Бухарин Н И
Путь к социализму и рабоче-крестьянский союз
Н.И. Бухарин
ПУТЬ К СОЦИАЛИЗМУ И РАБОЧЕ-КРЕСТЬЯНСКИЙ СОЮЗ
I. МЫ ВЫХОДИМ ИЗ НИЩЕТЫ. МЫ СТРОИМ СВОЕ ХОЗЯЙСТВО БЕЗ ПОМЕЩИКОВ И КРУПНЫХ КАПИТАЛИСТОВ
Начиная с 1924 года мы, рабочий класс и крестьянство прежней царской России, начали довольно быстро вылезать из ужасной разрухи, стали залечивать тяжелые раны, стали изживать неурядицу и беспорядок, царившие в прошлые годы. Всякому -- другу и недругу -- теперь уже делается ясным, что хозяйство огромной страны начинает становиться на ноги. Какую отрасль производства мы ни возьмем, всюду мы замечаем оживление, подъем, продвижение вперед.
В нашей стране основой всего хозяйства является сельское хозяйство.
Промышленность у нас развита сравнительно слабо, и она в своем развитии тоже зависит от роста сельского хозяйства. Сельское же хозяйство в наших условиях -- это есть хозяйство крестьянское, больше 20 миллионов крестьянских дворов.
За годы империалистической войны, за годы войны гражданской, за годы великой разрухи это крестьянское хозяйство было подорвано, разорено, обнищало. Но теперь всякий видит, что мало-помалу деревня наша начинает накапливать силы:
увеличивается запашка, растет производство, поднимаются новые культуры, крестьяне переходят от трехполья к многополью, кое-где появляются новые машины и тракторы; словом, помаленечку начинается и здесь движение вперед. Правда, царит еще море нищеты и море темноты. Но, если сравнить теперешнее положение с годами гражданской войны, нет сомнения в том, что мы вылезаем из нищеты.
Вспомним прошедшие годы. В городах большинство фабрик и заводов стояло, лучшие рабочие дрались на фронтах, не было в городах топлива, не было сырья, не было хлеба. Огромные фабрики и заводы не работали, магазины стояли пустыми, города быстро таяли, и народ из них бежал в поисках за куском хлеба в далекие деревушки, чтобы поближе быть к земле, чтобы как-нибудь отсидеться, чтобы хоть где-нибудь раздобыть кусок хлеба или мешок картофеля. Можно сказать, что все города ходили тогда "в куски", ходили побираться, растекались и расплескивались по всей стране.
А теперь мы видим, как снова быстро начинает расти город, как оживают фабрики и заводы, как начинают строиться новые дома, как кипит городская жизнь. Рабочий класс, истощенный голодухой, начинает оправляться от ужасных годов разрухи.
Поднимая производительность труда, он (рабочий класс) обеспечивает себе все больше и больше лучшую жизнь. Понемногу начинаем мы строить и новые заводы.
Понемногу идет вперед постройка электростанций, и электролампочка становится уже не такой редкой гостьей и под соломенной деревенской крышей.
Быстро подвигается вперед и развитие нашего транспорта. Стоит только сравнить и здесь прошлые годы с тем, что есть сейчас. Все мы помним, как ползли редкие поезда с выбитыми стеклами вагонов, все облепленные, точно муравьями, бесконечным количеством людей с мешками за спиной. Вся страна точно разбилась тогда на ряд осколков, и часто было почти невозможно в течение долгого и долгого времени перебраться с одного места на другое. А так называемые "паровозные кладбища" (груды старых, испорченных, поломанных, заржавевших покойников-паровозов, разбитых, разломанных, изуродованных вагонов) были свидетелями того хаоса, той великой неурядицы, которые царили тогда в нашем транспорте.
Теперь мы упорядочили наше хозяйство и здесь. И железнодорожный и водный транспорт делают все большие и большие успехи, начинают приносить государству прямую прибыль. Канули в вечность годы разрухи, исчезли навсегда старые неурядицы.
Вспомним также судьбу наших советских денег. Помним мы, как все падала и падала ценность наших советских знаков, которые брались уже на фунты, точно простые лоскутья негодной бумаги. На волоске этих несчастных советских знаков держалась государственная казна. Это было время, когда хозяйство и государственная казна были совсем близки к своему полному краху.
А теперь мы имеем "твердые деньги", по городам и селам гуляет уже давно серебряная и медная монета, прочно стоит наш червонец. И крестьянин, и рабочий, и крестьянский двор, и завод, и фабрика, и рудник могут теперь считать, строить план своего хозяйства, знать наперед, что им нужно и можно расходовать, что им придется платить. Государственная казна может правильно считать свои доходы и расходы, составлять правильный план в своем собственном огромном хозяйстве.
Таким образом, по всем направлениям мы продвигаемся к лучшему будущему. Страна наша становится богаче, мы начинаем наносить удары бедности и нищете.
Подавляющее большинство всего того, что есть в нашей стране, принадлежит рабочему классу и крестьянству. Правда, мы допустили частного торговца, купца, посредника: мы разрешили кое-где -- где сами не могли справиться -- вести свое дело частным капиталистам. Местами мы сдали в концессию (в аренду) крупным иностранным капиталистам кое-какие предприятия, поднять которые нам самим еще не под силу и за аренду которых иностранный капитал платит нашему государству. Но если мы будем рассматривать наше хозяйство в целом, то на долю частных, арендованных и концессионных предприятий, промышленных и торговых, придется не так уж много. Подавляющее большинство хозяйств -- это хозяйства рабочего государства, или хозяйства крестьян, или мелкие хозяйства кустарей и ремесленников.
О чем, прежде всего, говорят эти факты? Эти факты, прежде всего, говорят о том, что рабочие и крестьяне одни, без помощи капиталистов и помещиков, без прежних хозяев и управителей, без тех, кто командовал в течение десятков и сотен лет, простой народ, могут строить свое хозяйство.
