Булычев Кир. Козлик Иван Иванович

   Козлик смотрел на Алису грустными глазами, стараясь передать ей все свои сомнения. И Алиса его поняла.
   — Мы пойдем туда завтра с утра, — сказала она. — Завтра суббота, я скажу отцу, что поехала на дачу.
   Козлик вздохнул.
   — А что поделать, если без обмана не обойтись?
   Козлик вздохнул еще печальнее.
   — Ты не беспокойся, — сказала Алиса. —Отец у меня разумный. И он ко мне привык. У нас в семье все не совсем обыкновенные. Разве это обыкновенное занятие для моей мамы — строить дома на других планетах? Разве это обыкновенное занятие для моей бабушки — танцевать в балете в Австрии? Разве это обыкновенное занятие для моего папы — лечить инопланетных зверей? Так что я не урод в семье, а просто продолжатель рода. Понимаешь?
   Козлик кивнул.
   — Значит, завтра с утра мы с тобой отправляемся в легендарную эпоху и постараемся к вечеру вернуться. Я не хочу, чтобы мой отец переживал. Надо беречь нервы родителей. Говорят, что нервные клетки не восстанавливаются.
   Козлик вздохнул и подчинился Алисиному решению.
   — А что с собой-то брать? — спросила Алиса. — Бусы для дикарей?

4. Снова в замке

   Отец с рассветом умчался в Космозо, потому что у космического спарадека было несварение желудка. Видела Алиса этого спарадека — желудок у него на спине, а сам похож на кастрюлю, куда надо кидать пищу. Пища в нем и варится, и кипит, как в кастрюле. Зрелище удивительное, перед клеткой всегда толпа посетителей, а спарадек размешивает пищу в желудке лапой, на конце которой костяная поварешка. «Если у спарадека несварение желудка, — подумала Алиса,
   — значит, он себе в желудок положил что-то абсолютно неудобоваримое. Может быть, топор?»
   То, что отца не было дома, Алису устраивало. Хоть, конечно, жалко — не успела попрощаться. А вдруг что-нибудь случится? А вдруг ее там, в прошлом, заколдуют? И не вернется она никогда домой. И не увидит больше отца с матерью, и домработника Гришу, и даже марсианского богомола… Алисе стало грустно, она смотрела на свои книги и игрушки, комнату, в которой все было таким родным и знакомым, что стало незаметным. Чуть не заплакала. Но тут же взяла себя в руки, прошла к отцу в кабинет и наговорила ему в диктофон послание:
   — Уезжаю на дачу, на весь день. Не беспокойся и не поминай лихом. Алиса.
   Козлик маялся в коридоре, он всю ночь не спал и бродил по комнате, стараясь потише стучать копытцами. Он боялся, что Алиса передумает, и в то же время понимал, что было бы правильно, если бы Алиса передумала…
   Вернувшись из отцовского кабинета, Алиса собрала свою сумку. Она положила туда бутерброды, термос с апельсиновым соком, немного бус для встреч с туземцами, свитер, потому что в тех краях уже надвигался ледник, да и вообще к вечеру может похолодать, слиток золота, который Алисе дали в школьном геологическом музее, потому что он там лишний, аптечку, в которой был пластырь — мгновенный заживитель, средства от головной боли и жаропонижающий антибиотик абсолютного действия, который вылечивает от всех инфекционных болезней, кроме насморка, потому что насморк — последняя болезнь, с которой медицина еще не научилась бороться.
   — Поехали, — сказала она козлику.
   Было так рано, что в заповеднике еще многие спали. Но все-таки они кое-кого встретили.
   Неподалеку от входа по тропинке шли гуськом три гнома на работу. Впереди два брата, которые несли лопаты, кирки и маленький отбойный молоток. За ними плелся Веня.
   — Вот! — крикнул он, первым узнав Алису. — Я докатился! Мне приходится колоть породу и добывать руду. Скажи, кому нужны эти традиции?
   — Здравствуй, Алиса, — сказали гномы. — Здравствуйте, Иван Иванович. Мы решили воспитывать Свена. Не разрешаем ему жениться, пока не научится работать, как положено гному и отцу семейства.
   — Я страдаю, — сказал Веня. — Дашенька сидит взаперти. Ты мне сочувствуешь?
   — Сочувствую, — улыбнулась Алиса. — Но не очень сильно. Твоих братьев можно понять.
   — Я никогда на тебя не надеялся, — сказал Веня. — Хотя на свадьбу я тебя позову. Ты будешь моей тещей.
   — Кем? — удивилась Алиса.
