Страница:
Из дома вышвырнула, и была б права.
Мне это нравится и в ней и в ихнем доме,
Что там немыслимы такие вот, как я...
Вздуй цену до восьмидесяти, Слифт. И Грэхемы
Пусть станут глиною, в которую ступни
Поставим мы, чтоб видеть отпечаток,
О, я не выпущу ни грамма мяса и
С них наконец спущу всю шкуру,
Как то заложено в моей природе.
Слифт.
Приятно, Маулер, видеть, что тебя
Оставила гнилая слабость. Значит,
Иду смотреть, как покупают скот.
(Уходит.)
Маулер.
Пожалуй, правильно спустить с Чикаго шкуру
И разъяснить всем этим простофилям
Мясное дело. Пусть кричат:
"Грабеж! Злодейство!"
Иоанна входит с чемоданом.
Иоанна. Добрый день, господин Маулер. Вас нелегко застать. Я пока поставлю вещи вон там. Я, видите ли, больше не состою в Черных Капорах. Возникли разногласия. И вот мне пришло в голову: а не пойти ли к господину Маулеру? Сейчас, когда моя изнурительная миссионерская работа кончилась, я могу внимательнее отнестись к отдельным людям. Займусь-ка я немножко вами конечно, если вы разрешите. Знаете, я уже заметила, что вы доступнее многих других. Это у вас хорошая старая кушетка из конского волоса, но почему на ней простыня, и даже не сложена как следует? Разве вы и спите в конторе? А мне казалось - у вас должен быть один из роскошных дворцов.
Маулер молчит.
Но вы мясной король и тем не менее бережливы в мелочах: это большое достоинство, господин Маулер. Не знаю почему, но всякий раз, когда я вас вижу, мне приходит на ум рассказ, как господь бог пришел в рай к Адаму и закричал: "Адам, где ты?" Вы помните? (Смеется.) Адам стоит как раз за кустом, и руки его, так сказать, по локоть во внутренностях оленихи, и этак, весь в крови, слышит он божий глас. И прикидывается, будто его тут вовсе нет. Но господь бог не дает себя провести, он хочет дознаться и кричит вторично: "Адам, где ты?" И тут Адам, красный как рак, отвечает в смущении: "Ах, господи, и надо же тебе явиться как раз, когда я свежую олениху... Можешь не говорить: я и так знаю, что не должен был этого делать". Но ваша-то совесть, надеюсь, сейчас чиста, господин Маулер?
Маулер. Значит, вы больше не у Черных Капоров?
Иоанна. Да, господин Маулер. Мне там уже не место.
Маулер. На какие же средства вы теперь живете?
Иоанна молчит.
Значит, ни на какие? А давно вы ушли от Черных Капоров?
Иоанна. Восемь дней.
Маулер (в глубине комнаты, плачет).
Лишь восемь дней - и так переменилась!
Но где она была? С кем говорила?
Как возникли эти возле рта морщины?
Город, где она была, неведом мне.
(Приносит еду на подносе.)
Ты очень изменилась. Здесь еда.
Я сам не ем.
Иоанна (смотрит на пищу). Господин Маулер! Когда мы выгнали богачей из нашего дома...
Маулер. ...что совершенно правильно и доставило мне немало удовольствия...
Иоанна. ...то домовладелец, живущий арендой, предложил нам выселиться в воскресенье.
Маулер. Так, значит, Черным Капорам сейчас туго приходится?
Иоанна. Вот почему я решила - пойду-ка к господину Маулеру. (С жадностью принимается за еду.)
Маулер. Не беспокойся. Я пойду и раздобуду нужные вам деньги. Я сделаю это. Да-да, я их достану, чего бы это ни стоило, хотя б мне надо было их выкроить из шкуры нашего города. Я сделаю это для вас. Конечно, деньги вещь дорогая, но я их добуду. Это вас устроит?
Иоанна. Да, господин Маулер.
Маулер. Возвращайся к ним и передай, что деньги будут к воскресенью. Маулер их достанет. Скажи - как раз в эту минуту он пошел их добывать на мясной рынок. Правда, с теми пятьюдесятью тысячами людей получилось не совсем ладно и не так, как хотелось бы. Я не мог для них сейчас найти работу. Но к тебе это не относится, и твоим Черным Капорам надо помочь. Деньги я достану для вас. Беги и скажи им это.
Иоанна. Да, господин Маулер!
Маулер.
Здесь все это записано. Держи!
А мне, ты думаешь, не тяжело, что ждут они
работы
У скотобоен, и работы скверной?
Пятьдесят тысяч. Стоят у боен
Иоанна перестает есть.
И не уходят даже по ночам.
Но это ж предприятие. И речь
Идет о том - быть иль не быть.
Останусь я умнейшим
Среди капиталистов или сам
К воротам бойни поплетусь.
А чернь уж заполняет дворы боен и
Бесчинствует.
Теперь я от тебя хочу услышать,
Как судишь о моем ты предприятье
И правильно ль все то, что делал я.
Ну подтверди. По твоему совету
Консервы у концерна закупил я
И скот у скотоводов, и, добро
Творя, узнал я далее, что бедны вы
И крова вас лишить хотят.
И вот я вам опять хочу помочь,
Свидетельствуй о доброй моей воле.
Иоанна.
Значит, рабочие все ждут у скотобоен?
Маулер.
Почему ты против денег? Ведь лицо
Твое бледнеет, когда их нет?
Что думаешь ты о деньгах? Скажи мне
Без лжи и без утайки. Деньги лишь
Для дураков сомнительны. Продумай
Простую правду и нагую жизнь.
Пусть неприятна истина, зато верна.
Шаток род человеческий, отдан произволу
Погоды, случая, а деньги - это средство
Улучшить кое-что, пусть для немногих,
А главное, что деньги - Созиданье.
Оно старо, как человечество,
Хотя всегда свежо, ибо всегда распадается,
И тем не менее грандиозно. Хотя требует жертв.
Как трудно восстанавливать! Однако
Все возрождается всегда со стоном.
И неизбежно Созиданье
Во все эпохи рвет у мачехи земли что можно,
Будь это много или мало, и во все эпохи
На его защиту лучшие встают.
Пойми! Немало у меня сомнений,
И сон мой плох. Но если б отступился,
То был бы похож на комара, который отказался
Остановить в горах обвал.
Расплющен я был бы в мгновение ока, и лавина
Прогрохотала бы через меня.
Не то все надо переделать в корне.
И Созидания план переиначить, согласно новой,
Еще неслыханной оценке человека. А это
Не на руку ни вам, ни нам. Ибо случилось бы
Без нашего участья и без бога,
Который был бы отменен, оставшись без работы.
Вот почему должны вы нам помочь.
А если сами жертвовать вы не хотите,
Чего мы, впрочем, и не требуем, то уж
благоволите
Одобрить жертвы.
В двух словах - вам надо
Снова объявить бога
Единственною надеждой.
Бейте во имя его в барабан, дабы вступил он
В кварталы нужды и голос
Его зазвучал на дворах скотобоен.
Этим мы удовлетворимся.
(Протягивает ей записку.)
Бери что дают, но помни, за что дадено.
Это ордер на уплату аренды за четыре года.
