И вот Гарри верхом на Фиддл тоже оказался в этом лесу. Кроны деревьев сомкнулись у него над головой. На горизонте смутно чернели горы, высоко над ним кое-где сияли звезды, а впереди маячил неясный силуэт всадника.
Глава 42
Глава 43
Глава 42
Фиддл и так уже досталось в этот день, но кобыла, успев немного передохнуть, теперь рвалась вперед. С каждым ее шагом на сердце Дестри становилось легче. Он с холодной яростью представил себе, что если этой же ночью не настигнет своего врага и не возьмет над ним верх, то никогда уже не станет тем Гарри Дестри, перед которым многие трепетали. И не то чтобы он так уж хотел, чтобы его боялись! Нет, он успел узнать и пережить достаточно, чтобы сердце его смягчилось. Более того, он поклялся, что если переживет эту ночь, то больше никогда в жизни не возьмет в руки кольт!
Гарри надеялся, что погоня не займет много времени. Да и усталая Фиддл просто была не способна на долгое преследование.
Он безжалостно пришпорил ее, так что лошадь сделала огромный скачок и полетела стрелой, заложив уши и вытянув вперед шею. Вокруг было темно, как в колодце. Дестри не видел ничего, кроме звезд над головой. Спустя какое-то время они оказались на хорошо утоптанной тропинке, вдоль которой, словно молчаливые часовые, выстроились деревья.
Тьма немного рассеялась, как только над горизонтом появилась луна. Стало немного светлее, и Гарри смог разглядеть впереди фигуру всадника. Тот был к нему уже гораздо ближе, чем в первый раз, и отчаянно нахлестывал своего коня, пытаясь уйти от преследования.
Этого было нельзя допустить! Дрожа от возбуждения, Дестри привстал в стременах, а Фиддл, вытянувшись в струну, понеслась стремглав, будто один вид их злейшего врага прибавил ей сил. Они свернули в узкое ущелье, за которым тянулась долина. С обеих сторон неприступной стеной поднимались отвесные стены, а прямо перед Гарри даже сходились вместе, образуя невысокую гряду, через которую с шумом и грохотом обрушивался вниз ледяной ручей. Веером разлетались в разные стороны брызги. В свете луны они ослепительно сверкали и переливались, как драгоценные камни, так что ошеломленный Дестри даже машинально натянул поводья. На фоне этого фантастического сияния особенно тусклыми и мрачными казались остроконечные уступы гор. Но Гарри думал только о том, кто был теперь совсем неподалеку. Чувствуя, что ему наступают на пятки, Бент остановился и повернулся лицом к своему преследователю.
Первая пуля сорвала широкополое сомбреро с головы Дестри. От грохота выстрела у него зазвенело в ушах, а гулкое эхо далеко разнесло его по ущелью. Он тоже выстрелил, хотя почти вслепую, и в отчаянии подумал, что свет падает как раз на него, слепя ему глаза, превращая его в отличную мишень. Гарри был виден как на ладони, в то время как Бент почти неразличим. Снова заговорили винтовки. Честер мчался вниз по склону, словно выпущенная из лука стрела. На этот раз пуля Дестри, взвизгнув у него над самым ухом, все-таки заставила его свернуть в сторону.
Мустанг поднялся на дыбы. Гарри увидел чудовищные копыта и оскаленный рот. Глаза лошади горели бешеной яростью, будто злоба всадника, передавшись ему, превратила мирное животное в обезумевшее исчадие ада.
К счастью, мустанг не удержался. Потеряв равновесие, он покачнулся и рухнул навзничь. С воплем ярости и удивления Бент вылетел из седла и распростерся на земле. На одно мгновение Дестри даже растерялся: конь перекатился, и ему показалось, что в следующее мгновение он придавит Честера своим чудовищным весом. Но когда торопливо спешился, увидел, как Бент, перевернувшись несколько раз, вскочил на ноги.
Гарри выстрелил. Однако вместо того, чтобы схватиться за револьвер, Бент, к его удивлению, спотыкаясь и петляя, ринулся к нему навстречу по склону холма. Дестри не верил своим глазам — неужели он решил помериться с ним силами врукопашную?
