Страница:
Нушка и тайная магия. Проклятье короны
Глава 1
Неведомая угроза
Волшебный чемоданчик разбудил меня среди ночи. Раздававшийся из него тихий, чуть гнусавый голосок бормотал что-то неразборчивое… Я уселась на кровати, недовольно ворча. Но, разобрав отдельные слова, начала прислушиваться внимательнее.
– Ты должна как можно скорее отправиться в путь! – твердил чемоданчик. – Кое-кто нуждается в твоей помощи… Принцесса Амандина в опасности. Только ты можешь спасти ее.
– Кого-кого? – буркнула я. – Не знаю никакой принцессы Амандины. Что еще за бред?
– По ту сторону леса лежит колдовское королевство, которым правит король Анагатос Шестой, – продолжал чемоданчик. – Амандина – его дочь. Если ты не поможешь ей, она погибнет от рук убийц. На твоем месте я бы стряхнул с себя сон, время не ждет.
Иногда этот чемоданчик здорово действует мне на нервы, но, вообще-то, он зачастую оказывается прав. Даже не знаю, люблю я его или ненавижу. Порой у меня возникает желание зашвырнуть его в какой-нибудь колодец поглубже, а в другой раз мне кажется, что я жить без него не могу. Вот и разберись!
Я тут же отправилась к своей подруге Поппи, чтобы узнать, не составит ли она мне компанию.
– Не-а, – ответила она. – Я только-только приступила к чтению приключений «Доктора Скелета, Преступного Гения» – целых семь томов по три тысячи семьсот шесть страниц в каждом. Я не закончу, даже когда ты уже вернешься! К тому же до колдовского королевства топать и топать, а я не собираюсь сбиваться с ног ради какой-то жеманной ломаки, которая даже спасибо мне не скажет!
Что ж, такой у Поппи характер. Настаивать на чем-то бессмысленно.
Я вернулась домой, чтобы черкнуть пару строк родителям на обороте почтовой открытки, в которой они оказались заключены под действием злых колдовских чар. Надеюсь, однажды я сумею их развеять[1].
Отправляюсь спасать принцессу, – старательно выводила я фиолетовыми чернилами. – Я ее не знаю, но, похоже, ее собираются убить, и я не могу это так оставить.
Написанные мной слова постепенно исчезли, и им на смену проступили строки, начертанные рукой моей мамы, томящейся внутри открытки:
Что ж, узнаю свою дочь! Ты такая смелая, но, пожалуйста, побереги себя. Целую тебя крепко-крепко.
Я спрятала зачарованный картонный прямоугольник в надежном тайнике. Родители неподвижно застыли на фотографии… Как мне их не хватало! Поначалу мне казалось, что жить одной в доме очень интересно, но я быстро поняла, как сильно ошибалась.
Я позавтракала, переоделась в чистое, надела крепкие походные ботинки и сверилась с картой окрестностей.
Потом прихватила с собой чемоданчик и отправилась на поиски колдовского королевства.
В любом случае это наверняка интереснее, чем ходить в школу!
– Ты должна как можно скорее отправиться в путь! – твердил чемоданчик. – Кое-кто нуждается в твоей помощи… Принцесса Амандина в опасности. Только ты можешь спасти ее.
– Кого-кого? – буркнула я. – Не знаю никакой принцессы Амандины. Что еще за бред?
– По ту сторону леса лежит колдовское королевство, которым правит король Анагатос Шестой, – продолжал чемоданчик. – Амандина – его дочь. Если ты не поможешь ей, она погибнет от рук убийц. На твоем месте я бы стряхнул с себя сон, время не ждет.
Иногда этот чемоданчик здорово действует мне на нервы, но, вообще-то, он зачастую оказывается прав. Даже не знаю, люблю я его или ненавижу. Порой у меня возникает желание зашвырнуть его в какой-нибудь колодец поглубже, а в другой раз мне кажется, что я жить без него не могу. Вот и разберись!
Я тут же отправилась к своей подруге Поппи, чтобы узнать, не составит ли она мне компанию.
– Не-а, – ответила она. – Я только-только приступила к чтению приключений «Доктора Скелета, Преступного Гения» – целых семь томов по три тысячи семьсот шесть страниц в каждом. Я не закончу, даже когда ты уже вернешься! К тому же до колдовского королевства топать и топать, а я не собираюсь сбиваться с ног ради какой-то жеманной ломаки, которая даже спасибо мне не скажет!
Что ж, такой у Поппи характер. Настаивать на чем-то бессмысленно.
Я вернулась домой, чтобы черкнуть пару строк родителям на обороте почтовой открытки, в которой они оказались заключены под действием злых колдовских чар. Надеюсь, однажды я сумею их развеять[1].
Отправляюсь спасать принцессу, – старательно выводила я фиолетовыми чернилами. – Я ее не знаю, но, похоже, ее собираются убить, и я не могу это так оставить.
Написанные мной слова постепенно исчезли, и им на смену проступили строки, начертанные рукой моей мамы, томящейся внутри открытки:
Что ж, узнаю свою дочь! Ты такая смелая, но, пожалуйста, побереги себя. Целую тебя крепко-крепко.
Я спрятала зачарованный картонный прямоугольник в надежном тайнике. Родители неподвижно застыли на фотографии… Как мне их не хватало! Поначалу мне казалось, что жить одной в доме очень интересно, но я быстро поняла, как сильно ошибалась.
Я позавтракала, переоделась в чистое, надела крепкие походные ботинки и сверилась с картой окрестностей.
Потом прихватила с собой чемоданчик и отправилась на поиски колдовского королевства.
В любом случае это наверняка интереснее, чем ходить в школу!
Глава 2
Лесное племя
Когда я наконец уперлась в ограду королевского дворца, со своим чемоданчиком в руке, вид у меня был уже не такой гордый. Я была уверена, что стража тут же прогонит меня и на этом все приключение и закончится; но, к моему великому удивлению, все обернулось совершенно иначе.
