— В самом деле? — закусил он губу, пытаясь вникнуть в ситуацию, однако со своими способностями далеко не продвинулся.
— Да, боюсь темноты, вот в чем проблема.
Я ожидал, что Слоуп расхохочется, но он и не подумал смеяться.
— Помню, у моего брата в твоем возрасте были те же проблемы, — отреагировал этот увалень. — Конечно, если дело обстоит так, я с радостью пойду с тобой. Одна мысль о настоящей кровати… действительно…
На этот раз он засмеялся, глуповато и застенчиво, и мы двинулись с ним вперед.
Честно говоря, я понятия не имел, была ли в этом городишке гостиница, но довольно скоро на углу улицы заметил нужную вывеску и у самых дверей отеля остановил Слоупа:
— Подожди здесь минуту и внимательно посмотри вон на ту вывеску, над кузнечной мастерской через улицу. Я расскажу тебе о ней целую историю.
Потом один вошел в вестибюль и, приблизившись к стойке, спросил у клерка комнату на двоих.
— Для кого? — поинтересовался он.
— Для меня и моего товарища.
— Какую комнату?
— Спальню, болван, — разозлился я в основном из-за того, как он рассматривал мою одежду.
Клерк перегнулся через стойку, но я быстренько отступил на шаг.
— Мне кажется… — начал он.
— Сколько стоит комната? — задал я вопрос.
— Всего доллар и семьдесят пять центов.
В то время это была довольно порядочная цена, но я безропотно выложил деньги и записался в регистрационной книге как Уильям Вэнс, затем вышел и нашел Слоупа послушно стоящим на том самом месте, где я его оставил.
Глянув на его приветливое лицо, широкие плечи и спокойные, терпеливые глаза, я вдруг почувствовал, что меня пронзила жалость, сердце прямо-таки защемило. Захотелось хоть как-то о нем позаботиться, только я не знал, как к этому подступиться.
— Я изучил эту вывеску, Рэд, — доложил он.
— Ну вот, завтра, когда будет светло, если вновь на нее посмотришь, то как раз в середине буквы «Б» увидишь дырочку не больше дюйма. Эту пулю выпустили от бедра из кольта за целый квартал отсюда и таким образом выиграли пари в целых пять сотен долларов!
— Ну и ну! — удивился Дюган. — Просто поразительно. Я должен записать это в моем дневнике.
Он заглотнул придуманную мою чепуху, словно так и надо.
— Ты что, в самом деле ведешь дневник? — полюбопытствовал я, когда мы двинулись к отелю.
— Да, чтобы иметь возможность рассказать в письмах папе и маме обо всем самом интересном.
Пока этот идиотский клерк с подозрением разглядывал рваную одежду нового постояльца, я стоял рядом и пытался представить себе, что должны думать предки Дюгана о своем сыне, который за три дня отмахивает двести пятьдесят миль всего лишь с одним глотком воды на пустой желудок. Наверное, никакой фантазии не хватит вообразить, что он там пишет домой!
Наконец мы поднялись наверх в комнату, которая оказалась довольно приличной — две кровати, умывальник и все такое.
Слоуп разделся и устроил себе настоящую баню — терся мокрой губкой до тех пор, пока чуть не содрал с себя кожу. Затем вытерся и объявил, что должен сделать записи за минувший день. С этими словами уселся на кровати, скрестив ноги, а я растянулся на моей койке и стал за ним наблюдать.
Это было забавное зрелище. Великан нахмурил брови, склонил голову набок и, шевеля губами, как делающий уроки мальчишка, принялся шептать по буквам слова, которые записывал.
Время от времени, размышляя, он смотрел будто сквозь меня, но один раз все-таки заметил, потому что вынырнул из тумана своих мыслей, и спросил:
— Замечательно уютно, правда, Рэд?
— Да уж, неплохо, — отозвался я.
Слоуп еще долго прижимал карандаш к листку своей записной книжки, но потом начал заметно клевать носом. А вскоре медленно сполз на подушку и заснул.
Я встал, чтобы погасить свет, но сначала заглянул через его плечо в отчет о тяжелом переходе через пустыню и о схватке на станции. И вот что прочел:
«Прибыл в городок. В пути встретил удивительно ручных кроликов. Один некоторое время скакал вперед, держась прямо передо мной. Откуда он знает, что у меня нет ружья? Неловкий случай на станции с сюртуком, но дырку можно будет зашить.
Встретил Уильяма Вэнса и слушал необыкновенный диалект этих мест.
Быстрые голубые глаза. Рыжие волосы, стоящие дыбом на макушке. Грубоватые, но дружелюбные манеры. Восхитительно…»
На этом запись обрывалась.
А где же пустыня с ее палящим солнцем? Я спрашиваю вас, где борьба? Где описание жестоких страданий от голода?
Глава 4
Глава 5
Глава 6
— Да, боюсь темноты, вот в чем проблема.
Я ожидал, что Слоуп расхохочется, но он и не подумал смеяться.
— Помню, у моего брата в твоем возрасте были те же проблемы, — отреагировал этот увалень. — Конечно, если дело обстоит так, я с радостью пойду с тобой. Одна мысль о настоящей кровати… действительно…
На этот раз он засмеялся, глуповато и застенчиво, и мы двинулись с ним вперед.
Честно говоря, я понятия не имел, была ли в этом городишке гостиница, но довольно скоро на углу улицы заметил нужную вывеску и у самых дверей отеля остановил Слоупа:
— Подожди здесь минуту и внимательно посмотри вон на ту вывеску, над кузнечной мастерской через улицу. Я расскажу тебе о ней целую историю.
Потом один вошел в вестибюль и, приблизившись к стойке, спросил у клерка комнату на двоих.
— Для кого? — поинтересовался он.
— Для меня и моего товарища.
— Какую комнату?
— Спальню, болван, — разозлился я в основном из-за того, как он рассматривал мою одежду.
Клерк перегнулся через стойку, но я быстренько отступил на шаг.
— Мне кажется… — начал он.
— Сколько стоит комната? — задал я вопрос.
— Всего доллар и семьдесят пять центов.
В то время это была довольно порядочная цена, но я безропотно выложил деньги и записался в регистрационной книге как Уильям Вэнс, затем вышел и нашел Слоупа послушно стоящим на том самом месте, где я его оставил.
Глянув на его приветливое лицо, широкие плечи и спокойные, терпеливые глаза, я вдруг почувствовал, что меня пронзила жалость, сердце прямо-таки защемило. Захотелось хоть как-то о нем позаботиться, только я не знал, как к этому подступиться.
— Я изучил эту вывеску, Рэд, — доложил он.
