Царева Маша. Небо. Парашют. Юноша

   – Да я вообще-то… просто так, – со вздохом соврала я, – хотела узнать, как твои дела.
   – О, у меня все замечательно! – просияла она. – Вчера нашла такой прикольный магазинчик, «Волшебная невеста» называется. Так вот, чего там только нет. Даже танцевальные свадебные туфельки, представляешь?! Они похожи на пуанты. Это на тот случай, если у меня устанут ноги. Ну а как твои дела?
   – Все по-старому.
   – Вот и хорошо! Кашеварова, ты прости, но мне надо бежать! Мы как раз обсуждаем, стоит ли приглашать лучшую подругу двоюродной тетки Витасика.
   – Может, встретимся сегодня вечером? – предложила я. – Кофейку попьем, поболтаем.
   – Здорово! Хотя нет… Нет, сегодня никак не получится. У нас ужинают его родители.
   – Ну… Тогда звони, когда будешь свободна, – уныло подытожила я.
   – Договорились! – весело воскликнула в ответ моя подруга.

* * *

   Помню, в юности я относилась к своей внешности с педантичностью маньяка, помешанного на деталях. Я лелеяла свою физиономию, словно это было драгоценное яйцо Фаберже. Косметолог два раза в месяц, регулярные посещения солярия, маски, крема, пилинги, травяные пилюли. Когда мне было тринадцать лет, я впервые выщипала в элегантную ниточку брови. Эта добровольная экзекуция имела весьма непредсказуемые последствия – на моем лице застыло непрошеное выражение легкого изумления, что очень подкупало школьных учителей, им казалось, что я вдруг стала относиться к учебному процессу с удивленной восторженностью первооткрывателя. В пятнадцать я каждый вечер держала лицо над кастрюлькой с травяным отваром, где-то я прочитала, что это полезно для очистки пор. В восемнадцать у меня появилась первая кислородная маска. Но годы шли, и постепенно мое рвение как-то само собой сошло на нет. И вот сейчас, когда мне почти тридцать и надо бы всерьез задуматься о сохранении молодости и красоты, – сейчас мне отчаянно лень заниматься собой. Иногда я, конечно, выбираюсь в солярий или на маникюр.
   Но в тот день я расстаралась на славу. Кто знает, а может быть, Кирилл Калинин – это моя судьба? Глупо, наверное, верить в любовь с первого взгляда, когда тебе уже почти тридцать. Но чем черт не шутит?
   Так что я накрутила волосы на крупные бигуди, в кои-то веки втиснула ноги в ботиночки на каблуках и густо накрасила ресницы.
   Перед тем как выйти из дома, я взглянула на себя в зеркало и решила, что перед такой холеной красавицей ни один парашютист не устоит.

* * *

   «Ну и троица!» – подумала я, когда парашютист Кирилл Калинин открыл мне дверь. Он был как две капли воды похож на собственную фотографию. И этот факт показался бы мне обнадеживающим, если он хоть на секунду задержал бы на мне заинтересованный взгляд. Но нет, он взглянул на меня мельком, совершенно равнодушно, как будто бы перед ним находился сотрудник службы «Пицца на дом», а не симпатичная молодая женщина в новом голубом шелковом пальто.
   За спиной этого парашютного секс-символа маячили два колоритных персонажа. Темноволосый толстяк-очкарик в мятой майке с рисованной семейкой Адамс на груди. «Может, тоже парашютист-экстремал? – с сомнением подумала я, поглядывая на его тугой животик пивного происхождения. – Хотя вряд ли, эту мощную тушу ни один парашют не выдержит!»
   И миниатюрная блондиночка, раздражительно великолепная, похожая на экзотическую тропическую птицу, – такая же яркая, грациозная, глаз не оторвешь. Ее кожа была светло-шоколадной, как ореховая кожура, а волосы длинными, прямыми и совершенно белыми, в природе такого идеально платинового оттенка не существует. Ее тело было словно высечено из мрамора талантливым скульптором, и сама она, естественно, была в курсе совершенства своих пропорций. Обтягивающие красные штаники и топ, оголяющий идеальный живот с миниатюрным аккуратным пупочком, еще больше подчеркивали ее агрессивное великолепие. А в пупке блестело золотое колечко, взглянув на которое я вспомнила, что тоже давно планировала сделать пирсинг, да все откладывала – страшно же… А вот она, выходит, не побоялась. И в итоге выглядит теперь королевой красоты – особенно на моем фоне.
   – Ну привет, что ли, – сказал Кирилл Калинин, даже не глядя на меня.
   – Добро пожаловать в наш дом, товарищ красивая журналистка, – подмигнул толстяк.
   – Только тапки наденьте, уж будьте добры, – нахмурилась красавица.
   Вот тогда-то, втиснувшись в тесноватую прихожую, я и подумала, – ну и троица!

* * *

   Всегда, с самого детства, я чувствовала себя неловко в присутствии безусловных красавиц. Понимаю – главное, харизма, неповторимый стиль и чувство юмора. Но почему-то если в непосредственной близости от меня привлекательный мужчина беззастенчиво таращится на безупречные ножки какой-нибудь наглой в своем физическом совершенстве выскочки, а тебе уделяет внимания не больше, чем мебельному предмету, становится как-то не по себе. И хваленое чувство юмора отступает на задний план.
   Вот так и в тот вечер в присутствии экзотической красотки я почувствовала себя старой, толстой и неказистой одновременно. Три порока в одном флаконе! Нагнувшись, чтобы развязать шнурки на своих модных остроносых ботинках, я случайно сшибла задом вешалку для зонтиков. Красавица и Кирилл Калинин красноречиво переглянулись, а толстяк услужливо бросился на помощь.
   – Тесновато у нас, тесновато, – запыхтел он, подавая мне тапочки.
   – Проходите в кухню, там и поговорим, – снисходительно улыбнулся Кирилл.
   В квартире знаменитого парашютиста был умопомрачительный бедлам. Я и сама не отношусь к породе педантичных аккуратисток, но такое безобразие мне довелось созерцать впервые. Раковина обросла горой дурно попахивающей грязной посуды, на подоконнике толпились пыльные полузасохшие растения в горшках, на столе громоздились кучи мусора, в которых лениво ковырялся непростительно жирный меланхоличный кот. Протянув руку, я потрепала его за ушком. Котяра презрительно фыркнул и отвернулся.
   – Это наше чудовище, – немного смягчилась красавица, – его никак не зовут.
   – В смысле? – удивилась я.
   – В прямом. Я его на помойке нашла. Мы долго спорили, как его назвать. Кирюша предлагал Квазимодо, а мне хотелось – Антуан. В итоге, когда мы опомнились, он уже откликался только на имя Кот.
   «Да уж, помоечный кот, видимо, чувствует себя в этой квартирке как дома», – подумала я, усаживаясь на самый краешек потрепанного клетчатого диванчика-уголка.
   Толстяк разыгрывал радушного хозяина:
   – Чаю хотите? Кофе?
   Я брезгливо покосилась в сторону засаленных чашек и нервно сглотнула. Не хватало еще кишечную палочку здесь подцепить. Хотя от хронического поноса, говорят, здорово худеют. Но боюсь, для меня это пока слишком экстремальный вариант.
   – Нет, спасибо, я только недавно обедала… Что ж, может быть, приступим к интервью? – я деловито достала из сумочки блокнот. Моя журналистская гордость – рабочий блокнот в кожаном переплете от «Барберриз».
   – Как скажете, – Кирилл уселся прямо на край стола (в грязных джинсах на обеденный стол!) и выжидательно на меня уставился.
   – Для начала не мешало бы еще раз познакомиться… – замялась я. Боже, но как же такой красивый мужчина может жить в такой помойке?! – Я уже представлялась по телефону. Меня зовут Саша Кашеварова, газета «Новости Москвы».
   – Никогда о такой газетенке не слышала, – вредно улыбнувшись, вставила свое веское слово красавица.
   – Кирилл Калинин, – с шутливым полупоклоном отрекомендовался будущий герой моего спецрепортажа, – а это моя невеста Инга. Она тоже у нас знаменитость.
   – Вы тоже парашютистка? – вежливо поинтересовалась я.
   – Ну да, – лениво протянула Инга.
   – Инга – гениально смелая девчонка, – разволновался толстяк, – она первая девушка-бейсер в России. Триста бейс-прыжков!
   – А вы? – я переключила внимание на толстяка. Все-таки профессионал из меня никудышный. И репортерской закалки вкупе с беспристрастностью мне явно не хватает. Другая журналистка на моем месте с назойливостью изголодавшейся без свежей крови пиявки вцепилась бы в красотку-парашютистку. Какая «вкусная» тема – красавица, которая добровольно рискует жизнью, которая смакует адреналин, как божественный десерт. Но нет – в тот момент я была не высококлассным профессионалом, а проигнорированной женщиной, которая не собиралась удовлетворять амбиции удачливой соперницы.
   – Денис не имеет отношения к парашютному спорту, – немного снисходительно объяснил Кирилл, – он мой брат, программист. В данный момент мы находимся в его квартире. Ладно, задавайте свои вопросы. – Он имел наглость посмотреть на часы.
   – Но я думала, что вы пригласите меня посмотреть на прыжки, – холодно улыбнулась я, приняв решение с ним не церемониться, – я бы сделала фотографии.
   – Вообще-то у нас планируется через недельку интересный прыжок, – дружелюбно отозвался Денис, – Инга будет прыгать из окна университетской аудитории.
   – С МГУ? – вытаращила глаза я. – А что, вы договорились в ректорате?
   Инга и Кирилл переглянулись.
   – Это будет акция протеста, – словоохотливо поведал толстяк, – Ингушу достала одна преподавательница. Вот она и хочет выброситься из окна аудитории во время ее семинара.
   – Спасибо, что рассказал об этом всему свету, Денис, – поджала губки красавица, – не думаю, что у моего прыжка будут свидетели.
   – Я никому не скажу, честное слово, – вставила я, но Инга даже не посмотрела в мою сторону.
   – Да уж, не говорите. Ингу и так в университете недолюбливают, – сказал Денис, – наверное, из-за ее профессии.
   – А кем вы работаете? – я изо всех сил старалась изображать приветливость. Хотя безупречная блондинка внушала мне откровенную неприязнь.
   – Инга – стриптизерка, – подал голос Кирилл Калинин, – самая лучшая в Москве.
   «Все понятно», – чуть было не вырвалось у меня. И как это я сразу не догадалась, ведь внешность и манеры девицы прозрачно намекают на то, что она пашет на задворках шоу-бизнеса.
   Кирилл Калинин посмотрел на часы.
   – Саша, вы извините… Я был очень рад с вами познакомиться, но мне пора идти. У меня назначена другая встреча.
   – Что? – опешила я. – А как же интервью? Ведь мы заранее договаривались!
   – Я же извинился, – как ни в чем не бывало улыбнулся он, – давайте перенесем его на другой день.
   – На когда? Мне статью сдавать надо, – растерялась я, – меня могут уволить.
   Мои растерянная физиономия и просительный тон явно доставили Инге удовольствие. До чего же противная девка!
   – Давайте на следующей неделе, а? Я вам сам позвоню, хорошо?
   – Ладно, но… Но только вы уж меня не подведите!
   – Разве я могу обмануть женщину? – подмигнул Калинин.
   При этом на порочной его физиономии сияла улыбка, свойственная мужчинам, любимое дело которых – обманывать представительниц противоположного пола. Я знала, что скорее всего никогда он мне сам не позвонит. Мне придется обрывать телефон, разыскивая его, и еще часами уламывать согласиться на встречу.
   И все-таки, когда тебе так улыбается такой мужчина – просто невозможно не улыбнуться смиренно в ответ.

* * *

   Вернувшись домой, я не выдержала и позвонила все-таки Лерке. Может быть, и не стоило этого делать. Но такая уж у меня годами выработалась привычка – делиться впечатлениями дня с лучшей подругой. Лерка – это одушевленный интимный дневник, я могу доверить ей все – от самых страшных тайн (именно она первой узнала о моей торжественно утерянной девственности) до неважных на первый взгляд мелочей (иногда мы часами можем обсуждать преимущества старых добрых панталонов над трусиками-стринг).
   – Лерок! – весело начала я, дождавшись знакомого «алло!». – Чего сегодня было! Не поверишь.
   – Что-то случилось? – без особенного интереса в голосе переспросила она.
   – Да так, ничего важного, – немного смутилась я. И в самом деле, может быть, у нее неприятность, а я тут эгоистично лезу с сущими пустяками. – А у тебя?
   – Устала, как тяжеловес, – вздохнула моя лучшая подруга, – весь день провела в ателье. Свадебное платье подгоняли по фигуре. Больше не могу, вся эта суматоха выматывает так, что начинаешь жалеть о том, что ответила «да».
   – Ну и не отвечала бы, – вполголоса пробормотала я.
   – Что?
   – Ничего, помехи на линии. А я сегодня познакомилась с таким мужиком! У него синие глаза, представляешь? Он похож на… Нет. Ни на кого не похож, он единственный в своем роде. Парашютист.
   – Да? И что, у вас что-то было?… Ой, подожди минуточку, – и она прокричала куда-то в сторону: «Нет, только не “амаретто”! Вы слышите меня? Я ненавижу миндаль!», – что ты сказала?
   – Я не вовремя, да? У тебя вечеринка?
   – Да какая там вечеринка, просто Витасик со своими родителями. Мы выбираем рецепт свадебного торта. И они хотят добавить в крем «амаретто». Но я сказала – нет!
   «Лучше бы ты сказала “нет”, когда этот так называемый Витасик попросил тебя составить его счастье, – тоскливо подумала я, – тогда бы моя лучшая подруга осталась бы при мне!»
   – Ладно, Лер, я лучше позже перезвоню.
   – Ты обиделась? Ну, Кашеварова, подожди, чего ты как не родная? – в ее голосе на секунду проснулась прежняя Лерка, взбалмошная, энергичная. – Мне же жутко интересно узнать о твоем новом мужчине. Говоришь, он летчик?
   – Парашютист, – вздохнула я.
   – И как? – невпопад поинтересовалась она. – У вас уже был секс?
   – Нет и не будет, – усмехнулась я, – об этом я и хотела с тобой поговорить. Лерка, я просто раздавлена. В кои-то веки мне кто-то понравился, так нет – он занят. Его девушка – стриптизерка, она такая красивая, она…
   – Нет! – взревела Лерка. – Ненавижу грецкие орехи!!! Ну почему нельзя украсить его мармеладом?! Извини, Кашеварова, продолжай. Итак, у вас уже был секс?
   – Был, – понуро ответила я, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.
   – И как? – ничуть не оживившись, спросила она.
   – Под джинсами у него женские трусики. Как ты думаешь, что бы это значило?
   – Странный, – равнодушно согласилась она, – хотя нельзя судить по таким мелочам. Вот мой Витасик спит в бандане, – ее голос потеплел.
   Похоже, я скоро ее Витасика возненавижу.
   – В бандане? Но почему?
   – Говорит, иначе ему в уши дует, – умилилась Лерка.
   – Посоветуй ему испробовать мотоциклетный шлем. Очень помогает. Ладно, Лер, мне и правда надо идти.
   – Хорошо, что позвонила. Передавай привет своему летчику.
   – Парашютисту, – машинально поправила я.
   Но она меня уже не слушала. Перед тем как повесить трубку, я успела услышать Леркин вопль:
   – И проследите, чтобы крем был низкокалорийным! Среди моих гостей будут незамужние девушки! Им надо оставаться в форме.
   Так я поняла, что все-таки потеряла лучшую подругу.

* * *

   Что может быть хуже, чем проснуться среди ночи от назойливого телефонного звонка? Тем более если пронзительная трель беспардонно ворвалась в томный эротический сон, в котором я целовалась с синеглазым смельчаком, раскачиваясь под куполом парашюта? И вот еще что обидно – мне ведь так редко снятся яркие запоминающиеся сны. В основном неизменным главным героем моих нервных сновидений бывает мой начальник Максим Леонидович Степашкин, который, грозно сдвинув над очками белесые брови, нешуточно грозится увольнением. Какая уж тут эротика.
   А тут… Не разлепляя глаз, на ощупь я плелась к телефонному аппарату, а мои ладони еще чувствовали мягкое покалывание модной ухоженной щетинки героя моего сна.
   – Кто? – прохрипела я, нашарив наконец трубку.
   – Эээээ… Саша? – неуверенно переспросили на другом конце провода.
   – Ну! – неинтеллигентно согласилась я.
   – Наверное, я не вовремя… – замялся невидимый собеседник, голос которого не показался мне знакомым, – может быть, перезвонить утром?
   – Замечательно, – окончательно проснувшись, рявкнула я, – получается, что вы разбудили меня, чтобы извиниться за ночной звонок. Кто это?
   – Но я правда не хотел… Еще только половина второго…
   – И правда! Время детское.
   – Это Денис…
   – Денис? – Я потерла ладонью висок. Готова поклясться, что ни одного Дениса среди моих знакомых не было и нет. Хотя… А вдруг это все же тот блондин, которому я впарила свой телефон на вечеринке две недели назад? Он ведь так и не объявился. На всякий случай я добавила в голос немного здорового эротизма. – Денис?
   – Ну да. Денис. Брат Кирилла Калинина.
   – Ах, вы, – я не смогла скрыть невольного разочарования. Обидно быть разбуженной среди ночи, но вдвойне обидно, когда тебя будит полузнакомый неряшливый толстяк.
   – Еще раз меня простите. Но мне… Если честно, просто захотелось услышать ваш голос.
   Только этого мне не хватало. До чего я докатилась – со мной уже смеют заигрывать слоноподобные уцененные герои. Потому что всех красавчиков-спортсменов разобрали загорелые стриптизерки. Какое убожество.
   – Вот как? Что ж, ты его услышал. Теперь мой голос, а заодно и я сама можем отправиться досматривать сон?
   – Я правда не хотел… Тебе, наверное, завтра на работу рано, – мялся он.
   – А ты как думал?
   – Мы с Кириллом совсем недавно говорили о тебе.
   – С Кириллом? – немного оживилась я. – И что говорили?
   – Я сказал, что ты хорошенькая. А он… – Денис вдруг замолчал на полуслове, из чего я сделала неутешительный вывод о реплике Кирилла. Ну и ладно. Ну и не больно-то надо.
   – Спокойной ночи.
   – Подожди, Саша! Мне удалось уговорить его по поводу прыжка! Ты можешь поехать с нами. Это будет на следующей неделе, скорее всего в среду.
   – Да? – недоверчиво переспросила я.
   – Инга, конечно, была вне себя. Но в итоге смирилась. Так что, – в его голосе послышались горделивые нотки, – можешь сказать мне спасибо за эксклюзивный материал.
   «Может быть, с тобой еще и переспать три раза за эксклюзивный материал?» – подняв бровь, подумала я, но вслух послушно сказала: спасибо.
   – Ну а в выходные… – никак не унимался толстяк, – в выходные мы все вместе едем на аэродром. Хочешь с нами?
   – На аэродром? – нахмурилась я. – Это еще зачем? И потом, у меня в субботу день рождения.
   – Да ты что? – обрадовался он. (Мне б хоть половину его оптимизма!) – Тогда ты просто обязана поехать. Мы подарим тебе парашютный прыжок!
   – Спятил, что ли? – только в тот момент я проснулась окончательно. – Какой прыжок? Я даже на балкон выходить не решаюсь, если нахожусь выше третьего этажа.
   – Тебе понравится, вот увидишь! Или… Или у тебя были какие-то планы, – его голос погрустнел, – ну да, ты же, наверное, планировала вечеринку. День рождения все-таки.
   И опять он бестактно ступил на мою больную мозоль. Потому что никакой вечеринки в собственный день рождения я вовсе не планировала. То есть не совсем так… Была у меня мысль собрать всех ближайших подружек и устроить классический разбитной девичник – сначала набиваем животы в китайском ресторане, потом повышаем градус в баре, потом идем в клуб с мужским стриптизом и засовываем в стринги накачанным мулатам мятые сторублевые купюры. Ну и заканчивается эта вакханалия распитием бутылки шампанского где-нибудь на Воробьевых горах.
   И когда я поделилась наполеоновскими планами с подругами, они вроде бы горячо меня поддержали. Но потом… Лерка извинилась, что не сможет прийти, – у нее, видите ли, запланировано знакомство с какими-то родственниками. Жанна как раз в эти выходные собралась в Турцию со своим очередным любовником, Кирочка пишет диссертацию, Лидуся работает во вторую смену. В итоге вечеринку пришлось отменить. День рождения обещал быть тоскливым – посиделки с родителями перед телевизором и салат «Оливье» в качестве гвоздя программы.
   – Да не то чтобы и правда планировала… – протянула я.
   – Тогда поехали! – оживился Денис. – Поедем на машине Кирилла! Все вместе.
   – Кирилла? – переспросила я.
   – Ну конечно. Он тоже будет рад тебя видеть.
   – Это он тебе сказал?
   – Нет, – рассмеялся Денис, – но я точно знаю. Да поехали, Саша. Заодно познакомишься поближе с героем своей будущей статьи!
   Уж как-то слишком многообещающе это прозвучало. Хотя я уверена, что Денис вкладывал в эту реплику вполне невинный смысл.
   – Что ж… Даже не знаю… Ну ладно, думаю, я смогу поехать. Но только учти, никаких парашютных прыжков. Только не я.
   – Договорились! – весело заключил Денис.

* * *

   Однажды, лет десять назад, будучи еще романтично настроенной студенткой с глазами, доверчиво распахнутыми навстречу окружающему миру, я уже попалась на эту удочку. Я имею в виду непринужденную демонстрацию смелости понравившемуся мужчине с целью оперативного захомутания оного. И на собственном горьком опыте убедилась, что ни к чему хорошему такое психологическое самоизнасилование не приводит.
   Дело было летом в одном небезызвестном московском парке развлечений. В то время особенной популярностью пользовался аттракцион «тарзанка»: тебя загоняют на вышку, за ноги привязывают к эластичному шнуру, а дальше – испытывай себе на здоровье мимолетную радость свободного падения. У самой земли шнур затормозит твой разбег и не даст дурной твоей голове соприкоснуться с земной твердыней. Удовольствие примерить на себя роль отчаянного самоубийцы стоило недешево, но несмотря на это возле «тарзанки» всегда толпилась небольшая очередь.
   В то лето среди моих главных приоритетов был сокурсник по имени Максим, кареглазое чудо с ресницами такой чудовищной длины, что из них косы можно было плести. Максим был на нашем курсе новеньким, что придало ему статус лакомого кусочка – на журфаке ведь не так много особей мужского пола, да и те давно успели «замылить» нам глаза. На успех с таким популярным персонажем я и не рассчитывала, но каково же было мое удивление, когда однажды Максим пригласил меня прогуляться по парку в субботу! В радостном предвкушении я готова была сплясать джигу на кухонном столе. В пятницу вечером я посетила парикмахерскую и выкрасила ногти на ногах в ярко-фиолетовый цвет. Я летела на свидание, как на праздник, но у памятника Пушкина, где мы договорились встретиться, меня поджидало катастрофическое разочарование. Дело в том, что кареглазый Максим затеял… свидание втроем. То есть он позвал на прогулку не только меня, но и кудрявую рыжую Верку из группы литературной критики. Иными словами, это было и не свидание вовсе, а так, дружеская прогулка однокурсников.
   Но плохо он меня знал, Максим этот. Я решила, что раз уж судьба-индейка подкинула мне шанс провести как минимум часа три в обществе Господина Лакомый Кусок, то я воспользуюсь этим на все сто. Самое неприятное, что Верка, дура рыжая, похоже, приняла такое же решение. Невозможно было не заметить, как она из кожи вот лезет, чтобы понравиться Максу: грудь колесом, зад ходуном ходит при каждом шаге, как будто бы она идет не по пыльной мостовой, а по парижскому подиуму!
   Верка схватила нашего общего кавалера под руку. Не растерявшись, я моментально завладела другой рукой немного растерявшегося однокурсника. Так мы и прогуливались по парку: в одно ухо Верка нашептывала ему нечто слащавое, с претензией на интеллект (подумать только, она пыталась пересказать ему какой-то из диалогов Платона! Нет, определенно, эти девчонки из группы литературной критики немного не в себе), я же в другое ухо потчевала его анекдотами из жизни поручика Ржевского. Максим вел себя как настоящий джентльмен, он покорно подавал философские реплики, обращаясь к Верке, и искренне хохотал над моими историями. Шло время, а я так и не могла понять, кто ему нравится больше. Я или дура Верка? Дура Верка или же все-таки я? Моя рыжеволосая соперница была мучима аналогичными мыслями. Победное выражение, не покидавшее ее смазливую физиономию на протяжении всей прогулки, наконец уступило место недоумению.
   Настало время решительных действий. Хитроумных военных операций с целью штурма холодного сердца кареглазого объекта наших смутно-эротических сновидений. Поскольку честно капитулировать это холодное сердце, судя по всему, не собиралось.
   Первой выступила Верка. Мы как раз проходили мимо летней танцевальной площадки, когда она вдруг отцепилась от рукава Максима и дернулась в сторону. Я понадеялась было, что причина столь странного поведения – неожиданный приступ диареи. Но нет, все было хуже. Просто Верке вздумалось продемонстрировать свою точеную фигурку в танце. Она несколько минут покружилась под переливы аккордеона, и легкая газовая юбка красиво развевалась вокруг ее длинных ног. Я заметила, что Максим смотрит на Верку удивленно и восхищенно. Я должна, должна была срочно что-то предпринять.
   И тут я увидела ее. Злополучную «тарзанку».
   «Ну погодите у меня! – мстительно улыбнувшись, подумала я. – Прогарцевать под музыку каждая дура может. А вот сигануть головой вниз в пропасть – на такой подвиг способны лишь единицы. Я вам покажу, что я девушка особенная».
   – Смотри, «тарзанка», – весело воскликнула я, отвлекая внимание Макса от выпендривающейся Верки.
   – Что? – он сфокусировал на мне рассеянный взгляд. Как и большинство мужчин, он был падок на примитивные заигрывания. Ничего, сейчас он увидит, на что способны настоящие женщины ради любви.
   – «Тарзанка», – с терпеливой улыбкой повторила я, – никогда не пробовал?
   – Н-нет, – пожал плечами он, – мне кажется, это довольно опасно. А что, если веревка не выдержит?
   Честно говоря, он озвучил мои мысли. Мне тоже всегда было интересно, часто ли проверяется стойкость веревки. В конце концов она же эластичная и может легко растянуться до такого состояния, что очередной участник развеселой игры в самоубийство и впрямь воткнется башкой в асфальт.