Былинский Владислав. Огонь небесный

   -- Да я сейчас! Мигом я!
   -- Сиди, дурак! С трех стаканов пьяный... Хочешь дома на летающую тарелку нарваться? Хочешь, чтобы твоя половина сюда барбосов привела?.. Вот и сиди. Хорошего понемножку. Хороший у меня экстракт?
   -- Слеза!
   -- Сиди, Леонид, вспоминай. Тебя за что в психушку упекли?
   -- За политику. Видение мне было. Мертвяки и черти в пекле. Я звон и поднял: нечисть, мол, к власти рвется, конец света грядет. Я им о другом, о высшем, а они, дурни, все поняли просто и однозначно: ах, к власти? ах, нечисть? на, держи! Уволили, поколотили слегка, покололи месяц... Я спокойным стал, как мороженый угорь. Все побоку: конец света, начало тьмы.
   -- Вот, значит, как. Значит, не догадываются они о тебе?
   -- Куда им...
   -- А ты сам -- догадываешься о себе?
   -- Не до конца.
   -- Тогда я тебе скажу. Ты, брат, -- двойной. Или тройной. В тебе еще кто-то сидит.
   -- Хину гонишь!
   -- Вижу! Чую! Взглядом трогаю!
   -- Все равно врешь! не сидит! -- заупрямился Леонид.
   -- Тогда -- обитает. Верно говорю? Он в тебе растворен, до времени. Кто нынче растворен, тот будет отворен... знаешь, как раньше лечили? Кровь отворяли! Ну что молчишь?
   -- А что тут скажешь?
   -- Ну и ладно. Молчи.
   -- Во всяком случае, ничего такого за собой не замечал. Видения были, вот и все. Зачем они мне? Я их проплатил. "Дурнушкой" заплатил, работой, косыми взглядами. Но так и не понял, что с ними делать.
   -- Скоро поймешь. Совсем скоро. Обещаю.
   -- Ну, тогда я сбегаю?
   -- А... Сиди. Вспомнилось вдруг: у меня еще одна была... Держи! Открывай!..
   Вечером Леонида воспитывала жена. Спать он лег рано и уснул сразу. Снилась ему неоткрытая планета, населенная знакомыми людьми. Дочка на миг заглянула в его сон, ладошкой в небо указала -- и с немыслимой скоростью унеслась в бледные туманности, в предновогодние чудеса.
 

6

 
   -- Необходимо ваше согласие, Страж виртуали.
   -- Страшным окажется оно.
   -- Увы... Этот мир катится в бездну.
   -- Твоя правда, альтиец. Катится себе потихоньку. И, как обычно, в бездну.
   -- Момент Вторжения предопределен. Дверь открыта. На пороге -- хищные. Оставить все как есть -- неразумный риск.
   -- Ах, вот чего мы боимся! Лучше поплоше, да в упаковке... Не бывает разумного риска. Есть риск -- и есть расчет. Я бы рискнул. Две тысячи лет люди страшатся финала. О его приближении давно, не стесняясь, на всех углах кричат. Пророчат, святых апостолов поминают. Но святые не торопили время. Они знали: судить надо по итогу. А мы судим по моменту.
   -- Нам нельзя иначе. Ситуация диктует решения. Башня готова взять на себя ответственность. Нужен ваш голос.
   Альтиец ждал ответа.
   -- Мой голос... Почему бы и нет, Илл? В самом деле: опека неба... рог изобилия, блага духовные, эпоха разума... Почему бы и нет? Башня усилит свое влияние в этом секторе Галактики. Человечество подрастет, окрепнет. Соглашусь с тобой -- всем станет очень хорошо... Почему мне так противно тебя слушать, Илл?
   -- Ну что вы, Страж? Встряхнитесь! Я понимаю: вы слишком долго были в его шкуре. Вдвое против обычного. Но вам ли сетовать на незавершенность? С вашим чудовищно богатым опытом можно вытерпеть целую жизнь в чужом обличье... Убейте носителя, Страж! Избавьте его от иллюзий!
   -- Иллюзия, как же... Фонарщик, тени на стене... да-да, припоминаю... источники конспектировал... несоразмерность миров, магия происхождения... "только свободный может стать мне другом, только равный может познать меня"... Чушь кривая! Этому не бывать. В твоем букваре ошибка, альтиец!
 

7

 
   Последний день года выдался хлопотливым. Заразившись суеверным желанием доделать все дела, Леонид скакуном носился по городу.
   Кто сказал, что время измеряется часами? Его ход подчинен нашей воле. Денек в хорошем темпе -- и все заботы с плеч. Долги, что копились месяцами, оплачены. Осталось приятное: к друзьям заглянуть.
   Следователь Денискин жил один и не брезговал гостями.
   -- Фантастика -- суть жизни, -- ворчал он, углубляясь в книжные ряды. -- Откроешь книгу -- себя узнаешь и других поймешь. Что наша жизнь? Иллюзион!
   -- Воспроизводство иллюзий -- непонятное свойство человеческой психики, -- подтвердил Леонид. -- Непонятное потому, что оно противоречит принципам эволюции...
   Денискин снял томик с полки и повернулся к Леониду:
   -- То есть, материалистической установке "выживет сильнейший"? А так ли это? Грубый рационализм очень часто заводит человека в тупик, ибо совершенно не учитывает желания небес, которые и есть источник иллюзий. Вот почему у нас третий глаз чешется.
   -- Что-то не ощущаю зуда во лбу, -- сообщил Леонид. -- Я не религиозен. Какие небеса, какие желания? Слова, слова...
   -- А ты не спеши ощущать во лбу... На вот, читай! Тут и об этом есть... Всему свое время. Не по-дрозофильи развиваемся! Не хромосомами обмениваемся, а душами... Слушай, я тебе пока первый том даю, второй и прочие -- по прочтении... Человек вовлечен в эволюцию несколько иначе, чем муха и бегемот. Ни гены, ни разум уже ни на что не влияют. Человечество варится в собственном соку. Выживаемость популяции перестала зависеть от биологических факторов. Если, по твоим словам, жизнь дика и неопрятна, то и детишки должны бы на свет появляться дикими и неопрятными. Для скорейшей адаптации.
   -- А разве это не так?
   -- Нет, это не так. Человеческие дети улыбчивы и счастливы. И мамку любят.
   Леонид вспомнил беспризорников. Дики, неопрятны. Но возразить нечего было. Ясно, что Денискин подразумевал не внешний вид и даже не манеру держаться. Он другое подразумевал. Он прав, конечно, хоть и не совсем прав...
   -- А ты не замечал, что все чаще появляются среди них мальцы с сахарными устами и невинным взором, которые -- все могут? То, что нельзя делать, и то, что невозможно вообразить. Ягненочек-мучитель, насмотревшийся порно. Отличник, палящий в прохожих из газового пистолета и затем выворачивающий им карманы. Девочка-завистница, наводчица и сводня. Дебил-переросток, калечащий и убивающий сверстников. Вот тебе и эволюция.
   Денискин тем временем ложечкой в чашках покрутил, кипятком крутым ошпарил, чайник пузатый на фарфор выставил.
   -- Чай или кофе?
   -- Ты же знаешь.
   -- Ну, мало ли. Сам говоришь -- эволюция, -- подмигнул он. -- Я начал растворенку потреблять. Разболтал -- и готово. Демократичное пойло.
   -- Скоро кофеиновые таблетки изобретут. Совсем избавят пользователя от трудов. Слизнул -- и порядок на кухне.
   -- Вот ты о монстрах всяких рассуждал. Я их чуть не каждый день вижу. Мне лучше знать, что да как. Приходится знать... Никакие они не монстры. Что видят, то и перенимают. Верят не нам, а глазам своим. Жизнь тому способствует. Так согнет человека с самых первых лет, что потом и не выпрямишь его.
   -- А я тебе о чем толкую?
   -- Вот-вот: о чем? Уточни! О воспитании детей мы говорим -- или о происхождении видов? Разные совсем вещи!
   -- О происхождении нашем...
   -- Все эти падшие ангелы -- а иногда они появляются в прекрасных и безгрешных семьях -- все равно остаются ангелами. Я еще не встречал детей с убитой душой. Бог всегда дает ребенку шанс.
   -- Ангелочек с наглыми глазенками, из скуки проткнувший ножом малыша?
   -- Ну и что? Урод -- да. Но не монстр. За умственно отсталыми детьми следят, в интернаты определяют. За душевно отсталыми -- никакого контроля. В школах натаскивают, дома бьют, вот и все воспитание.
   -- Жестокость проявляется раньше, чем любовь, -- это нормально?
   -- Да что ты заладил: жестокость, любовь! Выйди во двор, послушай, о чем подростки между собой говорят. Таких слов они не знают. У них иные реалии. Эволюция, монстры... Человеку эволюция как мертвому припарки. Закончилась она для человека. Ее заменила способность к общественной адаптации. Сделай общество другим -- и дети станут другими. Как отражение в зеркале, понимаешь? Подойдет к нему человек -- увидит что-то; отойдет -- это что-то исчезнет...
   -- Ты -- рупор общедоступных идей, -- разозлился отчего-то Леонид. -- Книгу воспитательную напиши. Назови ее "Благородный мент", и успех обеспечен. Человечество тебя не забудет.
   -- Общедоступное -- чужими руками захватано. Толку от него, -- сказал Денискин. -- К тому же я не мент. Хуже. Я следователь. И благородства во мне как нежности в палаче. Профессия не та... Ну, давай чай пить.
   Вечером Леонид нашел свободную минуту и затащил Киту презент. Шампанское в фольге, и кус мяса в фольге, и торт домашний, опять-таки в фольге. Кит собирался встречать Новый год вместе с беспризорниками, и ему, конечно, не хотелось потчевать ребятишек самогоном с капустой.
   -- Благодарствую, псих, -- сказал он. -- С получки отдам.
   Это он шутил так. Будто отдаст.
   Леонид кивнул и поднялся на крышу. Неуловимые инопланетяне над головой! Растревожили пришельцы Леонида. Он ощущал себя обманутым. Предчувствие грызло мозг, как разбуженный медведь прутья клетки.
   Ранний декабрьский вечер горел над домами и лесом. Воздух был чист, прозрачен и неподвижен: иголки на соснах считай. Леонид молчал, глядя на лес. Осколки видений, мучивших его год назад, дрожали в памяти, но боли не было и в помине. То безумное лето скрылось за синими горами. Молчал и лес -- вспоминал, улыбался. Скалился в тишину, в неяркое закатное сияние, в невесомость вечерней зари.
   -- Здесь у меня холодильник! -- объявил Кит, выворачивая кирпич из будки своей суфлерской. -- Вечерком пир устроим!
   -- А найдешь впотьмах?
   -- Темнота умельцу не помеха! Спросишь! Чтоб я закусь не нашел?
   -- Я другое спросить хотел. Снова про инопланетян этих. Ты что, вчера всерьез говорил? Понимаешь, есть подозрение...
   -- Говорю -- видел! Той ночью. Сегодня -- не знаю, спал я.
   -- Интересно стало: а вдруг они наши сны записывают и просматривают? Или сами на нас сновидения насылают. Заподозрил я, что мы для них -- стадо, домашний скот; вот и летают над нами пастухи, состригают сны и мысли.
   -- Хрен им с клюковкой! На мне где сядешь, там и взвоешь! Нет, никаких снов я в последнее время не вижу. Да и мыслей, если честно, тоже. Рябь обычная, зыбь на воде. Лень наклоняться над ней.
   -- А мне снова дурацкие сны снятся. Нелинейные палитры -- вот ведь бред! Как будто и не лечился. Черт их знает, может быть, это от них, а?
   -- От них все может быть. Все можно свалить на чужих, на цветных, -- на зелененьких, на голубеньких. Кто им поверит? Никто... Эй, слышишь?
   -- Да, Кирилл, да!
   -- А я, между прочим, ребус твой решил. Решил-таки, псих! НЛО-шники летят на твои рисунки потому, что твои рисунки, лицом к звездам, -- самый первый признак цивилизации! Строить дома и тащить в них и муравьи умеют, а вот душу раскрыть... К другому обратиться -- это только человеку дано... Эй, да что с тобой?
   Леонид не слушал. Он бормотал что-то -- и медленно, неуверенно шагал к краю. К оранжевой полосе, соединившей крышу и облака. Навстречу ему сквозь закатное зарево двигались багровые тени.
   -- Кирилл, ты слышишь зов? Ты видишь нас? Ты вспомнил?..
   Кит рванулся стремительно. Он успел бы предотвратить, задержать...
   Мягкая воздушная лапа навалилась на него. Шлепнула, отшвырнула. Веером раскрылся горизонт. Взмахнуло крылом небо. На дома и крыши обрушился шквал.
   Легкий полупрозрачный диск, скользнув между людьми, разорвал время.
 

8

 
   -- Удивительная у них история, альтиец! Удивительные у них игры... Русская рулетка -- вот что такое их история. Замечал ли ты, что самые свободные из них, равные нам по зрячести и превосходящие нас по духу, объявлялись там, где и жить-то нельзя? В тюремных бараках великие книги писали. За колючей проволокой проектировали космические корабли. Чем злее судьба, тем весомее подвиг! Ты предлагаешь спасти человечество? А зачем его спасать?
   -- Нет, Страж, не так. Не спасать хотим -- глаза им раскрыть!
   -- А не нужно! Говорю тебе: они зрячие! Бездомный безработный -- одинокий опустившийся человек -- читает стихи беспризорным пацанам, шалеет от любви ко всему на свете и совсем не беспокоится о своей вроде бы неудавшейся жизни. Следователь, озверевший от чужой крови и нечистот, хранит веру в чистоту души. Недозревшая девчонка рвется любить, заботиться, исцелять. Чему еще ты научишь их, небесник? Оставь им шанс. Позволь им победить!
   -- Слишком велик риск, -- повторил альтиец. -- Сожрут их, Леон!
   -- Не сожрут. Их души защищены от Вторжения. История постаралась... Эволюция -- жестокая тетка, но дело знает! Они настолько полны жизнью, что никакое Вторжение не сделает из них Спящих. Они привыкли хранить небесный огонь в тайниках личности, до которых чужаку не добраться. Не погасить, не отнять... Опеки не будет, Илл. Я остаюсь на планете.
   -- Неразумно. Оракул предсказывает...
   -- К черту Оракула! Воля сильнее пророчеств. Да, они больны. Переболеют демонизмом, как ребенок корью, и никогда больше не захворают этим. Да, за закрытой Дверью, в тепле, под неусыпным оком отцов-небесников им было бы спокойнее. Никакого риска! Но кто до срока угадает нужный путь? Кто узнает цель восхождения?
   -- Значит, научим плавать, бросая в водоворот? А не захлебнутся?
   -- Я знаю одно: к вершинам не волокут за шиворот. Сами поднимутся!
 

9

 
   -- ...хватит, Кит, я уже очнулся! Пощади, у тебя не пятерня, а печать харонова... Темно как... А где Страж? Альтиец где? Почему не помнишь? А меня ты помнишь? НЛО, значит? Над землей НЛО пролетало, атмосферные дыры латало... Не мельтеши, Кит, я в норме! В Стиксе не тону, в костре небесном не сгораю...
   -- ...а что? Я только "за". Святое дело. Давай, на раз и по капле. Вчера моя тигра коготки показала, а сегодня в пух и перья раздерет... Я все тот же псих, как оказалось. Рецидивы, брат! Слишком часто раскрашиваю мир, а мир -- он живой как нерв... У тебя одна правда, Кирилл, у меня их десять... сто... когда она одна, то она -- царица-истина: не дышать на нее, без доклада не входить. Когда их сто, это уже гарем, и не гарем даже, а разврат без края... Да нет же, я не пьяный, не злой, -- нормальным вдруг стал... Да-да, машинка небесная мозги просветила, "Стингером" бы ее... Нет, не нужно больше. Мне домой пора...
   -- ...эй, что прячетесь? Ого, сколько их у тебя! Ребята, вчера вы мне здорово помогли. Который час? Что, уже?..
   ...Вот что, мужики. Собирай манатки, стройся! Сейчас мы все вместе домой двинем. Новый год начнем. Ты, Кит, не отнекивайся, мы тебя не оставим. Вместе -- или никак! В одиночку только в гроб ложатся, а нам еще жить и жить...
   Правда, Гномик?