— Ну вот, завтра, когда будет светло, если вновь на нее посмотришь, то как раз в середине буквы «Б» увидишь дырочку не больше дюйма. Эту пулю выпустили от бедра из кольта за целый квартал отсюда и таким образом выиграли пари в целых пять сотен долларов!
— Ну и ну! — удивился Дюган. — Просто поразительно. Я должен записать это в моем дневнике.
Он заглотнул придуманную мою чепуху, словно так и надо.
— Ты что, в самом деле ведешь дневник? — полюбопытствовал я, когда мы двинулись к отелю.
— Да, чтобы иметь возможность рассказать в письмах папе и маме обо всем самом интересном.
Пока этот идиотский клерк с подозрением разглядывал рваную одежду нового постояльца, я стоял рядом и пытался представить себе, что должны думать предки Дюгана о своем сыне, который за три дня отмахивает двести пятьдесят миль всего лишь с одним глотком воды на пустой желудок. Наверное, никакой фантазии не хватит вообразить, что он там пишет домой!
Наконец мы поднялись наверх в комнату, которая оказалась довольно приличной — две кровати, умывальник и все такое.
Слоуп разделся и устроил себе настоящую баню — терся мокрой губкой до тех пор, пока чуть не содрал с себя кожу. Затем вытерся и объявил, что должен сделать записи за минувший день. С этими словами уселся на кровати, скрестив ноги, а я растянулся на моей койке и стал за ним наблюдать.
Это было забавное зрелище. Великан нахмурил брови, склонил голову набок и, шевеля губами, как делающий уроки мальчишка, принялся шептать по буквам слова, которые записывал.
Время от времени, размышляя, он смотрел будто сквозь меня, но один раз все-таки заметил, потому что вынырнул из тумана своих мыслей, и спросил:
— Замечательно уютно, правда, Рэд?
— Да уж, неплохо, — отозвался я.
Слоуп еще долго прижимал карандаш к листку своей записной книжки, но потом начал заметно клевать носом. А вскоре медленно сполз на подушку и заснул.
Я встал, чтобы погасить свет, но сначала заглянул через его плечо в отчет о тяжелом переходе через пустыню и о схватке на станции. И вот что прочел:
«Прибыл в городок. В пути встретил удивительно ручных кроликов. Один некоторое время скакал вперед, держась прямо передо мной. Откуда он знает, что у меня нет ружья? Неловкий случай на станции с сюртуком, но дырку можно будет зашить.
Встретил Уильяма Вэнса и слушал необыкновенный диалект этих мест.
Быстрые голубые глаза. Рыжие волосы, стоящие дыбом на макушке. Грубоватые, но дружелюбные манеры. Восхитительно…»
На этом запись обрывалась.
А где же пустыня с ее палящим солнцем? Я спрашиваю вас, где борьба? Где описание жестоких страданий от голода?
Глава 4
Прежде чем лечь, я осмотрел башмаки Слоупа. Подошвы протерлись до дыр. Но не может же этот великан ходить босиком. Поэтому я задумался, как достать для него башмаки, которые подойдут ему по размеру. С этой мыслью и заснул.
Во сне я увидел состязание по борьбе в тяжелом весе на звание чемпиона мира и конечно же болел за Слоупа. В газетах обо мне писали как о его менеджере, и я носил в галстуке булавку с бриллиантом, огромным, как ноготь на большом пальце. Я стоял недалеко от того угла, где сидел Слоуп, а напротив него развалился на стуле Демон, чью фамилию во сне разобрать мне не удалось. Перед самым гонгом я подошел поближе к Дюгану и сказал ему:
— Выходи и дай этому быку побить тебя пару раз!
— Побить себя? — переспросил Слоуп, моргая.
— Избить! — уточнил я, топая ногами от нетерпения. — Выходи и дай ему врезать тебе пару раз, и пусть его грязное сердце разорвется от злости, когда он увидит, что не может и следа оставить на твоем теле. Потом входи в клинч, как я тебя учил, и пусть его кулачищи соскользнут с твоей стальной башки. Держись к нему ближе, тогда ты разорвешь его на части.
Вот что я сказал ему во сне, так все и произошло. Спустя каких-нибудь пару минут Демон перелетел через канаты и шлепнулся прямо на шляпы целой кучи репортеров, а в центре ринга стоял Слоуп, который завоевал не что-нибудь, а звание чемпиона мира и не знал, что с ним делать.
Довольно скоро я сообразил, что, пока руковожу чемпионом мира, мне стоит отложить деньжат и вернуться в школу, чтобы и самому кое-чего добиться. И только я додумался до такого благого намерения, как проснулся. Оказывается, за окном уже засиял розовый рассвет. Я посмотрел на Слоупа и увидел, что он так и лежит, как сполз накануне, когда делал записи в дневнике. У него не было сил даже перевернуться.
Я рассудил, что парень, пожалуй, пробудет в отключке еще пару часов, поэтому оделся, скатился по лестнице и нашел негра, который убирался в гостинице. Меня интересовало, где продаются поношенные вещи, есть ли какая-нибудь лавка, уже открытая в этот ранний час. Негр ответил, что еще ничего не работает, но как раз на нашей улице находится лавка Бена Силла, Бен там и спит в задней комнате и встанет хоть в полночь, чтобы поторговаться из-за кулька булавок.
В общем, нашел я это место. А когда толкнул Дверь, оказалось, что Бен Силл уже встал.
Я показал ему один из башмаков Слоупа. Он сказал, что может подобрать такие, и подобрал.
У него на полках рядами стояли сотни пар разной обуви, и меня поразило, как все они были мало ношены. Я так и не понял, как такие вещи попадают в секонд-хэнд. Вроде бы никто не выбрасывает и не продает свои башмаки, но так или иначе, вот вам пожалуйста, их была полная лавка!
Я выбрал довольно крепкую пару с каблуками, подбитыми большими гвоздями, и подошвами чуть ли не в полдюйма толщиной, потому что, когда этот пеший кретин потащится дальше через всю страну, ему неплохо бы иметь что-нибудь такое, что не сразу развалится.
Потом я вернулся в гостиницу. Солнце только что встало. Великан Слоуп сидел на кровати и потягивался.
И какие же у него были руки! Просто какая-то смесь кошачьей лапы с коромыслом!
Я сразу закричал:
— Привет, Слоуп! Посмотри, что они наделали! — и показал ему башмаки.
— Что это? — вроде как бы испуганно удивился он.
— Они взяли да и спутали твои башмаки с ботинками какого-то типа, который уехал сегодня самым первым поездом. Наверное, прихватил их с собой в сумке. Пожалуй, тебе стоит набить морду тому негру, который все перепутал!