Это обстоятельство имеет поистине огромное значение. Никогда еще в мире не было такого великого переворота, какой произошел у нас в октябре 1917 года. Ни разу и нигде, ни в одной стране, не удавалось еще трудовым народным массам согнать с теплых местечек командиров буржуазного строя. Нигде еще рабочие и крестьяне не были в состоянии сами приняться за дело устроения своей собственной судьбы. И защитники буржуазного строя, защитники помещиков и капиталистов, постоянно жужжали во все уши, что трудовые массы -- рабочие и крестьяне -- не в состоянии будут, даже если бы захотели, вести хозяйство, управлять страной. Говорилось и писалось, что "простой", "неученый" народ никогда не сможет вести такого сложного дела. И после октябрьского переворота почти каждый день и каждый час предсказывалась наша неизбежная гибель. Всего за несколько дней до октябрьского переворота самый умный представитель русской буржуазии, кадет Милюков, писал, что большевики никогда не посмеют взять в свои руки власть. А когда большевики, т. е. партия рабочего класса, опирающегося на крестьянство, эту власть "взяли", то все враги трудящихся со злорадством ожидали ее падения. И тем не менее рабочий класс и крестьянство оказались в состоянии обойтись и без помещиков, которые навсегда сметены и выкорчеваны с лица нашей земли, и без крупных воротил капитала, которые доживают свои дни по заграничным столицам.
То обстоятельство, что трудовые массы управляются сами, имеет громаднейшее значение не только для нас, но и для трудящихся всего мира. Этот неслыханный и невиданный пример постоянно будет звать трудящихся других стран к великой переделке мира, к великой его перестройке. Этот пример на опыте, делом, опровергает россказни и басни защитников буржуазного порядка, что нельзя обойтись без капиталистов и помещиков. Этот пример вселяет бодрость и уверенность в души всех революционных борцов, в души строителей нового общества.
II. ПОЧЕМУ МЫ ДО СИХ ПОР ПОБЕЖДАЛИ? (СОЮЗ РАБОЧИХ И КРЕСТЬЯН)
Если до сих пор мы оказались в состоянии выйти из всех трудностей, вывернуться из самых тяжелых положений, то это, главным образом, могло случиться потому, что в нашей стране создался против союза помещиков и капиталистов другой союз, союз рабочих и крестьян.
Во всех странах богатые (банкиры, заводчики, фабриканты, крупные помещики, владельцы железных дорог, рудников и т. д.) держатся тем, что порабощают волю значительной части трудовых масс. И только тогда приходит смертный час государству капитала и государству помещиков, когда рабочий класс целиком уходит из-под влияния буржуазии и когда он, этот рабочий класс, вырывает широкие слои крестьянства из-под этого влияния буржуазии, помогает крестьянству освободиться от него, помогает стать ему на новые рельсы, на новые самостоятельные пути. И только когда против капиталистов и помещиков, против этого союза богатых классов, классов нетрудящихся, вырастает союз классов трудящихся, союз рабочих и крестьян, -- только тогда оказывается возможной победа над старым строем и укрепление строя нового. Эту истину нужно помнить всегда, о ней нельзя позабывать ни на одну минуту. И всякий сознательный рабочий и крестьянин должен ее прочно усвоить, ибо только при таком условии можем мы надеяться на свои дальнейшие успехи.
Эта истина подтверждается, прежде всего, в ходе самой революции у нас. Возьмем нашу октябрьскую победу и посмотрим, благодаря чему мы оказались в состоянии победить. Не трудно будет убедиться, что октябрьская победа оказалась возможной именно благодаря тому, что в ходе борьбы рабочий подал руку крестьянину, а крестьянин протянул свою руку рабочему. Что было главным требованием крестьянства? Главным требованием крестьянства было требование земли и мира. Что было главным требованием рабочего класса? Главным требованием рабочего класса было требование перехода фабрик и заводов от капиталистов в народную собственность, было требование мира, было требование Советской власти. Крестьяне никак не могли бы добиться своего, если бы они не поддержали рабочих, и рабочие, со своей стороны, никак не могли бы добиться своего, если бы они не поддержали всей своей силой требований крестьян. Таким образом создался и выковался тот союз, тот "блок" между рабочим классом и крестьянством, который сделал сравнительно легкой победу в великие октябрьские дни. Дело было решено совместными и необычайно дружными действиями рабочих и солдат, солдат, которые были плотью от плоти и костью от кости нашего крестьянства. Солдаты хотели мира -- и крестьяне хотели мира; крестьяне хотели земли -и солдаты хотели земли; крестьяне хотели расправы с помещиками -- и солдаты хотели расправы с помещиками. Все эти требования поддерживались, распространялись, становились боевыми лозунгами в руках рабочего класса и его партии. Требования крестьян сплелись с требованиями рабочих. Требования рабочих сплелись с требованиями крестьян. И против этого соединенного напора огромнейшего, подавляющего большинства населения нашей страны не могли устоять никакие силы. В этом лежит корень октябрьской победы.
Почему победили мы, далее, в гражданской войне, тянувшейся целый ряд лет? Ведь после нашей октябрьской победы против нас ополчились и иностранные капиталисты, которые поспешили на помощь российской буржуазии. Ведь наша буржуазия и ее вооруженные силы были поддержаны всеми средствами -- и военно-политическими, и финансовыми -- со стороны целого ряда буржуазии могущественных государств.
Неоднократно наша Советская страна была в огненном кольце, была окружена со всех четырех сторон войсками неприятеля. Ведь бывали минуты, когда Советская республика сводилась всего к нескольким губерниям, плотно сжатым наступающими отрядами врагов. Ведь бывали минуты, когда под непосредственной угрозой находился Петроград -- передовой город пролетарской революции. Ведь было время, когда Деникин подходил к Орлу, а в Москве белые заговорщики уже формировали свои штабы и свои офицерские кадры для грядущей расправы с "коммунистическими собаками". Ведь мы переживали неоднократно целые месяцы, будучи отрезанными и от нефти, и от угля, и от хлеба. Ведь целые годы мы жили на положении со всех сторон осажденной крепости, в которой уже начался голод и мор. И тем не менее, мы все же победили в этой исключительной по своей жестокости и по своему напряжению гражданской войне между эксплуататорами и эксплуатируемыми, между помещиками и капиталистами, с одной стороны, и рабочими и крестьянами -- с другой. Где же корни этой победы?
