Но как в индийской традиции трансцендентные восторги «бхакти» стоят рядом с рассудочным и прагматичным гедонизмом «Камасутры» - необычного «учебника» любовных наслаждений, пытающегося дотошно систематизировать и «рационализировать» отношения мужчины и женщины, так и в культуре Древней Греции между плотским «эросом» и абстрактно-духовным «эросом» оставалось мало места для «души», для Л. к конкретному, живому, страдающему человеку, нуждающемуся в помощи, сострадании, уважении. Эллинская любовная лирика, достигшая необычайной тонкости в пластических описаниях, как и в эгоцентрической фиксации аффектов влюблённости, бессильна понять Л. между мужчиной и женщиной как противостояние, спор или гармонию двух личностей. Женщина, отказывающаяся быть простым орудием мужчины в семье или его игрушкой вне семьи, может выступить лишь как персонаж трагедии, наделённый чертами преступницы (Клитемнестра у Эсхила) или иноземки-ведьмы (Медея у Еврипида). С этим коренным пренебрежением к духовному миру женщины связано характерное для античной Греции принципиальное предпочтение гомосексуальной Л., принимавшей самые различные формы (воинское товарищество, взаимоотношения духовного наставника и ученика и т.д.). По известному замечанию Ф. Энгельса, «... для классического поэта древности, воспевавшего любовь, старого Анакреонта, половая любовь в нашем смысле была настолько безразлична, что для него безразличен был даже пол любимого существа» (Маркс К. и Энгельс Ф., Сочинения, 2 издание, том 21, с. 79). В этом отношении с вполне солидарен Платон. Шаг вперёд делает римская любовная поэзия ( , , , эпизод Дидоны в «Энеиде» ), которая открыла в любимой женщине автономную личность, то пугающую своим загадочным своеволием, то вызывающая наряду с влюблённостью нежность и сострадание. Иронически задуманная попытка создать систематическую и кодифицированную «теорию» Л. оказалась началом традиции, пережившей расцвет в средние века - эпоху и казуистики.
Христианство усмотрело в Л. как сущность своего бога (который, в отличие от богов античной религии, не только любим, но и сам любит всех), так и главную заповедь человеку. Но это была совсем особая Л. («агапэ»), не похожая ни на чувственный «эрос», ни на дружбу по выбору («филиа»), ни на патриотическую солидарность граждан. Речь шла о жертвенной, «все покрывающей» и безмотивной Л. к «ближнему» - не к «близкому» по роду или по личной склонности, не к «своему», но к тому, кто случайно окажется близко, и в особенности к врагу и обидчику. Предполагалось, что именно такая Л. сможет побудить любящих принять все социальные дисгармонии на себя и тем как бы отменить их. Но если по отношению к людям предписана снисходящая «агапэ», то по отношению к богу христианская вслед за языческой решается говорить о восторженном «эросе» (такое словоупотребление особенно характерно для неизвестного христианского неоплатоника V века, написавшего так называемые , и для всей созданной им традиции).