Иоанна.
Господин Маулер, я не понимаю, что вы
Говорите, и понимать не хочу.
(Встает.)
Я знаю, надо б радоваться мне, услышав,
Что богу будет помощь. Только я
В числе людей, которым вряд ли
Поможет это, ибо нам
Никто помочь не предлагает.
Маулер.
Когда ты Черным Капорам дашь деньги, можешь
снова
У них остаться, ибо жить негоже
Так, без пристанища. Поверь мне,
Им лишь бы деньги. И это хорошо.
Иоанна.
Если Черные Капоры
Возьмут ваши деньги - пусть!
Я же сяду вместе с теми,
Кто ожидает на скотобойнях
Открытия заводов. И буду есть то,
Что едят они, и если
Снег подадут им, буду есть снег;
И работу, что делают они,
Буду делать и я. Ибо у меня
Тоже нет денег, и добыть их
Иначе - честным путем - я не могу.
А не найдется работы ни для кого,
Пусть не найдется и для меня. А вы,
Что живете за счет бедноты - а бедных
Не можете видеть и шельмуете то,
Чего вы сами не знаете, и устроились так,
Чтоб не видеть, как на скотобойнях
Сидят ошельмованные и отверженные вами,
Если вы впредь пожелаете меня видеть,
Приходите на бойни.
(Уходит.)
Маулер.
Итак, нынче в ночь
Просыпайся, Маулер, каждый час
И гляди в окно - идет ли снег. И если снег,
То, значит, снегом заносит ту, которую ты
знаешь.
IX
Третье сошествие Иоанны в бездну.
1
Район боен.
Иоанна. С ней Глумб и вдова Лаккернндла.
Иоанна.
Слушайте! Семь дней тому назад
Мне ночью снилось:
Передо мной на крохотной лужайке.
Зажатой стенами домов,
Где тень небольшого дерева уместилась бы еле,
Толпа людей. Не знаю, сколько их, но много
больше,
Чем сесть могло б на той лужайке воробьев.
Толпа густа так, что лужайка покоробилась,
Срединой выпятилась кверху, и толпа повисла
Над краем, задержалась на мгновенье,
И вдруг по сигналу слова - не помню смысла,
Откуда-то донесшегося, хлынула.
Я увидала шествия и улицы знакомые Чикаго!
И вас увидела, идущих, и себя.
Я шла и будто в бой вела вас.
Мой лоб в крови, и я
Зову вас словами боевыми
На незнакомом языке... И много
Со всех сторон шло шествий, и я шла
В обличьях разных во главе колонн
И молодой и старой, плача, проклиная,
Себя не помня! Ужас и доблесть войны!
Рушится все, чего моя нога коснется,
И даже зримо менялось движение,
Но также в корне изменился вид
Знакомых улиц.
Шло шествие, а вместе с ним и я,
Метелью скрытые от вражеских ударов.
От голода сквозя, быть перестав мишенью
Для пули, не живя нигде, для мук неуязвимы,
Ибо муки привычны все.
И так шагали мы, покинув ту лужайку,
Переходя от места к месту.
Так снилось мне.
Сегодня стал мне ясен вещий сон.
Мы до рассвета двинемся отсюда,
В предутренней мгле достигнем Чикаго
И на его площадях покажем всю меру
Нашей нужды, призывая каждого,
На ком образ человеческий.
А что будет дальше - не знаю.
Глумб. Вы что-нибудь поняли, госпожа Лаккернидл? Я - нет.
Вдова Лаккернидла. Ежели бы она не разоралась у Черных Капоров, сидели бы мы сейчас в тепле и суп хлебали!
2
Мясная биржа.
Маулер (мясозаводчикам).
Мои друзья в Нью-Йорке пишут мне:
Рогатки нынче таможенные
На Юге пали.
Мясозаводчики.
Горе! Рогатки пали, а у нас
Нет мяса на продажу!
Оно запродано по низким ценам. А теперь
Придется нам его купить по высшей.
Скотоводы.
Горе! Рогатки пали, а у нас
Скота нет на продажу.
Запродан он по низким ценам.
Мелкие спекулянты.
Горе! Вечно непроницаемы вечные законы
Человеческого хозяйства!
Без предупреждения
Вскрывается вулкан и сжигает окрестность!
Без уведомления
Вырастает на море остров сокровищ!
Никто не извещен, никто не предвидит.
Но опоздавших
Разорвут волкодавы!
Маулер.
Есть спрос на мясо в жестянках
По приемлемым ценам, и потому
Я предлагаю вам срочно
Сдать те консервы,
Которые причитаются мне с вас
По договору.
Грэхем.
По прежним ценам!
Маулер.
Как обусловлено, Грэхем!
Восемьсот тысяч центнеров, если не ошибаюсь.
Я в ту минуту был не в своем уме.
Мясозаводчики.
Где взять нам скот теперь, когда он дорожает?
Есть кто-то, кто весь скот прибрал к рукам.
Его никто не знает.
Освободи нас, Маулер, от контракта!
Маулер.
Мне очень жаль, но мне нужны консервы.
Скота, по-моему, достаточно; хотя дороговат он,
Но все ж его довольно. Покупайте!
Мясозаводчики.
Скот?
Брать?
Сейчас?
Тьфу, дьявол!
3
Пивнушка вблизи скотобоен. Рабочие и работницы, среди них Иоанна. Входит отряд Черных Капоров. Иоанна встает и в течение всего последующего отчаянно машет им, чтобы они ушли.
Джексон (лейтенант Черных. Капоров).
Почему, о брат, не хочешь
После краткого гимна
Усладиться божьим хлебом?
Глянь, как веселы, глянь, как рады мы!
Мы Христа нашли, для нас он раскрывает свое
небо.
Приходи к нему за наградами.
Аллилуйя!
Девушка из отряда говорит с рабочими, перемежая свои слова
замечаниями в сторону Черных Капоров.
Марта (солдат Черных Капоров). (Какой смысл это говорить?!) Братья мои и сестры. И я, подобно вам, однажды грустно стояла у края дороги, и ветхий Адам во мне не желал ничего, кроме еды и питья. Но вслед за тем я нашла своего господа Иисуса Христа, и такой свет воссиял во мне, такая радость! И вот всякий раз (да они вовсе не слушают!), как я покрепче подумаю о господе моем Иисусе, который принял муки за всех нас, несмотря на наши злодейства, тогда гаснет мой голод и пропадает жажда, кроме жажды слова господа нашего Иисуса Христа. (Все это ни к чему!) Где господь наш Иисус Христос, там нет насилия, а один только мир; там нет ненависти, а одна только любовь. (И все это зря!) Итак - не дайте остыть котелку!
Черные Капоры. Аллилуйя!
Джексон обходит людей с кружкой. Но в нее ничего не кладут.
Аллилуйя!
Иоанна.
Можно бы при этакой стуже и не усиливать
Озлобления, да еще и выступать с речами.
Ей-же-ей, сейчас я вряд ли способна выслушивать
Слова, которые мне были когда-то милы и
приятны.
Хоть бы голос совести им сказал: здесь снег и
ветер
Уж лучше молчите!
