Страница:
А он всегда был в отличной спортивной форме. Когда в Кранвелл прибыла боксерская команда армейского училища Сандхерст, их полусредний вес побелел, увидев, с кем ему придется драться. Бадер одним прыжком перемахнул через канаты на ринг и заплясал, ожидая начала боя. Через несколько секунд после гонга боксер Сандхерста уже лежал на полу без сознания. Следующие 2 недели он провел в госпитале с тяжелейшим сотрясением мозга. Руперт Ли вспоминает, что Бадер провел в Кранвелле около 20 боев, из которых выиграл нокаутом все, кроме последнего. Этот бой он провел с Джо МакЛином, чемпионом вооруженных сил в полутяжелом весе, который был немного тяжелее Бадера. Сразу после гонга Бадер обрушился на противника, и через минуту МакЛин оказался в нокдауне. Однако он сумел подняться, и пошел жаркий встречный бой. Когда начался второй раунд, Бадер снова бросился в атаку, но нарвался на встречный удар и полетел на пол. Очнувшись, он хотел продолжать бой, но увы… Это был нокаут. Через пару дней, играя в регби, он повредил мениск, что помешало ему дальше заниматься боксом. Бадер проклинал все на свете, так как потерял возможность сразиться с человеком, побившим его.
Поврежденное колено вынудило его сосредоточиться на менее опасных видах спорта. В начале 1930 года его настойчивость была вознаграждена. Он и еще один круглый отличник Пэдди Кут были назначены заместителями командиров учебных эскадрилий А и В. На плечи Бадера легла серьезная ответственность, однако он и здесь показал себя прирожденным лидером. Он вел курсантов твердой, но дружеской рукой, подавая пример всюду.
В июне начались выпускные экзамены. А через пару дней, когда еще не были известны окончательные результаты, Бадер возглавил команду эскадрильи А в матче по крикету против эскадрильи В (которая, между прочим, была сборной училища). Команда Бадера проиграла, хотя и совсем немного. При этом он один набрал в 6 раз больше очков, чем вся его команда.
На следующий день стали известны результаты экзаменов. Пэдди Кут буквально на волосок обошел его и получил почетный кортик. Но никого нельзя было упрекнуть за то, что он проиграл такому человеку, как Кут.
Если обратиться к официальным бумагам, то они характеризуют Бадера как «решительного, способного, упрямого». Его способности летчика «превышают средние», что на официальном языке КВВС, склонном к преуменьшениям, означает пилота от рождения. Выше могла быть оценка «исключительные», однако она была просто мифом. Выпускник летной школы лейтенант авиации Д.Р.С. Бадер получил назначение в 23-ю эскадрилью в Кенли.
Он тут же поехал на мотоцикле в Лондон и продал его, приобретя свой первый автомобиль, подержанный «Остин-Северн», который больше всего напоминал лакированную шкатулку на колесах. Августовским утром 1930 года Бадер отправился на аэродром Кенли, чтобы начать службу в 23-й эскадрилье КВВС, которая летала на истребитетлях Глостер «Геймкок».
Глава 3
Глава 4
Поврежденное колено вынудило его сосредоточиться на менее опасных видах спорта. В начале 1930 года его настойчивость была вознаграждена. Он и еще один круглый отличник Пэдди Кут были назначены заместителями командиров учебных эскадрилий А и В. На плечи Бадера легла серьезная ответственность, однако он и здесь показал себя прирожденным лидером. Он вел курсантов твердой, но дружеской рукой, подавая пример всюду.
В июне начались выпускные экзамены. А через пару дней, когда еще не были известны окончательные результаты, Бадер возглавил команду эскадрильи А в матче по крикету против эскадрильи В (которая, между прочим, была сборной училища). Команда Бадера проиграла, хотя и совсем немного. При этом он один набрал в 6 раз больше очков, чем вся его команда.
На следующий день стали известны результаты экзаменов. Пэдди Кут буквально на волосок обошел его и получил почетный кортик. Но никого нельзя было упрекнуть за то, что он проиграл такому человеку, как Кут.
Если обратиться к официальным бумагам, то они характеризуют Бадера как «решительного, способного, упрямого». Его способности летчика «превышают средние», что на официальном языке КВВС, склонном к преуменьшениям, означает пилота от рождения. Выше могла быть оценка «исключительные», однако она была просто мифом. Выпускник летной школы лейтенант авиации Д.Р.С. Бадер получил назначение в 23-ю эскадрилью в Кенли.
Он тут же поехал на мотоцикле в Лондон и продал его, приобретя свой первый автомобиль, подержанный «Остин-Северн», который больше всего напоминал лакированную шкатулку на колесах. Августовским утром 1930 года Бадер отправился на аэродром Кенли, чтобы начать службу в 23-й эскадрилье КВВС, которая летала на истребитетлях Глостер «Геймкок».
Глава 3
До эпохи летных полей Кенли был большим зеленым лугом. Позади ангаров на краю поля стояли здания авиабазы, построенные, когда Королевские ВВС были еще очень небольшими. По сути, они представляли собой клуб для избранных, члены которого жили в офицерских общежитиях из красного кирпича, рассеянных по всей стране, и все знали друг друга. ВВС были пропитаны духом юности, в отличии от успевших состариться армии и флота. Даже ядро, ветераны войны 1914-18 годов, заложившие традиции, были еще достаточно молоды, чтобы играть в регби. Дежурный по общежитию со сдержанностью, присущей опытным воякам, показал Бадеру его комнату. Довольно скромное обиталище с железной кроватью, кожаным креслом и простой мебелью, на которую Бадер, впрочем, смотрел не без удовольствия. Это был его дом. Перед ним открывалась именно та жизнь, о которой он мечтал. Немного дальше по коридору жил его приятель Джеффри Стефенсон, получивший назначение в эту же эскадрилью.
Утром командир звена В усадил Бадера в кабину «Геймкока» и показал ему «управление». Никаких особых изысков: ни тормозов, ни убирающегося шасси, ни закрылков, ни винта переменного шага, ни авиагоризонта. Маленький аккуратный самолетик, из кабины которого при желании можно дотянуться до консолей полотняных крыльев на растяжках. Максимальная скорость составляла всего 156 миль/час, но куцый фюзеляж делал этот истребитель самым маневренным самолетом в Королевских ВВС. Бадер взлетел и в течение получаса крутил и вертел самолет, после чего полностью согласился с этой характеристикой. Последние 2 года именно пара «Геймкоков» 23-й эскадрильи выбиралась для демонстрации высшего пилотажа на праздниках в Хендоне. Бадер решил, что в следующий раз одним из этих двух пилотов будет он.
