Страница:
Кир Булычев
Конец Атлантиды
Глава 1
Совпадение как в романе
Солнце мгновенно поднялось над океаном, словно вынырнуло из глубины и спешило отдышаться. Оно разбрызгалось искрами по верхушкам ленивых зеленых волн, подгоняя их к песчаному пляжу острова Яп. Но волнам за ночь надоело биться о берег, и они устало облизывали полосу плотного песка, не дотягиваясь до темного вала водорослей, выброшенных штормом к столбам кокосовых пальм.
Алиса медленно шла по песку. Порой язык волны, отороченный пеной, трогал ступню. Маленькие полупрозрачные песчаные крабы деловито носились вокруг, а если на них падала тень Алисы, быстро закапывались в песок.
Алисе хотелось найти на берегу редкую ракушку или морскую звезду – утром после шторма на пляже случаются любопытные находки. Но в то утро ничего удивительного не встретилось. Алиса прошла больше километра и видела только два пустых кокосовых ореха, обкатанный волнами кусок дерева и несколько обыкновенных ракушек каури. Директор подводной фермы Аран Сингх рассказывал, что в прошлом году ураганом на берег выбросило метровую раковину тридакну. Теперь она лежит у входа в лабораторию.
Солнце поднялось уже высоко, и стало жарко. Но купаться здесь было плохо – мелководье. Пока дойдешь до глубокого места, сто раз побьешь ноги об обросшие скользкими водорослями обломки кораллов. В отлив широкая полоса, что тянется до рифов, кажется шкурой громадной жабы.
Алиса кинула последний взгляд на море и поспешила к белому причалу, за которым начиналась глубокая бухта. Она соединялась с океаном каналом, пробитым в коралловой тверди.
Вот тут-то Алиса и увидела бутылку.
Бутылка целиком ушла в песок, наружу торчало лишь горлышко, облитое сургучом, и поэтому она сначала показалась Алисе концом палки. Но волна вспенилась вокруг горлышка, и оно заблестело. Алиса присела на корточки, разгребла мокрый тяжелый песок. Бутылка была толстой, пузатой, темной. Пока она плавала по морю, на ней поселились скользкие мелкие водоросли, покрыв ее словно чехлом. Алиса отодрала слой водорослей сбоку и подняла бутылку, глядя на нее против солнца, чтобы понять, нет ли чего-нибудь внутри.
Внутри что-то лежало. Может быть, листок бумаги.
Алиса попробовала соскрести сургуч с горлышка, но тот был как камень.
Она поднялась и побежала к причалу.
Алиса пробежала шагов сто и остановилась.
«А почему я, собственно, бегу? – подумала она. – Впрочем, торопиться надо, ведь бутылка – сигнал бедствия. Бутылки кидали с борта гибнущего корабля или с берега необитаемого острова. Правда, это бывало очень давно… двести, триста лет назад. Кто будет теперь кидать в океан бутылки? Скорее всего, шутник или безнадежный романтик. А если бутылка настоящая, «кораблекрушительная», то за триста или четыреста лет, что прошли с тех пор, как ее кинули в волны, корабль, терпящий бедствие, давно утонул, а Робинзон умер от скуки».
Чтобы развеять сомнения, бутылку надо разбить и прочесть вложенную в нее записку. Но это будет нечестно по отношению к Пашке Гераскину. Он никогда не простит ей такого предательства. Пашка Гераскин серьезно относится к романтике и верит, что настоящие приключения в конце XXI века еще не перевелись.
Алиса поднялась на причал.
Подводный катер – батискат, который на океанской станции дали Алисе и Пашке, был пришвартован со стороны бухты. Ни Пашки, ни робота, с помощью которого они чинили сломанный манипулятор батиската, видно не было. Да и вообще причал был пуст. Директор Аран Сингх с двумя зоологами еще вчера улетел в Сидней на совещание, а остальные с рассветом ушли на батискатах и катерах в океан проверить, не натворил ли бед ночной шторм на жемчужных фермах и в крабовых питомниках.
Алиса прошла по гладким камням причала до батиската.
Он был похож на веретено, увенчанное зеленоватым куполом. Там, под куполом, Алиса и увидела своего друга. Он лежал в кресле, задрав ноги на пульт, и читал старинную книгу.
Пашка был так поглощен чтением, что не заметил, как Алиса спрыгнула на палубу батиската и присела, разглядывая длинную членистую руку манипулятора.
Все в порядке. Пока она гуляла по берегу, Пашка с роботом закончили ремонт. Так что Пашка имел полное право читать сколько ему вздумается.
Алиса откинула колпак над каютой и спрыгнула внутрь. Пашка даже бровью не повел.
Алиса поставила бутыль на штурманский столик и уселась во второе кресло.
– Что нового? – спросила она.
– По-моему, я сделал великое открытие, – сказал Пашка, продолжая читать.
– Я тоже, – сказала Алиса и подвинула бутыль ему под нос.
Пашка был невозмутим. Алисе стало обидно.
– Что за тайны! – сказала она.
Книга, которую с таким вниманием читал Пашка, была очень старой. Кожаный переплет обтрепался на углах, страницы пожелтели.
– Слушай, – сказал Пашка и перелистал назад несколько страниц. – Перевожу с английского: «… Я находился в своей каюте, намереваясь отойти ко сну, когда услышал отчаянный крик лейтенанта Робинсона. «Капитан! – кричал он. – Скорее!» В его голосе была такая настойчивость, что я решил: случилось несчастье. Стремглав я выскочил на палубу и остановился, пораженный зрелищем. Предрассветная темнота была озарена странным зеленым сиянием, которое исходило от громадного болида, что несся, прочерчивая ослепительный след по синему небу. Еще мгновение – и примерно в миле от нас болид коснулся поверхности океана и, подняв гигантский столб воды, исчез в его пучине. Он был настолько раскален, что еще минуту мы наблюдали свечение воды, словно некто опустил в воду горящую лампу. Волна, поднятая этим небесным телом, вскоре достигла нашего фрегата и была так велика, что корабль лишь чудом не лег на борт. Когда все успокоилось, мы проследовали со всей осторожностью к месту падения болида и, осветив воду фонарями, увидели, что там плавает множество мертвой рыбы. Я разрешил матросам спустить шлюпку, и они набрали несколько бочек рыбы, что послужило славным подспорьем нашему столу. Но самое удивительное случилось, когда мы поднимали шлюпки на борт, намереваясь следовать далее. Мичман Джонс закричал, что видел нечто огромное слева по курсу «Рочестера». Несмотря на то что рассвет лишь наступал и видимость была ограниченной, нам удалось понять, что упавший в океан болид настиг в невероятных глубинах некое загадочное существо, неизвестное прежде натуралистам. Это существо, достигавшее в длину ста или более футов…»
Тут Пашка перевел дух и сказал:
– Сто футов – это тридцать метров, понимаешь?
