Страница:
Теймера Лайонс:
Мне этот ролик показался полным идиотизмом. Я ведь не целиком за проект — я не хочу, чтобы люди за него голосовали, — но нельзя же голосовать против по ложным причинам. Если ты растешь с калли, тебя это не калечит. Я не вижу, почему кто-то должен меня жалеть. Я со всем прекрасно справляюсь. И именно поэтому мне кажется, люди должны проголосовать против: потому что видеть красоту — это прекрасно.
И вообще я снова говорила с Гарреттом. Он сказал, что ему только что отключили калли, говорил, что пока все клево, хотя и немного странно, а я ответила, что и сама поначалу чувствовала то же. Наверное, забавно было: я вела себя как заправский профи, хотя и избавилась от своей всего пару недель назад.
Йозеф Вайнгартнер:
Едва ли не первый вопрос, какой возник у ученых относительно каллиагнозии, есть ли у нее «избыток», иными словами, воздействует она на восприятие красоты, содержащейся не в лицах. По большей части ответ, казалось бы, отрицательный. Каллиагностики как будто с удовольствием смотрят на то же, что и остальные. Иными словами, мы не можем исключать возможность побочных эффектов.
В качестве примера рассмотрим «избыток», наблюдаемый у прозопагностиков. Один прозопагностик, фермер по профессии, обнаружил, что не может различать отдельных коров. Другому стало сложнее узнавать модели машин — если вообще можно такое себе вообразить. Эти случаи наводят на мысль, что иногда модули распознавания лиц мы используем и для других задач. Мы можем не отдавать себе отчета в том, что тот или иной предмет для нас походит на лицо (машина, например), но на нейрологическом уровне мы воспринимаем его как лицо.
Сходный «избыток» возможен и среди каллиагностиков, но поскольку каллиагнозия тоньше прозопагнозии, любой «избыток» измерить сложнее. Роль моды в дизайне машин, например, неизмеримо больше, чем ее роль в моде на лица, и нет единого мнения, какая из машин самая привлекательная. Возможно найти каллиагностика, которому смотреть на одни марки автомобилей нравится больше, чем на другие, но никто пока не пожаловался.
Значит, модуль распознавания красоты играет значительную роль в нашей эстетической реакции на симметрию. Мы восхищаемся симметрией в широком спектре феноменов — в живописи, скульптуре, графическом дизайне, но одновременно мы ценим и асимметрию. Наша реакция на искусство складывается из множества факторов, и нет особого единства в том, какое из произведений наилучшее.
Было бы интересно проверить, не производят ли коммуны каллиагностиков художников или скульпторов меньше, чем обычные коммуны, но учитывая, как мало таких личностей возникает в населении вообще, трудно провести статистически значимое исследование. Достоверно известно только одно: портреты оказывают на каллиагностиков более сглаженное воздействие, но это не побочный эффект per se [3] : значительная часть воздействия портретной живописи происходит от впечатления, производимого лицом на подопытного.
Разумеется, для некоторых любое воздействие оказывается слишком сильным. Это называют в качестве причины некоторые родители, не желающие каллиагнозии для своих детей: они хотят, чтобы их дети смогли оценить Мону-Лизу и, может быть, создать нечто, что станет ее достойным преемником.
Марк Эспозито, студент второго курса в Уотер-стон-колледж:
Эта пемблтонская история чистой воды сумасшествие. Я еще мог бы понять, будь это какой-то шуткой. Знаете, сводишь, к примеру, парня с девчонкой, говоришь ему, она просто красотка, а на самом деле находишь ему самую завалящую, но он не может определить сам, поэтому верит тебе. На деле было бы даже забавно.
Но помяните мое слово, я себе эту чертову калли никогда не сделаю. Я хочу встречаться с красивыми девчонками. Зачем мне что-то, что заставило бы меня опустить планку? Ладно, конечно, иногда все красотки разобраны и приходится выбирать из остатков. Но ведь для того и есть пиво, правда? Это не значит, что я все время хочу смотреть на девчонок с пьяных глаз.
Теймера Лайонс:
Ну, мы вчера вечером снова разговаривали с Гарреттом по телефону, и я спросила, не хочет ли он переключиться на видео, чтобы мы могли смотреть друг на друга. Он сказал давай, поэтому мы переключились.
Я держалась как ни в чем не бывало, но на самом деле очень долго готовилась. Айна учит меня краситься, но у меня еще плохо получается, поэтому пришлось подыскать программку для видеотелефона, которая создает впечатление, будто у тебя есть макияж. Я ее поставила на самую малую степень и думаю, мою внешность это очень изменило. Может, я перебрала, не знаю, насколько мог распознать Гарретт, но мне просто хотелось выглядеть как можно лучше.
Как мы переключились на видео, я сразу увидела его реакцию. У него словно глаза стали шире. Он начал: «Да, отлично выглядишь», а я: «Спасибо». Потом он смутился и пошутил о том, как он сам выглядит, но я сказала, что мне его внешность нравится.
Мы немного поговорили по видео, и все это время я чувствовала, как он на меня смотрит. Это было приятно. У меня было такое ощущение, что он подумывает, не начать ли нам снова встречаться, но, может, я это только себе навоображала.
Пожалуй, на следующий раз я предложу, чтобы он приехал ко мне на уик-энд, или я могу приехать к нему в Норторп. Это было бы действительно клево. Хотя хотелось бы надеяться, что до тех пор я научусь краситься.
Знаю, нет никакой гарантии, что он снова захочет со мной встречаться. От того, что я отключила калл и, я не стала любить его меньше, поэтому, может быть, это не заставит его меня снова полюбить. Хотя я надеюсь.
Кэти Минами, студентка третьего курса:
Всякий, кто говорит, что каллийное движение на пользу женщинам, распространяет пропаганду всех угнетателей, которые испокон веков твердят, дескать, подчинение — это на самом деле защита. Сторонники калли хотят демонизировать наделенных красотой женщин. Красота может приносить столько же радости тому, кто ею наделен, как и тому, кто ее воспринимает, но каллийное Движение заставляет женщин испытывать чувство вины от того, что получают удовольствие от своей внешности. Это еще один метод патриархального подавления женской сексуальности, и снова слишком многие женщины ему поддались.
Никто не спорит: красоту использовали как средство подавления, но устранение красоты — это не ответ; людей не освободишь, сузив их кругозор. Это уже определенно нечто в духе Оруэлла. Напротив, требуется такая концепция красоты, которая бы строилась вокруг женщины и которая позволила бы женщинам жить в мире с собой, а не заставляла бы большинство испытывать негативные эмоции.
Лоуренс Саттон, студент второго курса:
Я прекрасно понял, о чем говорил в своей речи Уолтер Лэмберт. Я не стал бы это облекать в такие слова, как он, но уже некоторое время сам считаю так же. Я обзавелся калли пару лет назад, задолго до того, как возникла эта инициатива, потому что мне хотелось не отвлекаться на пустяки.
Нет, я не погряз в учебе, у меня есть девушка и у нас прекрасные отношения. Тут все осталось как прежде. Изменилось только мое отношение к рек ламе. Раньше, всякий раз проходя мимо журнального киоска или видя рекламный щит, я чувствовал, что они хоть сколько-то, но привлекают мое внимание. Будто пытаются завести меня против моей воли. Тут речь необязательно о сексуальном возбуждении, но они пытались воздействовать на меня на физиологическом уровне. Я автоматически сопротивлялся и возвращался к прежним делам. Но это меня отвлекало, и сопротивление этим отвлекающим элементам требовало энергии, которую я мог бы использовать на что-то другое.
А с капли я теперь такой тяги рекламы не чувствую. Капли освободила меня от этих отвлекающих элементов, вернула толику сил. Я всецело «за».
Лори Харбер, студентка третьего курса в Максвелл-колледж:
Капли — это для плакс. Мой ответ: дать им сдачи. Стать радикально безобразной. Вот что необходимо увидеть красивым людям.
Приблизительно в это же время в прошлом году я пошла на операцию, чтобы мне отрезали нос. С точки зрения хирургии, это труднее, чем кажется: чтобы оставаться здоровой и все такое, нужно поглубже пересадить волоски, которые улавливают пыль. И кость, которую вы видите (щелкает по ней ногтем),не настоящая, а керамическая. Лишив кожи настоящую кость, рискуешь подцепить инфекцию.
Мне нравится, как от меня шарахаются. Иногда я и впрямь порчу аппетит соседям за столом. Но пугать людей — это не главное. Главное — показать, как безобразие может побить красоту на ее собственном поле. Когда я иду по улице, на меня
оборачиваются чаще, чем на красивую женщину. Если я стану бок о бок с видеомоделью, на кого вы обратите внимание первую? На меня, вот на кого. Не захотите, но обратите.
Геймера Лайонс:
Мы с Гарреттом вчера вечером опять созванивались и заговорили... ну знаете... встречается ли кто-то из нас с кем-то еще. Я держалась небрежно, сказала, что тусовалась с парой ребят, но ничего серьезного.
А потом задала ему тот же вопрос. Он долго смущался, но наконец пробормотал, что ему оказалось труднее, ну, поближе познакомиться с девушками в колледже, гораздо труднее, чем он ожидал. А теперь он думает, что все дело в его внешности.
Я же только ответила: «Не может быть», но, по правде говоря, не знала, что и сказать. С одной стороны, мне было приятно, что Гарретт еще ни с кем не завел романа, а с другой, мне было его жаль, а еще с третьей, я была просто удивлена. Я хочу сказать, он умница, с ним забавно, он отличный парень, и я так говорю не потому, что с ним встречалась. В старших классах его все любили.
Но потом я вспомнила, что сказала о нас с Гарреттом Айна. Наверное, если ты умница и забавен, это еще не значит, что ты в одной лиге с кем-то, нужно еще столь же хорошо выглядеть. И если Гарретт говорил с хорошенькими девушками, то, может быть, они решили, что он не в их лиге.
Во время разговора я не придала этому особого значения, так как мне показалось, что ему не хочется об этом болтать. Но потом я подумала: если мы решим, что один поедет к другому, это мне надо будет поехать в Нортроп, а не приглашать его сюда. Ну да, я надеюсь, между нами что-то произойдет, а еще я подумала, может, если парни и девчонки из его колледжа увидят нас вместе, он почувствует себя на высоте. Ведь я знаю, иногда это срабатывает: если люди видят тебя в обществе клевого человека, то и тебя начинают считать клевым. Нет, я не сверхклевая, но, наверное, людям нравится, как я выгляжу, поэтому я решила, а вдруг из этого что-нибудь выйдет.
Эллен Хатчинсон, профессор социологии в Пембл-тонском университете:
Я восхищаюсь студентами, выдвинувшими этот проект. Их идеализм меня воодушевляет, а вот цель, напротив, вызывает смешанные чувства.
Как и все остальные в моем возрасте, я научилась жить с теми следами, какие накладывает на мою внешность время. Смириться с этим было не просто, но я достигла той стадии, когда вполне довольна тем, как выгляжу, Хотя я не могу отрицать, что мне любопытно посмотреть, во что выльется общество каллиагностиков: быть может, женщины моего возраста не будут больше становиться невидимками, стоит молодой девушке войти в комнату.
Но захотела бы я установить себе калли в молодости? Не знаю. Уверена, она избавила бы меня от некоторых горестей старения. Но когда я была молодой, мне нравилось, как я выгляжу. Мне бы не хотелось с этим расставаться. Я не уверена, нашла ли бы — по мере старения — то равновесие, тот момент во времени, когда преимущества превысили бы цену,
А этим студентам, возможно, вообще не придется терять красоту молодости. Учитывая, сколько сейчас появляется генетических технологий омоложения, они будут оставаться молодыми, возможно, еще десятилетия, если не всю жизнь. Им, вероятно, не придется приспосабливаться, как это делала я. В таком случае принятие калли не спасет их впоследствии от боли. Поэтому мысль о том, что они могут добровольно отказаться от одной из радостей молодости, почти саднит. Иногда мне хочется встряхнуть их и сказать: «Нет! Неужели вы не сознаете, что имеете?»
Мне всегда нравилась готовность молодых бороться за свои убеждения. Это одна из причин, почему я так никогда и не поверила в клише, дескать, молодые тратят юность впустую. Но нынешний проект приблизит это клише к реальности, и мне было бы горько, если бы так случилось.
Йозеф Вашгартнер:
Я на один день попробовал каллиагнозию, как на короткий срок испытал на себе почти все виды агнозий. Так поступает большинство невропатологов, чтобы лучше понимать как сами заболевания, так и своих пациентов. И именно ради пациентов я не мог бы принять каллиагнозию на долгосрочной основе.
Есть тонкая, но немаловажная взаимосвязь между каллиагнозией и способностью зрительно оценить здоровье человека. Она определенно не заставляет тебя закрыть глаза на такие моменты, как тонус кожи, и каллиагностик не хуже прочих способен распознавать симптомы болезни — с этим прекрасно справляются общие познавательные способности. Но врачу при осмотре пациента необходимо воспринимать мельчайшие указания; иногда при постановке диагноза приходится опираться на интуицию, и в таких ситуациях каллиагнозия является помехой.
Разумеется, я был бы неискренним, если бы утверждал, что от каллиагнозии меня удерживают только профессиональные требования. Более существенным является вопрос: выбрал бы я каллиагнозию, если бы занимался только лабораторными исследованиями и никогда не принимал бы пациентов? И на него я отвечу «нет». Как и многим другим, мне приятно видеть красивое лицо, но я считаю себя достаточно зрелым, чтобы не позволить внешнему воздействовать на мои суждения.
Теймера Лайонс:
Поверить не могу: Гарретт снова включил себе калл и.
Мы вчера вечером говорили по телефону, просто болтали о пустяках, и я его спросила, не хочет ли он переключиться на видео. Ладно, сказал он, и мы переключились. И тут я сообразила, что он смотрит на меня совсем не так, как раньше. Поэтому я его спросила, все ли у него в порядке, вот тут-то он и сказал мне, что снова включил себе капли.
По его словам, он поступил так потому, что его не радовало, как он выглядит. Я спросила, не сказал ли кто-нибудь что-то о нем, потому что если да, ему не стоит обращать внимания, но он ответил, мол, дело не в этом. Ему просто не нравилось, что он чувствовал, глядя на себя в зеркало. А я на это: «О чем ты говоришь, ты очень милый». Я попыталась уговорить его еще потерпеть, говорила разное, мол, он должен пожить без калли еще немного и лишь потом принимать решения. Гарретт пообещал подумать, но не знаю, что он сделает.
Ну а после я задумалась о своих словах. Говорила я это потому, что мне не нравится калли, или потому, что мне хотелось, чтобы он увидел, как я выгляжу? То есть, ну конечно, мне нравилось, как он на меня смотрел, и я надеялась, что это приведет к большему, но это ведь еще не значит, что я непоследовательна, правда? Если бы я всегда была за калли, но, когда речь зашла о Гарретте, сделала бы исключение, все было бы иначе. Но ведь я против калли, а это все меняет.
Эх, да кого я пытаюсь обмануть? Я хотела, чтобы Гарретт отключил калли ради меня, а не потому что я против калли. И я даже не столько против калли как таковой, сколько против того, чтобы делать ее обязательной. Я не хочу, чтобы кто-то — будь то мои родители или студенческая организация — решал за меня, нужна мне калли или нет. Но если кто-то решит сам, что он хочет калли, ладно, это их дело. Да, я понимаю, что мне следовало бы предоставить решение Гарретту.
Но это так обидно. Я хочу сказать, я такой хороший план придумала: Гарретт сочтет меня неотразимой и поймет, какую совершил ошибку. Я, наверное, просто разочарована, вот и все.
Из речи Марии деСоузы за день до голосования:
Мы достигли того момента, когда можем начать перестраивать наш образ мыслей. Вопрос в том, когда это станет для нас уместным? Нам не следует бездумно принимать, что естественное есть лучшее, не следует нам и автоматически предполагать, что мы можем усовершенствовать нашу природу. Наша задача решить, какие качества мы ценим и какой способ их добиться наилучший.
Я говорю: физическая красота нам больше не нужна.
Калли не означает, что вы никогда не будете воспринимать человека красивым. Увидев искреннюю улыбку, вы увидите истинную красоту. Увидев мужественный или щедрый поступок, вы увидите истинную красоту. И главное, глядя на любимого или любимую, вы увидите истинную красоту. Калли лишь позволяет вам не отвлекаться на внешнее. Истинная красота — это то, что вы видите глазами любви, и этого ничто не сможет заслонить.
Из речи, произнесенной на радио Ребеккой Бойер, представителем «Народ за этичную наномедицину», за день до выборов:
Вам, возможно, удастся создать чисто каллийное общество в искусственной среде, но в реальном мире вы никогда не добьетесь стопроцентного повиновения. И в этом слабость калли. Калли прекрасно работает, если есть у всех, но если хотя бы у одного человека ее нет, этот единственный станет использовать в своих интересах всех остальных.
Вы сами знаете, что всегда найдутся такие, у кого калли нет. Только подумайте, на что способны будут такие люди. Менеджер сможет продвигать привлекательных сотрудников и понижать уродливых, а вы даже не заметите. Учитель сможет награждать привлекательных учеников и наказывать безобразных, а вы не сумеете определить, что происходит. Вся та дискриминация, которую вы так ненавидите, будет происходить у вас на глазах, а вы даже можете не понять этого.
Разумеется, этого, возможно, не произойдет. Но если бы людям можно было бы поверить, что они всегда будут поступать правильно, никто вообще не стал бы создавать калли. На деле мужчины и женщины, склонные к подобному поведению, вероятнее всего, усугубят его, если будут знать, что их никогда не поймают.
Если вас возмущает такого рода внешнизм, то как вы можете позволить себе калли? Именно вы — тот, кто должен положить конец подобному поведению, но если у вас будет калли, вы не сможете его распознать.
Если хотите бороться с дискриминацией, не закрывайте глаза.
Из «ОбразоНовостей»:
Проект каллиагнозии Пемблтонского университета потерпел поражение при голосовании 64 процента против 36.
Опросы показывали, что до последних дней перед голосованием большинство было за проект. Многие студенты, до того поддерживавшие инициативу, признают, что после речи Ребекки Бойер из «Народ за этичную наномедицину» изменили свое мнение. И это невзирая на прозвучавшее за несколько дней до того разоблачение, что НЭН была учреждена компаниями — производителями косметики, чтобы противостоять движению за каллиагнозию.
Мария деСоуза:
Разумеется, мы разочарованы, но ведь мы изначально считали инициативу долговременным проектом. Тот период, когда «за» выступало большинство, был своего рода счастливой случайностью, поэтому нельзя слишком расстраиваться, что студенты изменили свое мнение. Главное, что люди повсюду заговорили о ценности внешнего и все большее их число начинают серьезно задумываться о калли.
Мы не собираемся останавливаться. Более того, в ближайшие несколько дней нас ожидает немало потрясений. Один производитель очков виртуальности только что продемонстрировал новую технологию, которая может все изменить. Они нашли способ встроить маяки соматического позиционирования в очки, заводским способом настроенные на каждого конкретного человека. Это означает конец шлемам, конец визитам во врачебные кабинеты, чтобы перепрограммировать ваш «нейростат», — можно просто надеть свои очки виртуальности и сделать это самим. Это означает, что вы сможете включать и выключать свою калли, когда пожелаете!
А это снимает проблемы для тех, кому кажется, будто им придется раз и навсегда расставаться с красотой. И мы теперь можем пропагандировать идею о том, что в одних ситуациях красота уместна, а в иных нет. Например, люди могут держать калли включенной на работе, но отключать ее среди друзей. Думаю, люди признают, что у калли много возможностей и преимуществ, и решат использовать ее хотя бы частично.
Я бы сказала, наша конечная цель добиться того, чтобы использование калли считали тактичным поведением в вежливом обществе. Люди всегда могут отключить калли у себя дома, но отсутствие реакции на красоту или уродство на социальном уровне обернется избавлением от внешнизма. Восхищаться красотой мы станем по взаимному согласию, когда к этому будут готовы обе стороны: и тот, кто смотрит, и тот, на кого смотрят.
Из «ОбразоНовостей»:
Последнее о каллийной инициативе Пемблтонского университета: в редакцию «ОбразоНовостей» поступила информация о том, что при трансляции речи представителя НЭН Ребекки Бойер была использована новая форма цифровой манипуляции. «ОбразоНовости» получили от «Воинов СемиоТех» файлы, содержащие две версии записи речи: оригинал, извлеченный из компьютеров «Уайатт\Хейэс», и версия, пущенная в эфир. В файлах также содержится представленный «Воинами СемиоТех» анализ различий между ними.
Расхождения между версиями сводятся к усилению интонаций и подчеркиванию мимики и языка жестов миссис Бойер. Зрители, просмотревшие исходную версию, позиционируют выступление миссис Бойер как хорошее, те же, кто посмотрел отредактированную версию, оценивают ее выступление как превосходное, называют ее речь чрезвычайно динамичной и убедительной. «Воины СемиоТех» пришли к выводу, что «УайатДХейэс» разработало новое программное обеспечение, способное настраивать паралингвистические сигналы для максимизации эмоциональной реакции зрителей. Это разительно увеличивает эффективность записанных презентаций, особенно если их смотрят через очки виртуальности, и использование этого программного обеспечения в передаче НЭН, вероятно, привело к тому, что многие сторонники проекта калли-агнозии проголосовали против него.
* * *
Уолтер Лэмберт, президент «Национальной Ассоциации Каллиагнозии»:
За всю мою карьеру я встретил всего несколько человек, которые обладали такой харизмой, какую проявила в своем выступлении миссис Бойер. Подобные люди испускают особое искажающее реальность поле, которое позволяет им убедить вас почти в чем угодно. Вас возбуждает одно их присутствие, вы готовы вытащить бумажник или согласиться на все, что бы они ни попросили. Только потом вы вспоминаете свои невысказанные возражения, но к тому времени чаще всего уже слишком поздно. Меня поистине пугает перспектива того, что у корпораций появится возможность создавать подобный эффект с помощью нового программного обеспечения.
По сути, это еще одна форма сверхнормальной стимуляции наподобие безупречной красоты, только еще более опасная. У нас есть защита против красоты, но «УайатДХейэс» вывела ситуацию на следующий уровень. И защитить себя от этого типа «обработки» будет гораздо труднее.
Существует разновидность тональной агнозии, иначе еще называемая апросодия, которая не позволяет вам слышать интонации голоса: вы слышите только слова, и ничего больше. Есть также агнозия, которая мешает распознавать выражения лица. Если вы примете эти две, они защитят вас от подобных манипуляций, потому что вам придется расценивать речь только по ее содержанию, а подача останется для вас невидимой. Но я не могу их рекомендовать. Результат окажется совсем непохожим на капли. Если вы не можете слышать тон голоса или прочесть выражения лица, ваше общение с другими людьми будет ущербным. Получится разновидность высокофункционального аутизма. Ряд членов СРП из протеста принимают обе агнозии, но никто не ожидает, что их примеру последуют многие.
Итак, это означает, что как только новое программное обеспечение получит широкое распространение, мы будем подвергаться крайне убедительному воздействию рекламы всех мастей, от коммерческой до политической, от пресс-релизов до проповедников. Мы станем слушать самые волнующие речи, какие только произносили политики или генералы за десятилетия. К этому программному обеспечению станут прибегать даже радикалы и культурные террористы, просто чтобы не отставать от истеблишмента. Как только это программное обеспечение распространится достаточно широко, его станут использовать даже в киноиндустрии: способности самого актера утратят свое значение, потому что игра всех и каждого сделается поразительной.
Случится то же, что случилось с красотой: наша среда станет насыщена этими сверхнормальными стимулами, и они начнут воздействовать на наше взаимодействие с реальными людьми. Когда каждый диктор новостей будет обладать харизмой Уинстона Черчилля или Мартина Лютера Кинга, мы станем воспринимать обычных людей со средним использованием паралингвистических сигналов как пустых и неубедительных. Нас перестанут удовлетворять те люди, с которыми мы сталкиваемся в реальной жизни, поскольку они будут не столь притягательными, как. проекции, которые мы видим через очки виртуальности.
Могу только надеяться, что на рынок как можно скорее выбросят очки для перепрограммирования «нейростата». Тогда мы, может быть, сумеем побудить людей подключать себе все более жесткие агнозии, когда они смотрят видео. Это может стать единственным способом сохранить аутентичное человеческое общение. У нас нет иного выхода, если мы хотим спасти нашу эмоциональную реакцию на реальную жизнь.
Геймера Лайонс:
Знаю, как это может прозвучать, но... ну, я подумываю снова включить себе калли.
Отчасти это из-за той передачи НЭН. Нет, я не собираюсь включать себе калли только потому, что компании макияжа не хотят, чтобы она у нас была, и что я на них зла. Дело не в этом. Но объяснить это непросто.
Я действительно на них зла, потому что они прибегли к трюку, чтобы Манипулировать людьми, и вели нечестную игру. Но я вдруг сообразила, что и сама то же самое попыталась сделать с Гарреттом. Или, во всяком случае, хотела. Я попробовала использовать мою красоту, чтобы его вернуть. И отчасти это тоже нечестная игра.
Да нет, я не такая дурная, как рекламодатели! Я люблю Гарретта, а они просто хотят делать деньги. Но помните, как я говорила, что красота своего рода магическое заклинание? Она дает тебе преимущество, и, думаю, очень просто использовать такой дар во вред. А калли наделяет тебя иммунитетом от подобного колдовства. Поэтому мне, наверное, не следует сердиться, что у Гарретта будет иммунитет, ведь мне не следовало бы пытаться получить преимущество. Если он ко мне вернется, я хочу играть честно, чтобы он любил меня ради меня самой.
Знаю, мне не обязательно включать калли только потому, что он включил свою. Мне, правда, было приятно и интересно видеть, как выглядят разные лица. Но если у Гарретта будет иммунитет, мне кажется, что и у меня он должен быть тоже. Чтобы мы были на равных, понимаете? И если мы снова будем вместе, мы, может быть, заведем себе новые очки виртуальности, о которых все сейчас говорят. Тогда мы сможем отключать калли, когда останемся вдвоем.
И, наверное, калли правда нужна и по другим причинам. Компании просто пытаются создать в нас потребности, которых мы не испытывали бы, если бы они вели честную игру, а мне это не нравится. Если меня ослепит какая-то реклама, то пусть это будет, когда у меня будет для этого настроение, а не когда они выплеснут ее на меня. А вот остальные агнозии, как, например, тональную, я себе заводить на собираюсь, во всяком случае, пока. Может быть, потом, когда появятся новые очки.
Это не означает, что я согласилась с моими родителями, которые заставили меня расти с калли. Я по-прежнему считаю, что они не правы. Они полагали, что, избавившись от красоты, смогут создать утопию, а я в это совсем не верю. Проблема не в красоте, а в том, как люди используют ее во вред. И вот тут-то нам и поможет калли: она создает броню от красоты. Не знаю, может быть, когда мои родители были молоды, такой проблемы не возникало. Но нам-то приходится ее решать.
Примечание автора
Как-то психологи провели эксперимент: оставили в аэропорту фальшивую анкету-заявление в колледж, будто бы забытую пассажиром. Ответы в анкете всегда были одни и те же, но фотографии якобы заявителей были разные. Оказалось, что люди охотнее пересылают анкеты тогда, когда заявитель обладает привлекательной внешностью. Вероятно, это неудивительно, зато хорошо иллюстрирует, насколько на нас влияет внешнее впечатление: привлекательные имеют преимущество даже в том случае, если мы с ними никогда не свидимся.Но любая дискуссия о преимуществах красоты обычно сопровождается дискуссией о ее бремени. Я не сомневаюсь, что у красоты есть обратная сторона, но это как у всего на свете. Почему люди более сочувственно относятся к мысли об обременяющей красоте, чем к мысли об обременяющем богатстве? Да потому, что здесь снова сказывается волшебство красоты: даже при обсуждении ее теневых сторон она дает преимущество своим обладателям.
Я думаю, что физическая красота будет актуальной до тех пор, пока у нас есть тела и глаза. Но если станет когда-нибудь возможной каллиагнозия, я лично готов дать ей шанс.