Чапмэн Джуди. Снова в моем сердце

   Подавшись вперед, Алекс порывисто обняла его. «Простая дружеская благодарность», – убеждала она себя, однако в тот момент, когда ее руки коснулись его сильного тела, Алекс поняла, что все не так просто.
   Джеймс напрягся.
   Она вернулась к реальности.
   Его руки сомкнулись в неуверенном объятии.
   У Алекс перехватило дыхание, ибо он притянул ее так близко, что сквозь ткань рубашки чувствовался жар его тела. Сердце Алекс неистово колотилось, она отпрянула, не желая смириться с тем, что охвачена желанием.
   – Спасибо. – Взглянув на Джеймса, Алекс заметила, как напряглись его скулы. Неужели она уже рассердила его? – За то, что согласился заниматься с Куинни.
   Он кивнул и отпустил ее.
   «Скажи что-нибудь, – молча молила его Алекс. – Что-нибудь… Все равно что». Она прикусила губу. Кое-что в жизни выбивало ее из колеи, в том числе и молчание.
   – Ладно, пойду сообщу Куинни новость.
   Молчание.
   – Значит, увидимся завтра? – уточнила она, не в силах больше стоять на месте.
   Снова молчание.
   – Я все для тебя сделаю, только скажи.
   Джеймс, не двигаясь, смотрел на нее, но не знал, что сказать. Солнечные лучи пробивались сквозь стеклянную дверь, окружая голову Алекс золотистым ореолом, отчего она казалась ангелом. Какое несоответствие с реальностью, подумал он. Лекси отнюдь не ангел. В ней сидит дьявол, и ошибается тот, кто скажет обратное.
   Джеймс кивнул Алекс, и она исчезла, постукивая каблуками по выстланной деревянными плитами дорожке. Он потер виски и глубоко вздохнул.
   – Похоже, это будет самое трудное лето в моей жизни.

Глава 3

   Ровно в десять на следующее утро они прибыли на ранчо Джеймса. День был воскресный, и Алекс, воспользовавшись этим, решила понаблюдать за первым занятием Куинни. Едва они вышли из машины, как Куинни стрелой понеслась в конюшню.
   – Я только взгляну, как там Клэнси, мама, – бросила она через плечо.
   – Известное дело, – усмехнулась Алекс, поднявшись по ступенькам и постучав в застекленную дверь.
   – Да? – послышался голос Джеймса из глубины дома.
   – Можно? – спросила Алекс.
   – Друг или враг?
   Она фыркнула и, скинув туфли, прошла в кухню, прошлепала босыми ногами по коридорчику, ведущему в глубь дома.
   – Друг. Где ты?
   – В гостиной.
   Это ровно ничего не говорило Алекс, и она огляделась. Справа от нее располагалась столовая, занимавшая добрую часть дома. Посредине стоял большой дубовый стол, окруженный массивными стульями с высокими спинками. Неплохой вкус для ковбоя… Повернув налево, Алекс открыла другую дверь и… задохнулась от восхищения.
   – Вот это да! – Она испытала что-то вроде благоговения при виде двух одинаковых двухсветных окон и камина, выложенного из камня и обрамленного кедровым деревом. Из окон открывался дивный вид на маленькое озеро, по берегу которого росли стройные сосны, а за ними тянулись вдали Скалистые горы. Солнце заливало комнату, и, нежась в его лучах, на ковре лежали две полосатые кошки, мурлыкали и охорашивались.
   – Вы уже? – удивился Джеймс. – Честно говоря, не ждал вас так рано. Еще нет и двенадцати.
   Он сидел на полосатой софе, его правая нога лежала на журнальном столике. Джеймс с головой ушел в изучение каких-то деловых бумаг. Выглядел он превосходно, держался естественно, но сдержанно, и этого было достаточно, чтобы Алекс охватил внезапный порыв броситься к нему и…
   – Надеюсь, мы не очень рано? – Она села на софу справа от него. – Куинни не могла дождаться, когда мы наконец поедем. – Вообще-то и сама Алекс испытывала нетерпение, хотя и не признавалась себе, что причиной тому Джеймс.
