— Которая тебе по душе. По рукам, Билли?
— Кемп, я только что узнал о твоем существовании и понятия не имею о твоей работе.
— Тебе не понадобится много времени, чтобы познакомиться со мной. Работу ты тоже освоишь очень быстро, на это и получаса не уйдет. Ну что, Билли? По рукам?
Билли Буэл опять попытался рассмеяться и не смог. Он попытался усмехнуться, и это у него не получилось. Он сделал попытку нахмуриться и тут тоже потерпел фиаско. В конце концов его рука медленно протянулась навстречу Кемпу.
— Пока не знаю как, но думаю, что смогу сделать то, о чем ты меня просишь.
Глава 7
Глава 8
— Кемп, я только что узнал о твоем существовании и понятия не имею о твоей работе.
— Тебе не понадобится много времени, чтобы познакомиться со мной. Работу ты тоже освоишь очень быстро, на это и получаса не уйдет. Ну что, Билли? По рукам?
Билли Буэл опять попытался рассмеяться и не смог. Он попытался усмехнуться, и это у него не получилось. Он сделал попытку нахмуриться и тут тоже потерпел фиаско. В конце концов его рука медленно протянулась навстречу Кемпу.
— Пока не знаю как, но думаю, что смогу сделать то, о чем ты меня просишь.
Глава 7
БИЛЛИ ОЗАДАЧЕН
Тем не менее объяснения, которого Билли ожидал, повесив уши на гвоздь внимания, не последовало. Широкоплечий Кемп болтал о чем угодно, но когда Билли намекал на самый важный для него предмет, тот легко и без трений уходил в сторону и переводил беседу на другие темы, прежде чем ковбой успевал заметить, что произошло.
— Кемп, — не выдержал Билли на следующий день, когда они медленно ехали по пыльной дороге. — Я не сомневаюсь, что ты получил неверное представление обо мне, и готов вывести тебя из заблуждения. Твоя работа подразумевает какой-нибудь тяжелый труд?
— Труд? — переспросил Уильям. — Это с какой стороны посмотреть. Но какой труд ты имеешь в виду?
— Тот, после которого невозможно разогнуть спину и выпрямить плечи, — быстро объяснил Билли. — Твоя работа что-то вроде этого, Кемп?
— Ни в коем случае. Никаких тяжестей, сынок.
Буэл вздохнул с облегчением.
— Мне очень приятно это слышать, — кивнул он. — Между нами, Кемп, я терпеть не могу тяжелую и нудную работу. Мне стыдно, но это так. Я вовсе не хвастаюсь своей ленью, но не переношу мозолей, боли в мышцах и тому подобное. Я действительно в восторге от того, что твоя работа не связана со всем этим.
И юноша рассмеялся с победным облегчением, а Уильям рассмеялся еще громче. Он принадлежал к числу тех трудяг, которые вкалывали многие дни подряд, зарабатывая вечные мозоли на жестких ладонях и морщины боли между бровей. Тем не менее честное признание Билли в приверженности лени не обидело его.
— Но как же ты умудряешься жить не работая?
— Да так как-то. Перебиваюсь по-разному. Иногда у меня есть деньги, иногда — нет. Случается, что возникают проблемы, но я с ними справляюсь.
— Ты, наверное, получил в наследство неплохую усадьбу, а? — полюбопытствовал Кемп, но все это время его глаза буквально сверлили лицо Буэла.
— Никакого наследства! Мне вручили только наилучшие пожелания, приятель. Впрочем, и пожелания-то не отличались особой щедростью.
— Тогда где же ты находишь легкие деньги?
— Карты. Иногда — кости или что-нибудь еще, связанное с игрой, в которой джентльмен хочет поставить деньги.
При этих словах глаза Билли вспыхнули.
— Тебе не повезло, и ты сбежал. Очень мудро, — предположил Уильям.
— Мне не повезло с девчонкой, — весело поправил Билли. — И из-за нее я сбежал.
— О! — без особого энтузиазма воскликнул Кемп. — Любовное приключение, а? Что ж, любовь делала большими дураками людей получше нас с тобой, сынок.
— Я бы не стал утверждать, что это любовь. — Юноша почесал затылок. — Затрудняюсь даже это как-то назвать. Мне хотелось сделать ей приятное, и ей хотелось того же самого. Мое пристрастие к игре было ей не по душе, и я почти сдался. И тут появился ты.
Эти слова заставили Уильяма глубоко задуматься.
— Где же эта девушка теперь? — наконец спросил он.
— На юге, — ответил Билли, веселый как никогда. — Где-то далеко на юге.
— Значит, когда-нибудь тебя потянет в ту сторону.
— Не знаю, — вздохнул юноша. — Женитьба не очень привлекает меня. Ты остепенился, Кемп, а это значит, что ты живешь в одном месте и имеешь постоянную работу. Но я не люблю работать. Мне действительно стыдно за себя. Но не это главное. Она слишком хороша для меня. Я не собираюсь крутиться вокруг нее и заставлять ее попусту тратить время. У нее есть шанс найти парня гораздо лучше меня.
— И это значит, что она любит тебя таким, какой ты есть, — без злобы подсказал его зрелый собеседник.
— Она? Понимаешь, — Билли пустился в объяснения, — так получилось, что я пару раз крепко обидел ее. Она приняла все очень близко к сердцу. У девчонок всегда так. Ты обращаешься с ней так же, как обращался бы с нормальным парнем — честно и благородно, как с настоящим другом, а что получаешь взамен? Размениваешь золото на серебро, а то и на свинец. Нет, сэр, хорошая женщина слишком хороша даже для самого лучшего парня, родившегося на этой земле, а я далеко не лучший.
Погруженный в свои мысли, Билли покачал головой, не заметив, что Кемп улыбнулся едва заметной и загадочной улыбкой, как будто он мог много чего сказать на эту тему. Но он промолчал, и Билли, прочистив мозги глубоким вздохом, перешел к следующему волнующему его вопросу.
— Еще одно, Кемп. Мне кажется, что твоя работенка не совсем законна. — Он сделал паузу, полную невысказанных извинений. — Я пришел к этому выводу, поскольку убежден: все, что хорошо оплачивается, обычно находится по ту сторону закона. Уверен в этом на все сто. Сейчас я ни на что не намекаю, но обычно стараюсь не ссориться с законом и не собираюсь изменять свои принципы впредь. И если твоя работа не совпадает с моими взглядами, то мне, наверное, лучше знать об этом заранее, приятель.
Кемп на секунду задержался с ответом.
— Когда ты успел так влюбиться в закон? — наконец спросил он. — Впервые вижу парня, умело обращающегося с оружием, способного объездить все, что имеет четыре ноги, знающего свою страну и при всем этом почитающего закон. Откуда такая любовь?
— А почему ты спрашиваешь меня?
— Потому что закон любят только те, которым он очень нужен. Какой-нибудь старый джентльмен с банковским счетом, пожилой владелец ранчо, заработавший неплохое состояние, — такие люди частенько заботятся о законе. Я как-то не возьму в толк, откуда у тебя ранчо или банковский счет.
Билли Буэл хихикнул:
— Не волнуйся, я пока не обзавелся ничем подобным. Но дело вот в чем. Закон — единственное, что обеспечит тебе уверенность в жизни. Если ты даже с кем-то дружишь, это еще ничего не значит. Придет время, и вдруг твой приятель возненавидит тебя, и если решит, что это ему поможет, то всадит нож промеж твоих лопаток. Закон не такой. Относись к нему с уважением, и он ответит тебе тем же. Поссорься с ним — и он обязательно отплатит той же монетой. Кроме того, он символ старых добрых Соединенных Штатов, по крайней мере для меня. У меня нет семьи, нет младших братьев и сестер, за которыми надо присматривать, нет ни отца, ни матери, которые присмотрели бы за мной — естественно, что их мне заменяет Америка, и я трачу кучу времени, благодаря Бога за то, что родился в этой стране, и называю ее своей родиной.
Последнюю часть своей речи Билли произнес довольно смиренным, почти извиняющимся тоном, как будто сознавая, что для такого человека, как он, подобный пафос не совсем искренен, словно в одно мгновение он решил отказаться от своих принципов. Однако Кемп повернулся к нему и внимательно слушал все до последнего слова. Затем протянул руку и сжал пальцы Билли так крепко, что едва не сломал кости.
— Мы мыслим одинаково, сынок, — заявил он. — Правда, если человек прожил долгие годы, как я, то он не так уж быстро воспринимает идеи, подобные тем, что ты только что высказал. Иногда закон, о котором ты говоришь, действует как слепой и наступает на пальцы того, кого ему следовало бы поддержать. Но в общем он совершает меньше ошибок, чем один человек. Нет, не волнуйся, работая на меня, ты не будешь нарушать закон.
Пока Кемп говорил, Билли не спускал с него тревожного взгляда. Уже после первой встречи с этим широкоплечим мудрецом он испытал какой-то благоговейный страх, но ни капельки не стыдился его. Затем он погнался за Кемпом с твердой решимостью драться до конца. А потом в течение нескольких минут убедился, что тот, кого он считал недостойным жизни, очень интересуется именно им. Иногда ковбой пытался восстать против собственных слабостей духа и разума, как он в глубине души иногда характеризовал свое поведение, но независимо от того, сколько раз в день он мысленно бросал Кемпа, после холодного взгляда со стороны все же обязательно к нему возвращался.
Его манила неизвестность. Пока он не до конца понимал дела, которое предлагал ему Кемп, только обрывочные догадки порой мелькали в его голове. Определенно он представлял только то, что оно связано с оружием и лошадьми. Все остальное являлось загадкой, что и удерживало его рядом с Кемпом.
Они долго ехали в гору во время последней беседы и продолжали подъем еще около часа, пока не выбрались на ровный участок, так и звавший лошадей пуститься галопом. Всадники пронеслись полмили, обогнули высоченную гору, уходившую вдаль насколько хватало взгляда, и внезапно оказались в широкой долине. Уильям Кемп сразу натянул поводья, и Билли последовал его примеру. Перед ними расстилалась плоская, как стол, равнина — так по крайней мере она выглядела сверху. Долина простиралась далеко на восток и на запад, горные хребты окружали это многомильное лесистое пространство с четырех сторон, на севере вздымался самый высокий пик. Билли не мог сказать, сколько миль разделяло горные хребты, но расстояние делало склоны коричневыми на солнце и лилово-голубыми в тени.
Билли повернулся к Кемпу и увидел, что лицо его проводника стало одновременно суровым и светлым.
— Полагаю, — спокойно констатировал Билли, — мы наконец добрались до твоих мест.
— Полагаю, — не менее серьезно ответил Уильям, — что ты прав. Это твое поле битвы, сынок! Оно окружено этими горами. Огляди его. Позже ты очень хорошо познакомишься с ним.
— Кемп, — не выдержал Билли на следующий день, когда они медленно ехали по пыльной дороге. — Я не сомневаюсь, что ты получил неверное представление обо мне, и готов вывести тебя из заблуждения. Твоя работа подразумевает какой-нибудь тяжелый труд?
— Труд? — переспросил Уильям. — Это с какой стороны посмотреть. Но какой труд ты имеешь в виду?
— Тот, после которого невозможно разогнуть спину и выпрямить плечи, — быстро объяснил Билли. — Твоя работа что-то вроде этого, Кемп?
— Ни в коем случае. Никаких тяжестей, сынок.
Буэл вздохнул с облегчением.
— Мне очень приятно это слышать, — кивнул он. — Между нами, Кемп, я терпеть не могу тяжелую и нудную работу. Мне стыдно, но это так. Я вовсе не хвастаюсь своей ленью, но не переношу мозолей, боли в мышцах и тому подобное. Я действительно в восторге от того, что твоя работа не связана со всем этим.
И юноша рассмеялся с победным облегчением, а Уильям рассмеялся еще громче. Он принадлежал к числу тех трудяг, которые вкалывали многие дни подряд, зарабатывая вечные мозоли на жестких ладонях и морщины боли между бровей. Тем не менее честное признание Билли в приверженности лени не обидело его.
— Но как же ты умудряешься жить не работая?
— Да так как-то. Перебиваюсь по-разному. Иногда у меня есть деньги, иногда — нет. Случается, что возникают проблемы, но я с ними справляюсь.
— Ты, наверное, получил в наследство неплохую усадьбу, а? — полюбопытствовал Кемп, но все это время его глаза буквально сверлили лицо Буэла.
— Никакого наследства! Мне вручили только наилучшие пожелания, приятель. Впрочем, и пожелания-то не отличались особой щедростью.
— Тогда где же ты находишь легкие деньги?
— Карты. Иногда — кости или что-нибудь еще, связанное с игрой, в которой джентльмен хочет поставить деньги.
При этих словах глаза Билли вспыхнули.
— Тебе не повезло, и ты сбежал. Очень мудро, — предположил Уильям.
— Мне не повезло с девчонкой, — весело поправил Билли. — И из-за нее я сбежал.
— О! — без особого энтузиазма воскликнул Кемп. — Любовное приключение, а? Что ж, любовь делала большими дураками людей получше нас с тобой, сынок.
— Я бы не стал утверждать, что это любовь. — Юноша почесал затылок. — Затрудняюсь даже это как-то назвать. Мне хотелось сделать ей приятное, и ей хотелось того же самого. Мое пристрастие к игре было ей не по душе, и я почти сдался. И тут появился ты.
Эти слова заставили Уильяма глубоко задуматься.
