Брэккетт Л. Тени

порхать взад-вперед вокруг костра, резво перепрыгивая через пламя и
проходя сквозь него; кажется, они играли в пятнашки среди столбов дыма.
Хаббард заплакал.
Из леса выползал туман. Маленькая красная луна мерцала, а большая
бледно-зеленая светила призрачным светом. Горели низкие костры, а тени
плясали вокруг них.
- Можно подумать, они такие славные, да? - зло сказал Барриэр. - Вроде
бы резвятся.
Пламя умирало, превращаясь в кучи золы. Некоторые тени начали делать
пробные прыжки в сторону Барриэра и пяти оставшихся из его группы. Кэффри
прошептал:
- По-моему, они за нами гоняются.
Тени нервно кидались к людям, потом назад, к пылающим красным углям.
Разреженные руки тумана тянулись к ним сзади и суетились среди развалин,
заслоняя оставшуюся луну. По мере того как ослабевало освещение, тени
двигались все быстрее и увереннее.
Эйкен выкапывал корни ползучих растений, покрывавших пригорок. Вдруг он
закричал:
- Вот же дверной проем! Может, нам удастся залезть внутрь и там
забаррикадироваться?
- Это от теней-то? - засмеялся Барриэр.
- Это лучше, чем ничего, - сказал Хаббард. - Все лучше, чем просто на
месте сидеть.
Он стал пробираться к Эйкену, который скрылся, а остальные полезли за
ним. Внезапно Барриэр расхохотался. Они уставились на него, лица их
округлились. Барриэр выкрикнул сквозь смех:
- Нет, вы все еще не поняли? Все еще воображаете, будто можете удрать и
спрятаться, защититься и в конце концов победить, ведь вы люди, а человек
всегда побеждает? Еще не научились, нет?
- Чему не научились? - спросил Хаббард тихим чужим голосом.
Барриэр приглядывался к теням:
- Какой же прок тогда мне с вами говорить? У меня полжизни ушло,
пришлось облететь множество миров, чтобы узнать правду. Почему бы мне не
оставить ее при себе и не дать вам умереть счастливыми?
Вдруг Хаббард прыгнул на него. Он был похож на рассерженного ребенка,
кипящего от сложной ярости, большая часть которой была страхом смерти.
Барриэр схватил его за запястья.
- Вы - великий трус! - взвизгнул Хаббард. - Считается, будто вы нами
руководите, считается, будто вы должны показать нам, что делать, а вы?
Сдаетесь. - Он назвал Барриэра нехорошим словом. - Великий исследователь,
храбрый руководитель - к дьяволу! Вы просто старикашка, который в штаны
наложил! Вернуться бы вам на Землю, пусть бы вас заменил тот, кто может
бороться!
Барриэр отстранил его - твердо, но без гнева.
- Хорошо, - сказал он. - Я вам объясню. Была тихая планета Земля. О,
она пыталась топнуть ногой - ледниковый период, вулканы, чума, наводнения,
засухи, голод, - но мы держали ее в руках. Однако другие миры упорнее.
Рано или поздно они найдут способ... Мы незваные гости во Вселенной. Не
знаю уж почему. Может, потому, что не хотим оставаться животными, которыми
мы являемся, но вечно пытаемся претендовать на что-то другое... Мы
любопытствуем, нарушаем порядок, охотимся за звездами, устраиваем
неразбериху - и сами же вопим при этом от боли. Не знаю, так ли. Знаю
только, что нас ненавидят. Повсюду, где я побывал, где только есть
человек, от него хотят так или иначе избавиться.
Он глянул вверх, на чужие звезды. Теперь они потускнели от тумана,
который накатился на них.
- Нас ненавидят, - тихо сказал он. - И их дети нас ненавидят. Враги у
нас повсюду, друзей нет нигде. - Он вздохнул. - Вы правы, Хаббард. Я
старикашка, который наложил в штаны. Бегите же теперь и прячьтесь, а я
пожелаю вам удачи. Не люблю нор.