Он без труда вошел в жизнь эскадрильи, хотя некоторые развлечения могли показаться кое-кому грубоватыми. Жизнь текла идиллически, если так можно сказать об истребительной эскадрилье. Большинство летчиков увлекалось высшим пилотажем на «Геймкоках», Бадер не стал исключением. Однако в августе он прибыл в Кенли, где сразу же попал в сборную ВВС по крикету.
Через месяц, когда закончились крикетные игрища, «Арлекины» — известный любительский регбийный клуб попросил его сыграть пробную игру. Бадер отличился и здесь, а в результате «Арлекины» получили хорошего трехчетвертного. Позднее в спортивном разделе «Тайме» не раз мелькали заголовки вроде «Бриллиант Бадер», а в статье говорилось, что он был лучшим на поле. Через несколько недель он попал в состав сборной ВВС, и снова, в прямом и переносном смысле, он возвышался над толпой. Когда в феврале 1931 года ему исполнился 21 год, его имя уже было хорошо известно. Здоров, молод, силен, энергичен — чего еще желать? Чтобы выглядеть поэффектней, он сменил крошечный «Остин» на спортивный автомобиль MG, который ему очень нравился.
Все остальные истребительные эскадрильи уже летали на Бристоль «Бульдогах» или «Сискинах». Только 23-я эскадрилья сохранила «Геймкоки», и отчасти поэтому именно она была выбрана для воздушного шоу на празднике в Хендоне. Старшим пилотажной команды Уоллет назначил командира звена С Гарри Дэя. Остальные пилоты начали упорные тренировки, чтобы попасть в число избранных. Один летчик разбился во время полета вверх колесами, и постепенно круг кандидатов начал сужаться. В апреле Уоллет сказал Дугласу, что он станет номером вторым, а его закадычный приятель Джеффри Стефенсон — номером третьим. Гарри Дэй был сухощавым человеком с ястребиным носом и сверкающими глазами. Еще совсем молодым он сражался в годы Первой Мировой войны, а теперь превратился в жесткого командира. Иногда Дэй был склонен принимать решения под влиянием минутного импульса. Вот и сейчас он предложил внести изменения в стандартную программу шоу в Хендоне, введя туда синхронный пилотаж. Первая фигура была достаточно традиционной — два самолета должны вместе пикировать, а потом выполнить две последовательные петли крыло к крылу. Дэй сказал, что расстояние между самолетами не должно превышать 3 футов. Затем планировалось выполнить несколько других фигур, в том числе лобовую атаку и кое-что вверх колесами. Особого риска в этом не было, если никто из пилотов не допустит ошибки, а ветер будет слабым. Дэй не собирался пробовать все это с неопытными пилотами, зато хладнокровные и аккуратные Бадер и Стефенсон его полностью устраивали.
Был отдан строгий приказ не спускаться ниже 500 футов, хотя Бадер не обращал на него внимания, летая на той высоте, какая ему нравилась. Его излюбленным трюком стала замедленная бочка на высоте 50 футов. Самолет при этом обычно проваливался, а мотор в перевернутом положении норовил заглохнуть. Фокус заключался в том, чтобы не врезаться в землю, а особый смак такому маневру придавало то, что за него можно было попасть под суд.
Однажды самолет Стефенсона во время медленной бочки резко провалился, но, к счастью, это происходило вдали от холмов Кенли, и у него было достаточно места, чтобы выровнять самолет. В другой раз у него отказал мотор, и он был вынужден совершить аварийную посадку возле большой сельской усадьбы. Бадер приехал, чтобы забрать его, и познакомился с дочерью хозяина поместья — живой симпатичной темноволосой девушкой, которую мы назовем Патрисией. Симпатии оказались взаимными, и вскоре после этого они начали встречаться.
Постепенно горячность Бадера начала смягчаться. Другие пилоты в сложные моменты терялись и могли натворить глупостей, зато Бадер даже в обстановке, когда счет шел на доли секунды, не терял хладнокровия. Он точно знал, что следует сделать, и выполнял требуемый маневр с предельной аккуратностью.
У летчиков были и другие развлечения, например, крикет. В начале июня Бадера призвали играть за сборную ВВС. Он сумел отличиться, а немного позднее Дэй сообщил ему, что выбирает его в качестве ведомого на празднике в Хендоне..
«Тайме» утверждала, что в день шоу на аэродроме Хендона собралось 175000 человек. Кроме того, «тысячи зрителей собрались на окрестных холмах и полях». День был солнечным, и они увидели великолепный спектакль. Гвоздем программы стал полет Дэя и Бадера на «Геймкоках». Та же самая «Тайме» не жалела превосходных степеней для описания «самого захватывающего зрелища на празднике в Хендоне».
Лейтенант Бадер стал настоящим плакатным героем — отважный летчик, блестящий игрок в регби и крикет, писаный красавец, каким он появлялся на танцах: в синих брюках, короткой форменной куртке с лацканами из синего шелка и сверкающими пуговицами. Многие молодые женщины тосковали по нему и отчаянно пытались познакомиться. Время от времени он обзаводился спутницей: та же самая Патрисия, тихая голубоглазая Хильда, маленькая блондинка Джун. Самым главным для него по-прежнему оставались полеты и спорт, он не слишком наслаждался любовными приключениями.
Команда воздушных акробатов полетела на север в Крамлингтон для нового шоу. По пути назад Бадер нарушил приказ, вышел из строя и в течение часа скользил над самой землей по долинам. Когда они сели, Дэй прочитал Бадеру сердитую лекцию о летной дисциплине. Однако Бадер пустил в ход свою обаятельную улыбку, и весь гнев командира сам собой улетучился.