– Понимаю, – сказала Алиса. – А что ты читаешь?
Пашка заложил пальцем страницу и открыл книгу на титульном листе. Там было написано по-английски: «Отчет о плавании фрегата Его Величества «Рочестер» в Тихом океане и Южных морях в 1816–1819 годах, написанный коммодором Стэнли Рейнольдсом. Издано в Лондоне в 1822 году».
– Поняла? Это я в библиотеке фермы взял. Там много книг, но в большинстве специальные. А несколько совсем старых. Я как увидел эту книгу на полке, меня что-то кольнуло. Ты веришь в предчувствия?
– Нет.
– Ты не права, Алиса. Если не было предчувствия, почему я эту книгу взял? Почему я ее открыл именно на этих страницах?
– Случайно, – сказала Алиса.
– Иногда я подозреваю, что ты лет на пятьдесят старше меня, – укоризненно произнес Пашка.
– Дочитывай, – сказала Алиса.
Бутыль стояла перед самым носом Пашки, но тот ее не видел, сейчас для него ничего, кроме книги, не существовало.
– «Это существо, достигавшее в длину ста или более футов, – продолжал читать Пашка, – имело обтекаемое тело и длинную шею, которая заканчивалась небольшой головой, схожей с головой питона. Хвост чудовища скрывался в волнах. Так как одна из шлюпок еще не была поднята на борт, я приказал боцману и четырем матросам подгрести к чудовищу и осмотреть его подробно, соблюдая осторожность, ибо не исключено, что оно лишь оглушено. Вместе с матросами в шлюпку опустился судовой врач Р. Поткинс. Шлюпка не успела отойти от борта, как чудовище пришло в себя и, сильно ударив широким плоским хвостом по воде, скрылось в глубине.
Полагаю, что мы наблюдали таинственного морского змея, о котором ходит столько слухов между моряками».
Пашка громко захлопнул книгу и воскликнул:
– Теперь ты понимаешь?
– Что я должна понимать?
– А то, – сказал Пашка, – что известна широта и долгота этой встречи. Слушай: «После того как волнения этих минут остались позади, я приказал штурману произвести счисление места, где находился «Рочестер» в момент падения болида. Вышеописанное происшествие имело место в точке с координатами: 138 градусов 50 минут 22 секунды восточной долготы и 12 градусов 15 минут 54 секунды северной широты».
– Это очень интересно, – сказала Алиса.
На самом же деле она не вслушивалась в Пашкины слова. Она не могла дождаться, когда наконец этот романтик увидит, что перед его носом стоит самая настоящая бутылка, выброшенная на берег океаном.
– Тебе неинтересно, – сказал Пашка. – Я по голосу слышу. Ты не поняла, что от нашего острова до той точки всего сто пятьдесят миль?
– Да?
– И сегодня же мы на нашем батискате отправимся туда. Нам все равно нужно провести ходовые испытания. Мы опустимся в той точке и отыщем громадный метеорит и логово морских змеев.
– Не слишком ли много сразу? – спросила Алиса. – Прошло двести пятьдесят лет.
– Морские змеи живут дольше. – Пашка сказал это так уверенно, словно всю жизнь дружил с морскими змеями. – Но если не хочешь, я проведу испытания без тебя. А ты отдыхай, загорай… может, отыщешь неизвестный науке подвид каракатиц.
– Или бутылку, которую выбросило на берег.
– Если бы ты увидела бутылку, выброшенную на берег, – заявил Пашка, – ты бы ее не заметила. Нужно иметь особый взгляд на вещи. Тайны и открытия покоряются лишь людям моего склада.
И в этот момент Пашка поднял глаза и увидел бутылку. Он посмотрел на нее совершенно равнодушно.
– Такие приземленные люди, как ты, – продолжал он, – увидят на берегу разбитый бурей фрегат с черным флагом на бизань-мачте и скажут…
Но что они скажут, так Алисе никогда и не удалось узнать. Потому что Пашка открыл рот, а закрыть его не смог. Он протянул руку, дотронулся до бутылки, отдернул пальцы и часто заморгал.
– Э… – произнес он наконец. – Э… Это что?
– Бутылка, – сказала Алиса.
– Какая?
– С письмом о бедствии, – сказала Алиса.
– Кто? Где? – Пашка вдруг ожил, вскочил и чуть не вывалился из батиската. – Почему на борту бутылка, а мне никто ничего не рассказывает?
– Я шла по берегу, – сказала Алиса как можно наивнее, – и подумала: наверное, Пашке хочется найти таинственную бутылку. Я взяла ее и принесла.
– Ты какое имела право находить бутылку? – Пашка был в ужасном гневе. – Ты не имела права находить бутылку! Я ее искал всю мою сознательную жизнь, а ты… так просто, шла по берегу! Это неправда! Этого не может быть.
– Ну что ж, – сказала Алиса, – если бутылки не может быть, я ее отсюда унесу.
– Не смей! – Пашка схватил мокрую, в водорослях бутылку и прижал к груди как бесценное сокровище. – Ты ничего не понимаешь. Немедленно открыть!
– Зачем? – Алиса, честно говоря, получала истинное наслаждение от Пашкиной суматохи. Уж очень быстро разлетелась в клочки его спесь. – Что за спешка? – спросила Алиса.
– А если они терпят бедствие? Если они носятся по волнам на маленьком плоту?
– Где носятся? – спросила Алиса.
– В океане.
– За триста лет их унесло очень далеко, – сказала Алиса.
– Но, может быть, ее кинули только вчера!
– Разве ты когда-нибудь видел такую бутылку? – спросила Алиса. – Это же древняя бутылка!
– Где молоток?
– Молоток и все инструменты унес робот, – сказала Алиса. – Да я и не позволила бы тебе разбить бутылку, потому что она – исторический памятник.
– Это не памятник! Это сигнал бедствия!
Алиса решительно отобрала у Пашки бутылку и выпрыгнула из батиската.
Пашка побежал за ней по пирсу, потом по дорожке, что вела к зданию лаборатории, и кричал:
– Осторожнее! Ты ее сейчас уронишь!
В лаборатории была только Дороти Гомеа, очень толстая добрая полинезийка, ассистентка Сингха.
Увидев вбежавшую в лабораторию Алису и услышав топот Пашки, она сказала:
– Дети, не разбейте микроскоп, он мне еще понадобится.
– Дороти, – сказала Алиса, подбегая к ней и ставя бутылку на стол, – что это такое?
– Это бутылка, – сказала Дороти.
– Что вы еще можете сказать?
– Это таинственная бутылка, ее выбросило на берег! – закричал Пашка.
– Странно, – сказала Дороти, разглядывая бутылку, – таких давным-давно никто не делает.
Дороти осторожно перевернула бутылку и посмотрела на ее донышко. На донышке были видны выпуклые буквы.
– Видите, – сказала она, – «Фирма Спанк и сыновья. Ливерпуль».
– А что это значит? – спросил Пашка.
– Сейчас узнаем.
Дороти включила информатор и набрала на нем код.
– Я вызываю Лондон, – сказала она. – Справочную Британского музея.
Через несколько секунд на дисплее побежали строчки – справочная откликнулась. Дороти набрала вопрос: когда в Ливерпуле существовал стекольный завод фирмы Спанк, который выпускал бутылки темно-зеленого стекла вместимостью в одну пинту?
Ответ пришел немедленно: фирма Спанк и сыновья обанкротилась в 1822 году. Бутылки в пинту и полпинты она выпускала начиная с 1756 года, однако требуется более точное описание бутылки, чтобы установить год ее изготовления.
– Вот так, – сказала Дороти, разглядывая бутылку.
– Я же говорила, что бутылка страшно старая, – сказала Алиса. – Ее болтало по волнам сотни лет.
– Я не согласна с вами, дети, – ответила Дороти.
Дороти убеждена, что все, кому меньше двадцати лет, – дети. У нее своих шестеро да еще двое приемных. Ждать от нее серьезного отношения к исследователю, которому недавно исполнилось двенадцать, невозможно. Приходится терпеть.
– Эта бутылка пробыла в воде не больше года, – сказала Дороти.
– Не может быть! – возмутился Пашка. – Вы посмотрите, как она обросла.
– Вот именно, она совсем не обросла, – ответила Дороти.
Она взяла пинцет и соскоблила водоросли с бока бутылки – водоросли уже подсохли и легко отстали от стекла.
– Даже меньше года, – сказала Дороти. – В наших краях морская растительность очень активна. Если бы бутылку бросили в воду двести лет назад, вы бы и не догадались, что это бутылка. Вы бы решили, что это кусок коралла.
– Значит, – сказала Алиса, – кому-то эта бутылка попалась на глаза и он решил: давай я подшучу над любителем романтики. Пускай он решит, что произошло кораблекрушение.
– Нет, – сказал Пашка. – Эта бутылка пролежала двести лет на берегу острова. В песке. А сегодня вылезла наружу.
– Не вижу у нее ножек, – заметила Алиса.
– Не спорьте, дети, – сказала Дороти. – Мы ее откроем и все узнаем.
Она достала из стола маленький молоточек и сбила темную массу сургуча. Под сургучом была пробка. Дороти подхватила ее пинцетом и вытащила.
– Вот и все, – сказала Дороти, запуская пинцет внутрь бутылки и извлекая оттуда свернутый в трубку листок бумаги.
Она развернула его на столе.
Листок был совсем белый, почти не пожелтел. На нем была только одна строчка:
– И это все? – спросил Пашка. Он взял со стола бутылку и заглянул в нее, потом потряс. Ничего больше из бутылки не выпало.
– У меня есть рабочая гипотеза, – сказала Дороти. – Хоть мне и жаль разочаровывать мальчика Пашу. На острове Гуам работают гидрологи. Они изучают морские течения. Наверное, кто-то из гидрологов нашел старую бутылку и решил отправить ее в плавание. Надо будет им позвонить и сказать, что мы нашли их письмо.
– Но почему только координаты? – спросила Алиса.
– Я думаю, – ответила Дороти, – это та точка, в которой сбросили бутылку. Если хотите, загляните в кабинет профессора Сингха, там большая карта. По-моему, это отсюда недалеко.
– Хорошо, – согласился Пашка и забрал записку. Потом взял и бутылку. – Мы ее оставим себе на память, – сказал он.
– Разумеется, – ответила Дороти. – В нее можно налить кокосовое молоко.
Пашка первым побежал к двери. Дороти крикнула вслед:
– Постойте!
Почему-то вместо того чтобы остановиться, Пашка припустил со всех ног по дорожке. Алиса вернулась. Дороти достала из ящика стола коробку шоколадных конфет.
– Возьми, девочка, – сказала она. – И своего друга тоже угости.
Алиса поблагодарила и взяла конфеты. Она не любила шоколадных конфет, но не хотела огорчать добрую Дороти. Ведь конфеты привозили сюда из Австралии или из Индии специально для Дороти, которая их обожала.
Когда Алиса вышла из домика лаборатории, Пашка уже добежал до пирса.
– Пашка! – крикнула она. – Разве ты не пойдешь смотреть на карту?
Но Пашка только отмахнулся.
Алиса пошла за ним. «Романтика тебя погубит», – подумала она.
Когда Алиса поднялась на пирс, Пашка уже влез в батискат. Он положил на пульт записку из бутылки, а рядом с ней открытую книгу о путешествии фрегата «Рочестер».
– Ты чего убежал? – спросила Алиса, спрыгивая в батискат и кладя перед Пашкой две шоколадные конфеты.
– Смотри, – сказал Пашка таким голосом, словно он только что достиг в одиночку Северного полюса.
Указательным пальцем правой руки он прижимал строчку в книге, указательным пальцем левой – записку, найденную в бутылке.
– Ты ничего не видишь?
– А что я должна увидеть?
– Тебе никогда не быть великим исследователем, – сказал Пашка. – Это же одинаковые координаты! До секунды!
Алиса сначала не поверила ему. Совпадение было слишком невероятным. Но через минуту она должна была признать, что Пашка прав.
– Ничего не понимаю, – сказала она. – Так не бывает.
– Так не бывает в обычной жизни, – сказал Пашка, – но, когда я берусь за дело, бывает и не такое.
– Во-первых, бутылку нашла я, – сказала Алиса.
– Ну и что? Если бы я не прочел книгу, эту записку ты бы выбросила.
Пашка кинул в рот одну за другой две шоколадные конфеты.
Потом спросил:
– Ты знаешь, что мы будем делать?
Алиса немного подумала и ответила:
– Наверное, мы завтра с утра поплывем в эту точку.
– Почему завтра с утра? Сегодня! Сейчас! Немедленно!
Алиса медленно шла по песку. Порой язык волны, отороченный пеной, трогал ступню. Маленькие полупрозрачные песчаные крабы деловито носились вокруг, а если на них падала тень Алисы, быстро закапывались в песок.
Алисе хотелось найти на берегу редкую ракушку или морскую звезду – утром после шторма на пляже случаются любопытные находки. Но в то утро ничего удивительного не встретилось. Алиса прошла больше километра и видела только два пустых кокосовых ореха, обкатанный волнами кусок дерева и несколько обыкновенных ракушек каури. Директор подводной фермы Аран Сингх рассказывал, что в прошлом году ураганом на берег выбросило метровую раковину тридакну. Теперь она лежит у входа в лабораторию.
Солнце поднялось уже высоко, и стало жарко. Но купаться здесь было плохо – мелководье. Пока дойдешь до глубокого места, сто раз побьешь ноги об обросшие скользкими водорослями обломки кораллов. В отлив широкая полоса, что тянется до рифов, кажется шкурой громадной жабы.
Алиса кинула последний взгляд на море и поспешила к белому причалу, за которым начиналась глубокая бухта. Она соединялась с океаном каналом, пробитым в коралловой тверди.
Вот тут-то Алиса и увидела бутылку.
Бутылка целиком ушла в песок, наружу торчало лишь горлышко, облитое сургучом, и поэтому она сначала показалась Алисе концом палки. Но волна вспенилась вокруг горлышка, и оно заблестело. Алиса присела на корточки, разгребла мокрый тяжелый песок. Бутылка была толстой, пузатой, темной. Пока она плавала по морю, на ней поселились скользкие мелкие водоросли, покрыв ее словно чехлом. Алиса отодрала слой водорослей сбоку и подняла бутылку, глядя на нее против солнца, чтобы понять, нет ли чего-нибудь внутри.
Внутри что-то лежало. Может быть, листок бумаги.
Алиса попробовала соскрести сургуч с горлышка, но тот был как камень.
Она поднялась и побежала к причалу.
Алиса пробежала шагов сто и остановилась.
«А почему я, собственно, бегу? – подумала она. – Впрочем, торопиться надо, ведь бутылка – сигнал бедствия. Бутылки кидали с борта гибнущего корабля или с берега необитаемого острова. Правда, это бывало очень давно… двести, триста лет назад. Кто будет теперь кидать в океан бутылки? Скорее всего, шутник или безнадежный романтик. А если бутылка настоящая, «кораблекрушительная», то за триста или четыреста лет, что прошли с тех пор, как ее кинули в волны, корабль, терпящий бедствие, давно утонул, а Робинзон умер от скуки».
Чтобы развеять сомнения, бутылку надо разбить и прочесть вложенную в нее записку. Но это будет нечестно по отношению к Пашке Гераскину. Он никогда не простит ей такого предательства. Пашка Гераскин серьезно относится к романтике и верит, что настоящие приключения в конце XXI века еще не перевелись.
Алиса поднялась на причал.
Подводный катер – батискат, который на океанской станции дали Алисе и Пашке, был пришвартован со стороны бухты. Ни Пашки, ни робота, с помощью которого они чинили сломанный манипулятор батиската, видно не было. Да и вообще причал был пуст. Директор Аран Сингх с двумя зоологами еще вчера улетел в Сидней на совещание, а остальные с рассветом ушли на батискатах и катерах в океан проверить, не натворил ли бед ночной шторм на жемчужных фермах и в крабовых питомниках.
Алиса прошла по гладким камням причала до батиската.
Он был похож на веретено, увенчанное зеленоватым куполом. Там, под куполом, Алиса и увидела своего друга. Он лежал в кресле, задрав ноги на пульт, и читал старинную книгу.
Пашка был так поглощен чтением, что не заметил, как Алиса спрыгнула на палубу батиската и присела, разглядывая длинную членистую руку манипулятора.
Все в порядке. Пока она гуляла по берегу, Пашка с роботом закончили ремонт. Так что Пашка имел полное право читать сколько ему вздумается.
Алиса откинула колпак над каютой и спрыгнула внутрь. Пашка даже бровью не повел.
Алиса поставила бутыль на штурманский столик и уселась во второе кресло.
– Что нового? – спросила она.
– По-моему, я сделал великое открытие, – сказал Пашка, продолжая читать.
– Я тоже, – сказала Алиса и подвинула бутыль ему под нос.
Пашка был невозмутим. Алисе стало обидно.
– Что за тайны! – сказала она.
Книга, которую с таким вниманием читал Пашка, была очень старой. Кожаный переплет обтрепался на углах, страницы пожелтели.
– Слушай, – сказал Пашка и перелистал назад несколько страниц. – Перевожу с английского: «… Я находился в своей каюте, намереваясь отойти ко сну, когда услышал отчаянный крик лейтенанта Робинсона. «Капитан! – кричал он. – Скорее!» В его голосе была такая настойчивость, что я решил: случилось несчастье. Стремглав я выскочил на палубу и остановился, пораженный зрелищем. Предрассветная темнота была озарена странным зеленым сиянием, которое исходило от громадного болида, что несся, прочерчивая ослепительный след по синему небу. Еще мгновение – и примерно в миле от нас болид коснулся поверхности океана и, подняв гигантский столб воды, исчез в его пучине. Он был настолько раскален, что еще минуту мы наблюдали свечение воды, словно некто опустил в воду горящую лампу. Волна, поднятая этим небесным телом, вскоре достигла нашего фрегата и была так велика, что корабль лишь чудом не лег на борт. Когда все успокоилось, мы проследовали со всей осторожностью к месту падения болида и, осветив воду фонарями, увидели, что там плавает множество мертвой рыбы. Я разрешил матросам спустить шлюпку, и они набрали несколько бочек рыбы, что послужило славным подспорьем нашему столу. Но самое удивительное случилось, когда мы поднимали шлюпки на борт, намереваясь следовать далее. Мичман Джонс закричал, что видел нечто огромное слева по курсу «Рочестера». Несмотря на то что рассвет лишь наступал и видимость была ограниченной, нам удалось понять, что упавший в океан болид настиг в невероятных глубинах некое загадочное существо, неизвестное прежде натуралистам. Это существо, достигавшее в длину ста или более футов…»
Тут Пашка перевел дух и сказал:
– Сто футов – это тридцать метров, понимаешь?
– Понимаю, – сказала Алиса. – А что ты читаешь?
Пашка заложил пальцем страницу и открыл книгу на титульном листе. Там было написано по-английски: «Отчет о плавании фрегата Его Величества «Рочестер» в Тихом океане и Южных морях в 1816–1819 годах, написанный коммодором Стэнли Рейнольдсом. Издано в Лондоне в 1822 году».
– Поняла? Это я в библиотеке фермы взял. Там много книг, но в большинстве специальные. А несколько совсем старых. Я как увидел эту книгу на полке, меня что-то кольнуло. Ты веришь в предчувствия?
– Нет.
– Ты не права, Алиса. Если не было предчувствия, почему я эту книгу взял? Почему я ее открыл именно на этих страницах?