На часах у ворот стояли солдаты в ярко начищенных доспехах. При виде меня они гаркнули: «Кто идет?», взяв оружие на изготовку, отчего все их латы загремели, как оброненные на пол кастрюли. Я указала на чемоданчик, пояснив, что это он сказал мне явиться сюда. «Они точно решат, что я чокнутая», – подумала я. Однако стража, судя по всему, была наслышана о чемоданчике и его магических талантах. Солдаты тут же расступились, позволяя мне пройти. Миновав ворота, я двинулась вперед по бесконечно длинной аллее. По обеим сторонам дороги высились беломраморные изваяния львов и драконов; некоторые из них сильно обветшали за минувшие века. В глубине парка угадывался королевский дворец – высокий замок с изящными вычурными башнями. Ветер развевал голубые с золотом орифламмы[2]. Все это было бы очень красиво, если бы не опускающиеся сумерки; честно говоря, в багровом свете закатного солнца картина получалась несколько жутковатая.
По другую сторону парковой решетки простирался лес – дремучий и темный. Деревья в нем стояли так плотно, что между их стволами едва можно было протиснуться. Мне послышалось, что откуда-то с той стороны доносятся скорбные стоны.
«Идиотка! – осадила я сама себя. – Не пытайся нагнать на себя страху. Это просто ветер шумит в ветвях».
Я зашагала дальше, пытаясь по возможности казаться храброй. Я чувствовала, что за мной непрестанно наблюдают. Несомненно, где-то за одним из тысяч дворцовых окон притаился соглядатай, пристально разглядывающий меня в лорнет… Ощущение было не из приятных, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы придать себе решительный и целеустремленный вид деловой девицы, знающей себе цену. На самом же деле посреди этого огромного пустынного парка я ощущала себя маленькой и потерянной. Из-за доносящихся из леса стонов я все больше чувствовала себя не в своей тарелке.
Когда я уже подходила к широкой парадной лестнице из розового мрамора, из-за цветущих кустов вдруг появилась девушка лет пятнадцати. На ней было длинное зеленое платье, и выглядела она как настоящая принцесса, так что на мгновение я подумала, будто это и есть пресловутая Амандина. Я тут же смутилась, потому что не умею делать реверансов и вообще плохо разбираюсь во всех этих штуках, которые приняты во дворцах. Но девушка быстро разубедила меня.
– Нет-нет, – пробормотала она, – меня зовут Флора, я фрейлина принцессы… Можно попросить тебя об услуге?
Она казалась очень встревоженной. В руках у нее я увидела тяжелую цепь со стальными наручниками и большим висячим замком.
– Конечно, если я чем-то могу помочь, – ответила я. – Что мне нужно сделать?
– Приковать меня к перилам парадной лестницы, – торопливо сказала девушка. – Потом ты должна положить ключ себе в карман и уйти далеко-далеко… Возвращайся освободить меня не раньше завтрашнего утра, когда опасность минует.
– Э э… что? – отреагировала я.
Я ничего не понимала, но Флора явно была близка к панике.
– Скорее, – сказала она умоляюще. – Уже темнеет! Обычно меня приковывает принцесса, но сегодня вечером я так и не смогла найти ее, дворец такой огромный… Если согласишься помочь мне, я подарю тебе вот эту брошь.
И она указала на красивую камею из оправленной в золото слоновой кости. Очень изящная вещица. Я положила чемоданчик на землю, взяла цепь и приковала Флору к мраморным перилам лестницы, как она просила. Когда наручники защелкнулись на ее запястьях, она облегченно вздохнула.
– Ах! Ты спасла мне жизнь!
Я ничего не ответила; все происходящее казалось мне довольно странным. Ну да что ж, я была к этому готова. Я хорошо знала, что, послушав чемоданчик, непременно впутаюсь в какую-нибудь невероятную историю.
Флора уселась на ступеньки, неловко сложив закованные в цепи руки. Она то и дело тревожно поглядывала в сторону леса и, кажется, совершенно забыла о моем присутствии.
– Я вас оставлю, – пробормотала я неловко, – желаю вам все-таки спокойно провести ночь.
Она не ответила. Я двинулась по лестнице ко входу во дворец, и стоявшие у дверей лакеи снова беспрепятственно пропустили меня. Я оказалась совершенно одна в невероятно просторной галерее с зеркальными стенами, в которых отражались мраморные статуи. Лучи закатного солнца проникали в нее через три сотни выходящих на фасад окон, заливая все вокруг зловещими кровавыми красками. Мне хотелось крикнуть: «Есть тут кто живой?», но я не решилась. Все было таким величественным. Среди парадного великолепия дворца я чувствовала себя жалкой бродяжкой, плохо одетой и плохо причесанной, в перепачканных грязью ботинках. В общем, кошмар!
Не зная, что делать дальше, я прошлась вдоль по галерее. Внезапно одна из дверей распахнулась, и в коридоры выпорхнула стайка из двух десятков молоденьких девушек, не обративших на меня никакого внимания. Все они были одеты в пышные, расшитые золотом платья и очень аристократично хихикали, прикрывая хорошенькие губки раскрытыми веерами. Одна из них носила на голове изящную диадему, украшенную драгоценными камнями. Я готова была поспорить, что это и есть принцесса Амандина. На вид ей было лет четырнадцать, и она походила на невероятно хрупкую фарфоровую куклу. Все в ней было прелестно – и волосы, и носик, и глаза… Что говорить, она была просто совершенством! По-моему, на обладание подобной красотой нужно наложить строгий запрет. Ведь это так несправедливо по отношению к остальным! Вы не согласны?
Я шагнула ей навстречу, чтобы представиться. Кажется, она совсем не удивилась.
– Ах да, – сказала она немного рассеянно, – ты точь-в точь как на портрете.
– Каком портрете? – спросила я.
Вместо ответа она расправила свой веер и показала его мне. На нем было изображено мое лицо! Я так и застыла с раскрытым ртом.
– Это волшебный веер, – пояснила Амандина. – Веер-предсказатель. Каждое утро он рассказывает мне о предстоящих событиях с помощью маленьких картинок, которые по прошествии дня сами собой исчезают. Сегодня утром я увидела на нем твое лицо. Поскольку оно нарисовано розовыми красками, это означает, что твое появление будет благоприятно. А вот если бы оно оказалось нарисовано серым, это было бы плохое предзнаменование и я приказала бы страже вышвырнуть тебя вон.
– Меня зовут Нушка, – объявила я. – На веере этого не написано.
Честно, она меня немного раздражала. Принцесса рассмеялась. Смех у нее был просто божественный. Его стоило бы записывать на диски и продавать за большие деньги, это принесло бы целое состояние.
– Почему ты искала встречи со мной? – поинтересовалась она, грациозно склонив головку.
Мне пришлось передать ей предостережения чемоданчика. Угроза, заговор и все прочее… Она тут же перестала улыбаться, и на ее прелестном личике появилось выражение, напоминающее страх. Она опасливо глянула через плечо, чтобы убедиться, что нас никто не подслушивает. Мне подумалось, что ничего нового я ей не открыла.
– Пойдем, – шепнула она. – Не следует здесь оставаться, у стен тоже есть уши. Никогда нельзя быть уверенным, что за одним из этих зеркал не прячутся шпионы.
Издалека доносился переливчатый смех других девушек, но в темной галерее атмосфера становилась все более мрачной.
Внезапно Амандина вздрогнула и прижала руку к горлу.
– Боже мой! – ахнула она. – Уже стемнело, а я забыла приковать Флору…
– Без паники, – буркнула я, – я об этом позаботилась. Сейчас она прикована к перилам парадной лестницы, но я так и не поняла, зачем ей это понадобилось. Может быть, вы мне объясните?
Но Амандина уже не слушала. Бросившись к одному из окон, она выглянула в парк, чтобы убедиться, что ее фрейлина надежно прикована. Флора бешено рвалась из наручников, будто надеялась совладать с цепями и замком. Страх на ее лице уступил место гневу.
– Похоже, она сама не знает, чего хочет, – заметила я. – Только что она буквально умоляла приковать ее! Ничего не понимаю.
– Причиной всему ночь, – тихо прошептала Амандина. – При дневном свете это отступает, но когда солнце скрывается за горизонтом, инстинкты снова берут над ней верх. Сила, которой она не может противиться, влечет ее в лес по ту сторону ограды. Если однажды ей удастся вырваться, я потеряю ее навсегда. А я не хочу этого, ни за что! Она моя единственная подруга. Мы выросли вместе. Увы, как все дочери племени Сильв, она обречена на превращение. Вот почему я всегда приковываю ее перед закатом. Сегодня я едва не забыла об этом. Думала, этот урок улыбок никогда не кончится…
Я нахмурилась. Объяснения принцессы, сказать по правде, не так уж много проясняли, но я не решилась настаивать. Вместо этого я спросила:
– А что это за «уроки улыбок»?
– Это непременная часть образования девушек из благородных семей, – ответила Амандина. – На этих уроках нас обучают улыбкам на все случаи жизни. Существуют церемониальные улыбки и улыбки дипломатические, улыбки для праздников и улыбки для похорон, а также особые улыбки для войны и для выражения ненависти, улыбки, говорящие «да», и улыбки, говорящие «нет». Каждая благородная дама должна владеть этим предметом в совершенстве. А завтра у меня урок плача. Там нас обучают тысяче способов плакать, оставаясь красивыми, без шумных всхлипов и смешных гримас. Это целая наука. Если будешь плакать как попало, рискуешь выставить себя в неприглядном свете. Истинная принцесса не может позволить себе выглядеть непривлекательно.
– Вот как! – неловко отозвалась я, чувствуя, что смысл от меня ускользает.
– А послезавтра меня ожидает урок завязывания лент, – продолжала принцесса. – Мы будем учиться завязывать банты таким образом, чтобы придать им то или иное значение. Да-да, определенным образом завязанная лента – это сообщение для тех, кто нас окружает. Она может означать «Хочу почувствовать любовь» или же «Мне грустно»… Понимаешь?
– Да, это очень интересно, – ответила я из вежливости.
В глубине души я подумала, что это ужасно скучно. Не представляю себе, чтобы я проводила целые дни, завязывая бантики!
Далее, пока мы поднимались на верхний этаж, Амандина принялась рассказывать мне об уроках «владения веером». Здесь тоже суть заключалась в том, что, постигая секреты открывания или складывания веера определенным образом, можно было передавать беззвучные закодированные послания… От одного только выслушивания этой чуши у меня началась головная боль. И все же в глубине души я догадывалась, что Амандина притворяется этакой кокетливой болтушкой лишь для того, чтобы скрыть свой страх.
Мы поднялись на второй этаж, такой же пустынный, как и первый. Весь этот дворец вызывал у меня странные ощущения. В нем царила какая-то необычная атмосфера. Принцесса втолкнула меня в огромный зал, такой просторный, что в нем можно было спокойно устраивать скачки. «Моя спальня», – объявила она и тут же подбежала к окну, чтобы взглянуть на Флору, которая продолжала биться в цепях, надежно приковавших ее к перилам. Она уже ободрала себе запястья в кровь.
– Почему она так ведет себя? – настойчиво спросила я, устав от бесконечных тайн и непонятностей.
– Я объясню тебе завтра, – сказала Амандина шепотом. – А теперь пора ложиться спать. Ступай в тот кабинет, там есть диван, на котором обычно спит кто-нибудь из моих фрейлин.
Я была вся чумазая, в пыльной одежде, и ноги у меня ныли от долгой ходьбы. Я сказала: «Спокойной ночи» и толкнула дверь кабинета, на который мне указали. Это оказалась огромная, блистающая позолотой комната, где тут же начинало рябить в глазах от обилия лепнины, купидонов и канделябров. В центре нее стояло широкое ложе, обитое алым бархатом. Я тут же сбросила свои башмаки и улеглась. Есть хотелось ужасно: наверно, я могла бы слопать тонны две жареной картошки с кетчупом, но принцесса была явно не расположена поужинать, так что я решила поспать. Она же тем временем позвонила в колокольчик, и к ней в спальню со всех ног устремились шесть горничных. Они принялись снимать с нее одежду и туфельки… так бережно и осторожно, словно им приходилось обращаться с хрупкой фарфоровой куклой, готовой разбиться от малейшего неверного движения. Мне это показалось ужасно глупым. Амандина же спокойно переносила эту процедуру, прикрыв глаза. Просто невероятно! Под пышным платьем у нее оказалось еще тридцать шесть юбок – всей этой ткани хватило бы, чтобы оснастить парусами большой трехмачтовый корабль.
Я уснула задолго до окончания этой церемонии.
Шутки ради я тоже принялась бормотать плаксивым голосом всякую белиберду, что-то вроде «агура гробис, растафара тамбурин, никталоп барабум…». Голова тут же высунулась совсем рядом с диваном, чтобы лучше расслышать мои слова. Вероятно, она решила, что я говорю на каком-то иностранном языке. Минут пять это было забавно, а потом мне надоело. Стенопроходец исчез.
Амандина разбудила меня на рассвете, зябко кутаясь в отороченный мехом шелковый пеньюар.
– Пойдем, – велела она. – Нужно выйти из дворца до того, как набегут служанки для моего утреннего туалета. Я хочу показать тебе кое-что.
Я отправились за ней. Парк был погружен в предутренние сумерки. Проступающие в них бледные статуи казались похожими на привидения. Амандина направилась прямиком к решетке, преграждающей выход в лес. Мне снова показалось, что я слышу жалобные стоны. Амандина вынула из кармана ключ и отомкнула прочную металлическую дверцу с замысловатым замком. По другую сторону ограды тянулись густые заросли, ощетинившиеся колючими кустами.
– Взгляни-ка на эти деревья, – прошептала принцесса. – Не замечаешь в них ничего особенного?
Я так и подскочила. На каждом стволе проступало человеческое лицо, очень печальное на вид. Все лица были разные. Внезапно одно из них приоткрыло рот и издало протяжный стон. Из глаз заструились смолистые слезы.
– Это и есть сильвы, о которых я говорила тебе вчера вечером, – прошептала Амандина. – До четырнадцати лет они сохраняют человеческий облик и живут среди нас, а после некая таинственная сила принуждает их отправиться в лес. Там они выкапывают ямку в земле, становятся в нее босыми ногами… и превращаются в деревья.
– Что?
– Да, именно так. Благодаря этому они могут жить два или три столетия, намного дольше, чем люди, однако они обречены навечно оставаться на одном месте – там, где укоренились. Тогда они окунаются в воспоминания о своей прежней жизни, когда они еще были обычными смертными, и оглашают лес своими бесконечными жалобами, потому что жизнь дерева невероятно скучна.
Я огляделась вокруг повнимательнее и заметила, что среди деревьев есть и мужские, и женские лица, а также лица подростков обоего пола. Амандина ступила под их густые кроны и стала переходить от одного дерева к другому, ласково прикасаясь к проступающим сквозь кору лицам.
– Моргана, Лора, Анна, Эмма… – называла она их имена.
Видимо, вид у меня был совсем растерянный, потому что она снизошла до объяснений:
– Это мои прежние фрейлины… и близкие подруги… Нам было так весело вместе, но проклятие настигло их, и однажды ночью они сбежали из дворца, чтобы прийти сюда. Инстинкт оказался сильнее их воли. Поутру они превратились в деревья. Мне осталось лишь оплакивать их. Мне их не хватает. О! Как же сильно мне их не хватает!
– Ясно, – сказала я. – Флора тоже сильва, как и они. Вот почему вам приходится приковывать ее на ночь.
– Традиция требует, чтобы вся свита принцессы крови[3] непременно состояла исключительно из сильв, – прошептала Амандина.
Я видела, что она вот-вот расплачется.
– Но почему? – спросила я. – Это так жестоко. В этом случае вы обречены потерять всех своих подруг детства.
– Да, думаю, именно этого и добивается премьер-министр. Ему нужно, чтобы принцессы были одиноки и уязвимы, чтобы им не на кого было опереться. Ведь тот, у кого есть друзья, сразу становится сильнее… а он хочет избежать этого любым способом. Он мечтает, чтобы я оказалась одна-одинешенька. До сих пор мне удавалось перехитрить его, приковывая Флору, но это не может длиться вечно. Я знаю, что она непременно покинет меня, хотя сама всей душой хочет остаться. Инстинкт одолеет ее. Однажды она выйдет за ограду, так же, как и остальные.
Я воспользовалась тем, что мы находились вдалеке от дворца, и спросила:
– Значит, у вас есть враги?
– Да, – ответила она со вздохом, – премьер-министр ненавидит меня. Ты непременно столкнешься с ним где-нибудь за поворотом коридора. Его зовут Зафар де Камильос, и он носит фарфоровую маску.
– Почему?
– Говорят, он так уродлив, что от одного только взгляда на его лицо целый отряд закаленных в боях рыцарей может умереть от ужаса.
– И это правда?
– Не знаю, однако я бы не рискнула подсматривать за ним, когда он снимает маску, чтобы побриться. Это злой и жестокий человек, но, к сожалению, мой отец полностью доверяет ему.
– Сегодня ночью, – добавила я, – я еще заметила кое-что любопытное. Голова, которая высовывалась из стены, чтобы шпионить за нами. Что это такое?
Амандина пожала плечами.
– Мы называем их просто человечками. Это стенопроходцы, нанятые Зафаром. Как ты верно догадалась, они занимаются тем, что подслушивают и подглядывают. По вечерам поварам королевской кухни приказано подмешивать в еду наркотик, который заставляет людей выбалтывать свои самые сокровенные мысли во сне. Это очень эффективное средство: стоит проглотить его, и ты уже не сможешь удержаться от разговоров и непременно выскажешь все, что у тебя на душе. Задача человечков состоит как раз в том, чтобы выслушивать, что бормочут спящие, и доносить их слова Зафару. Благодаря этой хитрости ему удается душить любые заговоры в зародыше. Он хитер и прекрасно знает, что люди ненавидят его. Уже трижды придворные собирались убить его, но никто так и не успел довести этот замысел до конца. Под действием наркотика они проговаривались во сне, и уже наутро за ними являлась стража. Вот почему я всегда обхожусь без ужина и предпочитаю ложиться спать на голодный желудок. Но чтобы не разочаровать стенопроходцев, я делаю вид, что разговариваю во сне. Бормочу обо всяких незначительных вещах. Зафар принимает меня за безмозглую кокетку, помешанную на завязывании бантиков… Меня это полностью устраивает. Позволяет мне выиграть время. Если хочешь остаться здесь, тебе придется быть очень осторожной. Не бери ничего в рот по вечерам, даже воды не пей. А теперь давай вернемся в парк. Наше отсутствие может показаться подозрительным.
Мы снова пересекли ограду, и Амандина тщательно заперла за собой дверцу. Уже рассвело, и можно было освободить Флору от оков. Мы нашли ее сидящей на ступенях. Было заметно, что яростная ночная борьба с наручниками совершенно изнурила ее. Запястья у нее были ободраны до крови. Я освободила девушку от цепей. Она подняла на нас измученные, запавшие глаза.
– Это с каждым разом все сильнее, Ваше Высочество, – прошептала она, глядя на принцессу. – Скоро я уже не смогу более противиться. Зов леса становится слишком силен. Сегодня ночью я уже думала, что отгрызу себе руки, чтобы освободиться, как попавшая в капкан лисица. Мне так жаль покидать вас… Скоро, совсем скоро настанет ночь, когда я присоединюсь к своему племени за оградой парка. Таков закон сильв. Сможете ли вы простить меня?
Принцесса помогла ей подняться на ноги и крепко сжала в объятиях. Так они и простояли минуту или две, всхлипывая друг у друга на плече; затем Амандина отступила.
– Я должна как можно скорее вернуться в спальню, – прошептала она. – Вот-вот явятся горничные для утренней церемонии одевания. Вообще-то я не имею права даже тапочки надеть без их участия. Еще одна удачная уловка премьер-министра, чтобы держать меня под неусыпным контролем.
Уже собравшись идти, она вдруг остановилась и повернулась ко мне.
– Будь предельно осторожна, – шепнула она, тронув меня за плечо. – Думаю, Зафару ты совсем не нравишься. Хочешь посмотреть, что предсказал мне сегодня утром мой вещий веер?
Одним легким движением она развернула веер перед моими глазами. На тонком шелке с поразительным тщанием было выписано мое лицо. Глаза у меня были закрыты, а на лбу алело кровавое пятно.
Сказать по правде, вид у меня был совершенно мертвый.
На часах у ворот стояли солдаты в ярко начищенных доспехах. При виде меня они гаркнули: «Кто идет?», взяв оружие на изготовку, отчего все их латы загремели, как оброненные на пол кастрюли. Я указала на чемоданчик, пояснив, что это он сказал мне явиться сюда. «Они точно решат, что я чокнутая», – подумала я. Однако стража, судя по всему, была наслышана о чемоданчике и его магических талантах. Солдаты тут же расступились, позволяя мне пройти. Миновав ворота, я двинулась вперед по бесконечно длинной аллее. По обеим сторонам дороги высились беломраморные изваяния львов и драконов; некоторые из них сильно обветшали за минувшие века. В глубине парка угадывался королевский дворец – высокий замок с изящными вычурными башнями. Ветер развевал голубые с золотом орифламмы[2]. Все это было бы очень красиво, если бы не опускающиеся сумерки; честно говоря, в багровом свете закатного солнца картина получалась несколько жутковатая.
По другую сторону парковой решетки простирался лес – дремучий и темный. Деревья в нем стояли так плотно, что между их стволами едва можно было протиснуться. Мне послышалось, что откуда-то с той стороны доносятся скорбные стоны.
«Идиотка! – осадила я сама себя. – Не пытайся нагнать на себя страху. Это просто ветер шумит в ветвях».
Я зашагала дальше, пытаясь по возможности казаться храброй. Я чувствовала, что за мной непрестанно наблюдают. Несомненно, где-то за одним из тысяч дворцовых окон притаился соглядатай, пристально разглядывающий меня в лорнет… Ощущение было не из приятных, и мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы придать себе решительный и целеустремленный вид деловой девицы, знающей себе цену. На самом же деле посреди этого огромного пустынного парка я ощущала себя маленькой и потерянной. Из-за доносящихся из леса стонов я все больше чувствовала себя не в своей тарелке.
Когда я уже подходила к широкой парадной лестнице из розового мрамора, из-за цветущих кустов вдруг появилась девушка лет пятнадцати. На ней было длинное зеленое платье, и выглядела она как настоящая принцесса, так что на мгновение я подумала, будто это и есть пресловутая Амандина. Я тут же смутилась, потому что не умею делать реверансов и вообще плохо разбираюсь во всех этих штуках, которые приняты во дворцах. Но девушка быстро разубедила меня.
– Нет-нет, – пробормотала она, – меня зовут Флора, я фрейлина принцессы… Можно попросить тебя об услуге?
Она казалась очень встревоженной. В руках у нее я увидела тяжелую цепь со стальными наручниками и большим висячим замком.
– Конечно, если я чем-то могу помочь, – ответила я. – Что мне нужно сделать?
– Приковать меня к перилам парадной лестницы, – торопливо сказала девушка. – Потом ты должна положить ключ себе в карман и уйти далеко-далеко… Возвращайся освободить меня не раньше завтрашнего утра, когда опасность минует.
– Э э… что? – отреагировала я.
Я ничего не понимала, но Флора явно была близка к панике.
– Скорее, – сказала она умоляюще. – Уже темнеет! Обычно меня приковывает принцесса, но сегодня вечером я так и не смогла найти ее, дворец такой огромный… Если согласишься помочь мне, я подарю тебе вот эту брошь.
И она указала на красивую камею из оправленной в золото слоновой кости. Очень изящная вещица. Я положила чемоданчик на землю, взяла цепь и приковала Флору к мраморным перилам лестницы, как она просила. Когда наручники защелкнулись на ее запястьях, она облегченно вздохнула.
– Ах! Ты спасла мне жизнь!
Я ничего не ответила; все происходящее казалось мне довольно странным. Ну да что ж, я была к этому готова. Я хорошо знала, что, послушав чемоданчик, непременно впутаюсь в какую-нибудь невероятную историю.
Флора уселась на ступеньки, неловко сложив закованные в цепи руки. Она то и дело тревожно поглядывала в сторону леса и, кажется, совершенно забыла о моем присутствии.
– Я вас оставлю, – пробормотала я неловко, – желаю вам все-таки спокойно провести ночь.
Она не ответила. Я двинулась по лестнице ко входу во дворец, и стоявшие у дверей лакеи снова беспрепятственно пропустили меня. Я оказалась совершенно одна в невероятно просторной галерее с зеркальными стенами, в которых отражались мраморные статуи. Лучи закатного солнца проникали в нее через три сотни выходящих на фасад окон, заливая все вокруг зловещими кровавыми красками. Мне хотелось крикнуть: «Есть тут кто живой?», но я не решилась. Все было таким величественным. Среди парадного великолепия дворца я чувствовала себя жалкой бродяжкой, плохо одетой и плохо причесанной, в перепачканных грязью ботинках. В общем, кошмар!
Не зная, что делать дальше, я прошлась вдоль по галерее. Внезапно одна из дверей распахнулась, и в коридоры выпорхнула стайка из двух десятков молоденьких девушек, не обративших на меня никакого внимания. Все они были одеты в пышные, расшитые золотом платья и очень аристократично хихикали, прикрывая хорошенькие губки раскрытыми веерами. Одна из них носила на голове изящную диадему, украшенную драгоценными камнями. Я готова была поспорить, что это и есть принцесса Амандина. На вид ей было лет четырнадцать, и она походила на невероятно хрупкую фарфоровую куклу. Все в ней было прелестно – и волосы, и носик, и глаза… Что говорить, она была просто совершенством! По-моему, на обладание подобной красотой нужно наложить строгий запрет. Ведь это так несправедливо по отношению к остальным! Вы не согласны?
Я шагнула ей навстречу, чтобы представиться. Кажется, она совсем не удивилась.
– Ах да, – сказала она немного рассеянно, – ты точь-в точь как на портрете.
– Каком портрете? – спросила я.
Вместо ответа она расправила свой веер и показала его мне. На нем было изображено мое лицо! Я так и застыла с раскрытым ртом.
– Это волшебный веер, – пояснила Амандина. – Веер-предсказатель. Каждое утро он рассказывает мне о предстоящих событиях с помощью маленьких картинок, которые по прошествии дня сами собой исчезают. Сегодня утром я увидела на нем твое лицо. Поскольку оно нарисовано розовыми красками, это означает, что твое появление будет благоприятно. А вот если бы оно оказалось нарисовано серым, это было бы плохое предзнаменование и я приказала бы страже вышвырнуть тебя вон.
– Меня зовут Нушка, – объявила я. – На веере этого не написано.
Честно, она меня немного раздражала. Принцесса рассмеялась. Смех у нее был просто божественный. Его стоило бы записывать на диски и продавать за большие деньги, это принесло бы целое состояние.
– Почему ты искала встречи со мной? – поинтересовалась она, грациозно склонив головку.
Мне пришлось передать ей предостережения чемоданчика. Угроза, заговор и все прочее… Она тут же перестала улыбаться, и на ее прелестном личике появилось выражение, напоминающее страх. Она опасливо глянула через плечо, чтобы убедиться, что нас никто не подслушивает. Мне подумалось, что ничего нового я ей не открыла.
– Пойдем, – шепнула она. – Не следует здесь оставаться, у стен тоже есть уши. Никогда нельзя быть уверенным, что за одним из этих зеркал не прячутся шпионы.
Издалека доносился переливчатый смех других девушек, но в темной галерее атмосфера становилась все более мрачной.
Внезапно Амандина вздрогнула и прижала руку к горлу.
– Боже мой! – ахнула она. – Уже стемнело, а я забыла приковать Флору…
– Без паники, – буркнула я, – я об этом позаботилась. Сейчас она прикована к перилам парадной лестницы, но я так и не поняла, зачем ей это понадобилось. Может быть, вы мне объясните?
Но Амандина уже не слушала. Бросившись к одному из окон, она выглянула в парк, чтобы убедиться, что ее фрейлина надежно прикована. Флора бешено рвалась из наручников, будто надеялась совладать с цепями и замком. Страх на ее лице уступил место гневу.
– Похоже, она сама не знает, чего хочет, – заметила я. – Только что она буквально умоляла приковать ее! Ничего не понимаю.
– Причиной всему ночь, – тихо прошептала Амандина. – При дневном свете это отступает, но когда солнце скрывается за горизонтом, инстинкты снова берут над ней верх. Сила, которой она не может противиться, влечет ее в лес по ту сторону ограды. Если однажды ей удастся вырваться, я потеряю ее навсегда. А я не хочу этого, ни за что! Она моя единственная подруга. Мы выросли вместе. Увы, как все дочери племени Сильв, она обречена на превращение. Вот почему я всегда приковываю ее перед закатом. Сегодня я едва не забыла об этом. Думала, этот урок улыбок никогда не кончится…
Я нахмурилась. Объяснения принцессы, сказать по правде, не так уж много проясняли, но я не решилась настаивать. Вместо этого я спросила:
– А что это за «уроки улыбок»?
– Это непременная часть образования девушек из благородных семей, – ответила Амандина. – На этих уроках нас обучают улыбкам на все случаи жизни. Существуют церемониальные улыбки и улыбки дипломатические, улыбки для праздников и улыбки для похорон, а также особые улыбки для войны и для выражения ненависти, улыбки, говорящие «да», и улыбки, говорящие «нет». Каждая благородная дама должна владеть этим предметом в совершенстве. А завтра у меня урок плача. Там нас обучают тысяче способов плакать, оставаясь красивыми, без шумных всхлипов и смешных гримас. Это целая наука. Если будешь плакать как попало, рискуешь выставить себя в неприглядном свете. Истинная принцесса не может позволить себе выглядеть непривлекательно.
– Вот как! – неловко отозвалась я, чувствуя, что смысл от меня ускользает.
– А послезавтра меня ожидает урок завязывания лент, – продолжала принцесса. – Мы будем учиться завязывать банты таким образом, чтобы придать им то или иное значение. Да-да, определенным образом завязанная лента – это сообщение для тех, кто нас окружает. Она может означать «Хочу почувствовать любовь» или же «Мне грустно»… Понимаешь?
– Да, это очень интересно, – ответила я из вежливости.
В глубине души я подумала, что это ужасно скучно. Не представляю себе, чтобы я проводила целые дни, завязывая бантики!
Далее, пока мы поднимались на верхний этаж, Амандина принялась рассказывать мне об уроках «владения веером». Здесь тоже суть заключалась в том, что, постигая секреты открывания или складывания веера определенным образом, можно было передавать беззвучные закодированные послания… От одного только выслушивания этой чуши у меня началась головная боль. И все же в глубине души я догадывалась, что Амандина притворяется этакой кокетливой болтушкой лишь для того, чтобы скрыть свой страх.
Мы поднялись на второй этаж, такой же пустынный, как и первый. Весь этот дворец вызывал у меня странные ощущения. В нем царила какая-то необычная атмосфера. Принцесса втолкнула меня в огромный зал, такой просторный, что в нем можно было спокойно устраивать скачки. «Моя спальня», – объявила она и тут же подбежала к окну, чтобы взглянуть на Флору, которая продолжала биться в цепях, надежно приковавших ее к перилам. Она уже ободрала себе запястья в кровь.
– Почему она так ведет себя? – настойчиво спросила я, устав от бесконечных тайн и непонятностей.
– Я объясню тебе завтра, – сказала Амандина шепотом. – А теперь пора ложиться спать. Ступай в тот кабинет, там есть диван, на котором обычно спит кто-нибудь из моих фрейлин.
