Чалкер Джек Лоуренс. Война вихря (Ветры перемен - 3)

   Чарли знала, что вынуждена подчиняться, вынуждена делать это без размышлений, без надежды на спасение. Она вспоминала пустые безжизненные глаза рабов в Тишбаале и знала, что очень скоро надежда в ней так же угаснет. Время пришло. Сейчас, здесь, ночью. Девушка знала, что должна сделать это раньше, чем ей прикажут говорить только на Короткой Речи и забыть английский.
   - Чарли, выйди вон! - сказала она громко и решительно. На ее лице стало медленно проступать выражение тупой покорности, мышцы расслабились. Рабские чары остались, но Чарли здесь больше не было, и малышке Шари удалось погрузиться в забвение, лишенное мыслей и чувств, не соответствующих ее положению.
   * * *
   Масалур был прекрасен, как сказочная страна. Его замок и правительственные здания со шпилями и башнями мерцали обшивкой из манданского золота. Они были известны повсюду как самые экзотические из подобных сооружений во всем Акахларе.
   Вокруг правительственного центра с его архитектурными красотами, садами и парками шла дорога, а сразу за ней во все стороны разбегались магазины, базары, биржи, где продавалось все - от продуктов до страховки. От центра до первых жилых районов было не меньше трех миль. Там стояли, тесно прижавшись друг к другу, многоэтажные дома с сотнями квартирок. Ближе к окраине лежал район, где жили торговцы, которые старались превзойти друг друга роскошью домов и садов. А за городом тянулись пологие холмы и фермы, и того, что производилось на них, хватало, чтобы прокормить более двух миллионов городских жителей, а сейчас вместе с беженцами их, возможно, было вдвое больше.
   Это было раннее утро, уже закрылись последние клубы и ночные заведения. Чувствовалось приближение бури. Тучи сгущались над правительственным центром. Казалось, что центр бури формируется прямо над королевским замком. Люди с магическим зрением могли видеть свечение в тучах. Их наружные края принимали вид странных зверей, глаза и пасти освещались отблесками молний. Более искусные маги из окружения Королевского Волшебника узнавали в них судогов, которых здесь собралось небывалое множество. Судоги были мелкими демонами, которых великие бури могли вызвать из преисподней. В основном они были безвредны, потому что в Акахларе могли получать энергию только из туч, которые рассеивались, когда проносилась буря.
   Но сейчас судоги двигались по краю бури, словно регулируя ее. Сами они были не способны делать это, но колдун, если у него был контакт с преисподними, мог использовать судогов, чтобы "смотреть" их глазами, а если этот колдун еще и имел власть над бурей, его прицел мог стать особенно точен.
   Первые несколько минут те, кто не спал, там, внизу, не обращали на бурю особого внимания: здесь часто лили дожди во всякое время. Но люди с магической силой внезапно почувствовали, что от этой бури исходят странные сигналы, и тогда они - и мужчины, и женщины - бросились к сигналам тревоги.
   Ветер Перемен! Идет Ветер Перемен в саму срединную землю!
   Слишком много людей жило в городах срединных земель, чтобы можно было их всех укрыть в убежищах, но сигналы тревоги раздавались повсюду, разбуженные люди спешили спрятаться от надвигающейся опасности. Правительственные здания были обшиты манданом - единственным веществом, способным отклонить Ветер Перемен. Члены королевской семьи, их слуги, чиновники, военное командование бросились закрывать окна, задвигать ставни, чтобы не впустить даже дуновения Ветра Перемен, а затем спускались в подземные убежища.
   Маленькие камешки вырвались на свободу из великой массы, известной как Центр Мироздания, что лежал глубоко "под" Акахларом - ближайшем к Центру местом, где могла существовать жизнь. Камешки вылетали, распадаясь, сталкиваясь снова и снова, набирая скорость, и взлетали через глубинные преисподни, пробивая их одну за другой, находили просвет, чтобы продолжить свое движение наружу, вверх, туда, где была сфера людей.
   Через "глаза" судогов Клиттихорн и его помощники поддерживали эти просветы, а Принцесса Бурь формировала бурю, ожидая, когда прорвется Ветер Перемен.
   Даже самые богатые королевства никогда не обивали манданом свои подземные убежища. Защита была только от Ветра Перемен, который обрушивался сверху. Вероятность, что Ветер вломится в Акахлар буквально под вашими ногами, была так ничтожна, что с ней не считались.
   Судоги сверху увлеченно следили, как, казалось, сама земля в самом центре несчастного Масалура срединного начала светиться тусклым белым магическим свечением. Все сильнее, сильнее, все ярче она сверкала, и вдруг - ужасный натиск, и огромный, крутящийся, похожий на торнадо вихрь вырвался на свободу и потянулся к буре, что бушевала вверху.
   Здания, сады, деревья - все, казалось, дрожало и плавилось от прикосновения светящегося белым светом циклона. Манданское золото, покрывавшее правительственные здания, потемнело, но устояло, только начало съеживаться, сминаться, по мере того как опоры зданий плавились под ним от напора энергии снизу. Почерневшая золотая фольга защищала теперь только себя.
   Вихрь и буря слились воедино в танце дьявольского уничтожения. Безумное чудовище из ветра, дождя и малых торнадо, которые носились во тьме, подобно ангелам смерти.
   Буря теперь накрывала почти весь город в радиусе одиннадцати миль. Белый крутящийся вихрь господствовал в ее центре. Но вихрь не мог оставаться на месте и начал двигаться вместе с самой бурей, изменяя все, с чем соприкоснулся.
   Обычно через пятнадцать - двадцать минут белый вихрь находил просвет и устремлялся вверх оставляя бурю постепенно затухать в нуле. Но на этот раз...
   Буря повернула и медленно, ровно пошла вокруг города, таща в своей сердцевине Ветер Перемен, словно вращающийся центр ее рождения, который не желал или не мог вырваться на свободу. Меньше чем за час они совершили невероятный оборот на триста шестьдесят градусов по расширяющейся спирали, уничтожая, изменяя и сельскохозяйственные районы. Масалур должен был быть не просто опустошен или" разорен, он должен был перестать существовать.
   Через нуль с трех сторон двинулись дивизии повстанцев. Тысячи пеших людей развернутым строем заслонили, казалось, горизонт и устремились на масалурскую армию, которая оказалась зажата между наступающими войсками и Ветром Перемен.
   Даже в самые сильные подзорные трубы почти невозможно было разглядеть, что происходит на границе срединной земли, но и невооруженным глазом было видно свечение на горизонте и слышны были чудовищные раскаты грома, что перекатывались через нуль, сливаясь с далекой артиллерийской канонадой.
   Халагар стоял на гребне холма. Он отказался от подзорной трубы, но пылающий горизонт и грохот, что был слышен даже отсюда, внушали ужас. Всадники Бурь возникли из туч нуля и направились в командный центр повстанцев с донесениями, а потом помчались назад с инструкциями главного штаба со скоростью, какую ничто не могло замедлить.
   А меньше чем в полумиле от Халагара, на крыше кареты, что доставила их сюда лишь часом раньше, стоял Дорион. Магическим зрением он видел и физически ощущал силу, которая бушевала там. Не было никакого способа узнать, что же там происходит, но почему-то Дорион не мог оторвать глаз.
   После захвата в плен к нему относились с предельным уважением. Адепт, его звали Колил, оказался приятным, интересным человеком. Его сила и мастерство, бесспорно, давали ему право претендовать на второй ранг.
   Когда-то он учился, чтобы стать магом высшего ранга, далеко на востоке и был назначен магом в столице колонии. Уже тогда он был настолько могуществен - самородок, так сказать, - что позволил себе тратить свободное время на изучение культуры и обычаев туземцев вместо того, чтобы совершенствовать свое мастерство. Всю дорогу он рассказывал Дориону об этом народе, грофонах. По его словам, они были прекрасными людьми и внешне очень походили на акхарцев, не считая нескольких "пустяковых" и "красочных" отличий, например, многоцветных волос и пушистых хвостов, но они были гермафродитами. Колил ожидал, что попадет в какой-нибудь первобытный мир, где обитают чудовища, а встретил людей с высокой культурой. Он очень сблизился с ними.
   А затем наступил ритуальный период в жизни местного племени. Он должен был продолжаться всего четыре недели и случался раз в двадцать лет, но, к несчастью, приходился на самый разгар страды. Королевский губернатор, родственник короля, который только что получил свое первое назначение, приказал туземцам вернуться к работе. Когда они не подчинились, он вызвал войска, представил дело как попытку восстания, потребовал публичных массовых казней - и детей, и взрослых, без разбора. Колилу было приказано защищать войска своей магией. Он отказался. Губернатор пригрозил, что привлечет его к Королевскому суду за нарушение присяги. Королевский Волшебник дал губернатору столько заклинаний защиты, что Колил не мог с ними справиться. Тогда маг прострелил губернатору голову и бежал в отдаленные районы Грофона, где прожил беглецом шестнадцать лет, пока до него не дошло известие о восстании и ему не предложили покровительство Клиттихорна.
   Да, Клиттихорну было нетрудно заполучить в союзники тех, кто владел высокой магией.
   Дорион понятия не имел, что они собирались делать с ним, но, хотя на него не было наложено никаких заклятий и никто не покушался на его жизнь, его положение мало отличалось от того, в котором была Бодэ. Он еще раз взглянул на ту сторону нуля. Какого черта он рвался туда? Если Булеан еще жив, он, несомненно, превращен во что-то очень далекое от колдуна, а это ничуть не лучше смерти.
   8
   Беглецы
   Наконец Халагар решил, что должен хоть немного поспать, или он будет ни на что не годен, когда произойдет что-нибудь интересное. Он перешел туда, где несколькими часами раньше потеряла сознание Чарли. Ему показалось, что какой-то зверек метнулся от ее неподвижного тела в темноту. "Да ведь это ее чертов кот! Впрочем, что я, этого не может быть", - сказал себе Халагар.
   Он подошел и увидел ранку на правой груди Чарли. Но она могла появиться и после вечерней забавы. Скорее всего так оно и было - ранка совсем не кровоточила. "Слишком я устал", - решил Халагар, вытягиваясь на спальном мешке.
   Парни были, конечно, грубоваты с девчонкой, но, черт, она все равно ни на что больше не годится, выживет небось! Зато, позволив им позабавиться с ней, он заимел расположение новых приятелей. Девчонка и в будущем могла быть ему очень полезна, особенно если они сделают с остальными срединами то же, что с Масалуром.
   Он закрыл глаза и попытался заснуть. Булеан мертв, у него есть его игрушка, новые товарищи, положение. Все складывалось очень даже неплохо.
   Внезапно он почувствовал адскую боль, попытался закричать, но не смог. Невероятным усилием воли он потянулся к тому, что вцепилось ему в горло, и нащупал маленькое пушистое тельце. В отчаянии, задыхаясь, он схватил его и стиснул изо всех сил, пытаясь раздавить или оторвать от себя.
   Это была смертельная хватка, но, когда Халагар наконец швырнул тварь на землю, было уже поздно. Кот разорвал ему горло. Халагар попытался крикнуть, увидел два горящих в темноте глаза, затем снова упал - это был конец. Последнее, что он услышал, прежде чем темнота настигла его, был жуткий, отвратительный голос, прозвучавший в глубине его мозга:
   "Негодяй! Злодей! Умри! Умри!"
   В тот момент, когда Халагар умер, Чарли проснулась и села. Она чувствовала себя больной, избитой, перепуганной, но спать ей совершенно расхотелось.
   Мрак был тяжело изранен. Желание Халагара жить и его предсмертная сила были неимоверны. Почти все ребра побратима были сломаны в смертельном объятии, он едва мог двигаться. Он истекал кровью и знал, что ему недолго осталось. Он дотянулся до мозга Чарли, обнаружил там только Шари, удивился.
   "Чарли, возвратись", - приказал Мрак, радуясь, что для этого требовался только мысленный контакт.
   Медленно, с ужасом Чарли вновь ощутила себя собой. "О Боже! Не сработало! Я не могу сама отослать себя!" Нет, что-то изменилось. Халагар, этот ублюдок! Обманом ее заставили поверить, что он Булеан. Но что, черт возьми, происходит с ней сейчас?
   "Чарли", - услышала она знакомый голос.
   Она оглянулась и наконец заметила магическую ауру бледно-лилового пуха примерно в десяти футах от себя. С аурой было что-то не так. Она то и дело меняла форму, а вся середина казалась глубочайшего черного цвета.
   - Мрак?
   "Тихо! Хочешь разбудить остальных? Ты знаешь, чего от них ждать. Ты ничего не можешь сделать для меня. Халагар мертв, он рядом с тобой, но он отомстил мне. Не плачь из-за меня, только кот умрет. Я вернусь домой свободным и чистым. Уходи! Они подумают, что его убила ты, и то, что ты уже испытала, будет ничто в сравнении с тем, что они с тобой сделают. Иди назад, подальше от нуля. Там укрытие и никого не осталось".
   "Но я не могу оставить тебя! И что я буду делать там! Я же слепая!"
   "Доверься своим инстинктам. Выживи! Ты должна верить мне и в себя. Я не знаю когда, но если ты выживешь, помощь придет. И если ты выживешь, еще есть надежда. Я не могу больше говорить. Оставь меня. Я умираю и предпочитаю умереть в одиночестве".
   "Нет!" - и потом: "Когда придет помощь, как я ее узнаю?"
   "Узнаешь. Прощай, Чарли Шаркин. В следующий раз выбери собаку".
   Чернота внутри лилового пуха росла и поглощала цвет, пока не осталось ничего. Нет, не совсем. Крохотный мерцающий малиновый шарик, как драгоценный камень или звездочка, не больше ее ногтя, вырвался наружу из черноты и подлетел к ней, коснулся ее на мгновение и пропал.
   Чарли поднялась и сразу же чуть не упала, зацепившись за цепь. Она взялась за нее и пошла, пока не обнаружила, где она была вбита палаточным колом в землю. Двумя руками она вытащила кол, смотала цепь и повесила на плечо. Чарли могла видеть нуль, значит, она знала, куда ей идти. Она повернулась к нему спиной и пошла, но шагов через восемь-девять наткнулась на куст. Она обогнула его и наткнулась на другой, потом - на дерево. Тогда Чарли вытянула перед собой одну руку и так продолжала свой путь.
   Она не знала, далеко ли она ушла, продвинулась ли вообще вперед, но по шуму на границе решила, что была уже довольно далеко оттуда. Девушка и хотела бы поторопиться, но всякий раз, как начинала спешить, - спотыкалась и падала. Несколько раз цепь соскальзывала, приходилось подтягивать и сворачивать ее, да еще и дергать изо всех сил, если она зацеплялась за кусты. Потом Чарли догадалась: отмотала часть цепи и стала размахивать свободным концом перед собой. Это было хуже, чем белая тросточка слепых, но, немного помогло.
   Внезапно Чарли почувствовала, что шагает по грязи, затем поскользнулась, упала и скатилась в холодную воду. Она испугалась, что цепь повисла на чем-нибудь, что это широкая река, но, полежав мгновение неподвижно, потянула к себе цепь, и та приползла. Встав на колени, Чарли сложила ладони ковшиком, зачерпнула воды и, хоть и с опаской, напилась.
   Потом поднялась на ноги, размышляя, что это - маленький ручей, который можно перейти вброд, или глубокая река со скользкими камнями. Если бы она попробовала перейти, но поскользнулась, цепь почти наверняка утянула бы ее на дно.
   Вероятно, уже рассвело. Вероятно, уже обнаружили тело Халагара и ее исчезновение. Возможно, они уже ищут ее!
   Нет. Пусть она умрет, но умрет свободной. Впервые с тех пор, как она попала в лапы Бодэ, Чарли была действительно свободна. Не надо никого спасать, некому подчиняться. В сравнении с этим все остальное не имело значения. Быть свободной хотя бы на короткое время, даже если смерть ждала за поворотом, внезапно показалось единственно важным.
   Чарли вошла в воду - видимо, это была мелкая речушка - и присела, чтобы вода доходила до шеи. Потом умылась, окунула и выжала волосы. Чувствуя себя намного лучше, она двинулась к противоположному берегу, где опять влезла в мягкую грязь. Но ей было все равно.
   Чарли прошла вдоль речки, пока не наткнулась на какие-то заросли, упала в траву и скорее потеряла сознание, чем заснула.
   Было шесть утра, солнце еще не встало, занимался серый, бесцветный день.
   Прежде чем уйти, Ветер Перемен накрыл, вероятно, треть средины, в том числе целиком столицу, и так или иначе затронул около восьмидесяти процентов населения. Страна превратилась в болотистый край с густой причудливой растительностью, большая часть территории была под тонким слоем воды. Это мелкое море усеивали сотни крошечных "островков" густой поросли, которая возвышалась над болотом не более чем на несколько футов. В воде тоже росли невиданные прежде растения.
   Мандан не спас ни центр города, ни людей в убежищах. Вода затопила их. Сколько людей утонуло, оставалось неизвестно. Повстанческие части с помощью громкоговорителей призывали обитателей этой новой страны выходить наружу, уверяя, что их примут радушно и не причинят никакого вреда. Поскольку акхарское правление было свергнуто во всем Масалуре, новой расе было обещано равенство со всеми остальными.
   В первых донесениях сообщалось о появлении "очень больших женщин" с темно-зеленой кожей, длинными фиолетовыми волосами, с четырьмя руками и четырьмя грудями - одна пара над другой, - с длинными, тонкими, цепкими хвостами, которые вырастали спереди. Мужчин видно не было, а все женщины, на взгляд колонийских войск, казались совершенно одинаковыми.
   Новые масалурцы, подумал Дорион. И возможно, Булеан среди них, хотя на самом деле никто не знал, что случилось с людьми, которые оказались в центре Ветра Перемен, когда тот прорвался. Они могли стать просто частью энергии бури, что ушла во внешние слои.
   Хотя повстанческие войска ликовали, физиономии многих победителей особого восторга не выражали. Масалурские войска, которые не были затронуты Ветром Перемен, сражались с исключительным мастерством и свирепостью - им нечего было терять и не на что надеяться. Повстанческие войска, не имевшие ни выучки, ни дисциплины защитников Масалура, ни их знания местности, да к тому же разобщенные, были разбиты наголову. Их потери были астрономическими, а остатки рассеянной масалурской армии продолжали партизанскую войну, скрываясь между холмами, и потребовались бы недели, если не месяцы, чтобы выбить их оттуда. Генералы и члены генерального штаба тайно совещались в командном центре.
   Когда известие о Масалуре неизбежно дойдет до Королевских Волшебников остальных срединных земель, скорее всего они не захотят поверить собственным ушам. Они будут повторять, что в истории неизвестно случаев, чтобы Ветер Перемен прорывался в центр средины, что никто не посмел бы вызывать Ветер Перемен, что управление им невозможно... Но случись это во второй раз, они бы поняли, что действительно кто-то умеет делать это, и тогда они бы вспомнили предостережения Булеана и постарались бы уничтожить Рогача.
   Значит, в следующий раз Клиттихорну нельзя остановиться, пока он не накроет их всех. Даже если забыть о последствиях такого количества Ветров Перемен, бушующих по всему Акахлару и в одно и то же время, имел ли Клиттихорн достаточно повстанческих армий для этого? И достаточно добровольцев после известия об ужасном кровопролитии в Масалуре?
   Дорион оглянулся и увидел Колила, который направлялся к нему.
   - Ты все еще бодрствуешь, я вижу, - сказал адепт не очень-то радостно. - Хорошо. Сэкономишь мне время. Идем со мной. Я хочу, чтобы ты кое-что увидел и высказал свое мнение.
   После бессонной ночи Дориона подташнивало, голова слегка кружилась, но по-прежнему от беспокойства он был не в силах что-нибудь предпринять.
   Они пошли вверх по дороге.
   - Ты больше ничего не собираешься мне сказать?
   - Подожди, пока мы не доберемся туда.
   - Ладно. А это правда, что новые масалурцы - зеленые женщины с четырьмя руками и четырьмя грудями?
   - Да, правда. И, кажется, они все выглядят одинаково. Несколько магов пошли туда сейчас, чтобы осмотреть их более внимательно. Предполагают, что они - некий гибрид растения с животным, однополые, возможно, способные к фотосинтезу, но рождающие и выкармливающие детенышей, как животные. Конечно, мы не знаем этого наверняка. И этот хвост - конец его походит на... ну, на мужской половой орган. Такие, как они, никогда еще не встречались. Должно быть, увлекательно наблюдать за их развитием как вида. Прежде их всегда уничтожали. Ну вот мы и пришли.
   Колил протиснулся сквозь толпу, Дорион последовал за ним и в ужасе застыл, увидев то, что охраняли часовые - хедумы.
   Халагар лежал, уже похолодевший, глаза широко открыты, на лице застыло выражение ужаса, на месте горла - кровавое месиво. Дорион почувствовал смесь отвращения и удовлетворения. Ублюдок получил по заслугам. Может, все-таки есть на свете справедливость?
   - Девушка? - спросил Дорион. - Где девушка?
   - Мы не знаем. Ушла и все.
   - Чарли не могла бы сделать этого! И она была под твоим заклинанием...
   - Заклинание было разрушено в момент смерти ее господина. Сейчас она с рабским кольцом и без хозяина. Она станет собственностью первого встречного, кто дотронется до кольца, и, возможно, это уже случилось, хотя здесь все, кажется, на месте. Но убила не она. Это сделал вон тот.
   Дорион посмотрел туда, куда показывал адепт, и увидел неподвижное тельце Мрака в кровавой луже, тоже с остекленевшими глазами, с запекшейся по краям рта кровью.