Эти корни лежат, во-первых, в том обстоятельстве, что трудящиеся массы Запада, иногда сознательно, а иногда повинуясь лишь голосу своего классового инстинкта, становились на нашу сторону, оказывали сопротивление своему начальству, своим правительствам, своим командирам и в разных формах, по-разному, мешали этим правительствам выполнять палаческое дело удушения победоносной революции в России. Не раз случалось, что отряды иностранных войск поднимали красные флаги и уходили с наших фронтов.
Второй, внутренней причиной нашей победы был опять-таки крепкий военный союз между рабочими и крестьянами нашей страны. Крестьяне поддерживали рабочих в их борьбе против наседавших со всех сторон врагов. Этот военный союз между рабочим классом и крестьянством был продолжением и развитием боевого союза этих классов во время Октябрьской революции.
Этот военный союз, само собой разумеется, не висел в воздухе -- он опирался на связь коренных интересов. Крестьянство, борясь с врагами, защищало недавно отвоеванную от помещика землю. Вражеские войска вели за собой целый хвост капиталистов, крупных землевладельцев, князей, баронов и графов, вытуренных из своих поместий и жаждавших получить обратно насиженные в течение веков старые, родовые дворянские гнезда. И когда крестьянские сыновья -- солдаты нашей Красной Армии, испытывая голод и холод, болея тифом, босые, отстаивали границы Советской страны и штыками отбивались от противника, они защищали великое дело освобождения от ига помещиков. Они видели, что нельзя укрепить за собой отвоеванную землю иначе, чем в союзе с рабочим классом, который посылал на фронты своих лучших сынов. Они подчинялись руководству рабочего класса, потому что видели, как в революционной, классовой схватке сыны фабрик и заводов героически отстаивают революционное дело, жертвуя всем ради победы над врагом.
Они видели также, что только Советская власть является надежной опорой в этой невиданной борьбе. Со своей стороны, рабочий класс точно так же видел, что пришествие помещиков означало бы и пришествие капиталистов, и возврат всего старого режима в целом, и потерю завоеванных в октябрьской битве фабрик и заводов, и уничтожение Советской власти. Военный союз рабочего класса и крестьянства в гражданской войне опирался, таким образом, на общность основных и коренных задач, которые стояли на очереди перед обоими трудящимися классами нашей страны. Правда, тяжести этого времени, когда нужно было с необычайной твердостью собирать все, что необходимо было для прокормления Красной Армии, для поддержки фронта, для поддержки оставшихся в голодных городах рабочих, -- тяжести этого времени не раз и не два колебали некоторые слои крестьянства. Не раз и не два эти слои крестьянства, измученные тяжестью борьбы и не понимавшие необходимости в огромных жертвах, перебегали на сторону противника, на сторону белых, на сторону учредиловцев, на сторону колчаковцев. Но суровый опыт гражданской войны всякий раз показывал им, что в стане белых нельзя искать спасения, ибо этот стан есть стан заклятых врагов не только рабочего класса, но и крестьянства. Колчаки и Деникины вколачивали шомполами веру в правоту большевистского дела и понимание необходимости тесного содружества с рабочим классом. В результате этого мучительного опыта, опыта, завоеванного кровью, крестьянство нашей страны убеждалось все более и более в необходимости жертв ради великой победы над противником. Так выковывалась спайка между рабочим классом и крестьянством в борьбе против общего врага. И здесь лежит второй корень нашей победы над всеми противниками, своими, отечественными, и иностранными. Победа над союзом помещиков и капиталистов есть победа союза рабочих и крестьян.
Когда последние отряды буржуазно-помещичьих армий были сброшены в море, и под советским знаменем, под красным флагом революции, вновь объединилась на новых основах, на основах мирного и добровольного сожительства многочисленных трудовых народов, наша страна, началось новое время, стали на очередь новые задачи. Мы уже переставали быть осажденной, воюющей, отбивающейся крепостью. Гражданская война заканчивалась. Нужно было возможно более быстро переходить к мирному труду. Нужно было начинать чинку потрепанного хозяйства. А для всего этого нужно было перейти к другой экономической политике, которая соответствовала бы новому времени и новым задачам, ставшим в упор перед трудящимися классами нашей страны.
Продразверстка нужна была для того, чтобы во что бы то ни стало прокормить армию и остатки голодного рабочего класса, без которого крахнуло бы все дело революции. Но продразверстка и запрещение торговли совсем не годились для того времени, когда нужно было перейти к подъему производительных сил сельского хозяйства и к развертыванию нашей промышленности. Так совершился переход к новой экономической политике. Мало-помалу отступали на задний план, а потом исчезали и совсем остатки вооруженной борьбы против нас со стороны капиталистических держав. Наше хозяйство стало подыматься. Мы начали все больше торговать с капиталистическими государствами, и после ряда колебаний они стали скрепя сердце признавать одно за другим Советскую власть за "законную" власть на землях бывшей царской империи. И вот здесь перед нами в новой форме встает вопрос: как обеспечить нам дело своей окончательной победы, дело укрепления власти трудящихся, дело нашего хозяйственного роста, дело строительства нового общества, новых порядков, новых отношений? На этот вопрос мы должны ответить: мы победим окончательно, мы победим полностью и целиком, мы действительно устроим новое трудовое общество только тогда, если в этих новых мирных, не военных условиях сумеем вновь укрепить тот союз между рабочим классом и крестьянством, который обеспечивал нам победу на протяжении всей нашей революции. Вот почему мы должны вновь и вновь ставить перед собою вопрос о союзе между пролетариатом и крестьянством. Это не просто повторение старого вопроса, потому что речь идет о новых условиях, более сложных, чем раньше. Мы растем, мы хозяйственно становимся все сильнее и сильнее. Но зато не так виден наш общий враг, как в былое время гражданской войны. И нужно разобрать все опасности, лежащие на нашем пути, чтобы не поскользнуться и не проворонить того дела, ради которого мы сражались в течение стольких лет.
III. РАБОЧИЙ КЛАСС И КРЕСТЬЯНСТВО
В союзе рабочего класса и крестьянства, в союзе, благодаря которому мы устояли в борьбе с врагами и начали подымать наново хозяйство нашей страны, руководящая роль принадлежала рабочему классу. Рабочий класс в нашей стране не есть большинство трудящегося населения. Громадное большинство этого трудящегося населения состоит из крестьян. И тем не менее рабочий класс был и остается руководящей силой. Для того чтобы понять, почему это так случилось и почему это нужно для победы над помещиками и капиталистами, необходимо подробно рассмотреть положение этих классов в капиталистическом обществе.
