Чандлер Бертрам. Разгадка

   — Хорошо, если так, — отозвался он.
   Кто-то поднимался в лифте наверх. Граймс решил воспользоваться этим и добраться до рубки управления: в навигационном оборудовании он разбирался получше, чем в двигателях. Но сначала надо было пройти через помещения офицеров. И Граймс почти не удивился, когда услышал голос коммандера Лэзенби:
   — Привет, Джон.
   — Привет, Мэгги.
   — Ты занят?
   Он пожал плечами.
   — Похоже на то.
   — Но мы столько лет не виделись. Идем в мою конуру. Выпьем, перекусим — благо губернатор Зихэн-Сити платит. Бой Уандер его раскрутил.
   — Он мог бы поставить меня в известность.
   — С какой стати? Впрочем, он теперь в списке погибших и пропавших без вести. И, судя по всему, сам себя посмертно представил к награде — Большой Галактический Крест.
   — С золотыми кометами.
   — И с платиновыми спиральными туманностями, — она рассмеялась, отодвигая дверь салона. — Входи, путник. Дай отдых усталым ногам. Здесь Дом Свободы. Можно плевать на ковер и называть кота ублюдком.
   — А ты все та же, Мэгги, — уныло произнес Граймс, глядя на нее. — Хотел бы я…
   — Ты хотел, чтобы твоей женой была я, — продолжила она, — а не эта крошка-бакалейщица. Но ты всегда боялся мне об этом сказать, не так ли, Джон? Ты боялся — что может предложить простой грубый космолетчик этологу высшей квалификации? Так вот, могу тебе сказать как специалист: мы с тобой оказались жертвами обстоятельств.
   Она присела на софу, закинув ногу на ногу — у нее были стройные ухоженные ноги. По тонкому умному лицу, обрамленному рыжими волосами, пробежала тень. Граймс с тоской смотрел на нее.
   — Теперь уже слишком поздно, — пробормотал он. Это был скорее вопрос, нежели утверждение.
   — Да. Теперь слишком поздно. Ты очень сильно изменился. Ты поступил неправильно, Джон. Тебе следовало принять приговор военного суда, как поражение в битве. Ты мог бы отправиться в один из Миров Приграничья и начать все сначала.
   — Так я и хотел поступить, Мэгги. Но Мэриэн… Она же «терри*⁷» до мозга костей. Лететь куда-то, жить среди ужасных, грубых колонистов… Для нее это смерти подобно. Ей хватает ума понять: надо найти базу Службы, маленький островок Старой Земли, где четко расписано, кто есть кто — благо они есть повсюду. Миссис Коммандер — это чуть больше, чем Миссис Капитан-лейтенант и так далее, — Граймс достал трубку, набил ее и закурил. — Кроме того, она тешила себя надеждой, что в один прекрасный день наши Лорды Комиссионеры сменят гнев на милость, а там, смотришь, она станет Миссис Адмирал Граймс…
   — Мне от души жаль вас обоих, — сочувственно произнесла она. — Ладно, сделай нам по коктейлю, Джон. Все необходимое — в том шкафчике.
   — Тебе?…
   — Как обычно. Джин «Блэк энд Уайт» и капельку лайма.
   Над баром висела голограмма — маленькое сверкающее окошко в другой, счастливый мир. Обычная пляжная сценка: золотой песок, барашки, похожие на взбитые сливки, голубое море и небо над ним, обнаженные люди, покрытые золотисто-коричневым загаром.
   — Как всегда, проводишь свои долгие отпуска в Аркадии? — спросил Граймс.
   — И не собираюсь прекращать эту практику. Единственная планета, на которой профессиональный этолог может вернуться «назад, к природе».
   — По крайней мере, на голограмме ты выглядишь вполне счастливой…— Граймс пригляделся повнимательнее. — Кто это с тобой?
   — Питер Коули. Старший биохимик, служит в «Трансгалактических Клиперах».
   — Нет, я не о нем. Кто эта женщина?
   Мэгги встала и поглядела через его плечо.
   — А… Это Соня Веррилл. Одна из многочисленных коммандеров ФИКС. Разведчица. Ты с ней знаком?
   Граймс разглядывал обнаженную женщину на снимке. Как она похожа на Мэгги Лэзенби… Фигура, цвет кожи, тонкие черты лица… Их можно принять за сестер. Он пригляделся внимательнее. На левом бедре должна быть родинка.
   Так и есть.
   — Ты с ней знаком? — повторила Мэгги.
   — Да… Нет…
   — Напряги свою память.
   «Я с ней не знаком. Мы никогда не встречались. Только во сне. Я думал, это Мэгги — немного другая Мэгги. Но у Мэгги нет этой родинки…»
   — Нет, я с ней не знаком. Но она очень похожа на тебя, правда?
   — Я бы так не сказала. Кстати, ты чуть не удостоился ее визита. Насколько мне известно, она сейчас крутится где-то неподалеку на своей шлюпке — знаешь, такие мелкие скорлупки, битком набитые автоматикой и оружием. Какое-то ну очень секретное задание. Потом обнаружила Зетланд в списке портов захода нашего чудо-мальчика — я имею в виду Боя Уандера — и решила потихоньку удалиться.
   — Значит, это он ее встретил? — Граймс с удивлением услышал в своем тоне нотки ревности.
   — Да. Но они друг друга не любят. Повторяю: очень не любят.
   — Значит, в ней должно быть что-то хорошее, — с неожиданным воодушевлением заявил Граймс.
   — Может, хватит о ней? Ты совсем забыл про меня. У меня уже в горле пересохло.
   — Сейчас, сейчас, — проговорил Граймс и занялся коктейлем.
 
   Когда он добрался до дома, Мэриэн уже ждала.
   — Ты опять набрался, — объявила она.
   — Ну и что дальше?
   — Я даже не сомневалась, что ты напьешься. Но с этой… с этой сукой, с Мэгги Лэзенби…
   — Мы пропустили по коктейлю, и все.
   — Не смей мне лгать!
   — Я не лгу.
   Он не лгал. Мэгги, блистая обаянием и женственностью, делала ему более чем прозрачные намеки, однако он сделал вид, что ничего не понял. Он до сих пор не знал, почему… Нет, он знал — но не мог признаться в этом даже себе самому. Это слишком походило на сумасшествие, полное сумасшествие. Он не смог изменить женщине, с которой никогда не встречался, которую впервые увидел сегодня на голограмме, украшавшей каюту Мэгги.
   — После всего, что я для тебя сделала, ты шатаешься по округе, точно паршивый уличный кот. Мразь. Какая же ты мразь. Ты никогда не был и никогда не будешь…
   Граймс прошел мимо нее в гостиную. Строгость служебной обстановки была безнадежно погублена — его супруга пыталась украсить интерьер при помощи всякой бесвкусицы.
   — Скажи что-нибудь, будь ты проклят! Точно воды в рот набрал! Ничтожество! Или духу не хватает, чтобы оправдываться?
   В этот момент истошно задребезжал телефон. Граймс подошел к аппарату и нажал на копку. Лицо Мэвис Дэвис, расплывшееся по экрану, казалось почти уродливым.
   — Чрезвычайная ситуация, сэр…
   — Что случилось?
   «Что там натворили эти растяпы? Неужели все-таки довели дело до невосполнимой порчи имущества? Тогда, пожалуй, и в самом деле пора собирать вещи».
   — Сигнал бедствия.
   — Что за корабль?
   — Вооруженная яхта «Гребе». Сигнал получен с солярной орбиты между Зетландом и Фрейадом, — Мэвис назвала координаты. — Метеоритный поток. Значительные повреждения корпуса и оборудования. Утечка воздуха. Яхта сошла с орбиты.
   — Мэвис, машину. Немедленно.
   — Слушаюсь, сэр.
   — Да что ты можешь сделать! — завопила Мэриэн. — У капитана Деламера есть крейсер и сотни специалистов — настоящих специалистов. А ты… На что ты вообще способен?
   — Пошла вон! — зарычал Граймс.
   — Джон! Ты не можешь уйти! Я тебе запрещаю!
