Страница:
Ему предложили сесть. Судья пригласил следующего свидетеля, Суеверие, и, приказав взглянуть на подсудимого, попросил его дать показания во славу владетельного князя. Присягнув по всем правилам, Суеверие приступил к делу:
— Милостивые государи! Мы с этим человеком не родственники, практически мало знакомы, и я вовсе не желаю знакомиться с ним ближе. Но я твердо убежден в том, что для нашего города его убеждения опаснее чумы. На днях мы с ним разговорились, и он не побоялся заявить, что наша религия — ничто и что такая вера нас спасти не может. Из этого можно сделать вывод, что мы поклоняемся не истинному Богу, а ложному, живем в грехе и потому будем прокляты навеки. Вот все, что я могу о нем свидетельствовать.
Вызвали третьего свидетеля — Угодничество. После присяги были заслушаны его показания.
— Уважаемые господа! Я этого человека знаю очень давно, и мне не раз приходилось слышать его крамольные речи. Он пренебрежительно отзывался о всеми нами любимом Веельзевуле и его благородных друзьях: лорде Ветхий Человек, лорде Плотские Наслаждения, лорде Расточительство, лорде Тщеславие, лорде Разврат и о почтенном сэре Скупость. Он даже имел наглость утверждать следующее: если бы жители нашего города придерживались его веры, всем этим благородным и почтенным господам пришлось бы покинуть город. Дерзость его поистине не знает границ! Этот негодяй обозвал ваше сиятельство безбожным мерзавцем, сдобрив свою речь нецензурными словами. Поток грязи вылил он на весь наш высший свет.
Когда Угодничество закончил свою речь, судья обратился к подсудимому:
— Ты, отступник, еретик, предатель! Слышал ли ты, что эти честные люди свидетельствуют против тебя?
— Разрешите мне сказать несколько слов в свою защиту! — обратился Верный к судье.
— Ничтожество! Ты не достоин жить! — в страшном гневе закричал судья. — Ты заслуживаешь смерти! Однако для того, чтобы вся публика могла оценить мое великодушие, я разрешаю тебе говорить.
— Во-первых, — начал Верный, — что касается обвинения Зависти. Если какое-либо правило, какой-нибудь закон, обычай или даже сам образ жизни не признает Слова Божьего, то вера этого народа не имеет ничего общего с христианством. Если я не прав, убедите меня в этом, и я готов отказаться от своих слов. Во — вторых, в ответ на обвинение Суеверия скажу, что для истинного поклонения Богу необходима вера в Него. Вера без откровения свыше существовать не может. Какие бы формы поклонение Богу не принимало, оно не может быть истинным, если оно не определяется Божьей волей. Такое поклонение неугодно Богу и не введет нас в вечную жизнь… И последнее. Хочу при всех повторить мысль, которую я высказал Угодничеству. И владетельный князь этого города, и весь двор его более достойны ада, чем жизни в этом городе. Да будет ныне милость Господня на мне!
Тогда судья обратился к присяжным заседателям, присутствующим в зале.
— Господа, присяжные заседатели! — начал он. — Перед вами сидит человек, позволивший себе нарушить спокойное течение жизни нашего города. Вы слышали показания почтенных свидетелей, а также ответ самого подсудимого. В вашей власти теперь казнить его или помиловать. Я считаю своим долгом вначале ознакомить вас вкратце с историей нашего уголовного кодекса. Во времена фараона Великого, слуги нашего владетельного князя, был издан закон, гласящий, что в случае, если люди иного вероисповедания начинали сильно размножаться, всех новорожденных мальчиков следовало топить в воде. Во дни царя Навуходоносора, тоже служителя нашего князя, был также издан закон: каждый, кто отказывался поклоняться золотому истукану, должен был быть брошен в раскаленную печь. То же самое было и во дни царя Дария: кто осмеливался призывать иного Бога, кроме него, считавшего себя Богом, должен был быть брошен в ров со львами. Мятежник, сидящий перед вами, преступил эти законы не только в мыслях, что уже достаточно для вынесения строгого приговора, но даже на деле. Закон, принятый фараоном, имел своей целью профилактику преступления. Если мы обратимся к двум другим законам, нам станет ясно, что мы имеем дело с человеком, оклеветавшим нашу религию, за что он заслуживает смертной казни.
Присяжные заседатели удалились на совещание. Вот имена их:
Слепой, Нестоящий, Злобный, Интриган, Беспринципный, Опрометчивый, Враждебный, Надменный, Лгун, Беспощадный, Светоненавистник и Неумолимый. Каждый из них высказал свое мнение. В итоге они решили признать его виновным.
Слепой, председательствующий на совещании, высказал свое мнение первым:
— Ясно как день, что этот человек — еретик!
— Смести его, эдакую дрянь, с лица земли! — сказал Нестоящий.
— Правильно, мне даже внешний вид его противен! — подтвердил Злобный.
— Я ненавижу таких людей, как он! — таково было мнение Интригана.
— Я полностью согласен с тобой, он вечно придирался к моим «принципам», — поддержал его Беспринципный.
— На виселицу его! На виселицу! — тщательно взвесив все за и против, решил Опрометчивый.
— Ничтожество! — в сердцах воскликнул Надменный.
— Все мое существо восстает против него! — крикнул Враждебный.
— Он бродяга! — смог наконец-то высказаться Лгун.
— Для него и виселицы мало! — сухо, даже с оттенком удовлетворения, сказал Жестокий.
— Глаза мои не видели бы его! — подпрыгивая на месте от нетерпения, высказался Светоненавистник.
— Ни за какие сокровища в мире я не смог бы примириться с взглядами этого человека. Он заслуживает смерти! — закончил горячие дебаты Неумолимый.
Единогласно было решено предать его самой ужасной смерти.
Тщательно был продуман план действий, чтобы ни на йоту не отступить от буквы уголовного кодекса своего города. Вначале его бичевали, затем жестоко били, кололи пиками и наконец забросали камнями. Тело несчастного порубили мечами и сожгли на костре. Так закончил свою жизнь на этой грешной земле Верный.
… Но я заметил, что за толпой ротозеев стояла никем не видимая огненная колесница, запряженная парой чудных коней. Лишь только пилигрим испустил дух, как невидимые руки отнесли его в колесницу, и кони увезли его под чудесные звуки ангельских труб к Небесному Граду.
Христианину Богом была уготована иная судьба. Ему снова пришлось вернуться в тюрьму, но спустя несколько дней ему удалось бежать.
Глава четырнадцатая. ХРИСТИАНИН И УПОВАЮЩИЙ
— Милостивые государи! Мы с этим человеком не родственники, практически мало знакомы, и я вовсе не желаю знакомиться с ним ближе. Но я твердо убежден в том, что для нашего города его убеждения опаснее чумы. На днях мы с ним разговорились, и он не побоялся заявить, что наша религия — ничто и что такая вера нас спасти не может. Из этого можно сделать вывод, что мы поклоняемся не истинному Богу, а ложному, живем в грехе и потому будем прокляты навеки. Вот все, что я могу о нем свидетельствовать.
Вызвали третьего свидетеля — Угодничество. После присяги были заслушаны его показания.
— Уважаемые господа! Я этого человека знаю очень давно, и мне не раз приходилось слышать его крамольные речи. Он пренебрежительно отзывался о всеми нами любимом Веельзевуле и его благородных друзьях: лорде Ветхий Человек, лорде Плотские Наслаждения, лорде Расточительство, лорде Тщеславие, лорде Разврат и о почтенном сэре Скупость. Он даже имел наглость утверждать следующее: если бы жители нашего города придерживались его веры, всем этим благородным и почтенным господам пришлось бы покинуть город. Дерзость его поистине не знает границ! Этот негодяй обозвал ваше сиятельство безбожным мерзавцем, сдобрив свою речь нецензурными словами. Поток грязи вылил он на весь наш высший свет.
Когда Угодничество закончил свою речь, судья обратился к подсудимому:
— Ты, отступник, еретик, предатель! Слышал ли ты, что эти честные люди свидетельствуют против тебя?
— Разрешите мне сказать несколько слов в свою защиту! — обратился Верный к судье.
— Ничтожество! Ты не достоин жить! — в страшном гневе закричал судья. — Ты заслуживаешь смерти! Однако для того, чтобы вся публика могла оценить мое великодушие, я разрешаю тебе говорить.
— Во-первых, — начал Верный, — что касается обвинения Зависти. Если какое-либо правило, какой-нибудь закон, обычай или даже сам образ жизни не признает Слова Божьего, то вера этого народа не имеет ничего общего с христианством. Если я не прав, убедите меня в этом, и я готов отказаться от своих слов. Во — вторых, в ответ на обвинение Суеверия скажу, что для истинного поклонения Богу необходима вера в Него. Вера без откровения свыше существовать не может. Какие бы формы поклонение Богу не принимало, оно не может быть истинным, если оно не определяется Божьей волей. Такое поклонение неугодно Богу и не введет нас в вечную жизнь… И последнее. Хочу при всех повторить мысль, которую я высказал Угодничеству. И владетельный князь этого города, и весь двор его более достойны ада, чем жизни в этом городе. Да будет ныне милость Господня на мне!
Тогда судья обратился к присяжным заседателям, присутствующим в зале.
— Господа, присяжные заседатели! — начал он. — Перед вами сидит человек, позволивший себе нарушить спокойное течение жизни нашего города. Вы слышали показания почтенных свидетелей, а также ответ самого подсудимого. В вашей власти теперь казнить его или помиловать. Я считаю своим долгом вначале ознакомить вас вкратце с историей нашего уголовного кодекса. Во времена фараона Великого, слуги нашего владетельного князя, был издан закон, гласящий, что в случае, если люди иного вероисповедания начинали сильно размножаться, всех новорожденных мальчиков следовало топить в воде. Во дни царя Навуходоносора, тоже служителя нашего князя, был также издан закон: каждый, кто отказывался поклоняться золотому истукану, должен был быть брошен в раскаленную печь. То же самое было и во дни царя Дария: кто осмеливался призывать иного Бога, кроме него, считавшего себя Богом, должен был быть брошен в ров со львами. Мятежник, сидящий перед вами, преступил эти законы не только в мыслях, что уже достаточно для вынесения строгого приговора, но даже на деле. Закон, принятый фараоном, имел своей целью профилактику преступления. Если мы обратимся к двум другим законам, нам станет ясно, что мы имеем дело с человеком, оклеветавшим нашу религию, за что он заслуживает смертной казни.
Присяжные заседатели удалились на совещание. Вот имена их:
Слепой, Нестоящий, Злобный, Интриган, Беспринципный, Опрометчивый, Враждебный, Надменный, Лгун, Беспощадный, Светоненавистник и Неумолимый. Каждый из них высказал свое мнение. В итоге они решили признать его виновным.
Слепой, председательствующий на совещании, высказал свое мнение первым:
— Ясно как день, что этот человек — еретик!
— Смести его, эдакую дрянь, с лица земли! — сказал Нестоящий.
— Правильно, мне даже внешний вид его противен! — подтвердил Злобный.
— Я ненавижу таких людей, как он! — таково было мнение Интригана.
— Я полностью согласен с тобой, он вечно придирался к моим «принципам», — поддержал его Беспринципный.
— На виселицу его! На виселицу! — тщательно взвесив все за и против, решил Опрометчивый.
— Ничтожество! — в сердцах воскликнул Надменный.
— Все мое существо восстает против него! — крикнул Враждебный.
— Он бродяга! — смог наконец-то высказаться Лгун.
— Для него и виселицы мало! — сухо, даже с оттенком удовлетворения, сказал Жестокий.
— Глаза мои не видели бы его! — подпрыгивая на месте от нетерпения, высказался Светоненавистник.
— Ни за какие сокровища в мире я не смог бы примириться с взглядами этого человека. Он заслуживает смерти! — закончил горячие дебаты Неумолимый.
Единогласно было решено предать его самой ужасной смерти.
Тщательно был продуман план действий, чтобы ни на йоту не отступить от буквы уголовного кодекса своего города. Вначале его бичевали, затем жестоко били, кололи пиками и наконец забросали камнями. Тело несчастного порубили мечами и сожгли на костре. Так закончил свою жизнь на этой грешной земле Верный.
… Но я заметил, что за толпой ротозеев стояла никем не видимая огненная колесница, запряженная парой чудных коней. Лишь только пилигрим испустил дух, как невидимые руки отнесли его в колесницу, и кони увезли его под чудесные звуки ангельских труб к Небесному Граду.
Христианину Богом была уготована иная судьба. Ему снова пришлось вернуться в тюрьму, но спустя несколько дней ему удалось бежать.
Глава четырнадцатая. ХРИСТИАНИН И УПОВАЮЩИЙ
Однако недолго шел Христианин в одиночестве. Его догнал один из жителей города Суеты, который до глубины души был тронут страданиями и кротостью пилигримов. Речь Верного на суде оказала на него такое сильное влияние, что он решил покинуть свой дом и присоединиться к Христианину. Звали его Уповающий. Таким образом, пока один пилигрим умирал, свидетельствуя за истину, из пепла его восстали новые последователи Иисуса Христа. Уповающий заключил с Христианином союз и заверил его, что очень скоро еще многие жители покинут город Суету и присоединятся к ним.
Вскоре они нагнали человека по имени Извыгод.
— Не земляк ли ты наш? Далеко ли держишь путь? Незнакомец ответил им, что он уроженец города Красноречие и направляется в Небесный Град, однако себя не назвал.
— Из города Красноречие? А разве можно там встретить людей праведной жизни? — искренне удивился Христианин.
— А почему бы и нет?
— Извини, милостивый государь, позволь узнать твое имя.
— Мы совсем не знаем друг друга. Если ты намерен продолжать этот путь, буду рад такому обществу, а если нет — пойду один.
— Город Красноречие, насколько я слышал, очень богат.
— О, в этом можешь не сомневаться, у меня там немало богатых родственников.
— Смею спросить, кто они?
— Чуть ли не весь город, но ближайшие: лорд Непостоянный, лорд Приспособленец и лорд Красноречивый, предки которого дали имя этому городу. Моими родственниками также являются мистер Вкрадчивый, мистер Лицеприятный, мистер Всечтоугодно и пастырь нашего прихода мистер Двуличный, родной брат моей матери. Короче говоря, я стал знатным и состоятельным человеком, хотя дед мой был простым боцманом, который говорил одно, а делал другое. Впрочем, я приобрел все свое состояние таким же путем.
— Ты женат? — спросил Христианин.
— Да, и у меня очень добродетельная жена — дочь добродетельной матери леди Притворство. Она очень знатного рода. Получив изысканное воспитание, она знает, как держать себя в обществе лордов и как разговаривать с простым мужиком. Наше христианство не придерживается особо строгих правил, мы можем позволить себе кое-какие вольности. Так, к примеру, мы никогда не плывем против течения, ревностны только тогда, когда казна наша полна злата и серебра, и очень любим, чтобы народ нами восхищался и нам рукоплескал.
Тут Христианин, отойдя в сторону, прошептал Уповающему:
— Мне сдается, что этого жителя города Красноречие зовут Извыгод. Если это так, то мы в обществе такого плута, какого не скоро найдешь во всей стране.
— Спроси, как его зовут, — попросил Уповающий. — Мне непонятно, почему человек стыдится своего имени.
— Милостивый государь, — обратился Христианин к незнакомцу, — ты говоришь так, словно считаешь себя самым умным человеком на всем белом свете. Если я не ошибаюсь, то зовут тебя Извыгод?
— Это не имя, а прозвище, которое дали мне те, кто меня не жалует. И я вынужден безропотно сносить разного рода оскорбления, как и все великие люди.
— Но не подал ли ты сам повода к тому, чтобы получить подобное прозвище?
— Нет, никогда! В зависимости от духа времени я менял свои мнения и взгляды и никогда не оказывался в проигрыше. И если моя жизнь сложилась столь удачно, то я вижу в этом Божье благословение. Зачем же злые люди обливают меня за это грязью?
— Я так и думал, — ответил Христианин, — что ты тот самый, о котором я много слышал. Если хочешь знать мое мнение, скажу честно, что это прозвище подходит тебе больше, чем ты думаешь.'— Если тебе хочется так думать, пожалуйста! Ссориться я с тобой из-за этого не стану. Но если мы пойдем вместе, ты найдешь во мне приятного собеседника.
— Если ты желаешь идти с нами, — сказал в свою очередь Христианин, — ты должен будешь бороться с ветром, холодом и зноем, что, как я понял, не в твоих правилах. Ты должен остаться верным христианству, будь оно в отрепьях или позолоченном платье, и иметь мужество не отступить от него, будь оно даже заковано в цепи.
— Прошу не навязывать мне свои взгляды, свою веру. Предоставь мне свободу мысли и действий, и я готов пойти с вами.
— Только при условии, если ты последуешь нашей вере.
— Я ни за что не изменю своим принципам, своим взглядам, которые для окружающих не представляют никакой опасности, а меня устраивают. Если же вы считаете меня недостойным идти с вами, то я пойду один. В конце концов я встречу человека, способного оценить мое общество.
Христианин и Уповающий пошли одни. Но вскоре один из них оглянулся и увидел трех мужчин, догоняющих Извыгод. Как только они поравнялись, он им отвесил низкий поклон, и они в свою очередь вежливо ответили тем же. Одного из них звали Мировладелец, второго — Сребролюбец и третьего — Экономный. Они были старыми приятелями со школьной скамьи, когда учились в школе господина Хватало. Школа находилась в торговом городе Барыш, в губернии Алчность.
Хватало старался научить их искусству добывать деньги силой, обманом, лестью или же под предлогом совершения добрых дел. Все четверо довели свое искусство до такого совершенства, что любой из них смог бы сам открыть подобную школу и успешно руководить ею.
После первых приветствий Сребролюбец спросил у Извыгод:
— Кто эти двое, которые идут впереди нас?
— Это два странных провинциала, которые по-своему понимают путешествие в Небесный град.
— Но почему они не остановятся и не подождут нас, раз мы все идем в один и тот же город?
— Представления этих люди очень ограниченны. Придерживаются они только своих собственных убеждений, а взгляды других считают неверными. Каким бы хорошим человек ни был, но если его взгляды хоть в чем-то не сходятся с их учением, они его тотчас отвергают и лишают своего общества.
— Это плохо, — заметил Экономный. — Мы знаем, что есть категория людей, которые чересчур праведны и поэтому осуждают всех, кроме самих себя. Но скажи, пожалуйста, о чем вы не смогли договориться?
— Они считают, — начал Извыгод, — что должны продолжать свой путь в любую погоду, а я предпочитаю ненастную погоду переждать. Они находят, что для Бога надо жертвовать всем, а я считаю, что в первую очередь надо заботиться о собственной жизни и о своем состоянии. Они крепко держатся за свои религиозные убеждения, хотя бы и все люди их не понимали, а я нахожу, что их даже нужно менять в зависимости от эпохи. Они остаются верными своему вероисповеданию даже тогда, когда всеми презираемые живут в большой нищете. Я же исповедую веру лишь в случае, если христианство живет в роскоши, всеми признается и все, ликуя, рукоплещут ему.
— Так и держись этих правил, добрый приятель, — поощрил его Мировладелец. — Человек, который имеет возможность сохранить и умножить свое состояние, а между тем так легко отказывается от него ради какой-то идеи, безумец. Будем мудры, как змеи! Посмотрите, как пчела мирно спит всю зиму и только тогда, когда расцветают цветы, просыпается от зимней спячки. Бог посылает на землю дождливые и солнечные дни. Если есть сумасшедшие, которым и дождь не помеха, пусть они продолжают свое путешествие, мы же будем ждать солнечной погоды. Я предпочитаю такую религию, которая разрешает нам сохранить Божьи дары. Даже глупому понятно, что Бог так щедро наградил нас земными благами для того, чтобы мы наслаждались ими. Авраам и Соломон сумели накопить богатство, придерживаясь учения своей религии. У Иова сказано, что праведный человек будет откладывать золото, как собирают кучами сор. Они не были похожи на тех пилигримов, которые идут впереди нас.
— Мне кажется, что мы все одного мнения на этот счет, — добавил Экономный. — Поэтому оставим эту тему.
— Да, конечно, не стоит об этом больше говорить, — вступил в разговор Сребролюбец. — Тот, кто не верит Писанию и не руководствуется разумом, тот не понимает своих свобод и не ищет своей выгоды.
— Братья, — обратился ко всем Извыгод, — чтобы скоротать время и уберечь нас от зла, позвольте мне задать один вопрос. Некто, будь он пастырем церкви или торговцем, получает выгодное предложение на приобретение земных благ. Иначе, чем стать ревностным приверженцем, пусть только внешне, определенных принципов религии, которые он ранее просто игнорировал, получить эти блага он не может. Может ли человек пойти на это и тем не менее остаться честным и порядочным?
— Я понял суть твоего вопроса, — ответил Сребролюбец, — и с позволения моих товарищей постараюсь дать тебе ясный ответ. Во — первых, положим, что этот человек — пастырь церкви. Представим себе этого пастыря человеком достойным, но при весьма скромных средствах к существованию. И вдруг события развиваются таким образом, что перед ним открывается блестящая перспектива. Он может занять более высокий пост только при условии, если сделается ревностнее, чаще и с большим энтузиазмом начнет проповедовать и несколько поступится своими принципами, дабы завоевать любовь своих прихожан. Отчего бы этому человеку так не поступить при условии, что он уже имеет хорошую репутацию? Скажу больше: он может и многое другое позволить себе и остаться честным человеком. Почему бы и нет?
Во-первых, его желание приобрести больше земных благ законно, так как случай послан ему самим провидением. Поэтому он со спокойной совестью может добиваться своей цели.
Во-вторых, его желание лучше жить заставляет его быть более старательным и ревностным проповедником, а значит, и еще более порядочным человеком, который с честью выполняет свой долг, что полностью соответствует воле Бога.
В-третьих, если он в угоду своим прихожанам поступается своим мировоззрением, значит, в нем сильно развито чувство самопожертвования, он кроток и исполнителен и потому способен быть особенно хорошим пастырем, как бы ни взыскательна была паства.
И, наконец, в-четвертых, пастырь, предпочитающий малому многое, не должен за это прослыть алчным человеком, так как благодаря этому он может увеличить свой приход, что полностью соответствует его призванию, и, кроме того, он получает дополнительную возможность делать добро.
Перейдем теперь ко второй части вопроса, т. е. представим себе, что этот человек — торговец. Положим, что он имеет очень маленький торговый оборот. Если бы он стал религиозным или хотя бы старался казаться таковым, он смог бы увеличить свои доходы, смог бы жениться на богатой девушке и получить зажиточных клиентов. Не вижу в действиях этого человека ничего предосудительного. И вот почему:
во-первых, так или иначе, религиозность — всегда добродетель, независимо от того, чем она вызвана;
во-вторых, отнюдь не противозаконно жениться на богатой девушке или стараться заполучить знатных клиентов;
в-третьих, человек, который все это получил только благодаря тому, что стал религиозным, отвечая на добро добром, и сам становится хорошим человеком. Так вот: у него милая жена, выгодные клиенты, хорошая прибыль, и все потому, что он стал набожным человеком. Я это расцениваю как дело хорошее, выгодное и угодное Богу.
Ответ Сребролюбца был выслушан с большим вниманием и принят с восторгом. Все согласились, что так поступать весьма здраво и выгодно. И так как никто не в силах был опровергнуть это мнение, они решились подойти к Христианину и Уповающему, которые шли на весьма близком от них расстоянии, чтобы задать им тот же самый вопрос, тем более, что Извыгод был в некоторой степени оскорблен ответом Христианина.
Они громко окликнули двух товарищей, и пилигримы остановились. После первого приветствия старший из них, Мировладелец, задал свой вопрос Христианину и его товарищу и попросил выразить свое мнение.
— Даже ребенок может ответить на тысячи подобных вопросов, — сказал Христианин. — Если следовать Христу только ради получения хлебов беззаконно, то сколь же презреннее использовать Его для приобретения мирских благ. Только язычники, лицемеры, сатана и колдуны могут так думать!
1. Язычники, какими были Еммор и Сихем, сын его, вздумали получить дочерей и скот Иакова. Но получить их они могли только в том случае, если исполнят обряд обрезания. Тогда они сказали своим: «Если каждый из нас, мужского пола, согласится принять обряд иудеев, не весь ли их скот и все состояние перейдет в наши руки?» Они хотели получить дочерей и скот, а религия им нужна была только как предлог для приобретения желаемых благ.
2. Лицемерные фарисеи придерживались той же политики. Они подолгу молились, но религия была для них лишь средством обирать вдов и вдовцов, и проклятие Божие было им возмездием.
3. Иуда Искариот, в которого вошел сатана, также использовал религию для этой цели. Он был религиозен лишь ради мешка с деньгами. Но как ужасно он погиб!
4. Симон-волхв избрал тот же путь. Он желал получить Духа Святого для того, чтобы приобрести земные богатства, и поэтому услышал жестокий приговор апостола Петра.
5. Я уверен, что человек, который использует религию в корыстных целях, при первом же удобном случае откажется от нее ради того же мирского. Иуда соблазнился и ради денег продал Учителя своего. Только язычник и лицемер может согласиться с вашим мнением. Бог каждому воздаст по делам его.
Они несколько озадаченно посмотрели друг на друга и в первый момент ничего не могли возразить. Уповающий поддержал мнение своего товарища. Молчание царило довольно долго. Извыгод и его спутники замедлили шаг, чтобы отстать и избавиться от этого неприятного общества.
— Если эти люди не в силах выслушать человеческий приговор, как вынесут они приговор Божий? Что станет с ними, если они будут ввержены в огонь неугасающий? — поделился своими мыслями Христианин.
Христианин и Уповающий прибавили шагу и пришли на чудесную равнину по имени Покой, где им вдруг стало светло и радостно на душе. Равнина эта была небольшая, и потому они скоро ее прошли. На противоположном конце ее возвышался невысокий холм Выгода, а в нем серебряный рудник. Очень часто пилигримы сворачивали с пути, чтобы взглянуть на эту руду, содержащую много серебра. Многие, стоя на краю глубокой ямы, на дне которой лежала руда, чувствовали, что почва под ними зыбкая, и, нагнувшись, чтобы разглядеть руду, навсегда проваливались в нее. Часть же любопытных пилигримов родилась под счастливой звездой — они возвращались домой с поломанными руками и ногами, но живыми.
Неподалеку от дороги спиной к серебряному руднику стоял Димас, человек весьма благородной внешности, и уговаривал всех проходящих остановиться и подойти взглянуть на руду. Увидев Христианина и его товарища, он обратился к ним со словами:
— Эй, стойте! Идите сюда! Я вам покажу одну замечательную вещь.
— Что может быть столь важным, чтобы мы свернули с пути?
— Здесь богатые залежи серебряной руды. Не прилагая больших усилий, вы сможете стать очень богатыми.
— Пойдем-ка, посмотрим, — предложил Уповающий.
— Нет, я не пойду, — твердо ответил Христианин. — Я слышал, будто много людей здесь погибло. Притом богатство — ловушка для человека, оно создает различного рода препятствия на пути пилигрима.
И Христианин обратился к Димасу:
— Ведь это место опасно, не так ли? Разве не помешало оно многим продолжить путь?
— Нет, не слишком, — стал увиливать от прямого ответа Димас, — разве только для неосторожных (однако при этих словах покраснел).
— Не следует останавливаться нам здесь ни на минуту, идем дальше, — сказал не колеблясь Христианин.
— Я уверен, — заметил Уповающий, — что Извыгод при первом же приглашении отправится посмотреть на руду.
— Без сомнения, — согласился Христианин, — его принципы не возбраняют любить деньги, и я за него очень боюсь.
— Неужто вы даже не взглянете на эту красоту? — продолжал настаивать Димас.
— Димас, ты враг истинного пути Господа нашего, — твердо ответил Христианин, — и уже был осужден однажды за то, что сам совратился. Так зачем же стараешься и нас ввести в искушение? Если мы свернем с пути, как же мы предстанем перед нашим Царем? Мы не сможем радоваться, напротив, нам будет очень стыдно.
Димас заверил их, что и он принадлежит к их братству, и если они согласны повременить немного, он пойдет с ними.
— Как тебя зовут? Я тебя правильно назвал? — спросил Христианин.
— Да, меня зовут Димасом, я сын Авраама.
— Я знаю тебя. Гиезий был твоим прадедом, а Иуда твоим отцом, и ты идешь по их стопам. Твои слова не более, чем диавольские уловки. Твой отец, известный предатель, кончил свою жизнь на виселице, и ты не заслуживаешь лучшей участи.
В это время Извыгод и его товарищи при первом же приглашении Димаса отправились с ним к серебряным рудникам. Провалились ли они в яму, разглядывая руду, или начали там копать, чтобы набрать себе серебра, и задохнулись от ядовитых газов, не знаю. Знаю только, что их больше никто никогда не видел.
… И вот вижу я, что наши пилигримы, пройдя долину Покой, остановились перед древним монументом. При виде его они очень изумились, настолько странным он им показался: нечто вроде изображения женщины, превратившейся в столп, предстало пред их глазами. Они остановились и стали рассматривать монумент со всех сторон. Долго не могли они догадаться, что бы это могло означать. Наконец Уповающий заметил наверху какую-то надпись. Он указал Христианину на странные буквы и спросил, не может ли он разобрать слова. С немалым трудом Христианину удалось прочесть следующее: «Вспоминайте жену Лотову». Тут оба поняли, что это тот соляной столп, в который превратилась жена Лота, когда, уходя ради спасения из Содома, она обернулась и бросила взгляд сожаления на погибающий город.
— Ну, брат, — с волнением произнес Христианин, — это ли не Божье провидение! Если бы мы дали Димасу уговорить нас, кто знает, может быть, и мы превратились бы в такой памятник, символ предостережения для других пилигримов…
— Мне стыдно, что я хоть на минуту мог соблазниться его предложением, и удивляюсь, что еще не превратился в столп, как жена Лота. Ибо какая разница между ее грехом и моим? Она только обернулась, а я пожелал идти посмотреть на серебро. Да послужит она мне укором, что подобная мысль могла мне прийти в голову.
— Извлечем же урок из увиденного, — продолжил Христианин. — Эта женщина избежала гибели в Содоме, а между тем все равно погибла, правда, другой смертью — превратившись в соляной столп.
— Пусть, — добавил Уповающий, — ее пример послужит для нас предостережением: мы должны избегать греха, и мы видим, что осуждение Божье постигнет непременно тех, которые не внимают Его предупреждениям. Так и Корей, и Дафан, и Авирон, и еще двести пятьдесят человек погибли во грехе и стали знамением для других. Но вот о чем я думаю: как могут Димас и его друзья столь спокойно оставаться там и искать сокровища, из-за которого эта женщина лишь только потому, что обернулась (ибо не сказано, что она сделала хоть шаг назад), была превращена в соляной столп. Стоит им только поднять глаза, даже с того места, где они ныне находятся, и они увидят этот столп…
— Я могу их сравнить с ворами, которые крадут на глазах у судьи и даже уже с петлей на шее. Сказано о содомских жителях, что они были великими грешниками пред лицом Господа. Содомская страна была садом Господним — богата и живописна. Потому Бог и прогневался особенно сильно и послал на них огонь и серу. Можно верно заключить из всего этого, что те, которые намерены жить во грехе, не взирая на знамения и предостережения Господа, непременно станут жертвами Его строгого осуждения.
Вскоре они нагнали человека по имени Извыгод.
— Не земляк ли ты наш? Далеко ли держишь путь? Незнакомец ответил им, что он уроженец города Красноречие и направляется в Небесный Град, однако себя не назвал.
— Из города Красноречие? А разве можно там встретить людей праведной жизни? — искренне удивился Христианин.
— А почему бы и нет?
— Извини, милостивый государь, позволь узнать твое имя.
— Мы совсем не знаем друг друга. Если ты намерен продолжать этот путь, буду рад такому обществу, а если нет — пойду один.
— Город Красноречие, насколько я слышал, очень богат.
— О, в этом можешь не сомневаться, у меня там немало богатых родственников.
— Смею спросить, кто они?
— Чуть ли не весь город, но ближайшие: лорд Непостоянный, лорд Приспособленец и лорд Красноречивый, предки которого дали имя этому городу. Моими родственниками также являются мистер Вкрадчивый, мистер Лицеприятный, мистер Всечтоугодно и пастырь нашего прихода мистер Двуличный, родной брат моей матери. Короче говоря, я стал знатным и состоятельным человеком, хотя дед мой был простым боцманом, который говорил одно, а делал другое. Впрочем, я приобрел все свое состояние таким же путем.
— Ты женат? — спросил Христианин.
— Да, и у меня очень добродетельная жена — дочь добродетельной матери леди Притворство. Она очень знатного рода. Получив изысканное воспитание, она знает, как держать себя в обществе лордов и как разговаривать с простым мужиком. Наше христианство не придерживается особо строгих правил, мы можем позволить себе кое-какие вольности. Так, к примеру, мы никогда не плывем против течения, ревностны только тогда, когда казна наша полна злата и серебра, и очень любим, чтобы народ нами восхищался и нам рукоплескал.
Тут Христианин, отойдя в сторону, прошептал Уповающему:
— Мне сдается, что этого жителя города Красноречие зовут Извыгод. Если это так, то мы в обществе такого плута, какого не скоро найдешь во всей стране.
— Спроси, как его зовут, — попросил Уповающий. — Мне непонятно, почему человек стыдится своего имени.
— Милостивый государь, — обратился Христианин к незнакомцу, — ты говоришь так, словно считаешь себя самым умным человеком на всем белом свете. Если я не ошибаюсь, то зовут тебя Извыгод?
— Это не имя, а прозвище, которое дали мне те, кто меня не жалует. И я вынужден безропотно сносить разного рода оскорбления, как и все великие люди.
— Но не подал ли ты сам повода к тому, чтобы получить подобное прозвище?
— Нет, никогда! В зависимости от духа времени я менял свои мнения и взгляды и никогда не оказывался в проигрыше. И если моя жизнь сложилась столь удачно, то я вижу в этом Божье благословение. Зачем же злые люди обливают меня за это грязью?
— Я так и думал, — ответил Христианин, — что ты тот самый, о котором я много слышал. Если хочешь знать мое мнение, скажу честно, что это прозвище подходит тебе больше, чем ты думаешь.'— Если тебе хочется так думать, пожалуйста! Ссориться я с тобой из-за этого не стану. Но если мы пойдем вместе, ты найдешь во мне приятного собеседника.
— Если ты желаешь идти с нами, — сказал в свою очередь Христианин, — ты должен будешь бороться с ветром, холодом и зноем, что, как я понял, не в твоих правилах. Ты должен остаться верным христианству, будь оно в отрепьях или позолоченном платье, и иметь мужество не отступить от него, будь оно даже заковано в цепи.
— Прошу не навязывать мне свои взгляды, свою веру. Предоставь мне свободу мысли и действий, и я готов пойти с вами.
— Только при условии, если ты последуешь нашей вере.
— Я ни за что не изменю своим принципам, своим взглядам, которые для окружающих не представляют никакой опасности, а меня устраивают. Если же вы считаете меня недостойным идти с вами, то я пойду один. В конце концов я встречу человека, способного оценить мое общество.
Христианин и Уповающий пошли одни. Но вскоре один из них оглянулся и увидел трех мужчин, догоняющих Извыгод. Как только они поравнялись, он им отвесил низкий поклон, и они в свою очередь вежливо ответили тем же. Одного из них звали Мировладелец, второго — Сребролюбец и третьего — Экономный. Они были старыми приятелями со школьной скамьи, когда учились в школе господина Хватало. Школа находилась в торговом городе Барыш, в губернии Алчность.
Хватало старался научить их искусству добывать деньги силой, обманом, лестью или же под предлогом совершения добрых дел. Все четверо довели свое искусство до такого совершенства, что любой из них смог бы сам открыть подобную школу и успешно руководить ею.
После первых приветствий Сребролюбец спросил у Извыгод:
— Кто эти двое, которые идут впереди нас?
— Это два странных провинциала, которые по-своему понимают путешествие в Небесный град.
— Но почему они не остановятся и не подождут нас, раз мы все идем в один и тот же город?
— Представления этих люди очень ограниченны. Придерживаются они только своих собственных убеждений, а взгляды других считают неверными. Каким бы хорошим человек ни был, но если его взгляды хоть в чем-то не сходятся с их учением, они его тотчас отвергают и лишают своего общества.
— Это плохо, — заметил Экономный. — Мы знаем, что есть категория людей, которые чересчур праведны и поэтому осуждают всех, кроме самих себя. Но скажи, пожалуйста, о чем вы не смогли договориться?
— Они считают, — начал Извыгод, — что должны продолжать свой путь в любую погоду, а я предпочитаю ненастную погоду переждать. Они находят, что для Бога надо жертвовать всем, а я считаю, что в первую очередь надо заботиться о собственной жизни и о своем состоянии. Они крепко держатся за свои религиозные убеждения, хотя бы и все люди их не понимали, а я нахожу, что их даже нужно менять в зависимости от эпохи. Они остаются верными своему вероисповеданию даже тогда, когда всеми презираемые живут в большой нищете. Я же исповедую веру лишь в случае, если христианство живет в роскоши, всеми признается и все, ликуя, рукоплещут ему.
— Так и держись этих правил, добрый приятель, — поощрил его Мировладелец. — Человек, который имеет возможность сохранить и умножить свое состояние, а между тем так легко отказывается от него ради какой-то идеи, безумец. Будем мудры, как змеи! Посмотрите, как пчела мирно спит всю зиму и только тогда, когда расцветают цветы, просыпается от зимней спячки. Бог посылает на землю дождливые и солнечные дни. Если есть сумасшедшие, которым и дождь не помеха, пусть они продолжают свое путешествие, мы же будем ждать солнечной погоды. Я предпочитаю такую религию, которая разрешает нам сохранить Божьи дары. Даже глупому понятно, что Бог так щедро наградил нас земными благами для того, чтобы мы наслаждались ими. Авраам и Соломон сумели накопить богатство, придерживаясь учения своей религии. У Иова сказано, что праведный человек будет откладывать золото, как собирают кучами сор. Они не были похожи на тех пилигримов, которые идут впереди нас.
— Мне кажется, что мы все одного мнения на этот счет, — добавил Экономный. — Поэтому оставим эту тему.
— Да, конечно, не стоит об этом больше говорить, — вступил в разговор Сребролюбец. — Тот, кто не верит Писанию и не руководствуется разумом, тот не понимает своих свобод и не ищет своей выгоды.
— Братья, — обратился ко всем Извыгод, — чтобы скоротать время и уберечь нас от зла, позвольте мне задать один вопрос. Некто, будь он пастырем церкви или торговцем, получает выгодное предложение на приобретение земных благ. Иначе, чем стать ревностным приверженцем, пусть только внешне, определенных принципов религии, которые он ранее просто игнорировал, получить эти блага он не может. Может ли человек пойти на это и тем не менее остаться честным и порядочным?
— Я понял суть твоего вопроса, — ответил Сребролюбец, — и с позволения моих товарищей постараюсь дать тебе ясный ответ. Во — первых, положим, что этот человек — пастырь церкви. Представим себе этого пастыря человеком достойным, но при весьма скромных средствах к существованию. И вдруг события развиваются таким образом, что перед ним открывается блестящая перспектива. Он может занять более высокий пост только при условии, если сделается ревностнее, чаще и с большим энтузиазмом начнет проповедовать и несколько поступится своими принципами, дабы завоевать любовь своих прихожан. Отчего бы этому человеку так не поступить при условии, что он уже имеет хорошую репутацию? Скажу больше: он может и многое другое позволить себе и остаться честным человеком. Почему бы и нет?
Во-первых, его желание приобрести больше земных благ законно, так как случай послан ему самим провидением. Поэтому он со спокойной совестью может добиваться своей цели.
Во-вторых, его желание лучше жить заставляет его быть более старательным и ревностным проповедником, а значит, и еще более порядочным человеком, который с честью выполняет свой долг, что полностью соответствует воле Бога.
В-третьих, если он в угоду своим прихожанам поступается своим мировоззрением, значит, в нем сильно развито чувство самопожертвования, он кроток и исполнителен и потому способен быть особенно хорошим пастырем, как бы ни взыскательна была паства.
И, наконец, в-четвертых, пастырь, предпочитающий малому многое, не должен за это прослыть алчным человеком, так как благодаря этому он может увеличить свой приход, что полностью соответствует его призванию, и, кроме того, он получает дополнительную возможность делать добро.
Перейдем теперь ко второй части вопроса, т. е. представим себе, что этот человек — торговец. Положим, что он имеет очень маленький торговый оборот. Если бы он стал религиозным или хотя бы старался казаться таковым, он смог бы увеличить свои доходы, смог бы жениться на богатой девушке и получить зажиточных клиентов. Не вижу в действиях этого человека ничего предосудительного. И вот почему:
во-первых, так или иначе, религиозность — всегда добродетель, независимо от того, чем она вызвана;
во-вторых, отнюдь не противозаконно жениться на богатой девушке или стараться заполучить знатных клиентов;
в-третьих, человек, который все это получил только благодаря тому, что стал религиозным, отвечая на добро добром, и сам становится хорошим человеком. Так вот: у него милая жена, выгодные клиенты, хорошая прибыль, и все потому, что он стал набожным человеком. Я это расцениваю как дело хорошее, выгодное и угодное Богу.
Ответ Сребролюбца был выслушан с большим вниманием и принят с восторгом. Все согласились, что так поступать весьма здраво и выгодно. И так как никто не в силах был опровергнуть это мнение, они решились подойти к Христианину и Уповающему, которые шли на весьма близком от них расстоянии, чтобы задать им тот же самый вопрос, тем более, что Извыгод был в некоторой степени оскорблен ответом Христианина.
Они громко окликнули двух товарищей, и пилигримы остановились. После первого приветствия старший из них, Мировладелец, задал свой вопрос Христианину и его товарищу и попросил выразить свое мнение.
— Даже ребенок может ответить на тысячи подобных вопросов, — сказал Христианин. — Если следовать Христу только ради получения хлебов беззаконно, то сколь же презреннее использовать Его для приобретения мирских благ. Только язычники, лицемеры, сатана и колдуны могут так думать!
1. Язычники, какими были Еммор и Сихем, сын его, вздумали получить дочерей и скот Иакова. Но получить их они могли только в том случае, если исполнят обряд обрезания. Тогда они сказали своим: «Если каждый из нас, мужского пола, согласится принять обряд иудеев, не весь ли их скот и все состояние перейдет в наши руки?» Они хотели получить дочерей и скот, а религия им нужна была только как предлог для приобретения желаемых благ.
2. Лицемерные фарисеи придерживались той же политики. Они подолгу молились, но религия была для них лишь средством обирать вдов и вдовцов, и проклятие Божие было им возмездием.
3. Иуда Искариот, в которого вошел сатана, также использовал религию для этой цели. Он был религиозен лишь ради мешка с деньгами. Но как ужасно он погиб!
4. Симон-волхв избрал тот же путь. Он желал получить Духа Святого для того, чтобы приобрести земные богатства, и поэтому услышал жестокий приговор апостола Петра.
5. Я уверен, что человек, который использует религию в корыстных целях, при первом же удобном случае откажется от нее ради того же мирского. Иуда соблазнился и ради денег продал Учителя своего. Только язычник и лицемер может согласиться с вашим мнением. Бог каждому воздаст по делам его.
