Страница:
– Кажется, я не решусь предоставить вас самой себе или любому, кого вы можете здесь встретить.·Поэтому у меня есть предложение, которое, надеюсь, понравится вам, а мне позволит для разнообразия почувствовать себя рыцарем. – Его голос был таким теплым, словно летний ветерок. – Я возьму ваши сто фунтов, а вы позволите мне стать вашим спутником на этот вечер.
Хелена зачарованно смотрела на него. Манро нерешительно поднял руку, словно желая прикоснуться к ее щеке, но потом опять опустил ее.
– Соглашайтесь, детка. Я покажу вам то, чего вы раньше не видели. Поведу вас в такие места, где вы никогда не были. Этот сад – всего лишь ворота в мир, о котором вы даже и не подозреваете.
Он безошибочно выбрал те слова и обещания, которые только и могли соблазнить Хелену. Почти четыре года бесконечного, молчаливого терпения, бессчетные часы убийственной скуки, нудных разговоров на одни и те же пресные темы, дозволенные для обсуждения с незамужними девицами. Она явно хотела большего. Она хотела почувствовать, что мужчина, именно этот мужчина, слушает ее, а не просто любуется ее лицом. Она хотела увидеть мир глазами другого человека. Начать наконец-то жить, после того как столько лет спала.
А в этот самый момент ветерок донес до них из глубины сада веселый смех и звуки музыки. Это был зов Сирены, исполненный веселья и соблазна. Хелена захотела слиться с этим миром, смешаться с шумом толпы и жаром разгоряченных тел, почувствовать себя одной из них.
– Да, – прошептала она, не успев даже подумать.
Не сводя глаз с ее лица, Рамзи Манро взял своими длинными пальцами ее руку, все еще сжимающую пачку купюр, поднес к губам и поцеловал костяшки пальцев. Когда рука вернулась на место, денег в ней уже не было. Хелена тщетно пыталась унять дрожь в ослабших коленях. Посмотрев ему в глаза, она уже и не сомневалась, что Манро видит ее насквозь. Она вдруг поняла, что подобную реакцию он наблюдал уже много раз у множества других женщин.
Что ж, может, она и не сумела скрыть своего волнения, но Рамзи Манро предстоит очень сильное разочарование, если он полагает, что Хелена не устоит перед ним. Она никогда не станет одной из его брошенных любовниц, которыми «усыпан весь Лондон». Но, Господи, как же ей хочется, чтобы он не устоял перед нею!
– Но сначала я хочу кое о чем договориться с вами, мистер Манро. – Он вопросительно посмотрел на нее. – Вы не должны прикасаться ко мне, целовать мне руку, обнимать и вообще каким-либо способом домогаться.
Он постарался придать себе оскорбленный вид.
– Мне никогда бы и в голову не пришло ничего подобного.
– Вы поняли, о чем я говорю?
Манро весело ухмыльнулся.
– Ну хорошо. – Он положил руку на сердце. – Клянусь, что никогда не прикоснусь к вам, если вы сами этого не пожелаете. Даже для того, чтобы подсадить вас в коляску. Но, – его глаза смеялись, – могу я просить вас сделать одно исключение и опереться на мою руку во время прогулки? Пощадите мою гордость! – Хелена смотрела на него с подозрением. – Мне бы очень не хотелось, чтобы потом пошли разговоры о том, что Рэм Манро всю ночь ходил по пятам за молодой и прелестной леди, которая не желала даже прикоснуться к его руке, самым приличным образом затянутой в перчатку. Это было бы слишком унизительно.
– Хорошо, – согласилась Хелена. – Но откуда вы знаете, что я прелестная молодая леди? Может, под этой маской скрывается настоящая гарпия?
Манро медленно обвел взглядом всю ее фигуру, словно лаская и откровенно наслаждаясь тем, что видит.
– Ну что я могу сказать, дорогая? – Его голос стал низким и бархатным, а шотландский акцент гораздо заметнее. – У вас белая и длинная, как у лебедя, шея, а губы, мне и так хорошо известно, мягкие, как шелк. И даже под маской видно, что цвету ваших глаз может позавидовать утреннее небо. Если все гарпии таковы, я буду молить Бога, чтобы он почаще посылал их терзать меня. – С легким поклоном он предложил ей руку.
Из-за густой зеленой изгороди Форрестер Демарк наблюдал за ними, дрожа от бессильного гнева. Он не отвел взгляда даже тогда, когда Рамзи Манро поцеловал руку Хелены Нэш, забрал зажатые в ее ладони купюры и положил их в свой жилетный карман. Он стоял неподвижно, хотя ему было трудно дышать, а вся кожа покрылась неприятными пупырышками.
Хелена. Его Хелена. Светловолосый ангел, нежная принцесса из сказки, дает деньги этому низкому негодяю, пособнику дьявола. Дурнота подступила к самому горлу. На одно мгновение он все-таки закрыл глаза, чтобы не смотреть на эту пару, но и тогда продолжал видеть ее. Видеть мягкие и полные, слегка приоткрытые губы, глаза, блеснувшие в прорезях шелковой маски, и ее волнение. Он чувствовал его даже на расстоянии, через густую зеленую изгородь, разделяющую их.
И этот Манро! Он смотрит на нее, как волк на овечку. С таким же голодом, с таким же ненасытным желанием. Дурнота усиливалась при одной мысли о том, что его Хелена может быть объектом столь неприкрытой похоти. Нет, он не собирался этого терпеть! Она принадлежит ему.
Два месяца назад, скучая, он впервые зашел в салон леди Тилпот. Как и любой другой мужчина на его месте, сначала он обратил внимание на необычную красоту Хелены: гладкую, молочную кожу, аристократичные черты, гладкие льняные волосы и спокойные голубые глаза, обрамленные ресницами цвета темного меда. Но в мире полно красавиц, высокомерных тварей, уверенных в своей власти над глупцами, что падают к их ногам. Таких, какой была Сара Суит.
С тех пор прошло много лет. Тогда Демарк был молод и романтичен, но сейчас от былой наивности не осталось и следа.
Хелена Нэш сразу же привлекла к себе его внимание. В ней было что-то, что отличало ее от всех других. Ее губы показались такими мягкими и податливыми, нежными. И она так ему улыбалась ... Такой улыбки никогда не было у Сары Суит. И вскоре другие стали намекать ему на то, что он и сам сразу же понял: Хелена Нэш без памяти влюблена в него.