   – Вижу, ты не теряешь времени зря, – усмехнулся он.
   – Я никогда не откладываю на завтра то, что можно сделать сегодня. И потом, я боялась, что, если не потороплюсь, ты передумаешь.
   Джеймс ничего не ответил, но казалось, все это забавляло его.
   – Нет, я далека от мысли, что ты не держишь слово, – спохватилась Алекс, прикрывая болтовней то, что пробудила в ней встреча с ним. – Я готова отблагодарить тебя за то, что ты согласился позаниматься с Куинни. И хотела бы сделать это… должным образом.
   Брови Джеймса удивленно приподнялись, и она невольно покраснела под его внимательным взглядом. Нет, ее не смущала мысль отблагодарить Джеймса таким образом, но, представив себя с ним на сене, она чуть не сошла с ума.
   Тем более что прекрасно помнила, как все это было между ними.
   – А ты изменилась, – заметил Джеймс так сухо, что Алекс усомнилась, испытывает ли он к ней прежние чувства.
   – В какую сторону?
   – Хм-м… ты была неуверенным подростком, когда я знал тебя, а сейчас ты другая.
   Она тихо рассмеялась, хотя ее глаза оставались серьезными, и положила руку на спинку софы, поглаживая обивку длинными холеными пальцами.
   – Я довольно быстро повзрослела, поскольку была еще ребенком, когда у меня появилась дочь. Я не успела вкусить все прелести юности.
   – Никому не дано избежать ударов судьбы. – Джеймс машинально потер правое бедро, благодаря Бога за неплохой день. Даже спина докучала ему меньше обычного и напоминала о том времени, когда он был молод и здоров. Ему была ненавистна мысль, что Алекс видит его в таком состоянии, поскольку Джеймс все еще считал себя возмужавшим ковбоем.
   – Если уж мы заговорили об ударах судьбы, что именно случилось с тобой тогда? – спросила она, украдкой взглянув на его руку.
   Ее слова застали Джеймса врасплох, хотя он и понимал, что рано или поздно Алекс затронет эту тему. Повернувшись к ней, он встретил пронзительный взгляд больших серых глаз.
   – Это случилось на празднике ковбоев, ничего сверхъестественного. – Джеймс отложил в сторону ветеринарный отчет и откинулся на спинку софы. – Неосторожно ослабил одну руку. Такое могло случиться с кем угодно.
   Повисло напряженное молчание. Джеймс продолжал поглаживать свое бедро. Алекс беспокойно пошевелилась; одна из кошек прыгнула на софу и улеглась рядом с ней.
   – Тогда среди ковбоев ходили разные разговоры, – проговорила она, почесывая кошку за ухом.
   – Да, некоторые из этих старых простофиль квохтали как наседки. Им бы цыплят высиживать, а не лошадьми заниматься, – ответил Джеймс, надеясь закончить разговор. Алекс всегда, как собака, вынюхивающая кость, стремилась разузнать подробности. – Они мололи такой вздор, которого не было и в помине.
   Прикрыв глаза, Джеймс потер веки. Он не хотел касаться этой темы ни сейчас, ни потом. Прошлое лучше оставить в покое. Но вряд ли она оставит эту тему.
   – Кайл был виноват в том несчастном случае? – вдруг спросила она.
   Брови Джеймса удивленно взметнулись вверх.
   – Кайл? – повторил он. С чего Алекс это взяла?
   – Пожалуйста, Джеймс, скажи правду. Я должна знать.
   – Кто тебе сказал?
   – Несколько лет спустя я опять побывала там… на конной базе. И слышала много историй. Все в один голос говорили о скверном характере Кайла. Очевидно, они всегда считали его виноватым в том, что случилось с тобой. Я и сама знала, что Кайл непредсказуем, но… – Алекс покачала головой. – О, Джеймс, мне неприятно думать, но Кайл так ревновал к тебе… хотя уверена, он мог обидеть любого…
   – Ревновал? – удивился Джеймс.
   Она кивнула.