— Где же эта девушка теперь? — наконец спросил он.
— На юге, — ответил Билли, веселый как никогда. — Где-то далеко на юге.
— Значит, когда-нибудь тебя потянет в ту сторону.
— Не знаю, — вздохнул юноша. — Женитьба не очень привлекает меня. Ты остепенился, Кемп, а это значит, что ты живешь в одном месте и имеешь постоянную работу. Но я не люблю работать. Мне действительно стыдно за себя. Но не это главное. Она слишком хороша для меня. Я не собираюсь крутиться вокруг нее и заставлять ее попусту тратить время. У нее есть шанс найти парня гораздо лучше меня.
— И это значит, что она любит тебя таким, какой ты есть, — без злобы подсказал его зрелый собеседник.
— Она? Понимаешь, — Билли пустился в объяснения, — так получилось, что я пару раз крепко обидел ее. Она приняла все очень близко к сердцу. У девчонок всегда так. Ты обращаешься с ней так же, как обращался бы с нормальным парнем — честно и благородно, как с настоящим другом, а что получаешь взамен? Размениваешь золото на серебро, а то и на свинец. Нет, сэр, хорошая женщина слишком хороша даже для самого лучшего парня, родившегося на этой земле, а я далеко не лучший.
Погруженный в свои мысли, Билли покачал головой, не заметив, что Кемп улыбнулся едва заметной и загадочной улыбкой, как будто он мог много чего сказать на эту тему. Но он промолчал, и Билли, прочистив мозги глубоким вздохом, перешел к следующему волнующему его вопросу.
— Еще одно, Кемп. Мне кажется, что твоя работенка не совсем законна. — Он сделал паузу, полную невысказанных извинений. — Я пришел к этому выводу, поскольку убежден: все, что хорошо оплачивается, обычно находится по ту сторону закона. Уверен в этом на все сто. Сейчас я ни на что не намекаю, но обычно стараюсь не ссориться с законом и не собираюсь изменять свои принципы впредь. И если твоя работа не совпадает с моими взглядами, то мне, наверное, лучше знать об этом заранее, приятель.
Кемп на секунду задержался с ответом.
— Когда ты успел так влюбиться в закон? — наконец спросил он. — Впервые вижу парня, умело обращающегося с оружием, способного объездить все, что имеет четыре ноги, знающего свою страну и при всем этом почитающего закон. Откуда такая любовь?
— А почему ты спрашиваешь меня?
— Потому что закон любят только те, которым он очень нужен. Какой-нибудь старый джентльмен с банковским счетом, пожилой владелец ранчо, заработавший неплохое состояние, — такие люди частенько заботятся о законе. Я как-то не возьму в толк, откуда у тебя ранчо или банковский счет.
Билли Буэл хихикнул:
— Не волнуйся, я пока не обзавелся ничем подобным. Но дело вот в чем. Закон — единственное, что обеспечит тебе уверенность в жизни. Если ты даже с кем-то дружишь, это еще ничего не значит. Придет время, и вдруг твой приятель возненавидит тебя, и если решит, что это ему поможет, то всадит нож промеж твоих лопаток. Закон не такой. Относись к нему с уважением, и он ответит тебе тем же. Поссорься с ним — и он обязательно отплатит той же монетой. Кроме того, он символ старых добрых Соединенных Штатов, по крайней мере для меня. У меня нет семьи, нет младших братьев и сестер, за которыми надо присматривать, нет ни отца, ни матери, которые присмотрели бы за мной — естественно, что их мне заменяет Америка, и я трачу кучу времени, благодаря Бога за то, что родился в этой стране, и называю ее своей родиной.
Последнюю часть своей речи Билли произнес довольно смиренным, почти извиняющимся тоном, как будто сознавая, что для такого человека, как он, подобный пафос не совсем искренен, словно в одно мгновение он решил отказаться от своих принципов. Однако Кемп повернулся к нему и внимательно слушал все до последнего слова. Затем протянул руку и сжал пальцы Билли так крепко, что едва не сломал кости.
— Мы мыслим одинаково, сынок, — заявил он. — Правда, если человек прожил долгие годы, как я, то он не так уж быстро воспринимает идеи, подобные тем, что ты только что высказал. Иногда закон, о котором ты говоришь, действует как слепой и наступает на пальцы того, кого ему следовало бы поддержать. Но в общем он совершает меньше ошибок, чем один человек. Нет, не волнуйся, работая на меня, ты не будешь нарушать закон.
Пока Кемп говорил, Билли не спускал с него тревожного взгляда. Уже после первой встречи с этим широкоплечим мудрецом он испытал какой-то благоговейный страх, но ни капельки не стыдился его. Затем он погнался за Кемпом с твердой решимостью драться до конца. А потом в течение нескольких минут убедился, что тот, кого он считал недостойным жизни, очень интересуется именно им. Иногда ковбой пытался восстать против собственных слабостей духа и разума, как он в глубине души иногда характеризовал свое поведение, но независимо от того, сколько раз в день он мысленно бросал Кемпа, после холодного взгляда со стороны все же обязательно к нему возвращался.
Его манила неизвестность. Пока он не до конца понимал дела, которое предлагал ему Кемп, только обрывочные догадки порой мелькали в его голове. Определенно он представлял только то, что оно связано с оружием и лошадьми. Все остальное являлось загадкой, что и удерживало его рядом с Кемпом.
Они долго ехали в гору во время последней беседы и продолжали подъем еще около часа, пока не выбрались на ровный участок, так и звавший лошадей пуститься галопом. Всадники пронеслись полмили, обогнули высоченную гору, уходившую вдаль насколько хватало взгляда, и внезапно оказались в широкой долине. Уильям Кемп сразу натянул поводья, и Билли последовал его примеру. Перед ними расстилалась плоская, как стол, равнина — так по крайней мере она выглядела сверху. Долина простиралась далеко на восток и на запад, горные хребты окружали это многомильное лесистое пространство с четырех сторон, на севере вздымался самый высокий пик. Билли не мог сказать, сколько миль разделяло горные хребты, но расстояние делало склоны коричневыми на солнце и лилово-голубыми в тени.
Билли повернулся к Кемпу и увидел, что лицо его проводника стало одновременно суровым и светлым.
— Полагаю, — спокойно констатировал Билли, — мы наконец добрались до твоих мест.
— Полагаю, — не менее серьезно ответил Уильям, — что ты прав. Это твое поле битвы, сынок! Оно окружено этими горами. Огляди его. Позже ты очень хорошо познакомишься с ним.
Глава 8
КЕМП НЕНАВИДИТ
Его голос звучал торжественно и пророчески, и Билли оставалось только повиноваться.