Я была вся чумазая, в пыльной одежде, и ноги у меня ныли от долгой ходьбы. Я сказала: «Спокойной ночи» и толкнула дверь кабинета, на который мне указали. Это оказалась огромная, блистающая позолотой комната, где тут же начинало рябить в глазах от обилия лепнины, купидонов и канделябров. В центре нее стояло широкое ложе, обитое алым бархатом. Я тут же сбросила свои башмаки и улеглась. Есть хотелось ужасно: наверно, я могла бы слопать тонны две жареной картошки с кетчупом, но принцесса была явно не расположена поужинать, так что я решила поспать. Она же тем временем позвонила в колокольчик, и к ней в спальню со всех ног устремились шесть горничных. Они принялись снимать с нее одежду и туфельки… так бережно и осторожно, словно им приходилось обращаться с хрупкой фарфоровой куклой, готовой разбиться от малейшего неверного движения. Мне это показалось ужасно глупым. Амандина же спокойно переносила эту процедуру, прикрыв глаза. Просто невероятно! Под пышным платьем у нее оказалось еще тридцать шесть юбок – всей этой ткани хватило бы, чтобы оснастить парусами большой трехмачтовый корабль.
Я уснула задолго до окончания этой церемонии.
* * *
Ночью произошло кое-что странное. Конечно, я уже дремала, но все же ясно увидела, как вдруг из стены показалась чья-то голова и пристально посмотрела на меня, подозрительно прищурившись. Голова принадлежала маленькому лысому человечку со злобным выражением лица. Я не пошевелилась, и вскоре голова снова исчезла в стене, чтобы через мгновение высунуться чуть дальше, в спальне Амандины. «Стенопроходцы…» – подумала я. Я когда-то слышала о них, но сама ни разу не видела. Почему они за нами шпионят? Я услышала, как Амандина бормочет какие-то неразборчивые слова, и поняла, что она имеет привычку разговаривать во сне. Что ж, это свойственно многим людям. Стенопроходец явно пытался разобрать, что она лепечет. Значит, я не ошиблась. Рядом с нами действительно завелся шпион.Шутки ради я тоже принялась бормотать плаксивым голосом всякую белиберду, что-то вроде «агура гробис, растафара тамбурин, никталоп барабум…». Голова тут же высунулась совсем рядом с диваном, чтобы лучше расслышать мои слова. Вероятно, она решила, что я говорю на каком-то иностранном языке. Минут пять это было забавно, а потом мне надоело. Стенопроходец исчез.
Амандина разбудила меня на рассвете, зябко кутаясь в отороченный мехом шелковый пеньюар.
– Пойдем, – велела она. – Нужно выйти из дворца до того, как набегут служанки для моего утреннего туалета. Я хочу показать тебе кое-что.
Я отправились за ней. Парк был погружен в предутренние сумерки. Проступающие в них бледные статуи казались похожими на привидения. Амандина направилась прямиком к решетке, преграждающей выход в лес. Мне снова показалось, что я слышу жалобные стоны. Амандина вынула из кармана ключ и отомкнула прочную металлическую дверцу с замысловатым замком. По другую сторону ограды тянулись густые заросли, ощетинившиеся колючими кустами.
– Взгляни-ка на эти деревья, – прошептала принцесса. – Не замечаешь в них ничего особенного?
Я так и подскочила. На каждом стволе проступало человеческое лицо, очень печальное на вид. Все лица были разные. Внезапно одно из них приоткрыло рот и издало протяжный стон. Из глаз заструились смолистые слезы.
– Это и есть сильвы, о которых я говорила тебе вчера вечером, – прошептала Амандина. – До четырнадцати лет они сохраняют человеческий облик и живут среди нас, а после некая таинственная сила принуждает их отправиться в лес. Там они выкапывают ямку в земле, становятся в нее босыми ногами… и превращаются в деревья.
– Что?
– Да, именно так. Благодаря этому они могут жить два или три столетия, намного дольше, чем люди, однако они обречены навечно оставаться на одном месте – там, где укоренились. Тогда они окунаются в воспоминания о своей прежней жизни, когда они еще были обычными смертными, и оглашают лес своими бесконечными жалобами, потому что жизнь дерева невероятно скучна.
Я огляделась вокруг повнимательнее и заметила, что среди деревьев есть и мужские, и женские лица, а также лица подростков обоего пола. Амандина ступила под их густые кроны и стала переходить от одного дерева к другому, ласково прикасаясь к проступающим сквозь кору лицам.
– Моргана, Лора, Анна, Эмма… – называла она их имена.
Видимо, вид у меня был совсем растерянный, потому что она снизошла до объяснений:
– Это мои прежние фрейлины… и близкие подруги… Нам было так весело вместе, но проклятие настигло их, и однажды ночью они сбежали из дворца, чтобы прийти сюда. Инстинкт оказался сильнее их воли. Поутру они превратились в деревья. Мне осталось лишь оплакивать их. Мне их не хватает. О! Как же сильно мне их не хватает!
– Ясно, – сказала я. – Флора тоже сильва, как и они. Вот почему вам приходится приковывать ее на ночь.
– Традиция требует, чтобы вся свита принцессы крови[3] непременно состояла исключительно из сильв, – прошептала Амандина.
Я видела, что она вот-вот расплачется.
– Но почему? – спросила я. – Это так жестоко. В этом случае вы обречены потерять всех своих подруг детства.
– Да, думаю, именно этого и добивается премьер-министр. Ему нужно, чтобы принцессы были одиноки и уязвимы, чтобы им не на кого было опереться. Ведь тот, у кого есть друзья, сразу становится сильнее… а он хочет избежать этого любым способом. Он мечтает, чтобы я оказалась одна-одинешенька. До сих пор мне удавалось перехитрить его, приковывая Флору, но это не может длиться вечно. Я знаю, что она непременно покинет меня, хотя сама всей душой хочет остаться. Инстинкт одолеет ее. Однажды она выйдет за ограду, так же, как и остальные.
Я воспользовалась тем, что мы находились вдалеке от дворца, и спросила:
– Значит, у вас есть враги?
– Да, – ответила она со вздохом, – премьер-министр ненавидит меня. Ты непременно столкнешься с ним где-нибудь за поворотом коридора. Его зовут Зафар де Камильос, и он носит фарфоровую маску.
– Почему?
– Говорят, он так уродлив, что от одного только взгляда на его лицо целый отряд закаленных в боях рыцарей может умереть от ужаса.