— Это очень плохо, — отозвался Дюган. — Мои ботинки, ты знаешь, были не в очень хорошем состоянии. Мы должны выяснить имя того человека и…
— Мы не сможем этого сделать, — возразил я. — Это какой-то преступник, который записался под чужим именем. Узнав об этом, хозяин гостиницы потребовал, чтобы тот убирался вон, поэтому-то он и уехал так рано утром.
— Это усложняет дело, — констатировал Слоуп.
— Ага, теперь не разберешься, — подтвердил я.
— Просто не знаю, как быть, — вздохнул парень. — Придется оставить эти башмаки здесь, чтобы он мог их получить, когда вернется.
— Никогда он не вернется, — разозлился я, думая про два доллара и четырнадцать центов, которые заплатил за эту пару. — И ты тоже не можешь идти босиком. Этого негра тут же уволят, если ты выйдешь в одних носках, ведь хозяин тут же станет задавать всякие вопросы.
Слоуп покачал головой и признался:
— Кажется, я совершенно запутался.
— Тут запутаешься! — подхватил я. — Остается единственный выход.
— Какой же? — поинтересовался он.
— Надеть эти башмаки и носить их, а когда тебе повезет с деньгами, отдать пару хороших ботинок какому-нибудь бедолаге, который в них нуждается.
Великан немного подумал и вдруг просиял.
— Это очень привлекательная мысль, Рэд, — одобрил он. — Или мне лучше звать тебя Уильямом?
— С какой это стати?
— Но ты же написал это имя в регистрационной книге! — напомнил Слоуп.
Я чуть не поперхнулся.
— О! Меня так давно зовут Рэдом, что и не знаю, смогу ли я отзываться на Уильяма.
— В любом случае, — заявил парень, — не вижу, что можно сделать другое, кроме как последовать твоему совету.
— Верно, и давай поторопись! — подтолкнул его я. — Мы уже опаздываем на завтрак, а, могу поспорить, аппетит у тебя есть.
— Да, — кивнул он, и тут его улыбка пропала. — Послушай, Рэд, дело в том, что мне хотелось бы с тобой позавтракать, но ты и так уже слишком много для меня сделал. Я просто не могу принять…
— Эй, о чем это ты? — возмутился я. — Эта гостиница с пансионом, понимаешь? Здесь такой порядок. Если не съесть один из завтраков, он просто пропадет. Мы с моим товарищем за все заплатили вперед.
Он потер подбородок и обдумал сказанное. Наконец неуверенно признал, что, кажется, все правильно. Потом заявил, что ему очень везет в моей компании, встал, побрился, очень тщательно вымылся и оделся. Похоже, что мытье для него значило очень многое.
Вообще-то хорошая баня — вещь неплохая, но лично я никогда не использую в больших количествах мыло и мочалку. Не знаю, наверное, у меня слишком нежная кожа.
Итак, мы скатились в столовую, я нашел негра-официанта, стоящего в углу, и попросил его зажарить нам по полудюжине яиц на каждого и отрезать по два ломтя бекона. Мне хотелось, чтобы Слоуп продолжил свой поход, предварительно как следует набив желудок.
Он слегка удивился, увидев, как стол начал заполняться тарелками, но я серьезно его предупредил:
— Эта гостиница обычно обслуживает старателей и дровосеков. Там, в горах, они не очень-то хорошо едят, поэтому, когда спускаются сюда, предпочитают наедаться вволю.
— А вон тот парень в углу, кажется, ест яичницу всего из двух яиц, — заметил Дюган.
— Конечно, — продолжил я вдохновенно сочинять дальше. — Здесь проживают несколько бедняков, которые снимают дешевые комнаты, у них и еда подешевле.
Принявшись за яичницу, парень задал новый вопрос:
— Я не хочу вмешиваться в твои дела, Рэд, но могу я спросить тебя о твоем друге, с которым ты здесь остановился?
— Его имя Бендерберг, — немедленно сообщил я. — Юлиус П. Бендерберг из Акрона, штата Огайо.
— Вот как? — улыбнулся Слоуп, проявляя неподдельный интерес.
— Ага! Его папаша был немцем, а мать — француженкой. Вообще-то его фамилия пишется Бундерберг, через «у», как в слове «глупый». Но оказалось, что очень много народу неправильно ее произносили, поэтому он изменил в ней одну букву, понимаешь?
Он немного помолчал, обдумывая это, потом не очень уверенно кивнул:
— Позволю себе предположить, что он хозяин ранчо или что-то в этом роде, да, Рэд?
— Нет, — отрезал я. — Он с давних пор занимается горным делом. Рудники, лесопромышленность или что-то еще такое.
— Вот как? Значит, он очень богатый человек?
— Богатый? Да я сам видел, как он прикуривает сигару от двадцатидолларовой бумажки!
— О! Какая бессмысленная трата! — изумился Слоуп.
— Верно. Правда, в тот вечер был в стельку, — сообщил я.
— В стельку? — переспросил великан.
— Надрался, я хочу сказать, надрызгался, языком не ворочал, по уши налился…
— Надрался… надрызгался… не ворочал языком, — пробормотал он.
— Напился пьяным, — добавил я.
— А, вот в чем дело, он был пьяным, — уяснил Дюган.
— Ты сам-то когда-нибудь опрокидывал? — спросил я.
— Опрокидывал? — произнес он вежливо, но растерянно.
— Ну да. Когда-нибудь закладывал за воротник, ну хоть вечером в субботу? Надирался сам-то? Бывал пьяным?
— Наверное, никогда, — ответил парень. — Однажды у меня немного кружилась голова, и все же не думаю, что это было…
— Нет, не то! — отрезал я. — Головокружение даже рядом не стояло с настоящей пьянкой, когда натыкаешься на каждый угол, а они торчат отовсюду, и не видишь, что там вдали…
— Не очень хорошо себе это представляю, — протянул Слоуп.
— Скорее всего, так оно и есть, — согласился я. — Но давай оставим Бендерберга в покое, лучше расскажи-ка мне что-нибудь о себе, старина, почему ты идешь, откуда и куда?
Он старательно рассортировал вопросы.
— Я покинул Бостон два месяца назад…
— Каким поездом? Через Чикаго?
— Нет, не поездом, а пешком.
— И всю дорогу шел пешком?!
— Ну да.
Я откинулся на спинку стула и внимательно поглядел на него. С сотворения мира еще не бывало такого ходока, который обошел весь свет на своих двоих!
Во сне я увидел состязание по борьбе в тяжелом весе на звание чемпиона мира и конечно же болел за Слоупа. В газетах обо мне писали как о его менеджере, и я носил в галстуке булавку с бриллиантом, огромным, как ноготь на большом пальце. Я стоял недалеко от того угла, где сидел Слоуп, а напротив него развалился на стуле Демон, чью фамилию во сне разобрать мне не удалось. Перед самым гонгом я подошел поближе к Дюгану и сказал ему:
— Выходи и дай этому быку побить тебя пару раз!