   Она повисла у него на руке, но он грубо стряхнул ее, вышел из дома и стремительно зашагал по темной дороге. Мэриэн бросилась было за ним, но, сделав несколько шагов, остановилась.
   — Джон! — взывала она. — Джон!
   Впереди уже показались фары машины. Она быстро приближалась. Проехав мимо него, автомобиль развернулся и замер. За рулем сидела Мэвис Дэвис. Граймс приземлился на заднее сиденье, и машина рванулась вперед.
   — «Хаски»? — спросила Мэвис.
   Вопрос был излишним. Буксир «Хаски Приграничья» был приписан на Зетландской базе. Да, крейсер Деламера был выведен из строя — но в гражданском секторе космопорта стоял буксир, единственный корабль на Зетланде, который мог стартовать немедленно.
   Этот буксир был любимой игрушкой Граймса. Больше, чем просто игрушкой — он был любимцем коммандера. На борту этого суденышка он чувствовал себя настоящим капитаном, человеком, который составляет с кораблем единое целое. Этот буксир был единственным кораблем на базе, который пребывал в образцовом состоянии — и сам Граймс, и Мэвис постоянно следили за этим. Буксир числился в качестве «частной яхты Старика».
   — Я сказала главному старшине*⁸ Уиллису, чтобы он готовил двигатели, — деловито произнесла Мэвис.
   — Молодец, девочка.
   — Можно… Можно мне с Вами?
   — Да, это было бы очень желательно.
   Ее готовили как штабного офицера, но она вполне может справиться с обязанностями инженера. С ее врожденными математическим способностями и тонким умом… И она не раз сопровождала Граймса в его коротких вылазках за пределы атмосферы.
   — Конечно, Мэвис. Вы знаете это маленькое чудовище куда лучше, чем кто бы то ни было на базе.
   — Благодарю вас, Джон.
   Машина взлетела на аппарель, объехала огромную бесполезную башню «Дракониса», залитую светом прожекторов. «Хаски Приграничья» стоял на своем месте, спрятавшись за мастерскими — тусклое металлическое яйцо на трехногой подставке. Почти у самого основания желтел круг света — люк воздушного шлюза был открыт.
   Автомобиль остановился, и Граймс услышал характерное гудение, которое доносилось откуда-то сверху. Реактивный двигатель… Ближе, ближе… гудение перешло в пронзительный визг — и на бетон, едва не задев машину, приземлился аэрокар.
   Пилот выскочил из кабины и преградил Граймсу путь. Это был Деламер, все еще в парадной обеденной форме — белом полотняном костюме с черным галстуком-бабочкой, элегантный до кончиков ногтей.
   — Все готово? — осведомился он.
   — Разумеется, капитан. Я взлетаю, как только закроется входной люк.
   — Вы не поднимете его, Граймс, — Деламер ослепительно улыбнулся. — Это сделаю я. Последнее время жизнь стала скучновата.
   — Черта с два, Деламер. Это моя база и мой буксир.
   — Я старше Вас по званию, Граймс. Вам не следует об этом забывать.
   — Похоже, Вы хотите запретить мне взлет? Только это спасательная операция, и я получше Вашего управляю кораблем.
   — Отойди, наглый ублюдок!
   И Граймс ударил его — неуклюже, но в этот удар он вложил всю силу и всю обиду, которая скопилась за долгие годы, полные невзгод и разочарований. Деламер оказался вовсе не так крепок, как могло показаться. Кулак Граймса угодил ему точно в солнечное сплетение. С долгим «офф!» воздух вышел из легких капитана, и Деламер грузно осел на бетон. Он пытался что-то сказать насчет избиения старшего по званию, однако Граймс этого уже не слышал.
   — Уиллис, — обратился он к офицеру, появившемуся в проеме люка, — оттащите капитана из зоны взлета. Мне придется воспользоваться вспомогательными реактивными двигателями. Сами тоже отойдите подальше.
   — Но, сэр…
   — Вы же не хотите идти вместе со мной под трибунал. Уходите и захватите с собой капитана. Вас, Мэвис, это тоже касается.
   — Черта с два это меня касается!
   Граймс задумался. Он вполне может управлять буксиром в одиночку. Но мало ли что может случиться во время спасательной операции… Он с силой сжал костлявое плечо Мэвис.
   — Кричите! — шепнул он. — Я пытаюсь насильно затащить Вас на борт!
   — Уберите руки! — завизжала Мэвис.
   Будем надеяться, распростертому на бетоне Деламеру эта сцена борьбы покажется вполне убедительной… За миг до того, как захлопнулся люк, Граймс оглянулся и увидел, что Уиллис оттащил Деламера на безопасное расстояние. Коммандер бросился в рубку, Мэвис — в двигательный отсек.
   Граймс почти упал в кресло, пристегнулся и привычным взглядом окинул контрольную панель, на которой, точно звезды, загорались огоньки.
   «Реактивный двигатель — готов».
   «Инерционный двигатель — готов».
   «Движитель Манншенна — установлен».
   Пальцы сами ложились на кнопки, встроенные в подлокотник кресла.
   — Внимание всем, — произнес он в микрофон, который висел перед ним. — Приготовиться к старту.
   — Все готово, капитан, — ответил голос Мэвис.
   — Тогда — старт! — почти выкрикнул Граймс.
   Он вдавил в панель стартовую кнопку, и «Хаски Приграничья» взлетел, словно за ним гнались все черти из ада.
 
   На борту изувеченного «Гребе» находился только один человек. Женщина.
   Ее голос был слабым, почти неслышным. Да, она успела надеть скафандр. У нее сломана рука, возможно, есть какие-либо внутренние повреждения. Но она сможет найти еще один кислородный баллон, когда в штатном не останется воздуха…
   — Вы можете задействовать передатчик Карлотти? — торопливо спросил Граймс.
   — Да… Думаю, смогу…
   — Попытайтесь. Я собираюсь запустить движитель Манншенна. Ваш Карлотти нужен мне в качестве маяка.
   — Движитель Манншенна? — тревожно переспросила Мэвис, входя в рубку.
   — Да. Я хочу добраться до нее за несколько минут, а не за несколько дней. Без Манншенна у нас ничего не выйдет. Я знаю, что это рискованно, но…
   Сказать «рискованно» — значит не сказать ничего. Использовать движитель, предназначенный для межзвездных перелетов, в пределах планетной системы, среди переплетения гравитационных и магнитных полей… Но другого выхода нет. С ловкостью эквилибриста Граймс повернул зависшего в невесомости «Хаски» на гироскопах, ориентируясь на едва уловимый сигнал бедствия, и запустил Движитель. Обычные мгновения дезориентации в пространстве и времени — и планета стала похожа на полуспущенный воздушный шарик, подсвеченный изнутри, а справа по борту переливалась радужная спираль — солнце Зетланда. Но Граймсу было некогда любоваться этой красотой. В динамиках своего Карлотти он услышал слабый голос:
   — Калотти включен.
   — Можете настроить его на постоянный сигнал? Поверните тумблер…
   — Есть.
   Голос потонул в переливчатом свисте.
   Прекрасно. Граймс смотрел, как поисковая антенна его Карлотти — эллипсоид из ленты Мебиуса, пеленгатор и устройство связи — медленно поворачивается вокруг своей длинной оси. Он снова запустил инерционный двигатель и, заложив вираж, устремился к месту катастрофы. Антенна Карлотти указывала на цель, как стрелка компаса. Тумблеры на панели управления инерционным двигателем были выведены в крайнее положение, и его неровное биение передавалось каждой детали крошечного суденышка.
   — Мэвис, — проговорил Граймс, — взгляните, можно ли выжать из него еще немного.
   — Я попробую, — ответила она и вышла.
   В динамиках зазвучал новый голос. Деламер… Только его не хватало.
   — Граймс? Капитан Деламер вызывает бывшего коммандера Граймса. Как слышно?
   — Слышу Вас отлично, Деламер. Очистите эфир. Я занят.
   — Граймс, приказываю Вам немедленно возвращаться. Мичман Дэвис, разрешаю Вам при необходимости применить силу. Постарайтесь обезвредить мятежника и примите командование «Хаски».
   Граймс поглядел на антенну. Она снова замерла, указывая направление «три часа». Сомнений нет: корабль на орбите. Это необходимо учитывать. Он внес соответствующие поправки и взял чуть правее.
   — Граймс! Мичман Дэвис! Вы слышите меня?
   Черт бы его побрал. Антенна все еще настроена на сигнал с места катастрофы, но если передатчик на базе заработает на полную мощность, связь с «Гребе» мгновенно прервется.
   — Граймс! Мичман Дэвис!
   — Граймс на связи. Я не могу приказывать. Но я обращаюсь к тем, кто сейчас находится возле передатчика Карлотти. Проводится спасательная операция. Я веду судно по пеленгу, ориентируясь на Карлотти-сигналы с терпящей бедствие яхты «Гребе». На борту находится женщина, она в тяжелом состоянии и не может ждать. Пожалуйста, освободите эфир.
   Он никогда не узнал, что произошло потом, однако ему показалось, что он услышал звук потасовки. И еще ему показалось, что микрофон поймал яростное шипение Мэгги:
   — Предохранитель!
   Граймс переключил внимание на пульсирующую сферу масс-индикатора. Да, вот она — крошечная, едва различимая искорка. Она быстро перемещалась в направлении центра сферы. Слишком быстро? Пожалуй, нет. Судя по обстановке, рандеву состоится. Только бы подвел Манншенн. Но что касается времени… Время — такая вещь, которую лучше не терять, а тем более в подобных ситуациях.
   — Мэвис, — произнес он, склонившись к микрофону. — Когда я скомандую «полный назад», я хочу, чтобы это был действительно «полный назад». Никаких полумер.
   Искорка стала ярче. Она пересекала границы полупрозрачных сфер одну за другой. Граймс сменил калибровку шкалы, словно мог замедлить ее падение к центру сферы, но расстояние неуклонно сокращалось. Снова и снова Граймс калибровал шкалу. Искорка коснулась сияющей бусины, которая обозначала местоположение «Хаски», и слилась с ней. В течение микросекунды Граймс пережил сверхъестественное ощущение — он почувствовал, как слились… нет, не два корабля, но две личности.
   — Манншенн — стоп! — крикнул он в микрофон интеркома. — Инерционный — полный назад!
   Корабль содрогнулся. Казалось, ему стоило усилия отскочить от цели, к которой он только что мчался. Гироскопы прекратили вращение на своих танцующих осях. Цвета постепенно становились привычными — но на экране заднего обзора звезды безумно дрожали, словно движитель продолжал работать.
   — Все двигатели — стоп! — крикнул Граймс, возвращая гандшпуг в среднее положение.
   Совсем рядом, чудом не задевая «Хаски», медленно вращался вокруг каких-то невообразимых осей искореженный корпус вооруженной яхты «Гребе».
 
   Мэвис Дэвис вошла в рубку в тот момент, когда Граймс пытался влезть в скафандр. На лбу у нее была небольшая ссадина, из которой сочилась кровь. Подобно большинству некрасивых женщин, в состоянии эмоционального и физического напряжения она удивительно хорошела. И когда прежде, чем опустить шлем ему на плечи, она поцеловала Граймса — легко, но с неожиданной теплотой — он понял, что желал бы продлить это прикосновение.
   — До свидания, Джон, — сказала она. — Приятно было узнать Вас.
   — Черт побери, Мэвис, что Вы хотите сказать?
   Она криво усмехнулась.
   — Иногда мне кажется — особенно когда кто-нибудь развлекается с Манншенновским движителем…— она не договорила и загерметизировала его шлем, сделав продолжение разговора невозможным.
   По пути к шлюзу Граймс прихватил все необходимое. Люк распахнулся — и он понял, что от «Гребе» его действительно отделяет один шаг. Граймс оттолкнулся от своего маленького суденышка — и магниты на подошвах и перчатках плотно прилипли к корпусу «Гребе». Он распластался на обшивке, точно паук — если бывают пауки о четырех конечностях. Почти сразу выяснилось, что открыть воздушный шлюз яхты невозможно. Впрочем, это не имело значения — в нескольких футах от люка зияла пробоина, в которую Граймс протиснулся без особых усилий.
   Слабый голос, наконец-то зазвучавший в наушниках, показался странно знакомым:
   — Почти вовремя.
   — Я мчался так быстро, как только мог. Где Вы?
   — В рубке управления.
   Граймс двинулся вперед, освещая дорогу маленьким фонариком. То и дело приходилось пускать в ход лом.
   Он нашел ее в кресле пилота. Ремни безопасности были пристегнуты. Когда Граймс вошел, она слабо пошевелилась и каким-то образом повернула кресло, чтобы посмотреть на него. Сквозь иллюминаторы в рубку проникал свет прожекторов «Хаски», однако шлем отбрасывал на ее лицо густую тень.
   — Чертовски не хочется признавать, — проговорила она, — но ты был прав, Джон.
   — О чем Вы?
   — Твои обличительные речи против всякой автоматики. «Никогда не допускай, чтобы твоя жизнь зависела от одного-единственного предохранителя». Моя метеоритная защита, такая надежная… в тот момент, когда прозвучал сигнал тревоги, было уже слишком поздно…
   Теперь он стоял сзади, поддерживая ее за плечи, проклиная броню скафандров, которая разделяла их.
   — Соня, я пришел, чтобы вытащить тебя отсюда. Чтобы перенести на борт «Хаски», — он начал расстегивать пряжки ремней безопасности.
   — Слишком… поздно.
   Она закашлялась. Булькающий звук, вырывавшийся из ее заполненных жидкостью легких, был невыносим.
   — Слишком… поздно. Я держалась… держалась до последнего. Запусти… движитель Манншенна. Энергии хватит… аккумуляторы…
   — Соня! Я вытащу тебя отсюда!
   — Нет. Нет! Запускай… Манншенна…
   Он продолжал возиться с пряжками. И тут, собрав последние силы, она толкнула его. Граймс отлетел в сторону, открыв ей доступ к панели управления. Его рука ухватилась за что-то, сжала… Гандшпуг? Нет. Это «что-то» едва заметно шевельнулось.
   Он не слышал, как заработал двигатель — в корабле не осталось воздуха, без которого звук не может жить. Он лишь ощутил вибрацию, когда гироскопы проснулись и начали вращаться. Жесткий белый свет прожекторов «Хаски» стал пурпурным. Вселенная, окружавшая его и Соню, перестала существовать. Однако он был спокоен. И Соня была спокойна, и ее рука крепко сжимала его руку.
   И…
 
   — Мы снова нашли друг друга. Мы снова нашли друг друга…— повторяла она.
   Граймс смотрел на нее, смотрел долго-долго. Он до смерти боялся, что снова она исчезнет, и крепко сжимал ее руку. Потом очень осторожно он огляделся. Он по-прежнему стоял в святилище, но странная магия, казалось, исчезла без следа. Просто большое безликое помещение, по форме напоминавшее неправильный куб. На полу, почти в центре, возвышался черный каменный постамент, похожий на саркофаг.
   — Этот сон…— пробормотал Граймс. — Если только это был сон….
   — На Зетланде действительно есть база ФИКС четвертого класса, — отозвалась Соня.
   — Последнее, что я слышал про Деламера — что он сделал головокружительную карьеру и дослужился до коммодора.
   — Черт бы побрал твои дурацкие сны. Забудь о них.
   — Я попытаюсь, — пообещал он. Но в памяти уже всплывали знакомые строчки:
 
   Заснуть… И видеть сны…
   Вот в чем разгадка…
 
   Он произнес эти слова так торжественно, что Соня воззрилась на него с удивлением.
   — Какая разгадка, Джон?
   — Где сон? По ту или по эту сторону?
   — Какая разница? — рассудительно отозвалась его жена. — В любом случае, мы сделали все, что могли.
   Но когда они уже вышли наружу, она неожиданно воскликнула:
   — Проклятье! У меня до сих пор болят ребра!