Страница:
– Простите, – вновь обратился Тарас к незнакомцу. – Вы ведь муж Галины? Вы, наверное, подумали, что мы с ней тут… – Он начал говорить это и вдруг поймал себя на мысли, что они ведь действительно «с ней тут…». Впрочем, против лжи во спасение его принципы сейчас не протестовали. Напротив, внутренний голос вопил: «Ну, давай, соври что-нибудь поумнее!» Тарас кашлянул, как бы оправдывая заминку, и продолжил: – Нет-нет! Ничего такого не было и в помине. Ваша жена – замечательная женщина, но совсем не в моем вкусе. А уж я – тем более не в ее.
На мужчину тирада Тараса не произвела никакого впечатления. Он все так же медленно, но целеустремленно шагал по ступеням, а Тарас продолжал пятиться. И когда до двери осталась всего одна ступенька, он понял, что тянуть дальше нельзя. Выбросив назад руку, он распахнул дверь и крикнул во все горло:
– Галя, бегите!
Но мужчина, против опасений Тараса, на этот поступок никак не отреагировал. Он по-прежнему размеренно, словно робот, продолжал шагать. И по-прежнему в его вытянутой руке блестел нож, который становился все ближе и ближе, так что Тарасу не нужны были больше очки, чтобы разглядеть его широкое холодное лезвие.
В руках же самого Тараса, кроме бесполезного кошелька, ничего не оказалось, что второй раз за вечер заставило его почувствовать себя голым. Скорее инстинктивно, чем надеясь что-то и впрямь найти, он сунул свободную руку в карман брюк, и пальцы наткнулись вдруг на металл оправы. Тарас выдернул руку, сжимая импровизированное оружие в правом кулаке, а левой рукой, без замаха, швырнул в лицо мужчины портмоне. Незнакомец вскинул руки, защищая глаза, и нож, звякнув о перила, загремел под лестницей. Но вместо того, чтобы спуститься за ним, мужчина зарычал и ринулся на Тараса. Теперь уже у того сработали рефлексы, и выброшенная вперед рука с зажатой в ней металлической оправой попала прямо в лицо нападавшему. Мужчина еще громче взревел и схватился за лицо ладонями. Тарас сумел воспользоваться этим крохотным шансом и что есть силы толкнул незнакомца в грудь. Тот потерял равновесие и, замахав руками подобно живой мельнице, опрокинулся навзничь и полетел по ступеням.
Тарас, не став дожидаться его приземления, ворвался в комнату, где оставалась Галина. В его близорукие глаза сразу бросилось светлое пятнышко напротив – в окошко пробивался свет полной луны.
7
8
На мужчину тирада Тараса не произвела никакого впечатления. Он все так же медленно, но целеустремленно шагал по ступеням, а Тарас продолжал пятиться. И когда до двери осталась всего одна ступенька, он понял, что тянуть дальше нельзя. Выбросив назад руку, он распахнул дверь и крикнул во все горло:
– Галя, бегите!
Но мужчина, против опасений Тараса, на этот поступок никак не отреагировал. Он по-прежнему размеренно, словно робот, продолжал шагать. И по-прежнему в его вытянутой руке блестел нож, который становился все ближе и ближе, так что Тарасу не нужны были больше очки, чтобы разглядеть его широкое холодное лезвие.
В руках же самого Тараса, кроме бесполезного кошелька, ничего не оказалось, что второй раз за вечер заставило его почувствовать себя голым. Скорее инстинктивно, чем надеясь что-то и впрямь найти, он сунул свободную руку в карман брюк, и пальцы наткнулись вдруг на металл оправы. Тарас выдернул руку, сжимая импровизированное оружие в правом кулаке, а левой рукой, без замаха, швырнул в лицо мужчины портмоне. Незнакомец вскинул руки, защищая глаза, и нож, звякнув о перила, загремел под лестницей. Но вместо того, чтобы спуститься за ним, мужчина зарычал и ринулся на Тараса. Теперь уже у того сработали рефлексы, и выброшенная вперед рука с зажатой в ней металлической оправой попала прямо в лицо нападавшему. Мужчина еще громче взревел и схватился за лицо ладонями. Тарас сумел воспользоваться этим крохотным шансом и что есть силы толкнул незнакомца в грудь. Тот потерял равновесие и, замахав руками подобно живой мельнице, опрокинулся навзничь и полетел по ступеням.
Тарас, не став дожидаться его приземления, ворвался в комнату, где оставалась Галина. В его близорукие глаза сразу бросилось светлое пятнышко напротив – в окошко пробивался свет полной луны.
7
Когда за Тарасом закрылась дверь, Галю растворила в себе темнота. Но это не принесло страха. Наоборот, оставшись одна, она почувствовала облегчение. Находиться рядом с Тарасом ей было не то чтобы очень уж неприятно, но некомфортно точно. Она понимала, что неприятие это вызвано единственной причиной. Но даже мысль ней, не говоря о припоминании подробностей, вызывала ужас. Как могло такое случиться? Почему именно с ней? На эти вопросы приходил в голову единственный нелепый ответ: в назидание. А не будь такой «чистюлей», не считай себя выше и лучше всех, не думай, что тебя достойны лишь одни только «прынцы» на белых лошадях!.. Не понравился лысый толстяк Игорь? На вот тебе хлюпика-очкарика – не побрезгуй! И ведь не побрезговала. И ничего, не стошнило. Даже и удовольствие получила вроде бы… Галя стиснула кулаки и прижала к пылающим щекам. «Вот тебе, вот, – подумала она. – Просила ведь простого женского счастья – тебе и отвалили кусочек. Чего ж ты теперь нос воротишь? Только кто и как это сделал?.. Ведь такого не бывает, такого просто не может быть! Что если это все-таки сон?»
На сон происходящее походило, конечно же, больше всего. Только слишком уж долгим он был. И слишком противно она себя в этом сне чувствовала. Нет уж, утешать себя подобным не стоило – никакой это не сон. И сидела она сейчас на дурацком чердаке и ждала, как хозяин этого самого чердака сначала отдубасит… гм-м… ее любовничка, а потом и до нее доберется. И хорошо еще, если просто отматерит или пару затрещин влепит, а то ведь как бы… еще одно «удовольствие» не получить… Второе за вечер. То пусто, как говорится, то густо. Не зевай, Галка, повалило твое женское счастье, поперло – хоть подолом лови! А между тем дома-то ее Костик ждет.
Галя почувствовала, как ненависть и презрение к себе хлынули через край. Она заскрипела зубами и выхватила из кармана жакета мобильник. Включила подсветку и застонала – на дисплее мигала надпись: «Поиск сети».
Тогда Галя бросилась в сторону двери. Ее не волновали сейчас никакие хозяева – реальные или мнимые, – никакие бывшие мужья и нынешние любовники. Ей было нужно скорее вернуться к сыну. Но когда она потянула дверь, ударивший в глаза свет показался ей настолько ярким, что Галя невольно зажмурилась и остановилась. Это и позволило ей услышать фразу, брошенную чьим-то тусклым и безжизненным, словно у робота, голосом: «Вы должны быть вместе и все видеть». И тут же щелкнул в мозгу выключатель. Выпрыгнула из памяти фраза, сказанная с теми же интонациями Тарасом. Сказанная в тот момент, когда, забыв о сыне, она предавалась утолению похоти!.. Он сказал почти то же самое: «Нужно, чтоб все было видно».
Ну уж нет! Хватит, насмотрелась!.. И, вместо того, чтобы выскочить на лестницу, Галя развернулась и кинулась назад, к заколоченному окошку. Тарас оказался прав – пара сильных ударов, и доска отошла. Столь же легко оторвались и две другие.
Она, балансируя, встала на шатающийся стул и высунула голову в окно. На небе сияла полная луна, и, посмотрев вниз, Галя увидела вскопанные грядки. Что ж, тем лучше. Лишь бы не сломать ногу.
Выбравшись по пояс, она вдруг поняла, что развернуться никоим образом не сможет. Первым желанием было лезть назад и забираться в окошко ногами вперед. Но, оценив ситуацию, она рассудила, что так высоко задрать ноги попросту не сумеет. Тем более – обе сразу. Выход оставался один – прыгать вниз «рыбкой». А там уж – как повезет.
Глубоко вдохнув, словно собралась нырять в воду, Галя оттолкнулась от стены, забарахтала ногами и неуклюже перевалилась через оконный срез. В последний перед приземлением миг она успела подтянуть ноги и плюхнулась на четвереньки, напоследок еще ткнувшись носом в рыхлую землю. Тут же вскочила и, увязая в грядках, попыталась бежать. Но туфли то и дело соскакивали с ног. Тогда Галя взяла их в руки и побежала босиком. Огород был небольшим, однако новым препятствием встал перед нею забор. Доски чередовались с зазорами шириною в ладонь, но не приходилось и думать, чтобы просунуть туда хотя бы голову. Галя подергала ближнюю доску. Та держалось мертво. Подергав соседнюю, затем еще одну и еще, Галя убедилась, что забор сделан на совесть. Перелезть через него тоже не представлялось возможным – доски высотой почти с нее оказались еще и заострены сверху. Галя метнулась вдоль забора вправо, туда, где в отдалении горели уличные фонари. И тут перед нею вырос черный силуэт, заслоняя этот призрачный свет надежды.
Она вскрикнула и рванулась назад, но рыхлая земля разъехалась под ногами, и Галя, потеряв опору, стала падать. Но упасть ей не дали – руки того, кто стоял позади, больно схватили ее за плечи. С омерзением и ужасом она обернулась, раскрыв уже рот для рвущегося из легких вопля. И услышала испуганный шепот Тараса:
– Нет, нет! Не надо!.. Он узнает…
Галя шумно выдохнула, гася чуть не вырвавшийся крик, но, не успев обрадоваться, что опасность миновала, осмыслила сказанное Тарасом и испугалась снова:
– Кто он? Вы видели его?
– Да, видел.
– Так кто же он?
– Не знаю, наверное, ваш муж.
«Неужели все-таки Роман? – замотала она головой. – Неужели через три с половиной года в нем вспыхнула ревность? И он следил за мной… Да нет же, бред, дикость!» И все же она спросила:
– Как он выглядит?
– Галя, потом… Нам надо бежать. Он… У него нож.
Вот это уж точно дикость! Представить Романа, гоняющегося за ними с ножом, она никак не могла.
– Он хочет нас убить? Но почему?
– Пожалуйста, давайте позже поговорим, – взмолился Тарас. – Побежали!
Он схватил ее за рукав и потащил к темному участку забора.
– Но выход там, – выдернула руку Галя и махнула в сторону фонарей. – И поселок там. Нам нужно туда.
– Как раз там он и будет нас ждать. Или уже ждет. Надо выбираться с другой стороны.
– Забор не сломать, я пробовала.
– Ничего, поглядим. Давайте скорее за мной!
Тарас поскакал по грядкам, оглядываясь на Галю. Она не была уверена в логических построениях Тараса, но оставаться одной совсем не хотелось. Размахивая зажатыми в руках туфлями, она запрыгала через грядки, рельефно чернеющие в свете полной луны.
Забор поворачивал под прямым углом влево и дальше тянулся вдоль длинной стены дома, буквально в метре от нее. Свет из окна рисовал на некрашеных досках большой желтый квадрат, перечеркнутый вертикальными черными линиями. Залезать в этот узкий тоннель между стеной и забором показалось Гале равносильным добровольному заточению в клетку. Но Тарас двинулся именно туда.
– Стойте, – окликнула его Галя и остановилась.
– Тише! – зашипел, оборачиваясь, Тарас. – Идемте скорей.
– Куда? Вы что, не видите? – не тронулась она с места.
– Там он нас не увидит, а здесь мы как на ладони, смотрите, какая луна…
– Что ему помешает обойти дом вокруг? И вообще, мы что, так и будем носиться, словно кролики в клетке? – Сравнение с кроликами, нечаянно пришедшее в голову, напомнило ей о том, чем они недавно занимались с Тарасом. Это разозлило Галю и придало ей храбрости. – Вы как хотите, а я пошла к калитке.
Тарас сокрушенно хлопнул по бедрам, а Галя уже сделала шаг в обратную сторону, как вдруг желтый квадрат на заборе пропал. Теперь лишь луна освещала забор голубоватым призрачным светом, делая его похожим на лежащую боком лестницу, ведущую в темноту.
– Тс-с, – зачем-то пригнулся Тарас. – Он выходит!
Действительно, хлопнула дверь. Звякнули ключи, пару раз щелкнул замок. Гале показалось странным, что их преследователь запер дверь – это не укладывалось в логику поиска беглецов. Но спутанным, пристукнутым пыльным мешком мыслям к отсутствию логики за последние часы было не привыкать.
Одно Галя знала точно: тот, кто охотится за ними, – уже вне дома. Стоит ему повернуть сюда, и он их сразу увидит. Она невольно попятилась и шагнула за угол – в тот самый «туннель», куда ей только что так не хотелось идти. Тарас тоже отступил и, прижав ладони к шершавой блочной стене, затаил дыхание.
Они с замиранием ожидали звука приближающихся шагов. Но вместо этого услышали вдруг шум автомобильного стартера, а затем сыто заурчавшего двигателя. Клацнули шестерни коробки передач, мотор заурчал громче, а потом его звук стал быстро удаляться.
– Уехал, – выдохнула Галя. – Можно идти.
– Куда? – оторвался от стены Тарас и сунул ладони под мышки, словно ему стало зябко.
– Как это куда? Искать станцию. Не знаю, как вас, а меня ждут дома. – Галя наклонилась, надела туфли и, выпрямившись, бросила, не глядя на Тараса: – А вы можете оставаться, если хотите. Всего доброго!
Она зашагала к калитке и вышла на пустынный проулок. В дальнем его конце тусклые фонари освещали домики с темными в столь поздний час окнами, и Галя уже направилась в их сторону, как ее догнал Тарас.
– Постойте. Туда нельзя!
– Я вас никуда и не зову, – не оборачиваясь, бросила Галя.
– Но послушайте, вы же умная женщина!..
– Да? – все-таки остановилась она. – Как это вы догадались? По тому, что переспала с вами?
– Ну зачем вы так… – Тарас опустил голову и замотал ею, словно собрался бодаться. Гале внезапно стало смешно.
– А как? Может, мне поблагодарить вас за доставленное удовольствие?
– Не надо, прошу вас, – вздрогнул Тарас и поднял на Галю блеснувшие в лунном свете глаза. Ей показалось, что в них стоят слезы, и она пожалела о сказанном.
– Ладно, простите. Вы не виноваты. Простите, но… понимаете сами. И пойдемте, а то я пойду одна. Будь я умной или не очень, но мне надо домой.
– Да как же вы не понимаете, – взмолился Тарас, – что он нас там и ждет? Ведь он же знает, что нам больше деваться некуда.
– Он давно уехал. Ну, подумайте, зачем мы ему нужны?
– То есть он затащил нас сюда просто так, чтобы немножечко попугать, а потом ему это надоело, он взял и уехал?
– Не знаю. – Галя вспомнила все обстоятельства этого вечера, и ей вновь стало страшно. А еще – оглушительно мерзко. До отвращения, почти до тошноты. И она закричала, выплескивая переполнявшие ее чувства на Тараса: – Я ничего не знаю! Ничего, кроме того, что меня ждет сын! Мне плевать, кто меня сюда приволок и зачем; мне плевать, кто ты такой! Проваливай, куда хочешь, катись в задницу или жди здесь своего дружка! Может, ты с ним заодно? Оболванили меня чем-то, притащили сюда и использовали. Правда, он не успел, потому ты меня и не пускаешь? А он сейчас еще дружков привезет, да?!
Галя выкрикивала все это, будто бы слушая себя со стороны. Сначала ей было невыносимо стыдно за те гадости, что слетали с ее языка, хотя она и не могла остановиться. А потом ей вновь стало страшно – ведь все, что она сейчас нагородила, так логично укладывалось в схему событий!.. А весь этот спектакль с прятками – просто игра скучающих выродков, не более…
Но тогда… Тогда ей и впрямь нельзя идти к станции. Надо немедленно избавляться от этого тощего ублюдка и прятаться! Или нет – лететь к ближайшему дому и кричать, стучаться… Завтра не выходной, но ведь кто-то в конце мая должен же здесь обитать!
Галя замолчала, с ужасом вглядываясь в округлившиеся глаза Тараса. «Ага, испугался, что я его раскусила!» – уверилась она в собственной правоте и медленно наклонилась, словно поправляя туфлю. На самом же деле она быстро сорвала ее с ноги и со всего маху припечатала каблуком Тарасу между глаз. Тот взвыл, зажав ладонями лицо, и завертелся на месте. Галя же, прыгая на одной ноге, цепляла на другую вырывающуюся из рук туфлю. А когда ей это наконец удалось, опрометью бросилась к спасительным домам, темнеющим в конце переулка.
На сон происходящее походило, конечно же, больше всего. Только слишком уж долгим он был. И слишком противно она себя в этом сне чувствовала. Нет уж, утешать себя подобным не стоило – никакой это не сон. И сидела она сейчас на дурацком чердаке и ждала, как хозяин этого самого чердака сначала отдубасит… гм-м… ее любовничка, а потом и до нее доберется. И хорошо еще, если просто отматерит или пару затрещин влепит, а то ведь как бы… еще одно «удовольствие» не получить… Второе за вечер. То пусто, как говорится, то густо. Не зевай, Галка, повалило твое женское счастье, поперло – хоть подолом лови! А между тем дома-то ее Костик ждет.
* * *
О-о! Галя чуть не взвыла и подпрыгнула с хлипкого расшатанного стула. Как она могла забыть о сыне? Где он сейчас? Что с ним?! Неужели это «любовное приключение» настолько оглушило ее, что переживания о «поруганной чести» затмили собой самое святое, единственное дорогое и настоящее, что было в ее жизни, – любовь к сыну, маленькому славному котеночку?..Галя почувствовала, как ненависть и презрение к себе хлынули через край. Она заскрипела зубами и выхватила из кармана жакета мобильник. Включила подсветку и застонала – на дисплее мигала надпись: «Поиск сети».
Тогда Галя бросилась в сторону двери. Ее не волновали сейчас никакие хозяева – реальные или мнимые, – никакие бывшие мужья и нынешние любовники. Ей было нужно скорее вернуться к сыну. Но когда она потянула дверь, ударивший в глаза свет показался ей настолько ярким, что Галя невольно зажмурилась и остановилась. Это и позволило ей услышать фразу, брошенную чьим-то тусклым и безжизненным, словно у робота, голосом: «Вы должны быть вместе и все видеть». И тут же щелкнул в мозгу выключатель. Выпрыгнула из памяти фраза, сказанная с теми же интонациями Тарасом. Сказанная в тот момент, когда, забыв о сыне, она предавалась утолению похоти!.. Он сказал почти то же самое: «Нужно, чтоб все было видно».
