Страница:
Дебора Стюард (Associated Press): Папа Римский получил приглашения от нескольких глав бывших советских республик – от Нурсултана Назарбаева, Леонида Кучмы, президента Армении, президентов Грузии и Азербайджана. Почему его не пригласили вы? Не думаете ли вы, что упускаете свой исторический шанс? Или по крайней мере историческую возможность объединения двух церквей? Для России было бы очень важно объединить Восток и Запад.
Владимир Путин:Полностью с вами согласен. Я поставил бы свою подпись почти под каждым словом, которое вы произнесли. Но, к счастью или нет, мы не в Грузии, Азербайджане или Казахстане. Я глава российского государства. И здесь, как вы знаете, ведущая религия – это Православная церковь, Московский Патриархат. Изо всех верующих 90% – православные. Вы понимаете, что я имею в виду – не все люди верующие, но если мы возьмем всех верующих, то 90% окажутся православными.
Мы являемся свидетелями процесса возрождения религии в целом и православной веры в частности; хотя сейчас этот процесс немного замедлился, но все же он продолжается. И я думаю, это очень хороший процесс. Может быть, вы знаете, мы приняли закон о вероисповедании. Он противоречивый. Он вызывает диспуты в нашей стране, да и у международного сообщества есть различные соображения. Но мы имеем закон о свободе вероисповедания. Я не помню точно названия закона, но в нем говорится о четырех основных вероисповеданиях: христианском русском православии, мусульманстве, иудаизме и буддизме. Все остальные вероисповедания имеют равные права в жизни и по закону, но эти четыре признаются основными.
Эми Келлогг: Простите, что это значит?
Владимир Путин:Это значит, что эти четыре вероисповедания названы в российском федеральном законе ключевыми, главными, крупнейшими вероисповеданиями, росшими на россий-ской почве. Другие вероисповедания не дискриминируются никоим образом, они имеют равные права. Но самой многочисленной из них является Русская Православная Церковь. И, конечно, я должен, я обязан принимать это во внимание.
К сожалению, мы не можем сказать, что отношения между Святым Престолом в Риме и Русской Православной Церковью идеальны. Это связано со многими вещами. Самое актуальное – это то, что Русская Православная Церковь пострадала от жестких шагов, предпринятых католической церковью на Украине, где, к сожалению, православных верующих отлучали от их традиционных церквей, а духовенство даже подвергалось избиениям.
К сожалению, все это имело место. Русская Православная Церковь считает внешнюю политику Святого Престола агрессивной и прозелитской, и уверена, что они вторгаются на территории других конгрегаций, опираясь на свои денежные фонды.
Есть и другие проблемы. Но это – самые важные. В то же время я думаю, что вы совершенно правы. Это было бы правильнее всего, если бы две церкви – сестринские церкви, как называет их само духовенство, поскольку обе церкви христианские, – преодолели эти сложности и противоречия, поднялись над ними и нашли общий язык. Вы также правы и в другом аспекте: для России это было бы дополнительным шагом к интеграции с цивилизованным миром, с западным сообществом.
Но я должен сказать, что в западном мире духовенства, в христианском сообществе много внутренних противоречий. Давайте вспомним о длительной истории отношений между Англиканской церковью и Святым Престолом. В исторической перспективе только недавно католикам разрешили функционировать на Британских островах. Россия, естественно, делает только первые шаги в этом направлении. Я хотел бы, чтобы эти шаги делались быстрее. Но я уверен, что эти шаги должны делать обе стороны.
У меня хорошие отношения с Папой. Я встречался с ним во многих местах и в Риме. Мы говорили с ним на эту очень чувствительную тему, связанную с отношениями между Святым Престолом и Русской Православной Церковью. И он очень умный человек, он понимает, что происходит. Я сказал ему, что «готов пригласить вас как главу государства. Я в качестве главы государства приглашаю вас как главу государства». Знаете, что он ответил? «Посмотрите за окно, – сказал он. – Вы видите все мое государство прямо из окна». Я подчеркнул, что предложение о развернутом визите я не могу сделать без согласия Русской Православной Церкви и что нам придется предпринять некоторые усилия, чтобы нормализовать плохие отношения. Он понимает это. Но повторю снова: я хочу, чтобы это произошло. Я детально обсуждал этот вопрос с ведущими лидерами Русской Православной Церкви. В целом они намерены сблизить свои позиции. Они уверены, что есть ряд серьезных вопросов в отношениях со Святям Престолом. И я, конечно, должен уважать позицию Русской Православной Церкви.
