Страница:
– Привет!
Энглих подтолкнул к ней пачку сигарет и наблюдал, как она прикуривает. Потом спросил:
– Выпьешь?
– Еще как!
Он подозвал кучерявого официанта и заказал два коктейля. Когда тот отошел, Энглих выпрямился на стуле и стал внимательно оглядывать свою руку с коротко подстриженными ногтями.
– Я получила вашу записку, – шепнула девушка.
– И как она тебе понравилась? – спросил он холодно, равнодушно. Он не смотрел на нее. Она неискренне рассмеялась:
– Желание клиента для нас закон.
Энглих посмотрел на угол сцены. Там стоял мужчина у микрофона и курил. Он был крепко сбитый, с огромным рубильником и налитой кровью разбойничьей рожей. Улыбки он раздавал направо и налево. Полицейский некоторое время наблюдал за ним, с любопытством прослеживая за его взглядами, потом небрежно бросил:
– Все равно тебе нужно было прийти сюда. Девушка выпрямилась на стуле, потом снова сгорбилась.
– Не надо оскорблять меня.
Он медленно смерил ее пустым взглядом.
– Ты кончилась, кошечка, опустилась на самое дно. Кое-что я об этом знаю, не раз приходилось видеть таких как ты. Но сегодня ты сыграла со мной неплохую шутку. Мне нужно было бы сказать тебе пару ласковых...
Вернулся официант. Поставил поднос, вытер стаканы грязной тряпкой, поставил их на стол и ушел.
Девушка быстро подняла свой стакан и сделала большой глоток. Слегка вздрогнула и побледнела.
– Ну скажите же что-нибудь... пошутите хотя бы. Не сидите так. За мной следят.
– Я знаю. Расскажи мне об этой засаде на Нун Стрит.
Она стремительно вытянула руку, впилась пальцами в его плечо и прошептала:
– Не здесь. Я не знаю, как вы меня нашли, да мне и нет до этого никакого дела. Вы похожи на человека, который не оставит женщину в беде. Там я чуть не умерла от страха. Но здесь, пожалуйста, не говорите об этом. Я сделаю все, что вы захотите, пойду, куда скажете. Только не здесь.
Полицейский освободил плечо и сел выпрямившись. Взгляд его был по-прежнему холодным, но улыбка мягкая.
– Понятно. Ты выполняла приказ Вальтца Элегантного. Он и там следил за тобой? Она кивнула:
– Он настиг меня, едва я прошла три квартала. То, что я там сделала, он назвал неплохой шуткой, но он перестанет так думать, если увидит вас здесь.
Пит Энглих попробовал коктейль и сказал невозмутимо:
– Он как раз идет сюда.
Седой распорядитель лавировал между столиками, кланяясь и перебрасываясь репликами с гостями.
Девушка посмотрела в большое зеркало над головой полицейского, и лицо ее исказилось от страха.
Вальтц Элегантный неспешно приблизился к их столику, облокотился на спинку стула и, направив кривой нос в Энглиха, сказал:
– Привет, Пит! Тебя не было видно с тех пор, как похоронили Мак Кинли. Как дела?
– Так себе, – хрипло ответил Энглих. – Пью потихоньку.
Вальтц широко улыбнулся и посмотрел на девушку. Она взглянула на него, отвернулась и начала нервно скрести ногтями скатерть.
– Раньше знал эту дамочку или здесь подцепил? – спросил Вальтц приветливо.
– С кем-нибудь надо же пить. Послал записку ей. А что?
– Да нет, ничего. – Вальтц поднял один из стаканов и потянул носом. – С удовольствием подавал бы что-нибудь получше, но за полдоллара, к сожалению, не могу. Что вы скажете, если я приглашу вас попробовать по глоточку из другой бутылки, в моей берлоге?
– Мы? То есть ты приглашаешь нас вместе? – спросил Энглих якобы растроганно.
– Ну конечно, обоих. Скажем, через пять минут. Мне нужно еще здесь покрутиться.
Вальтц ущипнул девушку за щеку и тронулся дальше, легко поводя плечами в хорошо сшитом костюме.
– Значит, тебя звать Пит, – сказала девушка. – Ты хочешь умереть молодым, Пит. А меня звать Токен Вар. Смешно, правда?
– Мне нравится, – ответил он тихо.
Она взглянула на белый шрам на его горле. Глаза ее налились слезами.
Вальтц Элегантный кружил тем временем по залу, время от времени переговариваясь с клиентами. Он подошел к сцене, поднялся на нее, осмотрел весь ресторан. Увидев Энглиха, кивнул ему и исчез за толстым занавесом.
Полицейский отодвинул стул и встал.
– Пошли.
Токен Вар дрожащими пальцами потушила сигарету в стеклянной пепельнице, допила коктейль и встала. Они протиснулись между столиками и подошли к оркестру.
За занавесом был мрачный коридор с дверями по обе стороны. Пол был покрыт вытертой красной ковровой дорожкой.
– В самом конце, слева, – шепнула Токен Вар.
Пит Энглих постучал. Они услышали голос Вальтца, пригласившего их войти. Полицейский некоторое время смотрел на дверь, потом повернулся, окинул девушку жестким, оценивающим взглядом. Затем открыл дверь. Они вошли.
В комнате было почти темно. Правда, маленькая настольная лампа освещала часть стола, но свет не достигал ковра и тяжелых занавесей на окнах. В воздухе стоял запах алкоголя.
Вальтц сидел у стола, касаясь подноса, на котором стоял хрустальный графин, несколько рюмок, чашка со льдом и сифон с содовой.
Он улыбнулся и почесал свой огромный рубильник.
– Садитесь, дорогие. Шотландское виски по шесть девяносто за литр.
Энглих закрыл дверь и внимательно оглядел комнату. Медленно, спокойно он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и тихо сказал:
– Здесь душновато. Может, открыть окно? Вальтц улыбнулся девушке, которая села к столу, и сказал:
– Хорошая мысль. Может, откроешь?
Полицейский обошел стол и пошел к стене. Проходя мимо Вальтца, он сунул руку под пиджак и дотронулся до рукоятки револьвера. Бесшумно подошел к красным занавесям, из-под которых виднелись носки черных ботинок.
Остановился, вытянул левую руку и одним движением откинул занавеску. Ботинки были пустыми. За спиной он услышал тихий смешок Вальтца и грубый окрик:
– Руки вверх, парень!
Девушка приглушенно вскрикнула. Энглих медленно повернулся. Огромный негр фигурой напоминал гориллу, а благодаря мешковатому клетчатому костюму казался великаном. Он вышел босой из стенного шкафа, большой черный револьвер был почти не виден в его тяжелой лапе.
У Вальтца Элегантного в руках тоже был револьвер. Вдвоем они спокойно смотрели на полицейского. Энглих стиснул зубы и поднял руки, глядя на них пустым взглядом.
