Страница:
— Это как раз то, что нужно! — рассмеялся Андре, указывая на завлекательное косноязычное объявление. — Значит, бизоны еще существуют, если реклама не врет.
— Что она собой представляет, эта Северо-Западная железная дорога?
— Вот погляди на чертеж. Она берет начало у озера Верхнего и доходит до реки Колумбии на Тихоокеанском побережье, пересекая пустыни и прерии, где еще водятся последние бизоны и прочая дичь. Здесь, между прочим, находится округ, в котором проживает индейское племя Каменные Сердца, с ним предстоит предварительно договориться.
— Каменные Сердца! Какое странное название!
— Это часть огромного племени Плоскоголовых или Змей. Они когда-то дружелюбно встретили канадских французов-трапперовnote 12. Те были поражены их презрением к смерти, поэтому и нарекли туземцев Каменными Сердцами. Это название за ними до сих пор и сохранилось. В настоящее время эти индейцы достаточно цивилизованны, благодаря католическим миссионерамnote 13, сумевшим в тысяча восемьсот сорок первом году обратить их в христианство. Каменные Сердца сохраняют дружеские отношения с белыми, в их язык вошло немало французских слов.
— А в тех местах много дичи?
— Вероятно, много, потому что племя живет исключительно охотой.
— Вы думаете, они нас хорошо примут?
— Надеюсь. Ведь мы и французы и охотники.
— Тогда решено.
— Что решено?
— Мы отправляемся к Каменным Сердцам.
— С удовольствием, дорогой Фрике.
Путешественники вышли из отеля и поспешили к себе в гостиницу. На следующий день они выехали из Сан-Франциско экспрессом, идущим с юга на север вдоль побережья Тихого океана через города Сакраменто, Ред-Блафф, Юджин, Сейлем, Портленд и Олимпию.
Судно осталось в Сан-Франциско, так как после десятимесячного плавания нуждалось в основательном ремонте.
Спустя два часа друзья прибыли в Портленд, где решили задержаться на несколько дней, чтобы завершить приготовления и навести некоторые справки.
Прежде всего Андре узнал, что привлекательное сообщение администрации Северо-Западной дороги относительно охоты на бизонов соответствует действительности, и чрезвычайно обрадовался. Но потом оказалось, что дорога пока доходит только до Валлулы, небольшого местечка в трехстах километрах от Портленда. От Валлулы до местности, где обитали Каменные Сердца, им предстояло проехать на лошадях двести двадцать километров. Но это не смущало храбрецов. Спешить им было некуда, когда доберутся, тогда и доберутся, лишь бы удалось поохотиться. К тому же, по словам местных жителей, в Валлуле легко обзавестись повозкой и лошадьми для верховой езды.
Чтобы потом не плутать, Бреванн заранее начертил маршрут, от которого, впрочем, можно было и отступить, если в том возникнет необходимость. Он пролегал через форт Веллавеллу, городки Уэтсбург, Туканнор и ферму Пелуз на правом берегу Снейка. Ферма была последним цивилизованным пунктом на их пути, после этого охотников ожидала ночевка под открытым небом. Но это их не смущало.
Известие о намерении приезжих отправиться в опасную экспедицию вызвало живой интерес у служащих гостиницы. Среди них был клеркnote 14, родом из Канады, питавший к «французам из старой Франции» особую симпатию. Вместе с другим служащим, чистокровным американцем, он помогал составлять маршрут. Когда же Андре упомянул Туканнор, канадец вдруг перебил его, обратившись к своему товарищу:
— Вы слышите, Дик, джентльмен намерен отправиться в Туканнор.
— Слышу. — Дик, раскачиваясь в кресле-качалке, метко выпустил на колонну слюну с табаком.
— Разве Просверленные Носы не в этом городке сняли скальпы с мужчин и увели в плен детей и женщин?
— Нет, — прохрипел Дик, — это приключилось в Эльк-Сити, в Айдахо.
— Ну, а не там ли река вышла из берегов и смыла весь город?
— Нет, этот кошмар сотворился в Льюистоне, что неподалеку.
— Но я точно помню, что в Туканноре что-то случилось.
— Да, случилось. Ковбои совершили набег на город и сожгли три четверти домов за то, что жители отказались поднести им бренди.
— Вот видите!
— Это произошло месяц тому назад. С тех пор деревянные дома заново отстроили, а нескольких налетчиков повесили. Даже телеграф теперь восстановлен.
— Все-таки, господа, будьте осторожны. Ведь это вам не Канада, где правительство хорошо обращается с аборигенами, а те, в свою очередь, дружелюбно настроены к белым. Мне будет жаль, если с вами приключится что-нибудь неприятное. Ведь мы братья по крови.
— Спасибо, дорогой земляк. — Андре тепло пожал клерку руку. — Постараемся быть предельно осторожными.
Только через день друзья смогли наконец тронуться в путь, вручив свою судьбу железной дороге, проложенной вдоль левого берега Колумбии.
Дорога находилась в прескверном состоянии, достаточно сказать, что шпалы были почти не укреплены.
Вагоны, впрочем, оказались вполне приличными. Эти мало кому известные в Европе пульмановские вагоны, названные так по имени их изобретателя, представляют собой просторные салоны с раздвижными креслами, превращающимися в случае надобности в удобные постели с матрасами, безукоризненно чистыми наволочками, простынями и одеялами. Такие составы курсируют по всем дорогам Америки.
В салоне предусмотрено место для курения и туалет со свежей водой, мылом и полотенцами. Вагоны соединены между собой тамбурами, так что можно свободно ходить из конца в конец. В каждом составе имеется вагон-ресторан, а на небольших перегонах — вагон-буфет.
Поезд с нашими друзьями вышел из Портленда и благополучно прибыл в город Даллас, где кончается речное судоходство по Колумбии.
Все притоки этой обширной реки с бассейном в восемьсот тысяч квадратных километров, в полтора раза превышающим территорию Франции, сливаясь, образуют единое русло шириной в тысячу двести метров. Однако, выйдя за пределы города, река оказывается зажатой базальтовыми береговыми хребтами. Здесь ширина ее сужается до ста метров, зато глубина местами достигает тысячи.
Через эти единственные «ворота» Колумбия выходит к Тихому океану. Без них ее бассейн превратился бы во внутреннее озеро, как это и было когда-то.
Таких «ворот», пробитых в Каскадных горах, имеется всего двое: эти и еще одни — на севере, через которые к океану выходит река Фрейзер.
Бреванн едва успел все это объяснить своему спутнику, как поезд, раскачиваясь из стороны в сторону и подпрыгивая на шатких рельсах, повернул на восток и покатил по бескрайней прерии.
ГЛАВА 4
Как уже говорилось выше, в те далекие времена Северо-Западная железная дорога еще не была достроена, хотя рекламировалась на все лады. Ее конечными пунктами были Вигхорн-Сити на реке Йеллоустон и Валлула. А между ними оставался недостроенный участок протяженностью более тысячи двухсот километров. Конечно, американцам, замечательным мастерам железнодорожного дела, не составляло особого труда проложить полотно такой длины, но на пути встали Скалистые горы, и это существенно осложняло строительство, несмотря на обилие долларов в кармане дядюшки Сэмаnote 15.
Поезд, в котором ехали Андре и Фрике, вопреки опасениям, благополучно прибыл в Валлулу. От станционных служащих они узнали, что городок этот сейчас насчитывает полторы тысячи жителей, однако, по их прогнозам, года через три-четыре их будет не менее двадцати. Но уже и теперь Валлулу пересекают широкие прямые улицы, и вместо палаток появились вполне современные дома из кирпича. Тротуар был вымощен деревом, защищающим от липкой грязи, весьма характерной для этих мест и прозванной гумбо.
В городке имелись три гостиницы для холостяков, составляющих большую часть жителей, множество салуновnote 16, где продавались любимые американцами великолепные напитки, приготовленные по самым невероятным рецептам из аптекарских и парфюмерных средств, три церкви различных христианских общин, посещавшиеся, впрочем, достаточно редко, два банка, тюрьма и суд.
Жители Валлулы необычайно гордились своим городом, считая его последним достижением цивилизации.
Друзья придерживались иного мнения. Они попросту пришли в отчаяние, когда, с трудом переправив свой багаж в одну из трех гостиниц, очутились в общем зале, где граждане города ели, пили, жевали табак и отчаянно ораторствовали, сбившись в тесные кучки.
Хозяйка — дородная немка с каменным лицом — неторопливо двигалась между узкими длинными столами, покрытыми грязными скатертями. Подойдя к новым постояльцам, монотонно, как заводная нюрнбергская кукла, отчеканила:
— Солонина. Ветчина. Картофель. Десерт. Чай. Кофе.
Она изъяснялась по-английски с убийственным немецким акцентом, так что французы с трудом уловили сказанное, но тем не менее пришли в неописуемый восторг от обилия блюд. Однако заказать ничего не успели, потому что матронаnote 17 тут же исчезла. Правда, минут через пять она появилась снова, и на сей раз с дюжиной каких-то блюдечек, двумя дешевыми приборами и куском пресного хлеба, похожего на кирпич.
Впрочем, сетовать не было оснований, потому как принесенная салунщицей еда значительно превосходила объявленное ею меню.
Фрике рассматривал зал придирчивым взглядом парижанина, способным уловить все до мельчайших деталей. Андре степенно восседал с отрешенным видом, явно иронизируя в душе над всем происходящим.
Уж очень курьезны были эти самовлюбленные обыватели, проворно орудовавшие железными вилками. Они накладывали себе в тарелки все подряд, обильно поливали еду горчицей и соейnote 18, и это адское яство, от которого захватывало дух, с удовольствием запихивали в рот.
Молодой человек отчаянно терзал кусок говядины, когда его внимание внезапно привлекло престранное кулинарное действо.
Джентльмен весьма почтенного вида, судя по всему пасторnote 19, нарезал кубиками жареную ветчину, добавил к ней маринованных грибов и залил блюдо густым консервированным молоком. Потом выдавил туда из тюбика кетчуп, смешал в кружке сырое яйцо с виски, опрокинул ее затем в тарелку и, наконец, все это, обложив ломтиками ананаса, обильно сдобрил солью с перцем. Видимо, для полноты ощущений, он еще раз полил свое кушанье, теперь уже каким-то черным соусом.
«Не иначе как заключил с кем-то пари», — решил парижанин и невольно содрогнулся, когда странный джентльмен с аппетитом приступил к трапезе.
— Господи, — шепнул он другу, — даже китайцам никогда не пришло бы в голову такое, а уж они-то мастера совмещать несовместимое. Сколько я ни ездил по свету, ничего подобного не видывал. Вот так блюдо! Ну и американцы!
Бреванн доедал овощной салат с видом человека, спешащего покончить с неприятной формальностью. Он мечтал поскорее расстаться с такой необычной цивилизацией и оказаться в диком краю, где люди гостеприимны, а пища проста и съедобна, где живется вольно и дышится легко.
Завершив скудную трапезу, друзья отправились искать лошадей, которых в Валлуле было множество и на любой вкус.
Андре присмотрел себе рыжевато-бурого конька с крепкими жилистыми ногами, с черным хвостом, черной гривой и крепкими, как мрамор, копытами.
А Фрике…
Люди небольшого роста, как правило, питают страсть к крупным вещам, носят шляпу с огромными полями, курят длинные сигары, живут в просторных комнатах, держат крупных собак, женятся на высоких женщинах.
Хотите знать, какую лошадь облюбовал парижанин, имея на своем счету рост в полтора метра?
Ему приглянулся какой-то на редкость долговязый конь. Среди низкорослых местных лошадей этот великан казался страусом, случайно затесавшимся в стаю журавлей. То был, по всей вероятности, какой-нибудь незадачливый скакун, брошенный на конечной станции Северо-Западной железной дороги.
Юноша сразу же его приметил, взял за повод, потрепал по груди, осмотрел со всех сторон и с видом знатока сказал:
— Этот конь как раз для меня.
Любопытные постояльцы гостиниц и завсегдатаи кабаков высыпали на улицу посмотреть, как будут выбирать лошадей заезжие французы. Выбор, сделанный парижанином, развеселил зевак, они стали громко, хотя и беззлобно, смеяться. Молодой человек выпрямился, округлил грудь, как бойцовый петух, но потом просто пожал плечами и процедил сквозь зубы:
— Смейтесь, дураки!
Вдруг на его плечо опустилась тяжелая рука, и кто-то, дохнув перегаром, сипло пробасил:
— Если у вас нет лестницы, полковник Джим может подсадить.
Фрике обернулся и увидел ковбоя гигантского роста, из тех, кого называют полукрокодилом-полулошадью.
— Это еще что за чудище! — изумился француз. — С какой стати вы позволяете себе подобную фамильярность? Уберите вашу лапу, не то я вам врежу…
Публика окончательно развеселилась и залилась безудержным хохотом.
Рука верзилы словно прилипла к плечу.
Юноша, не раздумывая, изо всех сил толкнул его. Полковник Джим, отшатнувшись на три шага, едва удержался на ногах.
Великан свирепо замахнулся кулаком.
— Я тебе башку размозжу!
— А я тебя сломаю, как спичку! — пронзительно закричал Фрике, отскочив в сторону и приняв стойку боксера.
Янки, как правило, дурно воспитаны или, точнее сказать, не воспитаны вовсе, но они не задиристы и в глубине души, пожалуй, даже добродушны. Видя опасное развитие событий, несколько человек отделились от толпы зевак и попытались утихомирить спорщиков. Один из них обратился к Бреванну.
— Сэр, увели бы вы вашего друга. Полковник Джим пьян, всякое может случиться.
— Спасибо! — холодно поблагодарил за заботу Андре. — Но ваш полковник позволил себе дерзость и даже грубость и поэтому заслуживает, чтобы его проучили. Не робей, мой мальчик!
Ковбой с силой опустил кулак, метя в темя противника, но тот ловко увернулся.
— А еще полковник! Вы такой же боец, как моя стоптанная туфля. Вот вам за это! — Последовал глухой удар в голову.
Джим взвыл от боли. Глаз его моментально вздулся, закрылся и посинел. Оторопевший от неожиданности, гигант, видимо, не знакомый с приемами бокса, вообразил, что в ближнем бою он легко возьмет верх.
Юноша отпрыгнул немного назад и, обращаясь к толпе, сказал, что коль скоро полковник не соблюдает правил бокса, то и он, Фрике, не намерен им следовать.
— Совершенно верно! Француз прав! Пусть действует как хочет! — послышались голоса.
— Ну-с, вот вам! — крикнул парижанин и, подпрыгнув, ударил ковбоя в грудь обеими ногами так, что тот упал как подкошенный. Теперь уже совсем ничего не видя и не понимая, янки все-таки заставил себя подняться и, словно ошалелый бык, кинулся в драку.
Молодой человек, однако, сумел увернуться и снова ударил Джима ногой, а потом еще и кулаком в грудь. В следующую минуту посыпались хорошо рассчитанные удары. Трещали кости, текла кровь, вскакивали шишки и синяки. Совершенно обессилевший, почти лишившись чувств, исполин рухнул на землю. Фрике, не выказывая усталости, взялся за повод своей лошади и подвел ее к поверженному врагу.
Толпа зевак затихла в ожидании.
— Полковник хотел подсадить меня на лошадь, но сделал это грубо и недостойно. Я проучил его и больше никаких претензий не имею. Добраться до гостиницы самостоятельно он не может, следует ему пособить.
С этими словами парижанин взял одной рукой ковбоя за ворот, а другой за пояс штанов, легко приподнял и посадил на лошадь. Американец машинально вцепился в гриву.
— Я думал, он гораздо тяжелее, а в нем не более ста килограммов. Такой мастодонт, а весит всего ничего. Ну-с, поехали. — Фрике взялся за повод, но тут болельщики подхватили его и на руках понесли к ближнему салуну.
— Гип-гип!.. Ура!.. — раздавалось со всех сторон, и в воздух летели шляпы. Бреванна тоже хотели нести на руках, но он решительно воспротивился.
Ковбой тем временем, придя в себя, подъехал на лошади победителя к салуну. Хозяин заведения, человек бывалый, тотчас же выбежал к потерпевшему и влил ему в рот изрядную дозу местного снадобья — коктейля, прозванного американцами «оживителем трупов». Отведав обжигающей смеси, полковник несколько приободрился.
Он протянул французу руку.
— Предлагаю мир, сэр! Вы хотя и не велики ростом, но молодчина. Теперь я ваш друг до гроба.
Под одобрительные возгласы зевак юноша сердечно пожал руку своему недавнему обидчику.
Толпа неистовствовала от хмеля и веселья. Однако Фрике и Андре прибыли в Валлулу не за тем, чтобы любоваться буйными забавами американских авантюристов. Трезвые и умеренные во всем, они презирали подобное времяпрепровождение и потому решили при первом удобном случае покинуть пьяное сборище.
Новоявленный друг, полковник Джим, разгадал их намерение.
— Не беспокойтесь, джентльмены, — проговорил он, узнав, что французы отправляются в страну бизонов. — Положитесь на меня, я помогу вам достать все необходимое. Сейчас увидите.
И он рявкнул во всю мощь своего сиплого голоса:
— Эй, Билл!.. Эй! Полковник Билл!
— Как! Еще один полковник! — не удержался юноша.