   – Кайл был уязвлен тем, что ты, а не он победил на соревнованиях, болтал, будто ты был связан с судьями и побеждал только поэтому. Что ты… нечестный… сукин сын… – Алекс отвела глаза, рассматривая пейзаж за окном, потом решилась посмотреть на Джеймса.
   – Тебе незачем деликатничать, Лекси, – усмехнулся Джеймс. – Не беспокойся, ты не заденешь меня.
   Она судорожно вздохнула.
   – Что касается «нечестности», Кайл также утверждал, будто ты и с женщинами тот еще «жеребец» и что тебе без разницы, с кем спать… – Она помедлила. – Поэтому я тогда так насторожилась, заподозрив, что и со мной ты хотел проделать что-то такое…
   Джеймс презрительно поморщился. Оказывается, Кайл причинил больше вреда, чем он предполагал. С тем, что Кайл опорочил его, Джеймс мог смириться, но этот негодяй породил в Алекс массу комплексов, хотя никогда не испытывал к ней особых чувств. Все это непростительно.
   – Мерзавец, – пробормотал Джеймс, всей душой желая встретиться с Кайлом хоть на пять минут. Он показал бы ему, что к чему. Однажды Джеймс здорово поработал над его лицом, но, пожалуй, на этот раз не остановился бы только на этом.
   Алекс беспокойно пошевелилась, напоминая Джеймсу о своем присутствии. Он пытался взять себя в руки, загнать злые мысли в самые отдаленные уголки своего сознания и сконцентрироваться на ее словах.
   – Значит, это правда, – констатировала Алекс. – Во всем виноват Кайл.
   Она исподлобья взглянула на Джеймса и уже собиралась кинуться к нему, но он поднял руку.
   – Кайл не виноват в этом несчастном случае. Это произошло, и все. Что было, то было. Оставим это.
   – Но…
   – Я сказал: оставим это.
   Алекс, очевидно, не хотела отступать, но, слава Богу, не могла пренебречь его требованием. Она отодвинулась на край софы.
   – Насколько серьезны были твои травмы?
   Джеймс пожал плечами:
   – Не слишком – всего несколько швов здесь и там.
   – Я слышала, у тебя стальной стержень в спине.
   Он нетерпеливо вздохнул. К чему так подробно вспоминать худший год жизни?
   – Да, у меня действительно стальной штырь в спине. И спицы в ногах. И я провел много времени в госпитале и… Что еще ты хочешь узнать? – Джеймс уже не скрывал раздражения. Он устал бороться с ней. Если она хочет фактов, то получит их.
   Вторая кошка, гревшаяся на солнышке, подошла и потерлась о ее ноги.
   – Я не собираюсь настаивать, но ты не знаешь всех фактов, – заметила Алекс. – Я расскажу тебе то, что ты упустил. Кайл узнал, что ты пришел навестить меня в тот день, когда я… – она опустила глаза, припоминая каждое слово их последнего разговора, – сказала тебе: иди, мол, своей дорогой и никогда не возвращайся. – Алекс поднялась, подошла к окну и остановилась спиной к Джеймсу. – Так вот, – продолжала она, – Кайл видел, как ты выходил из конюшни. Мы поссорились. Он злился и все твердил что-то про меня и тебя и кричал, почему, собственно, должен считать ребенка своим…
   – Алекс, не…
   – То, что говорил Кайл, было так ужасно, что я потеряла терпение. – Она повернулась и посмотрела ему в лицо, совсем как много лет назад. – Он сказал, что ты ничтожество, но воображаешь себя бог весть чем, и кто-то должен проучить тебя. Я просила его прекратить, убеждала, что он не имеет права говорить подобные вещи, что ты настоящий мужчина, чего ему и не снилось.
   Джеймс нахмурился.
   – Но как раз перед этим ты назвала меня ничтожеством! И сказала, что я только помеха в твоей жизни, поэтому должен уйти. Почему же ты заступилась за меня?
   Алекс отвела взгляд.