Работница. Оставьте их в покое. Они же обязаны это делать, если хотят получить у себя там чуть-чуть пищи и тепла. Хотелось бы и мне к ним.
Вдова Лаккернидла. Как хорошо они пели!
Глумб. Хорошо и кратко.
Вдова Лаккернидла. Все-таки они хорошие люди.
Работница. Почему, однако, они с нами не беседуют и не обращают в свою веру?
Глумб (делая жест отсчитывания денег). А вы можете подогреть их котелок, госпожа Суингурн?
Работница. Музыка очень красива, но я думала, что нам, быть может, дадут тарелку супа; раз с ними был котелок.
Рабочий (удивляется ей). Ну-у! Так-таки и думала?
Вдова Лаккернидла. Я тоже предпочла бы, чтоб дело делалось. Слов я наслушалась довольно. Если бы кое-кто помогал вовремя, я бы знала, где нынче переночевать.
Иоанна. Неужели нет здесь людей, которые бы что-нибудь предприняли?
Рабочий. Есть такие. Коммунисты.
Иоанна. Это не те, что зовут к преступлениям?
Рабочий. Нет.
Молчание.
Иоанна. Где эти люди?
Глумб. Спросите вон ее, она знает.
Иоанна (вдове Лаккернидла). Откуда вы это знаете?
Вдова Лаккернидла. А вот когда я еще не полагалась на таких, как вы, я частенько ходила к ним из-за мужа.
4
Мясная биржа.
Mясозаводчики.
Покупаем скот! Молодой скот!
Откормленный скот! Телят! Быков! Свиней!
Кто хочет предложить скот?
Скотоводы.
Нет ничего!
Все, что могло быть продано,
Мы продали.
Мясозаводчики.
Как - ничего? Вокзалы
Забиты скотом!
Скотоводы. Проданным.
Mясозаводчики. Кому?
Появляется Маулер. Мясозаводчики атакуют его.
Ни одного быка во всем Чикаго!
Дай нам отсрочку, Маулер.
Маулер.
Нет. Все по-старому. С вас - ваше мясо.
(Подходит к Слифту.)
Выкачивай их всех до дна!
Один из скотоводов. Восемьсот кентуккийских быков по четыреста.
Мясо заводчики. Ни в коем случае! Вы спятили? Четыреста!
Слифт. Беру. Четыреста.
Скотоводы. Восемьсот быков Салливану Слифту по четыреста.
Мясозаводчики.
Мы говорили - это Маулер. Он!
Корявый пес! С нас требует консервы.
И закупает скот, и вынуждает
Брать мясо для консервов у него!
Мясник поганый! Режь нас! Режь нас! Режь!
Маулер. Кто сам бугай, пускай не удивляется, что при виде его аппетит растет!
Грэхем (подступает к Маулеру). Убью! Смерть Маулеру!
Маулер.
Так-с, Грэхем. А теперь давай свои жестянки,
Хотя б собой самим тебе пришлось набить их.
Я научу мясоторговле вас,
Эх вы, коммерсанты! Впредь за каждое копыто,
За каждого телка отсюда и до Иллинойса
Придется мне платить, и хо-ро-шо платить!
Итак, вам не угодно ль для начала
Пятьсот быков по пятьдесят шесть?
Молчание.
Отлично. Раз так ничтожен спрос
И никому скота не надо, я запрошу
По шестьдесят! И не забудьте сдать консервы!
5
Другая часть скотобоен. На плакатах написано: "Крепите солидарность с товарищами, уволенными со скотобоен! Поддерживайте всеобщую забастовку!" Перед сараем два человека из Центрального комитета рабочих профсоюзов. Они говорят с группой рабочих.
Подходит Иоанна.
Иоанна. Это люди, которые руководят борьбой безработных? Предлагаю свои услуги. Я умею произносить речи на открытом воздухе и в залах, даже больших. Я не боюсь трудностей и, по-моему, могу хорошо разъяснять всякое хорошее начинание. Видите ли, я считаю, что нужно немедля что-то сделать. У меня есть и конкретные предложения.
Первый вожак. Слушайте все! До сих пор мясные феодалы не проявляют ни малейшей охоты открыть свои заводы. Сначала могло показаться, будто эксплуататор Пирпонт Маулер форсирует возобновление работы на заводах, требуя запроданные ему мясозаводчиками громадные партии консервов. Потом выяснилось, что нужное им для консервов мясо скуплено Маулером, а он и не думает его выпускать из рук. Теперь мы знаем, что если дать им волю, то нам, рабочим, никогда не вернуться на заводы и бойни в прежнем количестве и за прежнюю плату. Ясно - при такой ситуации только силой можем мы чего-нибудь добиться. Муниципальные предприятия обещали нам не позже чем послезавтра начать всеобщую стачку. Об этом надо оповестить все утолки скотобоен, иначе грозит опасность, что люди, сбитые с толку какими-нибудь слухами, покинут скотобойни, а значит, им потом придется принять условия заводчиков. В этих письмах написано, что газовые заводы, электростанции и водопроводная сеть готовы помочь нам всеобщей забастовкой. Их надо передать уполномоченным, которые к десяти часам вечера в разных пунктах скотобоен будут ждать нашего условленного знака. Засунь письмо под куртку, Джек, и жди уполномоченных у столовки мамаши Шмиттен.
Один из рабочих берет письмо и уходит.
Второй рабочий. Дай мне письмо для грэхемских заводов. Я там свой человек.
Первый вожак. Двадцать шестая улица. Угол Мичиган-парка.
Рабочий берет письмо и уходит.
Тринадцатая улица, возле Вестингауза. (Иоанне.) А ты кто такая?
Иоанна. Я уволена с должности, которую занимала.
Первый вожак. Что это была за должность?
Иоанна. Я продавала газеты.
Первый вожак. На кого ты работала?
Иоанна. Я - газетчица.
Один из рабочих. Может быть, это шпионка?
Первый вожак. Нет, я ее знаю, она из Армии Спасения. И полиции она известна. Никто не заподозрит, что она для нас работает. Это очень удачно потому, что туда, где соберутся товарищи с заводов Крайдля, уже нагнали полицию. У нас нет никого, кто мог бы пройти так незаметно, как она.
Второй вожак. Кто тебе поручится, что она сделает с письмом, которое мы ей доверим?
Первый вожак. Никто.
(Иоанне.)
Невод, у которого одна ячейка
Разорвана, не годится весь.
В этом месте сквозь невод уходит вся рыба,
Невода будто и нет.
Так окажутся ни к чему
И все остальные ячейки.
Иоанна. На сорок четвертой улице я газеты продавала. Я не шпионка. Я всей душой за ваше дело.
Второй вожак. За наше дело! А разве оно не твое?
Иоанна. Противоречит же интересам человечества то, что заводчики попросту выкидывают столько людей на улицу. Ведь этак выходит, будто нищета бедняков выгодна богатым. Этак ведь, пожалуй, сама бедность - дело их рук.
Оглушительный смех рабочих.
Ведь это бесчеловечно!! Я думаю и о таких, как Маулер.
Новый взрыв хохота.
Чего вы смеетесь? Я нахожу неправильным ваше злорадство и то, что вы без всяких оснований готовы верить, будто подобные Маулеру уже не люди.