Ну уж нет! Хватит, насмотрелась!.. И, вместо того, чтобы выскочить на лестницу, Галя развернулась и кинулась назад, к заколоченному окошку. Тарас оказался прав – пара сильных ударов, и доска отошла. Столь же легко оторвались и две другие.
Она, балансируя, встала на шатающийся стул и высунула голову в окно. На небе сияла полная луна, и, посмотрев вниз, Галя увидела вскопанные грядки. Что ж, тем лучше. Лишь бы не сломать ногу.
Выбравшись по пояс, она вдруг поняла, что развернуться никоим образом не сможет. Первым желанием было лезть назад и забираться в окошко ногами вперед. Но, оценив ситуацию, она рассудила, что так высоко задрать ноги попросту не сумеет. Тем более – обе сразу. Выход оставался один – прыгать вниз «рыбкой». А там уж – как повезет.
Глубоко вдохнув, словно собралась нырять в воду, Галя оттолкнулась от стены, забарахтала ногами и неуклюже перевалилась через оконный срез. В последний перед приземлением миг она успела подтянуть ноги и плюхнулась на четвереньки, напоследок еще ткнувшись носом в рыхлую землю. Тут же вскочила и, увязая в грядках, попыталась бежать. Но туфли то и дело соскакивали с ног. Тогда Галя взяла их в руки и побежала босиком. Огород был небольшим, однако новым препятствием встал перед нею забор. Доски чередовались с зазорами шириною в ладонь, но не приходилось и думать, чтобы просунуть туда хотя бы голову. Галя подергала ближнюю доску. Та держалось мертво. Подергав соседнюю, затем еще одну и еще, Галя убедилась, что забор сделан на совесть. Перелезть через него тоже не представлялось возможным – доски высотой почти с нее оказались еще и заострены сверху. Галя метнулась вдоль забора вправо, туда, где в отдалении горели уличные фонари. И тут перед нею вырос черный силуэт, заслоняя этот призрачный свет надежды.
Она вскрикнула и рванулась назад, но рыхлая земля разъехалась под ногами, и Галя, потеряв опору, стала падать. Но упасть ей не дали – руки того, кто стоял позади, больно схватили ее за плечи. С омерзением и ужасом она обернулась, раскрыв уже рот для рвущегося из легких вопля. И услышала испуганный шепот Тараса:
– Нет, нет! Не надо!.. Он узнает…
Галя шумно выдохнула, гася чуть не вырвавшийся крик, но, не успев обрадоваться, что опасность миновала, осмыслила сказанное Тарасом и испугалась снова:
– Кто он? Вы видели его?
– Да, видел.
– Так кто же он?
– Не знаю, наверное, ваш муж.
«Неужели все-таки Роман? – замотала она головой. – Неужели через три с половиной года в нем вспыхнула ревность? И он следил за мной… Да нет же, бред, дикость!» И все же она спросила:
– Как он выглядит?
– Галя, потом… Нам надо бежать. Он… У него нож.
Вот это уж точно дикость! Представить Романа, гоняющегося за ними с ножом, она никак не могла.
– Он хочет нас убить? Но почему?
– Пожалуйста, давайте позже поговорим, – взмолился Тарас. – Побежали!
Он схватил ее за рукав и потащил к темному участку забора.
– Но выход там, – выдернула руку Галя и махнула в сторону фонарей. – И поселок там. Нам нужно туда.
– Как раз там он и будет нас ждать. Или уже ждет. Надо выбираться с другой стороны.
– Забор не сломать, я пробовала.
– Ничего, поглядим. Давайте скорее за мной!
Тарас поскакал по грядкам, оглядываясь на Галю. Она не была уверена в логических построениях Тараса, но оставаться одной совсем не хотелось. Размахивая зажатыми в руках туфлями, она запрыгала через грядки, рельефно чернеющие в свете полной луны.
Забор поворачивал под прямым углом влево и дальше тянулся вдоль длинной стены дома, буквально в метре от нее. Свет из окна рисовал на некрашеных досках большой желтый квадрат, перечеркнутый вертикальными черными линиями. Залезать в этот узкий тоннель между стеной и забором показалось Гале равносильным добровольному заточению в клетку. Но Тарас двинулся именно туда.
– Стойте, – окликнула его Галя и остановилась.
– Тише! – зашипел, оборачиваясь, Тарас. – Идемте скорей.
– Куда? Вы что, не видите? – не тронулась она с места.
– Там он нас не увидит, а здесь мы как на ладони, смотрите, какая луна…
– Что ему помешает обойти дом вокруг? И вообще, мы что, так и будем носиться, словно кролики в клетке? – Сравнение с кроликами, нечаянно пришедшее в голову, напомнило ей о том, чем они недавно занимались с Тарасом. Это разозлило Галю и придало ей храбрости. – Вы как хотите, а я пошла к калитке.
Тарас сокрушенно хлопнул по бедрам, а Галя уже сделала шаг в обратную сторону, как вдруг желтый квадрат на заборе пропал. Теперь лишь луна освещала забор голубоватым призрачным светом, делая его похожим на лежащую боком лестницу, ведущую в темноту.
– Тс-с, – зачем-то пригнулся Тарас. – Он выходит!
Действительно, хлопнула дверь. Звякнули ключи, пару раз щелкнул замок. Гале показалось странным, что их преследователь запер дверь – это не укладывалось в логику поиска беглецов. Но спутанным, пристукнутым пыльным мешком мыслям к отсутствию логики за последние часы было не привыкать.
Одно Галя знала точно: тот, кто охотится за ними, – уже вне дома. Стоит ему повернуть сюда, и он их сразу увидит. Она невольно попятилась и шагнула за угол – в тот самый «туннель», куда ей только что так не хотелось идти. Тарас тоже отступил и, прижав ладони к шершавой блочной стене, затаил дыхание.
Они с замиранием ожидали звука приближающихся шагов. Но вместо этого услышали вдруг шум автомобильного стартера, а затем сыто заурчавшего двигателя. Клацнули шестерни коробки передач, мотор заурчал громче, а потом его звук стал быстро удаляться.
– Уехал, – выдохнула Галя. – Можно идти.
– Куда? – оторвался от стены Тарас и сунул ладони под мышки, словно ему стало зябко.
– Как это куда? Искать станцию. Не знаю, как вас, а меня ждут дома. – Галя наклонилась, надела туфли и, выпрямившись, бросила, не глядя на Тараса: – А вы можете оставаться, если хотите. Всего доброго!
Она зашагала к калитке и вышла на пустынный проулок. В дальнем его конце тусклые фонари освещали домики с темными в столь поздний час окнами, и Галя уже направилась в их сторону, как ее догнал Тарас.
– Постойте. Туда нельзя!
– Я вас никуда и не зову, – не оборачиваясь, бросила Галя.
– Но послушайте, вы же умная женщина!..
– Да? – все-таки остановилась она. – Как это вы догадались? По тому, что переспала с вами?
– Ну зачем вы так… – Тарас опустил голову и замотал ею, словно собрался бодаться. Гале внезапно стало смешно.
– А как? Может, мне поблагодарить вас за доставленное удовольствие?
– Не надо, прошу вас, – вздрогнул Тарас и поднял на Галю блеснувшие в лунном свете глаза. Ей показалось, что в них стоят слезы, и она пожалела о сказанном.
– Ладно, простите. Вы не виноваты. Простите, но… понимаете сами. И пойдемте, а то я пойду одна. Будь я умной или не очень, но мне надо домой.
– Да как же вы не понимаете, – взмолился Тарас, – что он нас там и ждет? Ведь он же знает, что нам больше деваться некуда.
– Он давно уехал. Ну, подумайте, зачем мы ему нужны?
– То есть он затащил нас сюда просто так, чтобы немножечко попугать, а потом ему это надоело, он взял и уехал?
– Не знаю. – Галя вспомнила все обстоятельства этого вечера, и ей вновь стало страшно. А еще – оглушительно мерзко. До отвращения, почти до тошноты. И она закричала, выплескивая переполнявшие ее чувства на Тараса: – Я ничего не знаю! Ничего, кроме того, что меня ждет сын! Мне плевать, кто меня сюда приволок и зачем; мне плевать, кто ты такой! Проваливай, куда хочешь, катись в задницу или жди здесь своего дружка! Может, ты с ним заодно? Оболванили меня чем-то, притащили сюда и использовали. Правда, он не успел, потому ты меня и не пускаешь? А он сейчас еще дружков привезет, да?!
Галя выкрикивала все это, будто бы слушая себя со стороны. Сначала ей было невыносимо стыдно за те гадости, что слетали с ее языка, хотя она и не могла остановиться. А потом ей вновь стало страшно – ведь все, что она сейчас нагородила, так логично укладывалось в схему событий!.. А весь этот спектакль с прятками – просто игра скучающих выродков, не более…
Но тогда… Тогда ей и впрямь нельзя идти к станции. Надо немедленно избавляться от этого тощего ублюдка и прятаться! Или нет – лететь к ближайшему дому и кричать, стучаться… Завтра не выходной, но ведь кто-то в конце мая должен же здесь обитать!
Галя замолчала, с ужасом вглядываясь в округлившиеся глаза Тараса. «Ага, испугался, что я его раскусила!» – уверилась она в собственной правоте и медленно наклонилась, словно поправляя туфлю. На самом же деле она быстро сорвала ее с ноги и со всего маху припечатала каблуком Тарасу между глаз. Тот взвыл, зажав ладонями лицо, и завертелся на месте. Галя же, прыгая на одной ноге, цепляла на другую вырывающуюся из рук туфлю. А когда ей это наконец удалось, опрометью бросилась к спасительным домам, темнеющим в конце переулка.
8
Боль оказалась ошеломительной – но все-таки не такой сильной, как при загадочных приступах. Наверное, как раз потому, что она была не пугающе непонятной, а реальной, вполне объяснимой. Хотя как сказать – понять поведение Галины он все-таки не сумел бы, очевиден лишь источник пульсирующей боли. Конечно, мыслить столь последовательно Тарас сейчас не мог. Все это пронеслось в мозгу путано, скорее, на уровне эмоций. Первое же, о чем он подумал сознательно, – что эту взбалмошную дуру надо срочно остановить. Подумал – и устыдился. Никакая Галина не дура. И вовсе не взбалмошная. Ее выдержке оставалось еще поучиться. И то, что срыв все-таки наступил, совершенно естественно. Но остановить ее все равно нужно. Только вот как?
Превозмогая боль, которая и стала внезапно подсказкой к решению, Тарас, не обращая внимания на льющуюся из носа кровь, крикнул в спину убегающей Галины:
– А как же боль?.. Наша общая. Я обещал рассказать, помните?
Из-за разбитого носа прозвучало все это гнусаво и неразборчиво. Но, видимо, Галина услышала главное. И тотчас, будто наткнувшись на стену, остановилась. Медленно, словно боясь увидеть нечто ужасное, повернула голову и что-то негромко сказала.
– Я не слышу, – зажав кровоточащий нос, ответил Тарас.
Галина вернулась, но все-таки встала достаточно далеко, готовая в любой миг снова рвануться и побежать.
– Рассказывайте.
Тарас шмыгнул носом. Заполнившая ноздри кровь мешала говорить внятно. Он вспомнил, что в нагрудном кармане пиджака обязательно должен быть платок, мама чуть ли не ежедневно меняла ему эти платки, настойчиво засовывая их в карман. Так и есть, платок оказался на месте. Тарас осторожно высморкался, а когда отнял бывший только что белым квадрат ткани от носа, тот в лунном свете показался ему черным. «Кровь и должна быть черной, – внезапно подумал Тарас. – Она вымывает из нас столько грязи, что иной ей быть попросту невозможно».
– Рассказывайте, – повторила Галина, и Тарас, скомкав окровавленный платок, стал сбивчиво говорить ей о преследовавших его приступах боли.
Выслушав не перебивая, Галина переспросила:
– Когда у вас был первый приступ?
– Вчера. Да, вчера вечером, – ответил Тарас. И осторожно спросил: – Вы мне верите?
– Не знаю, – честно призналась Галина. – Вы могли все придумать, когда я сказала, что у меня болит голова.
– Но зачем? Зачем мне это придумывать? – воскликнул Тарас и сглотнул, едва не подавившись собственной кровью. – Я никакой не маньяк и не насильник, поверьте! Я простой школьный учитель.
– Да? – неожиданно и непонятно отчего развеселилась Галина. – И что вы преподаете?
– Русский язык и литературу.
– Жаль, – хмыкнула Галина, и если бы не близорукость Тараса, он увидел бы, что женщина немного расслабилась, выражение лица стало совсем иным, во взгляде пропала обреченность. – Лучше бы это… как оно там у вас называется?.. Основы соблюдения безопасности?
– Основы безопасности жизнедеятельности, – поправил Тарас. – Но нет, увы. Только русский и литературу.
– А ну-ка! – оживилась вдруг Галина. – Сейчас проверим, кто вы есть. Скажите-ка, что такое тропы?
– Тропы? – шмыгнул носом Тарас. – Дорожки такие, проделанные ногами людей или животных. В лесу, в степи там… в общем, где нормальных дорог нет.
Галина напряглась. Тарас не мог это увидеть, но почувствовал. И с легкой ехидцей в голосе добавил:
– А то, что вы имеете в виду…. Троп – это такой оборот речи, для усиления ее выразительности. Когда слова или выражения употребляются в переносном смысле. Эпитет, метафора, сравнение и все такое… Годится?
– Вполне. – Из голоса Галины исчезла настороженность. – Хотя в принципе отчего бы школьному учителю не быть маньяком? Примеров хватает.
– Да ладно вам, – снова шмыгнул Тарас. – Сами-то откуда про тропы знаете?
– На журфаке училась, – буркнула Галина и быстро сменила тему: – Так что делать будем, учитель?
– Для начала… – сказал Тарас, но кровь опять хлынула струей на подбородок, и он задрал голову, нашаривая в кармане платок.
– Для начала нужно вам первую помощь оказать, – подошла к нему Галина и сама достала окровавленный кусок ткани. Критически его осмотрела и покачала головой: – Да уж… Надо бы воду найти. Есть ведь тут какие-нибудь колонки, колодцы?
– Ддесь река ездь… – прогундосил Тарас, не опуская головы.
– Да-да, я что-то такое помню, – кивнула, вглядываясь в темноту, Галина. – Только вот где?
Тарас махнул рукой в сторону той самой злополучной дачи, на которую Галине даже смотреть не хотелось. Домик, где пришлось им так «романтично» познакомиться, был самым крайним в поселке. А дальше, меж кустов и редких деревьев, и впрямь поблескивала лунной дорожкой вода.
– Пойдемте. – Немного помедлив, Галина взяла Тараса за руку, поскольку он так и стоял, взирая на луну и звезды, зажав пальцами ноздри, и повела его к реке. Но все же взяла намного правее дачи, хоть и пришлось сойти с дорожки в довольно густую траву.
Тарас шагал за Галиной послушно и молча, лишь изредка чертыхался, когда ноги путались в траве и спотыкались о кочки. «Удивительное существо человек, – рассуждал он, обращаясь, видимо, к звездам, поскольку смотрел по-прежнему на них. – Ничтоже сумняшеся, лупит ближнего по лицу, а потом за ручку, как любимое дитятко, ведет смывать кровушку. После того ведет, как тот самый ближний напомнил, что у них общая боль. Не радость, не интересы, а именно боль. Только она, видимо, и сближает людей, делает их терпимее друг к другу. Не потому ли человечество так любит воевать, чтобы потом, обнявшись с бывшим недругом, погоревать над обоюдными ранами?» Впрочем, философствовать Тарасу пришлось недолго – скоро уже Галина испуганно крикнула: «Стойте!» – она сама чуть не шагнула в пустоту внезапно возникшего под ногами обрыва.
Несколькими метрами левее обнаружился пологий спуск. Берег оказался глинистым, и у самой воды следовало быть осторожными, чтобы не соскользнуть в реку. Так что Тарасу волей-неволей пришлось опустить голову, и кровь опять принялась сочиться, хоть и не текла уже ручьем, как поначалу.
Галина отобрала у него платок и прополоскала в реке. Слегка отжала и велела «раненому»:
– Повернитесь к свету.
Он послушно обратил лицо к луне. Галина подошла вплотную, и Тарас, скосив глаза, с непонятной досадой убедился, что она все же чуть выше его. Хотя в данной ситуации это оказалось лишь на руку – Галине не пришлось тянуться, чтобы смыть с его лица кровь. Затем она вновь сполоснула платок и подала Тарасу:
– Приложите к переносице.
Но тот не отреагировал, удивленно глядя за спину Галины.
– Огоньки… – неуверенно пробормотал он.
– Какие еще огоньки? – обернулась Галина. И тоже увидела невдалеке пятнышко света. Появился было и второй лучик, но быстро погас. Галина немедленно отреагировала: – Посмотрим?
– Ну-у… – протянул Тарас, не найдясь, что ответить. Едва выпутавшись из одного приключения, он очень не хотел попадать сразу в следующее. Между стрессовыми ситуациями он предпочитал делать хотя бы небольшую передышку. Впрочем, сейчас помощь оказалась бы очень даже кстати. А риск сразу же после встречи с одним маньяком нарваться на новых казался не слишком большим.
Наверное, Галина подумала так же, поскольку, напомнив Тарасу: «Прижмите платок», зашагала к непонятным огням, аккуратно переставляя ноги по скользкой глине.
«Все, сыночек, вырос. Мамочка больше за ручку водить не желает», – подбодрил себя шуткой Тарас и последовал за Галиной, послушно прижав прохладный платок к переносице.
– Кто такие? – начальственным тоном бросил один из мужчин.
«Сами мы не местные», – хотелось съерничать Тарасу, но помощь нужна была все-таки им, а не людям из лодки, поэтому, прикрывая глаза ладонью от яркого света фонарика, он сказал:
– Мы из города. Заблудились вот… И, похоже, на электричку опоздали.
– Электрички по реке не ходят, – произнес второй голос, более приветливый, нежели первый.
– Мы уже догадались, – не удержалась от колкости Галина.
– А от нас чего надо тогда? – буркнул «начальник».
– Может, вы нас подвезете? – вырвалось вдруг у Тараса.
– Ни хрена себе! – засмеялся «приветливый». – Мы что вам, извозчики?
– Мы рыбу ловим, не видите? – сказал первый мужчина и посветил на борт лодки. Тарас прищурился, но ничего разглядеть не сумел. Впрочем, ситуацию прояснила Галина, которая едва слышно шепнула:
– Ага, так я вам и поверила. Удочку достали, видите ли. А то не понятно, чем вы тут занимаетесь…
– А чем они занимаются? – так же тихо прошептал Тарас.
– Сетки ставят, что же еще? Браконьерят помаленьку.
– Откуда вы знаете? – удивился Тарас. Живых браконьеров ему еще видеть не приходилось.
– Журналистский нюх, – буркнула Галина.
– Чего это вы там шепчетесь? – с подозрением спросил начальственный тип.
– Решаем, как вас уговорить, чтобы вы нам помогли, – нашелся Тарас.
– И что решили? – поинтересовался более приветливый рыбак.
– Сто рублей вас устроят?
Браконьеры дружно загоготали. Отсмеявшись, первый мужчина стал даже «добрее» в голосе:
– Ну, посмешили, спасибо. Давайте, идите себе, не пугайте нам рыбу.
– А двести? – как ни в чем ни бывало спросила Галина.
– Пятьсот, – ответил «приветливый». – И только до станции.
– Сколько у вас? – шепнула Тарасу Галина.
– Только сто, – виновато шмыгнул он носом.
– А за мобильник до города? – продолжила торг с рыбаками Галина.
– Какой мобильник? – В голосе второго мужчины проклюнулся интерес. Галина назвала модель.
– Ну-у!.. – протянул тот же голос. – За такое старье только до станции.
– Зачем нам до станции, электрички же ночью не ходят! – вставил реплику Тарас.
– Скоро московский пройдет, – сказал первый рыбак.
– Он ведь в Ряскине не останавливается, – шепнул приятелю второй браконьер, но Галина услышала.
– А где останавливается?
– В Генсирово, – виновато, словно оправдываясь перед другом, ответил мужчина.
– Значит, везите до Генсирово, – не сдавалась Галина.
Рыбаки пошептались, и первый, опять вернув голосу начальственную спесь, буркнул:
Превозмогая боль, которая и стала внезапно подсказкой к решению, Тарас, не обращая внимания на льющуюся из носа кровь, крикнул в спину убегающей Галины:
– А как же боль?.. Наша общая. Я обещал рассказать, помните?
Из-за разбитого носа прозвучало все это гнусаво и неразборчиво. Но, видимо, Галина услышала главное. И тотчас, будто наткнувшись на стену, остановилась. Медленно, словно боясь увидеть нечто ужасное, повернула голову и что-то негромко сказала.
– Я не слышу, – зажав кровоточащий нос, ответил Тарас.
Галина вернулась, но все-таки встала достаточно далеко, готовая в любой миг снова рвануться и побежать.
– Рассказывайте.
Тарас шмыгнул носом. Заполнившая ноздри кровь мешала говорить внятно. Он вспомнил, что в нагрудном кармане пиджака обязательно должен быть платок, мама чуть ли не ежедневно меняла ему эти платки, настойчиво засовывая их в карман. Так и есть, платок оказался на месте. Тарас осторожно высморкался, а когда отнял бывший только что белым квадрат ткани от носа, тот в лунном свете показался ему черным. «Кровь и должна быть черной, – внезапно подумал Тарас. – Она вымывает из нас столько грязи, что иной ей быть попросту невозможно».
– Рассказывайте, – повторила Галина, и Тарас, скомкав окровавленный платок, стал сбивчиво говорить ей о преследовавших его приступах боли.
Выслушав не перебивая, Галина переспросила:
– Когда у вас был первый приступ?
– Вчера. Да, вчера вечером, – ответил Тарас. И осторожно спросил: – Вы мне верите?
– Не знаю, – честно призналась Галина. – Вы могли все придумать, когда я сказала, что у меня болит голова.
– Но зачем? Зачем мне это придумывать? – воскликнул Тарас и сглотнул, едва не подавившись собственной кровью. – Я никакой не маньяк и не насильник, поверьте! Я простой школьный учитель.
– Да? – неожиданно и непонятно отчего развеселилась Галина. – И что вы преподаете?
– Русский язык и литературу.
– Жаль, – хмыкнула Галина, и если бы не близорукость Тараса, он увидел бы, что женщина немного расслабилась, выражение лица стало совсем иным, во взгляде пропала обреченность. – Лучше бы это… как оно там у вас называется?.. Основы соблюдения безопасности?
– Основы безопасности жизнедеятельности, – поправил Тарас. – Но нет, увы. Только русский и литературу.
– А ну-ка! – оживилась вдруг Галина. – Сейчас проверим, кто вы есть. Скажите-ка, что такое тропы?
– Тропы? – шмыгнул носом Тарас. – Дорожки такие, проделанные ногами людей или животных. В лесу, в степи там… в общем, где нормальных дорог нет.
Галина напряглась. Тарас не мог это увидеть, но почувствовал. И с легкой ехидцей в голосе добавил:
– А то, что вы имеете в виду…. Троп – это такой оборот речи, для усиления ее выразительности. Когда слова или выражения употребляются в переносном смысле. Эпитет, метафора, сравнение и все такое… Годится?
– Вполне. – Из голоса Галины исчезла настороженность. – Хотя в принципе отчего бы школьному учителю не быть маньяком? Примеров хватает.
– Да ладно вам, – снова шмыгнул Тарас. – Сами-то откуда про тропы знаете?
– На журфаке училась, – буркнула Галина и быстро сменила тему: – Так что делать будем, учитель?
– Для начала… – сказал Тарас, но кровь опять хлынула струей на подбородок, и он задрал голову, нашаривая в кармане платок.
– Для начала нужно вам первую помощь оказать, – подошла к нему Галина и сама достала окровавленный кусок ткани. Критически его осмотрела и покачала головой: – Да уж… Надо бы воду найти. Есть ведь тут какие-нибудь колонки, колодцы?
– Ддесь река ездь… – прогундосил Тарас, не опуская головы.
– Да-да, я что-то такое помню, – кивнула, вглядываясь в темноту, Галина. – Только вот где?
Тарас махнул рукой в сторону той самой злополучной дачи, на которую Галине даже смотреть не хотелось. Домик, где пришлось им так «романтично» познакомиться, был самым крайним в поселке. А дальше, меж кустов и редких деревьев, и впрямь поблескивала лунной дорожкой вода.
– Пойдемте. – Немного помедлив, Галина взяла Тараса за руку, поскольку он так и стоял, взирая на луну и звезды, зажав пальцами ноздри, и повела его к реке. Но все же взяла намного правее дачи, хоть и пришлось сойти с дорожки в довольно густую траву.
Тарас шагал за Галиной послушно и молча, лишь изредка чертыхался, когда ноги путались в траве и спотыкались о кочки. «Удивительное существо человек, – рассуждал он, обращаясь, видимо, к звездам, поскольку смотрел по-прежнему на них. – Ничтоже сумняшеся, лупит ближнего по лицу, а потом за ручку, как любимое дитятко, ведет смывать кровушку. После того ведет, как тот самый ближний напомнил, что у них общая боль. Не радость, не интересы, а именно боль. Только она, видимо, и сближает людей, делает их терпимее друг к другу. Не потому ли человечество так любит воевать, чтобы потом, обнявшись с бывшим недругом, погоревать над обоюдными ранами?» Впрочем, философствовать Тарасу пришлось недолго – скоро уже Галина испуганно крикнула: «Стойте!» – она сама чуть не шагнула в пустоту внезапно возникшего под ногами обрыва.
Несколькими метрами левее обнаружился пологий спуск. Берег оказался глинистым, и у самой воды следовало быть осторожными, чтобы не соскользнуть в реку. Так что Тарасу волей-неволей пришлось опустить голову, и кровь опять принялась сочиться, хоть и не текла уже ручьем, как поначалу.
Галина отобрала у него платок и прополоскала в реке. Слегка отжала и велела «раненому»:
– Повернитесь к свету.
Он послушно обратил лицо к луне. Галина подошла вплотную, и Тарас, скосив глаза, с непонятной досадой убедился, что она все же чуть выше его. Хотя в данной ситуации это оказалось лишь на руку – Галине не пришлось тянуться, чтобы смыть с его лица кровь. Затем она вновь сполоснула платок и подала Тарасу:
– Приложите к переносице.
Но тот не отреагировал, удивленно глядя за спину Галины.
– Огоньки… – неуверенно пробормотал он.
– Какие еще огоньки? – обернулась Галина. И тоже увидела невдалеке пятнышко света. Появился было и второй лучик, но быстро погас. Галина немедленно отреагировала: – Посмотрим?
– Ну-у… – протянул Тарас, не найдясь, что ответить. Едва выпутавшись из одного приключения, он очень не хотел попадать сразу в следующее. Между стрессовыми ситуациями он предпочитал делать хотя бы небольшую передышку. Впрочем, сейчас помощь оказалась бы очень даже кстати. А риск сразу же после встречи с одним маньяком нарваться на новых казался не слишком большим.
Наверное, Галина подумала так же, поскольку, напомнив Тарасу: «Прижмите платок», зашагала к непонятным огням, аккуратно переставляя ноги по скользкой глине.
«Все, сыночек, вырос. Мамочка больше за ручку водить не желает», – подбодрил себя шуткой Тарас и последовал за Галиной, послушно прижав прохладный платок к переносице.
* * *
Странные огоньки оказались обычными фонариками, которыми подсвечивали в воду двое мужчин, стоявших в лодке метрах в пяти от берега. Поначалу они засуетились, погасили свет, но, поняв, что на берегу всего двое, к тому же один из них женщина, успокоились и снова включили фонарики.– Кто такие? – начальственным тоном бросил один из мужчин.
«Сами мы не местные», – хотелось съерничать Тарасу, но помощь нужна была все-таки им, а не людям из лодки, поэтому, прикрывая глаза ладонью от яркого света фонарика, он сказал:
– Мы из города. Заблудились вот… И, похоже, на электричку опоздали.
– Электрички по реке не ходят, – произнес второй голос, более приветливый, нежели первый.
– Мы уже догадались, – не удержалась от колкости Галина.
– А от нас чего надо тогда? – буркнул «начальник».
– Может, вы нас подвезете? – вырвалось вдруг у Тараса.
– Ни хрена себе! – засмеялся «приветливый». – Мы что вам, извозчики?
– Мы рыбу ловим, не видите? – сказал первый мужчина и посветил на борт лодки. Тарас прищурился, но ничего разглядеть не сумел. Впрочем, ситуацию прояснила Галина, которая едва слышно шепнула:
– Ага, так я вам и поверила. Удочку достали, видите ли. А то не понятно, чем вы тут занимаетесь…
– А чем они занимаются? – так же тихо прошептал Тарас.
– Сетки ставят, что же еще? Браконьерят помаленьку.
– Откуда вы знаете? – удивился Тарас. Живых браконьеров ему еще видеть не приходилось.
– Журналистский нюх, – буркнула Галина.
– Чего это вы там шепчетесь? – с подозрением спросил начальственный тип.
– Решаем, как вас уговорить, чтобы вы нам помогли, – нашелся Тарас.
– И что решили? – поинтересовался более приветливый рыбак.
– Сто рублей вас устроят?
Браконьеры дружно загоготали. Отсмеявшись, первый мужчина стал даже «добрее» в голосе:
– Ну, посмешили, спасибо. Давайте, идите себе, не пугайте нам рыбу.
– А двести? – как ни в чем ни бывало спросила Галина.
– Пятьсот, – ответил «приветливый». – И только до станции.
– Сколько у вас? – шепнула Тарасу Галина.
– Только сто, – виновато шмыгнул он носом.
– А за мобильник до города? – продолжила торг с рыбаками Галина.
– Какой мобильник? – В голосе второго мужчины проклюнулся интерес. Галина назвала модель.
– Ну-у!.. – протянул тот же голос. – За такое старье только до станции.
– Зачем нам до станции, электрички же ночью не ходят! – вставил реплику Тарас.
– Скоро московский пройдет, – сказал первый рыбак.
– Он ведь в Ряскине не останавливается, – шепнул приятелю второй браконьер, но Галина услышала.
– А где останавливается?
– В Генсирово, – виновато, словно оправдываясь перед другом, ответил мужчина.
– Значит, везите до Генсирово, – не сдавалась Галина.
Рыбаки пошептались, и первый, опять вернув голосу начальственную спесь, буркнул: