Страница:
Через три дня, чувствуя себя еще более неуверенно и раздраженно, Генриетта вернулась в Хартфордшир. Джед не объявлялся с тех пор, как оставил ее на пороге дома после прогулки, но в день ее отъезда, за завтраком, Дэвид открыл газету и присвистнул.
– Кто бы мог подумать? – Он взглянул сначала на жену, потом на Генриетту, и обе вопросительно замолчали. – А он становится известным, правда?
– Кто? – терпеливо осведомилась Сара, привыкшая к вредной привычке мужа задавать риторические вопросы.
– Джед Винсент.
Сердце у Генриетты замерло на миг, а потом забилось с удвоенной силой.
– Тут говорится, что он заслужил одобрение в деловых кругах, получив серьезный контракт, который позволит провести работы в Англии, а не за границей, – прочитал Дэвид. – Он везде успевает, как видно, и от каждой выгодной сделки норовит ухватить кусочек. Вчера в «Савое» вокруг него все ходили на задних лапках. Вот, посмотри, Хен.
Ей вовсе не хотелось смотреть, но ее внимание приковала фотография. Джед, улыбаясь с присущим ему оттенком надменности, смотрел прямо в объектив. Под руку его держала леди Анастасия Филмор.
– Кто эта блондинка, Хен? Ты ее знаешь? – с типичной для старшего брата бестактностью поинтересовался Дэвид.
– Я ее видела на рождественской вечеринке в Фотрингеме, – без выражения произнесла Генриетта, не отрывая взгляда от красивого, невозмутимого лица, смотревшего в объектив. – Это леди Филмор, его подруга.
– Подруга, значит? Н-да… – В голосе Дэвида слышалось восхищение, но стоило Саре резко произнести: «Дэвид!», указав на побледневшее лицо Генриетты, как он тут же пошел на попятный: – Видимо, она очень фотогенична. Фотографии иногда так льстят…
– Нет, она действительно весьма красива, – спокойно сказала Генриетта и улыбнулась, глядя на обеспокоенные лица Сары и брата. – Все в порядке, не стоит делать из этого трагедию. Мы даже не встречаемся.
– Я ненавижу его! – воскликнула Генриетта, и Мерфи негромко завыл, сидя на заднем сиденье в «мини». – Честно. – И, пытаясь убедить саму себя, она еще раз повторила: – Ненавижу!
Но уже в следующую секунду ей пришлось признать, что у нее нет никаких оснований чувствовать себя обиженной или преданной. Джед свободный человек, абсолютно свободный, и именно по ее инициативе между ними ничего не произошло. Если ему вздумается переспать со всем Лондоном, что же, он вправе это сделать. Она включила дворники. Накануне погода окончательно испортилась, и теперь холодный, мокрый субботний вечер напоминал скорее ноябрь, чем апрель.
Генриетта собиралась выехать из Лондона еще утром, но дети уговорили остаться до ленча, и в результате она уехала только в три часа дня. У Сары замечательные дети, с тоской подумала Генриетта. Она любила детей и животных: они всегда честны. Хотя при нынешнем ее образе жизни материнство представлялось сомнительный перспективой.
Когда Генриетта свернула на проселочную дорогу, дождь превратился в ливень, и порывы шквалистого ветра буквально сдували маленькую машину. Наконец впереди показался свет, падающий из окон мельницы, и Генриетта облегченно вздохнула, однако уже в следующую секунду воскликнула:
– Свет? Откуда свет, Мерфи? И дым над трубой… Что случилось?
Случился Джед. Едва машина затормозила на площадке перед входом, дверь распахнулась и он появился на пороге – огромная, темная фигура и сердитая гримаса на лице.
Он сам открыл дверцу, прежде чем Генриетта успела отстегнуть ремень безопасности.
– Вы в порядке? – спокойно осведомился он.
– В порядке? – эхом откликнулась она, растерявшись.
– Вы чертовски долго добирались, – сквозь зубы процедил он. – Я уже начал думать, что вы попали в аварию. Почему вы так поздно выехали из Лондона? Разве по прогнозу погоды нельзя было догадаться, что вести машину будет очень трудно, а дорога к мельнице весьма ненадежна? Было очень глупо с вашей стороны отправляться в путь в совершенно неподходящей машине.
Генриетта смотрела на него во все глаза и наконец пулей, вылетела из машины.
– Вас абсолютно не касается, когда я возвращаюсь домой! – в ярости воскликнула она. – Я не обязана отчитываться ни перед вами, ни перед кем-то другим. И откуда вам известно, когда я выехала из Лондона?
– Я позвонил Дэвиду, чтобы поговорить с вами, сразу после вашего отъезда, – произнес Джед, и тон его голоса был холоднее, чем мелкие капли дождя, оседавшие на их лицах.
– Да что вы? – У нее уже было это: обвинения, ограничения. Никогда больше, никогда в жизни, она не позволит ни одному мужчине давать ей указания, тем более если этот мужчина только что щеголял перед ней в сопровождении другой женщины. – Ведь я вас не просила звонить, правда? – резко произнесла она. – И если мне взбредет в голову вернуться в полночь, это не ваше дело.
Генриетта чувствовала, что ведет себя неправильно, но уже не могла остановиться.
– Это все, что вы можете сказать? – В отличие от нее Джед был само спокойствие, и в этом спокойствии таилась странная угроза.
Генриетта отлично это почувствовала, когда устремилась вслед за ним в дом.
– Я не обязана что-либо говорить, – сдавленно произнесла она, глядя, как Джед направляется на кухню. – А куда это вы собрались?
– Никуда я не собрался! Хочу забрать пальто, если вы не против, – со сдержанным сарказмом ответил тот.
– Очень даже против! – огрызнулась девушка. – Более чем.
– Однако! – Помрачнев, он бросил на нее взгляд и, накинув пальто на плечи, пошел к выходу.
Генриетта готова была взорваться от ярости. Она догнала его в холле.
– Может, вы и хозяин мельницы, Джед, но я подписала договор на трехлетнюю аренду, а это значит, что еще два года здесь – мой дом. Если хотите побывать в гостях, лучше предупреждайте заранее, идет?
– Отлично, – рявкнул тот, и Мерфи зарычал громче. – И ты тоже заткнись! – добавил Джед, после чего с треском захлопнул за собой дверь.
– Ох, Мерфи… – Девушка добрела до лестницы и опустилась на деревянную ступеньку, уронив голову на руки. Мерфи сочувственно уткнулся ей в руку мокрым носом. На мельницу спустилась тишина, нарушаемая лишь стуком дождя по крыше и завыванием ветра за окном.
Генриетта Сама не знала, сколько прошло времени, пока она наконец заставила себя встать и вернуться к машине, чтобы забрать оттуда сумки и чемодан. Закрыв дверь, она медленно поднялась по лестнице и прошла в гостиную.