Однако это не входило в планы Бента. Если бы Дестри пригляделся повнимательнее, он бы заметил, что кобура Честера пуста. Во время падения револьвер отлетел в сторону. И теперь у Бента оставалась единственная возможность избежать пули — оказаться как можно ближе к Дестри.
Догадка молнией вспыхнула в мозгу Гарри. Человек, безжалостно предавший его, теперь чувствовал себя абсолютно беспомощным под дулом кольта. Сколько ни петляй, от пули не убежишь! Но вдруг, повинуясь безотчетному импульсу, он тоже решительно отшвырнул кольт в сторону.
Больше Дестри не чувствовал страха. При виде смертельного врага, безоружного и беспомощного, его охватило какое-то безумие. Снова, будто это было только вчера, он увидел сидящих напротив двенадцать мужчин, так называемых «равных», благодаря которым из его жизни были вычеркнуты шесть лет.
Внезапно то, что все эти годы казалось ему какой-то бессмысленной, злой насмешкой судьбы, предстало совсем в другом свете. Дестри почувствовал, что горечь и ненависть покинули его. То, что совершили по отношению к нему присяжные, не шло ни в какое сравнение с предательством Бента. Зло, таившееся в этом человеке, заставило его забыть о них. Рядом с ним они казались белее снега.
А вот теперь перед ним и в самом деле был «равный» — хитрый, злобный, изворотливый враг, с острым как бритва умом. Только в одном мог Дестри превзойти его — в силе, таившейся в его руках. Гордость ярким пламенем разгорелась в его душе. Он издал боевой клич, как это принято у индейцев перед кровавой Схваткой, и рванулся вперед, едва сдерживая клокотавший в горле злобный смех. Враги сошлись лицом к лицу. Со стороны их можно было принять за двух приятелей, крепко обнявшихся перед долгой разлукой. Но только со стороны. Стоило им лишь взглянуть друг другу в глаза, как обоих пронизала дрожь ненависти. Спустя мгновение они сплелись в смертельном объятии.
Стальные пальцы Дестри скользнули по телу Бента, и он мгновенно убедился, что все те пухлые складки, которые он раньше замечал у него под одеждой, на самом деле не жир, а налитые силой мускулы, мгновенно закаменевшие под его руками. Честер в свою очередь что было сил двинул плечом в грудь Дестри, заставив его покачнуться. Не дав ему опомниться, он крякнул от натуги и, обхватив Гарри, поднял его над собой. Теперь тот был беспомощен, как ребенок. Кто бы мог подумать, что он, Дестри, который всегда так гордился своим умением побеждать, теперь извивался, как раздавленный червяк, в руках своего злейшего врага!
Но дух его не был сломлен!
Встряхнув Гарри, Бент отшвырнул его в сторону и рухнул на него, рассчитывая своим весом вышибить из своей жертвы дух. Но Дестри, словно кошка, извернувшись в воздухе, умудрился приземлиться на четвереньки, поэтому молниеносно скользнул в сторону прежде, чем Бент придавил его. Но вдруг подошвы сапог Гарри разъехались в разные стороны и он через голову скатился вниз по склону. Отчаянно размахивая руками и стараясь зацепиться за что-то, Дестри кубарем летел вниз, каждую минуту ожидая получить пулю в спину.
Однако вместо выстрела услышал грохот копыт. Выпрямившись, он увидел Бента верхом на Фиддл. Развернув кобылу, тот всадил ей шпоры в бока и погнал галопом к выходу из ущелья.
Дыхание с хрипом вырывалось из горла Гарри. Еще так недавно у него кипела кровь при мысли об этом, может быть, главном поединке в его жизни, и вот он сломлен, унижен, побежден, покрыт позором. Издав яростный вопль, парень кинулся вдогонку, но вдруг чуть не споткнулся, зацепившись ногой о кольт, который раньше отшвырнул в сторону. Какое-то мгновение Дестри тупо смотрел на него, потом решительно подобрал.