Вся эта обширная территория казалась скорее гигантским садом, чем полем битвы в диких лесах. Юноша не смог сдержать улыбки, глядя на окружавшую красоту, но улыбка быстро сошла с его лица, когда он наконец заметил помрачневшего и ставшего серьезным Кемпа.
— Возьми для себя ориентиры, ты будешь пользоваться ими сейчас и потом, — предупредил Уильям. — На севере, вон там, пик Глостер, этого большого парня с двух сторон окружает хребет Глостер. На западе Соутар-Маунтинс, на востоке — Три Брата, видишь эти три рядом стоящие вершины, они дали название всему хребту. А вот этот пик мы зовем Лаки-Маунтинс, счастливой горой. Я не знаю почему, разве что он очень понравился первому, кто на него взобрался и увидел всю долину. Это твоя карта, Билли. Отпечатай ее в голове, и хорошо отпечатай, потому что она понадобится не раз, прежде чем ты пройдешь через долину Глостер, если, конечно, после этого еще останешься в живых.
Грубая откровенность не вязалась с обычной осторожной любезностью Кемпа, и Билли посмотрел на него с любопытством и удивлением. Любопытством, потому что он начал понимать, что Кемп ничего не делает и говорит просто так, у него всегда имелось основание для любых слов или поступков.
— Что это значит?
— Это значит, что с той минуты, как мы с тобой спустимся в долину Глостер, твоя жизнь будет в твоих руках, сынок, и ты будешь рисковать, пока не установишь мир в этих местах. Пока еще не поздно, ты можешь повернуть назад. Решай сейчас, и решай быстро. Вперед или назад?
Билли сдвинул сомбреро на лоб и почесал затылок.
— У меня есть один недостаток — любопытство. Ты вряд ли нашел бы более верный способ, чтобы разжечь во мне страстное желание спуститься в долину, чем тот, который использовал.
— Верно, сынок, — кивнул Кемп, — но я не только соблазняю тебя, Билли. Факт, мне не очень хочется, чтобы ты сильно рисковал. Я объехал все горы в поисках человека, подобного тебе, но, найдя тебя, я ощущаю себя убийцей, подставляя тебя под пули. Обычно я не говорю такого, Билли. Я не привык выбрасывать то, что с таким трудом раздобыл. Но я признаюсь, парень, мне нравится твой стиль. И я заявляю об этом прямо. Если ты спустишься вниз, у тебя будет один шанс из десяти прожить следующий год!
Билли Буэл улыбнулся:
— Спасибо за предупреждение, но я никогда не мечтал о спокойной жизни. И прежде чем умереть, мне хочется изрядно позабавиться. По мне, лучше умереть от пули молодым, чем дожить до восьмидесяти и ничего не увидеть и ничего не сделать. Поэтому кончай свои разговоры, Кемп, и объясни, что меня ждет в этой долине.
После недолгого размышления Кемп кивнул.
— Я не ожидал от тебя других слов. Это твой стиль. Ну что ж, я выложу тебе все, как есть, сынок. В этой долине когда-то обосновались две семьи. Посмотри на запад, в сторону Соутар-Маунтинс. Там хозяйничают Бенчли. В той части долины есть ранчо с большим домом и около десятка домов тех, кто на нем работает. Они немного занимаются фермерством, немного — охотой и в общем процветают. Старый Джейкоб Бенчли довольно приличный богатый ублюдок. Я ненавижу всех их, начиная с Джейка, ненавижу их самих и все, что принадлежит им. — Он почти прорычал эти слова, его ненависть хлынула таким бурным потоком, что Билли показалось — еще секунда, и она захлестнет и его. — А вон там на востоке, — продолжил Кемп, и теперь его голос вдруг стал мягким, а в глазах загорелся свет, — там на востоке обитают Кемпы. Это моя семья. Кемпы, Мартины, Уокеры и остальные, все они мои люди, да благословит их Бог. Это честные и порядочные люди, Билли, к таким очень быстро привязываешься. Они думают то, что говорят, а говорят то, что думают. Это крепкие парни, сынок, они больше дерутся, чем едят, и больше едят, чем спят. Если они пожали тебе руку, то никогда не забудут об этом. Но если ты столкнешься с ними, они не забудут и этого. Если они полюбят тебя как брата, считай, что их жизнь и деньги принадлежат тебе. Но если возненавидят как змею, тогда ничто не остановит их стремления избавиться от тебя. Таковы Кемпы. Кровь Кемпов напоминает магнит — она удерживает нас всех вместе. И за этих парней ты будешь сражаться! Это мои друзья, и они станут твоими друзьями, Билли Буэл, если ты поскачешь дальше вместе со мной!
— Звучит довольно заманчиво, — торжественно вымолвил Билли. — Мне кажется, что вместе у нас неплохо получится.
— Но еще раз взгляни на запад на подножие Соутар-Моунтинс. — Голос Кемпа снова стал необычайно твердым. — Там — Бенчли. Итак, сынок, только одно имеет значение. Когда Кемп встречает Бенчли, последний превращается в труп, и это главное для Кемпа. И еще одно. Бенчли снимают шляпу перед членом своего клана, когда тот встретил Кемпа и убил его. И вся долина Глостер — поле битвы. Но я расскажу тебе, почему мы начали ненавидеть друг друга. Правда, это долгая история. Не хочешь ли слезть с лошади и отдохнуть немного?
— Подобные истории я предпочитаю слушать, сидя в седле, — задумчиво произнес Билли. — Так до меня лучше доходит.
Кемп печально улыбнулся:
— Ну хорошо. Все началось очень давно. Мы жили рядом, Кемпы и Бенчли. Между нами говоря, мы первые пришли в эти края. Если для Бенчли выпадала тяжелая зима, мы помогали им и если у нас не хватало зерна для посадки, то Бенчли без слов открывали свои амбары. И никто не считал, кто кому должен. Все происходило по доброй воле и без всяких там условий. Ты согласишься, что такие отношения должны быть нормой для тех, кто пришел осваивать Запад.
— Несомненно, — согласился Билли с должной торжественностью.
— Хорошо, — продолжал Кемп. — Так случилось, что Джо Бенчли и Лью Кемп стали закадычными друзьями. Они вместе охотились и вместе ездили верхом. И вместе ходили на танцы. И черт бы меня побрал, если бы они не влюбились в одну и ту же девушку. Ее звали Маргери Мур, и она на самом деле была очень хорошенькой. Ее считали самой милой во всей долине Глостер. Итак, они влюбились в одну и ту же девушку… Нет, и не думай — несмотря на это, их дружба осталась незыблемой. Черные глаза Маргери Мур не смогли поссорить Джо Бенчли и Лью Кемпа.
