Бурцев Андрей. Сибирских улиц тихий ад

   - Можно, я лежа? - сонно пробормотал Светозар, пока Ольга разливала по чашечкам дымящийся, распространяющий по комнате дивный аромат, кофе. Кофе она тоже всегда заваривала отлично.
   - Конечно, Светик, - промурлыкала Ольга, опускаясь рядом на софу и проведя мягкой ладонью по его щеке. - Колючий какой! Может, примешь ванну и баиньки?
   Последнее было сказано с тайной надеждой, но Светозар знал, что сегодня ему не удастся ее оправдать.
   - Я ненадолго, - пробормотал он. - Вот попью кофе, и надо идти. Дела.
   - И все-то у нас дела, - поджав полные губы, сказала Ольга. - И все-то как сажа бела. - По ее тону невозможно было определить, сердится она или прощает.
   Светозар никогда не любил ее по-настоящему. Слишком многое он не мог принять в ней. Молодящаяся женщина под сорок - на четыре года старше Светозара, Ольга была слишком полной, рыхлой и нетренированной, чтобы подходить под его эталон красоты. Светозара также коробила ее вечная игра в мистику, то и дело сменяющая сладким сентиментальным сюсюканьем. Светозар ее не любил, но ему было жалко Ольгу, пытающуюся за потусторонней мишурой скрыть свою одинокую душу. Поэтому последние несколько лет он частенько захаживал к ней в гости и пил кофе с вкусными булочками и печенюшками, и оставался у нее ночевать, и спал с ней, без любви, но и без особого отвращения, не испытывая от этого угрызений совести. Можно сказать, что он отвел ей место в своей жизни - весьма небольшое местечко, - установил эти стабильные отношения и успешно противился всем ее попыткам это место расширить.
   - А я ведь к тебе по делу, - сказал Светозар, допив кофе и с хрустом умяв полвазочки печенья.
   - Знаю, Светик, знаю, - промурлыкала Ольга, поглаживая его по спине. - Ох, не к добру движет тобой любопытство!..
   - Тогда, может, скажешь, о чем я сейчас буду говорить? - с улыбкой спросил Светозар.
   Он частенько устраивал ей подобные проверочки. Иногда Ольга угадывала, иногда ошибалась, всегда находя объяснения для ошибок. Для Светозара ее догадки не служили доказательством ясновидения, но в проницательности Ольге нельзя было отказать. Да иначе она и не смогла бы на протяжении более десятка лет играть эту роль, причем неплохо на ней зарабатывать.
   Ольга протяжно вздохнула и убрала от него руку. Лицо ее с двойным подбородком, на который Светозар глядел снизу и сбоку, стало печальным.
   - Ты хочешь поговорить со мной о Храме, - понизив голос, таинственным полушепотом возвестила она.
   - И как это у тебя получается? - с искренним восхищением сказал Светозар.
   Он не добавил всего лишь слово, о котором подумал, угадать. Ольга зарделась от удовольствия, хотя ее темные с зелеными крапинками глаза - редкие глаза, колдовские! - остались настороженными, расширенными, как бы всматривающимися во что-то невидимое никому, кроме них.
   Актриса, подумал Светозар и представил, какое впечатление это должно производить на клиентов.
   - Давай поговорим о Храме, - мягко предложил он, приподнявшись на локте и всматриваясь в ее профиль.
   - Не надо о Храме, - жалобным тоном, который совсем не подходил к ее низкому, вибрирующему, "потустороннему" голосу, сказала Ольга. - Не стоит тревожить силы Тьмы, иначе они могут обрушиться на тебя.
   - Мне нужно узнать о Храме, - стараясь выглядеть убедительным, настаивал Светозар. - Как можно больше. Ничего же ведь не известно. Кто придумал его? Зачем? Он возник в конце июля на базе городской церкви. Кстати, я не читал никакого постановления правительства о закрытии церквей.
   - Церковь не закрылась, - сидя неподвижно, выпрямившись, возвестила Ольга. - Шестого мюля православная церковь была преобразована. Не только у нас, по всей стране.
