Булычев Кир. Покушение на Тесея (Кора из Интергпола)

   Коре показались невкусными и пресными бутерброды, которые добыл для нее Милодар, и пиво, принесенное кришнаитом, который на правах старого знакомого увязался за ними.
   - Кто такой Плюшкин? - спросила Кора, чтобы поддержать светскую беседу.
   - Ничего не выйдет, - сказал кришнаит и сунул Коре в карман листок со своим телефоном.
   Но комиссара такие дешевые трюки не смущали, он вытащил листок из кармана и проглотил его, не разжевывая.
   - Плюшкин, - сказал он, - выведен из состава команды еще до начала первенства мира. И за дело.
   - За какое? - осторожно спросила Кора.
   - Это был неплохой нападающий...
   - Отличный нападающий, - добавил кришнаит.
   - Но он нарушил режим, - сказал Милодар.
   - Вообще-то все нарушают режим. - Кришнаит вытащил из кармана блокнот и написал на листке свой телефон. - Но тут дело было в принципе.
   - Вот именно что в принципе, - согласился Милодар и отнял блокнот у кришнаита. - Плюшкин набрал лишний вес.
   - Ну и что? - не поняла Кора.
   - Ему было сказано - не набирай лишний вес. А он набрал.
   - И что же в том криминального?
   - Даже президент издал указ, чтобы Плюшкин сбросил лишний вес.
   - А он не сбросил, - сказал кришнаит. Писать ему было больше не на чем, и он показывал номер на пальцах. - Он добавлял еще и еще.
   - И стал плохо играть в футбол?
   - Никто не знает, - ответил Милодар. - Он же не был допущен.
   - Но почему?
   - Потому что это было сделано по аморальной причине, - сказал кришнаит. - Он плотски влюбился в одну женщину. А та сказала ему, что хочет, чтобы он стал толстым и красивым. Несмотря на то что руководство команды и государства требовало от Плюшкина спортивной формы и подтянутой фигуры, он начал бессовестно жрать, нарушать режим...
   - А она? - спросила Кора.
   - Кто она? - не поняли мужчины.
   - Женщина. Она полюбила его?
   - Об этом ничего не известно, - сухо ответил Милодар, словно Кора допустила бестактность.
   - Нет, - печально сказал кришнаит. - Она заявила, что толщина портит мужчину. Она не может любить человека, который ради развращающей женской любви мог пойти на нарушение спортивного режима, на предательство интересов команды и спорта в целом. Она ушла от него к председателю акционерного общества "Большой честный спорт".
   - А он? - спросила Кора, пожалев футболиста.
   - А он, говорят, играет в дворовой команде.
   - За этим скрывались большие интересы монополий, - заметил Милодар, молодому человеку они непонятны.
   - И не хочу понимать, - ответил с достоинством кришнаит. - Я сторонник духовной любви, чистой от плотских утех. Вы меня понимаете? - Он обратил страстный и двусмысленный взор на Кору, будто предлагал ей не верить его словам.
   Тут по переходам и подземным помещениям разнеслись звонки и свистки, и зрители, доедая бутерброды и допивая пиво, поспешили обратно на трибуны.
   Второй тайм начался бурными атаками российской команды. Казалось, гол назревал, он, как говорят комментаторы, витал в воздухе. Но никак не мог довитать до ворот противника. Аргентинцы (их число поубавилось, так как уже трех или четырех игроков вывели из строя наши защитники, а резерв замен аргентинцы уже исчерпали) продолжали нагло обороняться, а их вратарь брал мячи, что неслись в дальние от него углы. По трибунам, как электрический разряд, пронесся слух о том, что президент обещал автору каждого русского гола по "мерседесу-лада", но это лишь прибавило суматохи на поле и шума на трибунах.
   А когда вовсе неудавшийся ростом и неприятный на вид, почти чернокожий Каравелло, таща на плечах и спине четырех наших славных защитников, умудрился забить нам третий мяч, а подлые тринидадцы его посмели засчитать, тяжелая тишина овладела стадионом. Медленно поднялся и направился к выходу президент России, потянулись к другим выходам наиболее неуверенные в себе и слабонервные зрители.