При капитализме, при господстве буржуазии, во всех странах, в том числе и у нас, город всегда был кровососом по отношению к деревне. Все достижения техники и науки, все завоевания культуры сосредоточивались главным образом и прежде всего в городе. Деревня, сельское хозяйство были и есть на втором плане. Они неизбежно далеко отставали в своем развитии от города. Город притягивал к себе все лучшие силы, наиболее энергичных, дельных и способных людей. Деревня постоянно пустела, отдавая городу свои соки. В городе сосредоточивалась вся грамотность, все образование современного общества. В городе накапливались все сведения о том, что происходит в различных уголках земного шара. В городе находились и находятся основные узлы государственного аппарата, правительственные учреждения, все орудия сильных и мощных буржуазных государств. Деревня неизбежно обрекалась на замкнутое существование, деревня на целые века отставала по своим знаниям, по своей грамотности от города.
Вот эта основная разница наложила свою печать на рабочих, с одной стороны, и на крестьян -- с другой стороны. Но дело, конечно, не только в этом. Рабочий класс фабрик и заводов не связан ни с какой собственностью. Он продает в капиталистическом обществе свои рабочие руки хозяину. Он видит ежедневно, ежечасно, что он работает на этого хозяина. Он начинает ненавидеть буржуазию, не верить ей. А с другой стороны, каждый рабочий привыкает работать бок о бок с другим таким же рабочим. Рабочие живут и работают, будучи скоплены огромными массами на гигантских фабриках и заводах, в шахтах и на рудниках. Они не только научаются ненавидеть буржуазию, не верить ей, раскрывать всякий обман с ее стороны, но они научаются давать ей общий отпор. Они привыкают все время к мысли, что только сообща можно победить врага, что только сообща можно, свалив врага, вести по-новому все хозяйство, управлять по-новому отвоеванной у буржуазии страной. Городская культура все же дает в их распоряжение кое-какие средства, которые позволяют рабочему выстроить свои ряды в стройную армию, идущую в бой против господства помещиков и капиталистов, разгадывая все хитрости врага. Не так обстоит дело с крестьянином. Крестьянин работает сам, своим особым хозяйством, своей семьей, своим двором. Он не привык, за немногими исключениями (например, покосы и т. д.), работать сообща и совместно со своими односельчанами. У него особое, частное, хозяйство, он видит прежде и раньше всего интересы этого своего мелкого хозяйства. Условия деревенской жизни редко выводят его за пределы деревенской околицы. До сих пор есть еще крестьяне, которые никогда не выезжали даже в уездный город, есть и такие, которые никогда не ездили по железной дороге.
Конечно, это не "вина" крестьянина, а его беда. Но тем не менее это -факт, и с этим фактом, с этой действительностью нужно считаться, нужно принимать ее во внимание.
Крестьянство к тому же совсем не однородно. Крестьянином зовется и зажиточный трактирщик, деревенский ростовщик, кулак; крестьянином зовется и крепкий хозяин, имеющий нескольких батраков, получающий прибыль с их работы и держащий их в узде; крестьянином зовется и трудовой хозяин, работающий со своей семьей сам для себя, не живущий за счет чужого труда; крестьянином зовется и бедняк, безлошадный, еле-еле сводящий концы с концами и часто подрабатывающий где-нибудь на стороне; крестьянином, наконец, зовется и полубатрак, полурабочий, для которого его крестьянское хозяйство составляет лишь подсобный источник существования.
В капиталистическом строе громадное большинство крестьян обречено, по сути дела, на такое существование, когда люди лишь сводят концы с концами. Но каждый крестьянин, имеющий свое хозяйство, свою собственность, ищет, главным образом, выхода в том, чтобы, увеличивши свое хозяйство и свою собственность, попасть в следующий, высший разряд крестьянского населения и таким образом подниматься со ступеньки на ступеньку. Имея свою собственность и надеясь ее увеличить (хотя эти надежды, по сути дела, являются в огромном большинстве случаев пустыми надеждами), крестьянин поэтому имеет известное уважение и известное доверие к более крупным собственникам, а следовательно, и к буржуа. Он не научается поэтому ненавидеть богатый класс той ненавистью, которой отличается рабочий класс, стоящий лицом к лицу с капиталом. Часть крестьян даже чувствует известного рода почтение к крупным собственникам, и нужен опыт классовой борьбы и прямых столкновений с противником, чтобы развенчать в глазах крестьянина его классовых врагов. Поэтому капиталисты и помещики гораздо скорее могут обмануть крестьянина, чем рабочего.
А с другой стороны, крестьянин, не привыкший к постоянной совместной работе и к совместной борьбе, не в состоянии бывает давать систематический постоянный отпор своим противникам. Разбросанное по деревням, селам и деревушкам, разбросанное и распыленное, точно песок речной, крестьянство не представляло и не могло представлять из себя той стройной и организованной армии, какую удавалось сколотить городскому рабочему.
Если при этом вспомнить, что городская жизнь давала и дает городскому жителю гораздо больше всяческих знаний, грамотности, уменья распознавать хитрости врагов и т. д., то нетрудно будет сообразить, что руководство в блоке крестьян и рабочих должно было неминуемо принадлежать рабочему классу. Ведь из всего того, что мы только что видели, вытекает, что рабочий класс является силой, гораздо более сознательной, гораздо более организованной и гораздо более способной вести за собою широкие слои трудящегося населения. Еще и еще раз нужно подчеркнуть, что не "вина" крестьянина его меньшая сознательность, а его беда. Но точно так же ясно, что руководство со стороны пролетариата будет полезно не только для самого рабочего класса, но и для крестьянства. Без этого руководства проиграли бы не только рабочие, но и широкие слои крестьянства.
Так обстоит дело, если мы рассмотрим вопрос о таком времени, когда рабочий класс и крестьянство идут на штурм против союза помещиков и капиталистов. А как обстоит дело, когда, уже после свержения господства этих помещиков и капиталистов, приходится управлять государством и вести все хозяйство страны, отвоеванное у буржуазии и помещиков?
ПУТЬ К СОЦИАЛИЗМУ И РАБОЧЕ-КРЕСТЬЯНСКИЙ СОЮЗ
I. МЫ ВЫХОДИМ ИЗ НИЩЕТЫ. МЫ СТРОИМ СВОЕ ХОЗЯЙСТВО БЕЗ ПОМЕЩИКОВ И КРУПНЫХ КАПИТАЛИСТОВ
Начиная с 1924 года мы, рабочий класс и крестьянство прежней царской России, начали довольно быстро вылезать из ужасной разрухи, стали залечивать тяжелые раны, стали изживать неурядицу и беспорядок, царившие в прошлые годы. Всякому -- другу и недругу -- теперь уже делается ясным, что хозяйство огромной страны начинает становиться на ноги. Какую отрасль производства мы ни возьмем, всюду мы замечаем оживление, подъем, продвижение вперед.
В нашей стране основой всего хозяйства является сельское хозяйство.
Промышленность у нас развита сравнительно слабо, и она в своем развитии тоже зависит от роста сельского хозяйства. Сельское же хозяйство в наших условиях -- это есть хозяйство крестьянское, больше 20 миллионов крестьянских дворов.
За годы империалистической войны, за годы войны гражданской, за годы великой разрухи это крестьянское хозяйство было подорвано, разорено, обнищало. Но теперь всякий видит, что мало-помалу деревня наша начинает накапливать силы:
увеличивается запашка, растет производство, поднимаются новые культуры, крестьяне переходят от трехполья к многополью, кое-где появляются новые машины и тракторы; словом, помаленечку начинается и здесь движение вперед. Правда, царит еще море нищеты и море темноты. Но, если сравнить теперешнее положение с годами гражданской войны, нет сомнения в том, что мы вылезаем из нищеты.
Вспомним прошедшие годы. В городах большинство фабрик и заводов стояло, лучшие рабочие дрались на фронтах, не было в городах топлива, не было сырья, не было хлеба. Огромные фабрики и заводы не работали, магазины стояли пустыми, города быстро таяли, и народ из них бежал в поисках за куском хлеба в далекие деревушки, чтобы поближе быть к земле, чтобы как-нибудь отсидеться, чтобы хоть где-нибудь раздобыть кусок хлеба или мешок картофеля. Можно сказать, что все города ходили тогда "в куски", ходили побираться, растекались и расплескивались по всей стране.
А теперь мы видим, как снова быстро начинает расти город, как оживают фабрики и заводы, как начинают строиться новые дома, как кипит городская жизнь. Рабочий класс, истощенный голодухой, начинает оправляться от ужасных годов разрухи.
Поднимая производительность труда, он (рабочий класс) обеспечивает себе все больше и больше лучшую жизнь. Понемногу начинаем мы строить и новые заводы.
Понемногу идет вперед постройка электростанций, и электролампочка становится уже не такой редкой гостьей и под соломенной деревенской крышей.
Быстро подвигается вперед и развитие нашего транспорта. Стоит только сравнить и здесь прошлые годы с тем, что есть сейчас. Все мы помним, как ползли редкие поезда с выбитыми стеклами вагонов, все облепленные, точно муравьями, бесконечным количеством людей с мешками за спиной. Вся страна точно разбилась тогда на ряд осколков, и часто было почти невозможно в течение долгого и долгого времени перебраться с одного места на другое. А так называемые "паровозные кладбища" (груды старых, испорченных, поломанных, заржавевших покойников-паровозов, разбитых, разломанных, изуродованных вагонов) были свидетелями того хаоса, той великой неурядицы, которые царили тогда в нашем транспорте.
Теперь мы упорядочили наше хозяйство и здесь. И железнодорожный и водный транспорт делают все большие и большие успехи, начинают приносить государству прямую прибыль. Канули в вечность годы разрухи, исчезли навсегда старые неурядицы.
Вспомним также судьбу наших советских денег. Помним мы, как все падала и падала ценность наших советских знаков, которые брались уже на фунты, точно простые лоскутья негодной бумаги. На волоске этих несчастных советских знаков держалась государственная казна. Это было время, когда хозяйство и государственная казна были совсем близки к своему полному краху.
А теперь мы имеем "твердые деньги", по городам и селам гуляет уже давно серебряная и медная монета, прочно стоит наш червонец. И крестьянин, и рабочий, и крестьянский двор, и завод, и фабрика, и рудник могут теперь считать, строить план своего хозяйства, знать наперед, что им нужно и можно расходовать, что им придется платить. Государственная казна может правильно считать свои доходы и расходы, составлять правильный план в своем собственном огромном хозяйстве.
Таким образом, по всем направлениям мы продвигаемся к лучшему будущему. Страна наша становится богаче, мы начинаем наносить удары бедности и нищете.
Подавляющее большинство всего того, что есть в нашей стране, принадлежит рабочему классу и крестьянству. Правда, мы допустили частного торговца, купца, посредника: мы разрешили кое-где -- где сами не могли справиться -- вести свое дело частным капиталистам. Местами мы сдали в концессию (в аренду) крупным иностранным капиталистам кое-какие предприятия, поднять которые нам самим еще не под силу и за аренду которых иностранный капитал платит нашему государству. Но если мы будем рассматривать наше хозяйство в целом, то на долю частных, арендованных и концессионных предприятий, промышленных и торговых, придется не так уж много. Подавляющее большинство хозяйств -- это хозяйства рабочего государства, или хозяйства крестьян, или мелкие хозяйства кустарей и ремесленников.
О чем, прежде всего, говорят эти факты? Эти факты, прежде всего, говорят о том, что рабочие и крестьяне одни, без помощи капиталистов и помещиков, без прежних хозяев и управителей, без тех, кто командовал в течение десятков и сотен лет, простой народ, могут строить свое хозяйство.