   - Кем? - коротко спросил Светозар.
   Она что-то знает, пронеслось у него в голове. Она что-то знает о Храме. Разумеется, она много что знает от своих клиентов. У нее много клиентов, даже теперь, когда людей обуял всеобщий страх. Особенно теперь, потому что испуганный человек всеми средствами тщится узнать свое будущее.
   - Тебе лучше не знать этого, Светик, - зловеще произнесла Ольга. - Держись от Храма подальше. Храм - это конец человеческому, это дно пропасти, ниже которого уже невозможно пасть. Это не просто смерть, это гибель души.
   - Общие слова.
   Светозар внезапно разозлился. Его всегда злила манера Ольги отделываться туманными намеками, зачастую не содержащими в себе ничего, кроме мистической ерунды. Но теперь он особенно разозлился, потому что сам боялся Храма. Ему очень не хотелось соваться туда, но он знал, что придется, а раз так, то предварительные сведения могут помочь в этом деле, возможно, даже сохранят ему жизнь.
   И внезапно, словно по наитию, он рассказал Ольге то, о чем не говорил еще никому. То, что произошло на квартире у Ганшина четыре месяца назад. И даже не сами события, достаточно странные, но не из ряда вон выходящие, а попытался передать свои ощущения при появлении незнакомца в черном. Это было очень трудно, Светозар не мог подобрать для них слов. Их можно было лишь приблизительно описать. Подобные ощущения могут возникнуть у человека, который, не глядя протянув руку к вазочке с печеньем, хватает мохнатое, жирное тело громадного паука. Ощущение даже не ужаса, смешанного с брезгливостью, а ужаса с чувством близости к чему-то совершенно чуждого человеку, несовместимого с ним в одном месте и времени.
   Замолчав, Светозар взглянул на Ольгу и поразился. Полное лицо ее было бледным, словно от него разом отхлынула кровь. Радужка глаз расширилась, вытеснив белок. Бескровные синеватые губы беззвучно шевелились.
   - Врата, - хрипло прошептала она. - Привратник... Так вот почему... Он держит открытыми Врата...
   - Что с тобой? - полушепотом воскликнул Светозар, садясь на софе. - Тебе плохо? Где у тебя таблетки? Может, чего-нибудь от сердца?..
   Ольга вскочила и бросилась к столу в углу комнаты. Там она схватила большой, блестящий, полупрозрачный шар с изменчивыми тенями внутри. Уже медленнее она прошла обратно и опустилась на скрипнувший стул напротив софы.
   - Адрес, - замогильным голосом сказала она.
   - Чей? - не понял Светозар.
   - Привратника... Этого твоего друга.
   Недоуменно моргая, Светозар назвал ей адрес Ганшина и хотел что-то спросить, но Ольга резко, чего не водилось за ней, оборвала его.
   - Теперь помолчи, Светик.
   Держа шар в левой руке, она уставилась в него застывшим взглядом, снова начав беззвучно шевелить губами. Наблюдая за ней, Светозар видел, как ее полное, рыхлое тело напряглось и подобралось, точно у почуявшей след гончей.
   Через несколько минут Ольга шумно выдохнула, расслабилась и положила шар на столик. Шар прокатился по нему и звякнул, ударившись о вазочку с печеньем. Ее обмякшее лицо немного порозовело, но было еще далеко до нормы.
   - Я расскажу тебе о Храме все, что знаю сама, - сказала она не театральным, а самым обычным голосом, но без присущего ей сентиментального сюсюканья. - Только факты, предположениями делиться не буду. Это немного, но все же поможет тебе, когда... - Она замолчала и уставилась в какую-то точку на стене правее и чуть выше плеча Светозара.
   - Это действительно мне поможет, - стараясь оставаться спокойным, сказал Светозар. - Но почему вдруг такая перемена?