Она не просто ему улыбалась. Она начинала светиться каждый раз, когда он оказывался рядом. Он и не сомневался, что и Хелена чувствует ту глубокую связь, которая установилась между ними. С момента первой встречи он знал, что ему достаточно лишь пошевелить мизинцем, и она будет принадлежать ему. Только что он будет с ней делать? Хотя Хелена Нэш и стоит на общественной лестнице гораздо ниже лорда Демарка, но все-таки не настолько низко, чтобы он мог безнаказанно сделать ее своей любовницей, как когда-то Сару Суит. Поэтому он и не спешил принимать решение.
А потом ... потом она предала его.
Виконт почувствовал горький привкус во рту и опять закрыл глаза.
Сегодня вечером он вернулся в особняк леди Тилпот, чтобы только забрать забытую днем табакерку. В передней он встретился с преподобным Таустером, пытавшимся незаметно сбежать от своей покровительницы. Вместе с викарием они вышли из дома. Еще на несколько минут преподобный задержал его на ступеньках крыльца, с энтузиазмом перечисляя достоинства Хелены Нэш, как будто Демарк и сам не знал о них. Потом он вдруг нахмурился и удивленно вгляделся во что-то, происходящее за спиной собеседника.
– Это ведь не ... – Отец Таустер покачал головой. – Нет, мне показалось.
– Что там, викарий? – Демарк обернулся и увидел тонкую фигуру мальчика, закутанного в плащ, появившуюся на дорожке, ведущей от заднего крыльца. Что-то в его походке показалось Демарку знакомым. – Кто это?
– Не знаю. Я, кажется, видел ее лицо ...
– Ее?
Викарий виновато улыбнулся:
– Нет-нет. Конечно, это не женщина. Зачем бы женщине одеваться мальчиком? Особенно ...
– Особенно что?
Отец Таустер отвел глаза.
– Простите, я должен спешить, чтобы не опоздать на вечернюю службу. Надеюсь, скоро увидимся. До свидания. – И поспешно удалился.
Демарк даже не заметил его ухода, занятый размышлениями о том, кого же узнал викарий в этой закутанной в плащ фигуре. Он отправился следом за ней, велев своему кучеру следовать за экипажем, нанятым женщиной.
И уже здесь, в Воксхолле, в свете круглых матовых фонарей, он понял, кого же узнал викарий. Это была Хелена Нэш.
Ярость, смешанная с изумлением, раздирала грудь Демарка. Он не мог поверить, что его Хелена ищет столь низменных развлечений. Что она одета таким неподобающим – нет, таким скандальным! – образом. Но самое главное, что могла позабыть о своем долге перед ним! Это было просто невыносимо.
Он последовал за ней, скрываясь в толпе, прятался за деревьями в аллее Любви. Потом свернул за ней на укромную дорожку и почувствовал, как тошнота подступает к горлу. Он вдруг увидел, что Хелена встретилась с молодым человеком. Потом Хелена прогнала его. Демарк решил, что сейчас-то она вернется домой.
Но этого не произошло.
Потому что появился он. Этот фехтовальщик. Его партнер и инструктор. Его ... как там выразилась эта наглая пруссачка? Его учитель. Рамзи Манро.
Он появился, и Хелена расцвела в его присутствии, как какой-то непристойно раскрывшийся цветок. А Манро? Он просто исходил похотью!
Демарк открыл глаза. Кроме него, на дорожке уже никого не было.
Это не страшно. Он знает, где найти ее. И что надо сделать, для того чтобы напомнить Хелене Нэш, кто ее хозяин.
Глава 8
Хелена зачарованно смотрела на него. Манро нерешительно поднял руку, словно желая прикоснуться к ее щеке, но потом опять опустил ее.
– Соглашайтесь, детка. Я покажу вам то, чего вы раньше не видели. Поведу вас в такие места, где вы никогда не были. Этот сад – всего лишь ворота в мир, о котором вы даже и не подозреваете.
Он безошибочно выбрал те слова и обещания, которые только и могли соблазнить Хелену. Почти четыре года бесконечного, молчаливого терпения, бессчетные часы убийственной скуки, нудных разговоров на одни и те же пресные темы, дозволенные для обсуждения с незамужними девицами. Она явно хотела большего. Она хотела почувствовать, что мужчина, именно этот мужчина, слушает ее, а не просто любуется ее лицом. Она хотела увидеть мир глазами другого человека. Начать наконец-то жить, после того как столько лет спала.
А в этот самый момент ветерок донес до них из глубины сада веселый смех и звуки музыки. Это был зов Сирены, исполненный веселья и соблазна. Хелена захотела слиться с этим миром, смешаться с шумом толпы и жаром разгоряченных тел, почувствовать себя одной из них.
– Да, – прошептала она, не успев даже подумать.
Не сводя глаз с ее лица, Рамзи Манро взял своими длинными пальцами ее руку, все еще сжимающую пачку купюр, поднес к губам и поцеловал костяшки пальцев. Когда рука вернулась на место, денег в ней уже не было. Хелена тщетно пыталась унять дрожь в ослабших коленях. Посмотрев ему в глаза, она уже и не сомневалась, что Манро видит ее насквозь. Она вдруг поняла, что подобную реакцию он наблюдал уже много раз у множества других женщин.
Что ж, может, она и не сумела скрыть своего волнения, но Рамзи Манро предстоит очень сильное разочарование, если он полагает, что Хелена не устоит перед ним. Она никогда не станет одной из его брошенных любовниц, которыми «усыпан весь Лондон». Но, Господи, как же ей хочется, чтобы он не устоял перед нею!
– Но сначала я хочу кое о чем договориться с вами, мистер Манро. – Он вопросительно посмотрел на нее. – Вы не должны прикасаться ко мне, целовать мне руку, обнимать и вообще каким-либо способом домогаться.
Он постарался придать себе оскорбленный вид.
– Мне никогда бы и в голову не пришло ничего подобного.
– Вы поняли, о чем я говорю?
Манро весело ухмыльнулся.
– Ну хорошо. – Он положил руку на сердце. – Клянусь, что никогда не прикоснусь к вам, если вы сами этого не пожелаете. Даже для того, чтобы подсадить вас в коляску. Но, – его глаза смеялись, – могу я просить вас сделать одно исключение и опереться на мою руку во время прогулки? Пощадите мою гордость! – Хелена смотрела на него с подозрением. – Мне бы очень не хотелось, чтобы потом пошли разговоры о том, что Рэм Манро всю ночь ходил по пятам за молодой и прелестной леди, которая не желала даже прикоснуться к его руке, самым приличным образом затянутой в перчатку. Это было бы слишком унизительно.
– Хорошо, – согласилась Хелена. – Но откуда вы знаете, что я прелестная молодая леди? Может, под этой маской скрывается настоящая гарпия?
Манро медленно обвел взглядом всю ее фигуру, словно лаская и откровенно наслаждаясь тем, что видит.
