Страница:
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- 6
- 7
- 8
- Следующая »
- Последняя >>
Хелен Бьянчин
Испытание для мужа
Глава ПЕРВАЯ
Катрина поверить не могла своим ушам:
— Вы шутите?
Конечно, шутит. Все это — просто неудачная, злая шутка. Хотя она никогда не слышала, чтобы адвокаты смеялись над клиентами.
— Боже мой, — недоверчиво пробормотала она. — Вы говорите серьезно.
Человек, сидящий напротив, пожал плечами и изобразил вежливую профессиональную улыбку:
— Ваш покойный отец предупредил меня, что могут возникнуть проблемы с вашей стороны.
Проблемы? Это слово вряд ли подходило для описания положения, в котором она оказалась по вине се покойного папочки.
Но от отца всего можно было ожидать. Сколько Катрина себя помнила, она всегда была его самой большой любовью. Его золотой девочкой, его сокровищем, его первым и единственным ребенком. И предметом ненависти двух последних жен Кевина и их детей от других браков.
Ее жизнь с трудом можно было назвать скучной. Три развода отца, две корыстные мачехи — интриганки и их столь же «милые» детки.
В детстве ее спасением был закрытый пансион. Но выходные и каникулы превращались в настоящий ад. Под фасадом, изображавшим любящую семью, шла настоящая война, отнимающая у девочки вес душевные и телесные силы.
Промежутки между разводом и новым браком отца были только затишьем перед бурей. Эти тяжелые годы научили Катрину быть сильной и закалили перед самой серьезной битвой — битвой за наследство отца. Она собиралась достойно продолжить его дело.
Отец всегда гордился ее смелостью.
И вот теперь он мертв. Но даже из могилы пытается управлять ею. Своим завещанием он воскресил ту часть ее жизни, о которой она больше всего хотела забыть.
Катрина внимательно посмотрела на адвоката.
— Он не мог так поступить, — заявила она с показной уверенностью, стараясь не выдать паники.
— Ваш отец хотел вам только добра.
— И включил в свое завещание пункт, по которому я должна вернуться к бывшему мужу? — Девушка горько рассмеялась.
Какая нелепость!
— Насколько я знаю, развод не был официально оформлен.
Катрина была в отчаянии. У нее просто не дошли руки до того, чтобы заняться этим. И, похоже, у Никоса тоже.
— В моей жизни нет места Никосу Касолису.
Урожденный грек, Никое эмигрировал в Австралию еще ребенком вместе с родителями. Он много учился, прежде чем начал работать в сфере высоких технологий. А когда его родители погибли в авиакатастрофе, он унаследовал процветающее дело отца и сам возглавил компанию. Они встретились с Катриной на вечеринке и влюбились друг в друга с первого взгляда. Через три месяца молодые люди поженились.
— Кевин назначил Никоса Касолиса своим поверенным, — продолжил адвокат. — А незадолго до смерти он также включил его в совет директоров «Макбрайда».
Почему ей никто не сказал? Проклятье, она занимала ответственный пост в конгломерате «Макбрайд», но никто даже не подумал предупредить ее. Отец даже после смерти продолжал манипулировать ею, не обращая никакого внимания на чувства своей единственной дочери!
Лицо Катрины стало решительным.
— Я опротестую завещание!
Черт побери, как он мог поступить так с ней!
— Завещание составлено безупречно, — мягко возразил адвокат. — Вы не найдете в нем ничего, за что можно было бы зацепиться. Каждая из бывших жен вашего отца получит сумму, достаточную для того, чтобы продолжать тот образ жизни, к которому они привыкли, будучи его женами. Деньги будут выплачиваться им ежегодно до тех пор, пока они не решат вступить в новый брак. Некоторая сумма выделена благотворительным организациям. Но все остальное имущество ваш отец разделил на три части. Две он завещал вам и Никосу, а третью — вашим совместным детям. С одним только условием… — добавил адвокат. — Вы с Никосом не станете оформлять развод, а, напротив, будете жить как муж и жена в течение года в одном доме.
Знал ли Никое Касолис об этих условиях, когда был на похоронах отца несколько дней назад?
Конечно, знал, решила Катрина мрачно, вспоминая, как он стоял перед могилой, подобно темному ангелу смерти. Его рука была холодной как лед, когда он коснулся се руки и скользнул губами по ее щеке.
Никое пробормотал слова утешения и вежливо отказался присутствовать на поминках в доме Кевина Макбрайда. Он просто прошел к своей машине, сел за руль и уехал.
— А если я откажусь выполнять эти условия?
— Тогда Никое Касолис получит контрольный пакет акций и пост председателя совета директоров «Макбрайда».
Катрина не могла поверить, что Кевин мог зайти так далеко, чтобы реализовать свое идиотское желание видеть любимую дочь вместе с Никосом Касолисом.
— Это смешно, — фыркнула Катрина.
Она — законная наследница империи «Макбрайд». Проклятье, дело вовсе не в деньгах… И не в кирпичах и известке, если уж на то пошло.
Дело было в том, что империя «Макбрайд» значила для нее.
Тяжелый труд, смешанный с потом и слезами ирландского паренька из Талламора, который в пятнадцать лет прибыл в Австралию, чтобы начать новую жизнь в Сиднее в качестве рабочего на кирпичной фабрике. В двадцать один он основал свою компанию и заработал первый миллион. В тридцать его имя стало легендой. Вес дома высшего общества Сиднея были открыты для него, и он мог выбирать из сотен жаждущих стать его женой девушек. И он выбрал Шебу, завел ребенка, но не смог хранить им верность. Что-то постоянно заставляло его искать новых женщин. Очаровательный распутник — так называла Кевина Макбрайда мать Катрины, когда бывала в хорошем настроении.
Но для Катрины он был божеством. Высокий темноволосый мужчина, жизнерадостный смех которого заражал всех вокруг. Он подхватывал малышку на руки и прижимался своей выдубленной солнцем и ветром щекой к ее нежной щечке, рассказывал сказки, которым могла позавидовать любая фея. Кевин безмерно обожал дочь.
С раннего детства, вместо игры в «Монополию», Катрина изучала строительное дело. Сидя у Кевина на коленях, она жадно впитывала каждое слово, имеющее отношение к бизнесу отца. Во время школьных каникул посещала с ним строительные площадки. У нее даже была собственная каска. Вскоре Катрина могла ругаться не хуже самого отвязного строителя — но только про себя. Потому что, если бы Кевин хоть краем уха услышал лихое словечко из уст дочери, он и близко не подпустил бы ее к стройке.