Девушка застыла на пороге, оглядываясь вокруг. На подоконнике перед маленьким окном, выходящим на реку и поля, стояла ваза со свежими цветами, а возле камина на специальной подставке лежали дрова. В самом камине жарко горел огонь, наполняя комнату теплом и светом, а задернутые шторы на окнах отгораживали ее от хмурой непогоды. Комната выглядела такой приветливой и уютной, что Генриетта почувствовала, как злость и страх отступают, и едва не заскулила от грусти. Распаковав вещи и спустившись на первый этаж, девушка почувствовала себя ещё хуже. Холодильник оказался набит продуктами, включая сочное мясо и дорогое вино, а на столе лежали свежие яйца, хлеб и даже аппетитная кость, явно предназначенная для Мерфи. Судя по всему, поговорив с Дэвидом и узнав, что Генриетта вернется поздно, Джед отправился по магазинам, а потом увидел, что ей нечем топить камин, и приготовил дрова. Он согрел дом, придал ему уютный вид, а она… просто его уничтожила! Генриетта зажмурилась, чувствуя, как желудок противно сжимается от стыда.
Не один час просидела девушка перед огнем и наконец пришла к неизбежному выводу: надо завтра же навестить Джеда и извиниться. Конечно, она сразу сообщит ему, что все так же не желает иметь с ним серьезных отношений, а на протяжении следующих нескольких месяцев будет крайне занята, так что какие-либо визиты не приветствуются; но и оставить все как есть она не могла, иначе это будет камнем лежать у нее на душе.
Генриетта поднялась к себе в спальню с твердым намерением заснуть. В час ночи она приготовила себе сладкое молоко, в три выпила какао с печеньем, а в половине пятого сдалась и села к окну, завернувшись в одеяло. Она просидела там до рассвета, наблюдая, как утро нежными розовыми пальчиками приподнимает над полями завесу ночи.
Сразу после завтрака она отправится в Фотрингем, и, если Джед ее примет – что совсем не обязательно, – она покончит с извинениями еще до того, как начнется новый день. И на этом поставит точку. История завершится, и останется только вежливо раскланиваться при случайной встрече.
Рваные облака неслись по низкому, свинцово-серому небу, когда Генриетта подошла к массивной, богато инкрустированной двери Фотрингем-Холла и позвонила. Сердце уже готово было выпрыгнуть из груди, когда дверь начала открываться, но это была всего лишь миссис Паттен, неутомимая экономка Джеда.
– Доброе утро, миссис Паттен, – скрипучим голосом произнесла Генриетта и откашлялась, прежде чем продолжить: – Могу ли я увидеть мистера Винсента на пару минут? Это Генриетта Ноук, с мельницы.
– Да, я вас помню, мисс Ноук, – скупо улыбнулась экономка и распахнула дверь. – Мистер Винсент сейчас завтракает, но я скажу ему, что вы пришли. Будьте любезны, подождите в гостиной.
– Спасибо. – Генриетта чувствовала себя нашкодившим ребенком. А вдруг он просто попросит миссис Паттен передать сообщение и предложит ей удалиться? Содрогнувшись, она заставила себя сидеть смирно. Ясно одно: он в ярости.
Скрип открывшейся двери заставил ее резко поднять голову.
– Мистер Винсент примет вас в столовой. – В сдержанном голосе экономки слышалось неодобрение. – Будьте добры, идите за мной.
– Спасибо. – Покраснев до ушей, Генриетта направилась вслед за женщиной через роскошный холл к двери направо. Такие же ощущения она испытывала, когда ее вызывали к директору в школе.
– Мисс Ноук, мистер Винсент. – Экономка пропустила девушку в комнату. – Сейчас я принесу еще один прибор, мисс Ноук.
– Что вы, не стоит беспокоиться. Я не хочу… – Она тут же запнулась – причина неудовольствия миссис Паттен была ясна.
Столовая была намного меньше гостиной; деревянные стены, дубовая мебель и темно-красный ковер придавали ей уют, которого не хватало в другой комнате, и это впечатление усиливали веселые языки пламени в лепном камине.
Но Генриетта ничего этого не заметила. Широко раскрыв глаза, она смотрела на крупного загорелого мужчину в коротком махровом халате, распахнутом на груди, и черных шелковых брюках от пижамы, комфортно устроившегося во главе стола.
– Генриетта, – мягко произнес Джед, улыбаясь, – чем могу быть полезен? Прошу, садись и расскажи.
Она уже видела полураздетых мужчин – в конце концов, она же была замужем? – лихорадочно твердила про себя девушка. Но Джед Винсент – это нечто совершенно особенное. Он… ну, он просто несравненен. Черные завитки волос на груди, поджарый живот и сильные ноги, которые не скрывала, а только подчеркивала тонкая шелковая ткань. Босые ступни усиливали эффект обнаженности. Влажные черные кудри падали на лоб, придавая Джеду взъерошенный и очень-очень сексуальный вид. Настоящая бомба.
– Я… я не знала… – Она глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. – Не стоило из-за меня прерывать завтрак. Я могла бы подождать или вернуться позже.
– А я ничего и не прерываю. – Он лениво поднялся и указал на соседний стул. – Я был бы рад, если бы вы ко мне присоединились.
– Спасибо, но я уже ела, – поспешно ответила Генриетта.
– Тогда кофе. Миссис Паттен сейчас принесет чашку.
Он продолжал стоять, и ей ничего не оставалось, как подойти и сесть за стол.
– Итак, – бархатным тоном начал Джед, вернувшись на свое место, – чем могу служить?
– Я… пришла, чтобы извиниться за свое поведение вчера вечером. Я все приняла слишком близко к сердцу, я знаю, а вы были очень добры, что наполнили мне холодильник, накололи дров и так далее. Я вам все возмещу.
– Не говорите глупостей, Генриетта, мне не нужны ваши деньги.
– Пожалуйста, мне бы этого хотелось. – Она снова вздохнула, не в состоянии унять дрожь в голосе. – Я бы меньше переживала по поводу своей грубости, если бы вы позволили мне заплатить.
– А я бы стал больше переживать по поводу того, что вторгся на вашу территорию.
– Что? – Она раскрыла рот от изумления.
– Я не имел права без спроса входить в ваш дом. Но вчера я думал только о том, что вы приедете уставшей и замерзшей, и мне хотелось прогреть дом и проверить, все ли готово к вашему позднему возвращению. – Красивые голубые глаза смотрели на нее в упор без тени насмешки. – Я воспользовался привилегией друга, на которую, очевидно, не имел права. Ведь вы никогда не скрывали неприязни и недоверия ко мне, правда?
Боже, помоги! Все оказалось намного хуже, чем она предполагала.
– Джед, я же сказала, что прошу прощения… – неуверенным голосом произнесла Генриетта. – Правда.
– Не за что, это я был не прав. С чем вы любите кофе?
Господи, да с чем угодно!
– С молоком, один кусочек сахара, будьте добры. – Она еще раз попыталась вернуться к больной теме. – Я не испытываю к вам неприязни, – медленно начала она.
– Но все же не доверяете, – резко перебил ее Джед, и впервые в его голосе послышалось раздражение. – Так?
– Дело не в вас, правда… Наверное… – Она запнулась. – Наверное, я до смерти боюсь доверять мужчинам вообще, – нескладно выговорила она.
Надолго воцарилась тишина, а потом Джед мягко произнес:
– Не хотите рассказать?
– Нет.
Ответ вырвался у Генриетты непроизвольно, и, несмотря на раскаленную атмосферу, Джед улыбнулся.
– Что ж, довольно однозначно, – сдержанно произнес он. – Могу я хотя бы уточнить, имеет ли это отношение к вашему мужу?
Генриетта нервно сглотнула.
– Имеет.
– Понятно. – Неужели этот идиот ей изменял? Весьма правдоподобно. А она сохраняла ему верность, выполняла все супружеские обязанности, любила его. Такое он видел не раз.
Генриетта взяла чашку, слегка кивнув в знак благодарности и чувствуя, как горят щеки. О чем он думает? Загорелое лицо бесстрастно. Из него вышел бы превосходный игрок в покер.
– Похоже, жизнь нам обоим сдала неважные карты, – произнес Джед. Генриетта не сдержала улыбки. – Что я такого сказал?
– Ничего, – поспешно ответила она. – Просто я подумала, что вы бы хорошо справились с игрой в покер, а тут вы заговорили о картах.
– Я много с чем хорошо справляюсь, Генриетта. – Он улыбнулся, потому что румянец, только начавший было остывать, вновь окрасил ей щеки. – Вот только вы упорно не даете мне это доказать, – с сожалением пробормотал он. – Но однажды…
Ничего не будет однажды. Генриетта выпрямилась и решительно отпила горячий кофе.
– В общем, я только хотела прояснить ситуацию и извиниться, – сказала она, вставая из-за стола. – И…
– Мне нужно подтверждение, – перебил он ее, вызывающе изогнув брови.
– Что? – Она уставилась на него в растерянности. Не хочет же он сказать?..
– Подтверждение. – Он тоже встал и подошел к ней вплотную, пугая своим мощным полуобнаженным телом. – Давайте поцелуемся и помиримся. – Он хитро улыбнулся.
– Джед, не глупите… – слабо возразила Генриетта.
– Поцелуй мира, чисто по-дружески.
– Вы мне не друг. – Она чувствовала себя в полной растерянности.
– Но я хотел бы им стать. – Его теплый, мягкий голос бальзамом пролился на ее натянутые нервы.
– Миссис Паттен…
– Придет, когда я ее вызову, – лукаво закончил за нее Джед.
Халат был распахнут на мускулистой груди, и пальцы Генриетты вдруг застыли на месте, запутавшись в курчавых волосах. Она дрожала, и Джед это заметил. Он прижал ее к себе, и тонкая шелковая ткань не смогла скрыть его возбуждения.
Шершавые волосы на его груди касались ее тонкой блузки, и грудь у нее напряглась, отвечая на каждое движение. Поцелуй Джеда становился все глубже, а волны возбуждения, от которых дрожала Генриетта, рождали в его теле ответный отклик.
Его руки опустились на ее бедра, он привлек девушку еще ближе, и она ощутила его плоть, которая прижалась к ее телу.
А потом они услышали звонок входной двери и оторвались друг от друга, задыхаясь.
Джед выругался – только один раз, но очень энергично, а Генриетта вынуждена была в поисках опоры снова сесть на стул.
– Кто, черт возьми?.. – Дрожащей рукой он убрал со лба волосы. У него на лице отразилась целая гамма противоречивых эмоций. – Генриетта, мы должны поговорить. Неважно, кто там и чего они хотят, понимаешь? Я от них отделаюсь, хорошо?
– Хорошо. – Это был едва слышный шепот, но девушка ничего не могла с собой поделать. Ее мир перевернулся, а потом и разорвался на клочки. Я его люблю.
В дверь постучала миссис Паттен.
– Пришла леди Филмор, мистер Джед. Я оставила ее в гостиной.
Генриетта отдала должное выдержке экономки – та ни единым жестом не выдала своего отношения к неловкой ситуации. Да и Джед, казалось, не слишком беспокоился – раздражение в его ответе едва сквозило.
– Спасибо, миссис Паттен. Я сейчас приду.
Он всех дам принимает в таком виде? – почти истерично спросила себя Генриетта. Кажется, да.
– Я лучше пойду, вы заняты…
– Не убегай снова, – хрипло произнес Джед. – Стоит мне подойти на шаг, и ты отступаешь. Это сводит меня с ума.
Генриетта глубоко вздохнула и высказалась прямо:
– Я не хочу становиться частью гарема, Джед. Извини, но так уж вышло.
– Гарема? – Он смотрел на нее, озадаченно нахмурившись.
Или он прекрасный актер, или слова Генриетты действительно повергли его в недоумение.
– Именно гарема, – негромко, но уже увереннее повторила девушка. – Можешь списать это на мою слабость, неуверенность в себе или на что угодно, но я по природе своей моногамна и такой собираюсь остаться. И вообще, не пора ли тебе встретить свою гостью?
– Успеется. – Он как-то странно на нее смотрел. – Давай уточним. Что ты, собственно, имеешь в виду?
– По-моему, все и так предельно ясно, – напряженно произнесла Генриетта. – Или надо продиктовать по буквам?
– Сделайте одолжение.
Она уже открыла рот, но тут дверь отворилась, и в комнате раздался уверенный бархатистый голос:
– Джед, милый, как видишь, гора пришла к Магомету. О, мисс Ноук! Извините, я не знала…
Посмотрев в холодные зеленые глаза, Генриетта поняла, что Анастасия все прекрасно знала и что она в бешенстве.
– Все в порядке, я уже ухожу. – Генриетта заставила себя улыбнуться, и леди Филмор удостоила ее ответным оскалом мелких белых зубов.
– Правда? Как удачно.
Для кого? Генриетта продолжала улыбаться через силу. Анастасия Филмор была сногсшибательна, истинная Первая леди королевства, достойная пара для Джеда.
– Я хотел бы, чтобы ты осталась, Генриетта, – произнес Джед, не спуская с нее глаз. – Нам надо многое обсудить.
– Мы сможем это сделать в другой раз. – Если он думает, что она останется и позволит себя уничтожить, то пусть подумает еще раз. Уже стоя в дверях, она вдруг обернулась и добавила мягко и значительно, обнаружив в себе неожиданное коварство: – И еще раз спасибо за вчерашнюю ночь, Джед.
Генриетта успела заметить изумление на лице Джеда и ярость в глазах Анастасии и вышла в холл.
– Генриетта! – В мгновение ока Джед ее догнал. – Разреши я тебя провожу, если уж ты хочешь уйти.
– Не надо. – Генриетта вдруг поняла, что дала себя спровоцировать, и теперь ей было стыдно.
– Конечно, надо. – Его голос был мягким и глубоким, но девушка не обернулась и ничего не ответила, почти бегом направляясь к двери. – Генриетта, – резко повторил тот и накрыл ладонью ее пальцы, судорожно пытавшиеся повернуть ручку двери. – Посмотри на меня, – мягко приказал Джед.
Повернувшись к нему лицом, Генриетта как будто увидела стройную высокую фигуру Анастасии. Незримое присутствие соперницы придало ей твердости:
– Я все сказала Джед, и хотела бы уйти.
Он смерил ее долгим взглядом, а потом спросил:
– А как насчет того, что было там? – тихо спросил он, кивнув в сторону столовой. – Ты хочешь сказать, что это ничего для тебя не значит? Так?
– Да. – На помощь ей пришла гордость, и лицо Генриетты превратилось в маску. – Именно это я и хочу сказать.
– Ясно. – Ослепительно яркий взгляд проникал ей в душу.
Он был грозен и невероятно привлекателен, но его тело замерло в паре сантиметров от нее, не касаясь ее. Она хотела его с такой неистовой силой, что, казалось, вот-вот умрет от желания.
– Так могу я идти? – спросила она, отважно вздернув подбородок и встретившись с ним взглядом.
– Конечно, – мягко произнес Джед и, задержав на девушке взгляд еще ненадолго, отступил назад. – Я никогда тебя не неволил, Генриетта, ты же знаешь.
Я никогда тебя не неволил…
Генриетта прислушивалась к этой фразе снова и снова, между тем как Джед с каменным лицом распахнул перед ней дверь. Свободна…
– До свидания, – прошептала она, машинально отметив, что снова начался дождь, и его холодные мелкие капли покрывали тонкой сеткой ее волосы и ресницы. На стоянке «мерседес» Анастасии находился в полуметре от машины Генриетты. Красотка, конечно, не могла не заметить ее ярко-синюю «мини». Интересно, догадается ли Джед, что Анастасия специально им помешала?
Девушка устало пожала плечами – теперь это уже не имеет значения. Все закончилось, хотя на самом деле, наверное, и не начиналось.
– Кто бы мог подумать? – Он взглянул сначала на жену, потом на Генриетту, и обе вопросительно замолчали. – А он становится известным, правда?
– Кто? – терпеливо осведомилась Сара, привыкшая к вредной привычке мужа задавать риторические вопросы.
– Джед Винсент.
Сердце у Генриетты замерло на миг, а потом забилось с удвоенной силой.
– Тут говорится, что он заслужил одобрение в деловых кругах, получив серьезный контракт, который позволит провести работы в Англии, а не за границей, – прочитал Дэвид. – Он везде успевает, как видно, и от каждой выгодной сделки норовит ухватить кусочек. Вчера в «Савое» вокруг него все ходили на задних лапках. Вот, посмотри, Хен.
Ей вовсе не хотелось смотреть, но ее внимание приковала фотография. Джед, улыбаясь с присущим ему оттенком надменности, смотрел прямо в объектив. Под руку его держала леди Анастасия Филмор.
– Кто эта блондинка, Хен? Ты ее знаешь? – с типичной для старшего брата бестактностью поинтересовался Дэвид.
– Я ее видела на рождественской вечеринке в Фотрингеме, – без выражения произнесла Генриетта, не отрывая взгляда от красивого, невозмутимого лица, смотревшего в объектив. – Это леди Филмор, его подруга.
– Подруга, значит? Н-да… – В голосе Дэвида слышалось восхищение, но стоило Саре резко произнести: «Дэвид!», указав на побледневшее лицо Генриетты, как он тут же пошел на попятный: – Видимо, она очень фотогенична. Фотографии иногда так льстят…
– Нет, она действительно весьма красива, – спокойно сказала Генриетта и улыбнулась, глядя на обеспокоенные лица Сары и брата. – Все в порядке, не стоит делать из этого трагедию. Мы даже не встречаемся.
– Я ненавижу его! – воскликнула Генриетта, и Мерфи негромко завыл, сидя на заднем сиденье в «мини». – Честно. – И, пытаясь убедить саму себя, она еще раз повторила: – Ненавижу!
Но уже в следующую секунду ей пришлось признать, что у нее нет никаких оснований чувствовать себя обиженной или преданной. Джед свободный человек, абсолютно свободный, и именно по ее инициативе между ними ничего не произошло. Если ему вздумается переспать со всем Лондоном, что же, он вправе это сделать. Она включила дворники. Накануне погода окончательно испортилась, и теперь холодный, мокрый субботний вечер напоминал скорее ноябрь, чем апрель.
Генриетта собиралась выехать из Лондона еще утром, но дети уговорили остаться до ленча, и в результате она уехала только в три часа дня. У Сары замечательные дети, с тоской подумала Генриетта. Она любила детей и животных: они всегда честны. Хотя при нынешнем ее образе жизни материнство представлялось сомнительный перспективой.
Когда Генриетта свернула на проселочную дорогу, дождь превратился в ливень, и порывы шквалистого ветра буквально сдували маленькую машину. Наконец впереди показался свет, падающий из окон мельницы, и Генриетта облегченно вздохнула, однако уже в следующую секунду воскликнула:
– Свет? Откуда свет, Мерфи? И дым над трубой… Что случилось?
Случился Джед. Едва машина затормозила на площадке перед входом, дверь распахнулась и он появился на пороге – огромная, темная фигура и сердитая гримаса на лице.
Он сам открыл дверцу, прежде чем Генриетта успела отстегнуть ремень безопасности.
– Вы в порядке? – спокойно осведомился он.
– В порядке? – эхом откликнулась она, растерявшись.
– Вы чертовски долго добирались, – сквозь зубы процедил он. – Я уже начал думать, что вы попали в аварию. Почему вы так поздно выехали из Лондона? Разве по прогнозу погоды нельзя было догадаться, что вести машину будет очень трудно, а дорога к мельнице весьма ненадежна? Было очень глупо с вашей стороны отправляться в путь в совершенно неподходящей машине.
Генриетта смотрела на него во все глаза и наконец пулей, вылетела из машины.
– Вас абсолютно не касается, когда я возвращаюсь домой! – в ярости воскликнула она. – Я не обязана отчитываться ни перед вами, ни перед кем-то другим. И откуда вам известно, когда я выехала из Лондона?
– Я позвонил Дэвиду, чтобы поговорить с вами, сразу после вашего отъезда, – произнес Джед, и тон его голоса был холоднее, чем мелкие капли дождя, оседавшие на их лицах.
– Да что вы? – У нее уже было это: обвинения, ограничения. Никогда больше, никогда в жизни, она не позволит ни одному мужчине давать ей указания, тем более если этот мужчина только что щеголял перед ней в сопровождении другой женщины. – Ведь я вас не просила звонить, правда? – резко произнесла она. – И если мне взбредет в голову вернуться в полночь, это не ваше дело.
Генриетта чувствовала, что ведет себя неправильно, но уже не могла остановиться.
– Это все, что вы можете сказать? – В отличие от нее Джед был само спокойствие, и в этом спокойствии таилась странная угроза.
Генриетта отлично это почувствовала, когда устремилась вслед за ним в дом.
– Я не обязана что-либо говорить, – сдавленно произнесла она, глядя, как Джед направляется на кухню. – А куда это вы собрались?
– Никуда я не собрался! Хочу забрать пальто, если вы не против, – со сдержанным сарказмом ответил тот.
– Очень даже против! – огрызнулась девушка. – Более чем.
– Однако! – Помрачнев, он бросил на нее взгляд и, накинув пальто на плечи, пошел к выходу.
Генриетта готова была взорваться от ярости. Она догнала его в холле.
– Может, вы и хозяин мельницы, Джед, но я подписала договор на трехлетнюю аренду, а это значит, что еще два года здесь – мой дом. Если хотите побывать в гостях, лучше предупреждайте заранее, идет?
– Отлично, – рявкнул тот, и Мерфи зарычал громче. – И ты тоже заткнись! – добавил Джед, после чего с треском захлопнул за собой дверь.
– Ох, Мерфи… – Девушка добрела до лестницы и опустилась на деревянную ступеньку, уронив голову на руки. Мерфи сочувственно уткнулся ей в руку мокрым носом. На мельницу спустилась тишина, нарушаемая лишь стуком дождя по крыше и завыванием ветра за окном.
Генриетта Сама не знала, сколько прошло времени, пока она наконец заставила себя встать и вернуться к машине, чтобы забрать оттуда сумки и чемодан. Закрыв дверь, она медленно поднялась по лестнице и прошла в гостиную.
Девушка застыла на пороге, оглядываясь вокруг. На подоконнике перед маленьким окном, выходящим на реку и поля, стояла ваза со свежими цветами, а возле камина на специальной подставке лежали дрова. В самом камине жарко горел огонь, наполняя комнату теплом и светом, а задернутые шторы на окнах отгораживали ее от хмурой непогоды. Комната выглядела такой приветливой и уютной, что Генриетта почувствовала, как злость и страх отступают, и едва не заскулила от грусти. Распаковав вещи и спустившись на первый этаж, девушка почувствовала себя ещё хуже. Холодильник оказался набит продуктами, включая сочное мясо и дорогое вино, а на столе лежали свежие яйца, хлеб и даже аппетитная кость, явно предназначенная для Мерфи. Судя по всему, поговорив с Дэвидом и узнав, что Генриетта вернется поздно, Джед отправился по магазинам, а потом увидел, что ей нечем топить камин, и приготовил дрова. Он согрел дом, придал ему уютный вид, а она… просто его уничтожила! Генриетта зажмурилась, чувствуя, как желудок противно сжимается от стыда.
Не один час просидела девушка перед огнем и наконец пришла к неизбежному выводу: надо завтра же навестить Джеда и извиниться. Конечно, она сразу сообщит ему, что все так же не желает иметь с ним серьезных отношений, а на протяжении следующих нескольких месяцев будет крайне занята, так что какие-либо визиты не приветствуются; но и оставить все как есть она не могла, иначе это будет камнем лежать у нее на душе.
Генриетта поднялась к себе в спальню с твердым намерением заснуть. В час ночи она приготовила себе сладкое молоко, в три выпила какао с печеньем, а в половине пятого сдалась и села к окну, завернувшись в одеяло. Она просидела там до рассвета, наблюдая, как утро нежными розовыми пальчиками приподнимает над полями завесу ночи.
Сразу после завтрака она отправится в Фотрингем, и, если Джед ее примет – что совсем не обязательно, – она покончит с извинениями еще до того, как начнется новый день. И на этом поставит точку. История завершится, и останется только вежливо раскланиваться при случайной встрече.
Рваные облака неслись по низкому, свинцово-серому небу, когда Генриетта подошла к массивной, богато инкрустированной двери Фотрингем-Холла и позвонила. Сердце уже готово было выпрыгнуть из груди, когда дверь начала открываться, но это была всего лишь миссис Паттен, неутомимая экономка Джеда.
– Доброе утро, миссис Паттен, – скрипучим голосом произнесла Генриетта и откашлялась, прежде чем продолжить: – Могу ли я увидеть мистера Винсента на пару минут? Это Генриетта Ноук, с мельницы.
– Да, я вас помню, мисс Ноук, – скупо улыбнулась экономка и распахнула дверь. – Мистер Винсент сейчас завтракает, но я скажу ему, что вы пришли. Будьте любезны, подождите в гостиной.
– Спасибо. – Генриетта чувствовала себя нашкодившим ребенком. А вдруг он просто попросит миссис Паттен передать сообщение и предложит ей удалиться? Содрогнувшись, она заставила себя сидеть смирно. Ясно одно: он в ярости.
Скрип открывшейся двери заставил ее резко поднять голову.
– Мистер Винсент примет вас в столовой. – В сдержанном голосе экономки слышалось неодобрение. – Будьте добры, идите за мной.
– Спасибо. – Покраснев до ушей, Генриетта направилась вслед за женщиной через роскошный холл к двери направо. Такие же ощущения она испытывала, когда ее вызывали к директору в школе.
– Мисс Ноук, мистер Винсент. – Экономка пропустила девушку в комнату. – Сейчас я принесу еще один прибор, мисс Ноук.
– Что вы, не стоит беспокоиться. Я не хочу… – Она тут же запнулась – причина неудовольствия миссис Паттен была ясна.
Столовая была намного меньше гостиной; деревянные стены, дубовая мебель и темно-красный ковер придавали ей уют, которого не хватало в другой комнате, и это впечатление усиливали веселые языки пламени в лепном камине.
Но Генриетта ничего этого не заметила. Широко раскрыв глаза, она смотрела на крупного загорелого мужчину в коротком махровом халате, распахнутом на груди, и черных шелковых брюках от пижамы, комфортно устроившегося во главе стола.
– Генриетта, – мягко произнес Джед, улыбаясь, – чем могу быть полезен? Прошу, садись и расскажи.
Она уже видела полураздетых мужчин – в конце концов, она же была замужем? – лихорадочно твердила про себя девушка. Но Джед Винсент – это нечто совершенно особенное. Он… ну, он просто несравненен. Черные завитки волос на груди, поджарый живот и сильные ноги, которые не скрывала, а только подчеркивала тонкая шелковая ткань. Босые ступни усиливали эффект обнаженности. Влажные черные кудри падали на лоб, придавая Джеду взъерошенный и очень-очень сексуальный вид. Настоящая бомба.
– Я… я не знала… – Она глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. – Не стоило из-за меня прерывать завтрак. Я могла бы подождать или вернуться позже.
– А я ничего и не прерываю. – Он лениво поднялся и указал на соседний стул. – Я был бы рад, если бы вы ко мне присоединились.
– Спасибо, но я уже ела, – поспешно ответила Генриетта.
– Тогда кофе. Миссис Паттен сейчас принесет чашку.
Он продолжал стоять, и ей ничего не оставалось, как подойти и сесть за стол.
– Итак, – бархатным тоном начал Джед, вернувшись на свое место, – чем могу служить?
– Я… пришла, чтобы извиниться за свое поведение вчера вечером. Я все приняла слишком близко к сердцу, я знаю, а вы были очень добры, что наполнили мне холодильник, накололи дров и так далее. Я вам все возмещу.
– Не говорите глупостей, Генриетта, мне не нужны ваши деньги.
– Пожалуйста, мне бы этого хотелось. – Она снова вздохнула, не в состоянии унять дрожь в голосе. – Я бы меньше переживала по поводу своей грубости, если бы вы позволили мне заплатить.
– А я бы стал больше переживать по поводу того, что вторгся на вашу территорию.
– Что? – Она раскрыла рот от изумления.
– Я не имел права без спроса входить в ваш дом. Но вчера я думал только о том, что вы приедете уставшей и замерзшей, и мне хотелось прогреть дом и проверить, все ли готово к вашему позднему возвращению. – Красивые голубые глаза смотрели на нее в упор без тени насмешки. – Я воспользовался привилегией друга, на которую, очевидно, не имел права. Ведь вы никогда не скрывали неприязни и недоверия ко мне, правда?
Боже, помоги! Все оказалось намного хуже, чем она предполагала.
– Джед, я же сказала, что прошу прощения… – неуверенным голосом произнесла Генриетта. – Правда.
– Не за что, это я был не прав. С чем вы любите кофе?
Господи, да с чем угодно!
– С молоком, один кусочек сахара, будьте добры. – Она еще раз попыталась вернуться к больной теме. – Я не испытываю к вам неприязни, – медленно начала она.
– Но все же не доверяете, – резко перебил ее Джед, и впервые в его голосе послышалось раздражение. – Так?
– Дело не в вас, правда… Наверное… – Она запнулась. – Наверное, я до смерти боюсь доверять мужчинам вообще, – нескладно выговорила она.
Надолго воцарилась тишина, а потом Джед мягко произнес:
– Не хотите рассказать?
– Нет.
Ответ вырвался у Генриетты непроизвольно, и, несмотря на раскаленную атмосферу, Джед улыбнулся.
– Что ж, довольно однозначно, – сдержанно произнес он. – Могу я хотя бы уточнить, имеет ли это отношение к вашему мужу?
Генриетта нервно сглотнула.
– Имеет.
– Понятно. – Неужели этот идиот ей изменял? Весьма правдоподобно. А она сохраняла ему верность, выполняла все супружеские обязанности, любила его. Такое он видел не раз.
Генриетта взяла чашку, слегка кивнув в знак благодарности и чувствуя, как горят щеки. О чем он думает? Загорелое лицо бесстрастно. Из него вышел бы превосходный игрок в покер.
– Похоже, жизнь нам обоим сдала неважные карты, – произнес Джед. Генриетта не сдержала улыбки. – Что я такого сказал?
– Ничего, – поспешно ответила она. – Просто я подумала, что вы бы хорошо справились с игрой в покер, а тут вы заговорили о картах.
– Я много с чем хорошо справляюсь, Генриетта. – Он улыбнулся, потому что румянец, только начавший было остывать, вновь окрасил ей щеки. – Вот только вы упорно не даете мне это доказать, – с сожалением пробормотал он. – Но однажды…
Ничего не будет однажды. Генриетта выпрямилась и решительно отпила горячий кофе.
– В общем, я только хотела прояснить ситуацию и извиниться, – сказала она, вставая из-за стола. – И…
– Мне нужно подтверждение, – перебил он ее, вызывающе изогнув брови.
– Что? – Она уставилась на него в растерянности. Не хочет же он сказать?..
– Подтверждение. – Он тоже встал и подошел к ней вплотную, пугая своим мощным полуобнаженным телом. – Давайте поцелуемся и помиримся. – Он хитро улыбнулся.
– Джед, не глупите… – слабо возразила Генриетта.
– Поцелуй мира, чисто по-дружески.
– Вы мне не друг. – Она чувствовала себя в полной растерянности.
– Но я хотел бы им стать. – Его теплый, мягкий голос бальзамом пролился на ее натянутые нервы.
– Миссис Паттен…
– Придет, когда я ее вызову, – лукаво закончил за нее Джед.
Халат был распахнут на мускулистой груди, и пальцы Генриетты вдруг застыли на месте, запутавшись в курчавых волосах. Она дрожала, и Джед это заметил. Он прижал ее к себе, и тонкая шелковая ткань не смогла скрыть его возбуждения.
Шершавые волосы на его груди касались ее тонкой блузки, и грудь у нее напряглась, отвечая на каждое движение. Поцелуй Джеда становился все глубже, а волны возбуждения, от которых дрожала Генриетта, рождали в его теле ответный отклик.
Его руки опустились на ее бедра, он привлек девушку еще ближе, и она ощутила его плоть, которая прижалась к ее телу.
А потом они услышали звонок входной двери и оторвались друг от друга, задыхаясь.
Джед выругался – только один раз, но очень энергично, а Генриетта вынуждена была в поисках опоры снова сесть на стул.
– Кто, черт возьми?.. – Дрожащей рукой он убрал со лба волосы. У него на лице отразилась целая гамма противоречивых эмоций. – Генриетта, мы должны поговорить. Неважно, кто там и чего они хотят, понимаешь? Я от них отделаюсь, хорошо?
– Хорошо. – Это был едва слышный шепот, но девушка ничего не могла с собой поделать. Ее мир перевернулся, а потом и разорвался на клочки. Я его люблю.
В дверь постучала миссис Паттен.
– Пришла леди Филмор, мистер Джед. Я оставила ее в гостиной.
Генриетта отдала должное выдержке экономки – та ни единым жестом не выдала своего отношения к неловкой ситуации. Да и Джед, казалось, не слишком беспокоился – раздражение в его ответе едва сквозило.
– Спасибо, миссис Паттен. Я сейчас приду.
Он всех дам принимает в таком виде? – почти истерично спросила себя Генриетта. Кажется, да.
– Я лучше пойду, вы заняты…
– Не убегай снова, – хрипло произнес Джед. – Стоит мне подойти на шаг, и ты отступаешь. Это сводит меня с ума.
Генриетта глубоко вздохнула и высказалась прямо:
– Я не хочу становиться частью гарема, Джед. Извини, но так уж вышло.
– Гарема? – Он смотрел на нее, озадаченно нахмурившись.
Или он прекрасный актер, или слова Генриетты действительно повергли его в недоумение.
– Именно гарема, – негромко, но уже увереннее повторила девушка. – Можешь списать это на мою слабость, неуверенность в себе или на что угодно, но я по природе своей моногамна и такой собираюсь остаться. И вообще, не пора ли тебе встретить свою гостью?
– Успеется. – Он как-то странно на нее смотрел. – Давай уточним. Что ты, собственно, имеешь в виду?
– По-моему, все и так предельно ясно, – напряженно произнесла Генриетта. – Или надо продиктовать по буквам?
– Сделайте одолжение.
Она уже открыла рот, но тут дверь отворилась, и в комнате раздался уверенный бархатистый голос:
– Джед, милый, как видишь, гора пришла к Магомету. О, мисс Ноук! Извините, я не знала…
Посмотрев в холодные зеленые глаза, Генриетта поняла, что Анастасия все прекрасно знала и что она в бешенстве.
– Все в порядке, я уже ухожу. – Генриетта заставила себя улыбнуться, и леди Филмор удостоила ее ответным оскалом мелких белых зубов.
– Правда? Как удачно.
Для кого? Генриетта продолжала улыбаться через силу. Анастасия Филмор была сногсшибательна, истинная Первая леди королевства, достойная пара для Джеда.
– Я хотел бы, чтобы ты осталась, Генриетта, – произнес Джед, не спуская с нее глаз. – Нам надо многое обсудить.
– Мы сможем это сделать в другой раз. – Если он думает, что она останется и позволит себя уничтожить, то пусть подумает еще раз. Уже стоя в дверях, она вдруг обернулась и добавила мягко и значительно, обнаружив в себе неожиданное коварство: – И еще раз спасибо за вчерашнюю ночь, Джед.
Генриетта успела заметить изумление на лице Джеда и ярость в глазах Анастасии и вышла в холл.
– Генриетта! – В мгновение ока Джед ее догнал. – Разреши я тебя провожу, если уж ты хочешь уйти.
– Не надо. – Генриетта вдруг поняла, что дала себя спровоцировать, и теперь ей было стыдно.
– Конечно, надо. – Его голос был мягким и глубоким, но девушка не обернулась и ничего не ответила, почти бегом направляясь к двери. – Генриетта, – резко повторил тот и накрыл ладонью ее пальцы, судорожно пытавшиеся повернуть ручку двери. – Посмотри на меня, – мягко приказал Джед.
Повернувшись к нему лицом, Генриетта как будто увидела стройную высокую фигуру Анастасии. Незримое присутствие соперницы придало ей твердости:
– Я все сказала Джед, и хотела бы уйти.
Он смерил ее долгим взглядом, а потом спросил:
– А как насчет того, что было там? – тихо спросил он, кивнув в сторону столовой. – Ты хочешь сказать, что это ничего для тебя не значит? Так?
– Да. – На помощь ей пришла гордость, и лицо Генриетты превратилось в маску. – Именно это я и хочу сказать.
– Ясно. – Ослепительно яркий взгляд проникал ей в душу.
Он был грозен и невероятно привлекателен, но его тело замерло в паре сантиметров от нее, не касаясь ее. Она хотела его с такой неистовой силой, что, казалось, вот-вот умрет от желания.
– Так могу я идти? – спросила она, отважно вздернув подбородок и встретившись с ним взглядом.
– Конечно, – мягко произнес Джед и, задержав на девушке взгляд еще ненадолго, отступил назад. – Я никогда тебя не неволил, Генриетта, ты же знаешь.
Я никогда тебя не неволил…
Генриетта прислушивалась к этой фразе снова и снова, между тем как Джед с каменным лицом распахнул перед ней дверь. Свободна…
– До свидания, – прошептала она, машинально отметив, что снова начался дождь, и его холодные мелкие капли покрывали тонкой сеткой ее волосы и ресницы. На стоянке «мерседес» Анастасии находился в полуметре от машины Генриетты. Красотка, конечно, не могла не заметить ее ярко-синюю «мини». Интересно, догадается ли Джед, что Анастасия специально им помешала?
Девушка устало пожала плечами – теперь это уже не имеет значения. Все закончилось, хотя на самом деле, наверное, и не начиналось.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Вопреки ожиданиям Генриетты, которая вернулась домой в расстроенных чувствах, следующие две недели промелькнули незаметно.
От восхода до заката она работала над заказами, полученными после выставки, и постепенно отвлекалась от мрачных мыслей. Однако ночью все было по-другому. В первую же ночь она не смогла заснуть, ворочаясь с боку на бок и бессмысленно терзая себя обвинениями и ненужными воспоминаниями, так что еще не рассвело, когда она уже была в студии за работой. Вторая ночь оказалась не лучше, и девушка зажила в новом режиме.
Она работала до позднего вечера и отправлялась в спальню, только когда начинала падать с ног от усталости и чувствовала, что не в силах о чем-либо думать, а потом просыпалась с рассветом и снова возвращалась в студию.
Она работала, ходила в магазин, готовила еду, гуляла с собакой и ни на секунду не прекращала бесконечной борьбы с высоким, загорелым, опасно привлекательным мужчиной.
Небольшое облегчение принес визит Рональда, который зашел с ней побеседовать и сообщил, что срочное дело заставило Джеда уехать на несколько дней.
– Знаете, в этом году он пробыл в Фотрингеме дольше, чем когда-либо, – задумчиво отметил Рональд, пробуя крепкий кофе. – Обычно мы его видим только по праздникам или особым дням, понимаете? Старый хозяин, его дед, был в каждой бочке затычка, и внук пошел по его стопам. Ну еще бы! Ведь здесь Анастасия Филмор!
Но во время второго посещения Рональда переживания по поводу Джеда отошли на задний план, ибо их вытеснила другая, более существенная забота.
– На этот раз я пришел не просто поболтать, – заявил Рональд еще с порога в одно замечательное майское утро, полное цветочного аромата и солнечного света в голубых небесах. – Дело обстоит довольно серьезно.
– Серьезно? – Генриеттта тут же подумала о Джеде и смертельно побледнела. – Что случилось? – с подозрением спросила она.
– Мы получили несколько заявлений об отравлении домашних животных стрихнином, – произнес Рональд, устроившись за кухонным столом. – Пострадала пара кошек в городке. Либо кто-то был неаккуратен, либо…
– Либо? – эхом повторила Генриетта, широко раскрыв глаза.
– Либо мы имеем дело с сумасшедшим. Очевидно, человек терпеть не может кошек или собак. Не только в больших городах водятся ненормальные.
– Собак?.. – В голосе Генриетты послышались истерические нотки, и девушка постаралась взять себя в руки. – Хотите сказать, что этот кто-то может травить и собак? – едва слышно произнесла она.
– Я не утверждаю, что тут есть злой умысел, но возможно и такое. Следите за Мерфи, когда спускаете его с поводка, и не разрешайте ему есть всякую падаль или рыться в земле.
В течение нескольких дней после визита Рональда Генриетта не спускала Мерфи с поводка, что было воспринято гигантской овчаркой как личное оскорбление. Генриетта заперла дверь студии, и пес часами просиживал у окна, скорбно глядя на веселую реку с зелеными берегами и то и дело начиная тихонько подвывать, жалуясь на несправедливость жизни.
Но прошла неделя, а новых случаев отравления не было, и девушка расслабилась, открыла дверь студии, хотя по-прежнему не отстегивала поводок, пристально наблюдая за Мерфи на прогулках.
Именно во время одной из таких прогулок тихий отдых у реки был прерван стуком лошадиных копыт. Генриетта подняла голову и, заслонив рукой глаза от солнца, увидела его. Джеда. И сердце у нее ушло в пятки.
Он выглядел замечательно, замечательно. Темно-синие джинсы и рубашка, стройный, подтянутый…
– Привет. – Он не улыбнулся.
– Здравствуй. – Она тоже осталась серьезной.
– Как дела? – Джед привязал лошадь к дереву и, опустившись на теплую мягкую траву, призывно похлопал ладонью по земле рядом с собой. – Ты как будто похудела, – бесстрастно заметил он.
– Правда? – Он хотел сказать, что она кажется стройной и привлекательной или просто худой? Бросив на него внимательный взгляд из-под густых шелковистых ресниц, девушка села на траву. – Ты тоже, – искренне сказала она.
От восхода до заката она работала над заказами, полученными после выставки, и постепенно отвлекалась от мрачных мыслей. Однако ночью все было по-другому. В первую же ночь она не смогла заснуть, ворочаясь с боку на бок и бессмысленно терзая себя обвинениями и ненужными воспоминаниями, так что еще не рассвело, когда она уже была в студии за работой. Вторая ночь оказалась не лучше, и девушка зажила в новом режиме.
Она работала до позднего вечера и отправлялась в спальню, только когда начинала падать с ног от усталости и чувствовала, что не в силах о чем-либо думать, а потом просыпалась с рассветом и снова возвращалась в студию.
Она работала, ходила в магазин, готовила еду, гуляла с собакой и ни на секунду не прекращала бесконечной борьбы с высоким, загорелым, опасно привлекательным мужчиной.
Небольшое облегчение принес визит Рональда, который зашел с ней побеседовать и сообщил, что срочное дело заставило Джеда уехать на несколько дней.
– Знаете, в этом году он пробыл в Фотрингеме дольше, чем когда-либо, – задумчиво отметил Рональд, пробуя крепкий кофе. – Обычно мы его видим только по праздникам или особым дням, понимаете? Старый хозяин, его дед, был в каждой бочке затычка, и внук пошел по его стопам. Ну еще бы! Ведь здесь Анастасия Филмор!
Но во время второго посещения Рональда переживания по поводу Джеда отошли на задний план, ибо их вытеснила другая, более существенная забота.
– На этот раз я пришел не просто поболтать, – заявил Рональд еще с порога в одно замечательное майское утро, полное цветочного аромата и солнечного света в голубых небесах. – Дело обстоит довольно серьезно.
– Серьезно? – Генриеттта тут же подумала о Джеде и смертельно побледнела. – Что случилось? – с подозрением спросила она.
– Мы получили несколько заявлений об отравлении домашних животных стрихнином, – произнес Рональд, устроившись за кухонным столом. – Пострадала пара кошек в городке. Либо кто-то был неаккуратен, либо…
– Либо? – эхом повторила Генриетта, широко раскрыв глаза.
– Либо мы имеем дело с сумасшедшим. Очевидно, человек терпеть не может кошек или собак. Не только в больших городах водятся ненормальные.
– Собак?.. – В голосе Генриетты послышались истерические нотки, и девушка постаралась взять себя в руки. – Хотите сказать, что этот кто-то может травить и собак? – едва слышно произнесла она.
– Я не утверждаю, что тут есть злой умысел, но возможно и такое. Следите за Мерфи, когда спускаете его с поводка, и не разрешайте ему есть всякую падаль или рыться в земле.
В течение нескольких дней после визита Рональда Генриетта не спускала Мерфи с поводка, что было воспринято гигантской овчаркой как личное оскорбление. Генриетта заперла дверь студии, и пес часами просиживал у окна, скорбно глядя на веселую реку с зелеными берегами и то и дело начиная тихонько подвывать, жалуясь на несправедливость жизни.
Но прошла неделя, а новых случаев отравления не было, и девушка расслабилась, открыла дверь студии, хотя по-прежнему не отстегивала поводок, пристально наблюдая за Мерфи на прогулках.
Именно во время одной из таких прогулок тихий отдых у реки был прерван стуком лошадиных копыт. Генриетта подняла голову и, заслонив рукой глаза от солнца, увидела его. Джеда. И сердце у нее ушло в пятки.
Он выглядел замечательно, замечательно. Темно-синие джинсы и рубашка, стройный, подтянутый…
– Привет. – Он не улыбнулся.
– Здравствуй. – Она тоже осталась серьезной.
– Как дела? – Джед привязал лошадь к дереву и, опустившись на теплую мягкую траву, призывно похлопал ладонью по земле рядом с собой. – Ты как будто похудела, – бесстрастно заметил он.
– Правда? – Он хотел сказать, что она кажется стройной и привлекательной или просто худой? Бросив на него внимательный взгляд из-под густых шелковистых ресниц, девушка села на траву. – Ты тоже, – искренне сказала она.