   Но основная масса болельщиков будто проснулась, будто очнулась от шока и начала скандировать все громче и увереннее:
   - Плюш-кин! Плюш-кин! Плюш-кин! По стадиону, перекрывая гул голосов, разнесся механический голос из мощных динамиков:
   - Уважаемые гости стадиона "Уэмбли"! Сообщаем вам, что нападающий Плюшкин дисквалифицирован Федерацией за нарушение режима и антипатриотическое поведение.
   - Плюш-кин! Плюш-кин!
   Игра остановилась. Все наши футболисты, не глядя на мяч, присоединились к реву толпы:
   - Плюш-кин! Плюш-кин!
   Аргентинцы, как настоящие спортсмены, к тому же уверенные в своей победе, также остановились и стали кричать:
   - Плющ-кин! Плюшь-кин!
   Даже проклятые тринидадские судьи, поддавшись народному мнению, кричали:
   - Плю-ши-ки! Плю-ши-ки!
   - Нет, - произнес тогда сосед Коры справа, стягивая с головы наушники. - Когда меня гнали из команды, так никто и слова в мою защиту не сказал.
   Он снял темные очки и положил их в верхний карман пиджака.
   - А теперь им, видите ли, понадобились мои ноги? Разве я не прав?
   - Вы совершенно правы, Плюшкин, - ответила Кора симпатичному толстяку. - И мне очень грустно, что ваша преданность, верность и честность не нашли должной оценки. Но если вы свободны завтра вечером, я могу пригласить вас поужинать со мной.
   Милодар так громко заскрипел зубами, что многие подумали, что падает осветительная вышка. Кришнаит тоже услышал и зарыдал.
   - Спасибо, дорогая девушка, - сказал футболист, - но, к сожалению, я до сих пор верен этой паршивой суке, то есть Тамарке. Но как вы думаете, стоит ли мне идти на поле?
   Тут вновь включились динамики. На этот раз в них звучал женский грубоватый голос:
   - Слушай, Слава Плюшкин, говорит Тамара. Я тебе все простила. Если ты выйдешь на поле, то я вернусь к тебе.
   - УУУУУУУ! - зарычал стадион.
   Рычал он со сложными, смешанными чувствами. С одной стороны, он презирал Тамарку, которая предала такого героя, с другой - надеялся на то, что призыв возымеет свое действие.
   - Обманет, - сказал Милодар. - Я слышу рядом с ней мужское дыхание.
   - Знаю, - печально ответил Плюшкин. - Но не могу сопротивляться.
   Он поднялся, и в первое мгновение никто на стадионе не узнал его.
   Прежде чем пойти вниз, Плюшкин прошептал Коре:
   - Я уже сбросил шесть килограмм.
   Он пожал ей руку своей сильной, мягкой рукой и пошел не спеша вниз, на футбольное поле.
   А навстречу ему уже бежали костюмеры и ассистенты с российской формой.
   Стадион узнал своего бывшего кумира. Болельщики выли, как волки в лесу. Аргентинцы растерялись и уже пожалели о своих рыцарских словах и жестах. Они побежали к тринидадскому судье, показывая на часы и торопя его продолжить встречу. А тем временем руководство аргентинцев уже толпилось у ложи комиссара, доказывая, что Плюшкин на игру не заявлен. Неизвестно, как дальше проходили переговоры, но через минуту Плюшкин, переваливаясь, выкатился на поле.
   И стадион, который был готов почти к любому исходу, замер от ужаса.
   Ведь у многих дома висели фотографии Плюшкина, но никто не подозревал, что человек может так растолстеть. Казалось, Славе не пробежать и трех шагов.
   Болельщики начали свистеть, обреченно и даже не очень громко.
   Судья как бы в ответ прикоснулся к своему свистку.
   Если верить часам, то до конца матча оставалось меньше получаса.