Это обстоятельство имеет поистине огромное значение. Никогда еще в мире не было такого великого переворота, какой произошел у нас в октябре 1917 года. Ни разу и нигде, ни в одной стране, не удавалось еще трудовым народным массам согнать с теплых местечек командиров буржуазного строя. Нигде еще рабочие и крестьяне не были в состоянии сами приняться за дело устроения своей собственной судьбы. И защитники буржуазного строя, защитники помещиков и капиталистов, постоянно жужжали во все уши, что трудовые массы -- рабочие и крестьяне -- не в состоянии будут, даже если бы захотели, вести хозяйство, управлять страной. Говорилось и писалось, что "простой", "неученый" народ никогда не сможет вести такого сложного дела. И после октябрьского переворота почти каждый день и каждый час предсказывалась наша неизбежная гибель. Всего за несколько дней до октябрьского переворота самый умный представитель русской буржуазии, кадет Милюков, писал, что большевики никогда не посмеют взять в свои руки власть. А когда большевики, т. е. партия рабочего класса, опирающегося на крестьянство, эту власть "взяли", то все враги трудящихся со злорадством ожидали ее падения. И тем не менее рабочий класс и крестьянство оказались в состоянии обойтись и без помещиков, которые навсегда сметены и выкорчеваны с лица нашей земли, и без крупных воротил капитала, которые доживают свои дни по заграничным столицам.
То обстоятельство, что трудовые массы управляются сами, имеет громаднейшее значение не только для нас, но и для трудящихся всего мира. Этот неслыханный и невиданный пример постоянно будет звать трудящихся других стран к великой переделке мира, к великой его перестройке. Этот пример на опыте, делом, опровергает россказни и басни защитников буржуазного порядка, что нельзя обойтись без капиталистов и помещиков. Этот пример вселяет бодрость и уверенность в души всех революционных борцов, в души строителей нового общества.
II. ПОЧЕМУ МЫ ДО СИХ ПОР ПОБЕЖДАЛИ? (СОЮЗ РАБОЧИХ И КРЕСТЬЯН)
Если до сих пор мы оказались в состоянии выйти из всех трудностей, вывернуться из самых тяжелых положений, то это, главным образом, могло случиться потому, что в нашей стране создался против союза помещиков и капиталистов другой союз, союз рабочих и крестьян.
Во всех странах богатые (банкиры, заводчики, фабриканты, крупные помещики, владельцы железных дорог, рудников и т. д.) держатся тем, что порабощают волю значительной части трудовых масс. И только тогда приходит смертный час государству капитала и государству помещиков, когда рабочий класс целиком уходит из-под влияния буржуазии и когда он, этот рабочий класс, вырывает широкие слои крестьянства из-под этого влияния буржуазии, помогает крестьянству освободиться от него, помогает стать ему на новые рельсы, на новые самостоятельные пути. И только когда против капиталистов и помещиков, против этого союза богатых классов, классов нетрудящихся, вырастает союз классов трудящихся, союз рабочих и крестьян, -- только тогда оказывается возможной победа над старым строем и укрепление строя нового. Эту истину нужно помнить всегда, о ней нельзя позабывать ни на одну минуту. И всякий сознательный рабочий и крестьянин должен ее прочно усвоить, ибо только при таком условии можем мы надеяться на свои дальнейшие успехи.
Эта истина подтверждается, прежде всего, в ходе самой революции у нас. Возьмем нашу октябрьскую победу и посмотрим, благодаря чему мы оказались в состоянии победить. Не трудно будет убедиться, что октябрьская победа оказалась возможной именно благодаря тому, что в ходе борьбы рабочий подал руку крестьянину, а крестьянин протянул свою руку рабочему. Что было главным требованием крестьянства? Главным требованием крестьянства было требование земли и мира. Что было главным требованием рабочего класса? Главным требованием рабочего класса было требование перехода фабрик и заводов от капиталистов в народную собственность, было требование мира, было требование Советской власти. Крестьяне никак не могли бы добиться своего, если бы они не поддержали рабочих, и рабочие, со своей стороны, никак не могли бы добиться своего, если бы они не поддержали всей своей силой требований крестьян. Таким образом создался и выковался тот союз, тот "блок" между рабочим классом и крестьянством, который сделал сравнительно легкой победу в великие октябрьские дни. Дело было решено совместными и необычайно дружными действиями рабочих и солдат, солдат, которые были плотью от плоти и костью от кости нашего крестьянства. Солдаты хотели мира -- и крестьяне хотели мира; крестьяне хотели земли -и солдаты хотели земли; крестьяне хотели расправы с помещиками -- и солдаты хотели расправы с помещиками. Все эти требования поддерживались, распространялись, становились боевыми лозунгами в руках рабочего класса и его партии. Требования крестьян сплелись с требованиями рабочих. Требования рабочих сплелись с требованиями крестьян. И против этого соединенного напора огромнейшего, подавляющего большинства населения нашей страны не могли устоять никакие силы. В этом лежит корень октябрьской победы.
Почему победили мы, далее, в гражданской войне, тянувшейся целый ряд лет? Ведь после нашей октябрьской победы против нас ополчились и иностранные капиталисты, которые поспешили на помощь российской буржуазии. Ведь наша буржуазия и ее вооруженные силы были поддержаны всеми средствами -- и военно-политическими, и финансовыми -- со стороны целого ряда буржуазии могущественных государств.
Неоднократно наша Советская страна была в огненном кольце, была окружена со всех четырех сторон войсками неприятеля. Ведь бывали минуты, когда Советская республика сводилась всего к нескольким губерниям, плотно сжатым наступающими отрядами врагов. Ведь бывали минуты, когда под непосредственной угрозой находился Петроград -- передовой город пролетарской революции. Ведь было время, когда Деникин подходил к Орлу, а в Москве белые заговорщики уже формировали свои штабы и свои офицерские кадры для грядущей расправы с "коммунистическими собаками". Ведь мы переживали неоднократно целые месяцы, будучи отрезанными и от нефти, и от угля, и от хлеба. Ведь целые годы мы жили на положении со всех сторон осажденной крепости, в которой уже начался голод и мор. И тем не менее, мы все же победили в этой исключительной по своей жестокости и по своему напряжению гражданской войне между эксплуататорами и эксплуатируемыми, между помещиками и капиталистами, с одной стороны, и рабочими и крестьянами -- с другой. Где же корни этой победы?