— О, сэр, пусть это вас не смущает, — рассмеялся ковбой, — мы обожаем всякие титулы. У нас каждый непременно желает быть хоть кем-нибудь: генералом, полковником, инженером, судьей, профессором или доктором. Более скромные довольствуются чином капитана.
— А, вот оно что. Ну, а вы, полковник, вероятно, недавно вышли в отставку?
— Кто? Я? Да я на военной службе никогда и не был. У меня брат был полковник в армии Шерманаnote 20, его убили при Кингстонеnote 21. Его чин, выходит, перешел ко мне по наследству… А вот и Билл…
— Чего орешь, Джим?
— Этим джентльменам нужны две отменные лошади за нормальную цену. Не поможешь ли?
— Для тебя, полковник, с большим удовольствием.
— Кроме того, нужен проводник, знающий местные индейские наречия. Не желаешь наняться?
— Отчего же, если хорошо заплатят.
— Вот именно: хорошо. Кроме того, надо добыть фуру, пару упряжных лошадей, четырех верховых и лошадей для конвоя, если господа пожелают…
— Договорились. Всем этим займусь завтра, а сейчас не мешай мне пить. Не так ли, джентльмены? — подмигнул Билл, пожимая руки французам, хранившим молчание на протяжении всего разговора.
— Так, так, — отвечал Бреванн, удивляясь странному способу вести переговоры и оставляя за собой право проконтролировать на другой день действия будущего проводника.
Тем временем молодой человек разговорился с неким инженером-путейцем, который, как оказалось, учился во Франции в Центральном училище искусств и ремесел, а следовательно, был почти его соотечественником.
Инженер хорошо знал обоих «полковников» и не раз прибегал к их услугам. Это были в полном смысле слова авантюристы, пьяницы, драчуны и задиры, готовые немедленно пустить в ход любое оружие, но добросовестно исполнявшие принятые на себя обязательства и твердо державшие слово. Они отлично знали интересующую наших путешественников местность, владели многими туземными наречиями и умели лихо выкручиваться из самых затруднительных положений.
Путешественники решили, что лучших проводников им не сыскать, и без промедления наняли обоих полковников, скрепив договор отменным пуншем, которого в здешних краях и не видывали.
ГЛАВА 5
— А что собой представляет полковник Билл? — спросил Фрике у инженера, собираясь покинуть шумное заведение. — Он такой же «полковник», как и Джим?
— Не совсем. Одно время он действительно командовал отдельным отрядом волонтеров…note 22 и еще каких!
— Стало быть, он настоящий?
— Это вы сами увидите. Во время войны президент южных штатов Джефферсон Девис решил привлечь на сторону конфедерацииnote 23 индейские племена криксовnote 24 и ирокезовnote 25. Для этой цели он направил к ним своего агента, некоего Альберта Пайка. Это был типичный авантюрист, прошедший огонь и воду. Он успел побывать и прокурором, и следопытом, и газетчиком, и приказчиком и, наконец, траппером — охотником на пушного зверя. В бытность траппером он близко сошелся с индейцами и подружился с молодым техасцем по имени Билл.
Пайк выдавал себя за генерала, а Билла произвел в полковники. Войдя в доверие, эти двое всячески культивировали пристрастие индейцев к торговле неграми. Постоянно спаивая их и суля полную свободу торговать рабами, они сумели завербовать в свою армию около пяти тысяч краснокожих.
Полковник и генерал облачились в шитые золотом мундиры и шляпы с перьями, нацепили роскошные сабли и во главе только что сформированного корпуса выступили в поход для соединения с конфедератской армией Ван-Дорна. Туземцев встретили приветливо, стараясь всячески приспособить к делу. И поначалу все шло хорошо. Вскоре, однако, генерал Куртис, командовавший одной из армий Севера, перешел в наступление, предварив его сильной артподготовкой. Индейцы, не имевшие ни малейшего представления об артиллерии, решили, что ядра сыплются с неба, и разбежались, попрятавшись в лесу, когда же ближе к ночи сражение прекратилось, они вышли из своих укрытий и сняли скальпы со всех убитых и раненых, не делая различия между своими и неприятелем. Эта акция вызвала негодование обеих воюющих сторон. Генерал Куртис направил Ван-Дорну гневное письмо. Опасаясь взрыва жестокости и уступая всеобщему протесту против подобных союзников, конфедератский генерал распустил весь контингентnote 26 краснокожих.
Пайк и Билл соответственно лишились шитых золотом мундиров, шляп с плюмажемnote 27 и роскошных сабель. Первый пристроился чиновником по земельной части, а второй, сохранив любезное ему звание полковника, занялся ремеслом ковбоя, которое вполне соответствовало его независимому характеру и страсти к приключениям.
…На следующий день, точно в назначенное время, полковник Билл явился к Бреванну, который с удовлетворением отметил про себя, что недолгая служба в армии Юга пошла тому на пользу.
Несмотря на то что американец предавался всю ночь безудержному кутежу, он умудрился с утра купить, причем весьма выгодно, добротных лошадей и фуру.
Не посчитавшись со вкусом Фрике, Билл выбрал для него небольшого скакуна местной породы.
Тем временем Джим подлечился от полученных во время драки повреждений весьма своеобразным способом, выпив сразу за четверых ковбоев, что по нормальным меркам хватило бы на десятерых обыкновенных мужчин, затем он подыскал нескольких безработных джентльменов и привел к Андре. Тот отобрал шестерых, изъявив готовность нанять их на три месяца при условии беспрекословного выполнения его приказаний и уважительного отношения к аборигенам.
После этого они все сообща принялись загружать фуру необходимыми для экспедиции провиантомnote 28, оружием и одеждой.
К вечеру сборы были закончены. Нанятые люди проявили себя наилучшим образом, поэтому Бреванн разрешил им пропьянствовать весь следующий день и часть ночи с тем, чтобы двинуться в путь на восходе солнца.
— Что она собой представляет, эта Северо-Западная железная дорога?
— Вот погляди на чертеж. Она берет начало у озера Верхнего и доходит до реки Колумбии на Тихоокеанском побережье, пересекая пустыни и прерии, где еще водятся последние бизоны и прочая дичь. Здесь, между прочим, находится округ, в котором проживает индейское племя Каменные Сердца, с ним предстоит предварительно договориться.
— Каменные Сердца! Какое странное название!
— Это часть огромного племени Плоскоголовых или Змей. Они когда-то дружелюбно встретили канадских французов-трапперовnote 12. Те были поражены их презрением к смерти, поэтому и нарекли туземцев Каменными Сердцами. Это название за ними до сих пор и сохранилось. В настоящее время эти индейцы достаточно цивилизованны, благодаря католическим миссионерамnote 13, сумевшим в тысяча восемьсот сорок первом году обратить их в христианство. Каменные Сердца сохраняют дружеские отношения с белыми, в их язык вошло немало французских слов.
— А в тех местах много дичи?
— Вероятно, много, потому что племя живет исключительно охотой.
— Вы думаете, они нас хорошо примут?
— Надеюсь. Ведь мы и французы и охотники.
— Тогда решено.
— Что решено?
— Мы отправляемся к Каменным Сердцам.
— С удовольствием, дорогой Фрике.
Путешественники вышли из отеля и поспешили к себе в гостиницу. На следующий день они выехали из Сан-Франциско экспрессом, идущим с юга на север вдоль побережья Тихого океана через города Сакраменто, Ред-Блафф, Юджин, Сейлем, Портленд и Олимпию.
Судно осталось в Сан-Франциско, так как после десятимесячного плавания нуждалось в основательном ремонте.
Спустя два часа друзья прибыли в Портленд, где решили задержаться на несколько дней, чтобы завершить приготовления и навести некоторые справки.
Прежде всего Андре узнал, что привлекательное сообщение администрации Северо-Западной дороги относительно охоты на бизонов соответствует действительности, и чрезвычайно обрадовался. Но потом оказалось, что дорога пока доходит только до Валлулы, небольшого местечка в трехстах километрах от Портленда. От Валлулы до местности, где обитали Каменные Сердца, им предстояло проехать на лошадях двести двадцать километров. Но это не смущало храбрецов. Спешить им было некуда, когда доберутся, тогда и доберутся, лишь бы удалось поохотиться. К тому же, по словам местных жителей, в Валлуле легко обзавестись повозкой и лошадьми для верховой езды.
Чтобы потом не плутать, Бреванн заранее начертил маршрут, от которого, впрочем, можно было и отступить, если в том возникнет необходимость. Он пролегал через форт Веллавеллу, городки Уэтсбург, Туканнор и ферму Пелуз на правом берегу Снейка. Ферма была последним цивилизованным пунктом на их пути, после этого охотников ожидала ночевка под открытым небом. Но это их не смущало.
Известие о намерении приезжих отправиться в опасную экспедицию вызвало живой интерес у служащих гостиницы. Среди них был клеркnote 14, родом из Канады, питавший к «французам из старой Франции» особую симпатию. Вместе с другим служащим, чистокровным американцем, он помогал составлять маршрут. Когда же Андре упомянул Туканнор, канадец вдруг перебил его, обратившись к своему товарищу:
— Вы слышите, Дик, джентльмен намерен отправиться в Туканнор.
— Слышу. — Дик, раскачиваясь в кресле-качалке, метко выпустил на колонну слюну с табаком.
— Разве Просверленные Носы не в этом городке сняли скальпы с мужчин и увели в плен детей и женщин?
— Нет, — прохрипел Дик, — это приключилось в Эльк-Сити, в Айдахо.
— Ну, а не там ли река вышла из берегов и смыла весь город?
— Нет, этот кошмар сотворился в Льюистоне, что неподалеку.
— Но я точно помню, что в Туканноре что-то случилось.
— Да, случилось. Ковбои совершили набег на город и сожгли три четверти домов за то, что жители отказались поднести им бренди.
— Вот видите!
— Это произошло месяц тому назад. С тех пор деревянные дома заново отстроили, а нескольких налетчиков повесили. Даже телеграф теперь восстановлен.
— Все-таки, господа, будьте осторожны. Ведь это вам не Канада, где правительство хорошо обращается с аборигенами, а те, в свою очередь, дружелюбно настроены к белым. Мне будет жаль, если с вами приключится что-нибудь неприятное. Ведь мы братья по крови.
— Спасибо, дорогой земляк. — Андре тепло пожал клерку руку. — Постараемся быть предельно осторожными.
Только через день друзья смогли наконец тронуться в путь, вручив свою судьбу железной дороге, проложенной вдоль левого берега Колумбии.
Дорога находилась в прескверном состоянии, достаточно сказать, что шпалы были почти не укреплены.
Вагоны, впрочем, оказались вполне приличными. Эти мало кому известные в Европе пульмановские вагоны, названные так по имени их изобретателя, представляют собой просторные салоны с раздвижными креслами, превращающимися в случае надобности в удобные постели с матрасами, безукоризненно чистыми наволочками, простынями и одеялами. Такие составы курсируют по всем дорогам Америки.
В салоне предусмотрено место для курения и туалет со свежей водой, мылом и полотенцами. Вагоны соединены между собой тамбурами, так что можно свободно ходить из конца в конец. В каждом составе имеется вагон-ресторан, а на небольших перегонах — вагон-буфет.
Поезд с нашими друзьями вышел из Портленда и благополучно прибыл в город Даллас, где кончается речное судоходство по Колумбии.
Все притоки этой обширной реки с бассейном в восемьсот тысяч квадратных километров, в полтора раза превышающим территорию Франции, сливаясь, образуют единое русло шириной в тысячу двести метров. Однако, выйдя за пределы города, река оказывается зажатой базальтовыми береговыми хребтами. Здесь ширина ее сужается до ста метров, зато глубина местами достигает тысячи.
Через эти единственные «ворота» Колумбия выходит к Тихому океану. Без них ее бассейн превратился бы во внутреннее озеро, как это и было когда-то.
Таких «ворот», пробитых в Каскадных горах, имеется всего двое: эти и еще одни — на севере, через которые к океану выходит река Фрейзер.
Бреванн едва успел все это объяснить своему спутнику, как поезд, раскачиваясь из стороны в сторону и подпрыгивая на шатких рельсах, повернул на восток и покатил по бескрайней прерии.
ГЛАВА 4
По железной дороге до Валлулы. — Кулинарная изощренность пастора. — Маленькие люди питают страсть к крупным вещам. — Жестокая борьба, завершившаяся победой француза.
Как уже говорилось выше, в те далекие времена Северо-Западная железная дорога еще не была достроена, хотя рекламировалась на все лады. Ее конечными пунктами были Вигхорн-Сити на реке Йеллоустон и Валлула. А между ними оставался недостроенный участок протяженностью более тысячи двухсот километров. Конечно, американцам, замечательным мастерам железнодорожного дела, не составляло особого труда проложить полотно такой длины, но на пути встали Скалистые горы, и это существенно осложняло строительство, несмотря на обилие долларов в кармане дядюшки Сэмаnote 15.
Поезд, в котором ехали Андре и Фрике, вопреки опасениям, благополучно прибыл в Валлулу. От станционных служащих они узнали, что городок этот сейчас насчитывает полторы тысячи жителей, однако, по их прогнозам, года через три-четыре их будет не менее двадцати. Но уже и теперь Валлулу пересекают широкие прямые улицы, и вместо палаток появились вполне современные дома из кирпича. Тротуар был вымощен деревом, защищающим от липкой грязи, весьма характерной для этих мест и прозванной гумбо.
В городке имелись три гостиницы для холостяков, составляющих большую часть жителей, множество салуновnote 16, где продавались любимые американцами великолепные напитки, приготовленные по самым невероятным рецептам из аптекарских и парфюмерных средств, три церкви различных христианских общин, посещавшиеся, впрочем, достаточно редко, два банка, тюрьма и суд.
Жители Валлулы необычайно гордились своим городом, считая его последним достижением цивилизации.
Друзья придерживались иного мнения. Они попросту пришли в отчаяние, когда, с трудом переправив свой багаж в одну из трех гостиниц, очутились в общем зале, где граждане города ели, пили, жевали табак и отчаянно ораторствовали, сбившись в тесные кучки.
Хозяйка — дородная немка с каменным лицом — неторопливо двигалась между узкими длинными столами, покрытыми грязными скатертями. Подойдя к новым постояльцам, монотонно, как заводная нюрнбергская кукла, отчеканила:
— Солонина. Ветчина. Картофель. Десерт. Чай. Кофе.
Она изъяснялась по-английски с убийственным немецким акцентом, так что французы с трудом уловили сказанное, но тем не менее пришли в неописуемый восторг от обилия блюд. Однако заказать ничего не успели, потому что матронаnote 17 тут же исчезла. Правда, минут через пять она появилась снова, и на сей раз с дюжиной каких-то блюдечек, двумя дешевыми приборами и куском пресного хлеба, похожего на кирпич.
Впрочем, сетовать не было оснований, потому как принесенная салунщицей еда значительно превосходила объявленное ею меню.
Фрике рассматривал зал придирчивым взглядом парижанина, способным уловить все до мельчайших деталей. Андре степенно восседал с отрешенным видом, явно иронизируя в душе над всем происходящим.
Уж очень курьезны были эти самовлюбленные обыватели, проворно орудовавшие железными вилками. Они накладывали себе в тарелки все подряд, обильно поливали еду горчицей и соейnote 18, и это адское яство, от которого захватывало дух, с удовольствием запихивали в рот.
Молодой человек отчаянно терзал кусок говядины, когда его внимание внезапно привлекло престранное кулинарное действо.
Джентльмен весьма почтенного вида, судя по всему пасторnote 19, нарезал кубиками жареную ветчину, добавил к ней маринованных грибов и залил блюдо густым консервированным молоком. Потом выдавил туда из тюбика кетчуп, смешал в кружке сырое яйцо с виски, опрокинул ее затем в тарелку и, наконец, все это, обложив ломтиками ананаса, обильно сдобрил солью с перцем. Видимо, для полноты ощущений, он еще раз полил свое кушанье, теперь уже каким-то черным соусом.
«Не иначе как заключил с кем-то пари», — решил парижанин и невольно содрогнулся, когда странный джентльмен с аппетитом приступил к трапезе.
— Господи, — шепнул он другу, — даже китайцам никогда не пришло бы в голову такое, а уж они-то мастера совмещать несовместимое. Сколько я ни ездил по свету, ничего подобного не видывал. Вот так блюдо! Ну и американцы!
Бреванн доедал овощной салат с видом человека, спешащего покончить с неприятной формальностью. Он мечтал поскорее расстаться с такой необычной цивилизацией и оказаться в диком краю, где люди гостеприимны, а пища проста и съедобна, где живется вольно и дышится легко.
Завершив скудную трапезу, друзья отправились искать лошадей, которых в Валлуле было множество и на любой вкус.
Андре присмотрел себе рыжевато-бурого конька с крепкими жилистыми ногами, с черным хвостом, черной гривой и крепкими, как мрамор, копытами.
А Фрике…
Люди небольшого роста, как правило, питают страсть к крупным вещам, носят шляпу с огромными полями, курят длинные сигары, живут в просторных комнатах, держат крупных собак, женятся на высоких женщинах.
Хотите знать, какую лошадь облюбовал парижанин, имея на своем счету рост в полтора метра?
Ему приглянулся какой-то на редкость долговязый конь. Среди низкорослых местных лошадей этот великан казался страусом, случайно затесавшимся в стаю журавлей. То был, по всей вероятности, какой-нибудь незадачливый скакун, брошенный на конечной станции Северо-Западной железной дороги.
Юноша сразу же его приметил, взял за повод, потрепал по груди, осмотрел со всех сторон и с видом знатока сказал:
— Этот конь как раз для меня.
Любопытные постояльцы гостиниц и завсегдатаи кабаков высыпали на улицу посмотреть, как будут выбирать лошадей заезжие французы. Выбор, сделанный парижанином, развеселил зевак, они стали громко, хотя и беззлобно, смеяться. Молодой человек выпрямился, округлил грудь, как бойцовый петух, но потом просто пожал плечами и процедил сквозь зубы:
— Смейтесь, дураки!
Вдруг на его плечо опустилась тяжелая рука, и кто-то, дохнув перегаром, сипло пробасил:
— Если у вас нет лестницы, полковник Джим может подсадить.
Фрике обернулся и увидел ковбоя гигантского роста, из тех, кого называют полукрокодилом-полулошадью.
— Это еще что за чудище! — изумился француз. — С какой стати вы позволяете себе подобную фамильярность? Уберите вашу лапу, не то я вам врежу…
Публика окончательно развеселилась и залилась безудержным хохотом.
Рука верзилы словно прилипла к плечу.
Юноша, не раздумывая, изо всех сил толкнул его. Полковник Джим, отшатнувшись на три шага, едва удержался на ногах.
Великан свирепо замахнулся кулаком.
— Я тебе башку размозжу!
— А я тебя сломаю, как спичку! — пронзительно закричал Фрике, отскочив в сторону и приняв стойку боксера.
Янки, как правило, дурно воспитаны или, точнее сказать, не воспитаны вовсе, но они не задиристы и в глубине души, пожалуй, даже добродушны. Видя опасное развитие событий, несколько человек отделились от толпы зевак и попытались утихомирить спорщиков. Один из них обратился к Бреванну.
— Сэр, увели бы вы вашего друга. Полковник Джим пьян, всякое может случиться.
— Спасибо! — холодно поблагодарил за заботу Андре. — Но ваш полковник позволил себе дерзость и даже грубость и поэтому заслуживает, чтобы его проучили. Не робей, мой мальчик!
Ковбой с силой опустил кулак, метя в темя противника, но тот ловко увернулся.
— А еще полковник! Вы такой же боец, как моя стоптанная туфля. Вот вам за это! — Последовал глухой удар в голову.
Джим взвыл от боли. Глаз его моментально вздулся, закрылся и посинел. Оторопевший от неожиданности, гигант, видимо, не знакомый с приемами бокса, вообразил, что в ближнем бою он легко возьмет верх.
Юноша отпрыгнул немного назад и, обращаясь к толпе, сказал, что коль скоро полковник не соблюдает правил бокса, то и он, Фрике, не намерен им следовать.
— Совершенно верно! Француз прав! Пусть действует как хочет! — послышались голоса.
— Ну-с, вот вам! — крикнул парижанин и, подпрыгнув, ударил ковбоя в грудь обеими ногами так, что тот упал как подкошенный. Теперь уже совсем ничего не видя и не понимая, янки все-таки заставил себя подняться и, словно ошалелый бык, кинулся в драку.
Молодой человек, однако, сумел увернуться и снова ударил Джима ногой, а потом еще и кулаком в грудь. В следующую минуту посыпались хорошо рассчитанные удары. Трещали кости, текла кровь, вскакивали шишки и синяки. Совершенно обессилевший, почти лишившись чувств, исполин рухнул на землю. Фрике, не выказывая усталости, взялся за повод своей лошади и подвел ее к поверженному врагу.
Толпа зевак затихла в ожидании.
— Полковник хотел подсадить меня на лошадь, но сделал это грубо и недостойно. Я проучил его и больше никаких претензий не имею. Добраться до гостиницы самостоятельно он не может, следует ему пособить.
С этими словами парижанин взял одной рукой ковбоя за ворот, а другой за пояс штанов, легко приподнял и посадил на лошадь. Американец машинально вцепился в гриву.
— Я думал, он гораздо тяжелее, а в нем не более ста килограммов. Такой мастодонт, а весит всего ничего. Ну-с, поехали. — Фрике взялся за повод, но тут болельщики подхватили его и на руках понесли к ближнему салуну.
— Гип-гип!.. Ура!.. — раздавалось со всех сторон, и в воздух летели шляпы. Бреванна тоже хотели нести на руках, но он решительно воспротивился.
Ковбой тем временем, придя в себя, подъехал на лошади победителя к салуну. Хозяин заведения, человек бывалый, тотчас же выбежал к потерпевшему и влил ему в рот изрядную дозу местного снадобья — коктейля, прозванного американцами «оживителем трупов». Отведав обжигающей смеси, полковник несколько приободрился.
Он протянул французу руку.
— Предлагаю мир, сэр! Вы хотя и не велики ростом, но молодчина. Теперь я ваш друг до гроба.
Под одобрительные возгласы зевак юноша сердечно пожал руку своему недавнему обидчику.
Толпа неистовствовала от хмеля и веселья. Однако Фрике и Андре прибыли в Валлулу не за тем, чтобы любоваться буйными забавами американских авантюристов. Трезвые и умеренные во всем, они презирали подобное времяпрепровождение и потому решили при первом удобном случае покинуть пьяное сборище.
Новоявленный друг, полковник Джим, разгадал их намерение.
— Не беспокойтесь, джентльмены, — проговорил он, узнав, что французы отправляются в страну бизонов. — Положитесь на меня, я помогу вам достать все необходимое. Сейчас увидите.
И он рявкнул во всю мощь своего сиплого голоса:
— Эй, Билл!.. Эй! Полковник Билл!
— Как! Еще один полковник! — не удержался юноша.
— О, сэр, пусть это вас не смущает, — рассмеялся ковбой, — мы обожаем всякие титулы. У нас каждый непременно желает быть хоть кем-нибудь: генералом, полковником, инженером, судьей, профессором или доктором. Более скромные довольствуются чином капитана.
— А, вот оно что. Ну, а вы, полковник, вероятно, недавно вышли в отставку?
— Кто? Я? Да я на военной службе никогда и не был. У меня брат был полковник в армии Шерманаnote 20, его убили при Кингстонеnote 21. Его чин, выходит, перешел ко мне по наследству… А вот и Билл…
— Чего орешь, Джим?
— Этим джентльменам нужны две отменные лошади за нормальную цену. Не поможешь ли?
— Для тебя, полковник, с большим удовольствием.
— Кроме того, нужен проводник, знающий местные индейские наречия. Не желаешь наняться?
— Отчего же, если хорошо заплатят.
— Вот именно: хорошо. Кроме того, надо добыть фуру, пару упряжных лошадей, четырех верховых и лошадей для конвоя, если господа пожелают…
— Договорились. Всем этим займусь завтра, а сейчас не мешай мне пить. Не так ли, джентльмены? — подмигнул Билл, пожимая руки французам, хранившим молчание на протяжении всего разговора.
— Так, так, — отвечал Бреванн, удивляясь странному способу вести переговоры и оставляя за собой право проконтролировать на другой день действия будущего проводника.
Тем временем молодой человек разговорился с неким инженером-путейцем, который, как оказалось, учился во Франции в Центральном училище искусств и ремесел, а следовательно, был почти его соотечественником.
Инженер хорошо знал обоих «полковников» и не раз прибегал к их услугам. Это были в полном смысле слова авантюристы, пьяницы, драчуны и задиры, готовые немедленно пустить в ход любое оружие, но добросовестно исполнявшие принятые на себя обязательства и твердо державшие слово. Они отлично знали интересующую наших путешественников местность, владели многими туземными наречиями и умели лихо выкручиваться из самых затруднительных положений.
Путешественники решили, что лучших проводников им не сыскать, и без промедления наняли обоих полковников, скрепив договор отменным пуншем, которого в здешних краях и не видывали.
ГЛАВА 5
Эпизод из междоусобной войны. — В страну бизонов. — Встреча с индейцами. — Фрике засыпает на посту. — Предательство.
— А что собой представляет полковник Билл? — спросил Фрике у инженера, собираясь покинуть шумное заведение. — Он такой же «полковник», как и Джим?
— Не совсем. Одно время он действительно командовал отдельным отрядом волонтеров…note 22 и еще каких!
— Стало быть, он настоящий?
— Это вы сами увидите. Во время войны президент южных штатов Джефферсон Девис решил привлечь на сторону конфедерацииnote 23 индейские племена криксовnote 24 и ирокезовnote 25. Для этой цели он направил к ним своего агента, некоего Альберта Пайка. Это был типичный авантюрист, прошедший огонь и воду. Он успел побывать и прокурором, и следопытом, и газетчиком, и приказчиком и, наконец, траппером — охотником на пушного зверя. В бытность траппером он близко сошелся с индейцами и подружился с молодым техасцем по имени Билл.
Пайк выдавал себя за генерала, а Билла произвел в полковники. Войдя в доверие, эти двое всячески культивировали пристрастие индейцев к торговле неграми. Постоянно спаивая их и суля полную свободу торговать рабами, они сумели завербовать в свою армию около пяти тысяч краснокожих.
Полковник и генерал облачились в шитые золотом мундиры и шляпы с перьями, нацепили роскошные сабли и во главе только что сформированного корпуса выступили в поход для соединения с конфедератской армией Ван-Дорна. Туземцев встретили приветливо, стараясь всячески приспособить к делу. И поначалу все шло хорошо. Вскоре, однако, генерал Куртис, командовавший одной из армий Севера, перешел в наступление, предварив его сильной артподготовкой. Индейцы, не имевшие ни малейшего представления об артиллерии, решили, что ядра сыплются с неба, и разбежались, попрятавшись в лесу, когда же ближе к ночи сражение прекратилось, они вышли из своих укрытий и сняли скальпы со всех убитых и раненых, не делая различия между своими и неприятелем. Эта акция вызвала негодование обеих воюющих сторон. Генерал Куртис направил Ван-Дорну гневное письмо. Опасаясь взрыва жестокости и уступая всеобщему протесту против подобных союзников, конфедератский генерал распустил весь контингентnote 26 краснокожих.
Пайк и Билл соответственно лишились шитых золотом мундиров, шляп с плюмажемnote 27 и роскошных сабель. Первый пристроился чиновником по земельной части, а второй, сохранив любезное ему звание полковника, занялся ремеслом ковбоя, которое вполне соответствовало его независимому характеру и страсти к приключениям.
…На следующий день, точно в назначенное время, полковник Билл явился к Бреванну, который с удовлетворением отметил про себя, что недолгая служба в армии Юга пошла тому на пользу.
Несмотря на то что американец предавался всю ночь безудержному кутежу, он умудрился с утра купить, причем весьма выгодно, добротных лошадей и фуру.
Не посчитавшись со вкусом Фрике, Билл выбрал для него небольшого скакуна местной породы.
Тем временем Джим подлечился от полученных во время драки повреждений весьма своеобразным способом, выпив сразу за четверых ковбоев, что по нормальным меркам хватило бы на десятерых обыкновенных мужчин, затем он подыскал нескольких безработных джентльменов и привел к Андре. Тот отобрал шестерых, изъявив готовность нанять их на три месяца при условии беспрекословного выполнения его приказаний и уважительного отношения к аборигенам.
После этого они все сообща принялись загружать фуру необходимыми для экспедиции провиантомnote 28, оружием и одеждой.
К вечеру сборы были закончены. Нанятые люди проявили себя наилучшим образом, поэтому Бреванн разрешил им пропьянствовать весь следующий день и часть ночи с тем, чтобы двинуться в путь на восходе солнца.