   Делать нечего - свисти не свисти, все замены сделаны.
   И игра продолжалась при вспышках хохота с трибун, когда круглый и неуклюжий Плюшкин никак не мог подпрыгнуть или дотянуться до мяча. И чем больше хохотал стадион, тем злее становился бывший нападающий.
   Кора это чувствовала лучше всех на стадионе, потому что ей очень понравился этот человек, способный на такие жертвы ради любви.
   И она смогла уловить полусекундную паузу в стадионном шуме и крикнула ему громко, но на такой ноте, которая достигла ушей форварда:
   - Слава, я тебя понимаю!
   Слава замер и посмотрел вверх. Его заплывшие глазки отыскали на трибуне Кору. Он поднял толстую руку, улыбнулся - может, именно такой, дружеской, искренней поддержки ему и не хватало.
   Как раз в этот момент к нему приближался стройный, как тополь, и нахальный, как русский банкир, Хуан Обермюллер, который явно решил забить четвертый мяч в русские ворота и доказать всему миру, что настоящего футбола в этой стране не знают.
   Толстяк Плюшкин не казался ему достойным соперником, тем более что Хуан, как и любой другой футболист, знал о трагической истории своего русского коллеги и, скорее, сочувствовал ему. Но сочувствие в спорте остается за оградой стадиона. Спорт не знает снисхождения.
   Но не тут-то было! Ловким движением корпуса Плюшкин отрезал Хуана от мяча, и тот не успел сообразить в чем дело, как оказалось, что он продолжает бежать к нашим воротам уже без мяча, а мяч, словно приклеенный к ноге Плюшкина, мчится к другим воротам.
   Аргентинцам пришлось мобилизовать всю защиту, чтобы в конце концов свалить Плюшкина с ног у самой своей штрафной площадки, и, может быть, ситуация разрядилась бы иначе, если бы кто-нибудь из русских игроков догадался о том, что происходит, и пришел на помощь Плюшкину, хотя бы для того, чтобы получить от него пас. Но никто не пришел.
   Зато когда надо было бить штрафной, прибежали все и забыли о Плюшкине, который, конечно же, хотел сам ударить по мячу. Но, незамеченный, он не спеша потрусил к своим воротам, в которых стоял вратарь, - все остальные забивали аргентинцам гол.
   Но не забили.
   Стенку из восьми игроков Железняк пробить не сумел, зато Каравелло тут же подхватил мяч и помчался к нашим воротам.
   А там не было никаких преград.
   Только неповоротливый Плюшкин, которого нетрудно обыграть любому. По необычной тишине на стадионе Плюшкин догадался, что дело неладно, и, обернувшись, увидел, что мимо него, метрах в десяти, несется Каравелло.
   Какой бес вселился в Плюшкина - не знал никто, кроме Коры.
   Он в три прыжка догнал Каравеллу и в подкате отправил мяч на трибуну.
   Стадион грянул аплодисментами.
   Аплодисменты не понравились товарищам Плюшкина по команде. Так что, когда Хохрянский кидал с аута, он нацелился Плюшкину в лицо. Но Плюшкин сделал вид, что так и надо, чуть отклонился, принял мяч на голову и, подбрасывая его, побежал к воротам аргентинцев, причем остановить его было невозможно и засудить тоже - никому не запрещено пронести мяч к воротам противника на голове.
   Уже в штрафной Слава подбросил мяч себе под левую ногу и заколотил мяч под перекладину.
   Конечно же, не только стадион бушевал. Товарищи по команде стали обнимать и целовать Плюшкина, исщипали его и исколотили при этом, но Слава не обидчивый. Ему главное - сделать дело.
   Президент вернулся в правительственную ложу.
   "Мерседес-ладу" выкатили на беговую дорожку.
   А время шло.
   Товарищи по команде плохо снабжали Плюшкина мячами. Предпочитали забить сами, хотя это у них не получалось. И вот уже весь стадион кричал:
   - Отдай Плюшкину, мазила!
   Неприятно быть мазилой, но тут к кромке поля выбежали тренер и председатель Федерации и стали приказывать игрокам играть на Плюшкина, иначе все зарубежные контракты будут аннулированы, а московские квартиры экспроприированы.
   Тогда футболисты зашевелились.
   Они стали нехотя и не очень точно пасовать Плюшкину, но тот бегал как заведенный и совершал чудеса.
   Стадион сходил с ума от радости и надежды.
   За шесть минут до конца матча Плюшкин забил второй мяч. Счет стал 3:2 в пользу Аргентины.
   Плюшкина старались свалить и покалечить все защитники Аргентины. На как его свалишь, если он круглый?.. Покатится и опять на ногах...
   Кора обратила внимание, что ее новый друг меняется на глазах.
   Многие на трибунах тоже заметили это. Видно, жир был на нем наносный, нетвердый.
   И когда за две минуты до конца матча Плюшкин забил свой третий гол, то футболист был уже втрое тоньше, чем в начале тайма.
   А на самых последних секундах, когда тринидадский судья тянул к губам свисток, но не спешил, потому что ему же не хотелось бегать по стадиону все дополнительное время, Плюшкина все же завалили в штрафной площадке. И с облегчением тринидадский судья назначил пенальти, но реализовал его не Плюшкин, а Железняк. Железняку Плюшкин и подарил один из трех своих новых "мерседесов", так как у спонсоров четвертой машины не нашлось.
   Стадион ликовал, и многие рыдали.
   Множество людей выбежали на поле, чтобы качать игроков.
   Но большинство футболистов успели убежать, и тогда стали качать тринидадских судей.
   Плюшкин тоже убежал, потому что люди путали, не могли понять он еще толстый или уже худой?
   В темных очках и старом костюме он поднялся на трибуну, где Милодар и Кора ждали, пока схлынет толпа, чтобы спокойно выйти со стадиона.
   - Я принимаю ваше приглашение, - просто сказал он Коре.
   - Ни в коем случае! - закричал Милодар. - Завтра Кора будет в другом конце Галактики.
   - Я дождусь, - сказал футболист.
   - Нет, - возразила Кора. - Не надо таких сложностей. Что вы делаете сегодня вечером?
   - Только не это! - закричал Милодар.
   - Только не это! - закричал кришнаит.
   - Это выход! - обрадовался футболист.
   - Это невозможно! - Милодар был непреклонен.
   - Возможно! - ответила Кора.
   - Ты поймешь это через десять минут, - сказал комиссар.
   - Если пойму, то попрошу прощения, - вежливо ответила Кора, а футболисту сказала: - В семь возле входа в Дом Кино на Васильевской.
   Там, где написано: "Ресторан".
   - Идем, идем, - Милодар потянул Кору за руку. - Нас уже ждут.
   Кора протянула руку Плюшкину, и тот нежно пожал ее. Ладонь и пальцы спортсмена были такими же теплыми и сильными, но потеряли мягкость.
   3
   Вместе с веселящейся, шумной толпой они вышли со стадиона и в бурном потоке радостных людей влились в метро.
   Вскоре подошел поезд метро. На нем было написано: "Финал - Центр".
   Поезд понесся без остановок. В нем было тесно, но весело. И Кора не чуралась громких разговоров и песен, потому что чувствовала себя причастной к исторической победе отечественного спорта.
   Еще через несколько минут поезд затормозил у станции "Лубянка" и выплеснул на платформу пассажиров.
   Люди умолкали и медленно расходились в разные стороны.
   Что-то странное происходило с Корой.
   - Милодар, - спросила она. - Где мы были?
   - На стадионе "Уэмбли", на финальном первенстве мира по футболу между Россией и Аргентиной.
   - На стадионе Уэмбли в Лондоне, - сказала Кора. Комиссар снисходительно усмехнулся.
   - Стадион "Уэмбли" находится в Лондоне, - подтвердил кришнаит. - До встречи. Он растворился в толпе.
   - Милодар, объясни мне, что произошло?
   - Ничего особенного. Мы были с тобой на стадионе...
   - Стой! Я вспомнила! Этот матч состоялся в две тысячи втором году. В Лондоне. Но ведь сегодня...
   - Да, немало лет прошло.
   - Но ведь мы с тобой были на стадионе!
   Они поднялись наружу и уселись на лавочке в сквере на площади Лубянка, чтобы выкурить по сигарете. Вообще-то Кора не курила, но сейчас она была взволнована.
   - Это была виртуальная реальность, В-Эр. Слыхала об этом?
   - Конечно же, читала.
   - Но сама не испытывала?
   - Нет.
   - А я тебе показал, что это такое. Потому что тебе придется работать в ВР.
   - То есть все это нам казалось?
   - Неужели у тебя ощущение галлюцинации?
   - Ни в коем случае. - И Кора вытащила из кармана куртки сразу две кунжутных лепешки.
   - То же самое было со всеми зрителями.
   - Но они же знали, что это спектакль?
   - Виртуальная реальность создается гигантскими по мощи компьютерами, которые переносят человека в нужную ему реальность, и эта реальность совершенно очевидна и индивидуальна.
   - Но я могу поклясться, что никто на стадионе не знал, чем кончится матч, хотя они обязаны были это знать.
   - Иначе незачем брать за билет месячную зарплату профессора. Но в тот момент, когда специальный поезд-транслятор подходит к перрону метро, люди переключаются из своей действительности в виртуальную.
   - И забывают, где находятся?
   - Они знали лишь, что идут на грандиозный футбол.
   - Но почему никто не разочаровался?
   - Зачем? Они получили, что хотели.
   - Сколько же человек на самом деле в этом участвовало?
   - Глупенькая, все зрители на стадионе были настоящими. Этот сюжет виртуальной реальности настолько популярен в России, что раз в месяц болельщиками полностью наполняют стадион в Лужниках.
   - То есть они знают, что идут в Лужники, и думают, что идут на Уэмбли.
   - Видишь, уже сложность! И не первая, и не последняя.
   - А толстый Плюшкин?
   - Он умер от старости полвека назад.
   - Значит, матчи проходят по-разному?
   - Общий результат - четыре - три в пользу России остается без изменений. Но в пределах этого счета возможны варианты.
   - Но ведь я переживала, меня толкали, я пила пиво, слышала шум, я там была!
   - Конечно же, ты там была.
   - И еще сто тысяч человек?
   - И еще сто тысяч.
   - И президент?
   - Какое-то число людей - миражи, голограммы. Это футболисты, судьи, президент.
   - Значит, ты хочешь сказать, что сто тысяч человек могут купить билет на матч, который состоялся сто лет назад, забыть по дороге туда, в каком году они живут, провести два часа в неведении о конечном результате матча и вспомнить обо всем лишь по дороге домой?
   - Вот именно, умничка!
   - А вы сами все знали?
   - Я не был закодирован. Я же находился на работе.
   - А почему меня одурачили?
   - Потому что я хотел показать тебе убедительность виртуальной реальности, создаваемой компьютером.
   - Одурачить сто тысяч человек!
   - Не одурачить, а показать им суперзрелище! Ты же знаешь, что есть люди, которые ходят на этот матч каждый месяц, - и таких тысячи. Это их главное развлечение в жизни.
   - Гнусный наркотик!
   - Почему? Человек получает заряд хорошего настроения на весь месяц вперед. Это как любовь. Пока ты целуешься, зуб не болит. К наркотику привыкают, а виртуальная реальность, как хорошая книга, как фильм.
   Полюбил его - смотри снова. Не удалось посмотреть - тоже не беда.
   - В кино ты сидишь в зале и не участвуешь в действии.
   - В хорошем - участвуешь. Ты можешь поставить себя на место героя.
   - Но тебя не могут побить.
   - С виртуального стадиона ты тоже вернешься живым. Фирма гарантирует.
   - Значит, участие кажущееся?
   - Нет, участие настоящее.
   Пальцы Коры нащупали в кармане куртки что-то мягкое. Она вытащила кунжутную лепешку, ту, что получила на стадионе от кришнаита.
   - Наверное, я зря провожу жизнь в метаниях по Галактике, - произнесла Кора. - Рискую жизнью, даже иногда погибаю, сама убиваю людей. Зачем? Можно пойти на стадион...
   - Ты бы сбежала с этого стадиона, как только догадалась, что он игрушка, перец в пресной жизни. Твой стадион не для зрителей, а для истинных спортсменов.
   - Не утешайте меня, комиссар, - запротестовала Кора. Она уже поняла, что ей не суждено провести выходные в родной деревне.
   У входа из старой подземки их ждал серый с синей полосой служебный флаер ИнтерГпола, вызванный Милодаром по интуитивной связи...
   Пришлось перебежать к нему, прикрываясь футбольными программками. На улице моросил тоскливый осенний дождик.
   Комиссар достал из кармана два скромных белых пакетика.
   - Здесь семена для твоей бабушки. Все-таки сдержал обещание!
   Через шесть минут флаер примчал их в санаторий "Узкое", раскинувшийся за Палеонтологическим музеем на окраине Москвы. Там, под одним из прудов, находилась тайная база московского сектора ИнтерГпола.
   Спустившись по бетонной трубе и миновав стальные двери, они оказались в белом коридоре. Потолок кое-где протекал. Стены давно пора бы покрасить. Но Кора не стала говорить об этом комиссару. Она все еще ломала себе голову, зачем он ее сюда пригласил.
   Они вошли в кабинет комиссара.
   Ничто не указывало на то, что он находится под прудом в запущенном парке, если не считать таза в углу, в который капало с потолка.
   Мягкие ковры и низкие кресла придавали кабинету восточный экзотический уют.
   - Присаживайся, Кора, - произнес комиссар, - чувствуй себя как дома.
   Это был опасный знак. Комиссар никогда не добрел перед своими агентами, если им не угрожала смертельная опасность.
   - Что будешь пить? Виски с содовой? Или джин с тоником?
   - Вы же знаете, что я пью только водку "Абсолют", - ответила Кора, которая старалась держать себя в руках и не показать страха, охватившего ее. Задание обещало быть смертельно опасным.
   - Сейчас ты увидишь испуганную, убитую горем женщину. Ты должна проникнуться сочувствием к ее горю, - сказал Милодар, протягивая Коре высокий бокал. До половины он был наполнен колотым льдом и ломтиками лимона, поверх покачивался небольшой, но глубокий бассейн водки.
   - Должна?
   - Я не заставляю тебя притворяться. Ее горе искренне и глубоко. А мы обязаны ему помочь.
   - В чем заключается ее горе? - осторожно спросила Кора. Она знала, насколько активно ИнтерГпол был погружен в большую галактическую политику.
   - Она боится потерять своего единственного племянника. Его могут убить.
   - Мы должны спасти его?
   - Вот именно.
   - Почему?
   Милодар поставил своей бокал на край стола и начал загибать пальцы.
   - Во-первых, мы гуманисты. И любая человеческая жизнь для нас истинная драгоценность.
   - Комиссар, мы не на парламентских слушаниях.
   - Не старайтесь показаться циничнее, чем вы есть на самом деле, агент Орват.
   - Быть циничнее, чем я, невозможно, - откликнулась Кора, отпивая из бокала. Конечно, это была водка среднего класса, никак не "Абсолют", но она другого от Милодара и не ждала.
   Комиссар удрученно вздохнул и продолжал загибать пальцы.
   - Во-вторых, - продолжал он загнув второй палец, - смерть молодого человека нанесет смертельный удар по корпорации "ВР", акции которой наполовину принадлежат правительству Земли, и на них содержатся детские сады...
   - Приюты для инвалидов, матерей-одиночек и бывших футболистов, добавила Кора. И произнесенное ей самой слово заставило энергично заработать ее мозг. - Корпорация "ВР"... Значит, вы не случайно меня сегодня повели на стадион.
   - Я ничего не делаю случайно.
   - Этот молодой человек погибнет на стадионе?
   - Все сложнее. И если ты дашь мне возможность договорить, то узнаешь немало любопытного.
   - Я внимательно слушаю.
   - Оторвавшись от нашей мирной жизни ты, наверное, и не представляешь, насколько глубоко вошла в нее виртуальная реальность.
   Стадион, на котором ты была сегодня, - это как бы вершина айсберга, очевидная для всех и всем известная. Мы все ходим смотреть сказку о Великой победе... Но основные доходы "ВР", а соответственно нашей с тобой родной планеты не от этих примитивных массовых зрелищ.
   - А от чего же?
   - От невероятно дорогих и тщательно подготовленных индивидуальных круизов.
   - Это еще что такое?
   - Дальнейшее развитие компьютерной игры. Ты становишься ее безусловным участником. Ты не руководишь действиями других персонажей, а попадаешь в заданные условия. В них живешь, из них возвращаешься в действительность с синяками, шишками и жизненным опытом. Но обязательно возвращаешься и обязательно живым. Так что...
   - Милодар загнул третий палец. - Спасение самой идеи зависит от нас с тобой. Если кто-то погибнет во время виртуального путешествия, это значит, что сама виртуальность порочна.
   Кора допила водку, покатала языком во рту кусок льда, протянула бокал обратно. Чтобы взять его, Милодару пришлось разогнуть пальцы.
   - Пожалуйста, не жалейте на меня слов, шеф, - попросила Кора. - Ведь вам хочется, чтобы я чего-нибудь поняла?
   - Ты права, черт возьми, - согласился комиссар. - Специально для тебя, темной женщины, объясняю, что в индивидуальном туре ты можешь заказать себе любую сказочную или, скажем, историческую роль. Ты можешь стать Жанной д'Арк...
   - И кончить свою жизнь на костре девственницей?
   - Тебе что больше нравится? "На костре" или "девственницей""?
   - Все плохо.
   - В последний момент тебя вытащат из костра, для этого и существует наша служба спасения и страховки.
   - Значит, я могу стать Мессалиной?
   - Это кто, проститутка?
   - Или мадам Помпадур?
   - Наверняка проститутка! Любовница д'Артаньяна. Я читал. Что у тебя за направленность фантазии?
   - Но ведь это фантазии. А в жизни я - типичная Жанна д'Арк.
   - Да? - Милодар смутился. Он не знал, спорить или согласиться.
   - Продолжайте, комиссар. Только короче. Что же произошло?
   - Один молодой человек заказал путешествие в Древнюю Грецию.
   - К Сократу захотелось? - Нет, водка вовсе не такая плохая. Может, и не "Абсолют", но "Столичная" как минимум.
   - Не совсем. Захотелось прожить жизнь Тесея.
   - Тесея? Что-то знакомое. Это не он бегал по лабиринтам и придумал бой быков?
   - Ты почти права, хотя твое образование оставляет желать лучшего.
   - Я взяла за правило не быть образованнее собственного начальства, отпарировала Кора.
   - Тогда я тебе помогу. Тесей - один из сказочных древнегреческих героев. Нечто среднее между Гераклом и Периклом. Тебе что-нибудь говорят эти имена?
   Кора протянула комиссару бокал, и тот отправился наполнять его вновь, но по его спине было видно, что он ждет ответа.
   - Геркулес - это каша, - сказала Кора. - А Перикл - что-то связанное с расстройством желудка.
   Господи, думала она между тем, как это романтично. Интересно, сколько стоит такое путешествие? Как жаль, что она никогда ничего не откладывала с зарплаты или премиальных, а то бы купила себе жизнь Афродиты или Елены Прекрасной. Пускай бы за мной побегали Одиссеи и Телемахи. Геркулес - это грубо, он все время кого-нибудь нечаянно убивал...