Негр в клетчатом костюме подошел к нему и приставил револьвер к груди. Свободной рукой он вытащил у него из-под пиджака кольт и бросил его себе за спину. Потом, переложив револьвер из одной руки в другую, он как бы нехотя ударил полицейского в лицо.
Энглих покачнулся, во рту он почувствовал соленый привкус крови.
– Я не забуду этого, дорогой великан, – прохрипел Пит.
Черный усмехнулся от уха до уха:
– Забудешь, приятель. Скоро ты обо всем забудешь. – Он еще раз ударил его револьвером, потом сунул оружие в карман, протянул лапищу и ухватил полицейского за горло.
– Люблю придушить таких шутников, когда они начинают возникать, – проговорил он почти любя.
Энглих почувствовал, как в горло ему впиваются железные пальцы. Перед глазами у него стояло огромное и все увеличивающееся перекошенное улыбкой лицо негра... Оно мерцало в слабеющем свете.
Он ударил в него. Его удар был слабым, словно удар воздушным шариком.
Негр повернул его, ударил коленом в спину и перегнул назад.
Некоторое время Энглих слышал лишь грохот крови в ушах. Но потом откуда-то издалека до него донесся тонкий женский крик и еще голос Вальтца Элегантного.
– Спокойно, Раф. Только спокойно.
Мир Пита Энглиха наполнился глубокой тьмой, смешанной с кровавыми пятнами. Потом наступила тишина. Все замерло в неподвижности, даже кровь.
Негр положил Энглиха на пол, потер руки и удовлетворенно сказал:
– Вот та-ак! Люблю придушить таких шутников.
5
6
7
Энглих подтолкнул к ней пачку сигарет и наблюдал, как она прикуривает. Потом спросил:
– Выпьешь?
– Еще как!
Он подозвал кучерявого официанта и заказал два коктейля. Когда тот отошел, Энглих выпрямился на стуле и стал внимательно оглядывать свою руку с коротко подстриженными ногтями.
– Я получила вашу записку, – шепнула девушка.
– И как она тебе понравилась? – спросил он холодно, равнодушно. Он не смотрел на нее. Она неискренне рассмеялась:
– Желание клиента для нас закон.
Энглих посмотрел на угол сцены. Там стоял мужчина у микрофона и курил. Он был крепко сбитый, с огромным рубильником и налитой кровью разбойничьей рожей. Улыбки он раздавал направо и налево. Полицейский некоторое время наблюдал за ним, с любопытством прослеживая за его взглядами, потом небрежно бросил:
– Все равно тебе нужно было прийти сюда. Девушка выпрямилась на стуле, потом снова сгорбилась.
– Не надо оскорблять меня.
Он медленно смерил ее пустым взглядом.
– Ты кончилась, кошечка, опустилась на самое дно. Кое-что я об этом знаю, не раз приходилось видеть таких как ты. Но сегодня ты сыграла со мной неплохую шутку. Мне нужно было бы сказать тебе пару ласковых...
Вернулся официант. Поставил поднос, вытер стаканы грязной тряпкой, поставил их на стол и ушел.
Девушка быстро подняла свой стакан и сделала большой глоток. Слегка вздрогнула и побледнела.
– Ну скажите же что-нибудь... пошутите хотя бы. Не сидите так. За мной следят.
– Я знаю. Расскажи мне об этой засаде на Нун Стрит.
Она стремительно вытянула руку, впилась пальцами в его плечо и прошептала:
– Не здесь. Я не знаю, как вы меня нашли, да мне и нет до этого никакого дела. Вы похожи на человека, который не оставит женщину в беде. Там я чуть не умерла от страха. Но здесь, пожалуйста, не говорите об этом. Я сделаю все, что вы захотите, пойду, куда скажете. Только не здесь.
Полицейский освободил плечо и сел выпрямившись. Взгляд его был по-прежнему холодным, но улыбка мягкая.
– Понятно. Ты выполняла приказ Вальтца Элегантного. Он и там следил за тобой? Она кивнула:
– Он настиг меня, едва я прошла три квартала. То, что я там сделала, он назвал неплохой шуткой, но он перестанет так думать, если увидит вас здесь.
Пит Энглих попробовал коктейль и сказал невозмутимо:
– Он как раз идет сюда.
Седой распорядитель лавировал между столиками, кланяясь и перебрасываясь репликами с гостями.
Девушка посмотрела в большое зеркало над головой полицейского, и лицо ее исказилось от страха.
Вальтц Элегантный неспешно приблизился к их столику, облокотился на спинку стула и, направив кривой нос в Энглиха, сказал:
– Привет, Пит! Тебя не было видно с тех пор, как похоронили Мак Кинли. Как дела?
– Так себе, – хрипло ответил Энглих. – Пью потихоньку.
Вальтц широко улыбнулся и посмотрел на девушку. Она взглянула на него, отвернулась и начала нервно скрести ногтями скатерть.
– Раньше знал эту дамочку или здесь подцепил? – спросил Вальтц приветливо.
– С кем-нибудь надо же пить. Послал записку ей. А что?
– Да нет, ничего. – Вальтц поднял один из стаканов и потянул носом. – С удовольствием подавал бы что-нибудь получше, но за полдоллара, к сожалению, не могу. Что вы скажете, если я приглашу вас попробовать по глоточку из другой бутылки, в моей берлоге?
– Мы? То есть ты приглашаешь нас вместе? – спросил Энглих якобы растроганно.
– Ну конечно, обоих. Скажем, через пять минут. Мне нужно еще здесь покрутиться.
Вальтц ущипнул девушку за щеку и тронулся дальше, легко поводя плечами в хорошо сшитом костюме.
– Значит, тебя звать Пит, – сказала девушка. – Ты хочешь умереть молодым, Пит. А меня звать Токен Вар. Смешно, правда?
– Мне нравится, – ответил он тихо.
Она взглянула на белый шрам на его горле. Глаза ее налились слезами.
Вальтц Элегантный кружил тем временем по залу, время от времени переговариваясь с клиентами. Он подошел к сцене, поднялся на нее, осмотрел весь ресторан. Увидев Энглиха, кивнул ему и исчез за толстым занавесом.
Полицейский отодвинул стул и встал.
– Пошли.
Токен Вар дрожащими пальцами потушила сигарету в стеклянной пепельнице, допила коктейль и встала. Они протиснулись между столиками и подошли к оркестру.
За занавесом был мрачный коридор с дверями по обе стороны. Пол был покрыт вытертой красной ковровой дорожкой.
– В самом конце, слева, – шепнула Токен Вар.
Пит Энглих постучал. Они услышали голос Вальтца, пригласившего их войти. Полицейский некоторое время смотрел на дверь, потом повернулся, окинул девушку жестким, оценивающим взглядом. Затем открыл дверь. Они вошли.