Она унаследовала его любовь к созиданию. Как и отец, девочка была зачарована возможностью превращения груды кирпичей в произведение архитектурного искусства. Все начиналось с осмотра места, затем выбирали проект, закупали материалы, стекло. Несколько месяцев — и перед ее глазами стояли новые дома, офисы, башни. В последние годы Кевин немного отошел от дел, но на всем, чем занималась компания, продолжал оставаться отпечаток его личности. Компания была его ирландской гордостью. И ее тоже.
Представить хоть на секунду, что какая — то, даже самая крошечная, ее часть может достаться Никосу Касолису, было невыносимо. Она не позволит, не позволит этому произойти! «Макбрайд» принадлежит ей — Катрине Макбрайд.
— Так вы откажетесь?
Вкрадчивый голос адвоката ворвался в ее сознание.
Она с вызовом вздернула подбородок:
— Никое Касолис не получит контрольный пакет акций «Макбрайда».
Ее глаза, изумрудные, как трава на лугах родины ее отца, сверкали на бледном лице, окруженном облаком золотисто — рыжих локонов, ниспадающих ей на плечи.
Хотя Кевин Макбрайд был крупным мужчиной, его единственная дочь унаследовала хрупкую, женственную фигуру матери. Волосы, изумрудные глаза и огненный темперамент достались Катрине от ирландской бабушки.
Слишком женщина, пошутил про себя адвокат, который был заинтригован завещанием человека, ставшего легендой в их стране. Много лет работа на Кевина Макбрайда приносила ему баснословные гонорары, но только сейчас перед ним приоткрылась дверь в личную жизнь миллиардера.
— Значит, вы выполните волю вашего отца? Буду жить с Никосом Касолисом в одном доме? Целый год?
— Да.
Адвокат уловил в ее ответе стальную решимость. Такая женщина не позволит никому управлять собой.
Даже Никосу Касолису? Они были женаты только несколько месяцев, но адвокат видел этого мужчину. Он был достойным соперником этой темпераментной красавице.
Но в его обязанности входит только проследить, чтобы последняя воля Кевина Макбрайда была выполнена. Личная жизнь дочери миллиардера — не его дело.
— Мне нужно ваше письменное согласие выполнить волю вашего отца.
Ее бровь вопросительно изогнулась.
— Мой отец оговорил сроки моего воссоединения с мужем?
— В течение семи дней после его кончины.
Кевин Макбрайд никогда не терял времени зря. Но неделя — это уж слишком.
Катрина оглядела роскошно обставленный кабинет, бесценные картины на стенах, огромное окно, из которого открывался вид на гавань.
Внезапно ей захотелось вырваться отсюда. Убежать от всех этих условностей и обязанностей. Просто сесть в свой «порше» и ехать куда глаза глядят, чувствуя, как свежий ветерок треплет волосы и возвращает румянец бледным щекам. Ей нужно время разобраться во всем, прежде чем говорить с Никосом.
Она решительно поднялась на ноги.
— Думаю, мы скоро увидимся.
Придется подписывать бумаги, изучать состояние дел. Катрина протянула руку, показывая тем самым, что разговор окончен. Пробормотав несколько слов на прощание, она вышла из кабинета.
Адвокат проводил ее до двери и вызвал для нее лифт.
Катрина Касолис — очень красивая молодая женщина, подумал адвокат. Но что — то в ее манере держать себя, грациозность движений и эти волосы… выделяли ее среди других красивых женщин.
Он подавил восхищенный вздох. Ее волосы были похожи на живое пламя. Можно было обжечься от одного взгляда на них.
Катрина спустилась на лифте в подземный гараж и села за руль своей машины.
Было почти пять. Рабочий день подходил к концу. Она выехала с парковки и тут же оказалась в плотном потоке машин.
Катрина пробиралась через заполненные улицы осторожно. Только когда дорога наконец освободилась, она увеличила скорость, довольная тем, как машина отвечает на ее движения приятным шумом мотора.
Когда она притормозила у пляжа, было почти шесть. На горизонте виднелся танкер, медленно двигающийся по направлению к гавани. Пара детей играли у воды под бдительным присмотром родителей.
Чайки летали низко над волнами, ныряли, скользили над поверхностью воды, кружились и садились на песок, грациозно складывая крылья.
Этот мирный пейзаж — как раз то, что нужно, чтобы уменьшить чувство потери в душе у девушки. Столько всего на нее навалилось! Бизнес, семья…
И вот теперь — Никое.
Между ними все давно кончено. Она исцелилась.
Лгунья.
Катрине достаточно было только подумать о нем, чтобы воспоминания о прошлом нахлынули на псе. Со времени их разрыва не прошло ни дня, чтобы она не вспомнила о нем. Никое завладел ее мыслями, се снами, он превратился в ее самый страшный ночной кошмар.
Часто она просыпалась в холодном поту. Его прикосновения из сна казались такими реальными, что она готова была поклясться, будто минуту назад он был с ней в постели.
И хотя Катрина знала, что в доме никого, кроме нес, нет, что сигнализация включена, она не могла заснуть и проводила остаток ночи, читая или смотря телевизор, чтобы прогнать непрошеные видения.
Иногда они случайно сталкивались на светских мероприятиях, на званых ужинах. Они вежливо здоровались, обменивались парой фраз и расходились. Но каждый раз Катрина чувствовала на себе его обжигающий взгляд, чувствовала силу, которую он излучал.
Даже сейчас ее пульс участился и кожа стала горячей. Это безумие! Она сделала глубокий, успокаивающий вдох. Раз, два, три. Еще раз.
Вспомни, вспомни, взмолилась она про себя. Вспомни, как он обошелся с тобой.
Господи, как она может забыть все это? Разве она может забыть, как бывшая любовница Никоса сообщила ей, что беременна и что Никое — отец ребенка?
Джорджия Бертон. Модель, чье лицо украшало обложки самых модных журналов. Она вся светилась, называя датой зачатия день, когда Никое уезжал из города якобы по делам.
Джорджия поклялась, что их отношения с Никосом не закончились с его женитьбой на Катрине. И Катрина поверила ей, несмотря на то, что Никое все отрицал. Слишком много доказательств его измены. Катрина не стала спорить с ним, она просто собрала вещи и уехала в отель.
Даже сейчас, спустя семь месяцев, боль в сердце была столь же сильной, как в тот день, когда она ушла от него…
Звонок мобильного телефона нарушил тишину укромного уголка. Катрина взглянула на высветившееся на табло имя. Звонила ее мать.
— Шеба?
— Дорогая, ты не забыла, что сегодня мы ужинаем вместе и идем в театр?
Катрина закатила глаза и подавила желание выругаться.
— Можно мы пропустим ужин? Я заеду за тобой в семь тридцать.
— Семь сорок пять. Билеты у меня уже есть, а машину припаркует швейцар.
Назад Катрина ехала на предельной скорости, но все равно успела только быстро принять душ и переодеться.
Они вошли в зал за секунду до того, как поднялся занавес.
Катрина сконцентрировалась на спектакле, отогнав прочь плохие мысли. Этому приему она научилась еще в детстве. И сегодня он сработал.
В антракте они с матерью вышли в фойе, чтобы выпить лимонаду и поболтать со знакомыми. У Шсбы был эксклюзивный бутик в Дабл-Бэй. После развода с Кевином она сумела стать независимой и успешной бизнес-леди.
— Я кое — что отложила для тебя, — сообщила Шеба.
Вкус ее матери в одежде был безупречным. Катрина благодарно улыбнулась.
— Спасибо, я выпишу чек. Шеба сжала ее ладонь.
— Это подарок, дорогая.
Внезапный холодок, пробежавший по спине, заставил Катрину замереть.
Только один мужчина оказывал на нее такой эффект. Девушка медленно повернулась, стараясь ничем не выдать своего состояния.
Невыполнимая задача, когда вес твое тело напряглось, готовое к борьбе с самим собой.
Никое Касолис стоял в группе людей, склонив голову и прислушиваясь к словам роскошной блондинки, на лице которой было написано слепое обожание. Двое мужчин. Две женщины. Значит, блондинка — его спутница.
Когда Катрина уже собиралась отвернуться, Никое поднял голову и перехватил ее взгляд. Темные глаза не мигая глядели на нее, гипнотизируя и пугая.
Никое был выше других мужчин в фойе. Его рост и широкие плечи всегда привлекали внимание окружающих.
Скульптурные черты лица, унаследованные от греческих предков, всегда выделяли его: широкие скулы, сильная челюсть, чувственные губы… обещавшие тысячу и одно удовольствие. И глаза… черные как грех. Черные волосы, длиннее, чем принято в деловых кругах, подчеркивали его индивидуальность. Он во всем привык поступать по — своему. Его окружала аура властности и силы, вызывавшая восхищение как у поклонников, так и соперников.
Если он хочет запугать ее, это ему не удастся. Катрина вздернула подбородок. Зеленые глаза вспыхнули. Она наградила его ледяным взглядом и демонстративно повернулась спиной.
У Катрины больше не осталось сил, и последний акт пьесы превратился для нее в сплошное пятно из декораций и костюмов. Все мысли девушки были заняты тем, чтобы не думать о мужчине, который доводил ее до безумия своими ласками, мужчине, одна мысль о котором зажигала в ней костер страсти. Никое доводил ее до той черты, за которой она забывала обо всем на свете…
Все в прошлом, думала она, направляясь к выходу после окончания спектакля.
— Катрина, Шеба.
Его голос был похож на мягкий черный бархат. Он ласкал ее голосом, даже когда произносил ничего не значащие вежливые фразы.
— Никое! Какая встреча! — обрадовалась се мать, целуя зятя в щеку. — Как я рада тебя видеть.
Предательница, про себя заключила Катрина. Никое завоевал Шебу сразу. И она до сих пор находилась под властью его чар.
— Я тоже. — Он прищурился и посмотрел на Катрину. — Ужин — завтра вечером. В семь подойдет?
Ублюдок. Слова застряли у нес в горле при виде изумления на лице матери. Никое вопросительно приподнял бровь.
— Катрина ничего тебе не сказала?
Ей захотелось хорошенько ему врезать.
— Нет! — прошипела Катрина.
Шеба перевела удивленный взгляд с дочери на Никоса, который только слегка склонил голову в ответ на ее восклицание.
Сволочь! Ей хотелось выцарапать ему глаза. Она сама не знала, что ее останавливало.
А Никое знал, будь он проклят! Она читала это по его глазам, по уголкам губ, изогнутых в ироничной улыбке, по выражению лица, обещавшему сражение.
У нее не было другого выхода, как самой сказать всю правду.
— Кевин, находясь в здравом уме и твердой памяти, — с иронией произнесла Катрина, — поставил в своем завещании условие, по которому я должна прожить в одном доме с Никосом один год. Если я этого не сделаю, Никое получит контрольный пакет акций «Макбрайда». — Она наградила его взглядом, которым можно было убить. — А я не могу этого допустить.
— О боже! — воскликнула Шеба. Ее глаза затуманились воспоминаниями.
Она хорошо знала своего бывшего мужа. Железная воля, скрывающаяся за сладким, как мед, ирландским шармом. Это было так давно, она простила его уже сто лет назад.
— Он совсем спятил, — тихо прокомментировала Шеба и была вознаграждена улыбкой дочери.
Но безумие Кевина не умаляло его гениальности. Кевин Макбрайд был легендой. И ему почему — то пришелся по вкусу симпатичный грек, за которого вышла замуж его дочь. Может быть, он стремился после смерти добиться того, что не удалось при жизни.
Катрина безмолвно взмолилась, чтобы Шеба встала на ее сторону. Ей будет легче победить всех драконов, если она обретет в матери поддержку.
Никое вглядывался в лицо жены. Она похудела, кожа была бледной, но ярость, бушевавшая в ней, обжигала. Он знал только один способ утихомирить эту бурю в ней — сгрести Катрину в охапку и отнести, отбивающуюся и сыплющую проклятьями, в свою постель.
Катрина заметила опасный блеск в черных глазах.
— Спокойной ночи, — холодно произнесла она. В ее голосе он услышал нотки презрения. Но ей не удалось скрыть ту бурю эмоций, которую их встреча вызвала в ней.
Она поняла, что муж собирается сделать, только в последнюю секунду, когда уже не оставалось времени отпрянуть. Никое нагнулся и прижался к ее губам в прощальном поцелуе, разрушив хрупкие барьеры, воздвигнутые ею для защиты от него.
Короткий, собственнический, дразнящий поцелуй пробудил в ней воспоминания.
Как это было.
И мысли о том, как это будет.
Поцелуй был не вопросом, не обещанием, а утверждением.
Он выпрямился. Губы изогнулись в довольной улыбке, вызвавшей очередной приступ ярости у Катрины.
— В семь, Катрина, — тихо напомнил Никое. Она вздрогнула.
Спокойно, девочка. Ей часто приходилось говорить себе эти слова.
— Какой ресторан? Встретимся там.
Бровь приподнялась. Одним этим движением он показал, как его смешит стремление Катрины к независимости.
— В фойе «Ритц — Карлтон».
Этот изысканный элитарный отель находился всего в нескольких кварталах от ее квартиры в Дабл-Бэй.
Она не знала, намеренно ли он выбрал этот отель, и ей захотелось предложить другое место. Но она подавила это ребяческое желание. Ей нечего бояться.
Катрина спокойно посмотрела на него и сказала только:
— Хорошо.
Никое кивнул Шебе и направился к выходу.
— Только не говори ничего, — предупредила Катрина, выходя на улицу.
— Конечно, нет, дорогая, — ответила мать с веселым смехом.
— Вы шутите?
Конечно, шутит. Все это — просто неудачная, злая шутка. Хотя она никогда не слышала, чтобы адвокаты смеялись над клиентами.
— Боже мой, — недоверчиво пробормотала она. — Вы говорите серьезно.
Человек, сидящий напротив, пожал плечами и изобразил вежливую профессиональную улыбку:
— Ваш покойный отец предупредил меня, что могут возникнуть проблемы с вашей стороны.
Проблемы? Это слово вряд ли подходило для описания положения, в котором она оказалась по вине се покойного папочки.
Но от отца всего можно было ожидать. Сколько Катрина себя помнила, она всегда была его самой большой любовью. Его золотой девочкой, его сокровищем, его первым и единственным ребенком. И предметом ненависти двух последних жен Кевина и их детей от других браков.
Ее жизнь с трудом можно было назвать скучной. Три развода отца, две корыстные мачехи — интриганки и их столь же «милые» детки.
В детстве ее спасением был закрытый пансион. Но выходные и каникулы превращались в настоящий ад. Под фасадом, изображавшим любящую семью, шла настоящая война, отнимающая у девочки вес душевные и телесные силы.
Промежутки между разводом и новым браком отца были только затишьем перед бурей. Эти тяжелые годы научили Катрину быть сильной и закалили перед самой серьезной битвой — битвой за наследство отца. Она собиралась достойно продолжить его дело.
Отец всегда гордился ее смелостью.
И вот теперь он мертв. Но даже из могилы пытается управлять ею. Своим завещанием он воскресил ту часть ее жизни, о которой она больше всего хотела забыть.
Катрина внимательно посмотрела на адвоката.
— Он не мог так поступить, — заявила она с показной уверенностью, стараясь не выдать паники.
— Ваш отец хотел вам только добра.
— И включил в свое завещание пункт, по которому я должна вернуться к бывшему мужу? — Девушка горько рассмеялась.
Какая нелепость!
— Насколько я знаю, развод не был официально оформлен.
Катрина была в отчаянии. У нее просто не дошли руки до того, чтобы заняться этим. И, похоже, у Никоса тоже.
— В моей жизни нет места Никосу Касолису.
Урожденный грек, Никое эмигрировал в Австралию еще ребенком вместе с родителями. Он много учился, прежде чем начал работать в сфере высоких технологий. А когда его родители погибли в авиакатастрофе, он унаследовал процветающее дело отца и сам возглавил компанию. Они встретились с Катриной на вечеринке и влюбились друг в друга с первого взгляда. Через три месяца молодые люди поженились.
— Кевин назначил Никоса Касолиса своим поверенным, — продолжил адвокат. — А незадолго до смерти он также включил его в совет директоров «Макбрайда».
Почему ей никто не сказал? Проклятье, она занимала ответственный пост в конгломерате «Макбрайд», но никто даже не подумал предупредить ее. Отец даже после смерти продолжал манипулировать ею, не обращая никакого внимания на чувства своей единственной дочери!
Лицо Катрины стало решительным.
— Я опротестую завещание!
Черт побери, как он мог поступить так с ней!
— Завещание составлено безупречно, — мягко возразил адвокат. — Вы не найдете в нем ничего, за что можно было бы зацепиться. Каждая из бывших жен вашего отца получит сумму, достаточную для того, чтобы продолжать тот образ жизни, к которому они привыкли, будучи его женами. Деньги будут выплачиваться им ежегодно до тех пор, пока они не решат вступить в новый брак. Некоторая сумма выделена благотворительным организациям. Но все остальное имущество ваш отец разделил на три части. Две он завещал вам и Никосу, а третью — вашим совместным детям. С одним только условием… — добавил адвокат. — Вы с Никосом не станете оформлять развод, а, напротив, будете жить как муж и жена в течение года в одном доме.
Знал ли Никое Касолис об этих условиях, когда был на похоронах отца несколько дней назад?
Конечно, знал, решила Катрина мрачно, вспоминая, как он стоял перед могилой, подобно темному ангелу смерти. Его рука была холодной как лед, когда он коснулся се руки и скользнул губами по ее щеке.
Никое пробормотал слова утешения и вежливо отказался присутствовать на поминках в доме Кевина Макбрайда. Он просто прошел к своей машине, сел за руль и уехал.
— А если я откажусь выполнять эти условия?
— Тогда Никое Касолис получит контрольный пакет акций и пост председателя совета директоров «Макбрайда».
Катрина не могла поверить, что Кевин мог зайти так далеко, чтобы реализовать свое идиотское желание видеть любимую дочь вместе с Никосом Касолисом.
— Это смешно, — фыркнула Катрина.
Она — законная наследница империи «Макбрайд». Проклятье, дело вовсе не в деньгах… И не в кирпичах и известке, если уж на то пошло.
Дело было в том, что империя «Макбрайд» значила для нее.
Тяжелый труд, смешанный с потом и слезами ирландского паренька из Талламора, который в пятнадцать лет прибыл в Австралию, чтобы начать новую жизнь в Сиднее в качестве рабочего на кирпичной фабрике. В двадцать один он основал свою компанию и заработал первый миллион. В тридцать его имя стало легендой. Вес дома высшего общества Сиднея были открыты для него, и он мог выбирать из сотен жаждущих стать его женой девушек. И он выбрал Шебу, завел ребенка, но не смог хранить им верность. Что-то постоянно заставляло его искать новых женщин. Очаровательный распутник — так называла Кевина Макбрайда мать Катрины, когда бывала в хорошем настроении.
Но для Катрины он был божеством. Высокий темноволосый мужчина, жизнерадостный смех которого заражал всех вокруг. Он подхватывал малышку на руки и прижимался своей выдубленной солнцем и ветром щекой к ее нежной щечке, рассказывал сказки, которым могла позавидовать любая фея. Кевин безмерно обожал дочь.
С раннего детства, вместо игры в «Монополию», Катрина изучала строительное дело. Сидя у Кевина на коленях, она жадно впитывала каждое слово, имеющее отношение к бизнесу отца. Во время школьных каникул посещала с ним строительные площадки. У нее даже была собственная каска. Вскоре Катрина могла ругаться не хуже самого отвязного строителя — но только про себя. Потому что, если бы Кевин хоть краем уха услышал лихое словечко из уст дочери, он и близко не подпустил бы ее к стройке.
Она унаследовала его любовь к созиданию. Как и отец, девочка была зачарована возможностью превращения груды кирпичей в произведение архитектурного искусства. Все начиналось с осмотра места, затем выбирали проект, закупали материалы, стекло. Несколько месяцев — и перед ее глазами стояли новые дома, офисы, башни. В последние годы Кевин немного отошел от дел, но на всем, чем занималась компания, продолжал оставаться отпечаток его личности. Компания была его ирландской гордостью. И ее тоже.
Представить хоть на секунду, что какая — то, даже самая крошечная, ее часть может достаться Никосу Касолису, было невыносимо. Она не позволит, не позволит этому произойти! «Макбрайд» принадлежит ей — Катрине Макбрайд.
— Так вы откажетесь?
Вкрадчивый голос адвоката ворвался в ее сознание.
Она с вызовом вздернула подбородок:
— Никое Касолис не получит контрольный пакет акций «Макбрайда».
Ее глаза, изумрудные, как трава на лугах родины ее отца, сверкали на бледном лице, окруженном облаком золотисто — рыжих локонов, ниспадающих ей на плечи.
Хотя Кевин Макбрайд был крупным мужчиной, его единственная дочь унаследовала хрупкую, женственную фигуру матери. Волосы, изумрудные глаза и огненный темперамент достались Катрине от ирландской бабушки.
Слишком женщина, пошутил про себя адвокат, который был заинтригован завещанием человека, ставшего легендой в их стране. Много лет работа на Кевина Макбрайда приносила ему баснословные гонорары, но только сейчас перед ним приоткрылась дверь в личную жизнь миллиардера.
— Значит, вы выполните волю вашего отца? Буду жить с Никосом Касолисом в одном доме? Целый год?
— Да.
Адвокат уловил в ее ответе стальную решимость. Такая женщина не позволит никому управлять собой.
Даже Никосу Касолису? Они были женаты только несколько месяцев, но адвокат видел этого мужчину. Он был достойным соперником этой темпераментной красавице.
Но в его обязанности входит только проследить, чтобы последняя воля Кевина Макбрайда была выполнена. Личная жизнь дочери миллиардера — не его дело.
— Мне нужно ваше письменное согласие выполнить волю вашего отца.
Ее бровь вопросительно изогнулась.
— Мой отец оговорил сроки моего воссоединения с мужем?
— В течение семи дней после его кончины.
Кевин Макбрайд никогда не терял времени зря. Но неделя — это уж слишком.
Катрина оглядела роскошно обставленный кабинет, бесценные картины на стенах, огромное окно, из которого открывался вид на гавань.
Внезапно ей захотелось вырваться отсюда. Убежать от всех этих условностей и обязанностей. Просто сесть в свой «порше» и ехать куда глаза глядят, чувствуя, как свежий ветерок треплет волосы и возвращает румянец бледным щекам. Ей нужно время разобраться во всем, прежде чем говорить с Никосом.
Она решительно поднялась на ноги.
— Думаю, мы скоро увидимся.
Придется подписывать бумаги, изучать состояние дел. Катрина протянула руку, показывая тем самым, что разговор окончен. Пробормотав несколько слов на прощание, она вышла из кабинета.
Адвокат проводил ее до двери и вызвал для нее лифт.
Катрина Касолис — очень красивая молодая женщина, подумал адвокат. Но что — то в ее манере держать себя, грациозность движений и эти волосы… выделяли ее среди других красивых женщин.
Он подавил восхищенный вздох. Ее волосы были похожи на живое пламя. Можно было обжечься от одного взгляда на них.
Катрина спустилась на лифте в подземный гараж и села за руль своей машины.
Было почти пять. Рабочий день подходил к концу. Она выехала с парковки и тут же оказалась в плотном потоке машин.
Катрина пробиралась через заполненные улицы осторожно. Только когда дорога наконец освободилась, она увеличила скорость, довольная тем, как машина отвечает на ее движения приятным шумом мотора.
Когда она притормозила у пляжа, было почти шесть. На горизонте виднелся танкер, медленно двигающийся по направлению к гавани. Пара детей играли у воды под бдительным присмотром родителей.
Чайки летали низко над волнами, ныряли, скользили над поверхностью воды, кружились и садились на песок, грациозно складывая крылья.
Этот мирный пейзаж — как раз то, что нужно, чтобы уменьшить чувство потери в душе у девушки. Столько всего на нее навалилось! Бизнес, семья…
И вот теперь — Никое.
Между ними все давно кончено. Она исцелилась.
Лгунья.
Катрине достаточно было только подумать о нем, чтобы воспоминания о прошлом нахлынули на псе. Со времени их разрыва не прошло ни дня, чтобы она не вспомнила о нем. Никое завладел ее мыслями, се снами, он превратился в ее самый страшный ночной кошмар.
Часто она просыпалась в холодном поту. Его прикосновения из сна казались такими реальными, что она готова была поклясться, будто минуту назад он был с ней в постели.
И хотя Катрина знала, что в доме никого, кроме нес, нет, что сигнализация включена, она не могла заснуть и проводила остаток ночи, читая или смотря телевизор, чтобы прогнать непрошеные видения.
Иногда они случайно сталкивались на светских мероприятиях, на званых ужинах. Они вежливо здоровались, обменивались парой фраз и расходились. Но каждый раз Катрина чувствовала на себе его обжигающий взгляд, чувствовала силу, которую он излучал.
Даже сейчас ее пульс участился и кожа стала горячей. Это безумие! Она сделала глубокий, успокаивающий вдох. Раз, два, три. Еще раз.
Вспомни, вспомни, взмолилась она про себя. Вспомни, как он обошелся с тобой.
Господи, как она может забыть все это? Разве она может забыть, как бывшая любовница Никоса сообщила ей, что беременна и что Никое — отец ребенка?
Джорджия Бертон. Модель, чье лицо украшало обложки самых модных журналов. Она вся светилась, называя датой зачатия день, когда Никое уезжал из города якобы по делам.
Джорджия поклялась, что их отношения с Никосом не закончились с его женитьбой на Катрине. И Катрина поверила ей, несмотря на то, что Никое все отрицал. Слишком много доказательств его измены. Катрина не стала спорить с ним, она просто собрала вещи и уехала в отель.
Даже сейчас, спустя семь месяцев, боль в сердце была столь же сильной, как в тот день, когда она ушла от него…
Звонок мобильного телефона нарушил тишину укромного уголка. Катрина взглянула на высветившееся на табло имя. Звонила ее мать.
— Шеба?
— Дорогая, ты не забыла, что сегодня мы ужинаем вместе и идем в театр?
Катрина закатила глаза и подавила желание выругаться.
— Можно мы пропустим ужин? Я заеду за тобой в семь тридцать.
— Семь сорок пять. Билеты у меня уже есть, а машину припаркует швейцар.
Назад Катрина ехала на предельной скорости, но все равно успела только быстро принять душ и переодеться.
Они вошли в зал за секунду до того, как поднялся занавес.
Катрина сконцентрировалась на спектакле, отогнав прочь плохие мысли. Этому приему она научилась еще в детстве. И сегодня он сработал.
В антракте они с матерью вышли в фойе, чтобы выпить лимонаду и поболтать со знакомыми. У Шсбы был эксклюзивный бутик в Дабл-Бэй. После развода с Кевином она сумела стать независимой и успешной бизнес-леди.
— Я кое — что отложила для тебя, — сообщила Шеба.
Вкус ее матери в одежде был безупречным. Катрина благодарно улыбнулась.
— Спасибо, я выпишу чек. Шеба сжала ее ладонь.
— Это подарок, дорогая.
Внезапный холодок, пробежавший по спине, заставил Катрину замереть.
Только один мужчина оказывал на нее такой эффект. Девушка медленно повернулась, стараясь ничем не выдать своего состояния.
Невыполнимая задача, когда вес твое тело напряглось, готовое к борьбе с самим собой.
Никое Касолис стоял в группе людей, склонив голову и прислушиваясь к словам роскошной блондинки, на лице которой было написано слепое обожание. Двое мужчин. Две женщины. Значит, блондинка — его спутница.
Когда Катрина уже собиралась отвернуться, Никое поднял голову и перехватил ее взгляд. Темные глаза не мигая глядели на нее, гипнотизируя и пугая.
Никое был выше других мужчин в фойе. Его рост и широкие плечи всегда привлекали внимание окружающих.
Скульптурные черты лица, унаследованные от греческих предков, всегда выделяли его: широкие скулы, сильная челюсть, чувственные губы… обещавшие тысячу и одно удовольствие. И глаза… черные как грех. Черные волосы, длиннее, чем принято в деловых кругах, подчеркивали его индивидуальность. Он во всем привык поступать по — своему. Его окружала аура властности и силы, вызывавшая восхищение как у поклонников, так и соперников.
Если он хочет запугать ее, это ему не удастся. Катрина вздернула подбородок. Зеленые глаза вспыхнули. Она наградила его ледяным взглядом и демонстративно повернулась спиной.
У Катрины больше не осталось сил, и последний акт пьесы превратился для нее в сплошное пятно из декораций и костюмов. Все мысли девушки были заняты тем, чтобы не думать о мужчине, который доводил ее до безумия своими ласками, мужчине, одна мысль о котором зажигала в ней костер страсти. Никое доводил ее до той черты, за которой она забывала обо всем на свете…
Все в прошлом, думала она, направляясь к выходу после окончания спектакля.
— Катрина, Шеба.
Его голос был похож на мягкий черный бархат. Он ласкал ее голосом, даже когда произносил ничего не значащие вежливые фразы.
— Никое! Какая встреча! — обрадовалась се мать, целуя зятя в щеку. — Как я рада тебя видеть.
Предательница, про себя заключила Катрина. Никое завоевал Шебу сразу. И она до сих пор находилась под властью его чар.
— Я тоже. — Он прищурился и посмотрел на Катрину. — Ужин — завтра вечером. В семь подойдет?
Ублюдок. Слова застряли у нес в горле при виде изумления на лице матери. Никое вопросительно приподнял бровь.
— Катрина ничего тебе не сказала?
Ей захотелось хорошенько ему врезать.
— Нет! — прошипела Катрина.
Шеба перевела удивленный взгляд с дочери на Никоса, который только слегка склонил голову в ответ на ее восклицание.
Сволочь! Ей хотелось выцарапать ему глаза. Она сама не знала, что ее останавливало.
А Никое знал, будь он проклят! Она читала это по его глазам, по уголкам губ, изогнутых в ироничной улыбке, по выражению лица, обещавшему сражение.
У нее не было другого выхода, как самой сказать всю правду.
— Кевин, находясь в здравом уме и твердой памяти, — с иронией произнесла Катрина, — поставил в своем завещании условие, по которому я должна прожить в одном доме с Никосом один год. Если я этого не сделаю, Никое получит контрольный пакет акций «Макбрайда». — Она наградила его взглядом, которым можно было убить. — А я не могу этого допустить.
— О боже! — воскликнула Шеба. Ее глаза затуманились воспоминаниями.
Она хорошо знала своего бывшего мужа. Железная воля, скрывающаяся за сладким, как мед, ирландским шармом. Это было так давно, она простила его уже сто лет назад.
— Он совсем спятил, — тихо прокомментировала Шеба и была вознаграждена улыбкой дочери.
Но безумие Кевина не умаляло его гениальности. Кевин Макбрайд был легендой. И ему почему — то пришелся по вкусу симпатичный грек, за которого вышла замуж его дочь. Может быть, он стремился после смерти добиться того, что не удалось при жизни.
Катрина безмолвно взмолилась, чтобы Шеба встала на ее сторону. Ей будет легче победить всех драконов, если она обретет в матери поддержку.
Никое вглядывался в лицо жены. Она похудела, кожа была бледной, но ярость, бушевавшая в ней, обжигала. Он знал только один способ утихомирить эту бурю в ней — сгрести Катрину в охапку и отнести, отбивающуюся и сыплющую проклятьями, в свою постель.
Катрина заметила опасный блеск в черных глазах.
— Спокойной ночи, — холодно произнесла она. В ее голосе он услышал нотки презрения. Но ей не удалось скрыть ту бурю эмоций, которую их встреча вызвала в ней.
Она поняла, что муж собирается сделать, только в последнюю секунду, когда уже не оставалось времени отпрянуть. Никое нагнулся и прижался к ее губам в прощальном поцелуе, разрушив хрупкие барьеры, воздвигнутые ею для защиты от него.
Короткий, собственнический, дразнящий поцелуй пробудил в ней воспоминания.
Как это было.
И мысли о том, как это будет.
Поцелуй был не вопросом, не обещанием, а утверждением.
Он выпрямился. Губы изогнулись в довольной улыбке, вызвавшей очередной приступ ярости у Катрины.
— В семь, Катрина, — тихо напомнил Никое. Она вздрогнула.
Спокойно, девочка. Ей часто приходилось говорить себе эти слова.
— Какой ресторан? Встретимся там.
Бровь приподнялась. Одним этим движением он показал, как его смешит стремление Катрины к независимости.
— В фойе «Ритц — Карлтон».
Этот изысканный элитарный отель находился всего в нескольких кварталах от ее квартиры в Дабл-Бэй.
Она не знала, намеренно ли он выбрал этот отель, и ей захотелось предложить другое место. Но она подавила это ребяческое желание. Ей нечего бояться.
Катрина спокойно посмотрела на него и сказала только:
— Хорошо.
Никое кивнул Шебе и направился к выходу.
— Только не говори ничего, — предупредила Катрина, выходя на улицу.
— Конечно, нет, дорогая, — ответила мать с веселым смехом.
Глава ВТОРАЯ
Вечер выдался теплый. Легкий бриз с моря растрепал волосы Катрины, пока она запирала машину и включала сигнализацию.
Отель был расположен в одном из самых дорогих районов города. Шикарное здание встретило девушку яркими огнями.
Для этого ужина Катрина Макбрайд выбрала убийственный вечерний наряд. И только ей одной было известно, скольких трудов это стоило, сколько изысканных туалетов было отвергнуто, чтобы добиться потрясающего эффекта.
Никос с любопытством следил за появлением Катрины.
Бизнес-леди, констатировал он, оглядев ее стильный черный костюм-двойку. Его придирчивый взгляд отмстил покрой жакета, среднюю длину прямой юбки, прозрачные колготки на безупречных ногах, туфли на тонких, как стилет, каблуках. Из украшений она выбрала бриллиантовый кулон на золотой цепочке и бриллиантовые сережки.
Догадывается ли она, как хорошо он ее знает? Никос мог угадать ее настроение даже по прическе. Сегодня это был замысловатый французский узел, из которого не выбивалось ни прядки. Гладкую прическу дополнял безупречный макияж — только немного теней и прозрачный блеск на полных губах. Упрямый подбородок вздернут вверх.
Но все это — только маска. И ему не стоило никакого труда сорвать ее. Никос вспомнил, как жена таяла под его прикосновениями, как ее волосы струились водопадом сквозь его пальцы, как ее губы искали его губы в поцелуе, какими мягкими они были. Он знал, что под маской холодной бизнес-леди скрывается страстная женщина. Единственная женщина, не уступавшая ему в силе страсти, получавшая столько же удовольствия от секса, сколько и он.
Катрина заметила его. Никос понял это по тому, как жена расправила плечи и судорожно сжала сумочку. Уверенным шагом Катрина направилась к нему.
— Здравствуй, Никос, — холодно поприветствовала девушка.
Держи себя в руках, велел внутренний голос.
— Пойдем?
Лед и пламя, подумал он. Эта интригующая смесь продолжала возбуждать его любопытство.
— Настроена решительно, Катрина? Их взгляды встретились.
— Я бы хотела закончить разговор поскорее, — сухо сказала она.
— Похвальная прямота, — пожал плечами Никос.
Он не сделал попытки коснуться ее. Но это было и не нужно. Он был так близко, что Катри — иа ощущала тепло, исходящее от его мощного тела, чувствовала аромат дорогого одеколона. Никоса окружала аура власти и могущества, столь привлекательная для всех женщин.
Ему-то некуда спешить, подумала Катрина. Для него сегодняшний ужин не что иное, как просто короткая остановка на пути к цели. А для нее — отсрочка смертного приговора. Но им придется найти способ так прожить вместе весь следующий год, чтобы не убить друг друга.
Никосу нечего терять, а вот ей…
Не думай об этом, приказала себе девушка, входя в ресторан.
Катрина позволила ему выбрать вино. Еду она заказала сама, тщательно изучив меню ресторана и ограничившись салатом.
— Нет аппетита? — поинтересовался Никос, наблюдая, как она подносит к губам бокал шар — доне.
— Нет.
Одна только мысль о еде вызывала у нее отвращение — столь сильно она нервничала в его присутствии.
Этот мужчина не утратил своей способности так действовать на нее. Ей достаточно было только взглянуть на мужа, чтобы ее пульс забился чаще.
Знает ли он это?
Катрина потратила полжизни на то, чтобы научиться скрывать свои чувства. Улыбаться и притворяться, что жестокие слова двух мачех и сводных брата и сестры не причиняют ей боли.
Она привыкла носить эту маску вежливого безразличия, ставшую со временем частью ее самой.
— Давай перейдем сразу к делу.
— Давай сначала закончим ужин, — возразил Никос.
Катрина потыкала вилкой в салат и отложила ее.
— Мне не хочется есть.
— Еще вина?
— Нет, спасибо.
Сегодня ей нужна свежая голова.
Проклятье, почему он такой чертовски привлекательный мужчина? Никос Касолис умел наслаждаться жизнью. Он ценил хорошую еду и красивых женщин. Он любил получать от них удовольствие. И не любил спешить.
В его движениях было столько чувственности! Катрина не знала, догадывается ли он сам об этом. Но ей достаточно было одного взгляда на его губы, чтобы почувствовать вкус его поцелуя. Он умел обращаться с женщинами. Никос точно знал, как довести женщину до безумия.
Стоп, сказала она себе. Речь идет не о тебе и не о Никосе. Речь идет о правах на «Макбрайд».
— Нам нужно решить, в чьем доме мы будем жить, — начала Катрина.
Никос подцепил вилкой кусочек рыбы и отправил в рот. Проглотив, ответил:
— Полагаю, тебе хотелось бы остаться в твоей квартире.
Это будет нелегко.
— Да.
Он наградил се оценивающим взглядом.
— Особняк Пойнт-Пайпср очень большой. Там тебе будет удобнее.
Она удивилась тому, что он еще не продал роскошный особняк, в котором они провели несколько месяцев своего трагического брака. Это был настоящий архитектурный шедевр. Три этажа, просторные террасы, декоративные сады, бассейн, тренажерный зал, сауна и великолепный вид на гавань.
Весь пропитанный воспоминаниями.
— Нет, не будет.
Никос отложил вилку и откинулся на спинку кресла.
— Ты меня боишься, Катрина?
Она поймала па себе его изучающий взгляд. Девушка вспомнила, что Никос Касолис всегда отличался острым умом и охотничьим чутьем. Эти качества помогли ему завоевать уважение как-у друзей, так и у врагов. В сфере бизнеса и в светских салонах.
Эти его качества восхищали Кевина Мак — брайда — отца Катрины. Ему казалось, что они во многом похожи: оба точно знали, чего хотят от жизни, и добивались этого любой ценой.
— А я должна? Он улыбнулся.
— Ты знаешь, что я желаю тебе только добра.
— Если бы это было так, ты бы отказался выполнять условия завещания.
Отель был расположен в одном из самых дорогих районов города. Шикарное здание встретило девушку яркими огнями.
Для этого ужина Катрина Макбрайд выбрала убийственный вечерний наряд. И только ей одной было известно, скольких трудов это стоило, сколько изысканных туалетов было отвергнуто, чтобы добиться потрясающего эффекта.
Никос с любопытством следил за появлением Катрины.
Бизнес-леди, констатировал он, оглядев ее стильный черный костюм-двойку. Его придирчивый взгляд отмстил покрой жакета, среднюю длину прямой юбки, прозрачные колготки на безупречных ногах, туфли на тонких, как стилет, каблуках. Из украшений она выбрала бриллиантовый кулон на золотой цепочке и бриллиантовые сережки.
Догадывается ли она, как хорошо он ее знает? Никос мог угадать ее настроение даже по прическе. Сегодня это был замысловатый французский узел, из которого не выбивалось ни прядки. Гладкую прическу дополнял безупречный макияж — только немного теней и прозрачный блеск на полных губах. Упрямый подбородок вздернут вверх.
Но все это — только маска. И ему не стоило никакого труда сорвать ее. Никос вспомнил, как жена таяла под его прикосновениями, как ее волосы струились водопадом сквозь его пальцы, как ее губы искали его губы в поцелуе, какими мягкими они были. Он знал, что под маской холодной бизнес-леди скрывается страстная женщина. Единственная женщина, не уступавшая ему в силе страсти, получавшая столько же удовольствия от секса, сколько и он.
Катрина заметила его. Никос понял это по тому, как жена расправила плечи и судорожно сжала сумочку. Уверенным шагом Катрина направилась к нему.
— Здравствуй, Никос, — холодно поприветствовала девушка.
Держи себя в руках, велел внутренний голос.
— Пойдем?
Лед и пламя, подумал он. Эта интригующая смесь продолжала возбуждать его любопытство.
— Настроена решительно, Катрина? Их взгляды встретились.
— Я бы хотела закончить разговор поскорее, — сухо сказала она.
— Похвальная прямота, — пожал плечами Никос.
Он не сделал попытки коснуться ее. Но это было и не нужно. Он был так близко, что Катри — иа ощущала тепло, исходящее от его мощного тела, чувствовала аромат дорогого одеколона. Никоса окружала аура власти и могущества, столь привлекательная для всех женщин.
Ему-то некуда спешить, подумала Катрина. Для него сегодняшний ужин не что иное, как просто короткая остановка на пути к цели. А для нее — отсрочка смертного приговора. Но им придется найти способ так прожить вместе весь следующий год, чтобы не убить друг друга.
Никосу нечего терять, а вот ей…
Не думай об этом, приказала себе девушка, входя в ресторан.
Катрина позволила ему выбрать вино. Еду она заказала сама, тщательно изучив меню ресторана и ограничившись салатом.
— Нет аппетита? — поинтересовался Никос, наблюдая, как она подносит к губам бокал шар — доне.
— Нет.
Одна только мысль о еде вызывала у нее отвращение — столь сильно она нервничала в его присутствии.
Этот мужчина не утратил своей способности так действовать на нее. Ей достаточно было только взглянуть на мужа, чтобы ее пульс забился чаще.
Знает ли он это?
Катрина потратила полжизни на то, чтобы научиться скрывать свои чувства. Улыбаться и притворяться, что жестокие слова двух мачех и сводных брата и сестры не причиняют ей боли.
Она привыкла носить эту маску вежливого безразличия, ставшую со временем частью ее самой.
— Давай перейдем сразу к делу.
— Давай сначала закончим ужин, — возразил Никос.
Катрина потыкала вилкой в салат и отложила ее.
— Мне не хочется есть.
— Еще вина?
— Нет, спасибо.
Сегодня ей нужна свежая голова.
Проклятье, почему он такой чертовски привлекательный мужчина? Никос Касолис умел наслаждаться жизнью. Он ценил хорошую еду и красивых женщин. Он любил получать от них удовольствие. И не любил спешить.
В его движениях было столько чувственности! Катрина не знала, догадывается ли он сам об этом. Но ей достаточно было одного взгляда на его губы, чтобы почувствовать вкус его поцелуя. Он умел обращаться с женщинами. Никос точно знал, как довести женщину до безумия.
Стоп, сказала она себе. Речь идет не о тебе и не о Никосе. Речь идет о правах на «Макбрайд».
— Нам нужно решить, в чьем доме мы будем жить, — начала Катрина.
Никос подцепил вилкой кусочек рыбы и отправил в рот. Проглотив, ответил:
— Полагаю, тебе хотелось бы остаться в твоей квартире.
Это будет нелегко.
— Да.
Он наградил се оценивающим взглядом.
— Особняк Пойнт-Пайпср очень большой. Там тебе будет удобнее.
Она удивилась тому, что он еще не продал роскошный особняк, в котором они провели несколько месяцев своего трагического брака. Это был настоящий архитектурный шедевр. Три этажа, просторные террасы, декоративные сады, бассейн, тренажерный зал, сауна и великолепный вид на гавань.
Весь пропитанный воспоминаниями.
— Нет, не будет.
Никос отложил вилку и откинулся на спинку кресла.
— Ты меня боишься, Катрина?
Она поймала па себе его изучающий взгляд. Девушка вспомнила, что Никос Касолис всегда отличался острым умом и охотничьим чутьем. Эти качества помогли ему завоевать уважение как-у друзей, так и у врагов. В сфере бизнеса и в светских салонах.
Эти его качества восхищали Кевина Мак — брайда — отца Катрины. Ему казалось, что они во многом похожи: оба точно знали, чего хотят от жизни, и добивались этого любой ценой.
— А я должна? Он улыбнулся.
— Ты знаешь, что я желаю тебе только добра.
— Если бы это было так, ты бы отказался выполнять условия завещания.