– Ну что я могу сказать, дорогая? – Его голос стал низким и бархатным, а шотландский акцент гораздо заметнее. – У вас белая и длинная, как у лебедя, шея, а губы, мне и так хорошо известно, мягкие, как шелк. И даже под маской видно, что цвету ваших глаз может позавидовать утреннее небо. Если все гарпии таковы, я буду молить Бога, чтобы он почаще посылал их терзать меня. – С легким поклоном он предложил ей руку.
Из-за густой зеленой изгороди Форрестер Демарк наблюдал за ними, дрожа от бессильного гнева. Он не отвел взгляда даже тогда, когда Рамзи Манро поцеловал руку Хелены Нэш, забрал зажатые в ее ладони купюры и положил их в свой жилетный карман. Он стоял неподвижно, хотя ему было трудно дышать, а вся кожа покрылась неприятными пупырышками.
Хелена. Его Хелена. Светловолосый ангел, нежная принцесса из сказки, дает деньги этому низкому негодяю, пособнику дьявола. Дурнота подступила к самому горлу. На одно мгновение он все-таки закрыл глаза, чтобы не смотреть на эту пару, но и тогда продолжал видеть ее. Видеть мягкие и полные, слегка приоткрытые губы, глаза, блеснувшие в прорезях шелковой маски, и ее волнение. Он чувствовал его даже на расстоянии, через густую зеленую изгородь, разделяющую их.
И этот Манро! Он смотрит на нее, как волк на овечку. С таким же голодом, с таким же ненасытным желанием. Дурнота усиливалась при одной мысли о том, что его Хелена может быть объектом столь неприкрытой похоти. Нет, он не собирался этого терпеть! Она принадлежит ему.
Два месяца назад, скучая, он впервые зашел в салон леди Тилпот. Как и любой другой мужчина на его месте, сначала он обратил внимание на необычную красоту Хелены: гладкую, молочную кожу, аристократичные черты, гладкие льняные волосы и спокойные голубые глаза, обрамленные ресницами цвета темного меда. Но в мире полно красавиц, высокомерных тварей, уверенных в своей власти над глупцами, что падают к их ногам. Таких, какой была Сара Суит.
С тех пор прошло много лет. Тогда Демарк был молод и романтичен, но сейчас от былой наивности не осталось и следа.
Хелена Нэш сразу же привлекла к себе его внимание. В ней было что-то, что отличало ее от всех других. Ее губы показались такими мягкими и податливыми, нежными. И она так ему улыбалась ... Такой улыбки никогда не было у Сары Суит. И вскоре другие стали намекать ему на то, что он и сам сразу же понял: Хелена Нэш без памяти влюблена в него.
Она не просто ему улыбалась. Она начинала светиться каждый раз, когда он оказывался рядом. Он и не сомневался, что и Хелена чувствует ту глубокую связь, которая установилась между ними. С момента первой встречи он знал, что ему достаточно лишь пошевелить мизинцем, и она будет принадлежать ему. Только что он будет с ней делать? Хотя Хелена Нэш и стоит на общественной лестнице гораздо ниже лорда Демарка, но все-таки не настолько низко, чтобы он мог безнаказанно сделать ее своей любовницей, как когда-то Сару Суит. Поэтому он и не спешил принимать решение.
А потом ... потом она предала его.
Виконт почувствовал горький привкус во рту и опять закрыл глаза.
Сегодня вечером он вернулся в особняк леди Тилпот, чтобы только забрать забытую днем табакерку. В передней он встретился с преподобным Таустером, пытавшимся незаметно сбежать от своей покровительницы. Вместе с викарием они вышли из дома. Еще на несколько минут преподобный задержал его на ступеньках крыльца, с энтузиазмом перечисляя достоинства Хелены Нэш, как будто Демарк и сам не знал о них. Потом он вдруг нахмурился и удивленно вгляделся во что-то, происходящее за спиной собеседника.
– Это ведь не ... – Отец Таустер покачал головой. – Нет, мне показалось.
– Что там, викарий? – Демарк обернулся и увидел тонкую фигуру мальчика, закутанного в плащ, появившуюся на дорожке, ведущей от заднего крыльца. Что-то в его походке показалось Демарку знакомым. – Кто это?
– Не знаю. Я, кажется, видел ее лицо ...
– Ее?
Викарий виновато улыбнулся:
– Нет-нет. Конечно, это не женщина. Зачем бы женщине одеваться мальчиком? Особенно ...
– Особенно что?
Отец Таустер отвел глаза.
– Простите, я должен спешить, чтобы не опоздать на вечернюю службу. Надеюсь, скоро увидимся. До свидания. – И поспешно удалился.
Демарк даже не заметил его ухода, занятый размышлениями о том, кого же узнал викарий в этой закутанной в плащ фигуре. Он отправился следом за ней, велев своему кучеру следовать за экипажем, нанятым женщиной.
И уже здесь, в Воксхолле, в свете круглых матовых фонарей, он понял, кого же узнал викарий. Это была Хелена Нэш.
Ярость, смешанная с изумлением, раздирала грудь Демарка. Он не мог поверить, что его Хелена ищет столь низменных развлечений. Что она одета таким неподобающим – нет, таким скандальным! – образом. Но самое главное, что могла позабыть о своем долге перед ним! Это было просто невыносимо.
Он последовал за ней, скрываясь в толпе, прятался за деревьями в аллее Любви. Потом свернул за ней на укромную дорожку и почувствовал, как тошнота подступает к горлу. Он вдруг увидел, что Хелена встретилась с молодым человеком. Потом Хелена прогнала его. Демарк решил, что сейчас-то она вернется домой.
Но этого не произошло.
Потому что появился он. Этот фехтовальщик. Его партнер и инструктор. Его ... как там выразилась эта наглая пруссачка? Его учитель. Рамзи Манро.
Он появился, и Хелена расцвела в его присутствии, как какой-то непристойно раскрывшийся цветок. А Манро? Он просто исходил похотью!
Демарк открыл глаза. Кроме него, на дорожке уже никого не было.
Это не страшно. Он знает, где найти ее. И что надо сделать, для того чтобы напомнить Хелене Нэш, кто ее хозяин.
Глава 8
INSISTENCE
Упорное преодоление защиты противника (фр.)
Рамзи Манро довел Хелену по аллее Любви до пересечения с дорожкой Друидов, о чем он и сообщил ей, вежливо объяснив, что дорожка названа так из-за мраморных фигур, в игривых позах они расположились среди зелени кустов. Потом они свернули на широкую и ярко освещенную Большую аллею.
Здесь царила атмосфера праздничного веселья. Обезьянка, спрыгивая с плеча хозяина, таскала перья из причесок дам, а потом с поклоном возвращала их хозяйкам, протягивая маленькую кружечку для монеток. Фокусники демонстрировали свои трюки прямо среди толпы. Лоточники предлагали пирожные и сладости, а мальчишки, согнувшись под тяжестью больших бутылей с араковым пуншем, всего за полшиллинга наливали всем желающим по полной кружке.
Хелена жадно впитывала в себя все это многообразие: ароматы чеснока и духов, свежей выпечки и дыма от жаровен. Все это было разбавлено влажным воздухом, поднимающимся от Темзы. Люди самой разной внешности и положения, одетые в богатые костюмы или дешевые домино, обгоняли их или шли навстречу, шутили и смеялись, слушали игру музыкантов, смотрели пантомимы или любовались искусно сделанными диорамами.
Хелена не могла не заметить, что женщины обращают на Рамзи Манро не меньше внимания, чем на все эти диковины. Да и не только женщины. Несколько раз джентльмены останавливались и хлопали его по плечу с преувеличенным дружелюбием. Хелене показалось, что подобная фамильярность неприятна шотландцу, хотя он и отвечал на приветствия очень любезно. Однако, как ни странно, это завидное его терпение не распространялось на Хелену, потому что при встрече со знакомыми он каждый раз вставал между нею и ими, словно пряча ее от нескромного любопытства.
– Ваш ученик? – поинтересовалась она после одной из таких встреч.
– Пока только мечтает им стать.
– На вас большой спрос.
– Да, я сейчас в моде. – Он говорил, небрежно растягивая слова, но Хелене показалось, что во взгляде, устремленном на нее, мелькнуло и тут же спряталось настороженное внимание. – Я заполняю особую нишу в обществе. Я зависим от сильных мира сего, и живу за их счет. – Он усмехнулся. – Вероятно, это все-таки лучше, чем не жить вовсе.
– Вы учитель фехтования, – заметила Хелена. – Это ведь не то же самое, что прислуга.
– Прислуживать можно не только за столом, – возразил Манро. – Я нахожусь где-то посредине между лакеем и портным.
– ·Мне так не кажется, – возразила Хелена. – Портного они бы не стали приветствовать с таким энтузиазмом.
– Вы думаете? – лениво спросил он. – Может, вы и правы. Я владею определенным искусством, а они щедро платят мне за то, что я их обучаю. Конечно, это искусство не так практически полезно, как, скажем, умение портного. Но свет, следуя своим обычным предрассудкам, считает его более романтичным, а мою бедную особу более достойной своего внимания. Они, вероятно, спрашивают: «Кто он такой? Где научился так ловко вспарывать людям животы? Как это ужасно! Как бы и мне такому научиться?»
В его изложении все это действительно звучало абсурдно. И у Хелены сразу же возникла сотня вопросов: «Как провел Рамзи Манро эти последние четыре года? А что он делал до этого? И до того, как попал во французскую тюрьму? Где он был десять лет назад? – Она нахмурилась. – И вообще, кто такой Рамзи Манро?»
– Мужчины, надо сказать, довольно кровожадные животные, – продолжал он, ведя ее по заполненной людьми дорожке с таким же спокойствием, словно они прогуливались по Гайд-парку после воскресной проповеди. – Их влечет жестокость и люди, которые умеют использовать ее в своих целях. Скажите, вам не кажется странным, что меня охотно приглашают в гостиные, в то время как учителей или гувернанток, отвечающих за воспитание их собственных отпрысков, даже к дверям не подпускают? – Они остановились перед красиво подстриженным кустом. – Нет, нет, конечно, не в каждую гостиную. – Он широко улыбнулся. – В некоторых домах все-таки хранят верность традициям.
– Слушая вас, можно подумать, что вы терпеть не можете то искусство, которому обучаете.
– Нет, это совсем не так, – возразил он с неожиданной серьезностью. – Но меня обучали фехтованию как науке, а не как спорту.
– Науке?
– Да, фехтование – это работа ума, переведенная на язык тела. Сила и точность оттачиваются долгими годами практики, и только потом к ним добавляется вдохновение. Мне не разрешали взять в руки рапиру, пока я не освоил технику передвижений. Это заняло целый год, при том, что я был хорошим учеником. Если бы у меня была возможность делать то же самое с моими учениками! Я шлифовал бы их искусство, как это делали когда-то мои учителя. Но у меня нет времени. И нет ... – Он остановился на полуслове, взглянул на Хелену с какой-то растерянной улыбкой и быстро отвел глаза, словно для того, чтобы не дать ей возможность заглянуть через них в свою душу. – Проклятие! Я, кажется, умудрился наскучить даже самому себе! Восхищаюсь вашей способностью спать с открытыми глазами, мисс. Потому что ни за что не поверю, что вам удалось не заснуть во время этой непростительно длинной проповеди.
– Напротив, мне было очень интересно.
– Вот как? – ОН взглянул на нее с холодной иронией. – Наверное, вам просто стоит почаще встречаться с людьми. Продолжим нашу экскурсию?
С этого момента Манро словно задался целью очаровать Хелену. Он стал остроумным, веселым, иногда немножко злым, но, тем не менее, забавным. Он предлагал ей все новые развлечения, покупал ленты и шелковые цветы и прикалывал их к ее рукавам, закармливал ее вкусными крошечными пирожными и угощал восхитительным араковым пуншем. Один раз они остановились под огромным буком, чтобы послушать, как струнный квартет играет одну из сонат Генделя. Иначе говоря, он выполнил все свои обещания. Показал ей новый мир и позволил Хелене почувствовать себя неотразимой.
К счастью, ей и раньше приходилось сталкиваться с мужским восхищением. К счастью, она нисколько не обольщалась на его счет. К счастью, от внимания Манро у нее не закружилась голова. Ничего у него не получится! Она не хочет увлекаться этим мужчиной. Несомненно, у Рамзи Манро имелся немалый опыт, он прекрасно знает, как заставить леди почувствовать себя неотразимой. Не в этом ли его главный секрет?
В конце концов, аллея вывела их к знаменитой Роще. На лужайке в маскарадных костюмах и масках кто-то плясал зажигательный рил. Хелена остановилась, любуясь на танцующих и отбивая такт носком туфли, но вдруг почувствовала, как неприятный холодок пробежал по спине. Она быстро оглянулась. Ей опять показалось, что чьи-то недобрые глаза следят за нею, но никого не увидела.
– Видите вон ту леди? – окликнул ее Рамзи, указывая на вест-индийскую принцессу с весьма выпуклым бюстом, кружащуюся в объятиях молодого моряка.
– Да. И что?
– Это известная в свете маркиза, которая к тому же недавно стала бабушкой. У нее безупречная репутация и совершенно непомерная спесивость, однако она здесь и, что совершенно очевидно, наслаждается жизнью. А все потому, что может оставаться такой же неузнанной, как ... – он посмотрел в глаза Хелены, – как и вы.
Хелена с изумлением посмотрела на маркизу, которая заливалась смехом, откинувшись на руки моряка.
– А кто этот моряк?
– Моряк. – Манро усмехнулся, видя ее недоумение. – Это просто моряк. Правда. Младший лейтенант флота его величества. Я разговаривал с ним сегодня. Его судно на прошлой неделе прибыло из Египта.
– Но раз она такая важная дама, разве разумно ей появляться здесь?
– Разумно? – переспросил он. – Наверное, нет. Но возможно, она считает, что ради такого стоит рискнуть. Сегодня она вернется домой счастливая, а завтра весь день у нее будет хорошее настроение. И лишь потому, что она вспомнила свою молодость и беззаботность. Вспомнит, как когда-то танцевала рил. – Улыбка Манро вдруг стала открытой, да и глаза ничего не скрывали. – А этот лейтенант будет когда-нибудь рассказывать детям, что однажды держал в своих объятиях маркизу и смешил ее до колик. Нет, – мягко прибавил он, – наверное, это неразумно. Но есть вещи, в которых не надо себе отказывать, какими бы неразумными они ни были. – Он поймал ее взгляд через прорези маски. – А вы всегда поступаете разумно?
Как хотелось ей ответить, ему, что, нет, она не всегда бывает разумной! Как хотелось – очень хочется! – повести себя неразумно сегодня. Но Хелена только печально покачала головой. Она сожалела не о том, что Манро пытался ее соблазнить, а о том, что она слишком разумна, чтобы позволить ему это.
– Да, я всегда поступаю разумно.
– Я боялся, что вы так и ответите.
Он отвернулся от нее на несколько секунд, якобы желая полюбоваться на танцоров. Когда же он повернулся опять, на лице его опять сияла неотразимая улыбка, а синеву глаз ничто не омрачало.
– Куда теперь? – поинтересовался Манро. – Здесь где-то неподалеку скрывается отшельник, который за пенни расскажет вам все ваше будущее, к тому же сегодня в Ротонде миссис Бланд будет петь свои знаменитые баллады. А в десять часов начнется фейерверк.
– О нет, так долго я не смогу остаться, – заявила Хелена.
Манро нахмурился:
– Отчего же? До десяти осталась всего четверть часа.
Четверть часа? Боже милостивый! Почему же так быстро? Флора, наверное, с ума сходит, ожидая вестей от Освальда. Она совсем забыла о Флоре, да и вообще обо всем забыла.
– Мне надо идти. – Хелена поспешно развернулась, но Манро схватил ее за руку:
– Нет.
– Мне правда надо, – настаивала она, чувствуя себя виноватой. – Очень надо. Меня ждут.
Его пальцы еще крепче сжали ее руку.
– Кто ждет? Мужчина? Еще одно «приключение»?
– Нет!
– Вы пообещали этот вечер мне. Мы с вами заключили соглашение. – Манро злился. Это было заметно по блеску глаз и даже по складке губ, хотя выражение лица оставалось непроницаемым. – Я согласился на ваши условия, потому что вы заверили меня, что для женщин тоже существуют правила чести.
«О! Это уже нечестный прием!»
– Я сдержу свое обещание, если вы будете настаивать, но мне очень не хочется этого делать, потому что это причинит другому человеку ненужную боль. Она с нетерпением ждет моего возвращения.
– Она? – повторил Манро. – Вы думаете, я откажусь от того, на что имею полное право, только для того, чтобы какая-то неизвестная мне «она» не волновалась? – Он усмехнулся. – Похоже, вечер, проведенный вместе, никак не приблизил вас к пониманию моего характера.
Вот тут он ошибался.
– Будьте же рассудительны, мистер Манро. Я вам вовсе не нужна.
– В самом деле? – спросил он с ледяной вежливостью.
– Вам просто не нравится чувствовать себя обманутым.
– Вот как?
Хелена решила не обращать на его иронию внимания.
– Да. Еще раз прошу вас освободить меня от данного слова. Пожалуйста.
Прищурившись, он несколько секунд внимательно рассматривал ее, а потом равнодушно проронил:
– Как вам будет угодно.
– Благодарю вас.
Молча они дошли по зеленому арочному проходу до ворот. Свет фонарей едва проникал сюда, а их шаги отдавались гулким эхом. Хелена уже видела Кенсингтон-лейн, вдоль которой вытянулась длинная очередь кэбов и экипажей, ожидающих своих седоков. Манро остановился.
– Отсюда вы уже без труда доберетесь до дому.
Только сейчас Хелена осознала, что ее приключение подошло к концу. На минуту она почувствовала себя совершенно несчастной. Повернувшись к Манро, Хелена заглянула ему в глаза:
– Прощайте, мистер Манро.
– Прощайте.
Она протянула руку, твердо решив, что, раз уж из нее не получилось роковой женщины, надо хотя бы оставить впечатление хорошо воспитанной леди. Манро не двигался, с удивлением глядя на ее руку. Выражение его глаз оставалось непроницаемым.
– Сейчас вам следует взять мою руку и поклониться, – предложила Хелена.
– О! – сказал он любезно. – Спасибо, что напомнили. Иногда все эти правила просто вылетают из головы.
– Не говорите глупостей.
Взяв протянутую руку, Манро лихо щелкнул каблуками, наклонился и поцеловал затянутые в перчатку пальцы. Потом он выпрямился, но руки так и не выпустил.
Хелена постаралась найти правильный тон, иронизируя и досадуя со светской непринужденностью.
– Отлично, мистер Манро, – похвалила она. – А теперь отпустите мою руку.
– Да, – согласился он, не отводя глаз от ее лица. – Да, конечно. Но если бы я не пообещал вам ... – Он резко замолчал.
– Пообещали – что? – спросила она, едва дыша.
– Что я не прикоснусь к вам без вашего разрешения, то сейчас я бы уже целовал вас.
– Да? – Хелена затаила дыхание. «Неужели я решусь? Да, сегодня можно делать все, что захочется». – Но ведь разрешения можно ... попросить.
Он опять улыбнулся ей своей кривой улыбкой, от которой на правой щеке появлялась ямочка. Он только еще сильнее сжал ее руку.
– Знаете, детка, – обратился к Хелене Манро, и вибрирующий шотландский акцент стал гораздо заметнее. – У меня есть два больших недостатка. Во-первых, я никогда не прошу разрешения. – У Хелены вытянулось лицо. – Во-вторых, я иногда нарушаю обещания.
И стремительным жестом Манро обнял ее за талию, приподняв от земли. И уже в следующую секунду он припал к ее губам.
Это был жесткий поцелуй, совсем не похожий на предыдущий. Манро словно желал наказать ее. От его губ струился неистовый жар и про низы вал Хелену до самых кончиков пальцев. Девушка не могла даже пошевелиться в его объятиях. Она и не пыталась сопротивляться.
С трудом освободив руки, Хелена обхватила его за шею, прижимаясь к нему, словно желая слиться. Она буквально была сломлена силой желания, пожирающей ее, дурманящей голову, путающей мысли.
– Господи! – пробормотал Манро, не отрываясь от ее рта. Он продолжал держать ее на весу, но сделал несколько шагов назад, туда, где тени были еще глубже, а широкая колонна, поддерживающая свод, скрывала их от глаз прохожих. Остановился он только тогда, когда плечи Хелены уперлись в стену.
Он неистово прижимал ее к стене своим животом и бедрами, давая почувствовать всю силу мужского желания, вызывая ответный жар, горячую пульсацию плоти внизу живота. Запретную. Грешную. Неудержимую. Рассудок из последних сил призывал к осторожности, приказывал отступать, бороться.
Хелена не слышала его. Не могла и не хотела.
И тогда разум, признав свое поражение, уступил место инстинкту. А инстинкт, безусловно, восторжествовал. Закрыв глаза, Хелена отвечала на жаркие поцелуи Манро с таким же неистовым пылом. По собственной воле ее руки, скользнув под его сюртук, гладили теплую льняную ткань рубашки, щупали спину, касались тверди плеч, спускались по узкому желобу позвоночника.
Манро весь дрожал от этих прикосновений, влажными поцелуями прокладывая дорожку по подбородку и шее.
– Целуй меня, – шептал он. – Целуй так, будто хочешь меня. Заставь меня в это поверить.
«Будто»? Почему «будто»? Она ведь и вправду хочет его. Желание уже много лет дремало, словно редкая орхидея, терпеливо ждущая одной безлунной ночи, чтобы в конце концов раскрыться. Манро и был ее темной ночью.
Она запустила пальцы в густые черные завитки волос, и прижалась к его губам. Целовала жадно и нетерпеливо, а когда его язык раздвинул ей губы, она с готовностью устремилась навстречу.
Она хотела его целую вечность, с того самого момента, когда впервые увидела на аллее Любви. С того момента, когда он поцеловал ее. Целую неделю ночами она лежала без сна в своей постели и мечтала о нем.
Словно в тумане, Хелена почувствовала, что Манро развязывает ей шнурок, стягивающий ворот ее сорочки. Почувствовала, как его пальцы раздвинули тонкую льняную ткань, касаясь высоких холмиков груди, выпирающих из-под стягивающей их повязки. Он наклонил голову и ... Господи! Она ахнула, почувствовав, как отросшая за день щетина царапает нежную девственную кожу. Ахнула и в тот же момент выгнулась дугой от небывалого, никогда не испытанного наслаждения ...
Вдруг Манро замер. Подняв голову, он покрутил ею, словно гончая, почуявшая дичь. Сделав шаг назад, он осторожно опустил Хелену на землю. Она беспомощно вцепилась ему в плечи, испугавшись, что он оставит ее сейчас, пока ноги еще отказываются служить.
Здесь царила атмосфера праздничного веселья. Обезьянка, спрыгивая с плеча хозяина, таскала перья из причесок дам, а потом с поклоном возвращала их хозяйкам, протягивая маленькую кружечку для монеток. Фокусники демонстрировали свои трюки прямо среди толпы. Лоточники предлагали пирожные и сладости, а мальчишки, согнувшись под тяжестью больших бутылей с араковым пуншем, всего за полшиллинга наливали всем желающим по полной кружке.
Хелена жадно впитывала в себя все это многообразие: ароматы чеснока и духов, свежей выпечки и дыма от жаровен. Все это было разбавлено влажным воздухом, поднимающимся от Темзы. Люди самой разной внешности и положения, одетые в богатые костюмы или дешевые домино, обгоняли их или шли навстречу, шутили и смеялись, слушали игру музыкантов, смотрели пантомимы или любовались искусно сделанными диорамами.
Хелена не могла не заметить, что женщины обращают на Рамзи Манро не меньше внимания, чем на все эти диковины. Да и не только женщины. Несколько раз джентльмены останавливались и хлопали его по плечу с преувеличенным дружелюбием. Хелене показалось, что подобная фамильярность неприятна шотландцу, хотя он и отвечал на приветствия очень любезно. Однако, как ни странно, это завидное его терпение не распространялось на Хелену, потому что при встрече со знакомыми он каждый раз вставал между нею и ими, словно пряча ее от нескромного любопытства.
– Ваш ученик? – поинтересовалась она после одной из таких встреч.
– Пока только мечтает им стать.
– На вас большой спрос.
– Да, я сейчас в моде. – Он говорил, небрежно растягивая слова, но Хелене показалось, что во взгляде, устремленном на нее, мелькнуло и тут же спряталось настороженное внимание. – Я заполняю особую нишу в обществе. Я зависим от сильных мира сего, и живу за их счет. – Он усмехнулся. – Вероятно, это все-таки лучше, чем не жить вовсе.
– Вы учитель фехтования, – заметила Хелена. – Это ведь не то же самое, что прислуга.
– Прислуживать можно не только за столом, – возразил Манро. – Я нахожусь где-то посредине между лакеем и портным.
– ·Мне так не кажется, – возразила Хелена. – Портного они бы не стали приветствовать с таким энтузиазмом.
– Вы думаете? – лениво спросил он. – Может, вы и правы. Я владею определенным искусством, а они щедро платят мне за то, что я их обучаю. Конечно, это искусство не так практически полезно, как, скажем, умение портного. Но свет, следуя своим обычным предрассудкам, считает его более романтичным, а мою бедную особу более достойной своего внимания. Они, вероятно, спрашивают: «Кто он такой? Где научился так ловко вспарывать людям животы? Как это ужасно! Как бы и мне такому научиться?»
В его изложении все это действительно звучало абсурдно. И у Хелены сразу же возникла сотня вопросов: «Как провел Рамзи Манро эти последние четыре года? А что он делал до этого? И до того, как попал во французскую тюрьму? Где он был десять лет назад? – Она нахмурилась. – И вообще, кто такой Рамзи Манро?»
– Мужчины, надо сказать, довольно кровожадные животные, – продолжал он, ведя ее по заполненной людьми дорожке с таким же спокойствием, словно они прогуливались по Гайд-парку после воскресной проповеди. – Их влечет жестокость и люди, которые умеют использовать ее в своих целях. Скажите, вам не кажется странным, что меня охотно приглашают в гостиные, в то время как учителей или гувернанток, отвечающих за воспитание их собственных отпрысков, даже к дверям не подпускают? – Они остановились перед красиво подстриженным кустом. – Нет, нет, конечно, не в каждую гостиную. – Он широко улыбнулся. – В некоторых домах все-таки хранят верность традициям.
– Слушая вас, можно подумать, что вы терпеть не можете то искусство, которому обучаете.
– Нет, это совсем не так, – возразил он с неожиданной серьезностью. – Но меня обучали фехтованию как науке, а не как спорту.
– Науке?
– Да, фехтование – это работа ума, переведенная на язык тела. Сила и точность оттачиваются долгими годами практики, и только потом к ним добавляется вдохновение. Мне не разрешали взять в руки рапиру, пока я не освоил технику передвижений. Это заняло целый год, при том, что я был хорошим учеником. Если бы у меня была возможность делать то же самое с моими учениками! Я шлифовал бы их искусство, как это делали когда-то мои учителя. Но у меня нет времени. И нет ... – Он остановился на полуслове, взглянул на Хелену с какой-то растерянной улыбкой и быстро отвел глаза, словно для того, чтобы не дать ей возможность заглянуть через них в свою душу. – Проклятие! Я, кажется, умудрился наскучить даже самому себе! Восхищаюсь вашей способностью спать с открытыми глазами, мисс. Потому что ни за что не поверю, что вам удалось не заснуть во время этой непростительно длинной проповеди.
– Напротив, мне было очень интересно.
– Вот как? – ОН взглянул на нее с холодной иронией. – Наверное, вам просто стоит почаще встречаться с людьми. Продолжим нашу экскурсию?
С этого момента Манро словно задался целью очаровать Хелену. Он стал остроумным, веселым, иногда немножко злым, но, тем не менее, забавным. Он предлагал ей все новые развлечения, покупал ленты и шелковые цветы и прикалывал их к ее рукавам, закармливал ее вкусными крошечными пирожными и угощал восхитительным араковым пуншем. Один раз они остановились под огромным буком, чтобы послушать, как струнный квартет играет одну из сонат Генделя. Иначе говоря, он выполнил все свои обещания. Показал ей новый мир и позволил Хелене почувствовать себя неотразимой.
К счастью, ей и раньше приходилось сталкиваться с мужским восхищением. К счастью, она нисколько не обольщалась на его счет. К счастью, от внимания Манро у нее не закружилась голова. Ничего у него не получится! Она не хочет увлекаться этим мужчиной. Несомненно, у Рамзи Манро имелся немалый опыт, он прекрасно знает, как заставить леди почувствовать себя неотразимой. Не в этом ли его главный секрет?
В конце концов, аллея вывела их к знаменитой Роще. На лужайке в маскарадных костюмах и масках кто-то плясал зажигательный рил. Хелена остановилась, любуясь на танцующих и отбивая такт носком туфли, но вдруг почувствовала, как неприятный холодок пробежал по спине. Она быстро оглянулась. Ей опять показалось, что чьи-то недобрые глаза следят за нею, но никого не увидела.
– Видите вон ту леди? – окликнул ее Рамзи, указывая на вест-индийскую принцессу с весьма выпуклым бюстом, кружащуюся в объятиях молодого моряка.
– Да. И что?
– Это известная в свете маркиза, которая к тому же недавно стала бабушкой. У нее безупречная репутация и совершенно непомерная спесивость, однако она здесь и, что совершенно очевидно, наслаждается жизнью. А все потому, что может оставаться такой же неузнанной, как ... – он посмотрел в глаза Хелены, – как и вы.
Хелена с изумлением посмотрела на маркизу, которая заливалась смехом, откинувшись на руки моряка.
– А кто этот моряк?
– Моряк. – Манро усмехнулся, видя ее недоумение. – Это просто моряк. Правда. Младший лейтенант флота его величества. Я разговаривал с ним сегодня. Его судно на прошлой неделе прибыло из Египта.
– Но раз она такая важная дама, разве разумно ей появляться здесь?
– Разумно? – переспросил он. – Наверное, нет. Но возможно, она считает, что ради такого стоит рискнуть. Сегодня она вернется домой счастливая, а завтра весь день у нее будет хорошее настроение. И лишь потому, что она вспомнила свою молодость и беззаботность. Вспомнит, как когда-то танцевала рил. – Улыбка Манро вдруг стала открытой, да и глаза ничего не скрывали. – А этот лейтенант будет когда-нибудь рассказывать детям, что однажды держал в своих объятиях маркизу и смешил ее до колик. Нет, – мягко прибавил он, – наверное, это неразумно. Но есть вещи, в которых не надо себе отказывать, какими бы неразумными они ни были. – Он поймал ее взгляд через прорези маски. – А вы всегда поступаете разумно?
Как хотелось ей ответить, ему, что, нет, она не всегда бывает разумной! Как хотелось – очень хочется! – повести себя неразумно сегодня. Но Хелена только печально покачала головой. Она сожалела не о том, что Манро пытался ее соблазнить, а о том, что она слишком разумна, чтобы позволить ему это.
– Да, я всегда поступаю разумно.
– Я боялся, что вы так и ответите.
Он отвернулся от нее на несколько секунд, якобы желая полюбоваться на танцоров. Когда же он повернулся опять, на лице его опять сияла неотразимая улыбка, а синеву глаз ничто не омрачало.
– Куда теперь? – поинтересовался Манро. – Здесь где-то неподалеку скрывается отшельник, который за пенни расскажет вам все ваше будущее, к тому же сегодня в Ротонде миссис Бланд будет петь свои знаменитые баллады. А в десять часов начнется фейерверк.
– О нет, так долго я не смогу остаться, – заявила Хелена.
Манро нахмурился:
– Отчего же? До десяти осталась всего четверть часа.
Четверть часа? Боже милостивый! Почему же так быстро? Флора, наверное, с ума сходит, ожидая вестей от Освальда. Она совсем забыла о Флоре, да и вообще обо всем забыла.
– Мне надо идти. – Хелена поспешно развернулась, но Манро схватил ее за руку:
– Нет.
– Мне правда надо, – настаивала она, чувствуя себя виноватой. – Очень надо. Меня ждут.
Его пальцы еще крепче сжали ее руку.
– Кто ждет? Мужчина? Еще одно «приключение»?
– Нет!
– Вы пообещали этот вечер мне. Мы с вами заключили соглашение. – Манро злился. Это было заметно по блеску глаз и даже по складке губ, хотя выражение лица оставалось непроницаемым. – Я согласился на ваши условия, потому что вы заверили меня, что для женщин тоже существуют правила чести.
«О! Это уже нечестный прием!»
– Я сдержу свое обещание, если вы будете настаивать, но мне очень не хочется этого делать, потому что это причинит другому человеку ненужную боль. Она с нетерпением ждет моего возвращения.
– Она? – повторил Манро. – Вы думаете, я откажусь от того, на что имею полное право, только для того, чтобы какая-то неизвестная мне «она» не волновалась? – Он усмехнулся. – Похоже, вечер, проведенный вместе, никак не приблизил вас к пониманию моего характера.
Вот тут он ошибался.
– Будьте же рассудительны, мистер Манро. Я вам вовсе не нужна.
– В самом деле? – спросил он с ледяной вежливостью.
– Вам просто не нравится чувствовать себя обманутым.
– Вот как?
Хелена решила не обращать на его иронию внимания.
– Да. Еще раз прошу вас освободить меня от данного слова. Пожалуйста.
Прищурившись, он несколько секунд внимательно рассматривал ее, а потом равнодушно проронил:
– Как вам будет угодно.
– Благодарю вас.
Молча они дошли по зеленому арочному проходу до ворот. Свет фонарей едва проникал сюда, а их шаги отдавались гулким эхом. Хелена уже видела Кенсингтон-лейн, вдоль которой вытянулась длинная очередь кэбов и экипажей, ожидающих своих седоков. Манро остановился.
– Отсюда вы уже без труда доберетесь до дому.
Только сейчас Хелена осознала, что ее приключение подошло к концу. На минуту она почувствовала себя совершенно несчастной. Повернувшись к Манро, Хелена заглянула ему в глаза:
– Прощайте, мистер Манро.
– Прощайте.
Она протянула руку, твердо решив, что, раз уж из нее не получилось роковой женщины, надо хотя бы оставить впечатление хорошо воспитанной леди. Манро не двигался, с удивлением глядя на ее руку. Выражение его глаз оставалось непроницаемым.
– Сейчас вам следует взять мою руку и поклониться, – предложила Хелена.
– О! – сказал он любезно. – Спасибо, что напомнили. Иногда все эти правила просто вылетают из головы.
– Не говорите глупостей.
Взяв протянутую руку, Манро лихо щелкнул каблуками, наклонился и поцеловал затянутые в перчатку пальцы. Потом он выпрямился, но руки так и не выпустил.
Хелена постаралась найти правильный тон, иронизируя и досадуя со светской непринужденностью.
– Отлично, мистер Манро, – похвалила она. – А теперь отпустите мою руку.
– Да, – согласился он, не отводя глаз от ее лица. – Да, конечно. Но если бы я не пообещал вам ... – Он резко замолчал.
– Пообещали – что? – спросила она, едва дыша.
– Что я не прикоснусь к вам без вашего разрешения, то сейчас я бы уже целовал вас.
– Да? – Хелена затаила дыхание. «Неужели я решусь? Да, сегодня можно делать все, что захочется». – Но ведь разрешения можно ... попросить.
Он опять улыбнулся ей своей кривой улыбкой, от которой на правой щеке появлялась ямочка. Он только еще сильнее сжал ее руку.
– Знаете, детка, – обратился к Хелене Манро, и вибрирующий шотландский акцент стал гораздо заметнее. – У меня есть два больших недостатка. Во-первых, я никогда не прошу разрешения. – У Хелены вытянулось лицо. – Во-вторых, я иногда нарушаю обещания.
И стремительным жестом Манро обнял ее за талию, приподняв от земли. И уже в следующую секунду он припал к ее губам.
Это был жесткий поцелуй, совсем не похожий на предыдущий. Манро словно желал наказать ее. От его губ струился неистовый жар и про низы вал Хелену до самых кончиков пальцев. Девушка не могла даже пошевелиться в его объятиях. Она и не пыталась сопротивляться.
С трудом освободив руки, Хелена обхватила его за шею, прижимаясь к нему, словно желая слиться. Она буквально была сломлена силой желания, пожирающей ее, дурманящей голову, путающей мысли.
– Господи! – пробормотал Манро, не отрываясь от ее рта. Он продолжал держать ее на весу, но сделал несколько шагов назад, туда, где тени были еще глубже, а широкая колонна, поддерживающая свод, скрывала их от глаз прохожих. Остановился он только тогда, когда плечи Хелены уперлись в стену.
Он неистово прижимал ее к стене своим животом и бедрами, давая почувствовать всю силу мужского желания, вызывая ответный жар, горячую пульсацию плоти внизу живота. Запретную. Грешную. Неудержимую. Рассудок из последних сил призывал к осторожности, приказывал отступать, бороться.
Хелена не слышала его. Не могла и не хотела.
И тогда разум, признав свое поражение, уступил место инстинкту. А инстинкт, безусловно, восторжествовал. Закрыв глаза, Хелена отвечала на жаркие поцелуи Манро с таким же неистовым пылом. По собственной воле ее руки, скользнув под его сюртук, гладили теплую льняную ткань рубашки, щупали спину, касались тверди плеч, спускались по узкому желобу позвоночника.
Манро весь дрожал от этих прикосновений, влажными поцелуями прокладывая дорожку по подбородку и шее.
– Целуй меня, – шептал он. – Целуй так, будто хочешь меня. Заставь меня в это поверить.
«Будто»? Почему «будто»? Она ведь и вправду хочет его. Желание уже много лет дремало, словно редкая орхидея, терпеливо ждущая одной безлунной ночи, чтобы в конце концов раскрыться. Манро и был ее темной ночью.
Она запустила пальцы в густые черные завитки волос, и прижалась к его губам. Целовала жадно и нетерпеливо, а когда его язык раздвинул ей губы, она с готовностью устремилась навстречу.
Она хотела его целую вечность, с того самого момента, когда впервые увидела на аллее Любви. С того момента, когда он поцеловал ее. Целую неделю ночами она лежала без сна в своей постели и мечтала о нем.
Словно в тумане, Хелена почувствовала, что Манро развязывает ей шнурок, стягивающий ворот ее сорочки. Почувствовала, как его пальцы раздвинули тонкую льняную ткань, касаясь высоких холмиков груди, выпирающих из-под стягивающей их повязки. Он наклонил голову и ... Господи! Она ахнула, почувствовав, как отросшая за день щетина царапает нежную девственную кожу. Ахнула и в тот же момент выгнулась дугой от небывалого, никогда не испытанного наслаждения ...
Вдруг Манро замер. Подняв голову, он покрутил ею, словно гончая, почуявшая дичь. Сделав шаг назад, он осторожно опустил Хелену на землю. Она беспомощно вцепилась ему в плечи, испугавшись, что он оставит ее сейчас, пока ноги еще отказываются служить.