В комнате было почти темно. Правда, маленькая настольная лампа освещала часть стола, но свет не достигал ковра и тяжелых занавесей на окнах. В воздухе стоял запах алкоголя.
Вальтц сидел у стола, касаясь подноса, на котором стоял хрустальный графин, несколько рюмок, чашка со льдом и сифон с содовой.
Он улыбнулся и почесал свой огромный рубильник.
– Садитесь, дорогие. Шотландское виски по шесть девяносто за литр.
Энглих закрыл дверь и внимательно оглядел комнату. Медленно, спокойно он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и тихо сказал:
– Здесь душновато. Может, открыть окно? Вальтц улыбнулся девушке, которая села к столу, и сказал:
– Хорошая мысль. Может, откроешь?
Полицейский обошел стол и пошел к стене. Проходя мимо Вальтца, он сунул руку под пиджак и дотронулся до рукоятки револьвера. Бесшумно подошел к красным занавесям, из-под которых виднелись носки черных ботинок.
Остановился, вытянул левую руку и одним движением откинул занавеску. Ботинки были пустыми. За спиной он услышал тихий смешок Вальтца и грубый окрик:
– Руки вверх, парень!
Девушка приглушенно вскрикнула. Энглих медленно повернулся. Огромный негр фигурой напоминал гориллу, а благодаря мешковатому клетчатому костюму казался великаном. Он вышел босой из стенного шкафа, большой черный револьвер был почти не виден в его тяжелой лапе.
У Вальтца Элегантного в руках тоже был револьвер. Вдвоем они спокойно смотрели на полицейского. Энглих стиснул зубы и поднял руки, глядя на них пустым взглядом.
Негр в клетчатом костюме подошел к нему и приставил револьвер к груди. Свободной рукой он вытащил у него из-под пиджака кольт и бросил его себе за спину. Потом, переложив револьвер из одной руки в другую, он как бы нехотя ударил полицейского в лицо.
Энглих покачнулся, во рту он почувствовал соленый привкус крови.
– Я не забуду этого, дорогой великан, – прохрипел Пит.
Черный усмехнулся от уха до уха:
– Забудешь, приятель. Скоро ты обо всем забудешь. – Он еще раз ударил его револьвером, потом сунул оружие в карман, протянул лапищу и ухватил полицейского за горло.
– Люблю придушить таких шутников, когда они начинают возникать, – проговорил он почти любя.
Энглих почувствовал, как в горло ему впиваются железные пальцы. Перед глазами у него стояло огромное и все увеличивающееся перекошенное улыбкой лицо негра... Оно мерцало в слабеющем свете.
Он ударил в него. Его удар был слабым, словно удар воздушным шариком.
Негр повернул его, ударил коленом в спину и перегнул назад.
Некоторое время Энглих слышал лишь грохот крови в ушах. Но потом откуда-то издалека до него донесся тонкий женский крик и еще голос Вальтца Элегантного.
– Спокойно, Раф. Только спокойно.
Мир Пита Энглиха наполнился глубокой тьмой, смешанной с кровавыми пятнами. Потом наступила тишина. Все замерло в неподвижности, даже кровь.
Негр положил Энглиха на пол, потер руки и удовлетворенно сказал:
– Вот та-ак! Люблю придушить таких шутников.
5
Негр в клетчатом костюме сидел на краю кушетки и сонно бренчал на пятиструнном банджо. Лицо его было серьезное, спокойное, хотя, пожалуй, и немного грустное.
Он издавал тихое мычание. Пел.
Дешевые электрические часы на камине показывали одиннадцать тридцать пять. Комната была маленькая, загромождена мебелью. Настольная лампа под красным абажуром освещала небольшую коллекцию кукол. На полу лежал ковер. В простенке между окнами висело зеркало.
Одна дверь была приоткрыта, вторая, ведущая в коридор, закрыта.
Пит Энглих лежал на полу навзничь, с открытым ртом и раскинутыми руками. Глаза его были закрыты, дыхание хриплое.
Неф отложил банджо и встал. Он зевнул, потянулся, подошел к висящему на стене календарю и пробормотал с неудовольствием:
– Август давно уже кончился. – С этими словами он сорвал листок, смял его и бросил в сторону лежащего полицейского. Бумажный комок попал в щеку. Энглих не дрогнул. Негр подошел, пощупал пульс у полицейского, потом, ласково улыбаясь, надавил на большой синяк у виска. Энглих по-прежнему лежал без движения.
Негр выпрямился, подумал и не слишком сильно стал бить лежащего по ребрам. Наконец Энглих шевельнулся, в горле у него забулькало, он повернул голову. Негр, явно очень довольный, оставил его и подошел к кушетке. Он взял банджо и облокотился о косяк двери. На столике лежала газета, на ней револьвер. Гигант исчез за дверью, ведущей в соседнюю комнату, и скоро появился с полупустой бутылкой джина. Он вытер ее платком и поставил на камин.
– Пора, коллега, – сказал он вслух. – Когда проснешься, тебе будет, наверное, паршиво, захочется опохмелиться... Э-э, у меня есть идея получше!
Он взял бутылку, наклонился, облил джином рот и подбородок полицейского, смочил ему рубашку. Потом снова вытер бутылку и поставил ее на пол, а стеклянную пробку забросил под кушетку.
– Очнешься, – схватишь, – пробормотал он, – отпечатки пальцев не помешают.
Он взял газету со столика, сбросил с нее револьвер на ковер и подтолкнул его ногой к руке Энглиха.
Стоя у порога, он еще раз осмотрел всю сцену, кивнул удовлетворенно и поднял банджо. Открыл дверь, выглянул, снова повернулся и мягко сказал:
– Прощай, приятель. Мне пора исчезать. Перед тобой нет большого будущего, но ждать того, что должно случиться, уже не долго.
Он закрыл за собой дверь и спустился по лестнице в холл. Здесь никого не было. Негр в клетчатом костюме втиснулся в телефонную будку в самом углу зала, бросил пять центов и набрал номер.
– Полиция, – отозвался кто-то в трубке. Он пропищал, изменяя голос:
– Это копы? Эх ребята, ну здесь и стрельба была! Кэллион Аппартмент, четыре Б, Восточная Сорок восьмая, двести сорок шесть. Записали, мистер?
Он быстро повесил трубку, хихикая выбежал на улицу, залез в маленький, грязный седан, включил Мотор и поехал по направлению к Центральной Авеню. Он уже был недалеко от Центральной, когда из-за угла показались красные огни патрульной машины, которая повернула на Сорок восьмую.
Негр за рулем седана рассмеялся, не останавливаясь. А когда патрульная машина обогнала его, замурлыкал песню.
Услышав, как щелкнул замок в дверях, Пит Энглих открыл глаза. Он пошевелил головой, и лицо его тут же искривилось от боли. Тем не менее он повернул голову дальше и увидел пустой угол комнаты. Повернув голову в другую сторону, осмотрел вторую половину комнаты.