— Побить себя? — переспросил Слоуп, моргая.
— Избить! — уточнил я, топая ногами от нетерпения. — Выходи и дай ему врезать тебе пару раз, и пусть его грязное сердце разорвется от злости, когда он увидит, что не может и следа оставить на твоем теле. Потом входи в клинч, как я тебя учил, и пусть его кулачищи соскользнут с твоей стальной башки. Держись к нему ближе, тогда ты разорвешь его на части.
Вот что я сказал ему во сне, так все и произошло. Спустя каких-нибудь пару минут Демон перелетел через канаты и шлепнулся прямо на шляпы целой кучи репортеров, а в центре ринга стоял Слоуп, который завоевал не что-нибудь, а звание чемпиона мира и не знал, что с ним делать.
Довольно скоро я сообразил, что, пока руковожу чемпионом мира, мне стоит отложить деньжат и вернуться в школу, чтобы и самому кое-чего добиться. И только я додумался до такого благого намерения, как проснулся. Оказывается, за окном уже засиял розовый рассвет. Я посмотрел на Слоупа и увидел, что он так и лежит, как сполз накануне, когда делал записи в дневнике. У него не было сил даже перевернуться.
Я рассудил, что парень, пожалуй, пробудет в отключке еще пару часов, поэтому оделся, скатился по лестнице и нашел негра, который убирался в гостинице. Меня интересовало, где продаются поношенные вещи, есть ли какая-нибудь лавка, уже открытая в этот ранний час. Негр ответил, что еще ничего не работает, но как раз на нашей улице находится лавка Бена Силла, Бен там и спит в задней комнате и встанет хоть в полночь, чтобы поторговаться из-за кулька булавок.
В общем, нашел я это место. А когда толкнул Дверь, оказалось, что Бен Силл уже встал.
Я показал ему один из башмаков Слоупа. Он сказал, что может подобрать такие, и подобрал.
У него на полках рядами стояли сотни пар разной обуви, и меня поразило, как все они были мало ношены. Я так и не понял, как такие вещи попадают в секонд-хэнд. Вроде бы никто не выбрасывает и не продает свои башмаки, но так или иначе, вот вам пожалуйста, их была полная лавка!
Я выбрал довольно крепкую пару с каблуками, подбитыми большими гвоздями, и подошвами чуть ли не в полдюйма толщиной, потому что, когда этот пеший кретин потащится дальше через всю страну, ему неплохо бы иметь что-нибудь такое, что не сразу развалится.
Потом я вернулся в гостиницу. Солнце только что встало. Великан Слоуп сидел на кровати и потягивался.
И какие же у него были руки! Просто какая-то смесь кошачьей лапы с коромыслом!
Я сразу закричал:
— Привет, Слоуп! Посмотри, что они наделали! — и показал ему башмаки.
— Что это? — вроде как бы испуганно удивился он.
— Они взяли да и спутали твои башмаки с ботинками какого-то типа, который уехал сегодня самым первым поездом. Наверное, прихватил их с собой в сумке. Пожалуй, тебе стоит набить морду тому негру, который все перепутал!
— Это очень плохо, — отозвался Дюган. — Мои ботинки, ты знаешь, были не в очень хорошем состоянии. Мы должны выяснить имя того человека и…
— Мы не сможем этого сделать, — возразил я. — Это какой-то преступник, который записался под чужим именем. Узнав об этом, хозяин гостиницы потребовал, чтобы тот убирался вон, поэтому-то он и уехал так рано утром.
— Это усложняет дело, — констатировал Слоуп.
— Ага, теперь не разберешься, — подтвердил я.
— Просто не знаю, как быть, — вздохнул парень. — Придется оставить эти башмаки здесь, чтобы он мог их получить, когда вернется.
— Никогда он не вернется, — разозлился я, думая про два доллара и четырнадцать центов, которые заплатил за эту пару. — И ты тоже не можешь идти босиком. Этого негра тут же уволят, если ты выйдешь в одних носках, ведь хозяин тут же станет задавать всякие вопросы.
Слоуп покачал головой и признался:
— Кажется, я совершенно запутался.
— Тут запутаешься! — подхватил я. — Остается единственный выход.
— Какой же? — поинтересовался он.
— Надеть эти башмаки и носить их, а когда тебе повезет с деньгами, отдать пару хороших ботинок какому-нибудь бедолаге, который в них нуждается.
Великан немного подумал и вдруг просиял.
— Это очень привлекательная мысль, Рэд, — одобрил он. — Или мне лучше звать тебя Уильямом?
— С какой это стати?
— Но ты же написал это имя в регистрационной книге! — напомнил Слоуп.
Я чуть не поперхнулся.
— О! Меня так давно зовут Рэдом, что и не знаю, смогу ли я отзываться на Уильяма.
— В любом случае, — заявил парень, — не вижу, что можно сделать другое, кроме как последовать твоему совету.
— Верно, и давай поторопись! — подтолкнул его я. — Мы уже опаздываем на завтрак, а, могу поспорить, аппетит у тебя есть.
— Да, — кивнул он, и тут его улыбка пропала. — Послушай, Рэд, дело в том, что мне хотелось бы с тобой позавтракать, но ты и так уже слишком много для меня сделал. Я просто не могу принять…
— Эй, о чем это ты? — возмутился я. — Эта гостиница с пансионом, понимаешь? Здесь такой порядок. Если не съесть один из завтраков, он просто пропадет. Мы с моим товарищем за все заплатили вперед.
Он потер подбородок и обдумал сказанное. Наконец неуверенно признал, что, кажется, все правильно. Потом заявил, что ему очень везет в моей компании, встал, побрился, очень тщательно вымылся и оделся. Похоже, что мытье для него значило очень многое.
Вообще-то хорошая баня — вещь неплохая, но лично я никогда не использую в больших количествах мыло и мочалку. Не знаю, наверное, у меня слишком нежная кожа.
Итак, мы скатились в столовую, я нашел негра-официанта, стоящего в углу, и попросил его зажарить нам по полудюжине яиц на каждого и отрезать по два ломтя бекона. Мне хотелось, чтобы Слоуп продолжил свой поход, предварительно как следует набив желудок.
Он слегка удивился, увидев, как стол начал заполняться тарелками, но я серьезно его предупредил:
— Эта гостиница обычно обслуживает старателей и дровосеков. Там, в горах, они не очень-то хорошо едят, поэтому, когда спускаются сюда, предпочитают наедаться вволю.