   – Я была расстроена. И это все… Нет, не все. Я хотела убедить Кайла, что ты мне нравишься. Я думала, что если заставлю его ревновать, он поймет, как я необходима ему. Но Кайл пустышка, никчемный человек, способный только брать… Ты видел его насквозь, а я нет. Или не хотела видеть… – Она повернулась к Джеймсу. – Я жалею, что не послушалась тебя тогда.
   «Я тоже».
   – Что ж. – Джеймс осторожно снял ногу со стола, поднялся и подошел к окну. Глядя на маленькую лазоревку, которая сидела на кормушке, висевшей на карнизе, продолжил: – У меня свои счеты с Кайлом. Не думай, что дело только в тебе. – Джеймс вспомнил гулкий звук пощечины, которой наградил Кайла, и усмехнулся. Он не жалел о своем поступке, хотя по характеру был миролюбивым человеком. Поймав встревоженный взгляд Алекс, Джеймс нахмурился. – И прошу тебя, ради Бога, прибереги свою жалость для того, кто нуждается в ней. Я пережил это несчастье много лет назад и редко вспоминаю об этом.
   Она подошла к нему, заполнив пространство, которое он оставил между ними. Ее улыбка была свежей и милой, а тонкий аромат фиалки… Черт, как же легко откликнуться на сочувствие Алекс! Стоит только протянуть руку и… забыть о томительных годах одиночества…
   – Мы с Кайлом вечно спорили из-за его поведения на состязаниях, – пояснил Джеймс. – Он ничтожество, но при этом ловкий мерзавец. Кто-то должен был поставить его на место. Поэтому я и сделал это. – Джеймс вздохнул. – Мне нечем гордиться, но я прочистил ему мозги. – Он поймал ее удивленный взгляд. – Извини, Лекси, но мы дрались не из-за тебя.
   Алекс заморгала. Это были не те слова, каких она ожидала. Все эти годы ее угнетало чувство вины, и вместе с тем Алекс льстило, что из-за нее дрались двое мужчин… Теперь же выяснилось, что вражда между Джеймсом и Кайлом замешена на чем-то еще…
   – Ты уверен? – растерянно спросила она, не в состоянии смириться с правдой. Убежденная, что была причиной всех несчастий Джеймса, Алекс едва не отказалась от мысли обратиться к нему с просьбой помочь Куинни.
   – Разумеется, дорогая, – сухо ответил он.
   Алекс капризно надула губы.
   – Я только что узнала… и не понимаю…
   – Почему я не рассказал правду, заставив тебя все эти годы мучиться угрызениями совести?
   Ее щеки порозовели.
   – Я… Прости, – прошептала она. – Не знаю, что и сказать.
   – Пожалуй, это впервые, – вырвалось у него.
   Алекс отступила на шаг, и Джеймс тут же пожалел о сказанном. Когда она была рядом, он чувствовал себя спокойнее, и даже ее шаг в сторону выбивал его из колеи. Неужели Алекс тоже ощущала физическое влечение, так раздражавшее Джеймса, или это его мозг играл с ним дурацкие шутки? Он посмотрел на нее. Даже просто одетая, Алекс казалась только что сошедшей со страницы модного журнала. Ее волосы лежали волосок к волоску, голубая блузка с короткими рукавами сияла свежестью, а джинсы облегали бедра как перчатки.
   Он улыбнулся, и в его глазах вспыхнул озорной огонек.
   – Итак, ты готова сбросить эти фантастические джинсы и оседлать одного из тех арабских жеребцов, которых я только что купил?
   Алекс рассмеялась:
   – Не глупи! Разговор шел о Куинни, а я сама никогда не стану учиться.
   – Почему? Ты когда-нибудь пробовала?
   – Да, в школе, когда еще была маленькой девочкой. И упала, заработав перелом запястья и страх на всю жизнь.
   Джеймс встал и потянулся к ее руке. Неудивительно, что после падения Алекс так тревожилась за Куинни. Удивительно, что она позволила дочери подойти к лошади ближе чем на тридцать шагов. И теперь понятно, почему Алекс заплатила так много за Буллита, стараясь купить самую лучшую лошадь, а потом сделала все, чтобы найти и самого хорошего учителя.