Они несколько озадаченно посмотрели друг на друга и в первый момент ничего не могли возразить. Уповающий поддержал мнение своего товарища. Молчание царило довольно долго. Извыгод и его спутники замедлили шаг, чтобы отстать и избавиться от этого неприятного общества.
— Если эти люди не в силах выслушать человеческий приговор, как вынесут они приговор Божий? Что станет с ними, если они будут ввержены в огонь неугасающий? — поделился своими мыслями Христианин.
Христианин и Уповающий прибавили шагу и пришли на чудесную равнину по имени Покой, где им вдруг стало светло и радостно на душе. Равнина эта была небольшая, и потому они скоро ее прошли. На противоположном конце ее возвышался невысокий холм Выгода, а в нем серебряный рудник. Очень часто пилигримы сворачивали с пути, чтобы взглянуть на эту руду, содержащую много серебра. Многие, стоя на краю глубокой ямы, на дне которой лежала руда, чувствовали, что почва под ними зыбкая, и, нагнувшись, чтобы разглядеть руду, навсегда проваливались в нее. Часть же любопытных пилигримов родилась под счастливой звездой — они возвращались домой с поломанными руками и ногами, но живыми.
Неподалеку от дороги спиной к серебряному руднику стоял Димас, человек весьма благородной внешности, и уговаривал всех проходящих остановиться и подойти взглянуть на руду. Увидев Христианина и его товарища, он обратился к ним со словами:
— Эй, стойте! Идите сюда! Я вам покажу одну замечательную вещь.
— Что может быть столь важным, чтобы мы свернули с пути?
— Здесь богатые залежи серебряной руды. Не прилагая больших усилий, вы сможете стать очень богатыми.
— Пойдем-ка, посмотрим, — предложил Уповающий.
— Нет, я не пойду, — твердо ответил Христианин. — Я слышал, будто много людей здесь погибло. Притом богатство — ловушка для человека, оно создает различного рода препятствия на пути пилигрима.
И Христианин обратился к Димасу:
— Ведь это место опасно, не так ли? Разве не помешало оно многим продолжить путь?
— Нет, не слишком, — стал увиливать от прямого ответа Димас, — разве только для неосторожных (однако при этих словах покраснел).
— Не следует останавливаться нам здесь ни на минуту, идем дальше, — сказал не колеблясь Христианин.
— Я уверен, — заметил Уповающий, — что Извыгод при первом же приглашении отправится посмотреть на руду.
— Без сомнения, — согласился Христианин, — его принципы не возбраняют любить деньги, и я за него очень боюсь.
— Неужто вы даже не взглянете на эту красоту? — продолжал настаивать Димас.
— Димас, ты враг истинного пути Господа нашего, — твердо ответил Христианин, — и уже был осужден однажды за то, что сам совратился. Так зачем же стараешься и нас ввести в искушение? Если мы свернем с пути, как же мы предстанем перед нашим Царем? Мы не сможем радоваться, напротив, нам будет очень стыдно.
Димас заверил их, что и он принадлежит к их братству, и если они согласны повременить немного, он пойдет с ними.
— Как тебя зовут? Я тебя правильно назвал? — спросил Христианин.
— Да, меня зовут Димасом, я сын Авраама.
— Я знаю тебя. Гиезий был твоим прадедом, а Иуда твоим отцом, и ты идешь по их стопам. Твои слова не более, чем диавольские уловки. Твой отец, известный предатель, кончил свою жизнь на виселице, и ты не заслуживаешь лучшей участи.
В это время Извыгод и его товарищи при первом же приглашении Димаса отправились с ним к серебряным рудникам. Провалились ли они в яму, разглядывая руду, или начали там копать, чтобы набрать себе серебра, и задохнулись от ядовитых газов, не знаю. Знаю только, что их больше никто никогда не видел.
… И вот вижу я, что наши пилигримы, пройдя долину Покой, остановились перед древним монументом. При виде его они очень изумились, настолько странным он им показался: нечто вроде изображения женщины, превратившейся в столп, предстало пред их глазами. Они остановились и стали рассматривать монумент со всех сторон. Долго не могли они догадаться, что бы это могло означать. Наконец Уповающий заметил наверху какую-то надпись. Он указал Христианину на странные буквы и спросил, не может ли он разобрать слова. С немалым трудом Христианину удалось прочесть следующее: «Вспоминайте жену Лотову». Тут оба поняли, что это тот соляной столп, в который превратилась жена Лота, когда, уходя ради спасения из Содома, она обернулась и бросила взгляд сожаления на погибающий город.
— Ну, брат, — с волнением произнес Христианин, — это ли не Божье провидение! Если бы мы дали Димасу уговорить нас, кто знает, может быть, и мы превратились бы в такой памятник, символ предостережения для других пилигримов…
— Мне стыдно, что я хоть на минуту мог соблазниться его предложением, и удивляюсь, что еще не превратился в столп, как жена Лота. Ибо какая разница между ее грехом и моим? Она только обернулась, а я пожелал идти посмотреть на серебро. Да послужит она мне укором, что подобная мысль могла мне прийти в голову.
— Извлечем же урок из увиденного, — продолжил Христианин. — Эта женщина избежала гибели в Содоме, а между тем все равно погибла, правда, другой смертью — превратившись в соляной столп.
— Пусть, — добавил Уповающий, — ее пример послужит для нас предостережением: мы должны избегать греха, и мы видим, что осуждение Божье постигнет непременно тех, которые не внимают Его предупреждениям. Так и Корей, и Дафан, и Авирон, и еще двести пятьдесят человек погибли во грехе и стали знамением для других. Но вот о чем я думаю: как могут Димас и его друзья столь спокойно оставаться там и искать сокровища, из-за которого эта женщина лишь только потому, что обернулась (ибо не сказано, что она сделала хоть шаг назад), была превращена в соляной столп. Стоит им только поднять глаза, даже с того места, где они ныне находятся, и они увидят этот столп…
— Я могу их сравнить с ворами, которые крадут на глазах у судьи и даже уже с петлей на шее. Сказано о содомских жителях, что они были великими грешниками пред лицом Господа. Содомская страна была садом Господним — богата и живописна. Потому Бог и прогневался особенно сильно и послал на них огонь и серу. Можно верно заключить из всего этого, что те, которые намерены жить во грехе, не взирая на знамения и предостережения Господа, непременно станут жертвами Его строгого осуждения.