Bloomberg News: Вопрос о масштабе коррупции в России. Мне рассказывали, что в России коррупция существует и в правоохранительных органах, и в журналистике, и в правительстве. Могли бы вы еще раз изложить свое мнение о том, что делает правительство для борьбы с коррупцией?
Владимир Путин:Вы знаете, что коррупция – это не российское изобретение. Также известно, что мы развиваем демократию со стабильной экономикой. Мне не хотелось бы приводить примеры далеких стран, таких как США. Возможно, это и не нужно. Но давайте возьмем Средиземноморье – многие административные чиновники здесь были наказаны за то, как они раздавали землю. Есть множество других примеров, о которых вы знаете. Но, конечно, с переходной экономикой эти проблемы особенно актуальны. И это понятно. Почему? Потому что нет четкого регулирования, подкрепленного законом. И опять же, иногда в этих странах правоохранительные органы неуклюжи и невнимательны в достаточной степени. И имеет место чрезмерное вмешательство правительства в экономику, что, вероятно, самое важное.
Поэтому мы должны идти в нескольких направлениях. Нам нужно создать законодательную базу и судебную систему, чтобы повысить эффективность правоохранительных органов. Но самое важное заключается в том, что мы должны покончить с неоправданным вмешательством правительства в экономику. И мы должны создать условия, при которых решение вопросов реальной экономической ценности не будет зависеть от единственного чиновника.
Я должен признать, что это настоящее испытание для стран, которые еще недавно были основаны на кабинетной экономике. Потому что в этих странах уже сформировался определенный тип управления и даже мышления. Мы становимся свидетелями того факта, что чем больше мы делаем для сокращения роли правительства в экономике, тем большую мы видим необходимость в принятии решений на уровне региональных властей. Однако они в процессе принятия экономических решений иногда пытаются навязывать условия, сроки и услуги, которые на самом деле не нужны экономике, или создают препятствия в сфере создания новых предприятий, или функционируют с единственной целью – взимания так называемой административной пошлины за услуги.
Так что это более широкая проблема, чем низкая эффективность работы правоохранительных органов. К чему это призывает, так это к действительному изменению в понимании и повышению уровня сознательности вовлеченных сторон. А также к улучшению и укреплению стандартов рыночной экономики в целом. Многие страны уже прошли эту часть дороги, и Россия тоже пройдет свою часть, и этот период останется позади.
Bloomburg News: Что вы думаете о роли правительства в этой сфере?
Владимир Путин:Я думаю, мы сделали еще недостаточно. Было принято много решений. Многие из тех решений так и не были утверждены или проработаны до конца. И мне хотелось бы подчеркнуть, что в подобных делах требуется оперативная реакция. Но мы должны верить правительству, поскольку оно понимает, что такая проблема существует. Оно не притворяется, что ее нет, и это уже хорошо само по себе.
Ким Мерфи (Los Angeles Times): Несколько минут назад вы говорили о заключении в тюрьму господина Лебедева по делу против ЮКОСа. И вы заявили, что он ни в коей мере не политический заключенный. Тем не менее тот факт, что его держат в тюрьме уже три с половиной месяца за якобы экономические преступления, заставляет некоторых людей называть его своего рода политическим заключенным.
Владимир Путин:Почему?
Ким Мерфи: В то же время мы стали свидетелями исчезновения частных телеканалов в России, принятия закона, который ограничивает возможность прессы сообщать о предвыборной кампании, мы видели, как ведущая организация изучения общественного мнения была взята под контроль правительства. Это заставило ряд наблюдателей прийти к выводу, что демократия в России на самом деле может двигаться назад, а не вперед. Интересно, ожидаете ли вы, что эта тенденция движения к более управляемой демократии продолжится? И можете ли вы сказать, что имеет место обратное движение?