   - Ты уже вовлечен в события, смысла которых не улавливаешь и о значении которых не подозреваешь. Ничто в мире не происходит случайно. Я знаю, ты не веришь в ясновидение... Погоди! - с досадой воскликнула она. - Постарайся не перебивать меня несколько минут... Я знаю, что ты не веришь в мой дар, и никогда на тебя за это не обижалась. Ты также не веришь в то, что называешь мистикой, а мистикой называешь все, во что не готов поверить. Замкнутый круг. Поговори об этом со своим другом, теперь он знает гораздо больше. Может, после этого...
   Она долго молчала. Светозар ждал продолжения, потом беспокойно зашевелился, готовясь начать задавать вопросы, когда Ольга снова заговорила.
   - Теперь о Храме... Храм окутан черной аурой, через которую очень трудно проникнуть моему взгляду. Расположение помещений не изменилось, но вот убранство... В самой глубине помещений, на возвышении за перилами - не знаю, как оно у них называлось, - находится странная статуя. Я знаю про нее только то, что она не сработана руками человека. Перед ней алтарь, на который возлагают тех, кого они желают приобщить во время своих черных месс. Да, в Храме проводят черные мессы и поклоняются Сатане. Впрочем, ты сам это увидишь. Мессы проводятся раз в неделю, в ночь с субботы на воскресенье. Приобщенные перестают быть людьми и становятся слугами Сатаны. Его Черным Воинством. Это все, что я смогла увидеть, все факты, которые мне известны. Выводы можешь делать сам.
   - Но как это делается? - спросил Светозар. - Наркотики? Гипноз?
   - А иное объяснение тебя не устраивает? - с внезапной усмешкой, заигравшей на губах, спросила Ольга. - Например, что страна действительно захвачена Сатаной и находится под Его властью? Что здесь готовится плацдарм для захвата всего мира?
   - Но это же... - досадливо сморщился Светозар.
   - Это кажется тебе такой чушью даже сейчас, когда вокруг на глазах людей творится страшное зло. Когда в открытую убивают на улицах. Когда дома перестали быть людям убежищем. Когда над самыми душами их нависла угроза страшнее смерти и мук.
   Ольга говорила с жаром, но лицо ее было мертвенно, а глаза напряжено уставились во что-то невидимое. Светозар даже испугался - никогда он не видел ее такой.
   - Что ж, не мне убеждать тебя. Как можно объяснить слепому, что такое черное и белое? Как можно объяснить отрицающему все агностику, что такое Добро и Зло? Каждый должен почувствовать это сам. А теперь иди, Светик. Мне нужно еще кое-что сделать.
   И опять это было непривычно. Ольга, которая вечно уговаривала его остаться на ночь, явно хотела поскорее его выпроводить. Светозар встал, недоуменно пожав плечами. В прихожей, уже надев обувь, он положил ей руки на плечи и поцеловал в мягкие, безвольные губы.
   - Я на днях забегу, - шепнул он. - Вот разберусь с этим Храмом...
   - Прощай, Светик. - Голос Ольги странно дрогнул, глаза подозрительно заблестели в тусклом освещении коридора. - Не знаю, увидимся ли мы. Черная аура мешает разглядеть будущее... Будь осторожен.
   - Постараюсь, - вздохнул Светозар.
   Несколько секунд он стоял, чувствуя, что должен сказать что-то еще, но так и не смог найти нужных слов.
   Тихонько прикрыв за собой дверь, он остался один в колодезной тьме подъезда.
   4
   Пурга разыгралась вовсю, и уже выходя со двора, Светозар пожалел, что не надел шапку и перчатки. Зима вступила в свои права. Вроде недолго он пробыл у Ольги, а снегу уже намело по щиколотку.
   Сунув руки в карманы, подняв воротник куртки, сгорбившись, Светозар, уже не таясь, быстро шагал по освещенным улицам. Вряд ли патрули в такую погоду захотят месить снег. Видимость была нулевая, снег забивал глаза, так что все равно полагаться приходилось на слух.
   Идти предстояло далеко. Светозар прикинул, что никак не меньше двадцати пяти минут. Нужно было навестить одного соратника по Клубу любителей фантастики, вернее, бывшему Клубу, поскольку еще летом все подобные организации были объявлены властями незаконными. Светозар хотел, не теряя времени, обговорить с Игорем пути и возможности проникновения в Храм.
   Он прошел уже полпути, когда чуть не попался врасплох. Пурга сыграла злую шутку. Свист ветра в ушах, скрип раскачивающихся фонарей на столбах, оказывается, надежно скрывали шаги. Если бы впереди не заржали раскатисто в три голоса, Светозар не услышал бы их, пока не столкнулся бы нос к носу.
   Он лихорадочно оглянулся. Вдоль тротуара тянулся деревянный забор, в котором совсем рядом темнела подворотня. Впереди в снежной заверти ворочались темные фигуры. Светозар нырнул в подворотню. Она оказалась глубокой, но заканчивалась калиткой. Светозар толкнул ее - заперта. Во дворе лениво проворчала собака, но тут же смолкла.
   - Вставай, сука! - раздался с улицы хриплый мужской голос. - А то до самого Храма у нас поползешь. Уж там-то тебя согреем...
   Снова прокатилось ржание в три глотки. Светозар замер с колотящимся сердцем. Только бы не обратили внимание на следы, пронеслось в голове.
   Раздался скрип снега под сапогами. Патруль! Светозар не выдержал, выглянул из подворотни и тут же отпрянул в спасительную темноту с замершим дыханием. Глядел он меньше секунды, но открывшееся зрелище мгновенно врезалось в память. Светозару даже понадобилось потом несколько секунд, чтобы осмыслить увиденную дикую картину.
   Трое монахов в надвинутых капюшонах - даже, возможно, те самые, каких Светозар встречал давеча, - неторопливо шли по мостовой, толкая перед собой совершенно нагую девушку. Девушка вобрала голову в плечи, сгорбилась, съежилась и брела, пошатываясь, по щиколотку утопая босыми ногами в свежем снегу, заложив руки за спину.
   У Светозара мурашки прошли по спине, озябшие руки сами собой сжались в кулаки. Но что он мог поделать один, безоружный, против троих мужиков с пистолетами. Он стоял в подворотне, вжимаясь как можно глубже в калитку.
   Когда они появились напротив, один из монахов ткнул девушку кулаком в спину. Она пошатнулась, но двое других подхватили ее за плечи и не дали упасть. В свете фонаря матово блестела ее мокрая белая кожа. Снег сек обнаженное тело.
   Проходя мимо, девушка на миг повернула голову, и Светозар едва удержался от крика. Несмотря на прилипшие к щекам мокрые пряди волос, Светозар мгновенно узнал в девушке Зину из Сопротивления, с которой они расстались меньше часа назад. Должно быть, монахи поймали ее по дороге домой и вели теперь в Храм.
   Через секунду процессия скрылась из глаз, остался лишь скрип сапог. Потом монахи снова захохотали.
   Светозар с силой провел ладонями по пылающему лицу. Все мысли мгновенно исчезли из головы, осталась лишь ярость, но не ослепляющая, а холодная, как снег, по которому гнали босую Зину.
   С трудом заставив себя вздохнуть, Светозар выждал десятка два секунд и выскользнул из подворотни. Монахи уже скрылись в метели, но Светозар знал, что никуда они не денутся. До ближайшего поворота еще далеко. Он успеет.
   Стараясь идти бесшумно, Светозар ринулся вдоль забора в том же направлении, лихорадочно шаря вокруг взглядом в поисках оружия. Через несколько шагов он увидел толстую палку, подпирающую забор, и схватил ее. Палка оказалась приколоченной, но хватило одного рывка, чтобы ее оборвать. Вышло даже лучше, поскольку гвоздь торчал из конца палки, превращая ее в грозное оружие.
   В несколько прыжков Светозар нагнал монахов. Его шагов не было слышно не только из-за ветра. Как раз в это время один из монахов распространялся, очевидно, о том, что они сделают в Храме, а двое довольно похохатывали.
   - ... и уж потрахаем тебя...
   Светозар изо всех сил опустил палку на голову заднего монаха. Монах издал странный хрюкающий звук и повалился лицом в снег. Двое других мгновенно обернулись, но Светозар уже наносил второй удар - сверху и чуть сбоку. Очевидно, он попал монаху гвоздем в глаз. Тот страшно завопил, отшатнулся, схватился руками за лицо и волчком завертелся посреди мостовой.
   Зина тоже обернулась, пошатнулась и упала на бок в снег. Почему-то по-прежнему держа руки за спиной, она забилась в снегу с протяжным стоном.
   Это отвлекло Светозара, и он чуть не пропустил удар третьего противника, нанесенный ногой из-под рясы. Лишь в последний момент он успел отшатнуться. Удар пришелся по палке, едва не выбив ее из рук. Но Светозар удержал и, точно копьем, коротко ткнул палкой монаху в живот. Тот крякнул и согнулся, и это дало Светозару время нанести монаху удар по голове. Монах упал на колени, схватившись правой рукой за кобуру. Охваченный бешенством, Светозар лупил его палкой по чему придется, пока тот не ткнулся в снег. Пнув его в лицо для профилактики, Светозар подскочил к продолжавшему вопить и держаться за лицо. Пары ударов палкой и нескольких пинков хватило, чтобы утихомирить и его.
   Когда он замолк, резко, как выключенный телевизор, Светозару показалось, что на улице наступила звенящая тишина.
   Зина стояла на коленях, все так же держа руки за спиной. Светозар подскочил к ней, отбросив палку, и, помогая девушке встать, обнаружил, что руки у нее скованы за спиной наручниками. Зина пошатнулась и, с искаженным от боли лицом, уцепилась за плечо Светозара.
   - Н-ноги... - прыгающими губами простонала она.
   - Сейчас... Потерпи секундочку... - прошептал сквозь стиснутые зубы Светозар.
   Перевернув ближайшего монаха, он расстегнул ремень и принялся срывать с него рясу. Краем глаза он видел, что Зина едва стоит, шатаясь на холодном ветру, торопился и от этого только путался в грубой материи. Наконец, дело было сделано. К счастью, ряса оказалась просторной, широкой, и Светозар без труда надел ее на девушку. Потом так же поспешно сорвал с монаха сапоги. Зина держалась за его спину и громко стонала сквозь стиснутые зубы, пока он натаскивал сапоги на ее негнущиеся и, наверное, обмороженные ноги.
   - Потерпи, потерпи... - шипел Светозар, сам испытывая ее боль.
   Закончив с сапогами, он быстро собрал у монахов пистолеты, один сунул себе за пояс, остальные перебросил через забор. Потом так же поспешно пошарил у них по карманам в поисках ключей от наручников, но не нашел.
   - Нужно смываться, - сказал он прерывающимся голосом, беря Зину за спрятанный под рясой локоть. - Идти сможешь?
   - Н-ноги... больно... - с трудом выдавила она сквозь сжатые зубы.
   Светозар беспомощно оглянулся. На другой стороне улицы стояли многоэтажки. Ни в одном окне не горел свет. Место было знакомое. В одном из этих домов жил Лешка Ганшин, его старинный друг...
   Светозар мгновенно вспомнил странные слова Ольги о нем, но выбора не было. Далеко они не уйдут. Зина едва держится на ногах, а нести ее он не сможет.
   - Пойдем, милая. Тут рядышком, - прошептал он ей в ухо.
   Зина обессиленно наваливалась на него всем телом. Светозар обхватил ее за плечи и практически тащил рядом с собой. Зина лишь едва перебирала ногами.
   Таким манером они пересекли улицу и скрылись в спасительной темноте Лешкиного двора. Никто не появился. Монахи остались неподвижно лежать посреди мостовой, и Светозара нисколько не интересовало, живы они или нет.
   5
   В квартире была тишина. Светозар звонил и звонил, тяжело дыша, прижав Зину плечом к стене, чтобы не упала. Ему уже было наплевать на все на свете: проснутся ли соседи, отыщет ли их по следам возможная погоня, как встретит их, черт побери, Лешка. Зина чуть слышно постанывала и скрипела зубами.
   Наконец, после четвертого длинного звонка за дверью послышался шорох.
   - Кого там носит? - неожиданно раздался тонкий девичий голос, от которого Светозар вздрогнул. - У нас все уже спят.
   - Мне Алексея... - голос Светозара сорвался, он закашлялся. - Очень срочно... Разбудите... - с трудом выдавил он сквозь кашель.
   Опять шорох за дверь, похожий на шелест легкой материи, и тишина. Светозар ждал, поддерживая Зину за плечи. Когда он готов уже был пинать дверь ногами, та неожиданно распахнулась.
   - Какое там срочно в три часа... - Стоявший на пороге Ганшин осекся, его заспанные глаза широко распахнулись. Входите. Быстро! - отрывисто бросил он.
   Светозар осторожно провел Зину через порог в ярко освещенную прихожую, ногой захлопнул за собой дверь. Ганшин растерянно глядел на них. Дальше в освещенном коридоре стояла в расшитом золотом халате шикарная блондинка, а из-за ее плеча выглядывала хрупкая, маленькая брюнетка, на которой была лишь прозрачная рубашка, чуть прикрывающая бедра. Светозар успел заметить в руке у блондинки какой-то темный предмет, который она тут же сунула в карман халата.
   - Что это с ним? - встревоженно кивнул Ганшин на Зину.
   - Помоги, - пропыхтел Светозар, стараясь удержать обмякшее тело девушки. - Кажется, потеряла сознание. Обморозилась.
   Ганшин подхватил ее с другой стороны.
   - Давай в гостиную. На диван... Девушки, поставьте на огонь чайник. Приготовьте кофе.
   Когда они положили Зину на диван, Светозар откинул с ее головы капюшон. Лицо девушки было бледно, глаза закрыты, бескровные губы крепко сжаты.
   - Зиночка?.. - пробормотал Ганшин. - Что произошло? Почему на ней такой наряд?
   - Откуда ты ее знаешь?.. Впрочем, неважно. Я все объясню, но сперва нужно...
   - Да сбрось ты с нее эту рясу.
   - Под ней там ничего нет, - сказал Светозар, склоняясь над ее ногами.
   Зина застонала, когда он стаскивал с нее сапоги, но в себя не пришла.
   - Слушай, твои девчонки могут что-нибудь... - продолжал Светозар, пытаясь растирать холодными руками посиневшие ступни Зины.
   - Сделают, - уверенными тоном сказал Ганшин и направился из гостиной. Он уже пришел в себя от первого потрясения и выглядел необычно уверенным.
   - И еще, - остановил его Светозар. - У нее на руках наручники. Может, напильник...
   - Нора и Элиза все сделают, - кивнул Ганшин.
   Девушки появились меньше, чем через минуту. Черненькая Нора уже тоже была в халатике. Она несла таз с водой и полотенца через плечо.
   - Мужчины, выйдите, - властно скомандовала Элиза. - Посидите в кабинете. Когда мы освободимся, подадим вам кофе.
   Светозар хотел было заупрямиться, но Ганшин взял его за локоть и вывел из гостиной.
   - Все будет хорошо, Зарка, - сказал он в коридоре. Девушки сделают все, как надо.
   В кабинете уже горела настольная лампа. Отпустив локоть Светозара, Ганшин плюхнулся в глубокое кожаное кресло.
   - Да ты раздевайся, - сказал он. - Спешить теперь некуда.
   Светозар скинул куртку и сел в кресло напротив. Только теперь он заметил, как изменилась обстановка знакомого прежде кабинета. Стулья сменили старинные кожаные кресла, очень мягкие и удобные. Добрую треть комнаты занимал обширный письменный стол, похоже, тоже старинный. На нем тускло поблескивал экран компьютера. Белели аккуратно разложенные пачки бумаги. Это тоже было необычно - за Ганшиным никогда не водилась любовь к порядку.
   И сам Ганшин, развалившийся в кресле, в темной пижаме с широкими лацканами, тоже казался изменившимся, но Светозар еще не понял, в чем. Лампа под зеленым матерчатым абажуром стояла на дальнем краю стола, и лицо друга едва проступало в полутьме.
   - Курить будешь? - спросил Ганшин.
   Светозар молча кивнул. Ганшин протянул ему взятую со стола пачку неизменного "Беломора". Оба закурили. Светозар по-прежнему не отрывал от Ганшина взгляд.
   - Ну, что так смотришь?
   Вместо ответа Светозар протянул длинную руку и повернул лампу, чтобы свет падал на них. И вздрогнул. Они не виделись четыре месяца, и за это время Ганшин постарел лет на двадцать. Волосы поредели, в них пробивалась густая седина, лицо покрывала сетка тонких морщин. Перед Светозаром теперь сидел не одногодок, а старик. Еще достаточно крепкий, не согнутый годами, но шестидесятилетний мужчина. Меньше ему никто бы не дал.
   - Что, изменился? - с сухим смешком спросил Ганшин. Давно мы не виделись. Так скоро и узнавать друг друга перестанем. - Снова раздался сухой дробный смешок, какого от Ганшина Светозар никогда не слышал.
   - Что происходит? - спросил, наконец, Светозар. - Мне кажется, ты кое-что знаешь.
   - Кое-что? - улыбка, появившаяся на губах Ганшина, была совсем не веселой. - Да, может быть, это и так... - Пару минут он молчал, попыхивая папиросой, потом повернул лампу в прежнее положение, так что лицо его снова уплыло в полутьму. - Мы ведь не на допросе, - пояснил он. - Последнее время меня раздражает яркий свет. Предлагаю следующее - обменяемся рассказами. Ты расскажешь, что там случилось с Зиной. Ну, а я - о себе. Только сперва, ты не откажешься от рюмочки коньяку?
   - Идет, - серьезно кивнул Светозар, пододвигая к себе пепельницу.
   Ганшин поднялся и открыл шкафчик, висевший между столом и окном. Внутри засияло стекло и хрусталь, в глазах Светозара зарябило от бутылок и этикеток. Ганшин достал какую-то импортную бутылку, пару пузатых рюмок из тонкого стекла и ловко налил их до половины.
   - Прозит, - сказал он, протянув рюмку Светозару и вновь погружаясь в кресло.
   - Прозит. - Светозар усмехнулся, вспомнив давнишний знаменитый фильм, от которого пошел их с Лешкой тост.
   Коньяк маслянистым теплом прокатился по языку и чуть опалил гортань. Он был совершенно необычный на вкус, мягкий, с явным букетом каких-то трав и чего-то еще, чему Светозар не мог подобрать название.
   - А коньяк ты пить так и не научился, - донесся до него насмешливый голос, уже более похожий тоном на Лешкин. - Залпом, как водку... Такой коньяк надо пить ма-аленькими глоточками. И греть в руке, чтобы придать ему аромат... Давай-ка, еще налью.
   В руке Светозара вновь очутилась наполненная до половины рюмка.
   - Можешь начинать, ты первый, - продолжал Ганшин, скрестив ноги и держа в одной руке рюмку, в другой - дымящуюся папиросу. - Мой рассказ длиннее. К тому же, я действительно беспокоюсь о Зине.
   - Откуда ты ее знаешь? - мгновенно насторожившись, спросил Светозар.
   - Если она твоя подружка - не волнуйся, - хмыкнул Ганшин. - Я не видел ее примерно столько же, сколько тебя. Она работала в газете, где я раньше печатался. Так что у меня с Зиночкой были чисто деловые отношения.
   - Понятно... - смутился Светозар. - Я не об этом.
   - Знаю тебя, старый ревнивец, - чуть улыбнулся Ганшин.
   И тогда Светозар рассказал ему все. Вернее, почти все, поскольку начал с того, как увидел Зину в обществе монахов. Про Сопротивление он, естественно, не упомянул и ждал вопросов. Но вопросов не последовало.