Эти корни лежат, во-первых, в том обстоятельстве, что трудящиеся массы Запада, иногда сознательно, а иногда повинуясь лишь голосу своего классового инстинкта, становились на нашу сторону, оказывали сопротивление своему начальству, своим правительствам, своим командирам и в разных формах, по-разному, мешали этим правительствам выполнять палаческое дело удушения победоносной революции в России. Не раз случалось, что отряды иностранных войск поднимали красные флаги и уходили с наших фронтов.
Второй, внутренней причиной нашей победы был опять-таки крепкий военный союз между рабочими и крестьянами нашей страны. Крестьяне поддерживали рабочих в их борьбе против наседавших со всех сторон врагов. Этот военный союз между рабочим классом и крестьянством был продолжением и развитием боевого союза этих классов во время Октябрьской революции.
Этот военный союз, само собой разумеется, не висел в воздухе -- он опирался на связь коренных интересов. Крестьянство, борясь с врагами, защищало недавно отвоеванную от помещика землю. Вражеские войска вели за собой целый хвост капиталистов, крупных землевладельцев, князей, баронов и графов, вытуренных из своих поместий и жаждавших получить обратно насиженные в течение веков старые, родовые дворянские гнезда. И когда крестьянские сыновья -- солдаты нашей Красной Армии, испытывая голод и холод, болея тифом, босые, отстаивали границы Советской страны и штыками отбивались от противника, они защищали великое дело освобождения от ига помещиков. Они видели, что нельзя укрепить за собой отвоеванную землю иначе, чем в союзе с рабочим классом, который посылал на фронты своих лучших сынов. Они подчинялись руководству рабочего класса, потому что видели, как в революционной, классовой схватке сыны фабрик и заводов героически отстаивают революционное дело, жертвуя всем ради победы над врагом.
Они видели также, что только Советская власть является надежной опорой в этой невиданной борьбе. Со своей стороны, рабочий класс точно так же видел, что пришествие помещиков означало бы и пришествие капиталистов, и возврат всего старого режима в целом, и потерю завоеванных в октябрьской битве фабрик и заводов, и уничтожение Советской власти. Военный союз рабочего класса и крестьянства в гражданской войне опирался, таким образом, на общность основных и коренных задач, которые стояли на очереди перед обоими трудящимися классами нашей страны. Правда, тяжести этого времени, когда нужно было с необычайной твердостью собирать все, что необходимо было для прокормления Красной Армии, для поддержки фронта, для поддержки оставшихся в голодных городах рабочих, -- тяжести этого времени не раз и не два колебали некоторые слои крестьянства. Не раз и не два эти слои крестьянства, измученные тяжестью борьбы и не понимавшие необходимости в огромных жертвах, перебегали на сторону противника, на сторону белых, на сторону учредиловцев, на сторону колчаковцев. Но суровый опыт гражданской войны всякий раз показывал им, что в стане белых нельзя искать спасения, ибо этот стан есть стан заклятых врагов не только рабочего класса, но и крестьянства. Колчаки и Деникины вколачивали шомполами веру в правоту большевистского дела и понимание необходимости тесного содружества с рабочим классом. В результате этого мучительного опыта, опыта, завоеванного кровью, крестьянство нашей страны убеждалось все более и более в необходимости жертв ради великой победы над противником. Так выковывалась спайка между рабочим классом и крестьянством в борьбе против общего врага. И здесь лежит второй корень нашей победы над всеми противниками, своими, отечественными, и иностранными. Победа над союзом помещиков и капиталистов есть победа союза рабочих и крестьян.
Когда последние отряды буржуазно-помещичьих армий были сброшены в море, и под советским знаменем, под красным флагом революции, вновь объединилась на новых основах, на основах мирного и добровольного сожительства многочисленных трудовых народов, наша страна, началось новое время, стали на очередь новые задачи. Мы уже переставали быть осажденной, воюющей, отбивающейся крепостью. Гражданская война заканчивалась. Нужно было возможно более быстро переходить к мирному труду. Нужно было начинать чинку потрепанного хозяйства. А для всего этого нужно было перейти к другой экономической политике, которая соответствовала бы новому времени и новым задачам, ставшим в упор перед трудящимися классами нашей страны.
Продразверстка нужна была для того, чтобы во что бы то ни стало прокормить армию и остатки голодного рабочего класса, без которого крахнуло бы все дело революции. Но продразверстка и запрещение торговли совсем не годились для того времени, когда нужно было перейти к подъему производительных сил сельского хозяйства и к развертыванию нашей промышленности. Так совершился переход к новой экономической политике. Мало-помалу отступали на задний план, а потом исчезали и совсем остатки вооруженной борьбы против нас со стороны капиталистических держав. Наше хозяйство стало подыматься. Мы начали все больше торговать с капиталистическими государствами, и после ряда колебаний они стали скрепя сердце признавать одно за другим Советскую власть за "законную" власть на землях бывшей царской империи. И вот здесь перед нами в новой форме встает вопрос: как обеспечить нам дело своей окончательной победы, дело укрепления власти трудящихся, дело нашего хозяйственного роста, дело строительства нового общества, новых порядков, новых отношений? На этот вопрос мы должны ответить: мы победим окончательно, мы победим полностью и целиком, мы действительно устроим новое трудовое общество только тогда, если в этих новых мирных, не военных условиях сумеем вновь укрепить тот союз между рабочим классом и крестьянством, который обеспечивал нам победу на протяжении всей нашей революции. Вот почему мы должны вновь и вновь ставить перед собою вопрос о союзе между пролетариатом и крестьянством. Это не просто повторение старого вопроса, потому что речь идет о новых условиях, более сложных, чем раньше. Мы растем, мы хозяйственно становимся все сильнее и сильнее. Но зато не так виден наш общий враг, как в былое время гражданской войны. И нужно разобрать все опасности, лежащие на нашем пути, чтобы не поскользнуться и не проворонить того дела, ради которого мы сражались в течение стольких лет.
III. РАБОЧИЙ КЛАСС И КРЕСТЬЯНСТВО
В союзе рабочего класса и крестьянства, в союзе, благодаря которому мы устояли в борьбе с врагами и начали подымать наново хозяйство нашей страны, руководящая роль принадлежала рабочему классу. Рабочий класс в нашей стране не есть большинство трудящегося населения. Громадное большинство этого трудящегося населения состоит из крестьян. И тем не менее рабочий класс был и остается руководящей силой. Для того чтобы понять, почему это так случилось и почему это нужно для победы над помещиками и капиталистами, необходимо подробно рассмотреть положение этих классов в капиталистическом обществе.