Перевернувшись, он взял свой кольт с пола. Сел и открыл барабан. Несмотря на боль, нахмурился. Кто-то один раз выстрелил из револьвера. Из ствола до сих пор разило порохом.
Полицейский с трудом встал и, согнувшись, направился к приоткрытой двери. Медленно открыл ее настежь, еще больше пригнувшись. Но ничего не произошло. Он заглянул в спальню, где стояли две одинаковые кровати. На одной кто-то лежал. Женщина. Она не двигалась. Полицейский выпрямился и на цыпочках подошел к кровати. Он заметил, что дверь в ванную приоткрыта, но и там было тихо.
Женщина была мертва. Полуприкрытые глаза смотрели равнодушно, руки бессильно лежали, вытянутые вдоль тела. Ноги были слегка подогнуты. На полу лежала зеленая шляпка. На ногах у девушки были туфли на шпильках. В комнате пахло «Ночным нарциссом». Энглих вспомнил, что видел ее у отеля «Сюрприз».
Девушка была мертва так долго, что кровь, выступившая из раны под левой грудью, успела загустеть.
Полицейский вернулся в гостиную, схватил бутылку джина и одним глотком осушил ее. И даже не закашлялся. Минуту он стоял, тяжело дыша и раздумывая. Револьвер он небрежно держал в правой руке.
Потом бросил бутылку на кушетку, револьвер спрятал в кобуру под мышку. Подошел к дверям и бесшумно вышел.
В длинном темном коридоре гулял ледяной сквозняк. Энглих спустился вниз и взялся за ручку входной двери. Тут же в лицо ему ударил свет фар и сквозь стекло он увидел красные огни патрульной машины.
Энглих пригнулся, чтобы его не было видно, и отошел к стене. Быстро оглядел холл, взгляд его задержался на телефонной будке.
– Я попал в ловушку, – шепнул он и влез в будку, оставив щелку в двери.
У входа затопали, скрипнула дверь. Кто-то вошел в холл и остановился.
– Тишина и покой? – услышал он резкий голос. – Ничего нет, фальшивая тревога.
– Пожалуй, но пойдем все-таки заглянем в квартиру четыре Б, – возразил ему кто-то другой.
Полицейские прошли через холл, поднялись по лестнице.
Пит Энглих открыл будку, проскользнул к дверям и пригнулся, жмурясь от света фар.
Он различил темный силуэт патрульной машины, но есть ли кто-нибудь внутри, он не видел. Открыл дверь и, стараясь не бежать, спустился по лесенке к машине.
Она была пустой, передние дверцы с обеих сторон – открыты. На противоположной стороне улицы виднелись темные фигуры зевак. Пит вздохнул, открыл дверцу и сел за руль. Потом включил мотор и отъехал. На ближайшем перекрестке он повернул и выключил мигалку. Крутясь по ближайшим улицам, он достаточно удалился от Центральной, но потом вернулся. Когда огни улицы были близко, он остановился на пыльной, обсаженной деревьями улице и вышел из машины.
Пешком он пошел на Центральную авеню.
Он издавал тихое мычание. Пел.
Дешевые электрические часы на камине показывали одиннадцать тридцать пять. Комната была маленькая, загромождена мебелью. Настольная лампа под красным абажуром освещала небольшую коллекцию кукол. На полу лежал ковер. В простенке между окнами висело зеркало.
Одна дверь была приоткрыта, вторая, ведущая в коридор, закрыта.
Пит Энглих лежал на полу навзничь, с открытым ртом и раскинутыми руками. Глаза его были закрыты, дыхание хриплое.
Неф отложил банджо и встал. Он зевнул, потянулся, подошел к висящему на стене календарю и пробормотал с неудовольствием:
– Август давно уже кончился. – С этими словами он сорвал листок, смял его и бросил в сторону лежащего полицейского. Бумажный комок попал в щеку. Энглих не дрогнул. Негр подошел, пощупал пульс у полицейского, потом, ласково улыбаясь, надавил на большой синяк у виска. Энглих по-прежнему лежал без движения.
Негр выпрямился, подумал и не слишком сильно стал бить лежащего по ребрам. Наконец Энглих шевельнулся, в горле у него забулькало, он повернул голову. Негр, явно очень довольный, оставил его и подошел к кушетке. Он взял банджо и облокотился о косяк двери. На столике лежала газета, на ней револьвер. Гигант исчез за дверью, ведущей в соседнюю комнату, и скоро появился с полупустой бутылкой джина. Он вытер ее платком и поставил на камин.
– Пора, коллега, – сказал он вслух. – Когда проснешься, тебе будет, наверное, паршиво, захочется опохмелиться... Э-э, у меня есть идея получше!
Он взял бутылку, наклонился, облил джином рот и подбородок полицейского, смочил ему рубашку. Потом снова вытер бутылку и поставил ее на пол, а стеклянную пробку забросил под кушетку.
– Очнешься, – схватишь, – пробормотал он, – отпечатки пальцев не помешают.
Он взял газету со столика, сбросил с нее револьвер на ковер и подтолкнул его ногой к руке Энглиха.
Стоя у порога, он еще раз осмотрел всю сцену, кивнул удовлетворенно и поднял банджо. Открыл дверь, выглянул, снова повернулся и мягко сказал:
– Прощай, приятель. Мне пора исчезать. Перед тобой нет большого будущего, но ждать того, что должно случиться, уже не долго.
Он закрыл за собой дверь и спустился по лестнице в холл. Здесь никого не было. Негр в клетчатом костюме втиснулся в телефонную будку в самом углу зала, бросил пять центов и набрал номер.
– Полиция, – отозвался кто-то в трубке. Он пропищал, изменяя голос:
– Это копы? Эх ребята, ну здесь и стрельба была! Кэллион Аппартмент, четыре Б, Восточная Сорок восьмая, двести сорок шесть. Записали, мистер?
Он быстро повесил трубку, хихикая выбежал на улицу, залез в маленький, грязный седан, включил Мотор и поехал по направлению к Центральной Авеню. Он уже был недалеко от Центральной, когда из-за угла показались красные огни патрульной машины, которая повернула на Сорок восьмую.
Негр за рулем седана рассмеялся, не останавливаясь. А когда патрульная машина обогнала его, замурлыкал песню.
Услышав, как щелкнул замок в дверях, Пит Энглих открыл глаза. Он пошевелил головой, и лицо его тут же искривилось от боли. Тем не менее он повернул голову дальше и увидел пустой угол комнаты. Повернув голову в другую сторону, осмотрел вторую половину комнаты.
Перевернувшись, он взял свой кольт с пола. Сел и открыл барабан. Несмотря на боль, нахмурился. Кто-то один раз выстрелил из револьвера. Из ствола до сих пор разило порохом.