Владимир Путин:Что касается утверждения об обратном движении, я слышу эти формулировки уже четыре года, с тех пор как я стал президентом Российской Федерации. Если под демократией кто-то понимает разложение государства, тогда нам такая демократия не нужна. Зачем нужна демократия? Чтобы сделать жизнь людей лучше, сделать их свободными. Я не думаю, что в мире есть люди, которые хотят демократии, которая приведет к хаосу. Демократия подразумевает ответственность. И это невозможно без свободы.
Но мы должны разговаривать на одном языке. Я думаю, будет неправильно, если, говоря на эту тему, мы проигнорируем утверждения, которые не связаны с сутью вопроса. Тот факт, что Лебедев находится в заключении три месяца, заставляет некоторых людей делать выводы о том, что он политическая фигура. Ну, должны ли мы тогда говорить, что все люди, проводящие в заключении по три месяца, являются политическими фигурами? А как быть с теми, что проводит по два или по четыре месяца – они уже не политические фигуры?
Я беседовал на эту тему с Генеральным прокурором. Поверьте мне, я должен быть очень аккуратен в отношениях с Генеральной прокуратурой. Если я буду навязывать какие-то решения, люди скажут, что президент командует прокуратурой, и у меня возникнет проблема в другой области демократии. И все же я задал ему такой вопрос: «Зачем вам потребовалось задерживать человека по подозрению в экономическом преступлении? Почему недостаточно было просто привлечь его к следствию, вызвать на допрос?» И, я вас уверяю, не секрет, что ответил Генеральный прокурор. Он сказал: «Господин президент, мы готовы работать таким способом. Но господин Лебедев скрывался от нас. Мы направляли ему документы, приглашая его посетить нас, но он их игнорировал. У этого человека миллиарды долларов. И вы знаете, что, если ему нужна медицинская помощь, он может получить ее везде, где потребуется. Где мы нашли его? Мы нашли его в средненьком военном госпитале в Московской области. В Москве есть много высококлассных клиник, где люди могут пройти лечение, если хотят. Так почему (он был там)? Потому что он бегал от нас. И мы не просто схватили его, не просто арестовали его на месте. Мы встретились с врачами, которые подтвердили, что он пребывал в отличном состоянии здоровья. Мы не хотим никакой шумихи в средствах массовой информации, потому что наше расследование еще не окончено».
Постепенно это просочилось в СМИ, хотя прокуратура и не хотела никакой огласки. Это большая компания (ЮКОС), и, возможно, у них есть собственные контакты в СМИ. Сегодня уже говорилось о существовании коррупции, среди прочего в средствах массовой информации. И вы знаете, вероятно, лучше, чем кто бы то ни было, что происходит в СМИ в этой области. Они представляют влиятельную компанию, и я могу допустить, что они имеют влияние и на средства массовой информации.
Но я говорю не об этом. Важно, что некоторые люди говорят: он сидит три месяца и поэтому он политическая фигура. Я не вижу здесь никакой взаимосвязи. Непонятно, почему на это следует смотреть в таком аспекте.
Что на самом деле имеет значение, это то, что некоторые люди говорят, что ЮКОС использует имеющиеся у него средства для политических целей, например на поддержку партий правого крыла, Союза правых сил и «Яблока». Я могу сказать вам, что это полная чепуха. Это что-то, что сложно себе вообразить. Один из ключевых людей в Союзе правых сил – это господин Чубайс.
И если было бы желание устранить его с политической арены, Чубайса бы там уже бы не было, он не был бы главой РАО ЕЭС. Кто его поддерживает? Они (Союз правых сил) делают в Государственной Думе много того, что полезно. Если вы поговорите с господином Явлинским, он скажет вам, что мы встречались много раз, обсуждали и сделали очень много для того, чтобы (эта) партия удержалась на плаву в сложные для нее времена. И, поверьте мне, очень часто я не согласен с тем, что они говорят или делают, но я убежден, что эти силы должны быть представлены на политической арене. И если их финансирует ЮКОС – я надеюсь, в рамках закона – хорошо, пусть продолжает.