Как христианская «агапэ», так и христианский «эрос» имели аскетический характер. Для внеаскетических сфер жизни в позднее средневековье была разработана «куртуазная» теория Л. между мужчиной и женщиной из феодальной среды: такая Л. находит себе место исключительно вне брака (как реальная связь или обожание издали), но подчиняется собственным законам учтивости, тонкости и благородства. Этот специфический культ дамы прошёл через поэзию трубадуров и миннезингеров, найдя отклик в образах Беатриче у Данте и Лауры у . Петрарка изъял традицию одухотворения Л. из сферы феодального быта, передав её образованным городским кругам и соединив её с веяниями Возрождения. «Петраркизм» в Л. и любовной поэзии распространяется в Западной Европе, вульгаризуясь до поверхностной моды на идеализированное чувство. Ренессанс проявляет интенсивный интерес к платоновской теории «эроса», восходящего от эстетики чувственного к эстетике духовного («Диалоги о Л.» Леоне Эбрео, 1501-02). Спиноза радикально переосмыслил схоластическое понятие «интеллектуальной Л. к богу», выведя его из контекста традиционных представлений о личном боге как субъекте, а не только объекте Л.: это центральное понятие «Этики» Спинозы означает восторг мысли перед глубинами мирового бытия, не ожидающий для себя никакой ответной Л. из этих глубин. Философия энциклопедистов 18 века, полемизируя против аскетизма, подчёркивала радостную естественность чувства Л. и сопряжённый с ним «правильно понятый интерес» индивида (в духе концепции «разумного эгоизма»). Недооценивая присущие Л. возможности трагического самоотвержения, она часто смешивала Л. со «склонностью» и «благожелательностью», а счастье с гедонистическим самоудовлетворением. Коррективы были внесены идущим от Ж. Ж. движением и , подготавливавшим ; благодаря этому движению накануне и в эпоху Великой Французской революции Л. была понята как порыв, разрушающий рамки сословных преград и социальных условностей, воссоединяющий в стихийном единстве «то, что строго разделил обычай» (Ф. ). Представители немецкого романтизма ( , Ф. , Ф. ) и немецкого классического идеализма (И. Г. Фихте, Ф. В. , молодой ), возрождая платоновскую философию «эроса», толковали Л. как метафизический принцип единства, снимающий полагаемую рассудком расколотость на субъект и объект. С этой гносеологизацией проблемы Л. у романтиков соседствует вникание в «тёмную», «ночную», иррациональную психологию Л., порой предвосхищающее , и подчёркнуто глубокомысленное, философски разработанное возвеличивание чувств, стихии (например, в «Люцинде» Ф. Шлегеля). Так романтический идеал Л. колеблется между экзальтацией и , сливая то и другое воедино; немецкая романтика и общеевропейский «байронизм» предпринимают реабилитацию легендарного как носителя тоскующей Л. к невоплощённому совершенству, во имя этой Л. разрешившего себе систематическую бесчеловечность к «несовершенным» возлюбленным. Эта сторона идеала романтиков была к концу 19 века доведена до логического предела в доктрине Ф. о «Л. к дальнему» (в противоположность «Л. к ближнему»): здесь на место конкретной Л. к человеку, который есть, ставится внутренне пустая Л. к сверхчеловеку, которого нет. Важнейшая линия осмысления Л. на протяжении 19 века связана с противопоставлением её «рациональному» буржуазному делячеству. В предельно обобщённом (и отвлечённом) принципе Л. для Л. лежит родовая сущность человека, подвергающаяся отчуждению и извращению во всех религиях мира. Некоторые мыслители и поэты готовы искать «тепло», недостающее «холодному» и «бесполому», лицемерно-расчётливому миру коммерсантов, в чувственной Л. (мотив «реабилитации плоти», нашедший отголоски в движении , у Г. и «Молодой Германии», в творчестве Р. и т.п.). Другие, как Ч. Диккенс и Ф. М. Достоевский, противопоставляют эгоизму принципиальной бесчеловечности Л. как жалость и совесть, Л.-самопожертвование, которая «не ищет своего». Одновременно с этим в пессимистической философии 19 века ставится задача «разоблачить» Л., что было спровоцировано экзальтацией романтиков и подготовлено их собственным «разоблачительством». Для А. Л. между полами есть иллюзия, при помощи которой иррациональная мировая воля заставляет обманутых индивидов быть слепыми орудиями продолжения рода. На рубеже 19-20 веков З. предпринял систематическое перевёртывание платоновской доктрины Л. Как и Платон в «Пире», Фрейд постулирует принципиальное единство истока, соединяющего проявления половой страсти с явлениями духовной жизни; но если для Платона одухотворение «эроса» означало его приход к собственным сущности и цели, то для Фрейда это лишь обман, подлежащее развенчанию переряживание «подавляемого» полового влечения («либидо»). Единственно реальным аспектом Л. (притом всякой, не только половой Л.) объявлен биологический, к нему и предлагается сводить без остатка всё богатство проявлений Л. и творчества. После Фрейда западноевропейский идеализм предпринимает ряд попыток восстановить понимание Л. как пути к глубинной истине и одновременно самой этой истины. В Л. выступает в качестве одного из синонимов самой «жизни», начала творческой свободы и динамики (так у А. понятие «порыва Л.» непосредственно соотнесено с ключевым понятием «жизненного порыва»). Поскольку, однако, Л. не сводится к своим стихийным аспектам и не может быть лишена личностного характера, метафизика Л. являлась для многих одним из способов перейти от «философии жизни» к и . В этом отношении показательна фигура М. , видевшего в Л. акт «восчувствования ценности», благодаря которому личность входит в духовное пространство свободы, характеризующей ценностный мир, и впервые по-настоящему становится личностью. Л. есть для Шелера не только единственный модус отношения к «ценностям», но единственный способ познания «ценностей». Мотив абсолютной свободы Л. в смысле её недетерминированности подхватывается экзистенциалистами. Представители религиозного экзистенциализма (М. , Г. ) говорят о Л. как спонтанном прорыве из мира «оно» в мир «ты», от безличного «иметь» к личностному «быть». Вся эта философия Л. развёртывается на фоне острой и достаточно безнадёжной критики «отчуждённого», безличного и безлюбого мира капиталистической цивилизации, стоящего под знаком «иметь».
Протест против этого «холодного» мира во имя какого-то «тепла», хотя бы и «звериного», часто облекается на Западе в противоречивую форму так называемой сексуальной революции. Постоянно соседствуя с антиконформистскими, антивоенными и антирасистскими настроениями, она, однако, сама есть выражение отчуждения и стимулирующий фактор легального коммерческого эротизма.
С. С. Аверинцев.
В марксистской философии Л. трактуется в контексте диалектико-материалистического понимания личности, её духовного мира, соотношения с обществом. Само понятие личности нельзя мыслить вне её эмоциональной жизни, одним из важнейших компонентов которой является Л., проявляющаяся в форме переживания, душевного волнения, оценочного отношения и избирательной активности личности. Во всём многообразии своих форм Л. непосредственно и глубоко затрагивает существенные стороны жизни не только каждого человека, но и общества в целом, выражая собой социально-групповую и общечеловеческую солидарность и будучи источником преданности и даже героизма. Л. с её противоречиями, драматическими коллизиями является постоянной темой мирового искусства и литературы, народного творчества.
Л. есть достояние общественно развитого человека. Она имеет свои биологические предпосылки у животных, выражающиеся в родительских и половых инстинктах, связанных с продолжением и сохранением рода. История общества, социально-трудовая деятельность, общение, искусство подняли эти биологические инстинкты до уровня высшего нравственно-эстетического чувства подлинно человеческой Л. Л. есть переживание, всегда детерминированное внешним воздействием, которое преломляется через внутренние условия духовной жизни человека, а также через инстинктивные потребности и влечения. Половая Л., по Марксу, есть своеобразное мерило того, в какой мере человек в своём индивидуальном бытии является общественным существом. В результате процесса , приобщения к исторически сложившейся культуре, на основе выработанных в обществе норм и ценностей человек и любит и находит способы удовлетворения этого чувства. Вместе с тем Л. носит глубоко личностный характер. Люди различаются не только по тому, как они любят, но и как они проявляют это чувство. Л. индивидуальна и в каком-то смысле уникальна, отражая неповторимые черты жизненного пути каждого человека, быт и нравы народа, своеобразие определённой культуры, положение определённой социальной группы и т.п. «... Если сколько голов, столько умов, то и сколько сердец, столько родов любви» (Толстой Л. Н., Собрание сочинений, 1952, том 8, с. 148). Вместе с тем в этом чувстве у всех людей есть и нечто общее, что и даёт возможность говорить о Л. в предельно обобщённой форме.
Известно, что структура эмоциональной жизни сменяется в соответствии со сменой исторических эпох. В связи с этим видоизменяется и чувство Л., которое несёт на себе и печать классовых отношений, и преобразование самой личности как носителя этого чувства, изменение ценностных ориентаций. К. Маркс отмечал, что не только обычные пять чувств, но и так называемые духовные чувства, практические чувства (любовь, воля и т.д.), одним словом, человеческие чувства, человечность органов чувств возникают только благодаря бытию их предмета, благодаря очеловеченной природе (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Из ранних произведений, с. 593-594). Ф. Энгельс характеризовал Л. в современной её форме индивидуально-избирательного чувства как сложный продукт длительной истории. «Современная половая любовь существенно отличается от простого полового влечения, от эроса древних. Во-первых, она предполагает у любимого существа взаимную любовь; в этом отношении женщина находится в равном положении с мужчиной, тогда как для античного эроса отнюдь не всегда требовалось ее согласие. Во-вторых, сила и продолжительность половой любви бывают такими, что невозможность обладания и разлука представляются обеим сторонам великим, если не величайшим несчастьем; они идут на огромный риск, даже ставят на карту свою жизнь, чтобы только принадлежать друг другу... Появляется новый нравственный критерий для осуждения и оправдания половой связи; спрашивают не только о том, была ли она брачной или внебрачной, но и о том, возникла ли она по взаимной любви или нет?» (Маркс К. и Энгельс Ф., Сочинения, 2 издание, том 21, с. 79-80). Специфической характеристикой Л. является и избирательная активность личности, и относительное самозабвение, и бескорыстная самоотдача, и идеализация объекта Л.
Духовная близость в Л. ощущается как постоянное мысленное взаимное общение, как такое отношение любящих, когда один человек направляет свои помыслы и чувства к другому и оценивает свои поступки, материальные и духовные ценности в постоянном соотношении с тем, как бы на это посмотрел любимый человек. Л. есть сложная динамическая интеллектуально-эмоционально-волевая система, состоящая из множества меняющихся элементов. Испытывая чувство Л., человек переживает нежность, страсть, желание верности, тревогу и страх, ревность, гнев, радость и пр. В противоположность мимолётному, быстро преходящему чувству увлечения истинная Л. предполагает глубину переживаний, отличается полнотой своего проявления и цельностью, нераздельностью, «недробимостью».
Л. не обязательно предполагает взаимность. «Если ты любишь, не вызывая взаимности, т. е. если твоя любовь как любовь не порождает ответной любви, если ты своим жизненным проявлением в качестве любящего человека не делаешь себя человеком любимым, то твоя любовь бессильна, и она - несчастье» (Маркс К. и Энгельс Ф., Из ранних произведений, 1956, с. 620). Л. выявляется в её устремлённости не просто на существо иного пола, а на личность с её уникальностью, которая выступает как нечто необычайно ценное благодаря своим эмоционально-волевым, интеллектуальным, моральным и эстетическим качествам, как бы восполняющим то, чего «не хватает» любящему человеку. Индивидуальности с их природными и духовными различиями, дополняя друг друга, образуют нечто целое. У Л. нет однозначной объективной ценности, непререкаемой для всех. Один и тот же человек может служить объектом и Л., и ненависти или даже презрения со стороны не только разных людей, но даже одного и того же человека в разное время и в разном состоянии. Ценность объекта Л. определяется его значением для данной личности, для её потребностей, интересов и идеалов, что и создаёт условия для актуализации механизмов Л. Л. общественно развитого человека носит в целом сознательный характер, вместе с тем подчиняясь и власти бессознательных побудительных сил, которые выражают себя и в самом факте рождения этого чувства, и в выборе объекта Л., и в формах своего проявления, хотя в последнем власть разума мощнее. Как избирательное, свободное и вместе с тем органически принудительное выражение природных и духовных глубин личности, Л. ни в своём возникновении, ни в угасании не «программируется» разумом и волей, хотя и находится под их контролем.
Л. включает в себя жизнеутверждающие инстинкты и влечения «живой плоти» и даже немыслима без них ни в своём генезисе, ни по существу. Однако в своих высших проявлениях и плотское начало в Л. обретает черты подлинной красоты и связано с эстетическим наслаждением. Мать любуется своим младенцем, а любящая - возлюбленным. Л. к идее, к творчеству, к родине может также доставлять интеллектуальное, нравственное и эстетическое наслаждение. В СССР в 1920-е годы получила некоторое распространение концепция так называемой свободной Л., против которой резко выступил В. И. Ленин: «Вы, конечно, знаете знаменитую теорию о том, что будто бы в коммунистическом обществе удовлетворить половые стремления и любовную потребность так же просто и незначительно, как выпить стакан воды. От этой теории „стакана воды» наша молодёжь взбесилась, прямо взбесилась. Эта теория стала злым роком многих юношей и девушек... Я считаю знаменитую теорию „стакана воды» совершенно не марксистской и сверх того противообщественной. В половой жизни проявляется не только данное природой, но и привнесённое культурой, будь оно возвышенно или низко... Конечно, жажда требует удовлетворения. Но разве нормальный человек при нормальных условиях ляжет на улице в грязь и будет пить из лужи? Или даже из стакана, край которого захватан десятками губ? Но важнее всего общественная сторона. Питье воды дело действительно индивидуальное. Но в любви участвуют двое, и возникает третья, новая жизнь. Здесь кроется общественный интерес, возникает долг по отношению к коллективу» («Воспоминания о В. И. Ленине», том 2, 1957, с. 483-484).
Л. играет огромную воспитательную роль, оказывая облагораживающее влияние на формирование личности и в филогенезе, и в индивидуальном развитии человека. Это чувство способствует осознанию личностью самой себя, развитию её духовного мира, вызывает порывы к самосовершенствованию, делает личность более богатой, содержательной.
Л. - великое украшение человеческой жизни. Она сыграла и играет огромную роль в становлении и развитии искусства, которое в свою очередь всеми своими средствами опоэтизировало Л., придало ей характер чего-то величественного, возвышенного, благородного. Л. составляет нравственную основу брачных отношений (см. ).
А. Г. Спиркин.
Лит.:Маркс К. и Энгельс Ф., Из ранних произведений, М., 1956; Энгельс Ф., Происхождение семьи, частной собственности и государства, Маркс К. и Энгельс Ф., Сочинения, 2 изд., т. 21; Ленин В. И., [Письмо] И. Ф. Арманд 24 января 1915, Полное собрание сочинений, 5 изд., т. 49, с. 54-57; Бебель А., Женщина и социализм, перевод с немецкого, М., 1959; Стендаль, О любви. Собрание сочинений, перевод с французского, т. 4, М., 1959; Соловьев В. С., Смысл любви, Собрание сочинений, т. 7, СПБ, 1914; Веселовский А., Из истории развития личности. Женщина и старинные теории любви, СПБ, 1912; Лосев А. Ф., Эрос у Платона, в сборнике: Г. И. Челпанову от участников его семинариев в Киеве и Москве, 1891-1916, М., 1916; Рюриков Ю., Три влечения, М., 1967; Фрейд З., Очерки по психологии сексуальности, М., 1923; Scheleг M., Das Wesen und die Formen der Sympathie, Bonn, 1931; Fromm E., The art of loving, N. Y., 1962; Maisonneuve J., Psycho-sociologie des affinitйs, P., 1966; Theories of attraction and love, ed. byB. J. Murstein, N. Y., 1972; Wienold H., Kontakt, Einfьhrungund Attraktion, Stuttg., 1972.
Любомиров Павел Григорьевич
Любоми'ровПавел Григорьевич [12(24).4.1885, село Ивановка Саратовской губернии, - 7.12.1935, Москва], советский историк. В 1910 окончил Петербургский университет; в 1915-17 приват-доцент университета. В 1920-30 профессор и заведующий кафедрой русской истории Саратовского университета. В 1932-35 работал в научных учреждениях и вузах Москвы (Государственный исторический музей, Московский институт философии, литературы и истории, Историко-архивный институт). Главная область исследований - социально-экономическая история России 17-18 веков. Работы Л. по истории русской промышленности 17 - начала 19 веков и монографическая статья «Крепостная Россия XVII и XVIII веков» («Энциклопедический словарь „Гранат»», том 36, в. 3) содержат обширный фактический материал для изучения генезиса капитализма в России. Ряд работ Л. посвящен русской общественной мысли 18 века (А. Н. Радищев, М. М. Щербатов), расколу и старообрядчеству.
Соч.: Очерк истории Нижегородского ополчения 1611-1613 гг., М., 1939; Очерки по истории русской промышленности XVII, XVIII и начала XIX в., М., 1947.
Лит.:Очерки истории исторической науки в СССР, т. 3, М., 1963.
Любомль
Любо'мль, город (с 1939), центр Любомльского района Волынской области УССР. Железнодорожная станция на линии Ковель - Ягодин. Маслодельный завод. Предприятия местной промышленности. Медицинское училище. Краеведческий музей.
«Любомудры»
«Любому'дры», участники литературно-философского кружка «Общество любомудрия», существовавшего в Москве в 1823-25. В него входили В. Ф. , Д. В. , И. В. , Н. М. Рожалин, А. И. , В. П. Титов, С. П. Шевырёв, Н. А. Мельгунов и другие. Кружок носил преимущественно философский характер. «Л.» изучали сочинения Б. Спинозы, И. Канта, И. Г. Фихте, немецких натурфилософов Л. Окена, И. Гёрреса и особенно Ф. В. Шеллинга; в частности, на основе шеллингианского принципа «тождества» предпринимались попытки создания цельной философской системы, приводящей «все случаи или все частные познания человека к одному началу» (Веневитинов). В области эстетики «Л.» выступали против эмпиризма и «критики вкусов», доказывая необходимость «единства теории изящного» (Одоевский, Веневитинов, Шевырёв). Практической реализации этих идей должен был служить философско-литературный журнал, программа которого изложена в статье Веневитинова «Несколько мыслей в план журнала» («О состоянии просвещения в России»), прочитанной на заседании кружка. Философское умонастроение сочеталось у многих «Л.» с либерально-политической ориентацией: Киреевский увлекался Гельвецием, Веневитинов «пел свободу» («Песнь грека», стихи на смерть Байрона и так далее), характерно также участие Одоевского в декабристском альманахе «Мнемозина». Перед восстанием 14 декабря 1825 оппозиционные настроения в кружке усилились и, как свидетельствует Кошелев, сочинения французских «политических писателей» оттеснили «с первого плана» немецкую философию. Но после подавления восстания, напуганные репрессиями, «Л.» распустили кружок, а устав и протоколы были сожжены его председателем Одоевским. Впоследствии большинство «Л.» объединилось вокруг журнала «Московский вестник». Кружок «Л.», сыгравший заметную роль в разработке на русской почве идеалистической диалектики и философских теорий искусства, в известной мере подготовил деятельность Н. И. , Н. В. и В. Г. . В поэзии «Л.» содействовали развитию философской лирики, с характерными для неё принципами углублённого психологизма, самопознания, установкой на аллегорию, пантеистическую метафоричность и так далее.
Лит.:Кошелев А. И., Записки, Берлин, 1884; Барсуков Н. П., Жизнь и труды М. П. Погодина, кн. 1, СПБ, 1888; Пятковский А. П., Князь В. Ф. Одоевский и Д. В. Веневитинов, 3 изд., СПБ, 1901; Сакулин П. Н., Из истории русского идеализма. Князь В. Ф. Одоевский, т. 1, ч. 1, М., 1913; Аронсон М., Рейсер С., Литературные кружки и салоны, Л., 1929; Маймин Е. А., философская поэзия Пушкина и любомудров, в книге: Пушкин. Исследования и материалы, т. 6, Л., 1969; Манн Ю., Русская философская эстетика, М., 1969; МьIler E., Russischer Intellekt in europдischer Krise. I. V. KireevskiJ, Kцln - Graz, 1966.
Ю. В. Манн.
Люботин
Люботи'н, город (с 1938) в Харьковском районе Харьковской области УССР, в 25 кмк западу от Харькова. Крупный железнодорожный узел (линии на Харьков, Сумы, Полтаву). 37 тысяч жителей (1972). Предприятия по обслуживанию железнодорожного транспорта. Спиртовой, хлебозавод, кирпичный завод; хлопчатобумажная фабрика. Совхоз «Люботинский» плодово-ягодного направления.
Любохна
Любохна', посёлок городского типа в Брянской области РСФСР. Расположен на реке Болва (приток Десны). Железнодорожная станция на линии Брянск - Вязьма, в 25 кмк северу от Брянска. Чугунолитейный завод (отопительные радиаторы и другое).
Любча
Лю'бча, посёлок городского типа в Новогрудском районе Гродненской области БССР, на реке Неман, в 49 кмот железнодорожной станции Новоельня (на линии Барановичи-Полесские - Лида). Сыродельный завод, хлебокомбинат. Производство колбасных изделий.