Очень скоро она решается и делает выбор, и ее выбор — Лью. Но и тогда Джо не повел и глазом. Он просто нашел свое лекарство, скажем так, и перестал посещать Маргери субботними вечерами и по воскресеньям, полностью открыв дорогу для Лью. Очень скоро Маргери и Лью договорились о дне свадьбы, а некоторое время спустя Джо Бенчли ненадолго исчез, чтобы затем вернуться и сообщить, что он тоже собирается жениться. Черт бы его побрал, и он назначил свадьбу на тот же день, что Лью Кемп, в той же самой церкви, у одного и того же священника. Девушка Джо оказалась очень похожа на Маргери Мур, разве что немного сутуловата. Те же темные брови и волосы, та же чистая кожа и темно-синие глаза — вот, что привлекло ее жениха. Всем стало ясно, что Джо выбрал себе невесту по образу и подобию Маргери. Девушку звали Элис Клод. А свадебный обед две пары решили объединить.
Совместную жизнь они тоже начали вместе. Две пары отправились в горы, расчистили два участка земли и поставили свои хижины, постоянно помогая друг другу. После этого они зажили, как одна большая семья. На них было приятно посмотреть, и я часто ездил к ним в гости и заставал всех четверых сидящими под деревьями и ведущими бесконечные разговоры. Элис и Маргери тоже подружились, но дружба Маргери была более искренней. А Элис очень быстро поняла, что она вторая по выбору и что ее взяли только потому, что она оказалась похожей на Маргери. Но все это ее не очень взволновало, к тому же она не обращала особого внимания на подобные вещи.
Вот так все шло своим чередом. Но очень скоро, в середине зимы, до нас дошли важные и плохие новости.
Женщины вздумали рожать одновременно. Джо и Лью посовещались, кого отправить за помощью, и жребий пал так, что Джо Бенчли остался дома, чтобы помочь, если вдруг придется, а Лью помчался во весь опор за доктором.
Итак, Лью оставляет Джо и уносится, не жалея коня.
Он очень скоро возвращается, но уже слишком поздно. Один ребенок умер. Элис Бенчли держала на руках маленькую дочь.
Конечно же Маргери и Лью едва не сходят с ума от горя, и Джо с Элис успокаивают их, как могут. Еще пару лет они живут бок о бок. Но когда маленькая Нелл Бенчли, это самое милое существо на земле, начинает ходить, то бедные Маргери и Лью не выдерживают. Они не могут видеть каждый день играющую малышку, бросают свой дом и переезжают на другую сторону долины Глостер. — Кемп замолчал, и Билли показалось, что какое-то очень глубокое чувство начало душить его, перехватив дыхание. Имея опыт жизни с людьми скалистой пустыни, людьми честными и простыми, людьми с крепким сердцем, Билли понял, что Кемп сейчас собирается рассказать о том, что перевернуло всю его жизнь. Через несколько секунд внутреннее смятение угасло, и Кемп с обычным внешним спокойствием продолжил: — Ну вот, так прошло почти десять лет. И все это время Джо и Лью продолжали часто видеться, хотя женщины уже находили очень мало общего.
Однажды Джо приехал повидать Лью — ведь они так и остались друзьями. Лью как раз рубил лес, собираясь расчистить еще один участок земли. Джо не раздумывая взял топор и принялся ему помогать. Итак, они проработали вместе добрые полдня, затем отправились в дом и занялись приготовлением обеда, потому что Марги как раз отсутствовала. После обеда они снова отправились на работу и взялись за большую сосну. Работа подходила к концу, когда резкий порыв северного ветра неожиданно повалил дерево, и оно обрушилось на Джо Бенчли.
Он лежал, рыча от боли и понимая, что удар оказался роковым, а Лью Кемп работал как бешеный, пытаясь освободить его от веса огромных ветвей. Очень скоро Лью вытащил своего друга на открытое место и увидел, что Джо довольно крепко досталось, ноги бедняги оказались раздробленными, а грудь превратилась в страшную впадину.
Лью начал перевязывать пострадавшего, насколько он это умел, но очень скоро Джо сделал ему знак, приглашая наклониться поближе.
«Лью, — прошептал Джо, — похоже, я сейчас отдам концы».
«Какого черта, — ответил Лью, — по-моему, ты еще поживешь, старик».
На самом деле он, конечно, понимал, что Джо больше не жилец.
«Я умираю, — возразил Джо. — Но перед смертью мне надо кое-что тебе сказать. Лью, я грязная свинья. Мы были друзьями, но я совершил ужасный поступок».
Лью подумал, что Джо бредит, как любой умирающий, но Джо продолжал говорить, и очень скоро его слова заставили Лью вытаращить глаза.
«Лью, вспомни день, когда родилась Нелл».
Лью издал стон.
«Я возвращался в этот ад множество раз, не заставляй меня спускаться туда сейчас».
«Я знаю, что это ад для тебя, но тебе придется еще раз побывать в нем, потому что на этот раз я сделаю тебя счастливым. Правда, ты будешь ненавидеть меня до конца своих дней, Лью… Хочешь ли ты, чтобы малышка Нелл стала твоей дочерью?»
«Хочу ли я райского блаженства? — переспросил Лью, и его сердце едва не выпрыгнуло из груди. Надо заметить, что в то время Нелл уже исполнилось одиннадцать, и она превратилась в самую славную черноглазую девочку во всей долине Глостер. Любой взрослый мужчина после единственного взгляда на нее мучился от жестокого желания иметь такую женщину, у любого мальчишки кружилась голова только от мысли, что она может стать его девушкой. — Хочу ли я райского блаженства?» — еще раз повторил Кемп, вспоминая долгие вечера, проведенные в доме наедине с женой, которая уже больше не могла иметь детей.
И в это мгновение Джо едва слышным голосом произнес:
«Лью, она принадлежит тебе!»
Лью замер, словно пораженный громом. Он отпрянул назад и затем снова упал на колени рядом с Джо. «Бога ради, Джо, говори медленно и тихо, говори, я пойму тебя. Ты что, бредишь?»
«Я только пытаюсь найти в себе мужество закончить то, что начал, — ответил Джо Бенчли. — Но я сейчас умру, Лью, и мне надо сказать это, чтобы спасти свою душу от адского огня. Лью, девочка — ваша дочь, твоя и Марги… Она не моя! — У Лью перехватило дыхание. Он мог только молча смотреть на Джо. — Это правда, — подтвердил умирающий. — Неужели ты такой слепой и, глядя на ребенка, ни разу не увидел глаза твоей жены?»
«У моей жены голубые глаза, — задыхаясь выпалил Лью. — Глаза у Марги темно-голубые, да, но у твоей жены точно такие же глаза — это глаза Элис!»
«У Элис голубые глаза… Какая тут разница? Небо голубое, и море тоже, но неужели у них одинаковая голубизна? Голубизна глаз Элис не имеет ничего общего с голубизной глаз Марги! Ничего общего, Лью! Господь свидетель, я видел это тысячу раз, дружище, и тысячу раз я удивлялся, почему ты ничего не замечаешь!»
«Джо, ты просто сошел с ума!» — не выдержал Лью.
«Послушай, — продолжал Джо Бенчли. — Я на пороге смерти, Лью. Я чувствую, как она подбирается ко мне. Ночь проплывает перед моими глазами, и деревья качаются, словно от сильного ветра, это смерть, Лью. Так что слушай меня внимательно, и верь каждому моему слову, как Святому писанию.
В тот день, когда родились дети… да, это был ужасный день, Лью. Две женщины стонали от боли — моя жена, которую я любил, и твоя жена, которую я любил намного больше, но не смел и подумать о том, чтобы допустить что-то во вред тебе, — обе они стонали и звали на помощь. Я не знал, что делать, только следовал их словам, но они уже бредили. Я старался и, бегая взад-вперед, выполнял их приказы. Мне казалось, что они обе собираются умирать. Никакой мужчина не выдержал бы такого. У меня осталось только одно желание: пусть умрут эти дети, но женщины останутся в живых.
В конце концов все кончилось. Я увидел лежавшую Элис и рядом с ней — мертвую девочку — мертвую! Ее сердце не билось, она не дышала. А возле твоей жены, Марги, шевелился живой ребенок — обе женщины были совершенно беспомощны, они лежали в глубоком беспамятстве. Мне сейчас больно от того, что я принес горе тебе и Марги. Но я всегда любил Марги. Неужели ты думаешь, что моя любовь исчезла, когда я оставил ее и нашел себе другую девушку? Я сделал это не потому, что любил эту девушку, а чтобы спасти свое разбитое сердце. Я уговорил Элис, и она поверила мне. Женщина, которая любит мужчину, всегда на девять десятых верит ему. Так и случилось. Я сказал ей, что она мне нужна, а она посчитала, что я сказал, что люблю ее. Поэтому она вышла за меня замуж и все так получилось.
Но когда я вспоминаю тот день, Лью, мое сердце начинает бешено колотиться. Мне показалось, что я отец маленькой девочки Марги. Я полюбил ее! Если бы тогда мне пришлось выбирать между Марги и Элис, я бы не задумывался долго. Я бы попросил Господа оставить жизнь твоей жене, Лью, а моя пусть умрет. Но я увидел также мертвого ребенка, моего ребенка, и живого ребенка — твоего и Марги. И я не выдержал такого испытания. Ты получил все, а я ничего. И я поклялся себе, что буду любить эту малышку так крепко, что она не заметит утраты — утраты настоящего отца и настоящей матери. Поэтому я просто взял ее и положил рядом со своей женой, а своего бедного мертвого ребенка — рядом с Марги… Я принес ей горе на все эти годы своим желанием иметь ее ребенка рядом.
Лью, я не прошу о прощении, но представь себя на моем месте, если сможешь, и взгляни на все моими глазами!»
«Мне кажется, я понимаю тебя, — прошептал Лью Кемп, чувствуя, как над ним открылось небо и он возносится вверх. — И я прощаю тебя. Маленькая Нелл Бенчли — моя дочь, Нелл Кемп».
Джо Бенчли поморщился и согласился.
«Ты прав, но новое имя звучит для меня непривычно… мне близко старое. Но скажи ей, пусть она не забывает меня, Лью. И Бога ради, скажи Марги, чтобы она тоже никогда не забывала меня. Поклянись мне!»
Вся эта обширная территория казалась скорее гигантским садом, чем полем битвы в диких лесах. Юноша не смог сдержать улыбки, глядя на окружавшую красоту, но улыбка быстро сошла с его лица, когда он наконец заметил помрачневшего и ставшего серьезным Кемпа.
— Возьми для себя ориентиры, ты будешь пользоваться ими сейчас и потом, — предупредил Уильям. — На севере, вон там, пик Глостер, этого большого парня с двух сторон окружает хребет Глостер. На западе Соутар-Маунтинс, на востоке — Три Брата, видишь эти три рядом стоящие вершины, они дали название всему хребту. А вот этот пик мы зовем Лаки-Маунтинс, счастливой горой. Я не знаю почему, разве что он очень понравился первому, кто на него взобрался и увидел всю долину. Это твоя карта, Билли. Отпечатай ее в голове, и хорошо отпечатай, потому что она понадобится не раз, прежде чем ты пройдешь через долину Глостер, если, конечно, после этого еще останешься в живых.
Грубая откровенность не вязалась с обычной осторожной любезностью Кемпа, и Билли посмотрел на него с любопытством и удивлением. Любопытством, потому что он начал понимать, что Кемп ничего не делает и говорит просто так, у него всегда имелось основание для любых слов или поступков.
— Что это значит?
— Это значит, что с той минуты, как мы с тобой спустимся в долину Глостер, твоя жизнь будет в твоих руках, сынок, и ты будешь рисковать, пока не установишь мир в этих местах. Пока еще не поздно, ты можешь повернуть назад. Решай сейчас, и решай быстро. Вперед или назад?
Билли сдвинул сомбреро на лоб и почесал затылок.
— У меня есть один недостаток — любопытство. Ты вряд ли нашел бы более верный способ, чтобы разжечь во мне страстное желание спуститься в долину, чем тот, который использовал.
— Верно, сынок, — кивнул Кемп, — но я не только соблазняю тебя, Билли. Факт, мне не очень хочется, чтобы ты сильно рисковал. Я объехал все горы в поисках человека, подобного тебе, но, найдя тебя, я ощущаю себя убийцей, подставляя тебя под пули. Обычно я не говорю такого, Билли. Я не привык выбрасывать то, что с таким трудом раздобыл. Но я признаюсь, парень, мне нравится твой стиль. И я заявляю об этом прямо. Если ты спустишься вниз, у тебя будет один шанс из десяти прожить следующий год!
Билли Буэл улыбнулся:
— Спасибо за предупреждение, но я никогда не мечтал о спокойной жизни. И прежде чем умереть, мне хочется изрядно позабавиться. По мне, лучше умереть от пули молодым, чем дожить до восьмидесяти и ничего не увидеть и ничего не сделать. Поэтому кончай свои разговоры, Кемп, и объясни, что меня ждет в этой долине.
После недолгого размышления Кемп кивнул.
— Я не ожидал от тебя других слов. Это твой стиль. Ну что ж, я выложу тебе все, как есть, сынок. В этой долине когда-то обосновались две семьи. Посмотри на запад, в сторону Соутар-Маунтинс. Там хозяйничают Бенчли. В той части долины есть ранчо с большим домом и около десятка домов тех, кто на нем работает. Они немного занимаются фермерством, немного — охотой и в общем процветают. Старый Джейкоб Бенчли довольно приличный богатый ублюдок. Я ненавижу всех их, начиная с Джейка, ненавижу их самих и все, что принадлежит им. — Он почти прорычал эти слова, его ненависть хлынула таким бурным потоком, что Билли показалось — еще секунда, и она захлестнет и его. — А вон там на востоке, — продолжил Кемп, и теперь его голос вдруг стал мягким, а в глазах загорелся свет, — там на востоке обитают Кемпы. Это моя семья. Кемпы, Мартины, Уокеры и остальные, все они мои люди, да благословит их Бог. Это честные и порядочные люди, Билли, к таким очень быстро привязываешься. Они думают то, что говорят, а говорят то, что думают. Это крепкие парни, сынок, они больше дерутся, чем едят, и больше едят, чем спят. Если они пожали тебе руку, то никогда не забудут об этом. Но если ты столкнешься с ними, они не забудут и этого. Если они полюбят тебя как брата, считай, что их жизнь и деньги принадлежат тебе. Но если возненавидят как змею, тогда ничто не остановит их стремления избавиться от тебя. Таковы Кемпы. Кровь Кемпов напоминает магнит — она удерживает нас всех вместе. И за этих парней ты будешь сражаться! Это мои друзья, и они станут твоими друзьями, Билли Буэл, если ты поскачешь дальше вместе со мной!
— Звучит довольно заманчиво, — торжественно вымолвил Билли. — Мне кажется, что вместе у нас неплохо получится.
— Но еще раз взгляни на запад на подножие Соутар-Моунтинс. — Голос Кемпа снова стал необычайно твердым. — Там — Бенчли. Итак, сынок, только одно имеет значение. Когда Кемп встречает Бенчли, последний превращается в труп, и это главное для Кемпа. И еще одно. Бенчли снимают шляпу перед членом своего клана, когда тот встретил Кемпа и убил его. И вся долина Глостер — поле битвы. Но я расскажу тебе, почему мы начали ненавидеть друг друга. Правда, это долгая история. Не хочешь ли слезть с лошади и отдохнуть немного?
— Подобные истории я предпочитаю слушать, сидя в седле, — задумчиво произнес Билли. — Так до меня лучше доходит.
Кемп печально улыбнулся:
— Ну хорошо. Все началось очень давно. Мы жили рядом, Кемпы и Бенчли. Между нами говоря, мы первые пришли в эти края. Если для Бенчли выпадала тяжелая зима, мы помогали им и если у нас не хватало зерна для посадки, то Бенчли без слов открывали свои амбары. И никто не считал, кто кому должен. Все происходило по доброй воле и без всяких там условий. Ты согласишься, что такие отношения должны быть нормой для тех, кто пришел осваивать Запад.
— Несомненно, — согласился Билли с должной торжественностью.
— Хорошо, — продолжал Кемп. — Так случилось, что Джо Бенчли и Лью Кемп стали закадычными друзьями. Они вместе охотились и вместе ездили верхом. И вместе ходили на танцы. И черт бы меня побрал, если бы они не влюбились в одну и ту же девушку. Ее звали Маргери Мур, и она на самом деле была очень хорошенькой. Ее считали самой милой во всей долине Глостер. Итак, они влюбились в одну и ту же девушку… Нет, и не думай — несмотря на это, их дружба осталась незыблемой. Черные глаза Маргери Мур не смогли поссорить Джо Бенчли и Лью Кемпа.
Очень скоро она решается и делает выбор, и ее выбор — Лью. Но и тогда Джо не повел и глазом. Он просто нашел свое лекарство, скажем так, и перестал посещать Маргери субботними вечерами и по воскресеньям, полностью открыв дорогу для Лью. Очень скоро Маргери и Лью договорились о дне свадьбы, а некоторое время спустя Джо Бенчли ненадолго исчез, чтобы затем вернуться и сообщить, что он тоже собирается жениться. Черт бы его побрал, и он назначил свадьбу на тот же день, что Лью Кемп, в той же самой церкви, у одного и того же священника. Девушка Джо оказалась очень похожа на Маргери Мур, разве что немного сутуловата. Те же темные брови и волосы, та же чистая кожа и темно-синие глаза — вот, что привлекло ее жениха. Всем стало ясно, что Джо выбрал себе невесту по образу и подобию Маргери. Девушку звали Элис Клод. А свадебный обед две пары решили объединить.
Совместную жизнь они тоже начали вместе. Две пары отправились в горы, расчистили два участка земли и поставили свои хижины, постоянно помогая друг другу. После этого они зажили, как одна большая семья. На них было приятно посмотреть, и я часто ездил к ним в гости и заставал всех четверых сидящими под деревьями и ведущими бесконечные разговоры. Элис и Маргери тоже подружились, но дружба Маргери была более искренней. А Элис очень быстро поняла, что она вторая по выбору и что ее взяли только потому, что она оказалась похожей на Маргери. Но все это ее не очень взволновало, к тому же она не обращала особого внимания на подобные вещи.
Вот так все шло своим чередом. Но очень скоро, в середине зимы, до нас дошли важные и плохие новости.
Женщины вздумали рожать одновременно. Джо и Лью посовещались, кого отправить за помощью, и жребий пал так, что Джо Бенчли остался дома, чтобы помочь, если вдруг придется, а Лью помчался во весь опор за доктором.
Итак, Лью оставляет Джо и уносится, не жалея коня.
Он очень скоро возвращается, но уже слишком поздно. Один ребенок умер. Элис Бенчли держала на руках маленькую дочь.
Конечно же Маргери и Лью едва не сходят с ума от горя, и Джо с Элис успокаивают их, как могут. Еще пару лет они живут бок о бок. Но когда маленькая Нелл Бенчли, это самое милое существо на земле, начинает ходить, то бедные Маргери и Лью не выдерживают. Они не могут видеть каждый день играющую малышку, бросают свой дом и переезжают на другую сторону долины Глостер. — Кемп замолчал, и Билли показалось, что какое-то очень глубокое чувство начало душить его, перехватив дыхание. Имея опыт жизни с людьми скалистой пустыни, людьми честными и простыми, людьми с крепким сердцем, Билли понял, что Кемп сейчас собирается рассказать о том, что перевернуло всю его жизнь. Через несколько секунд внутреннее смятение угасло, и Кемп с обычным внешним спокойствием продолжил: — Ну вот, так прошло почти десять лет. И все это время Джо и Лью продолжали часто видеться, хотя женщины уже находили очень мало общего.
Однажды Джо приехал повидать Лью — ведь они так и остались друзьями. Лью как раз рубил лес, собираясь расчистить еще один участок земли. Джо не раздумывая взял топор и принялся ему помогать. Итак, они проработали вместе добрые полдня, затем отправились в дом и занялись приготовлением обеда, потому что Марги как раз отсутствовала. После обеда они снова отправились на работу и взялись за большую сосну. Работа подходила к концу, когда резкий порыв северного ветра неожиданно повалил дерево, и оно обрушилось на Джо Бенчли.
Он лежал, рыча от боли и понимая, что удар оказался роковым, а Лью Кемп работал как бешеный, пытаясь освободить его от веса огромных ветвей. Очень скоро Лью вытащил своего друга на открытое место и увидел, что Джо довольно крепко досталось, ноги бедняги оказались раздробленными, а грудь превратилась в страшную впадину.
Лью начал перевязывать пострадавшего, насколько он это умел, но очень скоро Джо сделал ему знак, приглашая наклониться поближе.
«Лью, — прошептал Джо, — похоже, я сейчас отдам концы».
«Какого черта, — ответил Лью, — по-моему, ты еще поживешь, старик».
На самом деле он, конечно, понимал, что Джо больше не жилец.
«Я умираю, — возразил Джо. — Но перед смертью мне надо кое-что тебе сказать. Лью, я грязная свинья. Мы были друзьями, но я совершил ужасный поступок».
Лью подумал, что Джо бредит, как любой умирающий, но Джо продолжал говорить, и очень скоро его слова заставили Лью вытаращить глаза.
«Лью, вспомни день, когда родилась Нелл».
Лью издал стон.
«Я возвращался в этот ад множество раз, не заставляй меня спускаться туда сейчас».
«Я знаю, что это ад для тебя, но тебе придется еще раз побывать в нем, потому что на этот раз я сделаю тебя счастливым. Правда, ты будешь ненавидеть меня до конца своих дней, Лью… Хочешь ли ты, чтобы малышка Нелл стала твоей дочерью?»
«Хочу ли я райского блаженства? — переспросил Лью, и его сердце едва не выпрыгнуло из груди. Надо заметить, что в то время Нелл уже исполнилось одиннадцать, и она превратилась в самую славную черноглазую девочку во всей долине Глостер. Любой взрослый мужчина после единственного взгляда на нее мучился от жестокого желания иметь такую женщину, у любого мальчишки кружилась голова только от мысли, что она может стать его девушкой. — Хочу ли я райского блаженства?» — еще раз повторил Кемп, вспоминая долгие вечера, проведенные в доме наедине с женой, которая уже больше не могла иметь детей.
И в это мгновение Джо едва слышным голосом произнес:
«Лью, она принадлежит тебе!»
Лью замер, словно пораженный громом. Он отпрянул назад и затем снова упал на колени рядом с Джо. «Бога ради, Джо, говори медленно и тихо, говори, я пойму тебя. Ты что, бредишь?»
«Я только пытаюсь найти в себе мужество закончить то, что начал, — ответил Джо Бенчли. — Но я сейчас умру, Лью, и мне надо сказать это, чтобы спасти свою душу от адского огня. Лью, девочка — ваша дочь, твоя и Марги… Она не моя! — У Лью перехватило дыхание. Он мог только молча смотреть на Джо. — Это правда, — подтвердил умирающий. — Неужели ты такой слепой и, глядя на ребенка, ни разу не увидел глаза твоей жены?»
«У моей жены голубые глаза, — задыхаясь выпалил Лью. — Глаза у Марги темно-голубые, да, но у твоей жены точно такие же глаза — это глаза Элис!»
«У Элис голубые глаза… Какая тут разница? Небо голубое, и море тоже, но неужели у них одинаковая голубизна? Голубизна глаз Элис не имеет ничего общего с голубизной глаз Марги! Ничего общего, Лью! Господь свидетель, я видел это тысячу раз, дружище, и тысячу раз я удивлялся, почему ты ничего не замечаешь!»
«Джо, ты просто сошел с ума!» — не выдержал Лью.
«Послушай, — продолжал Джо Бенчли. — Я на пороге смерти, Лью. Я чувствую, как она подбирается ко мне. Ночь проплывает перед моими глазами, и деревья качаются, словно от сильного ветра, это смерть, Лью. Так что слушай меня внимательно, и верь каждому моему слову, как Святому писанию.
В тот день, когда родились дети… да, это был ужасный день, Лью. Две женщины стонали от боли — моя жена, которую я любил, и твоя жена, которую я любил намного больше, но не смел и подумать о том, чтобы допустить что-то во вред тебе, — обе они стонали и звали на помощь. Я не знал, что делать, только следовал их словам, но они уже бредили. Я старался и, бегая взад-вперед, выполнял их приказы. Мне казалось, что они обе собираются умирать. Никакой мужчина не выдержал бы такого. У меня осталось только одно желание: пусть умрут эти дети, но женщины останутся в живых.
В конце концов все кончилось. Я увидел лежавшую Элис и рядом с ней — мертвую девочку — мертвую! Ее сердце не билось, она не дышала. А возле твоей жены, Марги, шевелился живой ребенок — обе женщины были совершенно беспомощны, они лежали в глубоком беспамятстве. Мне сейчас больно от того, что я принес горе тебе и Марги. Но я всегда любил Марги. Неужели ты думаешь, что моя любовь исчезла, когда я оставил ее и нашел себе другую девушку? Я сделал это не потому, что любил эту девушку, а чтобы спасти свое разбитое сердце. Я уговорил Элис, и она поверила мне. Женщина, которая любит мужчину, всегда на девять десятых верит ему. Так и случилось. Я сказал ей, что она мне нужна, а она посчитала, что я сказал, что люблю ее. Поэтому она вышла за меня замуж и все так получилось.
Но когда я вспоминаю тот день, Лью, мое сердце начинает бешено колотиться. Мне показалось, что я отец маленькой девочки Марги. Я полюбил ее! Если бы тогда мне пришлось выбирать между Марги и Элис, я бы не задумывался долго. Я бы попросил Господа оставить жизнь твоей жене, Лью, а моя пусть умрет. Но я увидел также мертвого ребенка, моего ребенка, и живого ребенка — твоего и Марги. И я не выдержал такого испытания. Ты получил все, а я ничего. И я поклялся себе, что буду любить эту малышку так крепко, что она не заметит утраты — утраты настоящего отца и настоящей матери. Поэтому я просто взял ее и положил рядом со своей женой, а своего бедного мертвого ребенка — рядом с Марги… Я принес ей горе на все эти годы своим желанием иметь ее ребенка рядом.
Лью, я не прошу о прощении, но представь себя на моем месте, если сможешь, и взгляни на все моими глазами!»
«Мне кажется, я понимаю тебя, — прошептал Лью Кемп, чувствуя, как над ним открылось небо и он возносится вверх. — И я прощаю тебя. Маленькая Нелл Бенчли — моя дочь, Нелл Кемп».
Джо Бенчли поморщился и согласился.
«Ты прав, но новое имя звучит для меня непривычно… мне близко старое. Но скажи ей, пусть она не забывает меня, Лью. И Бога ради, скажи Марги, чтобы она тоже никогда не забывала меня. Поклянись мне!»