Через пару недель в штабе он узнал, что его фамилия внесена в так называемый «Лист А» — список молодых офицеров, которых предполагается направить служить в колонии. Это не имело никакой связи с его нарушениями. Каждый летчик, проведя год в эскадрилье, отправлялся служить «за море». Осенью Бадера должны были направить в Ирак. В конце лета в Олдершоте во время мачта по крикету он в разговоре с майором авиации Брайаном Бейкером, командиром 32-й эскадрильи, с досадой сказал, что это его последняя игра в Англии. Бейкер возразил:
«Я так не думаю. Вероятно, вас не отправят до следующего года».
Бадер сразу захотел узнать, почему он так считает, и Бейкер сообщил, что командование хочет оставить Бадера в Кенли на зиму, чтобы дать сыграть за сборную Англии по регби.
Бадер почувствовал приятное возбуждение. Регби в Англии был больше, чем просто спорт. Сначала он думал, что эта новость оказалась «слишком хороша, чтобы быть правдой». Но несколько человек отправились в колонии, а он остался.
Наконец 23-я эскадрилья получила истребители Бристоль «Бульдог» для замены «Геймкоков». «Бульдог» был новейшим английским истребителем. Его скорость равнялась 176 миль/час. Однако самолет имел и кое-какие недостатки. Например, был не таким маневренным, как «Геймкок». Более тяжелый, «Бульдог» имел склонность во время медленной бочки проваливаться вверх колесами. Пилотаж на малой высоте был строжайше запрещен, хотя кое-кто из пилотов этот запрет игнорировал. Но вскоре один из летчиков врезался в землю и погиб.
Майор Уоллет покинул эскадрилью, и временное командование принял Гарри Дэй. Но тут разбился еще один летчик. Дэй собрал остальных и прочитал им лекцию о фигурах высшего пилотажа на малой высоте. Он сказал:
«Боевые наставления говорят, что вам не следует заниматься высшим пилотажем на высотах менее 2000 футов. Ладно, вы знаете мое мнение о различных наставлениях. Они написаны для того, чтобы глупцы их исполняли, а умные люди с ними советовались. Если вы теперь решите заняться высшим пилотажем ниже 2000, я вам это запрещаю. Если вы решите игнорировать мой совет, вы должны делать это там, где вас не видит никто из старших офицеров. И запомните три вещи. Прежде всего, четко представьте в уме, что именно вы собираетесь сделать. Потом строго следуйте своему плану. Держите нужную скорость, чтобы не свалиться в штопор или не потерять высоту. Единственное, о чем вам следует беспокоиться, — чтобы не отказал мотор. Если он встанет, — вы погибли. Но если мотор вызывает у вас какие-то сомнения, — немедленно прекращайте полет».
Это был очень разумный совет, хотя и несколько двусмысленный. Однако Дэй не собирался воспитывать «салонных» летчиков. Он хотел подготовить к войне смелых и решительных парней. Иначе не было смысла в существовании Королевских ВВС. Кроме того, пилоты не имели обыкновения забывать советы Гарри Дэя.
А вот лейтенант Бадер о них забыл. В ноябре командир звена заметил, как он занимается пилотажем на малой высоте, и немедленно настучал командиру эскадрильи. Дэй вызвал Бадера на ковер и дал ему хорошую взбучку, посоветовав следить за собой и не попадаться. После нотации Бадер вышел, гадая, почему же Дэй не наказал его всерьез. Бадер вступил в опасный период, когда летчик превращается в самоуверенного нахала. Впрочем, через него проходят почти все пилоты. Успехи в Хендоне заставили Бадера забыть об осторожности. Несколько раз он слышал лестные отзывы о «блондине из Кранвелла» и попросту зазнался. Но Дэй видел глубже остальных и распознал под маской самоуверенности ранимую чуткую натуру. Может, следовало наказать Бадера сильнее? Его нельзя было заставить, в этом случае Бадер просто уперся бы. Наверное, все-таки следовало проявить побольше жесткости, тогда Бадер мог исправиться сам. Но где гарантии? К тому же, у Дэя было более чем достаточно других забот, когда он отбыл в отпуск.
Так получилось, что замечание Дэя насчет «хвастовства» дало Бадеру толчок, вроде того, что он получил от Халахана в Кранвелле. Бадер начал следить за тем, что говорит, и стал воздерживаться от наиболее рискованных трюков в воздухе. Из Южной Африки прибыла регбийная команда «Спрингбокс», чтобы провести в Англии несколько матчей, и Бадеру пришлось тренироваться более интенсивно, чем раньше. Он хотел ухватить свой шанс.
По субботам он играл за «Арлекинов», зная, что за ними следят тренеры. Поэтому большим разочарованием для него стало, когда он понял, что перетренировался и играет хуже, чем может. Другие пилоты попытались его переубедить, говоря, что неприятности быстро кончатся, как только тренеры назовут состав команды вооруженных сил на матч со «Спрингбокс». В последние годы полузащитником сборной Англии играл представитель флота. Поэтому, если тренеры команды вооруженных сил выберут на эту позицию Бадера, то, скорее всего, он будет играть и за сборную страны.
В конце ноября стал известен список команды вооруженных сил, где числился и «лейтенант авиации Д. Бадер». Он радовался так же, как в тот день, когда увидел свое имя в списке 15 лучших выпускников школы. Такая же переполняющая все существо радость, но более глубокая. Несколько дней он словно на крыльях летал, и в субботу играл, как никогда. Во втором тайме он врезался в огромного «спрингбока», который прорывался к линии, и сбил его на землю. Но при этом Бадер сломал себе нос. Южноафриканцы должны были играть со сборной Англии через 3 недели, но Бадер как-то не подумал об этом. Слишком велика была ставка.
В следующую субботу он снова играл за «Арлекинов», но при этом даже не потрудился защитить свой нос. Хотя Бадер старался держаться аккуратно, остаток уик-энда он провел в тягостных раздумьях относительно неправильной формы носа.
Утро понедельника 14 декабря 1931 года было тихим и солнечным. Лишь редкие облачка плыли на высоте 4000 футов. Около 10 утра Бадер наслаждался, выделывая различные фигуры высшего пилотажа неподалеку от аэродрома, когда увидел 2 взлетающих «Бульдога». Он вспомнил, что два пилота, Филлипс и Ричардсон, собирались лететь на аэродром Вудли около Ридинга, чтобы встретиться с братом Филлипса, который пытался организовать там аэроклуб. Бадер пристроился к ним, и через полчаса троица села на траве в Вудли. В здании клуба несколько молодых пилотов пили кофе и о чем-то лениво трепались.