При капитализме, при господстве буржуазии, во всех странах, в том числе и у нас, город всегда был кровососом по отношению к деревне. Все достижения техники и науки, все завоевания культуры сосредоточивались главным образом и прежде всего в городе. Деревня, сельское хозяйство были и есть на втором плане. Они неизбежно далеко отставали в своем развитии от города. Город притягивал к себе все лучшие силы, наиболее энергичных, дельных и способных людей. Деревня постоянно пустела, отдавая городу свои соки. В городе сосредоточивалась вся грамотность, все образование современного общества. В городе накапливались все сведения о том, что происходит в различных уголках земного шара. В городе находились и находятся основные узлы государственного аппарата, правительственные учреждения, все орудия сильных и мощных буржуазных государств. Деревня неизбежно обрекалась на замкнутое существование, деревня на целые века отставала по своим знаниям, по своей грамотности от города.
Вот эта основная разница наложила свою печать на рабочих, с одной стороны, и на крестьян -- с другой стороны. Но дело, конечно, не только в этом. Рабочий класс фабрик и заводов не связан ни с какой собственностью. Он продает в капиталистическом обществе свои рабочие руки хозяину. Он видит ежедневно, ежечасно, что он работает на этого хозяина. Он начинает ненавидеть буржуазию, не верить ей. А с другой стороны, каждый рабочий привыкает работать бок о бок с другим таким же рабочим. Рабочие живут и работают, будучи скоплены огромными массами на гигантских фабриках и заводах, в шахтах и на рудниках. Они не только научаются ненавидеть буржуазию, не верить ей, раскрывать всякий обман с ее стороны, но они научаются давать ей общий отпор. Они привыкают все время к мысли, что только сообща можно победить врага, что только сообща можно, свалив врага, вести по-новому все хозяйство, управлять по-новому отвоеванной у буржуазии страной. Городская культура все же дает в их распоряжение кое-какие средства, которые позволяют рабочему выстроить свои ряды в стройную армию, идущую в бой против господства помещиков и капиталистов, разгадывая все хитрости врага. Не так обстоит дело с крестьянином. Крестьянин работает сам, своим особым хозяйством, своей семьей, своим двором. Он не привык, за немногими исключениями (например, покосы и т. д.), работать сообща и совместно со своими односельчанами. У него особое, частное, хозяйство, он видит прежде и раньше всего интересы этого своего мелкого хозяйства. Условия деревенской жизни редко выводят его за пределы деревенской околицы. До сих пор есть еще крестьяне, которые никогда не выезжали даже в уездный город, есть и такие, которые никогда не ездили по железной дороге.
Конечно, это не "вина" крестьянина, а его беда. Но тем не менее это -факт, и с этим фактом, с этой действительностью нужно считаться, нужно принимать ее во внимание.
Крестьянство к тому же совсем не однородно. Крестьянином зовется и зажиточный трактирщик, деревенский ростовщик, кулак; крестьянином зовется и крепкий хозяин, имеющий нескольких батраков, получающий прибыль с их работы и держащий их в узде; крестьянином зовется и трудовой хозяин, работающий со своей семьей сам для себя, не живущий за счет чужого труда; крестьянином зовется и бедняк, безлошадный, еле-еле сводящий концы с концами и часто подрабатывающий где-нибудь на стороне; крестьянином, наконец, зовется и полубатрак, полурабочий, для которого его крестьянское хозяйство составляет лишь подсобный источник существования.
В капиталистическом строе громадное большинство крестьян обречено, по сути дела, на такое существование, когда люди лишь сводят концы с концами. Но каждый крестьянин, имеющий свое хозяйство, свою собственность, ищет, главным образом, выхода в том, чтобы, увеличивши свое хозяйство и свою собственность, попасть в следующий, высший разряд крестьянского населения и таким образом подниматься со ступеньки на ступеньку. Имея свою собственность и надеясь ее увеличить (хотя эти надежды, по сути дела, являются в огромном большинстве случаев пустыми надеждами), крестьянин поэтому имеет известное уважение и известное доверие к более крупным собственникам, а следовательно, и к буржуа. Он не научается поэтому ненавидеть богатый класс той ненавистью, которой отличается рабочий класс, стоящий лицом к лицу с капиталом. Часть крестьян даже чувствует известного рода почтение к крупным собственникам, и нужен опыт классовой борьбы и прямых столкновений с противником, чтобы развенчать в глазах крестьянина его классовых врагов. Поэтому капиталисты и помещики гораздо скорее могут обмануть крестьянина, чем рабочего.
А с другой стороны, крестьянин, не привыкший к постоянной совместной работе и к совместной борьбе, не в состоянии бывает давать систематический постоянный отпор своим противникам. Разбросанное по деревням, селам и деревушкам, разбросанное и распыленное, точно песок речной, крестьянство не представляло и не могло представлять из себя той стройной и организованной армии, какую удавалось сколотить городскому рабочему.
Если при этом вспомнить, что городская жизнь давала и дает городскому жителю гораздо больше всяческих знаний, грамотности, уменья распознавать хитрости врагов и т. д., то нетрудно будет сообразить, что руководство в блоке крестьян и рабочих должно было неминуемо принадлежать рабочему классу. Ведь из всего того, что мы только что видели, вытекает, что рабочий класс является силой, гораздо более сознательной, гораздо более организованной и гораздо более способной вести за собою широкие слои трудящегося населения. Еще и еще раз нужно подчеркнуть, что не "вина" крестьянина его меньшая сознательность, а его беда. Но точно так же ясно, что руководство со стороны пролетариата будет полезно не только для самого рабочего класса, но и для крестьянства. Без этого руководства проиграли бы не только рабочие, но и широкие слои крестьянства.
Так обстоит дело, если мы рассмотрим вопрос о таком времени, когда рабочий класс и крестьянство идут на штурм против союза помещиков и капиталистов. А как обстоит дело, когда, уже после свержения господства этих помещиков и капиталистов, приходится управлять государством и вести все хозяйство страны, отвоеванное у буржуазии и помещиков?