Теперь тени упорно тянулись к нему. Одна до него дотронулась, и ее
прикосновение было холодным, как кости, лежащие под открытым небом.
Быстро, так быстро, что никто не мог его остановить, Барриэр повернулся и
побежал сквозь ночь, точно олень.
Он настиг их врасплох, маленькие темные пятнышки, которые появились так
близко от него. Проскользнул мимо них вперед, наступил на хрупкие кости. И
тогда тени устремились за ним, разворачиваясь веером, три-четыре из них
помчались, стремясь догнать его.
Он бежал чуть впереди. Он слышал, что Хаббард громко зовет его, но слов
было не разобрать. Все силы он вложил в то, чтобы мчаться между
нагромождениями развалин, в объятия тумана, который полз по земле.
Тени приближались. Но прыгнули не они, а туман.
Туман накатился и схватил Барриэра. Он проник в самую плоть, и Барриэр
понял, что блестящие капельки вовсе не были туманом. Они были крохотными
ячейками жизни, раздельными и ощутимыми, собранные в огромные колонны
облаков. И в ту же секунду Барриэр понял две вещи: в лесу туман не трогал
ни его, ни других, и еще - туман вполз за ним в разрушенный Город против
ветра. Крохотные ячейки жизни, сверкающие драгоценными каплями. И они
ненавидят человека непостижимой генетической ненавистью.
Барриэр оцепенел в агонии, он испытал приступ непонятного страха,
который приводил его в дрожь и вызывал слезы. Тело его билось в
конвульсиях, но ни один звук не вырвался наружу, а глаза искрились огнем.
Он снова попытался обратиться в бегство, но не мог, а где-то далеко, в
другом мире, еще кричал Хаббард.
Тени приблизились. Обрывочная мысль, спотыкаясь, пробиралась в пустоту
его сознания: они работают вместе, проклятые, и все они ненавидят
человека. Потом его охватил жуткий страх, он сознавал присутствие чего-то
чужого, ползущего сквозь него, и это была смерть...
Туман отступил. Ужас перестал рвать Барриэра на куски, им овладела
прохладная тьма, непостижимым образом успокаивая его расшалившиеся нервы.
Это похоже было на шок от ледяной волны, и внезапно он снова обрел
способность видеть и думать, даже сквозь туманную дымку, которая заслонила
зрение и сознание.
Тени прыгнули и закружились вокруг него, и там, куда они прыгали,
отступал туман, который больше не был туманом: угрюмо и неохотно, но все
же он начал сворачиваться спиралью. А то, что Барриэр считал тенью,
проникшей внутрь него, заставило его повернуть и снова пойти к развалинам
- на этот раз не так стремительно, потому что он был ранен. Тень каким-то
образом отдавала Барриэру свою силу. Другие тени шли арьергардом,
увертываясь и отмахиваясь от тумана, натыкаясь на его щупальца, которые
так и тянулись, чтобы обвиться вокруг людей, стоявших с раскрытыми ртами
возле высокого пригорка. Облако, мерцавшее то тут то там, поглотилось
собственной тенью - и исчезло.
Лицо Барриэра, затемненное легкой дымкой, стало радостным. Он уселся у
ног Хаббарда, и тень покинула его, и все в мире стали тем же, чем были
прежде: людьми, тенями, все еще светящимися углями и мерцающим поодаль
туманом. Хаббард произнес вслух несколько бессмысленных ругательств, чтобы
скрыть смущение:
- Вы что, с ума сошли, Барриэр? Вообразили, что сможете их от нас
отвлечь?
Эйкен сказал:
- Он хотел уйти, чтобы передать кораблю сигнал бедствия. Может быть,
тогда бы нас спасли... - Он склонился над Барриэром: - Барриэр! Слушайте,
Барриэр!
Барриэр не обращал на них внимания. Он наблюдал за тенями, которые
скакали между туманом и людьми. Несколько теней, как уже было раньше,
метались от людей к догоравшим кострам и обратно.