Они задали Бадеру, считавшемуся звездой Хендона, несколько вопросов по высшему пилотажу, а потом кто-то предложил устроить демонстрацию над аэродромом. Бадер отказался, так как не испытывал никакого желания. В Хендоне спектакль устраивали на «Геймкоках», а «Бульдог» для этого не слишком подходил. Вопрос заглох сам собой, но, когда они собрались улетать, какой-то юноша снова попросил. Бадер снова отказался, кто-то ухмыльнулся, кто-то проворчал насчет «хвастунов». Бадер решил, что ему бросили вызов.
Ричардсон взлетел первым, практически сразу за ним Бадер. Когда Филлипс отрывался от земли, Бадер свечой пошел вверх, перевернул самолет, выполнил петлю и пошел поперек аэродрома над самой землей. Толпа молодежи, собравшаяся у здания клуба, следила за ним. Над самой травой «Бульдог» попал в полосу теплого воздуха, мотор взревел, и самолет резко бросило в сторону. Его нос неожиданно задрался вверх, и «Бульдог» начал переворачиваться вправо.
Он попытался парировать вращение ручкой… педалями удержать носовую часть в поднятом положении. Но тут самолет перевернулся вверх колесами. Ручку дальше… и прибавить газ, чтобы мотор не заглох. Бадер почувствовал, что самолет начал падать.
Ручку резко в сторону. Крылья «Бульдога» встали вертикально, уставившись на солнце. Самолет падал слишком быстро. Бадер успел перевернуть его в нормальное положение, но тут конец левого крыла чиркнул по земле, и самолет клюнул носом вниз. Пропеллер и капот врезались в землю, мотор тут же оторвался и улетел прочь, подняв облако пыли. «Бульдог» смялся, точно бумажный. Но привязанный к своему креслу Бадер ничего не чувствовал. Только ужасный грохот…
Все на аэродроме замерло, лишь клубящееся облако пыли быстро поднималось вверх. Когда пыль немного рассеялась, люди сорвались с места.
Утром командир звена В усадил Бадера в кабину «Геймкока» и показал ему «управление». Никаких особых изысков: ни тормозов, ни убирающегося шасси, ни закрылков, ни винта переменного шага, ни авиагоризонта. Маленький аккуратный самолетик, из кабины которого при желании можно дотянуться до консолей полотняных крыльев на растяжках. Максимальная скорость составляла всего 156 миль/час, но куцый фюзеляж делал этот истребитель самым маневренным самолетом в Королевских ВВС. Бадер взлетел и в течение получаса крутил и вертел самолет, после чего полностью согласился с этой характеристикой. Последние 2 года именно пара «Геймкоков» 23-й эскадрильи выбиралась для демонстрации высшего пилотажа на праздниках в Хендоне. Бадер решил, что в следующий раз одним из этих двух пилотов будет он.
Он без труда вошел в жизнь эскадрильи, хотя некоторые развлечения могли показаться кое-кому грубоватыми. Жизнь текла идиллически, если так можно сказать об истребительной эскадрилье. Большинство летчиков увлекалось высшим пилотажем на «Геймкоках», Бадер не стал исключением. Однако в августе он прибыл в Кенли, где сразу же попал в сборную ВВС по крикету.
Через месяц, когда закончились крикетные игрища, «Арлекины» — известный любительский регбийный клуб попросил его сыграть пробную игру. Бадер отличился и здесь, а в результате «Арлекины» получили хорошего трехчетвертного. Позднее в спортивном разделе «Тайме» не раз мелькали заголовки вроде «Бриллиант Бадер», а в статье говорилось, что он был лучшим на поле. Через несколько недель он попал в состав сборной ВВС, и снова, в прямом и переносном смысле, он возвышался над толпой. Когда в феврале 1931 года ему исполнился 21 год, его имя уже было хорошо известно. Здоров, молод, силен, энергичен — чего еще желать? Чтобы выглядеть поэффектней, он сменил крошечный «Остин» на спортивный автомобиль MG, который ему очень нравился.
Все остальные истребительные эскадрильи уже летали на Бристоль «Бульдогах» или «Сискинах». Только 23-я эскадрилья сохранила «Геймкоки», и отчасти поэтому именно она была выбрана для воздушного шоу на празднике в Хендоне. Старшим пилотажной команды Уоллет назначил командира звена С Гарри Дэя. Остальные пилоты начали упорные тренировки, чтобы попасть в число избранных. Один летчик разбился во время полета вверх колесами, и постепенно круг кандидатов начал сужаться. В апреле Уоллет сказал Дугласу, что он станет номером вторым, а его закадычный приятель Джеффри Стефенсон — номером третьим. Гарри Дэй был сухощавым человеком с ястребиным носом и сверкающими глазами. Еще совсем молодым он сражался в годы Первой Мировой войны, а теперь превратился в жесткого командира. Иногда Дэй был склонен принимать решения под влиянием минутного импульса. Вот и сейчас он предложил внести изменения в стандартную программу шоу в Хендоне, введя туда синхронный пилотаж. Первая фигура была достаточно традиционной — два самолета должны вместе пикировать, а потом выполнить две последовательные петли крыло к крылу. Дэй сказал, что расстояние между самолетами не должно превышать 3 футов. Затем планировалось выполнить несколько других фигур, в том числе лобовую атаку и кое-что вверх колесами. Особого риска в этом не было, если никто из пилотов не допустит ошибки, а ветер будет слабым. Дэй не собирался пробовать все это с неопытными пилотами, зато хладнокровные и аккуратные Бадер и Стефенсон его полностью устраивали.
Был отдан строгий приказ не спускаться ниже 500 футов, хотя Бадер не обращал на него внимания, летая на той высоте, какая ему нравилась. Его излюбленным трюком стала замедленная бочка на высоте 50 футов. Самолет при этом обычно проваливался, а мотор в перевернутом положении норовил заглохнуть. Фокус заключался в том, чтобы не врезаться в землю, а особый смак такому маневру придавало то, что за него можно было попасть под суд.
Однажды самолет Стефенсона во время медленной бочки резко провалился, но, к счастью, это происходило вдали от холмов Кенли, и у него было достаточно места, чтобы выровнять самолет. В другой раз у него отказал мотор, и он был вынужден совершить аварийную посадку возле большой сельской усадьбы. Бадер приехал, чтобы забрать его, и познакомился с дочерью хозяина поместья — живой симпатичной темноволосой девушкой, которую мы назовем Патрисией. Симпатии оказались взаимными, и вскоре после этого они начали встречаться.
Постепенно горячность Бадера начала смягчаться. Другие пилоты в сложные моменты терялись и могли натворить глупостей, зато Бадер даже в обстановке, когда счет шел на доли секунды, не терял хладнокровия. Он точно знал, что следует сделать, и выполнял требуемый маневр с предельной аккуратностью.
У летчиков были и другие развлечения, например, крикет. В начале июня Бадера призвали играть за сборную ВВС. Он сумел отличиться, а немного позднее Дэй сообщил ему, что выбирает его в качестве ведомого на празднике в Хендоне..
«Тайме» утверждала, что в день шоу на аэродроме Хендона собралось 175000 человек. Кроме того, «тысячи зрителей собрались на окрестных холмах и полях». День был солнечным, и они увидели великолепный спектакль. Гвоздем программы стал полет Дэя и Бадера на «Геймкоках». Та же самая «Тайме» не жалела превосходных степеней для описания «самого захватывающего зрелища на празднике в Хендоне».
Лейтенант Бадер стал настоящим плакатным героем — отважный летчик, блестящий игрок в регби и крикет, писаный красавец, каким он появлялся на танцах: в синих брюках, короткой форменной куртке с лацканами из синего шелка и сверкающими пуговицами. Многие молодые женщины тосковали по нему и отчаянно пытались познакомиться. Время от времени он обзаводился спутницей: та же самая Патрисия, тихая голубоглазая Хильда, маленькая блондинка Джун. Самым главным для него по-прежнему оставались полеты и спорт, он не слишком наслаждался любовными приключениями.
Команда воздушных акробатов полетела на север в Крамлингтон для нового шоу. По пути назад Бадер нарушил приказ, вышел из строя и в течение часа скользил над самой землей по долинам. Когда они сели, Дэй прочитал Бадеру сердитую лекцию о летной дисциплине. Однако Бадер пустил в ход свою обаятельную улыбку, и весь гнев командира сам собой улетучился.
Через пару недель в штабе он узнал, что его фамилия внесена в так называемый «Лист А» — список молодых офицеров, которых предполагается направить служить в колонии. Это не имело никакой связи с его нарушениями. Каждый летчик, проведя год в эскадрилье, отправлялся служить «за море». Осенью Бадера должны были направить в Ирак. В конце лета в Олдершоте во время мачта по крикету он в разговоре с майором авиации Брайаном Бейкером, командиром 32-й эскадрильи, с досадой сказал, что это его последняя игра в Англии. Бейкер возразил:
«Я так не думаю. Вероятно, вас не отправят до следующего года».
Бадер сразу захотел узнать, почему он так считает, и Бейкер сообщил, что командование хочет оставить Бадера в Кенли на зиму, чтобы дать сыграть за сборную Англии по регби.
Бадер почувствовал приятное возбуждение. Регби в Англии был больше, чем просто спорт. Сначала он думал, что эта новость оказалась «слишком хороша, чтобы быть правдой». Но несколько человек отправились в колонии, а он остался.
Наконец 23-я эскадрилья получила истребители Бристоль «Бульдог» для замены «Геймкоков». «Бульдог» был новейшим английским истребителем. Его скорость равнялась 176 миль/час. Однако самолет имел и кое-какие недостатки. Например, был не таким маневренным, как «Геймкок». Более тяжелый, «Бульдог» имел склонность во время медленной бочки проваливаться вверх колесами. Пилотаж на малой высоте был строжайше запрещен, хотя кое-кто из пилотов этот запрет игнорировал. Но вскоре один из летчиков врезался в землю и погиб.
Майор Уоллет покинул эскадрилью, и временное командование принял Гарри Дэй. Но тут разбился еще один летчик. Дэй собрал остальных и прочитал им лекцию о фигурах высшего пилотажа на малой высоте. Он сказал:
«Боевые наставления говорят, что вам не следует заниматься высшим пилотажем на высотах менее 2000 футов. Ладно, вы знаете мое мнение о различных наставлениях. Они написаны для того, чтобы глупцы их исполняли, а умные люди с ними советовались. Если вы теперь решите заняться высшим пилотажем ниже 2000, я вам это запрещаю. Если вы решите игнорировать мой совет, вы должны делать это там, где вас не видит никто из старших офицеров. И запомните три вещи. Прежде всего, четко представьте в уме, что именно вы собираетесь сделать. Потом строго следуйте своему плану. Держите нужную скорость, чтобы не свалиться в штопор или не потерять высоту. Единственное, о чем вам следует беспокоиться, — чтобы не отказал мотор. Если он встанет, — вы погибли. Но если мотор вызывает у вас какие-то сомнения, — немедленно прекращайте полет».
Это был очень разумный совет, хотя и несколько двусмысленный. Однако Дэй не собирался воспитывать «салонных» летчиков. Он хотел подготовить к войне смелых и решительных парней. Иначе не было смысла в существовании Королевских ВВС. Кроме того, пилоты не имели обыкновения забывать советы Гарри Дэя.
А вот лейтенант Бадер о них забыл. В ноябре командир звена заметил, как он занимается пилотажем на малой высоте, и немедленно настучал командиру эскадрильи. Дэй вызвал Бадера на ковер и дал ему хорошую взбучку, посоветовав следить за собой и не попадаться. После нотации Бадер вышел, гадая, почему же Дэй не наказал его всерьез. Бадер вступил в опасный период, когда летчик превращается в самоуверенного нахала. Впрочем, через него проходят почти все пилоты. Успехи в Хендоне заставили Бадера забыть об осторожности. Несколько раз он слышал лестные отзывы о «блондине из Кранвелла» и попросту зазнался. Но Дэй видел глубже остальных и распознал под маской самоуверенности ранимую чуткую натуру. Может, следовало наказать Бадера сильнее? Его нельзя было заставить, в этом случае Бадер просто уперся бы. Наверное, все-таки следовало проявить побольше жесткости, тогда Бадер мог исправиться сам. Но где гарантии? К тому же, у Дэя было более чем достаточно других забот, когда он отбыл в отпуск.
Так получилось, что замечание Дэя насчет «хвастовства» дало Бадеру толчок, вроде того, что он получил от Халахана в Кранвелле. Бадер начал следить за тем, что говорит, и стал воздерживаться от наиболее рискованных трюков в воздухе. Из Южной Африки прибыла регбийная команда «Спрингбокс», чтобы провести в Англии несколько матчей, и Бадеру пришлось тренироваться более интенсивно, чем раньше. Он хотел ухватить свой шанс.
По субботам он играл за «Арлекинов», зная, что за ними следят тренеры. Поэтому большим разочарованием для него стало, когда он понял, что перетренировался и играет хуже, чем может. Другие пилоты попытались его переубедить, говоря, что неприятности быстро кончатся, как только тренеры назовут состав команды вооруженных сил на матч со «Спрингбокс». В последние годы полузащитником сборной Англии играл представитель флота. Поэтому, если тренеры команды вооруженных сил выберут на эту позицию Бадера, то, скорее всего, он будет играть и за сборную страны.
В конце ноября стал известен список команды вооруженных сил, где числился и «лейтенант авиации Д. Бадер». Он радовался так же, как в тот день, когда увидел свое имя в списке 15 лучших выпускников школы. Такая же переполняющая все существо радость, но более глубокая. Несколько дней он словно на крыльях летал, и в субботу играл, как никогда. Во втором тайме он врезался в огромного «спрингбока», который прорывался к линии, и сбил его на землю. Но при этом Бадер сломал себе нос. Южноафриканцы должны были играть со сборной Англии через 3 недели, но Бадер как-то не подумал об этом. Слишком велика была ставка.
В следующую субботу он снова играл за «Арлекинов», но при этом даже не потрудился защитить свой нос. Хотя Бадер старался держаться аккуратно, остаток уик-энда он провел в тягостных раздумьях относительно неправильной формы носа.
Утро понедельника 14 декабря 1931 года было тихим и солнечным. Лишь редкие облачка плыли на высоте 4000 футов. Около 10 утра Бадер наслаждался, выделывая различные фигуры высшего пилотажа неподалеку от аэродрома, когда увидел 2 взлетающих «Бульдога». Он вспомнил, что два пилота, Филлипс и Ричардсон, собирались лететь на аэродром Вудли около Ридинга, чтобы встретиться с братом Филлипса, который пытался организовать там аэроклуб. Бадер пристроился к ним, и через полчаса троица села на траве в Вудли. В здании клуба несколько молодых пилотов пили кофе и о чем-то лениво трепались.
Они задали Бадеру, считавшемуся звездой Хендона, несколько вопросов по высшему пилотажу, а потом кто-то предложил устроить демонстрацию над аэродромом. Бадер отказался, так как не испытывал никакого желания. В Хендоне спектакль устраивали на «Геймкоках», а «Бульдог» для этого не слишком подходил. Вопрос заглох сам собой, но, когда они собрались улетать, какой-то юноша снова попросил. Бадер снова отказался, кто-то ухмыльнулся, кто-то проворчал насчет «хвастунов». Бадер решил, что ему бросили вызов.
Ричардсон взлетел первым, практически сразу за ним Бадер. Когда Филлипс отрывался от земли, Бадер свечой пошел вверх, перевернул самолет, выполнил петлю и пошел поперек аэродрома над самой землей. Толпа молодежи, собравшаяся у здания клуба, следила за ним. Над самой травой «Бульдог» попал в полосу теплого воздуха, мотор взревел, и самолет резко бросило в сторону. Его нос неожиданно задрался вверх, и «Бульдог» начал переворачиваться вправо.
Он попытался парировать вращение ручкой… педалями удержать носовую часть в поднятом положении. Но тут самолет перевернулся вверх колесами. Ручку дальше… и прибавить газ, чтобы мотор не заглох. Бадер почувствовал, что самолет начал падать.
Ручку резко в сторону. Крылья «Бульдога» встали вертикально, уставившись на солнце. Самолет падал слишком быстро. Бадер успел перевернуть его в нормальное положение, но тут конец левого крыла чиркнул по земле, и самолет клюнул носом вниз. Пропеллер и капот врезались в землю, мотор тут же оторвался и улетел прочь, подняв облако пыли. «Бульдог» смялся, точно бумажный. Но привязанный к своему креслу Бадер ничего не чувствовал. Только ужасный грохот…
Все на аэродроме замерло, лишь клубящееся облако пыли быстро поднималось вверх. Когда пыль немного рассеялась, люди сорвались с места.
Глава 4
Когда шум стих, установилась необычайная, странная тишина. Кабина перевернулась. Все выглядело странно перекошенным. Вероятно, он потерпел аварию. Но это была только смутная догадка, не слишком его волновавшая. Гораздо больше Бадера занимала острая боль в спине. Потом она медленно утихла, сменившись каким-то оцепенением. Бадер висел на привязных ремнях, безразлично оглядывая кабину. Ничего больше он не видел.
Постепенно его сознание начало проясняться, и он понял, что колени страшно болят, словно он разбил обе коленные чашечки. Бадер опустил взгляд и отметил, что обе ноги на месте. По крайней мере, правая. Он не мог видеть левую ногу и забыл о ней. (Ее зажало прямо под разбитым креслом, и Бадер просто сидел на ней.) Правая нога была нелепо вывернута, белые кальсоны на колене были разорваны. Кровь толчками выплескивалась из маленьких ранок и текла по ноге. Все колено было покрыто кровью, и что-то торчало из него. Очень похожее на педаль управления. Довольно странно. Бадер воспринимал все происходящее несколько абстрактно. А потом ему в голову пришла совершенно дикая мысль: «Черт побери! Я ведь не смогу играть в регби в субботу!»
Потом он решил, что это не столь важно, и стал ждать. Теперь он обратил внимание на то, что происходит вокруг. Услышал голоса, шаги, однако все это казалось приглушенным и далеким.
Человек в белом халате появился рядом с кабиной. Прямо рядом с локтем. Бадер видел лицо, белый халат и руку со стаканом. Незнакомый голос произнес:
«Вот вы где, сэр. Выпейте глоток бренди». (Это был официант клуба.)