Вы говорите, что под государственный контроль были взяты некоторые частные телеканалы. Возможно, вы имели в виду ТВС. В целом государственные банки выдали ему 300 млн долларов. Но все эти деньги были израсходованы, растрачены, и в итоге у них не хватало денег даже на покупку бензина. Должен наступить конец поддержке государственными банками таких компаний. Были и другие проблемы относительно распоряжения собственностью и с акционерами, в конце концов они обанкротились.
Вы упомянули о законе, ограничивающем СМИ относительно выборов. Так ли это? Только недавно, когда я был в Сочи, я встречался там с ведущими СМИ – частными компаниями. Это правда, они озвучивали подобные опасения. Но это закон страны, и он составлялся публично. Он был подан от имени президента, но его составляла Центральная избирательная комиссия. И в то время, когда он был подан в парламент, никто не подал мне знака о существовании проблемы. Он готовился в так называемом Промышленном комитете, после трагических событий в Москве в театре.
И предлогом для этого послужили съемки НТВ, которые противоречили приказу антитеррористического штаба. На пленку засняли события, предшествовавшие началу штурма. Штаб ограничил права на съемку, но телекорреспондент дал взятку милиционеру на месте. Я не знаю, каков был размер взятки. Но корреспондент проник на крышу – я не знаю как – и вел съемку с крыши. Я видел эту пленку после событий: прямо перед тем как начался штурм, корреспондент сказал, что начинается какое-то движение – похоже, что штурм. Это что-то граничащее с преступлением. В это время в театре было около 1000 человек. Зачем это было сделано? Ради свободы самовыражения? Нет, это было сделано потому, что они хотели обогнать своих конкурентов, которые подчинились приказам штаба и не давали милиционерам взяток, чтобы проникнуть поближе и вести съемки. Только из-за конкуренции, только для того, чтобы заработать побольше денег.
После этого Индустриальный комитет, собрав представителей средств массовой информации, предпринял инициативу по сведению воедино и принятию поправок к антитеррористическому закону и регулированию действий СМИ при подобных обстоятельствах. Фактически эти положения составляли сами представители СМИ. Что, с одной стороны, гарантировало свободу информации и, с другой стороны, гарантировало конкуренцию на рынке. Насколько мне известно, в этом нет сомнений, в том числе и со стороны средств массовой информации.
Относительно освещения предвыборной кампании: когда я слушал ваших российских коллег в Сочи, я понял, что причины для их озабоченности имеются. И мы сделаем все от нас зависящее, чтобы урегулировать этот вопрос. Это не попытка задушить демократию. Если есть какие-либо правовые проблемы, мы будем искать способы разрешить их, и мы исправим их. Их опасения связаны не столько с отношениями с исполнительной властью, сколько с Центральной избирательной комиссией.
И наконец, ваш последний пример, связанный с компанией изучения общественного мнения, которая якобы была взята под государственный контроль. Все обстоит не совсем так, как вы говорите. Мы говорим о тех же проблемах, но это, мягко говоря, неточная информация. Я думаю, вы имели в виду организацию, которая называется ВЦИОМ (Всероссийский центр изучения общественного мнения), которую возглавляет господин Юрий Левада, уважаемый социолог. Но это государственная организация – правительственная организация. Она связана с президентской администрацией. И правительство решило ее приватизировать. Они отказались от приватизации и захотели остаться государственной организацией и остаться на государственном финансировании.
Так что мы смешиваем разные вещи, и на этом основании кто-то делает вывод, что существует угроза демократии. Естественно, во время построения государства и утверждения демократии возникают различные вопросы. И ошибки возможны, я этого не исключаю. Но если мы допускаем ошибки, есть вы, чтобы поправить нас.