– Случайно, – сказала Алиса.
– Иногда я подозреваю, что ты лет на пятьдесят старше меня, – укоризненно произнес Пашка.
– Дочитывай, – сказала Алиса.
Бутыль стояла перед самым носом Пашки, но тот ее не видел, сейчас для него ничего, кроме книги, не существовало.
– «Это существо, достигавшее в длину ста или более футов, – продолжал читать Пашка, – имело обтекаемое тело и длинную шею, которая заканчивалась небольшой головой, схожей с головой питона. Хвост чудовища скрывался в волнах. Так как одна из шлюпок еще не была поднята на борт, я приказал боцману и четырем матросам подгрести к чудовищу и осмотреть его подробно, соблюдая осторожность, ибо не исключено, что оно лишь оглушено. Вместе с матросами в шлюпку опустился судовой врач Р. Поткинс. Шлюпка не успела отойти от борта, как чудовище пришло в себя и, сильно ударив широким плоским хвостом по воде, скрылось в глубине.
Полагаю, что мы наблюдали таинственного морского змея, о котором ходит столько слухов между моряками».
Пашка громко захлопнул книгу и воскликнул:
– Теперь ты понимаешь?
– Что я должна понимать?
– А то, – сказал Пашка, – что известна широта и долгота этой встречи. Слушай: «После того как волнения этих минут остались позади, я приказал штурману произвести счисление места, где находился «Рочестер» в момент падения болида. Вышеописанное происшествие имело место в точке с координатами: 138 градусов 50 минут 22 секунды восточной долготы и 12 градусов 15 минут 54 секунды северной широты».
– Это очень интересно, – сказала Алиса.
На самом же деле она не вслушивалась в Пашкины слова. Она не могла дождаться, когда наконец этот романтик увидит, что перед его носом стоит самая настоящая бутылка, выброшенная на берег океаном.
– Тебе неинтересно, – сказал Пашка. – Я по голосу слышу. Ты не поняла, что от нашего острова до той точки всего сто пятьдесят миль?
– Да?
– И сегодня же мы на нашем батискате отправимся туда. Нам все равно нужно провести ходовые испытания. Мы опустимся в той точке и отыщем громадный метеорит и логово морских змеев.
– Не слишком ли много сразу? – спросила Алиса. – Прошло двести пятьдесят лет.
– Морские змеи живут дольше. – Пашка сказал это так уверенно, словно всю жизнь дружил с морскими змеями. – Но если не хочешь, я проведу испытания без тебя. А ты отдыхай, загорай… может, отыщешь неизвестный науке подвид каракатиц.
– Или бутылку, которую выбросило на берег.
– Если бы ты увидела бутылку, выброшенную на берег, – заявил Пашка, – ты бы ее не заметила. Нужно иметь особый взгляд на вещи. Тайны и открытия покоряются лишь людям моего склада.
И в этот момент Пашка поднял глаза и увидел бутылку. Он посмотрел на нее совершенно равнодушно.
– Такие приземленные люди, как ты, – продолжал он, – увидят на берегу разбитый бурей фрегат с черным флагом на бизань-мачте и скажут…
Но что они скажут, так Алисе никогда и не удалось узнать. Потому что Пашка открыл рот, а закрыть его не смог. Он протянул руку, дотронулся до бутылки, отдернул пальцы и часто заморгал.
– Э… – произнес он наконец. – Э… Это что?
– Бутылка, – сказала Алиса.
– Какая?
– С письмом о бедствии, – сказала Алиса.
– Кто? Где? – Пашка вдруг ожил, вскочил и чуть не вывалился из батиската. – Почему на борту бутылка, а мне никто ничего не рассказывает?
– Я шла по берегу, – сказала Алиса как можно наивнее, – и подумала: наверное, Пашке хочется найти таинственную бутылку. Я взяла ее и принесла.
– Ты какое имела право находить бутылку? – Пашка был в ужасном гневе. – Ты не имела права находить бутылку! Я ее искал всю мою сознательную жизнь, а ты… так просто, шла по берегу! Это неправда! Этого не может быть.
– Ну что ж, – сказала Алиса, – если бутылки не может быть, я ее отсюда унесу.
– Не смей! – Пашка схватил мокрую, в водорослях бутылку и прижал к груди как бесценное сокровище. – Ты ничего не понимаешь. Немедленно открыть!
– Зачем? – Алиса, честно говоря, получала истинное наслаждение от Пашкиной суматохи. Уж очень быстро разлетелась в клочки его спесь. – Что за спешка? – спросила Алиса.
– А если они терпят бедствие? Если они носятся по волнам на маленьком плоту?
– Где носятся? – спросила Алиса.
– В океане.
– За триста лет их унесло очень далеко, – сказала Алиса.
– Но, может быть, ее кинули только вчера!
– Разве ты когда-нибудь видел такую бутылку? – спросила Алиса. – Это же древняя бутылка!
– Где молоток?
– Молоток и все инструменты унес робот, – сказала Алиса. – Да я и не позволила бы тебе разбить бутылку, потому что она – исторический памятник.
– Это не памятник! Это сигнал бедствия!
Алиса решительно отобрала у Пашки бутылку и выпрыгнула из батиската.
Пашка побежал за ней по пирсу, потом по дорожке, что вела к зданию лаборатории, и кричал:
– Осторожнее! Ты ее сейчас уронишь!
В лаборатории была только Дороти Гомеа, очень толстая добрая полинезийка, ассистентка Сингха.
Увидев вбежавшую в лабораторию Алису и услышав топот Пашки, она сказала:
– Дети, не разбейте микроскоп, он мне еще понадобится.
– Дороти, – сказала Алиса, подбегая к ней и ставя бутылку на стол, – что это такое?
– Это бутылка, – сказала Дороти.
– Что вы еще можете сказать?
– Это таинственная бутылка, ее выбросило на берег! – закричал Пашка.
– Странно, – сказала Дороти, разглядывая бутылку, – таких давным-давно никто не делает.
Дороти осторожно перевернула бутылку и посмотрела на ее донышко. На донышке были видны выпуклые буквы.
– Видите, – сказала она, – «Фирма Спанк и сыновья. Ливерпуль».
– А что это значит? – спросил Пашка.
– Сейчас узнаем.
Дороти включила информатор и набрала на нем код.
– Я вызываю Лондон, – сказала она. – Справочную Британского музея.
Через несколько секунд на дисплее побежали строчки – справочная откликнулась. Дороти набрала вопрос: когда в Ливерпуле существовал стекольный завод фирмы Спанк, который выпускал бутылки темно-зеленого стекла вместимостью в одну пинту?
Ответ пришел немедленно: фирма Спанк и сыновья обанкротилась в 1822 году. Бутылки в пинту и полпинты она выпускала начиная с 1756 года, однако требуется более точное описание бутылки, чтобы установить год ее изготовления.
– Вот так, – сказала Дороти, разглядывая бутылку.
– Я же говорила, что бутылка страшно старая, – сказала Алиса. – Ее болтало по волнам сотни лет.
– Я не согласна с вами, дети, – ответила Дороти.
Дороти убеждена, что все, кому меньше двадцати лет, – дети. У нее своих шестеро да еще двое приемных. Ждать от нее серьезного отношения к исследователю, которому недавно исполнилось двенадцать, невозможно. Приходится терпеть.
– Эта бутылка пробыла в воде не больше года, – сказала Дороти.
– Не может быть! – возмутился Пашка. – Вы посмотрите, как она обросла.
– Вот именно, она совсем не обросла, – ответила Дороти.
Она взяла пинцет и соскоблила водоросли с бока бутылки – водоросли уже подсохли и легко отстали от стекла.
– Даже меньше года, – сказала Дороти. – В наших краях морская растительность очень активна. Если бы бутылку бросили в воду двести лет назад, вы бы и не догадались, что это бутылка. Вы бы решили, что это кусок коралла.
– Значит, – сказала Алиса, – кому-то эта бутылка попалась на глаза и он решил: давай я подшучу над любителем романтики. Пускай он решит, что произошло кораблекрушение.
– Нет, – сказал Пашка. – Эта бутылка пролежала двести лет на берегу острова. В песке. А сегодня вылезла наружу.
– Не вижу у нее ножек, – заметила Алиса.
– Не спорьте, дети, – сказала Дороти. – Мы ее откроем и все узнаем.
Она достала из стола маленький молоточек и сбила темную массу сургуча. Под сургучом была пробка. Дороти подхватила ее пинцетом и вытащила.
– Вот и все, – сказала Дороти, запуская пинцет внутрь бутылки и извлекая оттуда свернутый в трубку листок бумаги.
Она развернула его на столе.
Листок был совсем белый, почти не пожелтел. На нем была только одна строчка:
«138 50ў22ІЕ, 12 15ў54ІN».
– И это все? – спросил Пашка. Он взял со стола бутылку и заглянул в нее, потом потряс. Ничего больше из бутылки не выпало.
– У меня есть рабочая гипотеза, – сказала Дороти. – Хоть мне и жаль разочаровывать мальчика Пашу. На острове Гуам работают гидрологи. Они изучают морские течения. Наверное, кто-то из гидрологов нашел старую бутылку и решил отправить ее в плавание. Надо будет им позвонить и сказать, что мы нашли их письмо.
– Но почему только координаты? – спросила Алиса.
– Я думаю, – ответила Дороти, – это та точка, в которой сбросили бутылку. Если хотите, загляните в кабинет профессора Сингха, там большая карта. По-моему, это отсюда недалеко.
– Хорошо, – согласился Пашка и забрал записку. Потом взял и бутылку. – Мы ее оставим себе на память, – сказал он.
– Разумеется, – ответила Дороти. – В нее можно налить кокосовое молоко.
Пашка первым побежал к двери. Дороти крикнула вслед:
– Постойте!
Почему-то вместо того чтобы остановиться, Пашка припустил со всех ног по дорожке. Алиса вернулась. Дороти достала из ящика стола коробку шоколадных конфет.
– Возьми, девочка, – сказала она. – И своего друга тоже угости.
Алиса поблагодарила и взяла конфеты. Она не любила шоколадных конфет, но не хотела огорчать добрую Дороти. Ведь конфеты привозили сюда из Австралии или из Индии специально для Дороти, которая их обожала.
Когда Алиса вышла из домика лаборатории, Пашка уже добежал до пирса.
– Пашка! – крикнула она. – Разве ты не пойдешь смотреть на карту?
Но Пашка только отмахнулся.
Алиса пошла за ним. «Романтика тебя погубит», – подумала она.
Когда Алиса поднялась на пирс, Пашка уже влез в батискат. Он положил на пульт записку из бутылки, а рядом с ней открытую книгу о путешествии фрегата «Рочестер».
– Ты чего убежал? – спросила Алиса, спрыгивая в батискат и кладя перед Пашкой две шоколадные конфеты.
– Смотри, – сказал Пашка таким голосом, словно он только что достиг в одиночку Северного полюса.
Указательным пальцем правой руки он прижимал строчку в книге, указательным пальцем левой – записку, найденную в бутылке.
– Ты ничего не видишь?
– А что я должна увидеть?
– Тебе никогда не быть великим исследователем, – сказал Пашка. – Это же одинаковые координаты! До секунды!
Алиса сначала не поверила ему. Совпадение было слишком невероятным. Но через минуту она должна была признать, что Пашка прав.
– Ничего не понимаю, – сказала она. – Так не бывает.
– Так не бывает в обычной жизни, – сказал Пашка, – но, когда я берусь за дело, бывает и не такое.
– Во-первых, бутылку нашла я, – сказала Алиса.
– Ну и что? Если бы я не прочел книгу, эту записку ты бы выбросила.
Пашка кинул в рот одну за другой две шоколадные конфеты.
Потом спросил:
– Ты знаешь, что мы будем делать?
Алиса немного подумала и ответила:
– Наверное, мы завтра с утра поплывем в эту точку.
– Почему завтра с утра? Сегодня! Сейчас! Немедленно!
Глава 2
В подводном ущелье
Сразу уйти в море не удалось.
Путешествие займет весь день. Два часа туда, два часа обратно, и неизвестно, сколько уйдет на погружение.
Надо загрузить в батискат еду и пресную воду, проверить батареи и очиститель воздуха: погружение в море – не развлечение для детей. Пока Пашка с помощью робота проверял системы батиската, а потом раздобывал на складе скафандры для глубоководных работ, Алиса побывала в информатории, чтобы найти подробную карту морского дна того района, где они собирались искать болид, морского змея и разгадку тайны записки.
Судя по карте, глубины в тех местах были невелики – не больше пятисот метров. Правда, там проходила узкая расщелина. Больше ничего интересного – ни подводного вулкана, ни загадочной впадины…
Потом Алиса вызвала бюро прогнозов по Океании и получила прогноз погоды на сутки. Прогноз был хорошим.
Теперь – к Дороти.
– Дороти, миленькая, – сказала Алиса сладким голосом, заглядывая в лабораторию через окно.
Дороти откинула со лба прядь тяжелых черных волос.
– Что тебе, девочка?
– Мы пошли в море. Возвращение вечером.
– Не простудитесь, – сказала Дороти.
И снова склонилась над микроскопом.
Вся операция заняла полминуты. Если бы Алиса принялась просить разрешения или стала бы объяснять Дороти, что они с Пашкой хотят совершить погружение в таинственной точке, разумеется, Дороти бы никогда их не пустила и велела бы ждать возвращения профессора Сингха. Алиса же никогда не обманывала. Она сказала чистую правду. Но сказала точно так, как говорят экипажи батискатов, уходящие в океан на работу. Она не просила, а сообщила. Поставила в известность. А Дороти «приняла к сведению». Ей и в голову не пришло, что московские практиканты замышляют авантюру.
Через пятнадцать минут батискат отвалил от причала и осторожно направился по каналу к выходу в стене рифов. Ветер совсем стих, и вода в лагуне была гладкой как зеркало. Маяки на выходе из канала перемигнулись, фиксируя выход батиската, и Пашка, который вел кораблик, послал им сигнал: батискат номер семнадцать, экипаж два человека, выходит на ходовые испытания. Курс норд-ост-ост.
За рифами покачивало. Океан еще не успокоился после ночного шторма, его грудь мерно поднималась в сонном дыхании. Легкий батискат медленно и долго взбирался на вершину покатой волны, потом скользил вниз. Покачаться на волнах, конечно, приятно, но, когда у тебя дело, приходится отказать себе в удовольствии.
Пашка перевел батискат на полуполет. Два широких плавника выскочили из днища батиската, и он пошел дальше большими пологими прыжками, срезая вершины волн. Алиса откинула колпак, и теплый, упругий ветер приятно бил в лицо.
– У тебя есть версия, откуда взялась записка? – спросила Алиса.
Она понимала, что Пашка ни на секунду не поверил Дороти, будто записка в бутылке – шутка гидрологов.
Пашка ответил не сразу. Он поднял батискат чуть выше, чтобы не врезаться в большую волну, катившую навстречу.
– Я чувствую, – сказал он наконец, – что мы с тобой стоим на пороге великого приключения, может, самого большого в жизни. Но что это за приключение, я не знаю. Фантазии не хватает. Что нам с тобой известно? Точка в океане. Нам сообщили о ней капитан фрегата «Рочестер» и неизвестный, который кинул бутылку.
– Может, это случайность?
– Таких случайностей не бывает, – возразил Пашка.
– Погоди! – воскликнула Алиса. – У меня идея. А вдруг кто-то на острове уже читал эту книгу? Допустим, в прошлом году?
– Как читал?
– Пришел в библиотеку, увидел на полке старый том и прочел его. Потом подумал: дай-ка я возьму старую бутыль, напишу на записке координаты из книги и брошу ее у берега.
– Ну какой дурак мог это сделать?
– Ричи Гомеа, сын Дороти. Он очень веселый.
– Нет! – закричал Пашка. – Так быть не может! Ты отнимаешь у меня тайну! Мне надоела твоя трезвость, Алиса Селезнева! Я тебя в последний раз предупреждаю: если ты не станешь наконец романтиком, наши пути разойдутся.
– Не кричи, Пашка, – сказала Алиса. – Дай-ка мне эту записку.
Алиса еще раз поглядела на записку.
– Почерк взрослый, – сказала она. – Но если человек намерен сообщить что-то важное, зачем ему писать только координаты?
На этот вопрос Пашка отвечать не захотел. Они неслись по волнам больше часа, а потом Пашка снизил скорость, и батискат поплыл, покачиваясь, взбираясь на океанские валы и легко скользя с них. Над волнами носились летучие рыбки. Одна из них залетела в батискат, Алиса поймала ее на пульте и выбросила обратно в воду. Потом Алиса открыла термос с чаем и достала бутерброды. Они позавтракали.
В тот момент, когда Алиса поднесла ко рту последний кусок бутерброда, раздался звонок – пульт сигнализировал, что батискат вышел в расчетную точку.
Океан вокруг был точно таким же, как и полчаса назад, – пустынным, мирным и могучим. Высоко пролетел альбатрос, летучие рыбки блестками отсвечивали под солнцем.
– Ну что? – спросил Пашка. – Начнем погружение?
Алиса задраила прозрачный колпак. Пашка начал осторожно выпускать воздух из цистерн. Заборная вода поступала в них, и батискат постепенно становился все тяжелее. Он погружался. Зеленая волна хлестнула по колпаку, в последний раз сверкнул луч солнца, скользнул по приборам, и сразу стало темнее.
Сколько раз уже Алиса опускалась в глубины океана, но всегда у нее сжималось сердце от сладкого предчувствия. Только что батискат был для океана чужим – он лишь касался воды дном. Но стоило ему уйти вглубь, как он превратился в одного из обитателей бездны, словно стал громадной рыбой или китом. И океан, такой пустой и почти безжизненный на поверхности, внутри оказывался населенным всякой живностью, которой и дела не было до батиската и тех человечков, что в нем сидели.
Сначала вода вокруг была светлой, зеленой, лучи солнца пронизывали ее. Небольшая акула скользнула рядом с батискатом, равнодушно глянув на него. Можно было различить полосы на ее боках и даже блеск маленького злобного глаза. Потом совсем рядом – только протяни руку – проплыла большая медуза, чуть шевеля длинными, почти прозрачными щупальцами. Стайка рыб слаженно совершила поворот, словно это были не рыбы, а корабли, и пошла в глубину, обгоняя батискат.
Постепенно темнота за бортом сгущалась. Пашка не спешил с погружением – он проверял приборы. Потом выпустил оба манипулятора, и длинные членистые руки высунулись по бокам батиската, раскрыли и снова сжали металлические пальцы, страшно испугав акулу. Все системы батиската работали отлично.
Алиса взглянула на приборы. Температура воды понемногу падала – лучи солнца уже не прогревали ее. Вокруг царила вечерняя синь, и рыбы, проплывавшие рядом, казались черными тенями.
Пашка включил прожектора. Большой скат, попавший в луч, взмахнул крыльями и рванулся в сторону.
Батискат опускался по спирали.
Сто метров…
Сто двадцать метров…
Сто пятьдесят метров…
Путешествие займет весь день. Два часа туда, два часа обратно, и неизвестно, сколько уйдет на погружение.
Надо загрузить в батискат еду и пресную воду, проверить батареи и очиститель воздуха: погружение в море – не развлечение для детей. Пока Пашка с помощью робота проверял системы батиската, а потом раздобывал на складе скафандры для глубоководных работ, Алиса побывала в информатории, чтобы найти подробную карту морского дна того района, где они собирались искать болид, морского змея и разгадку тайны записки.
Судя по карте, глубины в тех местах были невелики – не больше пятисот метров. Правда, там проходила узкая расщелина. Больше ничего интересного – ни подводного вулкана, ни загадочной впадины…
Потом Алиса вызвала бюро прогнозов по Океании и получила прогноз погоды на сутки. Прогноз был хорошим.
Теперь – к Дороти.
– Дороти, миленькая, – сказала Алиса сладким голосом, заглядывая в лабораторию через окно.
Дороти откинула со лба прядь тяжелых черных волос.
– Что тебе, девочка?
– Мы пошли в море. Возвращение вечером.
– Не простудитесь, – сказала Дороти.
И снова склонилась над микроскопом.
Вся операция заняла полминуты. Если бы Алиса принялась просить разрешения или стала бы объяснять Дороти, что они с Пашкой хотят совершить погружение в таинственной точке, разумеется, Дороти бы никогда их не пустила и велела бы ждать возвращения профессора Сингха. Алиса же никогда не обманывала. Она сказала чистую правду. Но сказала точно так, как говорят экипажи батискатов, уходящие в океан на работу. Она не просила, а сообщила. Поставила в известность. А Дороти «приняла к сведению». Ей и в голову не пришло, что московские практиканты замышляют авантюру.
Через пятнадцать минут батискат отвалил от причала и осторожно направился по каналу к выходу в стене рифов. Ветер совсем стих, и вода в лагуне была гладкой как зеркало. Маяки на выходе из канала перемигнулись, фиксируя выход батиската, и Пашка, который вел кораблик, послал им сигнал: батискат номер семнадцать, экипаж два человека, выходит на ходовые испытания. Курс норд-ост-ост.
За рифами покачивало. Океан еще не успокоился после ночного шторма, его грудь мерно поднималась в сонном дыхании. Легкий батискат медленно и долго взбирался на вершину покатой волны, потом скользил вниз. Покачаться на волнах, конечно, приятно, но, когда у тебя дело, приходится отказать себе в удовольствии.
Пашка перевел батискат на полуполет. Два широких плавника выскочили из днища батиската, и он пошел дальше большими пологими прыжками, срезая вершины волн. Алиса откинула колпак, и теплый, упругий ветер приятно бил в лицо.
– У тебя есть версия, откуда взялась записка? – спросила Алиса.
Она понимала, что Пашка ни на секунду не поверил Дороти, будто записка в бутылке – шутка гидрологов.
Пашка ответил не сразу. Он поднял батискат чуть выше, чтобы не врезаться в большую волну, катившую навстречу.
– Я чувствую, – сказал он наконец, – что мы с тобой стоим на пороге великого приключения, может, самого большого в жизни. Но что это за приключение, я не знаю. Фантазии не хватает. Что нам с тобой известно? Точка в океане. Нам сообщили о ней капитан фрегата «Рочестер» и неизвестный, который кинул бутылку.
– Может, это случайность?
– Таких случайностей не бывает, – возразил Пашка.
– Погоди! – воскликнула Алиса. – У меня идея. А вдруг кто-то на острове уже читал эту книгу? Допустим, в прошлом году?
– Как читал?
– Пришел в библиотеку, увидел на полке старый том и прочел его. Потом подумал: дай-ка я возьму старую бутыль, напишу на записке координаты из книги и брошу ее у берега.
– Ну какой дурак мог это сделать?
– Ричи Гомеа, сын Дороти. Он очень веселый.
– Нет! – закричал Пашка. – Так быть не может! Ты отнимаешь у меня тайну! Мне надоела твоя трезвость, Алиса Селезнева! Я тебя в последний раз предупреждаю: если ты не станешь наконец романтиком, наши пути разойдутся.
– Не кричи, Пашка, – сказала Алиса. – Дай-ка мне эту записку.
Алиса еще раз поглядела на записку.
– Почерк взрослый, – сказала она. – Но если человек намерен сообщить что-то важное, зачем ему писать только координаты?
На этот вопрос Пашка отвечать не захотел. Они неслись по волнам больше часа, а потом Пашка снизил скорость, и батискат поплыл, покачиваясь, взбираясь на океанские валы и легко скользя с них. Над волнами носились летучие рыбки. Одна из них залетела в батискат, Алиса поймала ее на пульте и выбросила обратно в воду. Потом Алиса открыла термос с чаем и достала бутерброды. Они позавтракали.
В тот момент, когда Алиса поднесла ко рту последний кусок бутерброда, раздался звонок – пульт сигнализировал, что батискат вышел в расчетную точку.
Океан вокруг был точно таким же, как и полчаса назад, – пустынным, мирным и могучим. Высоко пролетел альбатрос, летучие рыбки блестками отсвечивали под солнцем.
– Ну что? – спросил Пашка. – Начнем погружение?
Алиса задраила прозрачный колпак. Пашка начал осторожно выпускать воздух из цистерн. Заборная вода поступала в них, и батискат постепенно становился все тяжелее. Он погружался. Зеленая волна хлестнула по колпаку, в последний раз сверкнул луч солнца, скользнул по приборам, и сразу стало темнее.
Сколько раз уже Алиса опускалась в глубины океана, но всегда у нее сжималось сердце от сладкого предчувствия. Только что батискат был для океана чужим – он лишь касался воды дном. Но стоило ему уйти вглубь, как он превратился в одного из обитателей бездны, словно стал громадной рыбой или китом. И океан, такой пустой и почти безжизненный на поверхности, внутри оказывался населенным всякой живностью, которой и дела не было до батиската и тех человечков, что в нем сидели.
Сначала вода вокруг была светлой, зеленой, лучи солнца пронизывали ее. Небольшая акула скользнула рядом с батискатом, равнодушно глянув на него. Можно было различить полосы на ее боках и даже блеск маленького злобного глаза. Потом совсем рядом – только протяни руку – проплыла большая медуза, чуть шевеля длинными, почти прозрачными щупальцами. Стайка рыб слаженно совершила поворот, словно это были не рыбы, а корабли, и пошла в глубину, обгоняя батискат.
Постепенно темнота за бортом сгущалась. Пашка не спешил с погружением – он проверял приборы. Потом выпустил оба манипулятора, и длинные членистые руки высунулись по бокам батиската, раскрыли и снова сжали металлические пальцы, страшно испугав акулу. Все системы батиската работали отлично.
Алиса взглянула на приборы. Температура воды понемногу падала – лучи солнца уже не прогревали ее. Вокруг царила вечерняя синь, и рыбы, проплывавшие рядом, казались черными тенями.
Пашка включил прожектора. Большой скат, попавший в луч, взмахнул крыльями и рванулся в сторону.
Батискат опускался по спирали.
Сто метров…
Сто двадцать метров…
Сто пятьдесят метров…