Второй вожак. Вовсе не без оснований. Ну, этой можешь спокойно передать письмо. (Вдове Лаккернидла.) Вы ее знаете?
Вдова Лаккернидла кивает.
Она ведь честная?
Вдова Лаккернидла. Честная-то она честная.
Первый вожак (передает Иоанне письмо). Иди к пятому складу грэхемских заводов. Когда ты увидишь трех озирающихся рабочих - они туда явятся, спроси, не с крайдлевских ли они заводов. Письмо для них.
6
Мясная биржа.
Мелкие спекулянты.
Бумаги падают. Бойни в беде!
Что ожидает нас, держателей акций?
Мельчайших вкладчиков, последнее отдавших,
И без того ослабший миттельштанд.
Мясозаводчики. Берем две тысячи быков по семьдесят.
Слифт (Маулеру, стоящему у колонны). Гони их вверх!
Маулер.
Я вижу, вы нарушили его
Контракт, который с вами заключил я,
Чтоб людям дать работу. А теперь
Я слышу - люди ждут у замолчавших боен.
Теперь раскаетесь! Теперь - сюда консервы,
Что я у вас купил!
Грэхем.
А что нам было делать, если мясо
Исчезло с рынка все?
Пятьсот быков по семьдесят пять!
Мелкие спекулянты.
Кровопийцы! Покупайте!
Нет, не берут! Они предпочитают
Лишиться боен.
Маулер.
Слифт, довольно взвинчивать.
Они уже не в силах.
Пусть истекают кровью, но нельзя
Их насмерть убивать. Их гибель
И наш конец.
Слифт.
У них еще хватает. Гони выше!
Пятьсот быков по семьдесят семь.
Мелкие спекулянты.
Семьдесят семь! Вы слышите?
Зачем
По семьдесят пять не покупали? Цену
Ловите же! Она ползет все выше.
Mясозаводчики. Мы получаем от Маулера пятьдесят за консервы и не можем платить ему по восемьдесят за скот.
Маулер (обращаясь к стоявшим поблизости). Где люди, которых я послал на скотобойню?
Один из толпы. Вон один из них.
Маулер. А ну, шевели языком!
Первый сыщик (докладывает). Их множество, сударь, они необозримы. Кликни Иоанну - отзовется, пожалуй, десять, а то и сто. Безликая, безыменная толпа сидит и ждет... Кроме того, одинокие выкрики не слышны, и слишком много народу бегает кругом, разыскивая потерявшихся домочадцев. В районе, где работают профсоюзы, серьезные волнения.
Маулер. Кто работает? Профсоюзы? И полиция терпит агитацию? Черт их дери! Беги скорей и сообщи в полицию! Назовешь мое имя. Спроси-ка их, за каким чертом мы платим налоги? Требуй, чтобы дали по башке подстрекателям. Внуши им это.
Первый сыщик уходит.
Грэхем.
Раз гибнуть суждено, тогда дай, Маулер,
Тысячу по семьдесят семь. Один конец.
Слифт. Для Грэхема по семьдесят семь - пятьсот. Все сверх того - по восемьдесят.
Маулер.
Мне не смешна афера эта, Слифт.
Не слишком далеко она зашла бы.
Пусть восемьдесят - и остановись!
На этом я им уступить согласен.
Достаточно! Пускай вздохнет Чикаго.
Есть и другие у меня заботы.
Вся эта процедура удушенья
Совсем не так забавна, как я думал.
(Замечает второго сыщика.)
Ты ее нашел?
Второй сыщик. Нет, в форме Черных Капоров я не заметил никого. Сотни тысяч стоят на бойнях. А к тому же темно, и ветер относит голос. И еще полиция очищает скотобойни, и уже стреляют.
Маулер.
Стреляют? В кого? Ну ясно - я знаю!
Я просто удивился - здесь ничего не слышно.
Итак, ее не видно, и - стреляют.
Беги к телефону! Найди Джима. Скажи ему:
Не надо говорить с полицией. Иначе
Опять все взвоют, будто мы велим стрелять.
Второй сыщик уходит.
Mейерс. Тысячу пятьсот по восемьдесят!
Слифт. По восемьдесят лишь пятьсот!
Мейерс. Пять тысяч по восемьдесят! Палачи!
Маулер (вернулся к колонне). Слифт, меня тошнит. Уступи!
Слифт. И не подумаю. Они еще могут. А если ты скиснешь - еще выше буду гнать.
Маулер.
Мне нужен воздух, Слифт! Веди
Сам операцию. Я не могу. Веди,
Как вел бы я. Но лучше все б я отдал,
Чем быть виной возможного несчастья.
Не перешагивай восьмидесяти пяти.
Веди, как вел бы я. Меня ты знаешь.
(Уходя, наталкивается на репортеров.)
Репортеры. Что, Маулер, нового?
Маулер. Надо оповестить бойни, что я продал мясозаводчикам скот. Так что теперь скот имеется. Не то дело дойдет до эксцессов.
Слифт. Пятьсот быков по девяносто!
Мелкие спекулянты. Мы слышали, что Маулер велел отдать по восемьдесят пять. Слифт не уполномочен.
Слифт.
Ложь! Я научу вас,
Как продавать консервы,
Не имея мяса.
Пять тысяч быков по девяносто пять!
Рев.
7
Скотобойни.
Толпа ожидающих. Среди них - Иоанна.
Люди. Почему вы сидите здесь?
Иоанна. Мне надо отдать письмо. Сюда придут трое.
Входит мужчина, ведя за собой репортеров.
Мужчина (указывает на Иоанну), Вот она. (К ней.) Это - репортеры.
Репортеры. Хелло! Это вы - девушка из Черных Капоров, Иоанна Дарк?
Иоанна. Нет.
Репортеры. Из конторы господина Маулера нам сообщили, будто, вы поклялись, что, пока не откроются заводы, вы не уйдете со скотобоен. Мы об этом дали крупным шрифтом на первой странице. Читайте.
Иоанна отворачивается.
(Читают вслух.) "Наша пресвятая дева скотобоен, Иоанна Дарк, заявила, что бог солидарен с рабочими скотобоен".
Иоанна. Я ничего подобного не говорила!
Репортеры. Можем вам сообщить, сударыня, что общественное мнение с вами. Весь Чикаго, исключая горсточки бессовестных спекулянтов, сочувствует вам. Вашим Черным Капорам это принесет колоссальный успех.
Иоанна. Я больше не у Черных Капоров.
Репортеры. Это невозможно. Для нас вы по-прежнему у Черных Капоров. Впрочем, мы не хотим вам мешать и стушевываемся.
Иоанна. Хорошо, если бы вы ушли.
Они садятся немного поодаль.
Рабочие (позади, во дворах).
Пока нужда не достигнет апогея,
Они не откроют заводов.
Когда нищета еще возрастет,
Они их откроют.
Но они нам должны дать ответ.
Не уходите, пока не дождемся ответа!
Ответный хор (там же, на заднем плане).
Неверно! Как бы ни росла нужда,
Они не откроют, пока не возрастет их прибыль.
Если вы ждете ответа,
Будет вам дан ответ
Из пушек и пулеметов.
Мне это нравится и в ней и в ихнем доме,
Что там немыслимы такие вот, как я...
Вздуй цену до восьмидесяти, Слифт. И Грэхемы
Пусть станут глиною, в которую ступни
Поставим мы, чтоб видеть отпечаток,
О, я не выпущу ни грамма мяса и
С них наконец спущу всю шкуру,
Как то заложено в моей природе.
Слифт.
Приятно, Маулер, видеть, что тебя
Оставила гнилая слабость. Значит,
Иду смотреть, как покупают скот.
(Уходит.)
Маулер.
Пожалуй, правильно спустить с Чикаго шкуру
И разъяснить всем этим простофилям
Мясное дело. Пусть кричат:
"Грабеж! Злодейство!"
Иоанна входит с чемоданом.
Иоанна. Добрый день, господин Маулер. Вас нелегко застать. Я пока поставлю вещи вон там. Я, видите ли, больше не состою в Черных Капорах. Возникли разногласия. И вот мне пришло в голову: а не пойти ли к господину Маулеру? Сейчас, когда моя изнурительная миссионерская работа кончилась, я могу внимательнее отнестись к отдельным людям. Займусь-ка я немножко вами конечно, если вы разрешите. Знаете, я уже заметила, что вы доступнее многих других. Это у вас хорошая старая кушетка из конского волоса, но почему на ней простыня, и даже не сложена как следует? Разве вы и спите в конторе? А мне казалось - у вас должен быть один из роскошных дворцов.
Маулер молчит.
Но вы мясной король и тем не менее бережливы в мелочах: это большое достоинство, господин Маулер. Не знаю почему, но всякий раз, когда я вас вижу, мне приходит на ум рассказ, как господь бог пришел в рай к Адаму и закричал: "Адам, где ты?" Вы помните? (Смеется.) Адам стоит как раз за кустом, и руки его, так сказать, по локоть во внутренностях оленихи, и этак, весь в крови, слышит он божий глас. И прикидывается, будто его тут вовсе нет. Но господь бог не дает себя провести, он хочет дознаться и кричит вторично: "Адам, где ты?" И тут Адам, красный как рак, отвечает в смущении: "Ах, господи, и надо же тебе явиться как раз, когда я свежую олениху... Можешь не говорить: я и так знаю, что не должен был этого делать". Но ваша-то совесть, надеюсь, сейчас чиста, господин Маулер?
Маулер. Значит, вы больше не у Черных Капоров?
Иоанна. Да, господин Маулер. Мне там уже не место.
Маулер. На какие же средства вы теперь живете?
Иоанна молчит.
Значит, ни на какие? А давно вы ушли от Черных Капоров?
Иоанна. Восемь дней.
Маулер (в глубине комнаты, плачет).
Лишь восемь дней - и так переменилась!
Но где она была? С кем говорила?
Как возникли эти возле рта морщины?
Город, где она была, неведом мне.
(Приносит еду на подносе.)
Ты очень изменилась. Здесь еда.
Я сам не ем.
Иоанна (смотрит на пищу). Господин Маулер! Когда мы выгнали богачей из нашего дома...
Маулер. ...что совершенно правильно и доставило мне немало удовольствия...
Иоанна. ...то домовладелец, живущий арендой, предложил нам выселиться в воскресенье.
Маулер. Так, значит, Черным Капорам сейчас туго приходится?
Иоанна. Вот почему я решила - пойду-ка к господину Маулеру. (С жадностью принимается за еду.)
Маулер. Не беспокойся. Я пойду и раздобуду нужные вам деньги. Я сделаю это. Да-да, я их достану, чего бы это ни стоило, хотя б мне надо было их выкроить из шкуры нашего города. Я сделаю это для вас. Конечно, деньги вещь дорогая, но я их добуду. Это вас устроит?
Иоанна. Да, господин Маулер.
Маулер. Возвращайся к ним и передай, что деньги будут к воскресенью. Маулер их достанет. Скажи - как раз в эту минуту он пошел их добывать на мясной рынок. Правда, с теми пятьюдесятью тысячами людей получилось не совсем ладно и не так, как хотелось бы. Я не мог для них сейчас найти работу. Но к тебе это не относится, и твоим Черным Капорам надо помочь. Деньги я достану для вас. Беги и скажи им это.
Иоанна. Да, господин Маулер!
Маулер.
Здесь все это записано. Держи!
А мне, ты думаешь, не тяжело, что ждут они
работы
У скотобоен, и работы скверной?
Пятьдесят тысяч. Стоят у боен
Иоанна перестает есть.
И не уходят даже по ночам.
Но это ж предприятие. И речь
Идет о том - быть иль не быть.
Останусь я умнейшим
Среди капиталистов или сам
К воротам бойни поплетусь.
А чернь уж заполняет дворы боен и
Бесчинствует.
Теперь я от тебя хочу услышать,
Как судишь о моем ты предприятье
И правильно ль все то, что делал я.
Ну подтверди. По твоему совету
Консервы у концерна закупил я
И скот у скотоводов, и, добро
Творя, узнал я далее, что бедны вы
И крова вас лишить хотят.
И вот я вам опять хочу помочь,
Свидетельствуй о доброй моей воле.
Иоанна.
Значит, рабочие все ждут у скотобоен?
Маулер.
Почему ты против денег? Ведь лицо
Твое бледнеет, когда их нет?
Что думаешь ты о деньгах? Скажи мне
Без лжи и без утайки. Деньги лишь
Для дураков сомнительны. Продумай
Простую правду и нагую жизнь.
Пусть неприятна истина, зато верна.
Шаток род человеческий, отдан произволу
Погоды, случая, а деньги - это средство
Улучшить кое-что, пусть для немногих,
А главное, что деньги - Созиданье.
Оно старо, как человечество,
Хотя всегда свежо, ибо всегда распадается,
И тем не менее грандиозно. Хотя требует жертв.
Как трудно восстанавливать! Однако
Все возрождается всегда со стоном.
И неизбежно Созиданье
Во все эпохи рвет у мачехи земли что можно,
Будь это много или мало, и во все эпохи
На его защиту лучшие встают.
Пойми! Немало у меня сомнений,
И сон мой плох. Но если б отступился,
То был бы похож на комара, который отказался
Остановить в горах обвал.
Расплющен я был бы в мгновение ока, и лавина
Прогрохотала бы через меня.
Не то все надо переделать в корне.
И Созидания план переиначить, согласно новой,
Еще неслыханной оценке человека. А это
Не на руку ни вам, ни нам. Ибо случилось бы
Без нашего участья и без бога,
Который был бы отменен, оставшись без работы.
Вот почему должны вы нам помочь.
А если сами жертвовать вы не хотите,
Чего мы, впрочем, и не требуем, то уж
благоволите
Одобрить жертвы.
В двух словах - вам надо
Снова объявить бога
Единственною надеждой.
Бейте во имя его в барабан, дабы вступил он
В кварталы нужды и голос
Его зазвучал на дворах скотобоен.
Этим мы удовлетворимся.
(Протягивает ей записку.)
Бери что дают, но помни, за что дадено.
Это ордер на уплату аренды за четыре года.
Иоанна.
Господин Маулер, я не понимаю, что вы
Говорите, и понимать не хочу.
(Встает.)
Я знаю, надо б радоваться мне, услышав,
Что богу будет помощь. Только я
В числе людей, которым вряд ли
Поможет это, ибо нам
Никто помочь не предлагает.
Маулер.
Когда ты Черным Капорам дашь деньги, можешь
снова
У них остаться, ибо жить негоже
Так, без пристанища. Поверь мне,
Им лишь бы деньги. И это хорошо.
Иоанна.
Если Черные Капоры
Возьмут ваши деньги - пусть!
Я же сяду вместе с теми,
Кто ожидает на скотобойнях
Открытия заводов. И буду есть то,
Что едят они, и если
Снег подадут им, буду есть снег;
И работу, что делают они,
Буду делать и я. Ибо у меня
Тоже нет денег, и добыть их
Иначе - честным путем - я не могу.
А не найдется работы ни для кого,
Пусть не найдется и для меня. А вы,
Что живете за счет бедноты - а бедных
Не можете видеть и шельмуете то,
Чего вы сами не знаете, и устроились так,
Чтоб не видеть, как на скотобойнях
Сидят ошельмованные и отверженные вами,
Если вы впредь пожелаете меня видеть,
Приходите на бойни.
(Уходит.)
Маулер.
Итак, нынче в ночь
Просыпайся, Маулер, каждый час
И гляди в окно - идет ли снег. И если снег,
То, значит, снегом заносит ту, которую ты
знаешь.
IX
Третье сошествие Иоанны в бездну.
1
Район боен.
Иоанна. С ней Глумб и вдова Лаккернндла.
Иоанна.
Слушайте! Семь дней тому назад
Мне ночью снилось:
Передо мной на крохотной лужайке.
Зажатой стенами домов,
Где тень небольшого дерева уместилась бы еле,
Толпа людей. Не знаю, сколько их, но много
больше,
Чем сесть могло б на той лужайке воробьев.
Толпа густа так, что лужайка покоробилась,
Срединой выпятилась кверху, и толпа повисла
Над краем, задержалась на мгновенье,
И вдруг по сигналу слова - не помню смысла,
Откуда-то донесшегося, хлынула.
Я увидала шествия и улицы знакомые Чикаго!
И вас увидела, идущих, и себя.
Я шла и будто в бой вела вас.
Мой лоб в крови, и я
Зову вас словами боевыми
На незнакомом языке... И много
Со всех сторон шло шествий, и я шла
В обличьях разных во главе колонн
И молодой и старой, плача, проклиная,
Себя не помня! Ужас и доблесть войны!
Рушится все, чего моя нога коснется,
И даже зримо менялось движение,
Но также в корне изменился вид
Знакомых улиц.
Шло шествие, а вместе с ним и я,
Метелью скрытые от вражеских ударов.
От голода сквозя, быть перестав мишенью
Для пули, не живя нигде, для мук неуязвимы,
Ибо муки привычны все.
И так шагали мы, покинув ту лужайку,
Переходя от места к месту.
Так снилось мне.
Сегодня стал мне ясен вещий сон.
Мы до рассвета двинемся отсюда,
В предутренней мгле достигнем Чикаго
И на его площадях покажем всю меру
Нашей нужды, призывая каждого,
На ком образ человеческий.
А что будет дальше - не знаю.
Глумб. Вы что-нибудь поняли, госпожа Лаккернидл? Я - нет.
Вдова Лаккернидла. Ежели бы она не разоралась у Черных Капоров, сидели бы мы сейчас в тепле и суп хлебали!
2
Мясная биржа.
Маулер (мясозаводчикам).
Мои друзья в Нью-Йорке пишут мне:
Рогатки нынче таможенные
На Юге пали.
Мясозаводчики.
Горе! Рогатки пали, а у нас
Нет мяса на продажу!
Оно запродано по низким ценам. А теперь
Придется нам его купить по высшей.
Скотоводы.
Горе! Рогатки пали, а у нас
Скота нет на продажу.
Запродан он по низким ценам.
Мелкие спекулянты.
Горе! Вечно непроницаемы вечные законы
Человеческого хозяйства!
Без предупреждения
Вскрывается вулкан и сжигает окрестность!
Без уведомления
Вырастает на море остров сокровищ!
Никто не извещен, никто не предвидит.
Но опоздавших
Разорвут волкодавы!
Маулер.
Есть спрос на мясо в жестянках
По приемлемым ценам, и потому
Я предлагаю вам срочно
Сдать те консервы,
Которые причитаются мне с вас
По договору.
Грэхем.
По прежним ценам!
Маулер.
Как обусловлено, Грэхем!
Восемьсот тысяч центнеров, если не ошибаюсь.
Я в ту минуту был не в своем уме.
Мясозаводчики.
Где взять нам скот теперь, когда он дорожает?
Есть кто-то, кто весь скот прибрал к рукам.
Его никто не знает.
Освободи нас, Маулер, от контракта!
Маулер.
Мне очень жаль, но мне нужны консервы.
Скота, по-моему, достаточно; хотя дороговат он,
Но все ж его довольно. Покупайте!
Мясозаводчики.
Скот?
Брать?
Сейчас?
Тьфу, дьявол!
3
Пивнушка вблизи скотобоен. Рабочие и работницы, среди них Иоанна. Входит отряд Черных Капоров. Иоанна встает и в течение всего последующего отчаянно машет им, чтобы они ушли.
Джексон (лейтенант Черных. Капоров).
Почему, о брат, не хочешь
После краткого гимна
Усладиться божьим хлебом?
Глянь, как веселы, глянь, как рады мы!
Мы Христа нашли, для нас он раскрывает свое
небо.
Приходи к нему за наградами.
Аллилуйя!
Девушка из отряда говорит с рабочими, перемежая свои слова
замечаниями в сторону Черных Капоров.
Марта (солдат Черных Капоров). (Какой смысл это говорить?!) Братья мои и сестры. И я, подобно вам, однажды грустно стояла у края дороги, и ветхий Адам во мне не желал ничего, кроме еды и питья. Но вслед за тем я нашла своего господа Иисуса Христа, и такой свет воссиял во мне, такая радость! И вот всякий раз (да они вовсе не слушают!), как я покрепче подумаю о господе моем Иисусе, который принял муки за всех нас, несмотря на наши злодейства, тогда гаснет мой голод и пропадает жажда, кроме жажды слова господа нашего Иисуса Христа. (Все это ни к чему!) Где господь наш Иисус Христос, там нет насилия, а один только мир; там нет ненависти, а одна только любовь. (И все это зря!) Итак - не дайте остыть котелку!
Черные Капоры. Аллилуйя!
Джексон обходит людей с кружкой. Но в нее ничего не кладут.
Аллилуйя!
Иоанна.
Можно бы при этакой стуже и не усиливать
Озлобления, да еще и выступать с речами.
Ей-же-ей, сейчас я вряд ли способна выслушивать
Слова, которые мне были когда-то милы и
приятны.
Хоть бы голос совести им сказал: здесь снег и
ветер
Уж лучше молчите!