– И это правда?
– Не знаю, однако я бы не рискнула подсматривать за ним, когда он снимает маску, чтобы побриться. Это злой и жестокий человек, но, к сожалению, мой отец полностью доверяет ему.
– Сегодня ночью, – добавила я, – я еще заметила кое-что любопытное. Голова, которая высовывалась из стены, чтобы шпионить за нами. Что это такое?
Амандина пожала плечами.
– Мы называем их просто человечками. Это стенопроходцы, нанятые Зафаром. Как ты верно догадалась, они занимаются тем, что подслушивают и подглядывают. По вечерам поварам королевской кухни приказано подмешивать в еду наркотик, который заставляет людей выбалтывать свои самые сокровенные мысли во сне. Это очень эффективное средство: стоит проглотить его, и ты уже не сможешь удержаться от разговоров и непременно выскажешь все, что у тебя на душе. Задача человечков состоит как раз в том, чтобы выслушивать, что бормочут спящие, и доносить их слова Зафару. Благодаря этой хитрости ему удается душить любые заговоры в зародыше. Он хитер и прекрасно знает, что люди ненавидят его. Уже трижды придворные собирались убить его, но никто так и не успел довести этот замысел до конца. Под действием наркотика они проговаривались во сне, и уже наутро за ними являлась стража. Вот почему я всегда обхожусь без ужина и предпочитаю ложиться спать на голодный желудок. Но чтобы не разочаровать стенопроходцев, я делаю вид, что разговариваю во сне. Бормочу обо всяких незначительных вещах. Зафар принимает меня за безмозглую кокетку, помешанную на завязывании бантиков… Меня это полностью устраивает. Позволяет мне выиграть время. Если хочешь остаться здесь, тебе придется быть очень осторожной. Не бери ничего в рот по вечерам, даже воды не пей. А теперь давай вернемся в парк. Наше отсутствие может показаться подозрительным.
Мы снова пересекли ограду, и Амандина тщательно заперла за собой дверцу. Уже рассвело, и можно было освободить Флору от оков. Мы нашли ее сидящей на ступенях. Было заметно, что яростная ночная борьба с наручниками совершенно изнурила ее. Запястья у нее были ободраны до крови. Я освободила девушку от цепей. Она подняла на нас измученные, запавшие глаза.
– Это с каждым разом все сильнее, Ваше Высочество, – прошептала она, глядя на принцессу. – Скоро я уже не смогу более противиться. Зов леса становится слишком силен. Сегодня ночью я уже думала, что отгрызу себе руки, чтобы освободиться, как попавшая в капкан лисица. Мне так жаль покидать вас… Скоро, совсем скоро настанет ночь, когда я присоединюсь к своему племени за оградой парка. Таков закон сильв. Сможете ли вы простить меня?
Принцесса помогла ей подняться на ноги и крепко сжала в объятиях. Так они и простояли минуту или две, всхлипывая друг у друга на плече; затем Амандина отступила.
– Я должна как можно скорее вернуться в спальню, – прошептала она. – Вот-вот явятся горничные для утренней церемонии одевания. Вообще-то я не имею права даже тапочки надеть без их участия. Еще одна удачная уловка премьер-министра, чтобы держать меня под неусыпным контролем.
Уже собравшись идти, она вдруг остановилась и повернулась ко мне.
– Будь предельно осторожна, – шепнула она, тронув меня за плечо. – Думаю, Зафару ты совсем не нравишься. Хочешь посмотреть, что предсказал мне сегодня утром мой вещий веер?
Одним легким движением она развернула веер перед моими глазами. На тонком шелке с поразительным тщанием было выписано мое лицо. Глаза у меня были закрыты, а на лбу алело кровавое пятно.
Сказать по правде, вид у меня был совершенно мертвый.
Глава 3
Корона безумия
Пока принцесса тайком пробиралась в свою спальню, я последовала за Флорой в галерею первого этажа. Укрывшись в маленькой комнатке под лестницей, она привела в порядок свою одежду и прическу, а затем промыла израненные запястья холодной водой.
– Это хорошо, что ты здесь, – вдруг сказала она, глядя на мое отражение в зеркале. – Ты пришла как раз вовремя, чтобы занять мое место. Я присматривала за Амандиной, сколько могла, но моя жизнь в человеческом облике близится к концу. Я должна присоединиться к моему племени по ту сторону парковой ограды. И это означает, что принцесса останется совсем одна и защитить ее от происков премьер-министра Зафара будет некому.
– Почему он так ополчился на нее? – спросила я.
– Мы и еще некоторые во дворце уверены, что он готовит государственный переворот, – прошептала Флора, понизив голос так, что он был едва слышен. – Министр хочет избавиться от короля и завладеть короной. Да только есть небольшая загвоздка: если король умрет, наследницей престола станет Амандина. Народ не допустит, чтобы корона перешла к кому-то другому… Однако ситуация тут же изменится, если «по несчастливой случайности» принцесса погибнет. Тогда Зафар сможет выступить в роли спасителя и объявить, что взваливает на себя тяжкое бремя власти ради блага государства, дабы не дать ему погрузиться в хаос анархии. И всякий подобный вздор… И тогда вся страна окажется в его руках.
– Это хорошо, что ты здесь, – вдруг сказала она, глядя на мое отражение в зеркале. – Ты пришла как раз вовремя, чтобы занять мое место. Я присматривала за Амандиной, сколько могла, но моя жизнь в человеческом облике близится к концу. Я должна присоединиться к моему племени по ту сторону парковой ограды. И это означает, что принцесса останется совсем одна и защитить ее от происков премьер-министра Зафара будет некому.
– Почему он так ополчился на нее? – спросила я.
– Мы и еще некоторые во дворце уверены, что он готовит государственный переворот, – прошептала Флора, понизив голос так, что он был едва слышен. – Министр хочет избавиться от короля и завладеть короной. Да только есть небольшая загвоздка: если король умрет, наследницей престола станет Амандина. Народ не допустит, чтобы корона перешла к кому-то другому… Однако ситуация тут же изменится, если «по несчастливой случайности» принцесса погибнет. Тогда Зафар сможет выступить в роли спасителя и объявить, что взваливает на себя тяжкое бремя власти ради блага государства, дабы не дать ему погрузиться в хаос анархии. И всякий подобный вздор… И тогда вся страна окажется в его руках.