- Они хотят, чтобы мы подкинули еще хворосту, - неторопливо сказал он.
- Костры помогают им отгонять туман. - Барриэр резко повернулся к
остальным: - Они спасли меня, вы видели? Кинулись за мной - несколько даже
погибло, а одна меня защитила. - Он слегка содрогнулся. - Мы ошиблись. В
лесу они пытались нам помочь. Они следили за нами, как...
Слово затрепетало у него на кончике языка, и он осознавал его,
вспоминая детство и маленького пятнистого терьера, который любил его и
как-то сжевал его ботинки, а однажды загородил своим телом от ужасного
шипящего существа. Это была всего-навсего змея, но каков поступок!
- Сдается мне, - сказал Барриэр, - эти тени были вроде собак и защищали
людей, которые тут жили. Они иные, чем наши собаки, но их тоже обучили
выслеживать и отгонять врагов от людей. Несомненно, Шмидта и Морриса убил
туман. Мы рассредоточились, и тени не смогли спасти всех.
Люди уставились на тени. Трудно сразу менять прежнее представление, но
и отрицать очевидное было невозможно. Лица их, избавившись от прежнего
страха, чуть смягчились. Потом Хаббард спросил:
- А что вы скажете об этом? - и показал на кости.
Барриэр покачал головой:
- Их могло погубить все, что угодно, но только не тени.
В его голосе прозвучала странная нездешняя нотка. Он о чем-то
сосредоточенно думал, расчленяя предмет своих мыслей и пристально изучая
отдельные части, а затем снова собрал их вместе, в другом порядке. Наконец
он слегка улыбнулся и пошел навстречу теням. Протянул к ним руки,
заговорил - и они сгруппировались вокруг него, игриво подпрыгивая.
- Ну и тосковали они, должно быть, от одиночества все это время,
охраняя кости своих хозяев! - догадался он.
Тут заговорил Эйкен:
- Вон там, внизу, в той галерее - она ничуть не пострадала, потому что
выстроена из твердого камня, - на стене вырезаны какие-то знаки. Я еще не
разглядел их как следует, но похоже, что все жители города когда-то
собрались здесь, чтобы умереть всем вместе. Вполне возможно, они оставили
сведения об этом где-то в других местах.
- Давайте посмотрим, - предложил Хаббард.
Они спустились к входному проему, обнаруженному Эйкеном, - все, кроме
Барриэра, который все еще играл с тенями-собаками и улыбался. Когда все
вернулись, он проявил весьма слабый интерес к сообщению. Но Эйкен и
Хаббард сияли от радости.
- Эти знаки - пиктограммы, - сообщил Эйкен, - такие простые и ясные,
что любой человек их прочтет. Эти люди, наверное, надеялись, что кто-то
рано или поздно сюда явится. Во всяком случае, они рассказывают, что с
ними произошло, - вернее, что должно было произойти. Планета уже вошла в
край облака, оно несло смерть всем, кто дышит легкими. Вот почему все
животные тоже погибли. Выжили только существа, лишенные легких. Кроме
того, Барриэр...
- Да?
- Они сообщают об этих собаках. Очень четко их нарисовали, за работой,
чтобы все инопланетяне поняли.
Барриэр кивнул. Он посмотрел на темные пятна, копошащиеся у его ног.
- Все это время они ждали. Что ж, могут подождать еще немного.
Затем он выпрямился, продолжая улыбаться странной кривой усмешкой.
- Кажется, я высказался слишком рано, - сказал он. - Может быть, у нас
хватит достоинств, и этот или еще какой-нибудь маленький мирок даст нам
еще один шанс. Во всяком случае, приятно сознавать, что есть хоть одно
такое место, где живут друзья.
Подбросил хворосту в костер, и тени заплясали. Барриэр наблюдал за
ними. При этом он выглядел несколько моложе - как человек, в котором снова
проснулась надежда.