Работница. Оставьте их в покое. Они же обязаны это делать, если хотят получить у себя там чуть-чуть пищи и тепла. Хотелось бы и мне к ним.
Вдова Лаккернидла. Как хорошо они пели!
Глумб. Хорошо и кратко.
Вдова Лаккернидла. Все-таки они хорошие люди.
Работница. Почему, однако, они с нами не беседуют и не обращают в свою веру?
Глумб (делая жест отсчитывания денег). А вы можете подогреть их котелок, госпожа Суингурн?
Работница. Музыка очень красива, но я думала, что нам, быть может, дадут тарелку супа; раз с ними был котелок.
Рабочий (удивляется ей). Ну-у! Так-таки и думала?
Вдова Лаккернидла. Я тоже предпочла бы, чтоб дело делалось. Слов я наслушалась довольно. Если бы кое-кто помогал вовремя, я бы знала, где нынче переночевать.
Иоанна. Неужели нет здесь людей, которые бы что-нибудь предприняли?
Рабочий. Есть такие. Коммунисты.
Иоанна. Это не те, что зовут к преступлениям?
Рабочий. Нет.
Молчание.
Иоанна. Где эти люди?
Глумб. Спросите вон ее, она знает.
Иоанна (вдове Лаккернидла). Откуда вы это знаете?
Вдова Лаккернидла. А вот когда я еще не полагалась на таких, как вы, я частенько ходила к ним из-за мужа.
4
Мясная биржа.
Mясозаводчики.
Покупаем скот! Молодой скот!
Откормленный скот! Телят! Быков! Свиней!
Кто хочет предложить скот?
Скотоводы.
Нет ничего!
Все, что могло быть продано,
Мы продали.
Мясозаводчики.
Как - ничего? Вокзалы
Забиты скотом!
Скотоводы. Проданным.
Mясозаводчики. Кому?
Появляется Маулер. Мясозаводчики атакуют его.
Ни одного быка во всем Чикаго!
Дай нам отсрочку, Маулер.
Маулер.
Нет. Все по-старому. С вас - ваше мясо.
(Подходит к Слифту.)
Выкачивай их всех до дна!
Один из скотоводов. Восемьсот кентуккийских быков по четыреста.
Мясо заводчики. Ни в коем случае! Вы спятили? Четыреста!
Слифт. Беру. Четыреста.
Скотоводы. Восемьсот быков Салливану Слифту по четыреста.
Мясозаводчики.
Мы говорили - это Маулер. Он!
Корявый пес! С нас требует консервы.
И закупает скот, и вынуждает
Брать мясо для консервов у него!
Мясник поганый! Режь нас! Режь нас! Режь!
Маулер. Кто сам бугай, пускай не удивляется, что при виде его аппетит растет!
Грэхем (подступает к Маулеру). Убью! Смерть Маулеру!
Маулер.
Так-с, Грэхем. А теперь давай свои жестянки,
Хотя б собой самим тебе пришлось набить их.
Я научу мясоторговле вас,
Эх вы, коммерсанты! Впредь за каждое копыто,
За каждого телка отсюда и до Иллинойса
Придется мне платить, и хо-ро-шо платить!
Итак, вам не угодно ль для начала
Пятьсот быков по пятьдесят шесть?
Молчание.
Отлично. Раз так ничтожен спрос
И никому скота не надо, я запрошу
По шестьдесят! И не забудьте сдать консервы!
5
Другая часть скотобоен. На плакатах написано: "Крепите солидарность с товарищами, уволенными со скотобоен! Поддерживайте всеобщую забастовку!" Перед сараем два человека из Центрального комитета рабочих профсоюзов. Они говорят с группой рабочих.
Подходит Иоанна.
Иоанна. Это люди, которые руководят борьбой безработных? Предлагаю свои услуги. Я умею произносить речи на открытом воздухе и в залах, даже больших. Я не боюсь трудностей и, по-моему, могу хорошо разъяснять всякое хорошее начинание. Видите ли, я считаю, что нужно немедля что-то сделать. У меня есть и конкретные предложения.
Первый вожак. Слушайте все! До сих пор мясные феодалы не проявляют ни малейшей охоты открыть свои заводы. Сначала могло показаться, будто эксплуататор Пирпонт Маулер форсирует возобновление работы на заводах, требуя запроданные ему мясозаводчиками громадные партии консервов. Потом выяснилось, что нужное им для консервов мясо скуплено Маулером, а он и не думает его выпускать из рук. Теперь мы знаем, что если дать им волю, то нам, рабочим, никогда не вернуться на заводы и бойни в прежнем количестве и за прежнюю плату. Ясно - при такой ситуации только силой можем мы чего-нибудь добиться. Муниципальные предприятия обещали нам не позже чем послезавтра начать всеобщую стачку. Об этом надо оповестить все утолки скотобоен, иначе грозит опасность, что люди, сбитые с толку какими-нибудь слухами, покинут скотобойни, а значит, им потом придется принять условия заводчиков. В этих письмах написано, что газовые заводы, электростанции и водопроводная сеть готовы помочь нам всеобщей забастовкой. Их надо передать уполномоченным, которые к десяти часам вечера в разных пунктах скотобоен будут ждать нашего условленного знака. Засунь письмо под куртку, Джек, и жди уполномоченных у столовки мамаши Шмиттен.
Один из рабочих берет письмо и уходит.
Второй рабочий. Дай мне письмо для грэхемских заводов. Я там свой человек.
Первый вожак. Двадцать шестая улица. Угол Мичиган-парка.
Рабочий берет письмо и уходит.
Тринадцатая улица, возле Вестингауза. (Иоанне.) А ты кто такая?
Иоанна. Я уволена с должности, которую занимала.
Первый вожак. Что это была за должность?
Иоанна. Я продавала газеты.
Первый вожак. На кого ты работала?
Иоанна. Я - газетчица.
Один из рабочих. Может быть, это шпионка?
Первый вожак. Нет, я ее знаю, она из Армии Спасения. И полиции она известна. Никто не заподозрит, что она для нас работает. Это очень удачно потому, что туда, где соберутся товарищи с заводов Крайдля, уже нагнали полицию. У нас нет никого, кто мог бы пройти так незаметно, как она.
Второй вожак. Кто тебе поручится, что она сделает с письмом, которое мы ей доверим?
Первый вожак. Никто.
(Иоанне.)
Невод, у которого одна ячейка
Разорвана, не годится весь.
В этом месте сквозь невод уходит вся рыба,
Невода будто и нет.
Так окажутся ни к чему
И все остальные ячейки.
Иоанна. На сорок четвертой улице я газеты продавала. Я не шпионка. Я всей душой за ваше дело.
Второй вожак. За наше дело! А разве оно не твое?
Иоанна. Противоречит же интересам человечества то, что заводчики попросту выкидывают столько людей на улицу. Ведь этак выходит, будто нищета бедняков выгодна богатым. Этак ведь, пожалуй, сама бедность - дело их рук.
Оглушительный смех рабочих.
Ведь это бесчеловечно!! Я думаю и о таких, как Маулер.
Новый взрыв хохота.
Чего вы смеетесь? Я нахожу неправильным ваше злорадство и то, что вы без всяких оснований готовы верить, будто подобные Маулеру уже не люди.