   — Дашиной мамой и моей тещей. Разве у Даши есть другая мать?
   — Конечно, нет, — сказала Алиса. — У кукол вообще не бывает матерей.
   — Вот и будешь ее матерью. А то меня все спрашивают — а твоя невеста из хорошей семьи? Что мне прикажешь отвечать? Что ее сделали на игрушечной фабрике? Нет, я гордый гном. Я отвечаю: моя невеста из лучшей семьи в Москве, ее мать Селезнева. Вы знаете Селезневых? Им принадлежит дом в центре и целый зоопарк.
   — Но это же неправда! — сказала Алиса. — Дом не принадлежит нам, он общий, а зоопарк государственный.
   — Не разочаровывай меня! — сказал гном сердито. Тут его братья остановились и стали звать его, а козлик, который спешил, гневно топнул ногой.
   — Подчиняюсь! — пискнул гном. — Подчиняюсь грубой силе.
   И убежал вслед за братьями.
   На полянке за домом Красной Шапочки, из трубы которого шел дым — видно, бабушка уже готовила завтрак, — они увидели Серого Волка. Волк сидел на огороде и полол морковку. Делал он это с отвращением, но старательно.
   В речке плескалось что-то большое и зеленое. Алиса догадалась, что это резвится Русалочка, но не стала ее звать
   — Русалочка любит поговорить, а время дорого.
   Но все равно пришлось задержаться. Дверь в дирекцию была закрыта изнутри. Алиса долго стучала в нее, но никто не отзывался. Тогда она перебежала на соседний мостик и заглянула в окно к королю. Так и есть — король спит на троне-кровати, а его живот мерно поднимается и опускается.
   — Король, — позвала Алиса. — Откройте. Уже утро. На работу пора.
   Король и не думал просыпаться.
   Сбоку со скрипом растворились ворота, и оттуда выглянула одна из голов Змея Гордыныча.
   — Кто шумит, спать не дает? — спросила голова сонным голосом.
   — Змеюшка! — крикнула Алиса. — Солнце уже скоро встанет.
   — Ох! — сказал дракон. — Кого я вижу! Ты чего пожаловала?
   — Мы с козликом решили сходить в легендарную эпоху, призналась Алиса. — Может, найдем Кусандру и вернем директору прежний вид.
   — А что? — спросил дракон. — На профессоров надежды нету?
   — Мало.
   — Я всегда говорил, — сказал дракон, — что медицина только и умеет, что анализы брать и уколы делать. То ли дело колдовство. Мне в древние времена одна бабка так зубы заговорила, что до сих пор не болят.
   — Как нам к машине времени пройти? — спросила Алиса. — Король спит, не открывает.
   — Это мы сейчас сообразим. — дракон просунул в окно тронной комнаты свою длинную шею и дотянулся до короля. Как раз до пятки. И легонько пощекотал ее языком.
   Король вскочил, будто его ужалили.
   — Что? — закричал он. — Пожар? Что случилось?
   — Простите, ваше директорство, — сказал дракон. — Иван Иванович с Алисой просят аудиенции.
   — Что ты со мной сделал! — закричал король, показывая дракону красную пятку. — Что он со мной сделал?
   — Я лизнул, — сказал дракон, — пощекотал, можно сказать.
   — Вот и щекотал бы крокодилов, — сказал король. — У тебя же на языке наждачная бумага… Ой, теперь мне не встать! Как я буду исполнять директорские обязанности?
   Король так расстроился, что лег на кровать и накрылся одеялом.
   — Ваше величество, — сказала Алиса, — хотя бы ключ дам дайте.
   — Рад бы, — сказал король. — Только я опасно болен, у меня кожу с пятки слизали. Страдаю я.
   И король жалобно застонал.
   — Извините, — сказал дракон виноватым голосом. — Я хотел как лучше… Гости ведь, и даже начальство.
   — Сейчас я ему помогу, — сказала Алиса. — Не бойтесь. Через окно можно влезать?
   — Лезь, — сказал дракон. — Почему нельзя? Окно ничем не хуже двери.
   Алиса влезла через окно в тронный зал, достала из сумки пластырь-заживитель и подошла к королю.
   — Ваше величество, — сказала она, — протяните пятку, я облегчу ваши страдания.
   — А хуже не будет? — спросил король, не открывая глаз.
   — Нет, — сказала Алиса. — Будет лучше.
   Король высунул пятку из-под одеяла, и Алиса осторожно налепила на нее пластырь.
   — Все, — сказала она. — Вам уже лучше, а через минуту станет совсем хорошо.
   — Верю, — сказал король, но голос его не выражал никакой радости.
   — Вы недовольны? — спросила Алиса.
   — А чем мне быть довольным? — сказал король. — Я же надеялся, что можно будет день-другой поболеть, не ходить на работу, а ты меня вылечила. Это очень печально сознавать.
   — Но почему же? — удивилась Алиса. — Я думала, что все взрослые хотят быть здоровыми.
   — А ты когда-нибудь была директором заповедника сказок? — спросил король. — Не была. Твое счастье. Я думал, что буду командовать, не слезая с трона, а оказалось, что это не работа, а сплошное мучение. Я уж не говорю, что вчера пришлось ехать в город верхом на этом пресмыкающемся, папку вам везти. А пока нас не было, в заповеднике произошла тысяча неприятностей. Во всем мне приходится разбираться, все приходится делать самому, не могу же я положиться на моих так называемых помощников. Ты только послушай: за один лишь вчерашний день я разобрал жалобу Волка на двух молодых зайцев, которые искусали его за то, что он украл две морковки на их огороде. Я понимаю, воровать морковку нехорошо. Но ведь Волк перевоспитывается, старается, ему чем-то питаться надо, чтобы на тех же зайцев не нападать. А они сразу кусаться! Только я Волка утешил, царапины ему перевязал, твой любимый дракон лезет ко мне, чтобы я срочно прочел ему письмо, которое прислали из Шотландии со свежими сведениями о его двоюродной сестре Несси. Но за тысячу лет я совершенно забыл английский язык. Приходится звонить в бюро переводов и под их диктовку записывать перевод глупого письма, в котором нас извещают, что Несси не хочет выходить на берег, однако самочувствие у нее хорошее. А тут выясняется, что мыши забрались на склад и порвали три мешка с мукой. А мы только что постановили испечь пироги на свадьбу гнома. Как назло, мыши не волшебные, а самые обыкновенные, и я над ними не имею никакой власти. Стал я искать Кота в сапогах, чтобы он мышей разогнал. А у Кота лирическое настроение, временно он влюбился в Русалку, сидит по горло в воде и поет песни. Тут же ко мне бежит гном Веня с жалобой на своих братьев, которые его угнетают… Я вам надоел? Но это еще далеко не все! Скорей бы вы, Иван Иванович, возвращались в человеческий облик и принимали от меня этот зверинец! Я отказываюсь. Я правил целым волшебным царством тридцать лет, и это было куда проще.
   — Разумеется, — сказал дракон. — Я помню. У тебя три палача трудились с утра до вечера.
   — Чепуха! — обиделся король. — Только два палача, притом работали они по восемь часов в день, не больше. И в основном рубили не головы, а дрова для королевских печек.
   — Не спорьте, — сказала Алиса. — Время идет, а нам пора идти в Легендарную эпоху.
   Король со стонами поднялся с трона, достал из-под подушки связку ключей и поплелся открывать дверь в дирекцию.
   — В легендарную эпоху вам соваться смысла нет, — ворчал он, — съедят вас там без жалости. Жестокие времена, жестокие нравы, вы даже не представляете. Оставайтесь лучше здесь.
   — Вы же сами сказали, — ответила Алиса, — что ждете не дождетесь, пока козлик станет снова директором.
   — Это мои эгоистические желания, — сказал король. — Меня можно понять. Но к вам я отношусь хорошо, жалею. И знаю, на что вы идете.
   — Ничего, — сказала Алиса. — Там тоже не все негодяи. Я по вас вижу. Вы же в основном хорошие.
   — Среди королей я исключение, — сказал король и отпер дверь. — Потому что я здесь один, без лакеев, клевретов, охраны и придворных. С ними бы я сразу распустился. Обнаглел бы до безобразия. Ну, идите к своей машине. Мое дело предупредить.
   Король проводил друзей до лаборатории. Там был такой же разгром, как в день исчезновения Кусандры, когда король с Медведем сломали дверь. Козлик первым прошел к машине времени и остановился перед ней. Он весь дрожал от нетерпения.
   — Как управлять-то, знаешь? — спросил король.
   — Я все заучила, — сказала Алиса.
   — Когда вас обратно ждать?
   — Сегодня к вечеру, — сказала Алиса. — Больше я там быть не могу. Сами понимаете, семья, уроки.
   — Понимаю, — сказал король. — Только не верю, что управитесь. Когда спасательную экспедицию организовывать?
   — Если завтра нас не будет, — сказала Алиса. — Только мне об этом думать не хочется.
   Две головы дракона заглянули в окно лаборатории и сказали, перебивая одна другую: