Когда Кион выкладывал из пакета купленное им на вечер, когда его неожиданно обняли за плечи, развернули.
– Не стоит терять времени, – сказал самый прекрасный в мире голос. А его губы почувствовали влажное, нежное прикосновение. А его взгляд утонул в голубизне ее прелестных глаз. А сам он тонул в прекраснейшем из омутов. Мягкие руки гладили его шею, и это было так мило, так возбуждающе.
Он не обратил внимания на то, что ее пальцы словно нащупывают что-то на коже, словно примеряются к чему-то. А зря. Потому что миг спустя Игой перестал вообще обращать внимание на что бы то ни было. Вдруг его перестало волновать вообще все на свете…
Ак-Кина, оставив Киона на полу посреди комнаты отдыха, вышла в соседнее помещение. Сатло, согнувшись вопросительным знаком над столом и листая журнал, состоящий из одних картинок, быстро обернулся к ней, одновременно накрывая журнал служебными бланками.
– Я настояла, чтобы вы присоединились к нам, – она ослепительно улыбалась. – Вы, надеюсь, не будете против? – И прелестница заговорщицки понизила голос: – Честно сказать, вы мне нравитесь гораздо больше.
– Да, понимаю, я… – самодовольно ухмыльнулся Сатло.
И получил сокрушающий удар тонким наманикюренным пальцем под ухо. Его голова ткнулась в ворох служебных бланков.
– А вот таким ты мне еще больше нравишься, – сказала Ак-Кина, забирая со стола ключ от пульта управления воротами.
Кнопки пульта закрывались крышечкой, и на эту крышечку дополнительно навешивался маленький замок. Да уж, много сложностей нагородили те, кто разрабатывал систему охраны поста номер четыре, однако ключ теперь был у Ак-Кины, она управилась и с замочком, и с кнопками пульта, и с включением мотора ворот.
– Эй, порядок! – негромко сказала она в темноту.
В ворота один за другим, молча скользнули четверо – двое в форме высших офицеров морского флота, некто в гражданском и некто в черно-зеленом плаще Каскада. Черно-зеленый ободряюще подмигнул Ак-Кине:
– Отлично справилась, девочка. Не забудь закрыть ворота, потом присоединяйся.
И поспешил следом за остальными к домику охранного поста. По случаю праздника «Захват скоростника» Сварог вновь облачился в форму каскадовца – на сей раз, правда, другую, добытую лично Босым Медведем.
– Медведь, – сказал Сварог, осмотревшись внутри караулки, – свяжи этого героя, да покрепче. Монах, тащи сюда второго стражничка. Щепка, марш наружу, и поглядывай по сторонам: мало ли кого с корабля принесет. Я смотрю, – он повернулся к Ак-Кине, – ты неплохо освоила «коготь ястреба».
– Я бы предпочла не твой «коготь», а утюг или молоток. Он слишком нахально пялился на меня.
– Ох как я его понимаю…
Да-а, ничего не скажешь, исполнительницу на роль подсадки Щепка привела отличную. В шайке Босого Медведя было всего три человека, но время от времени они привлекали к делам и других людей. В том числе и Ак-Кину – главным образом для того, чтобы заманивать доверчивых сластолюбивых пентюхов в укромное местечко, где те попадали в умелые ручки Медведя и Монаха.
– Живее, братцы-разбойники, живее, – поторапливал Сварог свою уголовную гвардию, – вдруг какой-нибудь мающийся бессонницей дежурный по порту заявится с проверкой. Монах, скоренько приводи нашего нового друга в чувство…
Первое, что почувствовал Игой-Кион, очнувшись, была вода, обильно стекающая ему за воротник. Он с трудом разлепил веки, сфокусировал зрение… и вместо прекрасной гостьи, вместо напарника узрел парящую над ним незнакомую рожу.
– Проспался? – недобро спросила рожа. – Или еще водичкой полить? Не надо? Ну тогда подымайся, родимый…
А потом Игой увидел и бездвижное тело Сатло.
…По сонной ночной пристани быстрым, уверенным шагом двигались шестеро – и любой увидевший их непременно бы насторожился. Ну и нехай – Сварог скрываться был не намерен. Более того: он самолично убедил перепуганного охранника Игоя-Киона передать на борт сообщение: дескать, на территорию причала прибыли четверо донельзя официальных лиц – трое представителей внутренней службы флота и один каскадо-вец, а с ними два гражданских лица женского пола. Более того: официальные лица вооружены всеми необходимыми для прохода на территорию бумагами с подписями и ордерами с печатями и требуют немедленной встречи с командиром расчета. Более того: охранный пост уже связался с Адмиралтейством и получил подтверждение – действительно, все означенные лица имеют полное право подняться на борт. По весьма важному и щепетильному делу.
Расчет должен был всполошиться. Расчет должен был запаниковать и начать готовиться к внеплановой головомойке… Но вот заподозрить что-либо должен не был – потому что никакому нормальному злоумышленнику в голову не придет столь наглым образом проникать на борт корабля, принадлежащего лично верх-адмиралу флота. Это все равно, что под прикрытием какой-нибудь там ревизионной комиссии подняться на «Аврору», скрутить экипаж и угнать революционный крейсер на увеселительную прогулку по Ладоге… Так что план Сварога, откровенно говоря, был запредельно безумным и архинаглым… И именно поэтому Сварог имел все основания надеяться на успех. А что еще прикажете делать? Через причал аркой перекинуты металлические дуги, и он прекрасно знал, для чего – Босой Медведь просветил. Это ни что иное, как стационарный прибор «Боро-6», самая последняя разработка пытливой каскадовской мысли. Аппаратура улавливает любое магическое присутствие в радиусе… в общем, неважно в каком там радиусе, главное, что колдовским манером, в том числе и под чужой личиной, к скоростнику не подберешься.
Корабль у причала был всего один, серый, мрачный, близнец покойной «Черной молнии» – не ошибешься. А свет прожекторов давал возможность прочитать название – «Пронзающий». Так что точно не ошибешься… А вот перекинутый на «стенку» трап вовсе не означал, что даже столь ответственным товарищам можно запросто взойти на борт. Вход на палубу перекрывала защитная диафрагма. Но шестерка уверенно поднялась по трапу, и Сварог вдавил кнопку звонка.
Охранника Игой-Киона вытолкали вперед, поставили рядом со Сварогом в авангарде. Игой послушно приготовил личную карточку охранника порта, и когда диафрагма разошлась, образовав отверстие в руку диаметром, Игой просунул карточку вахтенному. Диафрагма вновь сошлась. Документ изучали секунд десять, после чего тем же способом вернули владельцу.
– И что нужно? – раздался из отверстия диафрагмы напряженный голос.
– Паршивая ситуация, – раздраженно сказал Сварог. Таким тоном разговаривают мелкие чиновники, которые в гробу видели все эти ночные поездки к черту на куличики, но что поделать – служба. – Проводится внутреннее расследование, пока в неофициальном порядке. Я говорю – пока. Потому что… Видите за моей спиной этих…
женщин? Они утверждают, будто подверглись сексуальному насилию от членов вашего экипажа. Кроме того, они утверждают, что для принуждения к вступлению в связь была использована магия. Понимаете всю серьезность происшедшего? Пострадавшие уверены, что узнают насильников. Так что нам незамедлительно нужно видеть членов экипажа. – Помолчал и с нескрываемой надеждой на отрицательный ответ спросил: – Пустите на борт? – Мол, лучше не надо, лучше утречком другие приедут, так сказать – повысокопоставленнее нас, а мы, люди маленькие, лучше домой вернемся…
С той стороны донеслось невнятное ругательство, а потом и тяжкий вздох: – Ждите, доложу.
Ждали молча. Это был самый ответственный момент операции. Если они свяжутся с берегом в обход поста охраны – а такая возможность у корабельного расчета имелась, по дну от скоростника был проложен кабель, – потребуют подтверждения в Адмиралтействе, в Каскаде, то… Ну, понятно. План Сварога сотоварищи строился именно на щекотливости вопроса. И если б не эта щекотливость, то морячки доложили бы, как пить дать. А так… Допустим, девки никого не узнают, гости извинятся и уйдут, дело замнется само собой – а расчет уже поторопился доложить. Ведь потом начальство всю плешь выест: «Забыли где служите, мерзавцы, подразделение позорите, своих командиров позорите, в дальние колонии захотели!» А с начальства станется – может заслать и в колонии, и на Ханнру. Особенно ежели это самое начальство хочет пристроить кого-то из своих протеже на теплое место и ждет не дождется, когда появится повод местечко то освободить.
Запачкаться легко – отмываться долго приходится. Ну а если шлюшки и вправду кого-то узнают, то так и так клин. Да и охрана причала уже вроде бы уже получила добро на вход от Адмиралтейства…
Ждать пришлось недолго. Минуты через три диафрагма переборки раздвинулась, открывая доступ на корабль, и первыми внутрь зашли Сварог и Ак-Кина. Заспанный смуглолицый морячок в плаще йорг-капрала, наброшенном на голое тело, хмуро взглянул на тех, кто в иных мирах хуже татарина, и открыл было рот, чтобы, не иначе, пробурчать нечто вроде приветствия. Но не успел. Распрямляющейся пружиной вылетела вперед рука Сварога и согнутые пальцы ударили сержанта под подбородок. Тот влепился в стену и сполз на пол.
Монах тут же подхватил нокаутированного сержанта под мышки и поволок к открытым дверям лифта. Уложил заботливо в кабине и вернулся к трапу – до того, как все закончится, ему предстояло нести ответственную вахту корабельного дежурного.
В лифте вахтенному и Игою-Киону связали руки-ноги, воткнули кляпы. Юнк-лейтенант свою миссию выполнил, применять к нему какие-то особые средства убеждения не потребовалось – молодой, не нюхавший пороху охранник сломался от одного грозного вида обступивших его людей и от первого же щекочущего прикосновения ножа. Сварог и Босой Медведь, пока кабина перемещалась на верхний из трех корабельных палуб, приготовили оружие: первый – шаур, второй – стилет. Вот и нужная палуба.
Щепка и Ак-Кина остались в лифте, Сварог с Медведем вышли и уверенно направились по коридору. Уверенность в перемещениях по наисекретнейшему скоростнику строилась на немалых деньгах. Босой Медведь, который знал в порту все и всех, знал, за кем и какие водились грешки и слабости, указал нужного человека. Последний же, недавно крупно проигравшийся в местный аналог рулетки, с радостью, прямо-таки с неземным счастьем в глазах дал глянуть благодетелям, избавлявшим его от долговой тюрьмы, в чертежи скоростника.
Они остановились у приоткрытой двери рубки, откуда доносилась тихая музыка. Сварог распахнул люк и первым бесшумно скользнул внутрь. В рубке находился всего один человек – стоял навытяжку перед единственным креслом и с верноподданническим взглядом ждал гостей. Взгляд его, впрочем, быстро потускнел, когда в висок уперся ствол шаура.
– Не шевелиться! – шепотом рявкнул Сварог и без лишних заморочек обвил локтем его шею. – Вахтенный офицер?
– Т-так точно… А вы…
– Ма-алчать, – беззлобно перебил Сварог и усилил захват. – У тебя, голуба, есть выбор: или ты идешь нам навстречу со всем военно-морским пылом и все, кто есть на борту, остаются в живых, или ты никуда не идешь и тогда погибают все, кроме тебя. А ты, единственный, кто уцелеет, будешь потом рассказывать начальству, как мог спасти ребят, но не захотел. Что выбираешь?
– Вы что, не понимаете…
– Ясненько, выбор ты сделал, – перебил Сварог. Вахтенный офицер забился в захвате, чувствуя подступающее удушье. Попытался было оторвать от себя руку Сварога. Начинал задыхаться, побагровел лицом и закатил глаза. В последний момент Сварог разжал захват.
– Не надо! – тут же прохрипел офицер, глотая ртом воздух, как рыба на песке. – Я… я согласен на ваши условия.
– Соврешь – твоих людей буду убивать лично я. Тебя приведут посмотреть на их трупы, после чего ты навсегда забудешь сладкое слово «сон». Я тебе обещаю, – решил внести свою лепту в обработку пленника Босой Медведь. Видимо, опыт в подобной обработке у него имелся преизрядный: он произнес свою угрозу столь елейным тоном, что даже Сварога пробрало.
– Сколько человек на борту? – спросил Сварог.
– Семеро, включая меня и того, кто вас пустил. Что… что с ним?
– Жив. Пока. Где остальные?
– В долгосрочной увольнительной. Мы – дежурная смена. Сокращенный боевой расчет.