   - Ну, будь я проклят, - вздохнул Дорион. - Вот уж не знал, что кошачий рот может так широко открываться. Пожалуй, лучше не заводить кота, даже если понадобится побратим. Но как он очутился здесь?
   - Если это не вмешательство очень могущественной магии, есть только одна возможность, и, боюсь, это ставит меня в крайне неблагоприятное положение. Кот должен был приехать с нами, может быть, даже питаясь тобой или Бодэ. Меня бы он коснуться не посмел. Ты не заметил маленьких ранок на себе или на Бодэ?
   Дорион приподнял мантию. На бедре у него красовался здоровенный синяк, виднелись крошечные ранки.
   - Что б мне пропасть! А я-то воображал, что это простой ушиб так зверски чешется! Адепт кивнул:
   - Так он и ехал. Должно быть, он вступил в психический контакт с девушкой, пришел сюда, как-то подпитался ее кровью и получил снова силу, хотя мое заклинание должно было заставить ее отвергнуть кота. Наверное, она спала. - Колил вздохнул. - В этом маленьком существе много преданности и мужества. Я не согласен с тобой, Дорион. Я думаю, что именно такого кота, как этот, я хотел бы иметь побратимом.
   Дорион обошел страшное место, стараясь представить, что произошло. Предположим, кот использовал Чарли, чтобы восстановить силу, и, убив Халагара, разрушил заклятие. Если Мрак, сделав свое дело, постарался объяснить Чарли, что к чему, она не пошла бы в толпу. Она не пошла бы и к нулю, потому что для этого надо было пробираться через массу спящих тел и охрану. Значит, она могла уйти только назад, в лес, и постараться уйти как можно дальше. Но если она пошла в лес, у нее, слепой, вряд ли были шансы выжить.
   Он вернулся к Колилу.
   - Ну, здесь больше делать нечего. Могу я спросить, что вы собираетесь делать со мной теперь?
   - Просто держать под рукой. Иди спать, похоже, тебе это необходимо. Нам еще нужно уладить дело с Бодэ и окончательно очистить территорию здесь. Когда удастся найти людей и время, будет созвана комиссия магов, перед которой ты сможешь попробовать оправдаться. Если тебе это не удастся, тебя лишат магической силы, очистят от заклинаний, снабдят кольцом и бросят в загон для рабов.
   - Учитывая это, ты был весьма великодушен, предоставив мне свободу.
   Колил пожал плечами:
   - А что ты можешь сделать? Прости, но я же вижу, что твоих магических способностей и силы бояться нечего. У тебя нет заклинания и амулета, чтобы покидать пределы лагеря, - все знают, что ты, возможно, враг. А если бы ты выкинул что-нибудь безрассудное, ты просто потерял бы право на слушание в комиссии, и это сэкономило бы всем время и силы. - Он посмотрел на нуль. Да и какой в этом смысл? У тебя больше нет ни господина, ни дела, которым ты служил. А сейчас, прости, я должен вернуться к своим обязанностям. Надеюсь, ты сам найдешь дорогу. - И с этими словами Колил ушел вниз, к палаточному городу.
   Толпа начала расходиться. Дорион медленно побрел прочь, пытаясь сообразить, что делать.
   Если бы он мог сбежать! Он, можно сказать, висел над пропастью. Будь у него сила, даже твердая сила третьего ранга, они постарались бы "обратить" его, потому что им нужно было больше магов, чем они имели. Но он был ничто.
   Дорион спустился к маленьким палаткам, где пленных из Масалура снабжали рабскими кольцами. Постоял там немного, поговорил с измученными магами, которые знали, что он не один из них, но которым было наплевать на это, потом снова побрел прочь. Кольца лежали там, около картонной коробки, уже настроенные, но еще "сырые". Невелика была хитрость прихватить одно.
   Палаток было понаставлено так много, что между ними трудно было ходить. Дорион нырнул в щель между двумя палатками как раз перед конюшней, сбросил всю одежду, посмотрел на кольцо и дал простейшему из рабских заклинаний влиться в него. Он настроил его на Чарли и, глубоко вздохнув, призвал последнее заклинание, заставившее кольцо сравнительно безболезненно закрепиться у него в носу.
   Подождав, пока народ на площадке разойдется, Дорион проскользнул вдоль задней стенки палатки к конюшне. Рядом с ней образовалось сплошное месиво рыжей грязи. Грязный, окольцованный, он поднялся, влился в толпу и пошел назад.