Все выше и выше по тропе, которая змейкой извивалась по склону каньона, мчался всадник верхом на гнедой кобыле. Наконец его черный силуэт обрисовался на фоне серебристого диска луны, заливавшей волшебным светом зубчатые вершины утесов. Зрелище было поистине фантастическое: и прекрасное, и страшное в одно и то же время — казалось, волшебный конь птицей взовьется вверх, растворившись в лунном сиянии. Пышный хвост Фиддл развевался по воздуху, превращая ее в какое-то сказочное существо. У Дестри упало сердце — он подумал, что видит ее в последний раз. Бент на секунду обернулся, презрительно расхохотался и насмешливо помахал ему рукой.
Этот злобный смех, несмотря на расстояние, долетел до ушей Дестри так же отчетливо, как грохот копыт Фиддл. Именно он заставил Гарри поднять кольт. Оглушительно прогремел выстрел.
А когда дым рассеялся, на фоне серебристого диска луны он увидел, как Честер Бент покачнулся в седле. Затем, отчаянно взмахнув руками, с ужасающим криком рухнул вниз к подножию утеса.
У Дестри перехватило дыхание. Вначале он даже глазам своим не поверил — такой человек, как Бент, просто не мог погибнуть так внезапно и просто! Потом до него долетел отдаленный стук упавшего с большой высоты тела — ужасный, отвратительный звук, от которого по спине побежали мурашки!
Честер Бент был мертв!
А верная Фиддл повернула тем временем назад. Остановившись на самом гребне, она, словно дивная статуя, застыла в полной неподвижности, тревожно вглядываясь вниз, в темноту ущелья. Только топот ее копыт пробудил Дестри от печальной задумчивости. Тяжелый кольт, выпав из его разжавшихся пальцев, загремел по камням, но он даже не пошевельнулся. Он отвернулся от Фиддл — меньше всего на свете ему хотелось видеть сейчас ее, ведь она была подарком человека, который только что пал от его руки!
Гарри надеялся, что погоня не займет много времени. Да и усталая Фиддл просто была не способна на долгое преследование.
Он безжалостно пришпорил ее, так что лошадь сделала огромный скачок и полетела стрелой, заложив уши и вытянув вперед шею. Вокруг было темно, как в колодце. Дестри не видел ничего, кроме звезд над головой. Спустя какое-то время они оказались на хорошо утоптанной тропинке, вдоль которой, словно молчаливые часовые, выстроились деревья.
Тьма немного рассеялась, как только над горизонтом появилась луна. Стало немного светлее, и Гарри смог разглядеть впереди фигуру всадника. Тот был к нему уже гораздо ближе, чем в первый раз, и отчаянно нахлестывал своего коня, пытаясь уйти от преследования.
Этого было нельзя допустить! Дрожа от возбуждения, Дестри привстал в стременах, а Фиддл, вытянувшись в струну, понеслась стремглав, будто один вид их злейшего врага прибавил ей сил. Они свернули в узкое ущелье, за которым тянулась долина. С обеих сторон неприступной стеной поднимались отвесные стены, а прямо перед Гарри даже сходились вместе, образуя невысокую гряду, через которую с шумом и грохотом обрушивался вниз ледяной ручей. Веером разлетались в разные стороны брызги. В свете луны они ослепительно сверкали и переливались, как драгоценные камни, так что ошеломленный Дестри даже машинально натянул поводья. На фоне этого фантастического сияния особенно тусклыми и мрачными казались остроконечные уступы гор. Но Гарри думал только о том, кто был теперь совсем неподалеку. Чувствуя, что ему наступают на пятки, Бент остановился и повернулся лицом к своему преследователю.
Первая пуля сорвала широкополое сомбреро с головы Дестри. От грохота выстрела у него зазвенело в ушах, а гулкое эхо далеко разнесло его по ущелью. Он тоже выстрелил, хотя почти вслепую, и в отчаянии подумал, что свет падает как раз на него, слепя ему глаза, превращая его в отличную мишень. Гарри был виден как на ладони, в то время как Бент почти неразличим. Снова заговорили винтовки. Честер мчался вниз по склону, словно выпущенная из лука стрела. На этот раз пуля Дестри, взвизгнув у него над самым ухом, все-таки заставила его свернуть в сторону.
Мустанг поднялся на дыбы. Гарри увидел чудовищные копыта и оскаленный рот. Глаза лошади горели бешеной яростью, будто злоба всадника, передавшись ему, превратила мирное животное в обезумевшее исчадие ада.
К счастью, мустанг не удержался. Потеряв равновесие, он покачнулся и рухнул навзничь. С воплем ярости и удивления Бент вылетел из седла и распростерся на земле. На одно мгновение Дестри даже растерялся: конь перекатился, и ему показалось, что в следующее мгновение он придавит Честера своим чудовищным весом. Но когда торопливо спешился, увидел, как Бент, перевернувшись несколько раз, вскочил на ноги.
Гарри выстрелил. Однако вместо того, чтобы схватиться за револьвер, Бент, к его удивлению, спотыкаясь и петляя, ринулся к нему навстречу по склону холма. Дестри не верил своим глазам — неужели он решил помериться с ним силами врукопашную?
Однако это не входило в планы Бента. Если бы Дестри пригляделся повнимательнее, он бы заметил, что кобура Честера пуста. Во время падения револьвер отлетел в сторону. И теперь у Бента оставалась единственная возможность избежать пули — оказаться как можно ближе к Дестри.
Догадка молнией вспыхнула в мозгу Гарри. Человек, безжалостно предавший его, теперь чувствовал себя абсолютно беспомощным под дулом кольта. Сколько ни петляй, от пули не убежишь! Но вдруг, повинуясь безотчетному импульсу, он тоже решительно отшвырнул кольт в сторону.
Больше Дестри не чувствовал страха. При виде смертельного врага, безоружного и беспомощного, его охватило какое-то безумие. Снова, будто это было только вчера, он увидел сидящих напротив двенадцать мужчин, так называемых «равных», благодаря которым из его жизни были вычеркнуты шесть лет.
Внезапно то, что все эти годы казалось ему какой-то бессмысленной, злой насмешкой судьбы, предстало совсем в другом свете. Дестри почувствовал, что горечь и ненависть покинули его. То, что совершили по отношению к нему присяжные, не шло ни в какое сравнение с предательством Бента. Зло, таившееся в этом человеке, заставило его забыть о них. Рядом с ним они казались белее снега.
А вот теперь перед ним и в самом деле был «равный» — хитрый, злобный, изворотливый враг, с острым как бритва умом. Только в одном мог Дестри превзойти его — в силе, таившейся в его руках. Гордость ярким пламенем разгорелась в его душе. Он издал боевой клич, как это принято у индейцев перед кровавой Схваткой, и рванулся вперед, едва сдерживая клокотавший в горле злобный смех. Враги сошлись лицом к лицу. Со стороны их можно было принять за двух приятелей, крепко обнявшихся перед долгой разлукой. Но только со стороны. Стоило им лишь взглянуть друг другу в глаза, как обоих пронизала дрожь ненависти. Спустя мгновение они сплелись в смертельном объятии.
Стальные пальцы Дестри скользнули по телу Бента, и он мгновенно убедился, что все те пухлые складки, которые он раньше замечал у него под одеждой, на самом деле не жир, а налитые силой мускулы, мгновенно закаменевшие под его руками. Честер в свою очередь что было сил двинул плечом в грудь Дестри, заставив его покачнуться. Не дав ему опомниться, он крякнул от натуги и, обхватив Гарри, поднял его над собой. Теперь тот был беспомощен, как ребенок. Кто бы мог подумать, что он, Дестри, который всегда так гордился своим умением побеждать, теперь извивался, как раздавленный червяк, в руках своего злейшего врага!
Но дух его не был сломлен!
Встряхнув Гарри, Бент отшвырнул его в сторону и рухнул на него, рассчитывая своим весом вышибить из своей жертвы дух. Но Дестри, словно кошка, извернувшись в воздухе, умудрился приземлиться на четвереньки, поэтому молниеносно скользнул в сторону прежде, чем Бент придавил его. Но вдруг подошвы сапог Гарри разъехались в разные стороны и он через голову скатился вниз по склону. Отчаянно размахивая руками и стараясь зацепиться за что-то, Дестри кубарем летел вниз, каждую минуту ожидая получить пулю в спину.
Однако вместо выстрела услышал грохот копыт. Выпрямившись, он увидел Бента верхом на Фиддл. Развернув кобылу, тот всадил ей шпоры в бока и погнал галопом к выходу из ущелья.
Дыхание с хрипом вырывалось из горла Гарри. Еще так недавно у него кипела кровь при мысли об этом, может быть, главном поединке в его жизни, и вот он сломлен, унижен, побежден, покрыт позором. Издав яростный вопль, парень кинулся вдогонку, но вдруг чуть не споткнулся, зацепившись ногой о кольт, который раньше отшвырнул в сторону. Какое-то мгновение Дестри тупо смотрел на него, потом решительно подобрал.
Все выше и выше по тропе, которая змейкой извивалась по склону каньона, мчался всадник верхом на гнедой кобыле. Наконец его черный силуэт обрисовался на фоне серебристого диска луны, заливавшей волшебным светом зубчатые вершины утесов. Зрелище было поистине фантастическое: и прекрасное, и страшное в одно и то же время — казалось, волшебный конь птицей взовьется вверх, растворившись в лунном сиянии. Пышный хвост Фиддл развевался по воздуху, превращая ее в какое-то сказочное существо. У Дестри упало сердце — он подумал, что видит ее в последний раз. Бент на секунду обернулся, презрительно расхохотался и насмешливо помахал ему рукой.
Этот злобный смех, несмотря на расстояние, долетел до ушей Дестри так же отчетливо, как грохот копыт Фиддл. Именно он заставил Гарри поднять кольт. Оглушительно прогремел выстрел.
А когда дым рассеялся, на фоне серебристого диска луны он увидел, как Честер Бент покачнулся в седле. Затем, отчаянно взмахнув руками, с ужасающим криком рухнул вниз к подножию утеса.
У Дестри перехватило дыхание. Вначале он даже глазам своим не поверил — такой человек, как Бент, просто не мог погибнуть так внезапно и просто! Потом до него долетел отдаленный стук упавшего с большой высоты тела — ужасный, отвратительный звук, от которого по спине побежали мурашки!
Честер Бент был мертв!
А верная Фиддл повернула тем временем назад. Остановившись на самом гребне, она, словно дивная статуя, застыла в полной неподвижности, тревожно вглядываясь вниз, в темноту ущелья. Только топот ее копыт пробудил Дестри от печальной задумчивости. Тяжелый кольт, выпав из его разжавшихся пальцев, загремел по камням, но он даже не пошевельнулся. Он отвернулся от Фиддл — меньше всего на свете ему хотелось видеть сейчас ее, ведь она была подарком человека, который только что пал от его руки!
Глава 43
Дестри не стал возвращаться в Уом. Ведь его ждали на ранчо Дэнджерфилдов.
Подъехав к нему, он обогнул дом и заметил полоску света в одном из окон. Бесшумно подкравшись, услышал чьи-то голоса и замер, прислушиваясь.
Разговаривали доктор Уиппл и полковник Дэнджерфилд. Доктор откашлялся.
— …В точности, как ивы. Гнешь их, гнешь, а они все не ломаются.
— Хотите сказать, что он выкарабкается? — спросил полковник.
— У парня неплохие шансы, — ответил доктор.
Вдруг Дестри вспомнил, что у него, собственно говоря, нет никакой необходимости прятаться. С этого дня он свободный человек. Кроме того, с его прошлого смыто позорное пятно. И во всем мире нет человека, который мог бы опорочить его в глазах закона. Он расправил плечи и почувствовал себя так легко, словно с души свалился камень. Тряхнув головой, Гарри вошел в дом.
— Это наверняка Дестри, — буркнул полковник. — Гарри, это ты?
— Да, — подтвердил тот.
— Присаживайся, — радушно пригласил старик. — Динг Слейтер только что ушел. Он нам все рассказал.
— Это вы о Бенте?
— Говорю же тебе, Слейтер рассказал все. Ты разделался с ним, сынок? Думаю, так оно и есть, иначе ты бы вряд ли приехал!
— Бент мертв, — коротко сообщил Дестри. — Послушайте, док, вы и вправду уверены, что парнишка выздоровеет?
— Будь он лет на десять старше, — буркнул Уиппл, — я бы гроша ломаного не дал за его жизнь. Ну а так я за него спокоен! Можешь подняться к нему. Он пришел в себя, трещит как сорока!
— А лихорадка? — поинтересовался Дестри.
— Пока еще есть. Ему надо спать как можно больше и…
Звонкий смех, прозвучавший над их головами, перебил доктора на полуслове. Дестри чуть заметно вздрогнул, потом решительно направился к двери. Полковник, который молча шел за ним по пятам, вдруг потянул его за рукав.
— Там, наверху, Чарли — она ухаживает за мальцом, — проворчал он, отводя глаза в сторону. — Но прежде, чем ты поднимешься туда, я хочу знать, в какую сторону дует ветер, понимаешь?
— Туда, где она, — ухмыльнулся Дестри. — И, думаю, это надолго.
Полковник удовлетворенно кивнул, а Гарри поднялся наверх и постучал в дверь. Она распахнулась почти мгновенно — на пороге стояла Чарли. Увидев Дестри, девушка побледнела как полотно, потом молча отступила в сторону и знаком пригласила его войти.
На кровати с бледным, исхудавшим лицом лежал маленький Вилли Торнтон. Выглядел он неважно: заострившийся нос, обтянутые кожей скулы и сухие, потрескавшиеся от жара губы. Глаза его лихорадочно блестели.
— Он еще слаб, — пробормотала Чарли. — Поговори с ним, Гарри!
Дестри присел на краешек кровати и осторожно взял худенькую, невесомую руку.
— Ты узнаешь меня, Вилли? — ласково сказал он.
— Ты — Честер Бент, — пробормотал Вилли. — Это ты развел внутри меня костер. Но берегись, вот придет Дестри и тогда тебе не поздоровится! Он тебя из-под земли разыщет!
Глаза его дико блуждали.
Гарри нежно обхватил его за плечи.
— Это же я — Гарри Дестри! — улыбнулся он. — Ты слышишь, сынок?
В глазах Вилли вдруг блеснула какая-то искорка.
— Привет, Гарри! — хрипло откликнулся он. — Как же я рад тебя видеть! Так, значит, ты выкрутился?
— Только благодаря тебе, — усмехнулся Дестри. — Если бы не ты, старина, мне бы конец!
Мальчик слабо улыбнулся в ответ, и глаза у него закрылись.
— Ты хочешь сказать… А как же Бент?
— Ты его больше не увидишь.
Вилли кивнул, и рот у него растянулся до ушей.
— Я был уверен, ты до него доберешься! — прошептал он. — Этим дуракам следовало бы знать, с кем они имеют дело. Да они твоего мизинца не стоят, Гарри! Ты — самый лучший боец на всем свете!
В памяти Дестри с быстротой молнии замелькали картины недавней схватки на дне ущелья, но он благоразумно промолчал. А маленький Вилли, блаженно ощущая тепло его руки, уже почти задремал. Озабоченность исчезла с его лица, на лбу вдруг заблестели капельки пота. Еще через мгновение он уже спал. На лице его сияла улыбка.
— А ты неплохое жаропонижающее, Гарри! — одобрительно кивнула девушка.
Она склонилась над его плечом, а когда Дестри поднял на нее глаза, Чарли вдруг с удивлением заметила в них слезы.
— Дорогая, — пробормотал он. — Я вот все думаю, неужели всему этому кошмару пришел конец? — Он помолчал, а потом смущенно прошептал: — Признаюсь, я чертовски от всего этого устал. Хочу выйти из игры. Слава Богу, все это позади. Но если ты, девочка, по-прежнему ничего не имеешь против бездельника, который только и занят тем, что причиняет всем неприятности, то буду счастлив, если ты согласишься выйти за меня замуж!
— По-моему, тебе вначале нужно выспаться, — усмехнулась Чарли. — Сейчас ты устал и вымотался и поэтому считаешь, что тебе все это осточертело. Посмотрим, что ты скажешь завтра!
— Почему ты так думаешь? — удивился он. Дестри слишком устал, чтобы догадаться, что она имеет в виду.
— Такой уж ты уродился, Гарри! — улыбнулась девушка. — Будешь петушиться, пока на тебя не найдется управа!
Дестри расхохотался. И вдруг почувствовал — еще минута, и он просто рухнет без сил.
— Уже нашлась! — отреагировал он. — Я встретил достойного противника, Чарли. Он победил меня, и то, что я в конце концов убил его, просто счастье! Считай, что я сложил оружие, Чарли. Я уже немолод и все такое. Даже паршивый китаец сейчас может безнаказанно смеяться мне в глаза — я и пальцем не пошевелю!
— Это ты о Бенте? — тихо спросила она.
— Да, это был он.
Она глубоко вздохнула.
— Я всегда знала, чувствовала, в нем было что-то такое!
Они поженились через месяц, в тот день, когда Вилли впервые сел в постели. Поскольку он горел желанием присутствовать при этом событии, их обвенчали в его комнате. Гостей было так много, что они заполнили весь дом. Но, как справедливо отметил Динг Слейтер, их могло быть и больше. Ведь этот день знаменовал начало новой эры в жизни Уома — эры, в которую Гарри Дестри вступил без своего верного кольта!
Подъехав к нему, он обогнул дом и заметил полоску света в одном из окон. Бесшумно подкравшись, услышал чьи-то голоса и замер, прислушиваясь.
Разговаривали доктор Уиппл и полковник Дэнджерфилд. Доктор откашлялся.
— …В точности, как ивы. Гнешь их, гнешь, а они все не ломаются.
— Хотите сказать, что он выкарабкается? — спросил полковник.
— У парня неплохие шансы, — ответил доктор.
Вдруг Дестри вспомнил, что у него, собственно говоря, нет никакой необходимости прятаться. С этого дня он свободный человек. Кроме того, с его прошлого смыто позорное пятно. И во всем мире нет человека, который мог бы опорочить его в глазах закона. Он расправил плечи и почувствовал себя так легко, словно с души свалился камень. Тряхнув головой, Гарри вошел в дом.
— Это наверняка Дестри, — буркнул полковник. — Гарри, это ты?
— Да, — подтвердил тот.
— Присаживайся, — радушно пригласил старик. — Динг Слейтер только что ушел. Он нам все рассказал.
— Это вы о Бенте?
— Говорю же тебе, Слейтер рассказал все. Ты разделался с ним, сынок? Думаю, так оно и есть, иначе ты бы вряд ли приехал!
— Бент мертв, — коротко сообщил Дестри. — Послушайте, док, вы и вправду уверены, что парнишка выздоровеет?
— Будь он лет на десять старше, — буркнул Уиппл, — я бы гроша ломаного не дал за его жизнь. Ну а так я за него спокоен! Можешь подняться к нему. Он пришел в себя, трещит как сорока!
— А лихорадка? — поинтересовался Дестри.
— Пока еще есть. Ему надо спать как можно больше и…
Звонкий смех, прозвучавший над их головами, перебил доктора на полуслове. Дестри чуть заметно вздрогнул, потом решительно направился к двери. Полковник, который молча шел за ним по пятам, вдруг потянул его за рукав.
— Там, наверху, Чарли — она ухаживает за мальцом, — проворчал он, отводя глаза в сторону. — Но прежде, чем ты поднимешься туда, я хочу знать, в какую сторону дует ветер, понимаешь?
— Туда, где она, — ухмыльнулся Дестри. — И, думаю, это надолго.
Полковник удовлетворенно кивнул, а Гарри поднялся наверх и постучал в дверь. Она распахнулась почти мгновенно — на пороге стояла Чарли. Увидев Дестри, девушка побледнела как полотно, потом молча отступила в сторону и знаком пригласила его войти.
На кровати с бледным, исхудавшим лицом лежал маленький Вилли Торнтон. Выглядел он неважно: заострившийся нос, обтянутые кожей скулы и сухие, потрескавшиеся от жара губы. Глаза его лихорадочно блестели.
— Он еще слаб, — пробормотала Чарли. — Поговори с ним, Гарри!
Дестри присел на краешек кровати и осторожно взял худенькую, невесомую руку.
— Ты узнаешь меня, Вилли? — ласково сказал он.
— Ты — Честер Бент, — пробормотал Вилли. — Это ты развел внутри меня костер. Но берегись, вот придет Дестри и тогда тебе не поздоровится! Он тебя из-под земли разыщет!
Глаза его дико блуждали.
Гарри нежно обхватил его за плечи.
— Это же я — Гарри Дестри! — улыбнулся он. — Ты слышишь, сынок?
В глазах Вилли вдруг блеснула какая-то искорка.
— Привет, Гарри! — хрипло откликнулся он. — Как же я рад тебя видеть! Так, значит, ты выкрутился?
— Только благодаря тебе, — усмехнулся Дестри. — Если бы не ты, старина, мне бы конец!
Мальчик слабо улыбнулся в ответ, и глаза у него закрылись.
— Ты хочешь сказать… А как же Бент?
— Ты его больше не увидишь.
Вилли кивнул, и рот у него растянулся до ушей.
— Я был уверен, ты до него доберешься! — прошептал он. — Этим дуракам следовало бы знать, с кем они имеют дело. Да они твоего мизинца не стоят, Гарри! Ты — самый лучший боец на всем свете!
В памяти Дестри с быстротой молнии замелькали картины недавней схватки на дне ущелья, но он благоразумно промолчал. А маленький Вилли, блаженно ощущая тепло его руки, уже почти задремал. Озабоченность исчезла с его лица, на лбу вдруг заблестели капельки пота. Еще через мгновение он уже спал. На лице его сияла улыбка.
— А ты неплохое жаропонижающее, Гарри! — одобрительно кивнула девушка.
Она склонилась над его плечом, а когда Дестри поднял на нее глаза, Чарли вдруг с удивлением заметила в них слезы.
— Дорогая, — пробормотал он. — Я вот все думаю, неужели всему этому кошмару пришел конец? — Он помолчал, а потом смущенно прошептал: — Признаюсь, я чертовски от всего этого устал. Хочу выйти из игры. Слава Богу, все это позади. Но если ты, девочка, по-прежнему ничего не имеешь против бездельника, который только и занят тем, что причиняет всем неприятности, то буду счастлив, если ты согласишься выйти за меня замуж!
— По-моему, тебе вначале нужно выспаться, — усмехнулась Чарли. — Сейчас ты устал и вымотался и поэтому считаешь, что тебе все это осточертело. Посмотрим, что ты скажешь завтра!
— Почему ты так думаешь? — удивился он. Дестри слишком устал, чтобы догадаться, что она имеет в виду.
— Такой уж ты уродился, Гарри! — улыбнулась девушка. — Будешь петушиться, пока на тебя не найдется управа!
Дестри расхохотался. И вдруг почувствовал — еще минута, и он просто рухнет без сил.
— Уже нашлась! — отреагировал он. — Я встретил достойного противника, Чарли. Он победил меня, и то, что я в конце концов убил его, просто счастье! Считай, что я сложил оружие, Чарли. Я уже немолод и все такое. Даже паршивый китаец сейчас может безнаказанно смеяться мне в глаза — я и пальцем не пошевелю!
— Это ты о Бенте? — тихо спросила она.
— Да, это был он.
Она глубоко вздохнула.
— Я всегда знала, чувствовала, в нем было что-то такое!
Они поженились через месяц, в тот день, когда Вилли впервые сел в постели. Поскольку он горел желанием присутствовать при этом событии, их обвенчали в его комнате. Гостей было так много, что они заполнили весь дом. Но, как справедливо отметил Динг Слейтер, их могло быть и больше. Ведь этот день знаменовал начало новой эры в жизни Уома — эры, в которую Гарри Дестри вступил без своего верного кольта!