— А вон тот парень в углу, кажется, ест яичницу всего из двух яиц, — заметил Дюган.
— Конечно, — продолжил я вдохновенно сочинять дальше. — Здесь проживают несколько бедняков, которые снимают дешевые комнаты, у них и еда подешевле.
Принявшись за яичницу, парень задал новый вопрос:
— Я не хочу вмешиваться в твои дела, Рэд, но могу я спросить тебя о твоем друге, с которым ты здесь остановился?
— Его имя Бендерберг, — немедленно сообщил я. — Юлиус П. Бендерберг из Акрона, штата Огайо.
— Вот как? — улыбнулся Слоуп, проявляя неподдельный интерес.
— Ага! Его папаша был немцем, а мать — француженкой. Вообще-то его фамилия пишется Бундерберг, через «у», как в слове «глупый». Но оказалось, что очень много народу неправильно ее произносили, поэтому он изменил в ней одну букву, понимаешь?
Он немного помолчал, обдумывая это, потом не очень уверенно кивнул:
— Позволю себе предположить, что он хозяин ранчо или что-то в этом роде, да, Рэд?
— Нет, — отрезал я. — Он с давних пор занимается горным делом. Рудники, лесопромышленность или что-то еще такое.
— Вот как? Значит, он очень богатый человек?
— Богатый? Да я сам видел, как он прикуривает сигару от двадцатидолларовой бумажки!
— О! Какая бессмысленная трата! — изумился Слоуп.
— Верно. Правда, в тот вечер был в стельку, — сообщил я.
— В стельку? — переспросил великан.
— Надрался, я хочу сказать, надрызгался, языком не ворочал, по уши налился…
— Надрался… надрызгался… не ворочал языком, — пробормотал он.
— Напился пьяным, — добавил я.
— А, вот в чем дело, он был пьяным, — уяснил Дюган.
— Ты сам-то когда-нибудь опрокидывал? — спросил я.
— Опрокидывал? — произнес он вежливо, но растерянно.
— Ну да. Когда-нибудь закладывал за воротник, ну хоть вечером в субботу? Надирался сам-то? Бывал пьяным?
— Наверное, никогда, — ответил парень. — Однажды у меня немного кружилась голова, и все же не думаю, что это было…
— Нет, не то! — отрезал я. — Головокружение даже рядом не стояло с настоящей пьянкой, когда натыкаешься на каждый угол, а они торчат отовсюду, и не видишь, что там вдали…
— Не очень хорошо себе это представляю, — протянул Слоуп.
— Скорее всего, так оно и есть, — согласился я. — Но давай оставим Бендерберга в покое, лучше расскажи-ка мне что-нибудь о себе, старина, почему ты идешь, откуда и куда?
Он старательно рассортировал вопросы.
— Я покинул Бостон два месяца назад…
— Каким поездом? Через Чикаго?
— Нет, не поездом, а пешком.
— И всю дорогу шел пешком?!
— Ну да.
Я откинулся на спинку стула и внимательно поглядел на него. С сотворения мира еще не бывало такого ходока, который обошел весь свет на своих двоих!
Глава 5
Ну что делать с человеком, для которого прошагать через всю страну с Востока на Запад все равно что для нас с вами перейти улицу?! Только и остается ждать и надеяться, что когда-нибудь сбудется тот мой сон.
Поэтому я просто полюбопытствовал:
— Слушай, Слоуп, и что же тебя заставило это проделать?
— О, это целая история, — загадочно улыбнулся он.
— Так расскажи мне ее.
— Это началось довольно необычно, — сообщил он. — С золотого прииска.
— Верно, — вставил я. — С чего начинается целая куча разных историй, да частенько на нем и заканчивается.
— Так вот, — продолжил парень, — когда мой отец оставил юридическую практику, большую часть заработанных денег он вложил в акции одного рудника, которые ему продал некий мистер Генри Кристиан.
Имя-то я услышал, только не сразу сообразил, кто этот тип, хотя у меня так и зачесалось в затылке. Но, догадавшись, закричал:
— Постой-ка! Будь я проклят, если ты говоришь не про Бонанзу Криса!
— Про Бонанзу Криса? — захлопал он ресницами.
— Ну ладно, не важно, — отмахнулся я. — Валяй дальше! Значит, твой старик купил кучу акций этого рудника, а потом встал вопрос, где же находится сам рудник, верно?
— Не совсем так, — поправил меня Слоуп. — Просто оказалось, что золото там иссякло и эти акции фактически ничего не стоят. И следовательно, вышло так, что это было исключительно неудачным вложением капитала.
— Ну, коли ты заговорил о неудачном вложении капитала, — не утерпел я, — это только подтверждает, что здесь приложил руку Бонанза Крис.
— В самом деле? — уставился на меня этот тупица.
— Точно. Продолжай!
— Из всего рудника только один участок чего-то стоил, а отец как раз купил довольно много акций этого участка. Он называется Кристабель.
— Ясно, — стиснул я зубы. — Бонанза всегда и всюду норовит впихнуть часть своего имени. Похоже, и тут не обошлось без его проделок, помяни мое слово.
— Кажется, были какие-то деньги, причитающиеся по другим акциям, и отец выкупил весь участок Кристабель.
— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался я. — Почему ты так думаешь?
— Как же, ведь мы получили письмо от мистера Кристиана. Он написал, что очень сожалеет о нашей неудаче с другими участками, в которые отец вложил деньги, и хотел бы помочь нам хотя бы в одном случае. Сообщил, что реорганизовал свою компанию и хочет снова попробовать разработать Кристабель. Предложил заплатить нам полторы тысячи долларов за наши акции в Кристабеле, хотя пока тот участок не подает реальной надежды.
— Мистер Кристиан предложил вам деньги или новые акции? — уточнил я.
— Он предложил в два раза больше акций других своих предприятий. Но мы подумали, что, наверное, лучше взять полторы тысячи долларов, — пояснил этот идиот.
— Можешь быть уверен, что это лучше, — поддержал его я. — Давай дальше. И сколько же твой старик вбухал в компанию Кристиана?
— Вбухал? — переспросил Слоуп.
— Ну да, сколько вложил?
— Около двухсот пятидесяти тысяч долларов.
Для меня это было прямо как удар. Но потом я сообразил, что чем большего простака находил Бонанза Крис, тем глубже подцеплял его на крючок, это ж ясно как день.
— Да, здоровая куча деньжищ, — проговорил я.
— Так и есть, — подтвердил бедняга Слоуп. — А у меня был особый интерес к этим деньгам, потому что оказалось, они должны были принадлежать мне.
— Вот как? — удивился я.
— Ну да. Вскоре после того, как отец отошел от дел, он собрал всю семью и сообщил, что все свое состояние разделил поровну между нами. Оставил акций на сумму около полумиллиона себе и моей мачехе, а моим единокровным брату с сестрой и мне выделил по двести пятьдесят тысяч.
— Отлично, Слоуп, — сказал я. — Выходит, ты богач!
— Только на первый взгляд, — озабоченно посетовал Слоуп. — Тогда мне тоже так показалось. Однако скоро ты поймешь, что я не так богат, как ты думаешь. Потому что отец переписал на меня акции рудника, которые оказались ничего не стоящими.
У меня прямо волосы встали дыбом, а тело с головы до ног покрылось гусиной кожей.
— Вот так мне не повезло! — заключил парень, качая своей честной башкой и слегка улыбаясь.
— Не повезло?! — завопил я. — Ну ладно, положим, это была просто неудача, хорошо! И все же можно мне спросить тебя кое о чем?
— О! — вежливо откликнулся он. — Ты проявляешь такой интерес, Рэд, кроме того, с тобой мне, наоборот, очень повезло, так что будет даже приятно все это обсудить с тобой.
— В самом деле? — хмыкнул я. — Ну, тогда скажи, эта твоя мачеха, что она собой представляет?
— О, она очень красивая, — ответил великан.
— Уверен, конечно же она настоящая красотка и все такое. Но ты можешь мне сказать, когда она подцепила твоего отца?
— Ты хочешь узнать, когда он на ней женился? Разумеется, я могу тебе это сообщить. Моя мама умерла при родах, а мой бедный отец, оставшись с младенцем на руках, почувствовал себя совершенно беспомощным. Но поскольку он был скорее деловым человеком, чем семейным, то стал искать выход. И нашел его, тут же женившись во второй раз, чтобы я не создавал ему массу проблем.
— Ручаюсь, твоя мачеха просто спасла его, — съехидничал я.
— Естественно, — спокойно отреагировал Слоуп, — он не смог бы обойтись без нее.
— А сколько лет твоим брату и сестре?
— Они ровно на полтора года моложе меня.
— И почему же они с тобой не ладили?
— Не ладили?
— Ну, почему они на тебя злились? — перевел я.
— Сожалею, что я и об этом тебе сказал, — нахмурился он и покачал головой. — Я не хотел заходить так далеко. Но дело в том, что они очень умные и сообразительные, как их мать. Им было просто трудно ужиться со мной. Возможно, ты смог заметить, что я не очень-то сообразительный… — посмотрел он на меня вроде как с надеждой.
Я взглянул ему прямо в глаза и твердо произнес:
— Нет. Вовсе ничего такого не заметил. Наоборот, мне показалось, что ты поумнее некоторых.
Это было здорово — увидеть, как на его лице сразу же расцвела улыбка. Дюган выпрямился на стуле. Немного покраснел и проговорил:
— Кажется, между нами есть что-то общее.
— Будь уверен, это так и есть, — подтвердил я.
— Возможно, ты не очень силен в некоторых вещах, — застенчиво предположил он. — Я имею в виду, например, занятия в школе.
— В школе я всегда был самым бестолковым. — Говоря это, я вовсе не хотел, черт побери, вытянуть из него признание.
— Ну вот, — доложил Слоуп, — и я тоже. Экзамены мне удавалось сдавать довольно хорошо, но в течение семестра я постоянно отставал от класса, и намного. Бывало, даже очень раздражал учителей, а поэтому не видел ничего странного в том, что и мачеха сердилась. Ведь ей приходилось видеть меня почти каждый день, за исключением того времени, когда я жил в школе-интернате.
— И она часто тебя туда отправляла, так? — полюбопытствовал я.
— Практически я почти и не был дома, — кивнул он, простодушный, как птичка.
Нет, не знаю, как там у него складывалось в школе, но в жизни помножить два на два для Дюгана было непосильной задачкой.
— Да, плохо, конечно, что она так тебя ненавидела, — подытожил я.
— О, вовсе нет, не ненавидела! — заспорил он. — Мне не хотелось бы, чтобы ты так о ней думал. Дело в том, что она даже плакала, когда я отправлялся в это путешествие. Сказала мне, что очень переживает из-за того, что деньги, которые я должен был получить, все пропали, или почти все, за исключением тысячи пятисот долларов.
— Ну да, наверное, это просто убивало ее, — поддел я его.
— Да, конечно, — воспринял он мои слова совершенно прямолинейно. — У нее очень доброе сердце. Я был потрясен тем, как глубоко она может чувствовать.
— Она знала, что ты собираешься идти на Запад?
— О да, конечно.
— Небось так тебя жалела, что предложила купить билет на поезд?
— Вообще-то нет, не предложила. Но ведь я и не попросил. Иначе, разумеется, сразу же дала бы мне денег.
— Понятно, — начал я сердиться. — И твой братец тоже забыл что-нибудь предложить?
— Почему же? Рональд упомянул об этом, когда мы прощались. Он тоже был очень расстроен. Я и не думал, что брат так меня любит. Но как раз в это время у него не было свободных денег, а его кредит в банке был уже превышен.
— Уверен, что так оно и было на самом деле.
— Ничего странного. Со мной часто происходило то же самое, — не согласился со мною Слоуп.
Я только вздохнул. У меня не хватало сил, чтобы высказать все, что лезло на язык.
— И все-таки, зачем же ты отправился на Запад? — сменил я тему.
— Ну, для делового человека самое правильное — лично присматривать за своим состоянием, ты согласен?
— Да. Думаю, это лучше всего.
— А единственное, что у меня есть, — это акции Кристабеля. Поэтому я ушел из дома и направился в Кристабель. Вот завтра уже буду там.
Дюган откинулся назад, держа в громадной ладони четвертую чашку кофе. Завтрак, который по силам было съесть только мировому рекордсмену, уже уютно устроился в его желудке. Он улыбнулся мне, довольный, как щенок, что ему так просто и ясно удалось обрисовать мне свое положение и намерения.
А я? Ну, я-то представлял себе, как он идет один против самого Бонанзы Криса, отпетого жулика и хитрого дельца. От этого у меня слегка помутилось в голове. Я не знал, что сказать, не знал, что думать.
— Одно ясно, — промолвил наконец. — Бонанза Крис что-то нашел в Кристабеле, иначе никогда бы не предложил наличные за твои акции. Ты имеешь контрольный пакет акций в этой земляной яме?
— Да, — подтвердил щенок.
— Тогда, пожалуй, имело смысл тащиться сюда через всю страну, — признал я. — Но когда ты свалишься на старину Бонанзу, предупреждаю, он покажется тебе довольно колючим.
— Колючим?
Я понял, что Слоупу бесполезно все это объяснять, и предложил другую идею:
— Бендерберг не вернется еще несколько дней. Если ты не возражаешь, я могу пойти с тобой в Кристабель.
— Ты?! — закричал он, пораженный.
— Ага. Мне не повредит небольшой моцион.
— Верно, — обрадовался парень. Глаза у него засияли. — Ходьба пешком — прекрасный моцион. И это будет просто замечательно — иметь в пути товарища, Рэд!
Поэтому я просто полюбопытствовал:
— Слушай, Слоуп, и что же тебя заставило это проделать?
— О, это целая история, — загадочно улыбнулся он.
— Так расскажи мне ее.
— Это началось довольно необычно, — сообщил он. — С золотого прииска.
— Верно, — вставил я. — С чего начинается целая куча разных историй, да частенько на нем и заканчивается.
— Так вот, — продолжил парень, — когда мой отец оставил юридическую практику, большую часть заработанных денег он вложил в акции одного рудника, которые ему продал некий мистер Генри Кристиан.
Имя-то я услышал, только не сразу сообразил, кто этот тип, хотя у меня так и зачесалось в затылке. Но, догадавшись, закричал:
— Постой-ка! Будь я проклят, если ты говоришь не про Бонанзу Криса!
— Про Бонанзу Криса? — захлопал он ресницами.
— Ну ладно, не важно, — отмахнулся я. — Валяй дальше! Значит, твой старик купил кучу акций этого рудника, а потом встал вопрос, где же находится сам рудник, верно?
— Не совсем так, — поправил меня Слоуп. — Просто оказалось, что золото там иссякло и эти акции фактически ничего не стоят. И следовательно, вышло так, что это было исключительно неудачным вложением капитала.
— Ну, коли ты заговорил о неудачном вложении капитала, — не утерпел я, — это только подтверждает, что здесь приложил руку Бонанза Крис.
— В самом деле? — уставился на меня этот тупица.
— Точно. Продолжай!
— Из всего рудника только один участок чего-то стоил, а отец как раз купил довольно много акций этого участка. Он называется Кристабель.
— Ясно, — стиснул я зубы. — Бонанза всегда и всюду норовит впихнуть часть своего имени. Похоже, и тут не обошлось без его проделок, помяни мое слово.
— Кажется, были какие-то деньги, причитающиеся по другим акциям, и отец выкупил весь участок Кристабель.
— Ну-ка, ну-ка, — заинтересовался я. — Почему ты так думаешь?
— Как же, ведь мы получили письмо от мистера Кристиана. Он написал, что очень сожалеет о нашей неудаче с другими участками, в которые отец вложил деньги, и хотел бы помочь нам хотя бы в одном случае. Сообщил, что реорганизовал свою компанию и хочет снова попробовать разработать Кристабель. Предложил заплатить нам полторы тысячи долларов за наши акции в Кристабеле, хотя пока тот участок не подает реальной надежды.
— Мистер Кристиан предложил вам деньги или новые акции? — уточнил я.
— Он предложил в два раза больше акций других своих предприятий. Но мы подумали, что, наверное, лучше взять полторы тысячи долларов, — пояснил этот идиот.
— Можешь быть уверен, что это лучше, — поддержал его я. — Давай дальше. И сколько же твой старик вбухал в компанию Кристиана?
— Вбухал? — переспросил Слоуп.
— Ну да, сколько вложил?
— Около двухсот пятидесяти тысяч долларов.
Для меня это было прямо как удар. Но потом я сообразил, что чем большего простака находил Бонанза Крис, тем глубже подцеплял его на крючок, это ж ясно как день.
— Да, здоровая куча деньжищ, — проговорил я.
— Так и есть, — подтвердил бедняга Слоуп. — А у меня был особый интерес к этим деньгам, потому что оказалось, они должны были принадлежать мне.
— Вот как? — удивился я.
— Ну да. Вскоре после того, как отец отошел от дел, он собрал всю семью и сообщил, что все свое состояние разделил поровну между нами. Оставил акций на сумму около полумиллиона себе и моей мачехе, а моим единокровным брату с сестрой и мне выделил по двести пятьдесят тысяч.
— Отлично, Слоуп, — сказал я. — Выходит, ты богач!
— Только на первый взгляд, — озабоченно посетовал Слоуп. — Тогда мне тоже так показалось. Однако скоро ты поймешь, что я не так богат, как ты думаешь. Потому что отец переписал на меня акции рудника, которые оказались ничего не стоящими.
У меня прямо волосы встали дыбом, а тело с головы до ног покрылось гусиной кожей.
— Вот так мне не повезло! — заключил парень, качая своей честной башкой и слегка улыбаясь.
— Не повезло?! — завопил я. — Ну ладно, положим, это была просто неудача, хорошо! И все же можно мне спросить тебя кое о чем?
— О! — вежливо откликнулся он. — Ты проявляешь такой интерес, Рэд, кроме того, с тобой мне, наоборот, очень повезло, так что будет даже приятно все это обсудить с тобой.
— В самом деле? — хмыкнул я. — Ну, тогда скажи, эта твоя мачеха, что она собой представляет?
— О, она очень красивая, — ответил великан.
— Уверен, конечно же она настоящая красотка и все такое. Но ты можешь мне сказать, когда она подцепила твоего отца?
— Ты хочешь узнать, когда он на ней женился? Разумеется, я могу тебе это сообщить. Моя мама умерла при родах, а мой бедный отец, оставшись с младенцем на руках, почувствовал себя совершенно беспомощным. Но поскольку он был скорее деловым человеком, чем семейным, то стал искать выход. И нашел его, тут же женившись во второй раз, чтобы я не создавал ему массу проблем.
— Ручаюсь, твоя мачеха просто спасла его, — съехидничал я.
— Естественно, — спокойно отреагировал Слоуп, — он не смог бы обойтись без нее.
— А сколько лет твоим брату и сестре?
— Они ровно на полтора года моложе меня.
— И почему же они с тобой не ладили?
— Не ладили?
— Ну, почему они на тебя злились? — перевел я.
— Сожалею, что я и об этом тебе сказал, — нахмурился он и покачал головой. — Я не хотел заходить так далеко. Но дело в том, что они очень умные и сообразительные, как их мать. Им было просто трудно ужиться со мной. Возможно, ты смог заметить, что я не очень-то сообразительный… — посмотрел он на меня вроде как с надеждой.
Я взглянул ему прямо в глаза и твердо произнес:
— Нет. Вовсе ничего такого не заметил. Наоборот, мне показалось, что ты поумнее некоторых.
Это было здорово — увидеть, как на его лице сразу же расцвела улыбка. Дюган выпрямился на стуле. Немного покраснел и проговорил:
— Кажется, между нами есть что-то общее.
— Будь уверен, это так и есть, — подтвердил я.
— Возможно, ты не очень силен в некоторых вещах, — застенчиво предположил он. — Я имею в виду, например, занятия в школе.
— В школе я всегда был самым бестолковым. — Говоря это, я вовсе не хотел, черт побери, вытянуть из него признание.
— Ну вот, — доложил Слоуп, — и я тоже. Экзамены мне удавалось сдавать довольно хорошо, но в течение семестра я постоянно отставал от класса, и намного. Бывало, даже очень раздражал учителей, а поэтому не видел ничего странного в том, что и мачеха сердилась. Ведь ей приходилось видеть меня почти каждый день, за исключением того времени, когда я жил в школе-интернате.
— И она часто тебя туда отправляла, так? — полюбопытствовал я.
— Практически я почти и не был дома, — кивнул он, простодушный, как птичка.
Нет, не знаю, как там у него складывалось в школе, но в жизни помножить два на два для Дюгана было непосильной задачкой.
— Да, плохо, конечно, что она так тебя ненавидела, — подытожил я.
— О, вовсе нет, не ненавидела! — заспорил он. — Мне не хотелось бы, чтобы ты так о ней думал. Дело в том, что она даже плакала, когда я отправлялся в это путешествие. Сказала мне, что очень переживает из-за того, что деньги, которые я должен был получить, все пропали, или почти все, за исключением тысячи пятисот долларов.
— Ну да, наверное, это просто убивало ее, — поддел я его.
— Да, конечно, — воспринял он мои слова совершенно прямолинейно. — У нее очень доброе сердце. Я был потрясен тем, как глубоко она может чувствовать.
— Она знала, что ты собираешься идти на Запад?
— О да, конечно.
— Небось так тебя жалела, что предложила купить билет на поезд?
— Вообще-то нет, не предложила. Но ведь я и не попросил. Иначе, разумеется, сразу же дала бы мне денег.
— Понятно, — начал я сердиться. — И твой братец тоже забыл что-нибудь предложить?
— Почему же? Рональд упомянул об этом, когда мы прощались. Он тоже был очень расстроен. Я и не думал, что брат так меня любит. Но как раз в это время у него не было свободных денег, а его кредит в банке был уже превышен.
— Уверен, что так оно и было на самом деле.
— Ничего странного. Со мной часто происходило то же самое, — не согласился со мною Слоуп.
Я только вздохнул. У меня не хватало сил, чтобы высказать все, что лезло на язык.
— И все-таки, зачем же ты отправился на Запад? — сменил я тему.
— Ну, для делового человека самое правильное — лично присматривать за своим состоянием, ты согласен?
— Да. Думаю, это лучше всего.
— А единственное, что у меня есть, — это акции Кристабеля. Поэтому я ушел из дома и направился в Кристабель. Вот завтра уже буду там.
Дюган откинулся назад, держа в громадной ладони четвертую чашку кофе. Завтрак, который по силам было съесть только мировому рекордсмену, уже уютно устроился в его желудке. Он улыбнулся мне, довольный, как щенок, что ему так просто и ясно удалось обрисовать мне свое положение и намерения.
А я? Ну, я-то представлял себе, как он идет один против самого Бонанзы Криса, отпетого жулика и хитрого дельца. От этого у меня слегка помутилось в голове. Я не знал, что сказать, не знал, что думать.
— Одно ясно, — промолвил наконец. — Бонанза Крис что-то нашел в Кристабеле, иначе никогда бы не предложил наличные за твои акции. Ты имеешь контрольный пакет акций в этой земляной яме?
— Да, — подтвердил щенок.
— Тогда, пожалуй, имело смысл тащиться сюда через всю страну, — признал я. — Но когда ты свалишься на старину Бонанзу, предупреждаю, он покажется тебе довольно колючим.
— Колючим?
Я понял, что Слоупу бесполезно все это объяснять, и предложил другую идею:
— Бендерберг не вернется еще несколько дней. Если ты не возражаешь, я могу пойти с тобой в Кристабель.
— Ты?! — закричал он, пораженный.
— Ага. Мне не повредит небольшой моцион.
— Верно, — обрадовался парень. Глаза у него засияли. — Ходьба пешком — прекрасный моцион. И это будет просто замечательно — иметь в пути товарища, Рэд!
Глава 6
Что и говорить, моцион оказался великолепным! До долины Потс, недалеко от которой находился Кристабель, мы дошли за два дня. А это — всего сто миль.
Я имею в виду, сто миль по горам. Слоуп обожал горы. Вверх он шел быстрее, чем вниз. Когда же оказывался на настоящем высоком утесе, превращался в какого-то горного козла, который знай себе скакал с камня на камень.
Уже через час после старта мои ноги начали просто отваливаться. Мне все время приходилось бежать за моим спутником, из-за чего ему понадобилось сократить его огромные шаги по меньшей мере наполовину. Только благодаря этому нам удавалось идти рядом. Прежде я никогда столько не ходил, даже если у меня на хвосте висели копы. Да и с тех пор мне больше не доводилось столько пройти, как тогда с ним. И должен сказать, не собираюсь. Я вполне могу успокоиться на том рекорде, который установил во время перехода к долине Потс.
И все-таки, когда мы, наконец, добрались до перевала, было совсем не так уж плохо. Там, наверху, росли высоченные сосны, и, чувствуя, как пропахший ими воздух, наверное самый чистый в мире, наполняет мои легкие, я свернул сигарку, блаженно затянулся и посмотрел вниз на долину.
Я имею в виду, сто миль по горам. Слоуп обожал горы. Вверх он шел быстрее, чем вниз. Когда же оказывался на настоящем высоком утесе, превращался в какого-то горного козла, который знай себе скакал с камня на камень.
Уже через час после старта мои ноги начали просто отваливаться. Мне все время приходилось бежать за моим спутником, из-за чего ему понадобилось сократить его огромные шаги по меньшей мере наполовину. Только благодаря этому нам удавалось идти рядом. Прежде я никогда столько не ходил, даже если у меня на хвосте висели копы. Да и с тех пор мне больше не доводилось столько пройти, как тогда с ним. И должен сказать, не собираюсь. Я вполне могу успокоиться на том рекорде, который установил во время перехода к долине Потс.
И все-таки, когда мы, наконец, добрались до перевала, было совсем не так уж плохо. Там, наверху, росли высоченные сосны, и, чувствуя, как пропахший ими воздух, наверное самый чистый в мире, наполняет мои легкие, я свернул сигарку, блаженно затянулся и посмотрел вниз на долину.