   Такая решительность внушала уважение. Несмотря на все опасения и сомнения, она все-таки решилась на этот шаг. И Джеймс внезапно понял, что уважает Алекс Гордон.
   – Может, тебе просто не повезло с учителем? – предположил он, размышляя, как бы развеселить ее. – Я покажу тебе, как это делается.
   – Джеймс, ты сошел с ума! – визжала Алекс, шутливо упираясь, когда он попробовал поставить ее на ноги. – Я не сяду снова на лошадь.
   – Черт возьми, успокойся, никто не заставляет тебя делать это прямо сейчас! – Он потащил ее вокруг задней спинки софы. – Ты упадешь и на этот раз сломаешь шею, а я буду выслушивать твое «Я же говорила тебе… так будет всегда»… Нет, мэм, упаси меня Бог от этого!
   Она рассмеялась, и у Джеймса вдруг поднялось настроение. Ворошить прошлое – значит разрушать настоящее. То, что случилось, осталось в прошлом, и с этим уже ничего не поделаешь. Но может, сегодня пришло время для радости?
   – А ну-ка давай сюда! – Джеймс указал на спинку софы.
   Она непонимающе взглянула на него.
   – Хочешь, чтобы я залезла на твою софу?
   – Почему бы и нет? – Он ухватил ее за талию. – Закинь правую ногу.
   – Джеймс, я… – Алекс возмущенно вскрикнула, когда он подтолкнул ее к мягкой спинке.
   – Теперь представь, что это твоя лошадь. – Он установил ее руки в нужное положение. – Так, назовем его… хм-м… Чертенок. Теперь держи поводья…
   – А у меня будет за что уцепиться?
   – Забудь об этом. Теперь…
   – А вдруг я не удержусь и…
   – Удержишься. Используй мышцы ног, сожми ими спину «лошади». Вот здесь, видишь? – Без всякой задней мысли Джеймс коснулся внутренних мышц ее бедер. Она напряглась, и, подняв глаза, он встретил ее удивленный взгляд.
   – Фу, черт… пардон. – Отдернув руку, Джеймс неловко кашлянул и отошел от нее. В доме очень жарко или это его бросило в жар? Он похлопал себя по бокам. – Как я говорю, используй мускулы, чтобы удержаться. Теперь отклонись назад, так… а теперь вперед, назад и вперед, медленно, от линии талии. Назад и вперед…
   Алекс заерзала на подушке.
   – Вот так?
   – Нет, не так. – Джеймс закинул ногу на спинку софы. Аромат Алекс коснулся его, когда он расположился лицом к ней. Но он старался смотреть на положение рук, а не на грудь Алекс, обрисованную шелковой блузкой. – Теперь раскачивайся вот так. – Джеймс задвигался, изображая медленную езду на лошади. – Поняла?
   Алекс попыталась повторить, но было трудно сосредоточиться на чем-то при таких волнообразных движениях Джеймса. Видавшие виды джинсы не могли скрыть всей откровенности его мощного мужского естества, и внезапный жар объял Алекс от кончиков пальцев до макушки.
   Она снова и снова пыталась имитировать движение.
   – Кажется, поняла, – проговорила она, желая лишь получить позволение сойти с «лошади» как можно скорее.
   – Не вполне. – Джеймс подвинулся вперед, сокращая расстояние между ними. – Видишь? – Он мягко взял ее за талию. – Держи корпус прямо, не сгибайся и представь, что нижняя часть не что иное, как детская игрушка, валяющаяся на полу. Расслабься, позволь ей двигаться свободно.
   Алекс с трудом сглотнула, перед ее глазами внезапно возникла впечатляющая картина: она и Джеймс, лежащие на полу. Он наклонился ближе. От него пахло хорошим мылом, дыхание было свежим и чистым, а сильные руки излучали тепло. Их колени соприкасались, и ничего не стоило потянуться и прижаться губами к жилке, бьющейся у основания его шеи…
   – Черт, Лекси, не отвлекайся!
   Она ахнула и затаила дыхание, когда Джеймс, крепко обхватив ее талию, снова задвигался. Он с силой притягивал Алекс к себе и отодвигал назад. Притягивал и отодвигал, притягивал и отодвигал…
   – Так, так, уже лучше, – подбадривал Джеймс. – Представь, что ты сверху…
   – Сверху чего?
   Их глаза встретились.
   – Послушай, не надо. Ты прекрасно понимаешь, о чем я, – глухо бросил он. – Сверху.
   Да, Алекс понимала. И представила себе обнаженного Джеймса Маклинтока и себя, сидящую сверху… Ее тело снова обдало жаром.
   Разгоряченная плоть, влажность губ, пот, страсть…
   Он наклонился, и она знала, что только секунда отделяет их от поцелуя. Алекс в ожидании облизнула губы, и когда Джеймс придвинулся ближе и, крепко взяв ее за бедра, прижал к себе, ее сердце заколотилось в бешеном ритме. Сохраняя равновесие, она ухватила его за руки, пониже плеч, где кончались закатанные рукава рубашки. Сильные руки, загорелые и теплые. Джеймс был стопроцентный мужчина, и, к собственному удивлению, Алекс осознанно отбросила осторожность во второй раз в жизни и предалась предложенному ей физическому удовольствию.
   Их покачивание обрело более чувственный темп, объединив Алекс и Джеймса в медленном первобытном ритме. Его руки лежали на ее талии, ладони Алекс скользили по его рукам выше, к плечам. Она пробежала пальцами по завиткам волос на шее Джеймса, мягко притянула его голову, ближе, еще ближе, пока он не принял приглашения ее раскрывшихся губ.
   Они утонули друг в друге, и время остановилось, выражая лишь желание, ожидание, необходимость…
   – Ма-ама!
   Услышав крик Куинни, Алекс отпрянула, ее голова дернулась, словно от удара кнута. Она благодарила Бога за то, что услышала голос разума.
   – Куинни! – воскликнула Алекс, высвободившись из объятий Джеймса. И тут увидела дочь рядом с Роупером. Куинни была потрясена, тогда как Роупер прикусил губу, чтобы не рассмеяться. – Это совсем не то, что ты думаешь! – затараторила Алекс. Она покосилась в сторону Джеймса, и ее сердце упало. Черт, это будет непросто объяснить!
   Алекс смотрела на Джеймса, прося помощи, но его глаза были прикрыты, а на губах играла недоверчивая улыбка. Она понимала: Джеймс крайне смущен тем, что они допустили такое, зная, какое впечатление это произведет на ребенка. Мозг Алекс лихорадочно работал. Как же выйти из этой ситуации, сохранив приличие и уклонившись от вопросов и необходимости отвечать на них?
   – Правда-правда, Джеймс учил меня кое-чему, – вымолвила Алекс, стараясь освободиться от него. Он убрал руки, и она не слишком изящно вскочила. Быстро проведя рукой по волосам, она рассмеялась.
   – Например? – Куинни лукаво взглянула на мать.
   – Например, как лучше держаться на лошади, – ответила Алекс, стараясь придать тону непринужденность.
   Джеймс сполз с софы и сел, опираясь на спинку и скрестив руки на груди.
   – Все дело в позиции, – добавила Алекс, так как он продолжал хранить молчание. Джеймс не собирался помогать ей. – Немного раскачиваешься, назад и вперед, ну, ты знаешь. Вперед и назад, как… – Она замялась. – Уверена, я не должна говорить тебе такие вещи.
   – Конечно, мэм, – вежливо поддержал Роупер. Алекс повернулась к нему, но он, казалось, дразнил ее. Как можно сердиться на Роупера, когда он просто шутил. – Мак здесь лучший учитель. Вы были в хороших руках, мэм.
   Джеймс коротко рассмеялся и покачал головой.
   – Хватит, Роупер, – бросил он и встал, глядя на своего помощника. Тот был большой любитель пошутить, но Джеймс не знал, придутся ли его шутки по душе Алекс, принимая во внимание щекотливость ситуации.
   – Да, сэр. – Роупер спрятал усмешку. – Хотите, чтобы я забрал Буллита прямо сейчас?
   Джеймс бросил взгляд на часы.
   – Да, думаю пора. – Он улыбнулся Куинни, которая стояла склонив голову и засунув руки в карманы. – Без обид, мисс, но «Солнечные холмы» будут рады услышать, что у вашей лошадки новый дом.
   Куинни радостно усмехнулась:
   – О, он чистое наказание!
   – Роупер, помоги Куинни оседлать Клэнси, прежде чем уйдешь, – сказал Джеймс. – Потом покажи ей тропинку к лесу. Куинни, ты можешь взять Клэнси примерно на час. Пусть познакомится с тобой. И сама познакомься с ребятами, работающими в загоне там, внизу.
   Услышав, как Алекс вздохнула, Джеймс повернулся к ней. В ее огромных глазах таилась тревога, и ему неприятно было думать о том, что творилось у Алекс в душе.
   – А это не опасно? – спросила она.
   – Думаю, нет, – успокоил Роупер. – Клэнси никогда никого не пугает, и, кроме того, ребята присмотрят за ней.
   «Это было именно то, чего опасалась Алекс, – внезапно подумал Джеймс. – Опасно, дружок, вдвойне опасно».
   – Если тебе это не по душе, Куинни, можешь просто проехаться по полям и по загонам.
   Замешкавшись, Куинни стрельнула глазами в сторону матери. Затем потупилась, пряча лицо под волной волос.
   – Да, может, так будет лучше, – негромко сказала она и вышла следом за Роупером.
   Джеймс молча проводил их глазами. Куинни наверняка славная девочка, рассудительная и смышленая, готовая на все ради матери. Пока готова… но скоро ей исполнится шестнадцать, а это означает, что наступит время, когда Куинни станет не по душе вмешательство Алекс в ее личную жизнь. Интересно, беспокоит ли Алекс будущее дочери?
   Скорее всего он никогда не узнает этого. Восемь недель отпущено ему на общение с Алекс и Куинни Гордон. После этого его осведомленность о том, что они делают и каковы их отношения, сведется к нулю. Но если эти восемь недель ему удастся держать в узде свои чувства, он сможет быть рядом и побольше узнать об их жизни.
   – Как насчет отвратительного кофе? – спросил Джеймс и поднялся.
   Алекс все еще смотрела в пустой дверной проем, глубоко уйдя в свои мысли.
   – Хм… О да, с удовольствием. – Она поправила ремень на джинсах и заправила внутрь рубашку.
   Сунув руки в карманы, он направился на кухню, понимая, что лучше придерживаться дистанции, чтобы лишний раз не беспокоить Алекс. Собственно, именно это Джеймс и делал все эти долгие годы, уйдя из ее жизни, и это было совсем не просто для него.

Глава 4

   Джеймс бросил взгляд на модный глянцевый журнал, оставленный Алекс на столе, и улыбнулся. Неужели прошло всего две недели с тех пор, как она попросила его позаниматься с Куинни? Казалось, гораздо больше, как будто и Алекс, и ее дочь всегда были частью его жизни, тем, о чем он будет скучать, когда лето подойдет к концу. Приезжая на ранчо, Алекс врывалась в комнату, как свежий ветерок, и ее непрерывный говор заполнял пространство, а Куинни приносила с собой аромат юности, и это заставило Джеймса впервые по-настоящему ощутить, что такое дом.
   Он опустился на мягкие подушки софы и, сидя лицом к камину, поворошил золу. Алекс подошла и опустилась на софу рядом с ним.
   – Правда Куинни замечательная? – Покачав головой, Алекс рассмеялась. – Господи, она так здорово смотрится в седле!
   Джеймс согласился. Куинни действительно делала успехи, довольно быстро овладевая секретами мастерства, что удивительно для человека, который никогда прежде не ездил в таких условиях. Время, проведенное ею с лошадьми, как он понял, ограничивалось уик-эндами на фермах друзей, где она постигала азы, прежде чем интерес к верховой езде стал настоящим.
   – Куинни молодец. – Джеймс откинул голову на спинку софы. – И очень способная ученица. Ты можешь гордиться дочерью.