Второй вожак. Вовсе не без оснований. Ну, этой можешь спокойно передать письмо. (Вдове Лаккернидла.) Вы ее знаете?
Вдова Лаккернидла кивает.
Она ведь честная?
Вдова Лаккернидла. Честная-то она честная.
Первый вожак (передает Иоанне письмо). Иди к пятому складу грэхемских заводов. Когда ты увидишь трех озирающихся рабочих - они туда явятся, спроси, не с крайдлевских ли они заводов. Письмо для них.
6
Мясная биржа.
Мелкие спекулянты.
Бумаги падают. Бойни в беде!
Что ожидает нас, держателей акций?
Мельчайших вкладчиков, последнее отдавших,
И без того ослабший миттельштанд.
Мясозаводчики. Берем две тысячи быков по семьдесят.
Слифт (Маулеру, стоящему у колонны). Гони их вверх!
Маулер.
Я вижу, вы нарушили его
Контракт, который с вами заключил я,
Чтоб людям дать работу. А теперь
Я слышу - люди ждут у замолчавших боен.
Теперь раскаетесь! Теперь - сюда консервы,
Что я у вас купил!
Грэхем.
А что нам было делать, если мясо
Исчезло с рынка все?
Пятьсот быков по семьдесят пять!
Мелкие спекулянты.
Кровопийцы! Покупайте!
Нет, не берут! Они предпочитают
Лишиться боен.
Маулер.
Слифт, довольно взвинчивать.
Они уже не в силах.
Пусть истекают кровью, но нельзя
Их насмерть убивать. Их гибель
И наш конец.
Слифт.
У них еще хватает. Гони выше!
Пятьсот быков по семьдесят семь.
Мелкие спекулянты.
Семьдесят семь! Вы слышите?
Зачем
По семьдесят пять не покупали? Цену
Ловите же! Она ползет все выше.
Mясозаводчики. Мы получаем от Маулера пятьдесят за консервы и не можем платить ему по восемьдесят за скот.
Маулер (обращаясь к стоявшим поблизости). Где люди, которых я послал на скотобойню?
Один из толпы. Вон один из них.
Маулер. А ну, шевели языком!
Первый сыщик (докладывает). Их множество, сударь, они необозримы. Кликни Иоанну - отзовется, пожалуй, десять, а то и сто. Безликая, безыменная толпа сидит и ждет... Кроме того, одинокие выкрики не слышны, и слишком много народу бегает кругом, разыскивая потерявшихся домочадцев. В районе, где работают профсоюзы, серьезные волнения.
Маулер. Кто работает? Профсоюзы? И полиция терпит агитацию? Черт их дери! Беги скорей и сообщи в полицию! Назовешь мое имя. Спроси-ка их, за каким чертом мы платим налоги? Требуй, чтобы дали по башке подстрекателям. Внуши им это.
Первый сыщик уходит.
Грэхем.
Раз гибнуть суждено, тогда дай, Маулер,
Тысячу по семьдесят семь. Один конец.
Слифт. Для Грэхема по семьдесят семь - пятьсот. Все сверх того - по восемьдесят.
Маулер.
Мне не смешна афера эта, Слифт.
Не слишком далеко она зашла бы.
Пусть восемьдесят - и остановись!
На этом я им уступить согласен.
Достаточно! Пускай вздохнет Чикаго.
Есть и другие у меня заботы.
Вся эта процедура удушенья
Совсем не так забавна, как я думал.
(Замечает второго сыщика.)
Ты ее нашел?
Второй сыщик. Нет, в форме Черных Капоров я не заметил никого. Сотни тысяч стоят на бойнях. А к тому же темно, и ветер относит голос. И еще полиция очищает скотобойни, и уже стреляют.
Маулер.
Стреляют? В кого? Ну ясно - я знаю!
Я просто удивился - здесь ничего не слышно.
Итак, ее не видно, и - стреляют.
Беги к телефону! Найди Джима. Скажи ему:
Не надо говорить с полицией. Иначе
Опять все взвоют, будто мы велим стрелять.
Второй сыщик уходит.
Mейерс. Тысячу пятьсот по восемьдесят!
Слифт. По восемьдесят лишь пятьсот!
Мейерс. Пять тысяч по восемьдесят! Палачи!
Маулер (вернулся к колонне). Слифт, меня тошнит. Уступи!
Слифт. И не подумаю. Они еще могут. А если ты скиснешь - еще выше буду гнать.
Маулер.
Мне нужен воздух, Слифт! Веди
Сам операцию. Я не могу. Веди,
Как вел бы я. Но лучше все б я отдал,
Чем быть виной возможного несчастья.
Не перешагивай восьмидесяти пяти.
Веди, как вел бы я. Меня ты знаешь.
(Уходя, наталкивается на репортеров.)
Репортеры. Что, Маулер, нового?
Маулер. Надо оповестить бойни, что я продал мясозаводчикам скот. Так что теперь скот имеется. Не то дело дойдет до эксцессов.
Слифт. Пятьсот быков по девяносто!
Мелкие спекулянты. Мы слышали, что Маулер велел отдать по восемьдесят пять. Слифт не уполномочен.
Слифт.
Ложь! Я научу вас,
Как продавать консервы,
Не имея мяса.
Пять тысяч быков по девяносто пять!
Рев.
7
Скотобойни.
Толпа ожидающих. Среди них - Иоанна.
Люди. Почему вы сидите здесь?
Иоанна. Мне надо отдать письмо. Сюда придут трое.
Входит мужчина, ведя за собой репортеров.
Мужчина (указывает на Иоанну), Вот она. (К ней.) Это - репортеры.
Репортеры. Хелло! Это вы - девушка из Черных Капоров, Иоанна Дарк?
Иоанна. Нет.
Репортеры. Из конторы господина Маулера нам сообщили, будто, вы поклялись, что, пока не откроются заводы, вы не уйдете со скотобоен. Мы об этом дали крупным шрифтом на первой странице. Читайте.
Иоанна отворачивается.
(Читают вслух.) "Наша пресвятая дева скотобоен, Иоанна Дарк, заявила, что бог солидарен с рабочими скотобоен".
Иоанна. Я ничего подобного не говорила!
Репортеры. Можем вам сообщить, сударыня, что общественное мнение с вами. Весь Чикаго, исключая горсточки бессовестных спекулянтов, сочувствует вам. Вашим Черным Капорам это принесет колоссальный успех.
Иоанна. Я больше не у Черных Капоров.
Репортеры. Это невозможно. Для нас вы по-прежнему у Черных Капоров. Впрочем, мы не хотим вам мешать и стушевываемся.
Иоанна. Хорошо, если бы вы ушли.
Они садятся немного поодаль.
Рабочие (позади, во дворах).
Пока нужда не достигнет апогея,
Они не откроют заводов.
Когда нищета еще возрастет,
Они их откроют.
Но они нам должны дать ответ.
Не уходите, пока не дождемся ответа!
Ответный хор (там же, на заднем плане).
Неверно! Как бы ни росла нужда,
Они не откроют, пока не возрастет их прибыль.
Если вы ждете ответа,
Будет вам дан ответ
Из пушек и пулеметов.