Полицейский с трудом встал и, согнувшись, направился к приоткрытой двери. Медленно открыл ее настежь, еще больше пригнувшись. Но ничего не произошло. Он заглянул в спальню, где стояли две одинаковые кровати. На одной кто-то лежал. Женщина. Она не двигалась. Полицейский выпрямился и на цыпочках подошел к кровати. Он заметил, что дверь в ванную приоткрыта, но и там было тихо.
Женщина была мертва. Полуприкрытые глаза смотрели равнодушно, руки бессильно лежали, вытянутые вдоль тела. Ноги были слегка подогнуты. На полу лежала зеленая шляпка. На ногах у девушки были туфли на шпильках. В комнате пахло «Ночным нарциссом». Энглих вспомнил, что видел ее у отеля «Сюрприз».
Девушка была мертва так долго, что кровь, выступившая из раны под левой грудью, успела загустеть.
Полицейский вернулся в гостиную, схватил бутылку джина и одним глотком осушил ее. И даже не закашлялся. Минуту он стоял, тяжело дыша и раздумывая. Револьвер он небрежно держал в правой руке.
Потом бросил бутылку на кушетку, револьвер спрятал в кобуру под мышку. Подошел к дверям и бесшумно вышел.
В длинном темном коридоре гулял ледяной сквозняк. Энглих спустился вниз и взялся за ручку входной двери. Тут же в лицо ему ударил свет фар и сквозь стекло он увидел красные огни патрульной машины.
Энглих пригнулся, чтобы его не было видно, и отошел к стене. Быстро оглядел холл, взгляд его задержался на телефонной будке.
– Я попал в ловушку, – шепнул он и влез в будку, оставив щелку в двери.
У входа затопали, скрипнула дверь. Кто-то вошел в холл и остановился.
– Тишина и покой? – услышал он резкий голос. – Ничего нет, фальшивая тревога.
– Пожалуй, но пойдем все-таки заглянем в квартиру четыре Б, – возразил ему кто-то другой.
Полицейские прошли через холл, поднялись по лестнице.
Пит Энглих открыл будку, проскользнул к дверям и пригнулся, жмурясь от света фар.
Он различил темный силуэт патрульной машины, но есть ли кто-нибудь внутри, он не видел. Открыл дверь и, стараясь не бежать, спустился по лесенке к машине.
Она была пустой, передние дверцы с обеих сторон – открыты. На противоположной стороне улицы виднелись темные фигуры зевак. Пит вздохнул, открыл дверцу и сел за руль. Потом включил мотор и отъехал. На ближайшем перекрестке он повернул и выключил мигалку. Крутясь по ближайшим улицам, он достаточно удалился от Центральной, но потом вернулся. Когда огни улицы были близко, он остановился на пыльной, обсаженной деревьями улице и вышел из машины.
Пешком он пошел на Центральную авеню.
6
Вальтц Элегантный положил трубку левой рукой. Пальцем правой он приподнял губу и потер зубы. Взгляд его бесцветных глаз остановился на огромном негре в клетчатом костюме, сидящем по другую сторону стола.
– Красиво, – сказал он деревянным голосом. – Очень красиво. Он сбежал раньше, чем его застукали. Чистая работа, Раф, нечего сказать.
Негр вынул изо рта огрызок сигары, раздавил его в пепельнице и фыркнул.
– Не может быть, он же был без сознания. А копы обогнали меня, едва я успел доехать до Центральной.
– Я только что говорил с ним по телефону, – глухо подтвердил Вальтц. Он выдвинул верхний ящик стола и положил перед собой большой саваж.
Негр посмотрел на оружие. Глаза его потемнели еще больше. Он проворчал:
– Эта малышка изменяла мне за моей спиной. Она должна была получить пулю. Ну и все отлично. Пойду, пожалуй пройдусь, поищу этого парня.
Он поднялся с кресла. Вальтц притронулся к рукоятке саважа и покачал головой. Негр снова сел.
– Он сбежал, Раф. А ты вызвал полицию к трупу. Если его не накроют с пушкой – а таких шансов один на тысячу – они никак не свяжут его с убийством. Значит, кто главный на подозрении? Ты. Ты ведь там жил!
Негр улыбнулся, не спуская глаз с оружия на столе, и сказал:
– Значит, у меня горит земля под ногами. Значит, мне лучше смыться, так?
Вальтц вздохнул и сказал задумчиво:
– Да, пожалуй, тебе нужно на какое-то время выехать из города. Мы как раз успеем на поезд во Фриско. Негр нахмурился:
– Фриско не годится, шеф. Там я погладил шейку одной ляльке. А она возьми да и задохнись. Фриско не годится.
– Ты что-то задумал, Раф. По глазам вижу. – Он потер свой огромный красный нос и откинул волосы со лба. – Но успокойся. Я сам тобой займусь. Подгони машину. Мы все обмозгуем по дороге на вокзал.
Негр поморгал, лапой смахнул пепел сигары с подбородка.
Вальтц закончил:
– А тот большой, блестящий револьвер лучше оставь здесь. Ему нужно отдохнуть.
Раф вытянул из заднего кармана брюк револьвер и толкнул его по столу к Вальтцу. В глубине его темных глаз таилась усмешка.
– Конечно, шеф, о чем речь!
Он перешел комнату и исчез за дверью. Вальтц встал и подошел к стенному шкафу. Надел легкий плащ, темную бархатную шляпу и черные перчатки. В левый карман плаща он сунул свой саваж, в правый – револьвер негра. Он вышел из комнаты и направился в ту сторону, откуда слышалась музыка.
В конце коридора он чуть-чуть раздвинул портьеры. Оркестр играл вальс. Клиенты плясали, все было спокойно. Вальтц вздохнул, еще некоторое время смотрел на танцующие пары, после чего опустил портьеры.
Он вернулся, прошел мимо кабинета, подошел к дверям в самом конце коридора.
Вальтц осторожно прикрыл за собой двери и постоял в темноте у стены. Скоро он услышал шум мотора, работающего на холостом ходу. Улочка с одной стороны кончалась тупиком, другой стороной под прямым углом выходила в тыл здания. Огни Центральной Авеню отражались от кирпичной стены в конце аллейки, сразу же за стоящим автомобилем – маленьким седаном, который даже в темноте казался темным и грязным.
Вальтц сунул руку в карман, вытащил револьвер Рафа и, пряча его в складках плаща, бесшумно пошел к машине. Он подошел к правой дверце, открыл ее и наклонился, чтобы влезть.
Из машины высунулись две огромные лапы и схватили его за горло. Жесткие руки, наделенные нечеловеческой силой. Изо рта Вальтца вырвался хрип, с повернутой назад головы смотрели в темное небо вытаращенные глаза.
Вдруг он пошевелил правой рукой, пошевелил так, будто она не имела ничего общего с его напряженным телом, со сдавленной шеей, с вытаращенными ослепшими глазами. Осторожно, деликатно рука двигалась до тех пор, пока ствол револьвера, который он сжимал в руке, не коснулся чего-то мягкого. А потом медленно, неспешно, ствол проехался по этому чему-то мягкому, как бы проверяя, что это такое.
Вальтц Элегантный ничего не видел, не очень много и чувствовал. Он почти не дышал. Тем не менее его рука слушалась приказов, идущих из мозга, словно какая-то особая сила управляла ею, оставаясь вне страшных объятий негра. Он нажал на спусковой крючок.
Стиснутые на его шее руки упали. Он покачнулся и ударился плечом о стену. Потом медленно выпрямился, жадно глотая воздух. Его стало трясти.
Он даже не заметил, как гигантское тело выпало из машины на тротуар. Негр лежал у его ног огромный, но безопасный. Уже совсем безопасный.
Вальтц бросил револьвер на тело. Некоторое время он осторожно массировал горло, глубоко, неровно дыша. На губах он почувствовал привкус крови. С трудом поднял вверх голову, увидел кусочек неба над домами и сказал:
– Я предвидел это, Раф! Видишь, я это предвидел.
Он рассмеялся, вздрогнул, поднял воротник плаща и обошел тело. Сунул руку в окно машины, выключил мотор и пошел обратно к черному входу клуба «Югернаут».
Из тени за машиной вынырнул какой-то мужчина. Вальтц молниеносно сунул левую руку в карман плаща, но тут же опустил ее, увидев направленный на него револьвер.
– Так я и думал, что мой звонок вынудит тебя выйти на улицу, – сказал Пит Энглих. – И еще я подумал, что ты выйдешь здесь, и не ошибся.
– Он меня душил, – возразил Вальтц, после некоторой паузы. – Я сделал это в целях самообороны.
– Конечно. У нас у обоих болит шея.
– Чего ты хочешь, Пит?
– Ты хотел впутать меня в убийство девушки. Вальтц вдруг рассмеялся, будто тронулся рассудком.
– Я не прощаю тех, кто становится у меня на пути, Пит. Ты должен об этом знать.
Энглих подошел к Вальтцу и ткнул его револьвером в живот.
– Раф мертв, – проговорил он тихо. – Это очень удобно. А где девушка?
– А какое тебе дело?
– Не изображай из себя идиота. Ты пробовал пощипать Видаури. Я влип в это дело из-за Токен. Теперь мне нужно знать все до конца.
Вальтц стоял молча, с кольтом у живота. Наконец буркнул:
– Ну, ладно. Сколько ты хочешь, чтобы держать язык за зубами... раз и навсегда.
– Две сотни. Раф свистнул у меня бумажник.
– Я что буду с этого иметь? – спросил Вальтц Элегантный.
– Ничего. Девушка мне тоже нужна.
– Пять сотен, – сказал ласково Вальтц. – Но девушку ты не получишь. Для шпика с Центральной Авеню пять сотен – куча денег. И не придумывай ничего больше, бери деньги и забудь об этом деле.
Кольт оторвался от его живота. Пит Энглих обошел Вальтца, обыскал его, отобрал саваж и махнул левой рукой.
– Идет, – сказал он примирительно. – Что значит девица для друзей? Выкладывай деньги.
– Они у меня в конторе. Энглих коротко рассмеялся:
– Вальтц, только без этих твоих штучек! Веди!
Они прошли по коридору. В отдалении оркестр играл что-то из Дюка Эллингтона. Вальтц открыл кабинет, включил свет и сел за стол.
Не спуская с него глаз, Пит Энглих закрыл дверь кабинета на ключ. Потом подошел к шкафу, заглянул внутрь и за спиной Вальтца подошел к занавескам. Кольт он все время держал наготове.
Он вернулся к столу, когда Вальтц отодвигал от себя пачки денег.
Энглих пересчитал их и наклонился над столом.
– Оставь их себе и отдай мне девушку. Вальтц с усмешкой покачал головой. Пит продолжал:
– Видаури должен был отстегнуть тебе тысячу... по крайней мере для начала. Нун-Стрит у тебя буквально под носом. Неужто ты должен заставлять женщин делать для тебя грязную работу? Мне кажется, ты хотел держать ее на крючке, чтобы заставить подчиниться.
Вальтц прищурился и показал на деньги.
Пит настойчиво продолжал:
– Это бедная, одинокая, напуганная девица. Скорее всего живет в мебелирашках. У нее нет друзей, иначе она не работала бы в твоем кабаке. Кроме меня, ни одна хромая собака не заинтересуется ее судьбой. Может, ты хотел ее посадить, Вальтц?
– Бери деньги и убирайся, – визгливо сказал Вальтц. Ты знаешь, что делают с шантажистами в этом районе?
– Ясно что: разрешают им держать ночные кабаки, – ответил Энглих спокойно.
Он отложил кольт и протянул руку за деньгами. Неожиданно он сжал ладонь в кулак и нехотя дернул им вверх, помогая кулаку локтем. Кулак повернулся и почти деликатно попал в челюсть Вальтцу.
Тот сник, как проколотый шар. Рот его раскрылся. Шляпа упала с головы. Пит Энглих смерил его взглядом и буркнул:
– И какая мне от этого польза?
В комнате стояла тишина, лишь издалека долетали звуки танцевального оркестра. Энглих встал за спиной Вальтца и сунул ему руку под плащ, во внутренний карман пиджака. Он вынул бумажник, вытряс из него деньги и права на вождение, разрешение на оружие и страховые полисы.
Потом спрятал все барахло обратно и в задумчивости уставился на стол. Здесь лежала записная книжка в блестящем кожаном переплете. На чистой первой странице видны были следы букв. Полицейский посмотрел книжку против света, взял карандаш и легко, свободно стал заштриховывать страницу. Когда вся она была заштрихована, Энглих прочел: «Нун-Стрит 4623. Спросить Рено».
Он вырвал страницу из записной книжки, сложил ее и спрятал в карман, после чего взял свой кольт и направился к двери. Он закрыл за собой на ключ дверь и вышел на лестницу, ведущую в аллею.
Тело негра лежало там же, где и раньше, – между седаном и стеной. Аллея была пустынна. Полицейский наклонился, обшарил карманы убитого и вытащил пачку банкнот. В слабом свете спички он отсчитал семьдесят семь долларов и начал совать остальные деньги в пиджак негра. На тротуар упал клочок бумаги, с неровно оторванной половиной.
Энглих нагнулся и при свете еще одной спички присмотрелся к бумажке. На ней виднелся обрывок фразы: «...3. Спросить Рено».
Полицейский зябко передернул плечами и пробурчал:
– Уже лучше.
Он сел в машину и включил мотор.
– Красиво, – сказал он деревянным голосом. – Очень красиво. Он сбежал раньше, чем его застукали. Чистая работа, Раф, нечего сказать.
Негр вынул изо рта огрызок сигары, раздавил его в пепельнице и фыркнул.
– Не может быть, он же был без сознания. А копы обогнали меня, едва я успел доехать до Центральной.
– Я только что говорил с ним по телефону, – глухо подтвердил Вальтц. Он выдвинул верхний ящик стола и положил перед собой большой саваж.
Негр посмотрел на оружие. Глаза его потемнели еще больше. Он проворчал:
– Эта малышка изменяла мне за моей спиной. Она должна была получить пулю. Ну и все отлично. Пойду, пожалуй пройдусь, поищу этого парня.
Он поднялся с кресла. Вальтц притронулся к рукоятке саважа и покачал головой. Негр снова сел.
– Он сбежал, Раф. А ты вызвал полицию к трупу. Если его не накроют с пушкой – а таких шансов один на тысячу – они никак не свяжут его с убийством. Значит, кто главный на подозрении? Ты. Ты ведь там жил!
Негр улыбнулся, не спуская глаз с оружия на столе, и сказал:
– Значит, у меня горит земля под ногами. Значит, мне лучше смыться, так?
Вальтц вздохнул и сказал задумчиво:
– Да, пожалуй, тебе нужно на какое-то время выехать из города. Мы как раз успеем на поезд во Фриско. Негр нахмурился:
– Фриско не годится, шеф. Там я погладил шейку одной ляльке. А она возьми да и задохнись. Фриско не годится.
– Ты что-то задумал, Раф. По глазам вижу. – Он потер свой огромный красный нос и откинул волосы со лба. – Но успокойся. Я сам тобой займусь. Подгони машину. Мы все обмозгуем по дороге на вокзал.
Негр поморгал, лапой смахнул пепел сигары с подбородка.
Вальтц закончил:
– А тот большой, блестящий револьвер лучше оставь здесь. Ему нужно отдохнуть.
Раф вытянул из заднего кармана брюк револьвер и толкнул его по столу к Вальтцу. В глубине его темных глаз таилась усмешка.
– Конечно, шеф, о чем речь!
Он перешел комнату и исчез за дверью. Вальтц встал и подошел к стенному шкафу. Надел легкий плащ, темную бархатную шляпу и черные перчатки. В левый карман плаща он сунул свой саваж, в правый – револьвер негра. Он вышел из комнаты и направился в ту сторону, откуда слышалась музыка.
В конце коридора он чуть-чуть раздвинул портьеры. Оркестр играл вальс. Клиенты плясали, все было спокойно. Вальтц вздохнул, еще некоторое время смотрел на танцующие пары, после чего опустил портьеры.
Он вернулся, прошел мимо кабинета, подошел к дверям в самом конце коридора.
Вальтц осторожно прикрыл за собой двери и постоял в темноте у стены. Скоро он услышал шум мотора, работающего на холостом ходу. Улочка с одной стороны кончалась тупиком, другой стороной под прямым углом выходила в тыл здания. Огни Центральной Авеню отражались от кирпичной стены в конце аллейки, сразу же за стоящим автомобилем – маленьким седаном, который даже в темноте казался темным и грязным.
Вальтц сунул руку в карман, вытащил револьвер Рафа и, пряча его в складках плаща, бесшумно пошел к машине. Он подошел к правой дверце, открыл ее и наклонился, чтобы влезть.
Из машины высунулись две огромные лапы и схватили его за горло. Жесткие руки, наделенные нечеловеческой силой. Изо рта Вальтца вырвался хрип, с повернутой назад головы смотрели в темное небо вытаращенные глаза.
Вдруг он пошевелил правой рукой, пошевелил так, будто она не имела ничего общего с его напряженным телом, со сдавленной шеей, с вытаращенными ослепшими глазами. Осторожно, деликатно рука двигалась до тех пор, пока ствол револьвера, который он сжимал в руке, не коснулся чего-то мягкого. А потом медленно, неспешно, ствол проехался по этому чему-то мягкому, как бы проверяя, что это такое.
Вальтц Элегантный ничего не видел, не очень много и чувствовал. Он почти не дышал. Тем не менее его рука слушалась приказов, идущих из мозга, словно какая-то особая сила управляла ею, оставаясь вне страшных объятий негра. Он нажал на спусковой крючок.
Стиснутые на его шее руки упали. Он покачнулся и ударился плечом о стену. Потом медленно выпрямился, жадно глотая воздух. Его стало трясти.
Он даже не заметил, как гигантское тело выпало из машины на тротуар. Негр лежал у его ног огромный, но безопасный. Уже совсем безопасный.
Вальтц бросил револьвер на тело. Некоторое время он осторожно массировал горло, глубоко, неровно дыша. На губах он почувствовал привкус крови. С трудом поднял вверх голову, увидел кусочек неба над домами и сказал:
– Я предвидел это, Раф! Видишь, я это предвидел.
Он рассмеялся, вздрогнул, поднял воротник плаща и обошел тело. Сунул руку в окно машины, выключил мотор и пошел обратно к черному входу клуба «Югернаут».
Из тени за машиной вынырнул какой-то мужчина. Вальтц молниеносно сунул левую руку в карман плаща, но тут же опустил ее, увидев направленный на него револьвер.
– Так я и думал, что мой звонок вынудит тебя выйти на улицу, – сказал Пит Энглих. – И еще я подумал, что ты выйдешь здесь, и не ошибся.
– Он меня душил, – возразил Вальтц, после некоторой паузы. – Я сделал это в целях самообороны.
– Конечно. У нас у обоих болит шея.
– Чего ты хочешь, Пит?
– Ты хотел впутать меня в убийство девушки. Вальтц вдруг рассмеялся, будто тронулся рассудком.
– Я не прощаю тех, кто становится у меня на пути, Пит. Ты должен об этом знать.
Энглих подошел к Вальтцу и ткнул его револьвером в живот.
– Раф мертв, – проговорил он тихо. – Это очень удобно. А где девушка?
– А какое тебе дело?
– Не изображай из себя идиота. Ты пробовал пощипать Видаури. Я влип в это дело из-за Токен. Теперь мне нужно знать все до конца.
Вальтц стоял молча, с кольтом у живота. Наконец буркнул:
– Ну, ладно. Сколько ты хочешь, чтобы держать язык за зубами... раз и навсегда.
– Две сотни. Раф свистнул у меня бумажник.
– Я что буду с этого иметь? – спросил Вальтц Элегантный.
– Ничего. Девушка мне тоже нужна.
– Пять сотен, – сказал ласково Вальтц. – Но девушку ты не получишь. Для шпика с Центральной Авеню пять сотен – куча денег. И не придумывай ничего больше, бери деньги и забудь об этом деле.
Кольт оторвался от его живота. Пит Энглих обошел Вальтца, обыскал его, отобрал саваж и махнул левой рукой.
– Идет, – сказал он примирительно. – Что значит девица для друзей? Выкладывай деньги.
– Они у меня в конторе. Энглих коротко рассмеялся:
– Вальтц, только без этих твоих штучек! Веди!
Они прошли по коридору. В отдалении оркестр играл что-то из Дюка Эллингтона. Вальтц открыл кабинет, включил свет и сел за стол.
Не спуская с него глаз, Пит Энглих закрыл дверь кабинета на ключ. Потом подошел к шкафу, заглянул внутрь и за спиной Вальтца подошел к занавескам. Кольт он все время держал наготове.
Он вернулся к столу, когда Вальтц отодвигал от себя пачки денег.
Энглих пересчитал их и наклонился над столом.
– Оставь их себе и отдай мне девушку. Вальтц с усмешкой покачал головой. Пит продолжал:
– Видаури должен был отстегнуть тебе тысячу... по крайней мере для начала. Нун-Стрит у тебя буквально под носом. Неужто ты должен заставлять женщин делать для тебя грязную работу? Мне кажется, ты хотел держать ее на крючке, чтобы заставить подчиниться.
Вальтц прищурился и показал на деньги.
Пит настойчиво продолжал:
– Это бедная, одинокая, напуганная девица. Скорее всего живет в мебелирашках. У нее нет друзей, иначе она не работала бы в твоем кабаке. Кроме меня, ни одна хромая собака не заинтересуется ее судьбой. Может, ты хотел ее посадить, Вальтц?
– Бери деньги и убирайся, – визгливо сказал Вальтц. Ты знаешь, что делают с шантажистами в этом районе?
– Ясно что: разрешают им держать ночные кабаки, – ответил Энглих спокойно.
Он отложил кольт и протянул руку за деньгами. Неожиданно он сжал ладонь в кулак и нехотя дернул им вверх, помогая кулаку локтем. Кулак повернулся и почти деликатно попал в челюсть Вальтцу.
Тот сник, как проколотый шар. Рот его раскрылся. Шляпа упала с головы. Пит Энглих смерил его взглядом и буркнул:
– И какая мне от этого польза?
В комнате стояла тишина, лишь издалека долетали звуки танцевального оркестра. Энглих встал за спиной Вальтца и сунул ему руку под плащ, во внутренний карман пиджака. Он вынул бумажник, вытряс из него деньги и права на вождение, разрешение на оружие и страховые полисы.
Потом спрятал все барахло обратно и в задумчивости уставился на стол. Здесь лежала записная книжка в блестящем кожаном переплете. На чистой первой странице видны были следы букв. Полицейский посмотрел книжку против света, взял карандаш и легко, свободно стал заштриховывать страницу. Когда вся она была заштрихована, Энглих прочел: «Нун-Стрит 4623. Спросить Рено».
Он вырвал страницу из записной книжки, сложил ее и спрятал в карман, после чего взял свой кольт и направился к двери. Он закрыл за собой на ключ дверь и вышел на лестницу, ведущую в аллею.
Тело негра лежало там же, где и раньше, – между седаном и стеной. Аллея была пустынна. Полицейский наклонился, обшарил карманы убитого и вытащил пачку банкнот. В слабом свете спички он отсчитал семьдесят семь долларов и начал совать остальные деньги в пиджак негра. На тротуар упал клочок бумаги, с неровно оторванной половиной.
Энглих нагнулся и при свете еще одной спички присмотрелся к бумажке. На ней виднелся обрывок фразы: «...3. Спросить Рено».
Полицейский зябко передернул плечами и пробурчал:
– Уже лучше.
Он сел в машину и включил мотор.
7
Номер над дверью был освещен слабым светом лампочки. Это было единственное освещенное место у фронтона всего деревянного дома, расположенного за квартал от отеля, где Пит недавно играл в кости. Окна были занавешены. Из-за портьер доносился чуть слышный говор, смех, чей-то высокий голос пел. По обе стороны улицы стояли машины.
Дверь открыл высокий стройный негр в черном костюме, с золотым пенсне на носу. За его спиной была вторая закрытая дверь.
– Ты Рено? – спросил Пит Энглих. Высокий негр молча утвердительно кивнул.
– Я пришел за девушкой, которую оставил Раф, за белой.
Негр некоторое время стоял молча, глядя куда-то за спину Энглиху. Наконец он отозвался мягким, шелестящим голосом, идущим как бы откуда-то из иного мира:
– Войди и закрой дверь.
Полицейский выполнил указание. Негр открыл внутреннюю дверь – толстую, массивную. В глаза ударил темно-красный свет. Они. прошли по коридору.
Темно-красный свет падал из открытой двери, ведущей в салон, украшенный бархатными шторами. В углу его располагался бар, за которым орудовал негр в белом пиджаке. Там сидели и пили четыре пары: смуглые, черные весельчаки с прилизанными волосами и девицы с выщипанными бровями, голыми плечами, в шелковых чулках. В приглушенном темно-красном свете эта сцена казалась нереальной.
Рено показал на девиц глазами, опустил тяжелые веки и спросил:
– Какую тебе?
Негры в салоне смотрели на них в молчании. Бармен наклонился и полез рукой под стойку.
Пит Энглих вытащил из кармана смятую бумажку:
– Так лучше?
Рено осмотрел ее. Медленно он вынул из кармашка жилета похожий листок, сложил обе части, откинул голову назад и посмотрел на люстру.
– Кто тебя прислал?
Дверь открыл высокий стройный негр в черном костюме, с золотым пенсне на носу. За его спиной была вторая закрытая дверь.
– Ты Рено? – спросил Пит Энглих. Высокий негр молча утвердительно кивнул.
– Я пришел за девушкой, которую оставил Раф, за белой.
Негр некоторое время стоял молча, глядя куда-то за спину Энглиху. Наконец он отозвался мягким, шелестящим голосом, идущим как бы откуда-то из иного мира:
– Войди и закрой дверь.
Полицейский выполнил указание. Негр открыл внутреннюю дверь – толстую, массивную. В глаза ударил темно-красный свет. Они. прошли по коридору.
Темно-красный свет падал из открытой двери, ведущей в салон, украшенный бархатными шторами. В углу его располагался бар, за которым орудовал негр в белом пиджаке. Там сидели и пили четыре пары: смуглые, черные весельчаки с прилизанными волосами и девицы с выщипанными бровями, голыми плечами, в шелковых чулках. В приглушенном темно-красном свете эта сцена казалась нереальной.
Рено показал на девиц глазами, опустил тяжелые веки и спросил:
– Какую тебе?
Негры в салоне смотрели на них в молчании. Бармен наклонился и полез рукой под стойку.
Пит Энглих вытащил из кармана смятую бумажку:
– Так лучше?
Рено осмотрел ее. Медленно он вынул из кармашка жилета похожий листок, сложил обе части, откинул голову назад и посмотрел на люстру.
– Кто тебя прислал?