– Я имею в виду – остальные пятеро, – раздраженно повысил голос допросчик. – В каких каютах, отсеках, помещениях?
– Двое – седьмой блок, третий отсек, каюта два. Это на…
– Знаю. Дальше!
– Трое по одному в следующих каютах: номера три, четыре, пять. Все спят…. Должны спать.
– Ясно. Хвалю за службу. Медведь!
Босой Медведь, ожидая этого приказа, уже сжимал в ладони некий предмет размером с карманный фонарик. На жаргоне эта штука именовалась «мотылек» и представляла собой до крайности упрощенный аналог того оружия, с которым бегали каскадовцы. Заряда каскадовских «ранцев» хватало на множество воздействий, а «мотылек» был одноразовым. Зато, судя по описаниям уголовных друзей, парализовал качественно. Недаром за ношение и хранение «мотылька» полагался неслабый срок.
Медведь приставил к шее пленника заостренные контакты и нажал на кнопку. Треснуло, вспыхнуло, вахтенный офицер содрогнулся всем телом, охнул и затих.
– Надеюсь, не соврал, – сказал Сварог. Чертовски хотелось включить детектор лжи – но ведь взвоют все эти «Боро» один, два, шесть и далее по списку. – Вроде проникся до донышка. В рубке на всякий случай оставим Щепку с парочкой «мотыльков», внизу она нам все равно ничем не поможет… Бери его и пошли!
Медведь, взвалив на плечо обездвиженного моряка, вышел из рубки следом за Сварогом. Лифт, постепенно превращающийся в камеру предварительного заключения, доставил их на вторую палубу. Предстояла заключительная фаза операции.
Сварог взял на себя троих, Босому Медведю препоручил двух оставшихся. Подходя к каюте, в которой, по утверждению вахтенного офицера, должны были мирно дрыхнуть двое членов экипажа «Пронзающего», Сварог достал два из трех припасенных им «мотылька». Толкнул люк, тот отъехал в сторону. Было бы странно, если б моряки запирались изнутри. Двусмысленно получилось бы как-то. Сварог скользнул в каюту, освещенную тусклым светом ночника под потолком. На двух койках, верхней и нижней, бугрились под простынями тела.
Все прошло донельзя легко и просто, «мотыльки» сработали преотлично. «Четыре – ноль, – констатировал Сварог, бросая опустошенные шокеры на крохотный столик, – но матч должен закончиться со счетом семь – ноль».
Проблемы возникли, так сказать, на последнем моряке. Либо тот не спал, либо сон его отличался кошачьей чуткостью, но матросик встречал Сварога сидючи на койке и глядючи на дверь. И едва эта дверь начала открываться, тут же взвился с койки в прыжке, распрямляя ногу в ударе, направленном в переносицу незваного гостя…
Рефлексы не подвели Сварога и на этот раз – спасибо боевой выучке, одна ты у меня осталась… Рефлексы, уводя от удара, отбросили его назад в коридор.
Сварог отшвырнул «мотылек» подальше, но шаур из-за пояса выхватить не успел – противник уже стоял перед ним, уже наносил удар рукой…
И завертелась кадриль в коридоре второй палубы скоростника «Пронзающий». Удары, выпады, блоки, уклоны… То Сварог теснит моряка, то Сварога теснят. Стиль противника был весьма необычен, к нему трудно было приноровиться. Но и стиль Сварога незнаком моряку, и, будем надеяться, так же неудобен. Не попробовать ли «лапу ягуара»? Не вышло. А теперь «жернова». Ушел, гад! А вот это попробуем, а вот это… Ага, а если мы тебя на ложном финте мотанем? Не купился! Ну а секретные приемчики советской десантуры ты знаешь?..
А вот этого противник не знал. Сварог провел комбинацию под названием «полет кондора», более известную среди понимающих людей под другим, менее благозвучным наименованием. Но дело ведь не в том, как назвать, а в том, как исполнить. Сварог уж постарался исполнить как надо, постарался не осрамить десант. И морячок, всем телом впечатавшись в стену коридора, так и остался лежать. Может быть, даже со сломанной ключицей.
От победы над спящими остается неприятный осадок, как от совершенной подлости, но эта незапланированная стычка утолила жажду честной борьбы, примирила с вынужденными бесчестными методами. Сварог склонился над поверженным моряком. Тем более, соперник выпал достойный. Действует не рассуждая, отменная реакция, завидная пластика, неплохая школа – ему бы маленько везенья. Сварог взвалил побежденного на плечо.
Босой Медведь справился с вверенными ему двумя моряками без всяких осложнений. Экипаж «Пронзающего» и вынужденно примкнувшего к захватчикам юнк-лейтенанта Игой-Киона доставили лифтом на первую палубу, перенесли на корабельную гауптвахту (на ихнем скоростнике, ты подумай, было предусмотрено и такое помещение), где и заперли, не развязав. Сами как-нибудь развяжутся.
После чего Сварог, Ак-Кина и Босой Медведь вернулись в рубку. Утопающая в капитанском кресле Щепка радостно прокричала:
– Проверка моторов завершена, искра есть, прогрев начат!
– Ого! – искренне восхитился Сварог. – Откуда такие познания?
– Она у нас умная, – с затаенной гордостью сказал Босой Медведь, будто это именно он и развил ее умственные способности.
Сварог впервые внимательно взглянул на невзрачную худышку. До этого он воспринимал ее лишь как боевую единицу, и не более того, с поручениями справляется – и то хорошо, чего же боле?.. А вот интересно, сколько ей лет? Определенно и не скажешь. Может быть, может, и пятнадцать, может, и сорок. Да и за сорок, может. Есть ли морщины, нет ли – не разглядишь за слоем грязи на лице… И еще одна неуставная мысль посетила Сварога: что получится, если ее отмыть, расчесать, приодеть, накрасить? Занимательный, должно быть, экспериментик…
– А еще я позвонила на вахту Монаху, велела убрать лестницу, отвязать эти толстые веревки, которыми крепятся к берегу, и подниматься сюда.
Сварог поморщился. Надо же все так испортить, только стоило восхититься ее умственными способностями…
– За такую самодеятельность отправить бы тебя на «губу» к нашим связанным друзьям… Команды здесь отдаю я. И только я. И на суше, и, тем паче, на море. И по поводу моторов приказа не было. А если…
– В наказание дадено плавающее железо и приведет нас к погибели! – это возник в дверях обещанный Монах. – Ибо сказано в откровениях Многоуста: «Вода не есть твердь, а есть жижа ненадежна».
– Его из церкви погнали как раз за Многоуста, – поведал Босой Медведь. – За пристрастие к ереси и вину.
– Сам ты еретик и пьешь много больше! – прогрохотал Монах. – И гореть те…
– А-атставить разговорчики в строю! – гаркнул Сварог, прекрасно понимая: победа понизила дисциплину в подразделении. Расслабились, черти, вольности позволяют. Впрочем… – Слушай сюда, уголовная рота! Приказ по полку третий, предположительно последний. Полк поставленную задачу выполнил, и в награду объявляю о его расформировании… Короче, берите плащи, идите домой. Жить разрешаю спокойно, ни о чем не беспокоясь. Я, по крайней мере, больше о вас не вспомню.
– Зато Каскад вспомнит, – пробухтел Монах.
– Где уж нам тут оставаться, после такого-то, – Босой Медведь сделал обводящий жест рукой. – Теперь только в бега, скрыться где-нибудь в колониях… Высадите нас где-нибудь по дороге.
– Колоний по дороге не будет, – сказал Сварог.
– Все равно что-то будет, – пожал плечами Босой Медведь. – Здесь нам оставаться никак нельзя.
«А ведь можно сделать небольшой крючок, пройти мимо какого-нибудь занюханного протектората – время пока позволяет», – мельком подумал Сварог.
– У меня все готово, – подала голос Щепка. – К отплытию готовы.
– И ты в колонии хочешь?
– А куда ж я без этих двух обормотов…
– Правду глаголит, – подтвердил Монах, – пропадет она без нас в этом гнезде порока. И Каскад, опять же…
– Ведь работать заставлю, – пригрозил Сварог.
– А я уже работаю, – ответила Щепка.
– Как угодно, ваше дело, – зачем, спрашивается, настаивать? У любой лоханки должен быть экипаж… – Проводим Ак-Кину – и вперед.
– А я тоже в море хочу, – заявила Ак-Кина. – Надоело мне здесь. Хотя от Каскада, в отличие, от остальных, я отбодаюсь, уж поверьте, не впервой. Вот если в больницу попаду – придется сложно… А контор, где работают исключительно мужчины, мне опасаться нечего.
– Так плывешь или прыгаешь на берег? – прикрикнул Медведь.
– Я же сказала. И силой вам меня высадить не удастся.
– Все, – подвел итог дискуссиям Сварог. – Некогда уговаривать и высаживать… Но если кто потом будет выть-скулить: «Ах, что же я наделал»… На плот – и в открытое море. Ясно? Никто не передумал? Щепка, освобождай место командира. Поехали отсюда.
Глава семнадцатая
– Не стоит терять времени, – сказал самый прекрасный в мире голос. А его губы почувствовали влажное, нежное прикосновение. А его взгляд утонул в голубизне ее прелестных глаз. А сам он тонул в прекраснейшем из омутов. Мягкие руки гладили его шею, и это было так мило, так возбуждающе.
Он не обратил внимания на то, что ее пальцы словно нащупывают что-то на коже, словно примеряются к чему-то. А зря. Потому что миг спустя Игой перестал вообще обращать внимание на что бы то ни было. Вдруг его перестало волновать вообще все на свете…
Ак-Кина, оставив Киона на полу посреди комнаты отдыха, вышла в соседнее помещение. Сатло, согнувшись вопросительным знаком над столом и листая журнал, состоящий из одних картинок, быстро обернулся к ней, одновременно накрывая журнал служебными бланками.
– Я настояла, чтобы вы присоединились к нам, – она ослепительно улыбалась. – Вы, надеюсь, не будете против? – И прелестница заговорщицки понизила голос: – Честно сказать, вы мне нравитесь гораздо больше.
– Да, понимаю, я… – самодовольно ухмыльнулся Сатло.
И получил сокрушающий удар тонким наманикюренным пальцем под ухо. Его голова ткнулась в ворох служебных бланков.
– А вот таким ты мне еще больше нравишься, – сказала Ак-Кина, забирая со стола ключ от пульта управления воротами.
Кнопки пульта закрывались крышечкой, и на эту крышечку дополнительно навешивался маленький замок. Да уж, много сложностей нагородили те, кто разрабатывал систему охраны поста номер четыре, однако ключ теперь был у Ак-Кины, она управилась и с замочком, и с кнопками пульта, и с включением мотора ворот.
– Эй, порядок! – негромко сказала она в темноту.
В ворота один за другим, молча скользнули четверо – двое в форме высших офицеров морского флота, некто в гражданском и некто в черно-зеленом плаще Каскада. Черно-зеленый ободряюще подмигнул Ак-Кине:
– Отлично справилась, девочка. Не забудь закрыть ворота, потом присоединяйся.
И поспешил следом за остальными к домику охранного поста. По случаю праздника «Захват скоростника» Сварог вновь облачился в форму каскадовца – на сей раз, правда, другую, добытую лично Босым Медведем.
– Медведь, – сказал Сварог, осмотревшись внутри караулки, – свяжи этого героя, да покрепче. Монах, тащи сюда второго стражничка. Щепка, марш наружу, и поглядывай по сторонам: мало ли кого с корабля принесет. Я смотрю, – он повернулся к Ак-Кине, – ты неплохо освоила «коготь ястреба».
– Я бы предпочла не твой «коготь», а утюг или молоток. Он слишком нахально пялился на меня.
– Ох как я его понимаю…
Да-а, ничего не скажешь, исполнительницу на роль подсадки Щепка привела отличную. В шайке Босого Медведя было всего три человека, но время от времени они привлекали к делам и других людей. В том числе и Ак-Кину – главным образом для того, чтобы заманивать доверчивых сластолюбивых пентюхов в укромное местечко, где те попадали в умелые ручки Медведя и Монаха.
– Живее, братцы-разбойники, живее, – поторапливал Сварог свою уголовную гвардию, – вдруг какой-нибудь мающийся бессонницей дежурный по порту заявится с проверкой. Монах, скоренько приводи нашего нового друга в чувство…
Первое, что почувствовал Игой-Кион, очнувшись, была вода, обильно стекающая ему за воротник. Он с трудом разлепил веки, сфокусировал зрение… и вместо прекрасной гостьи, вместо напарника узрел парящую над ним незнакомую рожу.
– Проспался? – недобро спросила рожа. – Или еще водичкой полить? Не надо? Ну тогда подымайся, родимый…
А потом Игой увидел и бездвижное тело Сатло.
…По сонной ночной пристани быстрым, уверенным шагом двигались шестеро – и любой увидевший их непременно бы насторожился. Ну и нехай – Сварог скрываться был не намерен. Более того: он самолично убедил перепуганного охранника Игоя-Киона передать на борт сообщение: дескать, на территорию причала прибыли четверо донельзя официальных лиц – трое представителей внутренней службы флота и один каскадо-вец, а с ними два гражданских лица женского пола. Более того: официальные лица вооружены всеми необходимыми для прохода на территорию бумагами с подписями и ордерами с печатями и требуют немедленной встречи с командиром расчета. Более того: охранный пост уже связался с Адмиралтейством и получил подтверждение – действительно, все означенные лица имеют полное право подняться на борт. По весьма важному и щепетильному делу.
Расчет должен был всполошиться. Расчет должен был запаниковать и начать готовиться к внеплановой головомойке… Но вот заподозрить что-либо должен не был – потому что никакому нормальному злоумышленнику в голову не придет столь наглым образом проникать на борт корабля, принадлежащего лично верх-адмиралу флота. Это все равно, что под прикрытием какой-нибудь там ревизионной комиссии подняться на «Аврору», скрутить экипаж и угнать революционный крейсер на увеселительную прогулку по Ладоге… Так что план Сварога, откровенно говоря, был запредельно безумным и архинаглым… И именно поэтому Сварог имел все основания надеяться на успех. А что еще прикажете делать? Через причал аркой перекинуты металлические дуги, и он прекрасно знал, для чего – Босой Медведь просветил. Это ни что иное, как стационарный прибор «Боро-6», самая последняя разработка пытливой каскадовской мысли. Аппаратура улавливает любое магическое присутствие в радиусе… в общем, неважно в каком там радиусе, главное, что колдовским манером, в том числе и под чужой личиной, к скоростнику не подберешься.
Корабль у причала был всего один, серый, мрачный, близнец покойной «Черной молнии» – не ошибешься. А свет прожекторов давал возможность прочитать название – «Пронзающий». Так что точно не ошибешься… А вот перекинутый на «стенку» трап вовсе не означал, что даже столь ответственным товарищам можно запросто взойти на борт. Вход на палубу перекрывала защитная диафрагма. Но шестерка уверенно поднялась по трапу, и Сварог вдавил кнопку звонка.
Охранника Игой-Киона вытолкали вперед, поставили рядом со Сварогом в авангарде. Игой послушно приготовил личную карточку охранника порта, и когда диафрагма разошлась, образовав отверстие в руку диаметром, Игой просунул карточку вахтенному. Диафрагма вновь сошлась. Документ изучали секунд десять, после чего тем же способом вернули владельцу.
– И что нужно? – раздался из отверстия диафрагмы напряженный голос.
– Паршивая ситуация, – раздраженно сказал Сварог. Таким тоном разговаривают мелкие чиновники, которые в гробу видели все эти ночные поездки к черту на куличики, но что поделать – служба. – Проводится внутреннее расследование, пока в неофициальном порядке. Я говорю – пока. Потому что… Видите за моей спиной этих…
женщин? Они утверждают, будто подверглись сексуальному насилию от членов вашего экипажа. Кроме того, они утверждают, что для принуждения к вступлению в связь была использована магия. Понимаете всю серьезность происшедшего? Пострадавшие уверены, что узнают насильников. Так что нам незамедлительно нужно видеть членов экипажа. – Помолчал и с нескрываемой надеждой на отрицательный ответ спросил: – Пустите на борт? – Мол, лучше не надо, лучше утречком другие приедут, так сказать – повысокопоставленнее нас, а мы, люди маленькие, лучше домой вернемся…
С той стороны донеслось невнятное ругательство, а потом и тяжкий вздох: – Ждите, доложу.
Ждали молча. Это был самый ответственный момент операции. Если они свяжутся с берегом в обход поста охраны – а такая возможность у корабельного расчета имелась, по дну от скоростника был проложен кабель, – потребуют подтверждения в Адмиралтействе, в Каскаде, то… Ну, понятно. План Сварога сотоварищи строился именно на щекотливости вопроса. И если б не эта щекотливость, то морячки доложили бы, как пить дать. А так… Допустим, девки никого не узнают, гости извинятся и уйдут, дело замнется само собой – а расчет уже поторопился доложить. Ведь потом начальство всю плешь выест: «Забыли где служите, мерзавцы, подразделение позорите, своих командиров позорите, в дальние колонии захотели!» А с начальства станется – может заслать и в колонии, и на Ханнру. Особенно ежели это самое начальство хочет пристроить кого-то из своих протеже на теплое место и ждет не дождется, когда появится повод местечко то освободить.
Запачкаться легко – отмываться долго приходится. Ну а если шлюшки и вправду кого-то узнают, то так и так клин. Да и охрана причала уже вроде бы уже получила добро на вход от Адмиралтейства…
Ждать пришлось недолго. Минуты через три диафрагма переборки раздвинулась, открывая доступ на корабль, и первыми внутрь зашли Сварог и Ак-Кина. Заспанный смуглолицый морячок в плаще йорг-капрала, наброшенном на голое тело, хмуро взглянул на тех, кто в иных мирах хуже татарина, и открыл было рот, чтобы, не иначе, пробурчать нечто вроде приветствия. Но не успел. Распрямляющейся пружиной вылетела вперед рука Сварога и согнутые пальцы ударили сержанта под подбородок. Тот влепился в стену и сполз на пол.
Монах тут же подхватил нокаутированного сержанта под мышки и поволок к открытым дверям лифта. Уложил заботливо в кабине и вернулся к трапу – до того, как все закончится, ему предстояло нести ответственную вахту корабельного дежурного.
В лифте вахтенному и Игою-Киону связали руки-ноги, воткнули кляпы. Юнк-лейтенант свою миссию выполнил, применять к нему какие-то особые средства убеждения не потребовалось – молодой, не нюхавший пороху охранник сломался от одного грозного вида обступивших его людей и от первого же щекочущего прикосновения ножа. Сварог и Босой Медведь, пока кабина перемещалась на верхний из трех корабельных палуб, приготовили оружие: первый – шаур, второй – стилет. Вот и нужная палуба.
Щепка и Ак-Кина остались в лифте, Сварог с Медведем вышли и уверенно направились по коридору. Уверенность в перемещениях по наисекретнейшему скоростнику строилась на немалых деньгах. Босой Медведь, который знал в порту все и всех, знал, за кем и какие водились грешки и слабости, указал нужного человека. Последний же, недавно крупно проигравшийся в местный аналог рулетки, с радостью, прямо-таки с неземным счастьем в глазах дал глянуть благодетелям, избавлявшим его от долговой тюрьмы, в чертежи скоростника.
Они остановились у приоткрытой двери рубки, откуда доносилась тихая музыка. Сварог распахнул люк и первым бесшумно скользнул внутрь. В рубке находился всего один человек – стоял навытяжку перед единственным креслом и с верноподданническим взглядом ждал гостей. Взгляд его, впрочем, быстро потускнел, когда в висок уперся ствол шаура.
– Не шевелиться! – шепотом рявкнул Сварог и без лишних заморочек обвил локтем его шею. – Вахтенный офицер?
– Т-так точно… А вы…
– Ма-алчать, – беззлобно перебил Сварог и усилил захват. – У тебя, голуба, есть выбор: или ты идешь нам навстречу со всем военно-морским пылом и все, кто есть на борту, остаются в живых, или ты никуда не идешь и тогда погибают все, кроме тебя. А ты, единственный, кто уцелеет, будешь потом рассказывать начальству, как мог спасти ребят, но не захотел. Что выбираешь?
– Вы что, не понимаете…
– Ясненько, выбор ты сделал, – перебил Сварог. Вахтенный офицер забился в захвате, чувствуя подступающее удушье. Попытался было оторвать от себя руку Сварога. Начинал задыхаться, побагровел лицом и закатил глаза. В последний момент Сварог разжал захват.
– Не надо! – тут же прохрипел офицер, глотая ртом воздух, как рыба на песке. – Я… я согласен на ваши условия.
– Соврешь – твоих людей буду убивать лично я. Тебя приведут посмотреть на их трупы, после чего ты навсегда забудешь сладкое слово «сон». Я тебе обещаю, – решил внести свою лепту в обработку пленника Босой Медведь. Видимо, опыт в подобной обработке у него имелся преизрядный: он произнес свою угрозу столь елейным тоном, что даже Сварога пробрало.
– Сколько человек на борту? – спросил Сварог.
– Семеро, включая меня и того, кто вас пустил. Что… что с ним?
– Жив. Пока. Где остальные?
– В долгосрочной увольнительной. Мы – дежурная смена. Сокращенный боевой расчет.
– Я имею в виду – остальные пятеро, – раздраженно повысил голос допросчик. – В каких каютах, отсеках, помещениях?
– Двое – седьмой блок, третий отсек, каюта два. Это на…
– Знаю. Дальше!
– Трое по одному в следующих каютах: номера три, четыре, пять. Все спят…. Должны спать.
– Ясно. Хвалю за службу. Медведь!
Босой Медведь, ожидая этого приказа, уже сжимал в ладони некий предмет размером с карманный фонарик. На жаргоне эта штука именовалась «мотылек» и представляла собой до крайности упрощенный аналог того оружия, с которым бегали каскадовцы. Заряда каскадовских «ранцев» хватало на множество воздействий, а «мотылек» был одноразовым. Зато, судя по описаниям уголовных друзей, парализовал качественно. Недаром за ношение и хранение «мотылька» полагался неслабый срок.
Медведь приставил к шее пленника заостренные контакты и нажал на кнопку. Треснуло, вспыхнуло, вахтенный офицер содрогнулся всем телом, охнул и затих.
– Надеюсь, не соврал, – сказал Сварог. Чертовски хотелось включить детектор лжи – но ведь взвоют все эти «Боро» один, два, шесть и далее по списку. – Вроде проникся до донышка. В рубке на всякий случай оставим Щепку с парочкой «мотыльков», внизу она нам все равно ничем не поможет… Бери его и пошли!
Медведь, взвалив на плечо обездвиженного моряка, вышел из рубки следом за Сварогом. Лифт, постепенно превращающийся в камеру предварительного заключения, доставил их на вторую палубу. Предстояла заключительная фаза операции.
Сварог взял на себя троих, Босому Медведю препоручил двух оставшихся. Подходя к каюте, в которой, по утверждению вахтенного офицера, должны были мирно дрыхнуть двое членов экипажа «Пронзающего», Сварог достал два из трех припасенных им «мотылька». Толкнул люк, тот отъехал в сторону. Было бы странно, если б моряки запирались изнутри. Двусмысленно получилось бы как-то. Сварог скользнул в каюту, освещенную тусклым светом ночника под потолком. На двух койках, верхней и нижней, бугрились под простынями тела.
Все прошло донельзя легко и просто, «мотыльки» сработали преотлично. «Четыре – ноль, – констатировал Сварог, бросая опустошенные шокеры на крохотный столик, – но матч должен закончиться со счетом семь – ноль».
Проблемы возникли, так сказать, на последнем моряке. Либо тот не спал, либо сон его отличался кошачьей чуткостью, но матросик встречал Сварога сидючи на койке и глядючи на дверь. И едва эта дверь начала открываться, тут же взвился с койки в прыжке, распрямляя ногу в ударе, направленном в переносицу незваного гостя…
Рефлексы не подвели Сварога и на этот раз – спасибо боевой выучке, одна ты у меня осталась… Рефлексы, уводя от удара, отбросили его назад в коридор.
Сварог отшвырнул «мотылек» подальше, но шаур из-за пояса выхватить не успел – противник уже стоял перед ним, уже наносил удар рукой…
И завертелась кадриль в коридоре второй палубы скоростника «Пронзающий». Удары, выпады, блоки, уклоны… То Сварог теснит моряка, то Сварога теснят. Стиль противника был весьма необычен, к нему трудно было приноровиться. Но и стиль Сварога незнаком моряку, и, будем надеяться, так же неудобен. Не попробовать ли «лапу ягуара»? Не вышло. А теперь «жернова». Ушел, гад! А вот это попробуем, а вот это… Ага, а если мы тебя на ложном финте мотанем? Не купился! Ну а секретные приемчики советской десантуры ты знаешь?..
А вот этого противник не знал. Сварог провел комбинацию под названием «полет кондора», более известную среди понимающих людей под другим, менее благозвучным наименованием. Но дело ведь не в том, как назвать, а в том, как исполнить. Сварог уж постарался исполнить как надо, постарался не осрамить десант. И морячок, всем телом впечатавшись в стену коридора, так и остался лежать. Может быть, даже со сломанной ключицей.
От победы над спящими остается неприятный осадок, как от совершенной подлости, но эта незапланированная стычка утолила жажду честной борьбы, примирила с вынужденными бесчестными методами. Сварог склонился над поверженным моряком. Тем более, соперник выпал достойный. Действует не рассуждая, отменная реакция, завидная пластика, неплохая школа – ему бы маленько везенья. Сварог взвалил побежденного на плечо.
Босой Медведь справился с вверенными ему двумя моряками без всяких осложнений. Экипаж «Пронзающего» и вынужденно примкнувшего к захватчикам юнк-лейтенанта Игой-Киона доставили лифтом на первую палубу, перенесли на корабельную гауптвахту (на ихнем скоростнике, ты подумай, было предусмотрено и такое помещение), где и заперли, не развязав. Сами как-нибудь развяжутся.
После чего Сварог, Ак-Кина и Босой Медведь вернулись в рубку. Утопающая в капитанском кресле Щепка радостно прокричала:
– Проверка моторов завершена, искра есть, прогрев начат!
– Ого! – искренне восхитился Сварог. – Откуда такие познания?
– Она у нас умная, – с затаенной гордостью сказал Босой Медведь, будто это именно он и развил ее умственные способности.
Сварог впервые внимательно взглянул на невзрачную худышку. До этого он воспринимал ее лишь как боевую единицу, и не более того, с поручениями справляется – и то хорошо, чего же боле?.. А вот интересно, сколько ей лет? Определенно и не скажешь. Может быть, может, и пятнадцать, может, и сорок. Да и за сорок, может. Есть ли морщины, нет ли – не разглядишь за слоем грязи на лице… И еще одна неуставная мысль посетила Сварога: что получится, если ее отмыть, расчесать, приодеть, накрасить? Занимательный, должно быть, экспериментик…
– А еще я позвонила на вахту Монаху, велела убрать лестницу, отвязать эти толстые веревки, которыми крепятся к берегу, и подниматься сюда.
Сварог поморщился. Надо же все так испортить, только стоило восхититься ее умственными способностями…
– За такую самодеятельность отправить бы тебя на «губу» к нашим связанным друзьям… Команды здесь отдаю я. И только я. И на суше, и, тем паче, на море. И по поводу моторов приказа не было. А если…
– В наказание дадено плавающее железо и приведет нас к погибели! – это возник в дверях обещанный Монах. – Ибо сказано в откровениях Многоуста: «Вода не есть твердь, а есть жижа ненадежна».
– Его из церкви погнали как раз за Многоуста, – поведал Босой Медведь. – За пристрастие к ереси и вину.
– Сам ты еретик и пьешь много больше! – прогрохотал Монах. – И гореть те…
– А-атставить разговорчики в строю! – гаркнул Сварог, прекрасно понимая: победа понизила дисциплину в подразделении. Расслабились, черти, вольности позволяют. Впрочем… – Слушай сюда, уголовная рота! Приказ по полку третий, предположительно последний. Полк поставленную задачу выполнил, и в награду объявляю о его расформировании… Короче, берите плащи, идите домой. Жить разрешаю спокойно, ни о чем не беспокоясь. Я, по крайней мере, больше о вас не вспомню.
– Зато Каскад вспомнит, – пробухтел Монах.
– Где уж нам тут оставаться, после такого-то, – Босой Медведь сделал обводящий жест рукой. – Теперь только в бега, скрыться где-нибудь в колониях… Высадите нас где-нибудь по дороге.
– Колоний по дороге не будет, – сказал Сварог.
– Все равно что-то будет, – пожал плечами Босой Медведь. – Здесь нам оставаться никак нельзя.
«А ведь можно сделать небольшой крючок, пройти мимо какого-нибудь занюханного протектората – время пока позволяет», – мельком подумал Сварог.
– У меня все готово, – подала голос Щепка. – К отплытию готовы.
– И ты в колонии хочешь?
– А куда ж я без этих двух обормотов…
– Правду глаголит, – подтвердил Монах, – пропадет она без нас в этом гнезде порока. И Каскад, опять же…
– Ведь работать заставлю, – пригрозил Сварог.
– А я уже работаю, – ответила Щепка.
– Как угодно, ваше дело, – зачем, спрашивается, настаивать? У любой лоханки должен быть экипаж… – Проводим Ак-Кину – и вперед.
– А я тоже в море хочу, – заявила Ак-Кина. – Надоело мне здесь. Хотя от Каскада, в отличие, от остальных, я отбодаюсь, уж поверьте, не впервой. Вот если в больницу попаду – придется сложно… А контор, где работают исключительно мужчины, мне опасаться нечего.
– Так плывешь или прыгаешь на берег? – прикрикнул Медведь.
– Я же сказала. И силой вам меня высадить не удастся.
– Все, – подвел итог дискуссиям Сварог. – Некогда уговаривать и высаживать… Но если кто потом будет выть-скулить: «Ах, что же я наделал»… На плот – и в открытое море. Ясно? Никто не передумал? Щепка, освобождай место командира. Поехали отсюда.
Глава семнадцатая
И ЭТА ЛЕДЯНАЯ СИНЕВА…
Сварог искренне радовался, что необходимость его постоянного присутствия в рубке отпала сама собой – надоела ему стихия морская до самых что ни есть печенок, до чертиков и до белого с красным отливом каления, глаза б не видели эти величественные, чтоб им пусто было, просторы со всеми этими чайками за кормой, тихим шелестом волн безбрежных и опостылевших, со всякими там бодрыми «и тогда вода нам как земля»… Сыт по горло он был и плавсредствами всех видов, размеров, назначений, водоизмещении, названий, способов передвижения и тэдэ, и тэпэ, и пнем об сову, и совой об пень, и в бога душу мать… Нет, честное слово, не в мостах его проклятье, а в бесконечном возвращении на море-акиян.
Правда, нет худа без добра. Зато он насобачился управлять любым надводным судном, наловчился с ходу определять – и без всякой магии, заметьте! – какой прибор какое назначение имеет и за что надо дернуть, чтобы сдвинуть какую ни попадись лоханку с места. Тем более, когда на лоханке – как обстояло дело со скоростником «Пронзающий» – все было устроено до предела просто, понятно и удобно. И вообще Сварог мог бы, наверное, сдать без магических подсказок и волшебных шпаргалок экзамен на капитана первого ранга в любой морской академии чуть ли не любого мира. Так что, если выгонят из королей, он всегда сможет податься в морские офицеры.
Некоторые трудности возникли разве что с отплытием: пока руки привыкли к штурвалу, пока он разобрался, что к чему, пока сверялся по карте насчет фарватера… Но вот отплытие состоялось и прошло без сучка без задоринки, так что авторитет Сварог среди членов его новой команды, и без того немалый, вырос прямо-таки до небес – это читалось по глазам сподвижников.
Когда огни порта уже таяли вдалеке, они увидели идущий им наперехват сторожевик. Свет его носового прожектора ритмично мигал – им приказывали немедленно остановиться, и чтоб это понять, не требовалось постигать азбуку местных мореходных сигналов, элементарной сообразительности было за глаза достаточно.
Вот тут-то Сварог и убедился, насколько «Пронзающий» превосходит в скорости тоже, по определению, не самый тихоходный сторожевой корабль, призванный в два счета нагонять контрабандистов и прочих нарушителей территориальных вод. Сварог перевел соответствующую рукоять на «полный ход», и бывшая собственность верх-адмирала рванула вперед, как хорошенько пришпоренная лошадка. Сторожевик тут же начал уменьшаться в размерах, да столь стремительно, что Сварогу даже стало немного жаль его командира – ох и скрипит он сейчас зубами от бессилия, рвет и мечет, а поделать ничего не может.
Да, наверное, сторожевик мог бы пальнуть вдогонку, запросто мог бы и попасть, но… Но лупить без команды по кораблю самого верх-адмирала, по кораблю, которых в Короне наличествует всего три (пардон, уже два) экземпляра, лупить только за то, что тот совершил несанкционированный отход и не подчиняется приказу остановиться, лупить по собственной инициативе, без команды с самого верха – ну какой рядовой капитан, скажите на милость, отважится на такое? А вдруг это расшалился сам верх-адмирал, перебрамши лишнего на дворцовом приеме и подцепимши смазливую ветреную красотку, коя стала его подзуживать: «А слабо, гроза морей, ты моя бесстрашная, прокатить меня на твоем знаменитом пароходе»? И тут – по верх-адмиралу снарядами…
Посудина, захваченная уголовно-магическим десантом под предводительством Сварога, оказалась не только быстроходной и послушной рулю, но и элементарнейшей в управлении. Собственно катером можно было управлять и в одиночку, если тебе не требуется вести торпедные и прочие стрельбы или производить во время плавания ремонтные работы. Не нужно подбрасывать уголь в топку, поднимать и менять паруса. Экипаж посудины должен лишь следить за безукоризненной работой электрических механизмов и вмешиваться в случае неполадок. Но поскольку верх-адмиральский катер содержался в образцовейшем порядке – а как иначе-то! – то оснований надеяться, что за двухдневное плавание до острова Навиль ничего из строя не выйдет, имелось предостаточно.
Правда, нет худа без добра. Зато он насобачился управлять любым надводным судном, наловчился с ходу определять – и без всякой магии, заметьте! – какой прибор какое назначение имеет и за что надо дернуть, чтобы сдвинуть какую ни попадись лоханку с места. Тем более, когда на лоханке – как обстояло дело со скоростником «Пронзающий» – все было устроено до предела просто, понятно и удобно. И вообще Сварог мог бы, наверное, сдать без магических подсказок и волшебных шпаргалок экзамен на капитана первого ранга в любой морской академии чуть ли не любого мира. Так что, если выгонят из королей, он всегда сможет податься в морские офицеры.
Некоторые трудности возникли разве что с отплытием: пока руки привыкли к штурвалу, пока он разобрался, что к чему, пока сверялся по карте насчет фарватера… Но вот отплытие состоялось и прошло без сучка без задоринки, так что авторитет Сварог среди членов его новой команды, и без того немалый, вырос прямо-таки до небес – это читалось по глазам сподвижников.
Когда огни порта уже таяли вдалеке, они увидели идущий им наперехват сторожевик. Свет его носового прожектора ритмично мигал – им приказывали немедленно остановиться, и чтоб это понять, не требовалось постигать азбуку местных мореходных сигналов, элементарной сообразительности было за глаза достаточно.
Вот тут-то Сварог и убедился, насколько «Пронзающий» превосходит в скорости тоже, по определению, не самый тихоходный сторожевой корабль, призванный в два счета нагонять контрабандистов и прочих нарушителей территориальных вод. Сварог перевел соответствующую рукоять на «полный ход», и бывшая собственность верх-адмирала рванула вперед, как хорошенько пришпоренная лошадка. Сторожевик тут же начал уменьшаться в размерах, да столь стремительно, что Сварогу даже стало немного жаль его командира – ох и скрипит он сейчас зубами от бессилия, рвет и мечет, а поделать ничего не может.
Да, наверное, сторожевик мог бы пальнуть вдогонку, запросто мог бы и попасть, но… Но лупить без команды по кораблю самого верх-адмирала, по кораблю, которых в Короне наличествует всего три (пардон, уже два) экземпляра, лупить только за то, что тот совершил несанкционированный отход и не подчиняется приказу остановиться, лупить по собственной инициативе, без команды с самого верха – ну какой рядовой капитан, скажите на милость, отважится на такое? А вдруг это расшалился сам верх-адмирал, перебрамши лишнего на дворцовом приеме и подцепимши смазливую ветреную красотку, коя стала его подзуживать: «А слабо, гроза морей, ты моя бесстрашная, прокатить меня на твоем знаменитом пароходе»? И тут – по верх-адмиралу снарядами…
Посудина, захваченная уголовно-магическим десантом под предводительством Сварога, оказалась не только быстроходной и послушной рулю, но и элементарнейшей в управлении. Собственно катером можно было управлять и в одиночку, если тебе не требуется вести торпедные и прочие стрельбы или производить во время плавания ремонтные работы. Не нужно подбрасывать уголь в топку, поднимать и менять паруса. Экипаж посудины должен лишь следить за безукоризненной работой электрических механизмов и вмешиваться в случае неполадок. Но поскольку верх-адмиральский катер содержался в образцовейшем порядке – а как иначе-то! – то оснований надеяться, что за двухдневное плавание до острова Навиль ничего из строя не выйдет, имелось предостаточно.