Джейсон Буш (Business Week): Мой вопрос также будет связан с ЮКОСом. Вы сказали, что у вас нет права вмешиваться в деятельность Генеральной прокуратуры в подобных делах. Но есть одна вещь, которую президент может сделать, конечно при поддержке Думы и правительства, – поддержать новый закон, который закрепит права собственности и объявит так называемую амнистию приватизации, установив определенный период, скажем в 10 лет, после которого итоги приватизации не могут быть пересмотрены. Каково ваше личное отношение к подобной идее?
Владимир Путин:Я думаю, эта идея правильна. Вопрос в том, как она может быть реализована. Это сложный вопрос с юридической точки зрения. Я хотел бы подвести черту, чтобы могли прекратиться разговоры о пересмотре приватизации. Но сделать это довольно сложно не только с политической, но и с правовой точки зрения. Я полагаю, почвы для сомнений нет, по крайней мере в тех случаях, где не нарушались законы, имевшие силу в то время. Хорошие или плохие это были законы – никто не должен опасаться, что результаты будут пересматриваться.
Newsweek: С тех пор как я нахожусь в Москве, я много слышу о том, что пропасть между богатыми и бедными становится все больше, что олигархи аккумулировали огромные состояния и что это вызывает много недовольства. Как вы собираетесь урегулировать этот вопрос во время вашего второго президентского срока?
Владимир Путин:Вы знаете, что у нас грядут выборы в Думу. А президентская предвыборная кампания еще не началась. И я не хотел бы начинать ее сейчас. Но я не хочу уклоняться от сути вашего вопроса. Давайте не будем привязывать его к какому-либо президентскому сроку. Сам по себе вопрос действительно умный и важный и взят из реальной жизни. Это правда, это очень серьезная проблема.
Действительно, существует разрыв между узким кругом очень богатых людей и огромной частью бедного населения. Некоторое время назад я разговаривал с человеком, имени которого назвать не могу, поскольку он очень известен в международном бизнесе, который сказал, что у наших олигархов нет социальной ответственности. Это было год или полтора года назад. К сожалению, я должен повторить, что в ходе становления рыночной экономики, во время первичного накопления капитала такое происходит почти во всех странах. И ничего хорошего в этом нет. Это создает основу для возможной дестабилизации. И, кроме того, это несправедливо.
Поэтому у нас двойная задача. С одной стороны, мы не должны запугать бизнес. Мы должны создать стабильные условия для его развития. Мы не должны нарушать главного принципа: в первую очередь развитие экономики и затем, на его основе, решение социальных проблем. В то же время мы должны добиваться, чтобы законы соблюдались всеми, включая налоговые законы.
И здесь есть многое, над чем мы должны задуматься и что мы должны проработать. Мы должны улучшить законодательство о взимании пошлины за пользование естественными ресурсами. Мы должны подумать о развитии перерабатывающей и обрабатывающей промышленности, как содействовать новой экономике, среднему бизнесу. И на какой основе мы должны расширять нашу экономику, добиваться более высоких показателей роста. Мы должны помогать среднему классу и приблизить население с низкими доходами к уровню среднего класса.
Давайте поговорим о будущем. За последние четыре года кое в чем мы добились успехов. Мы добились успехов в погашении долга по заработной плате для армии, пенсионеров. Доход населения не высок, но выплаты стали регулярными. Доход в абсолютных показателях не очень большой, но он увеличился по сравнению с тем, каким он был в прошлом. Современные технологии, основанные на информационных технологиях, вырастают на 20% и более в год. Повысились пенсии, стали больше заработные платы. Сейчас мы не только достигли уровня до кризиса 1998 года, но и сделали большой шаг вперед. Фактически мы перешли на новую ступень развития. В течение первых шести месяцев этого года рост ВВП составил 7%, а промышленности – 5,9%. Учитывая, что мы смогли удержать эти показатели роста, это довольно приемлемо.
Эми Келлогг: Что должно быть упомянуто в резолюции ООН по послевоенному Ираку, чтобы она была приемлема для России?
Владимир Путин:Это вопрос многосторонних переговоров с нашими коллегами на профессиональной основе. Если я расскажу вам об этом прямо сейчас, о чем я буду говорить с Джорджем? Он не захочет, чтобы я говорил ему то, о чем он уже знает. Но я не скрою от вас общих представлений. Мы считаем, что роль ООН в будущем развитии Ирака должна фундаментально измениться. Она должна стать более реальной. ООН должна заняться реальным восстановлением страны, а не просто украшением. И не только ради урегулирования диспута с нашими американскими коллегами. Мы всегда настаивали на увеличении роли ООН и продолжаем открыто настаивать на этом. Основной момент здесь заключается в том, что это единственный способ вовлечь и удержать ключевых игроков, страны региона, арабские страны. Нам действительно нужна поддержка с их стороны. Иначе этой цели будет достичь невозможно. Это первая часть. Во-вторых, мы должны выработать условия комплектации международных миротворческих сил. Определить их цель и задачи, временные рамки их присутствия там. И их обязанности. Их подчинение Совету Безопасности.
Мы также должны задать направление не только экономической реконструкции, но также и политическому восстановлению. У нас уже есть позитивный пример достаточно эффективного сотрудничества в Афганистане, несмотря на сложности, возникающие там. Тогда мы договорились. Почему мы не можем договориться сейчас? Я думаю, мы должны преодолеть наши разногласия. Они существуют, и поэтому мы будем искать способы сближения наших позиций. Мы должны переключиться с полемики на деловое сотрудничество. Вместо того чтобы бродить в тупике, мы должны идти по путям, которые приведут нас к урегулированию. Я думаю, это то, что называется ситуацией «будет сделано».
Эми Келогг: А что вы думаете об условиях и сроках передачи власти в Ираке?
Владимир Путин:У нас, естественно, есть собственное мнение. В России существует довольно грубая присказка: спешка нужна лишь при охоте на блох. В этом вопросе нельзя медлить, это было бы безответственно, и последствия будут слишком тяжелы. Конечно, чем скорее мы выработаем подходы по этому вопросу, тем лучше, чем скорее мы создадим условия для передачи иракскому народу суверенитета над этой территорией, над их собственной страной, тем лучше. Мы не должны задерживать этот процесс сознательно. Это неприемлемо. Но это должно быть сделано последовательно и профессионально. Позвольте мне сформулировать это так: как можно скорее, но без спешки и без лишней суеты.
Вопрос: Как вы думаете, о каких сроках идет речь? Когда?
Владимир Путин:Это сложно сказать. Во-первых, мы должны договориться о подходах. Если взять пример Афганистана, там мы расписали эти сроки по шагам, которые нужно предпринять – номер 1, номер 2, номер 3, номер 4, там будут проведены выборы. Это может дать представление о возможных временных рамках. Временной период будет зависеть от качества решений, которые мы примем.
Когда мы примем такое решение, тогда можно будет установить временные рамки помехи в записи – сказать, как много времени потребуется, а сейчас это сказать сложно. Кроме того, знаете ли, появляются новые элементы. Хорошо, что антидемократический антинародный режим Саддама Хусейна был свергнут. Но, с другой стороны, на территорию Ирака пробирается все больше и больше мусульманских экстремистов. Некогда Саддам их уничтожил. Как я говорил ранее, у нас нет информации о том, что он поддерживал терроризм, не говоря уже о радикальном исламском терроризме. Он сам сражался с ним. Он казнил любого, кого считал необходимым расстрелять, или высылал их из страны. А сейчас они цветут в этой стране пышным цветом. Для кого-то это неожиданное развитие событий. Не для нас. Однако это реальность, которую нужно принимать во внимание.
Лично я не будут удивлен, если там окажутся боевики – выходцы из Чечни или Афганистана. Они – это сегодняшний «террористический интернационал», который переезжает из страны в страну. Сейчас у нас в игре появились новые элементы, связанные с возрождением в этой стране шиитского населения. По-разному реагируют соседи. Нужно принимать во внимание многие вещи. И я повторю снова, что временные рамки будут зависеть от качества решений, которые мы примем.