Бадер автоматически ответил:
«Благодарю вас, нет. Я не пью спиртного».
Человек нагнулся, чтобы помочь ему, и увидел кровь, залившую всю кабину. Он сразу побледнел, отшатнулся назад и поспешно выпил бренди сам.
Вместо него появился высокий розовощекий молодой человек. Он нагнулся над Бадером и принялся расстегивать привязные ремни, что-то успокаивающе приговаривая. Тут Бадер на какое-то время потерял сознание.
Это был Джек Краттенден, студент-австралиец, обучавшийся полетам в клубе. Он обнаружил, что не может вытащить Бадера из разбитого самолета. Джек начал разбрасывать обломки, остальные пришли ему на помощь. Кто-то принес кусачки и отрезал перепутавшиеся растяжки. Бадер очнулся и почувствовал, что Краттенден бережно поднимает его.
Забытье то подкатывало волнами, то снова отступало. Бадер лежал на траве. Кто-то снимал летные сапоги. Руки Краттендена что-то делали с правым коленом. Вскоре он тоже был весь перемазан кровью. Бадер не чувствовал боли. Немного погодя хлопнули белые дверцы с красными крестами. Бадер догадался, что это была машина скорой помощи.
Затем он лежал на носилках, и люди перебинтовывали его ноги. Бадер попытался сесть, но не смог приподняться и принялся с интересом следить за остальными. Его брюки куда-то пропали, и пальцы Краттендена, казалось, лежали прямо в его правом бедре. (На самом деле он пытался зажать бедренную артерию.) Через пару минут Бадер почувствовал, что автомобиль двинулся, и решил выглянуть наружу. Он сказал Краттендену:
«Слушай, я сейчас поднимусь. Я хочу выйти отсюда».
Он уже начал приподниматься на локтях, но Краттенден успокоил:
«Не волнуйся. Это не затянется».
Бадер капризно произнес:
«К черту. Я намерен выйти отсюда. Это чертовски глупо». «Он снова попытался подняться, но Краттенден силой уложил его обратно. Бадер почувствовал странное раздражение. Он заерзал на носилках и ударил правым кулаком Краттендена в челюсть. Но удар получился слабым. Краттенден усмехнулся и сказал:
«Полегче, парень».
Ударив его, Бадер внезапно почувствовал себя крайне глупо. Но честь была спасена. Он сделал надлежащий жест. После этого он потерял всякий интерес к происходящему. Он откинулся на носилки и забылся.
Машина скорой помощи быстро проехала через Ридинг и остановилась у травматологического отделения Королевского Беркширского госпиталя. Через минуту Бадер уже лежал на столе, и дежурный врач перевязывал ему артерию и промывал размозженные ноги. Правая нога была почти оторвана в колене. Кости левой голени разлетелись на мелкие кусочки. Раны были перепачканы маслом и грязью. Пульс пациента становился все слабее. Врач поспешил дать ему стимулятор сердечной деятельности. Врач наложил лубки на обе ноги, а потом по внутреннему телефону позвонил медсестре Торнхилл в палату:
«Поступил молодой человек с множественными ранениями, шоком и потерей крови после авиационной катастрофы. Постарайтесь его согреть, чтобы снять шок. Я думаю, много мы сделать не сможем». (Сестра Торнхилл знала, что после таких предупреждений пациент часто прибывал уже мертвым.) Вскоре они привезли Дугласа. Он был без сознания. Его обложили бутылками с горячей водой и накрыли несколькими одеялами. Тело было очень холодным.
Дежурный хирург быстро осмотрел его. Выпрямившись, он сказал, что сейчас оперировать нельзя. Может быть, попозже, если он выживет, но на это надежд не было.
Торнхилл вспомнила, что Леонард Джойс, вероятно, лучший хирург Англии, в этот день оперирует в госпитале, и она позвонила в операционную. Однако ей сообщили, что Джойс только что ушел. Торнхилл побежала в приемный покой и увидела, что Джойс одевается. Она сказала:
«Извините меня, мистер Джойс, но мы только что получили молодого офицера-летчика после авиационной катастрофы. Не могли бы вы посмотреть его?»
Остальное было очевидно. Она ассистировала Джойсу во время многих операций, и он понимал медсестру с полуслова. Джойс сбросил пальто и пошел следом за ней в палату. Осмотрев Бадера, Джойс сказал, что остается. Если пациент выйдет из шока, он будет его оперировать. Летчик молодой и сильный. Им следует попытаться.
Когда Гарри Дэй позвонил в госпиталь из Кенли, ему ответили крайне уклончиво. Он понял, что Бадер умирает. Тогда Дэй отправил телеграммы Джесси в Спротборо и Сирилу Бэрджу, который находился в Олдершоте и мог появиться в госпитале буквально через час.
Около 14.00 сестра Торнхилл заметила, что дыхание пациента становится более заметным, а пульс более сильным. Постепенно состояние Бадера начало улучшаться. Джойс приписал это хорошему физическому состоянию. В 15.30 он решил сделать операцию и для начала отправил пациента в рентгеновский кабинет.
Уложенный на операционный стол, Бадер видел белый потолок и множество ламп над собой, но не сознавал, где он, хотя ощущал больничные запахи. Потом человек в белом халате хирурга наклонился над ним и сказал:
«Хэлло, старик. Я вижу, у тебя была небольшая авария. Не беспокойся. Лежи смирно, и скоро мы тебя поправим».
Бадер мутно глянул на него и пробормотал:
«Не давайте мне наркоз. Я могу потерпеть».
«Не беспокойся, все будет хорошо», — заверил его хирург. Он буквально излучал теплоту и спокойствие.
Постепенно его сознание начало проясняться, и он понял, что колени страшно болят, словно он разбил обе коленные чашечки. Бадер опустил взгляд и отметил, что обе ноги на месте. По крайней мере, правая. Он не мог видеть левую ногу и забыл о ней. (Ее зажало прямо под разбитым креслом, и Бадер просто сидел на ней.) Правая нога была нелепо вывернута, белые кальсоны на колене были разорваны. Кровь толчками выплескивалась из маленьких ранок и текла по ноге. Все колено было покрыто кровью, и что-то торчало из него. Очень похожее на педаль управления. Довольно странно. Бадер воспринимал все происходящее несколько абстрактно. А потом ему в голову пришла совершенно дикая мысль: «Черт побери! Я ведь не смогу играть в регби в субботу!»
Потом он решил, что это не столь важно, и стал ждать. Теперь он обратил внимание на то, что происходит вокруг. Услышал голоса, шаги, однако все это казалось приглушенным и далеким.
Человек в белом халате появился рядом с кабиной. Прямо рядом с локтем. Бадер видел лицо, белый халат и руку со стаканом. Незнакомый голос произнес:
«Вот вы где, сэр. Выпейте глоток бренди». (Это был официант клуба.)
Бадер автоматически ответил:
«Благодарю вас, нет. Я не пью спиртного».
Человек нагнулся, чтобы помочь ему, и увидел кровь, залившую всю кабину. Он сразу побледнел, отшатнулся назад и поспешно выпил бренди сам.
Вместо него появился высокий розовощекий молодой человек. Он нагнулся над Бадером и принялся расстегивать привязные ремни, что-то успокаивающе приговаривая. Тут Бадер на какое-то время потерял сознание.
Это был Джек Краттенден, студент-австралиец, обучавшийся полетам в клубе. Он обнаружил, что не может вытащить Бадера из разбитого самолета. Джек начал разбрасывать обломки, остальные пришли ему на помощь. Кто-то принес кусачки и отрезал перепутавшиеся растяжки. Бадер очнулся и почувствовал, что Краттенден бережно поднимает его.
Забытье то подкатывало волнами, то снова отступало. Бадер лежал на траве. Кто-то снимал летные сапоги. Руки Краттендена что-то делали с правым коленом. Вскоре он тоже был весь перемазан кровью. Бадер не чувствовал боли. Немного погодя хлопнули белые дверцы с красными крестами. Бадер догадался, что это была машина скорой помощи.
Затем он лежал на носилках, и люди перебинтовывали его ноги. Бадер попытался сесть, но не смог приподняться и принялся с интересом следить за остальными. Его брюки куда-то пропали, и пальцы Краттендена, казалось, лежали прямо в его правом бедре. (На самом деле он пытался зажать бедренную артерию.) Через пару минут Бадер почувствовал, что автомобиль двинулся, и решил выглянуть наружу. Он сказал Краттендену:
«Слушай, я сейчас поднимусь. Я хочу выйти отсюда».
Он уже начал приподниматься на локтях, но Краттенден успокоил:
«Не волнуйся. Это не затянется».
Бадер капризно произнес:
«К черту. Я намерен выйти отсюда. Это чертовски глупо». «Он снова попытался подняться, но Краттенден силой уложил его обратно. Бадер почувствовал странное раздражение. Он заерзал на носилках и ударил правым кулаком Краттендена в челюсть. Но удар получился слабым. Краттенден усмехнулся и сказал:
«Полегче, парень».
Ударив его, Бадер внезапно почувствовал себя крайне глупо. Но честь была спасена. Он сделал надлежащий жест. После этого он потерял всякий интерес к происходящему. Он откинулся на носилки и забылся.
Машина скорой помощи быстро проехала через Ридинг и остановилась у травматологического отделения Королевского Беркширского госпиталя. Через минуту Бадер уже лежал на столе, и дежурный врач перевязывал ему артерию и промывал размозженные ноги. Правая нога была почти оторвана в колене. Кости левой голени разлетелись на мелкие кусочки. Раны были перепачканы маслом и грязью. Пульс пациента становился все слабее. Врач поспешил дать ему стимулятор сердечной деятельности. Врач наложил лубки на обе ноги, а потом по внутреннему телефону позвонил медсестре Торнхилл в палату:
«Поступил молодой человек с множественными ранениями, шоком и потерей крови после авиационной катастрофы. Постарайтесь его согреть, чтобы снять шок. Я думаю, много мы сделать не сможем». (Сестра Торнхилл знала, что после таких предупреждений пациент часто прибывал уже мертвым.) Вскоре они привезли Дугласа. Он был без сознания. Его обложили бутылками с горячей водой и накрыли несколькими одеялами. Тело было очень холодным.
Дежурный хирург быстро осмотрел его. Выпрямившись, он сказал, что сейчас оперировать нельзя. Может быть, попозже, если он выживет, но на это надежд не было.
Торнхилл вспомнила, что Леонард Джойс, вероятно, лучший хирург Англии, в этот день оперирует в госпитале, и она позвонила в операционную. Однако ей сообщили, что Джойс только что ушел. Торнхилл побежала в приемный покой и увидела, что Джойс одевается. Она сказала:
«Извините меня, мистер Джойс, но мы только что получили молодого офицера-летчика после авиационной катастрофы. Не могли бы вы посмотреть его?»
Остальное было очевидно. Она ассистировала Джойсу во время многих операций, и он понимал медсестру с полуслова. Джойс сбросил пальто и пошел следом за ней в палату. Осмотрев Бадера, Джойс сказал, что остается. Если пациент выйдет из шока, он будет его оперировать. Летчик молодой и сильный. Им следует попытаться.
Когда Гарри Дэй позвонил в госпиталь из Кенли, ему ответили крайне уклончиво. Он понял, что Бадер умирает. Тогда Дэй отправил телеграммы Джесси в Спротборо и Сирилу Бэрджу, который находился в Олдершоте и мог появиться в госпитале буквально через час.
Около 14.00 сестра Торнхилл заметила, что дыхание пациента становится более заметным, а пульс более сильным. Постепенно состояние Бадера начало улучшаться. Джойс приписал это хорошему физическому состоянию. В 15.30 он решил сделать операцию и для начала отправил пациента в рентгеновский кабинет.
Уложенный на операционный стол, Бадер видел белый потолок и множество ламп над собой, но не сознавал, где он, хотя ощущал больничные запахи. Потом человек в белом халате хирурга наклонился над ним и сказал:
«Хэлло, старик. Я вижу, у тебя была небольшая авария. Не беспокойся. Лежи смирно, и скоро мы тебя поправим».
Бадер мутно глянул на него и пробормотал:
«Не давайте мне наркоз. Я могу потерпеть».
«Не беспокойся, все будет хорошо», — заверил его хирург. Он буквально излучал теплоту и спокойствие.