыквенная бутылочка... Кожа покрыта грязью - все уже запеклось, по-видимому, она не один час пролежала на берегу. На голове колтун!.. Самое удивительное, она совершенно не помнит, как очутилась здесь.
   Осторожно пробираясь между выброшенных на берег гниющих бревен, принцесса двинулась вниз по реке. Вся прибрежная полоса была забита сплавляемым лесом, и когда Анигель взобралась на одну из таких куч и глянула назад, перед ней открылась картина, которую совсем недавно ей довелось видеть с высоты птичьего полета. По всему горизонту к северу тянулся высоченный, покрытый редкой шерсткой джунглей уступ, словно в том месте лес вставал на дыбы. Делила этот вал тонкая серебристая полоска водопада. До него было около лиги... Тот глубокий, наполненный синью исполинский омут отсюда не был виден, так же как и строения на левом берегу, которые ей удалось разглядеть за секунды полета. Глазам открывались широкая мелкая река, стремящаяся к югу по многочисленным рукавам, да буйство джунглей, овладевших каждым островком, каждым элсом берега. Яркая зеленовато-голубая листва совсем не походила на ту, к которой она привыкла на Гиблых Топях: бирюзовые листочки были вырезаны иначе, чем в родной Рувенде. Здесь и деревья были другие, и воздух, пропитанный непривычным смолистым духом и странными запахами незнакомых цветов.