Чарушников Олег. На 'Олимпе' все спокойно

   Встревоженный мастер замаскировал сокровище старыми номерами многотиражки "Боги жаждут", тщательно запер дверь и отправился к начальству за инструкциями.
   В кабинете начальника тарного цеха с широким, во всю стену окном, из которого открывался вид на храм заводоуправления, восседал быстроногий Ахилл. Он был только что переведен в тарный, обойдя таким образом почти все подразделения "Олимпа". Ахилл нигде подолгу не задерживался, стараясь только не слишком разваливать работу, а к своим горизонтальным перемещениям привык и даже подвел под них некоторую теоретическую базу.
   - Я, - говорил он жене, - как и все вокруг, развиваюсь по спирали. Только спираль эта у меня сильно сплющенная!
   Супруга Ахилла нимало не возражала против сплющенной спирали, так как должностной оклад мужа оставался почти неизменным. Как, впрочем, и премии.
   - У нас тут ящик золотой обнаружился, - сообщил Мидас, не вдаваясь в подробности.
   Ахилл величественно отвернул голову от окна и осмотрел подчиненного.
   - Чего же вы от меня хотите?
   - Как же, - запыхтел мастер. - Драгметалл все-таки... Оприходовать бы или как... Куда мне его девать-то?
   Ахилл поморщился:
   - Ваша фамилия, кажется, Мадас?
   - Мидас. Ми - первый слог.
   - Да-да, верно... На прибалтийскую похожа. Сами-то откуда?
   - Местный я, - сдержанно ответил Мидас. - Грек.
   - Так если грек, - задушевно произнес начальник, - почему такой трудный в жизни?
   - Это как понять?
   - Ну, вот явились вы ко мне насчет какого-то ящика. Трудно было этот вопрос на месте решить? Непременно желаете на других свою ответственность переложить. Сами-то боимся, так? Увиливаем?
   - Я не увиливаю, - сказал сбитый с толку Мидас. - Я узнать только зашел...
   - А вы поменьше, поменьше ходили бы, - посоветовал руководитель. Своей головушкой почаще пользуйтесь... Нет, это поразительно! Только начинаю входить в курс дел, загружен по горло - сразу является один, другой, третий...
   - Да я...
   - Вы, именно вы, товарищ Мадас! Ступайте и работайте. Не отвлекайте меня, я нынче в гневе!
   И Ахилл повернулся обратно к окну, возмущенно бормоча: "Душить прекрасные порывы!" - присловье, появившееся у него с недавних пор.
   Мидас пришел к себе и сел звонить. В финансовом отделе принять ящик отказались наотрез. Бухгалтерия о золоте и слышать не желала, но предупредила об ответственности:
   - Вы материально ответственное лицо. Ящик найден в вашу смену. Головой отвечаете за каждый грамм! Хранить только в сейфе!
   Мидас положил трубку и глубоко задумался. После размышлений и терзаний решено было попытаться сдать золото в банк под видом найденного на заводе клада.
   Колесницу с находкой с трудом волокли два грузовых пегаса. У выездных ворот дежурный Цербер потребовал накладную.
   - Это клад, - объяснял измученный мастер. - Он без накладной лежал.
   Цербер всем телом заслонил ворота, с угрожающим видом полез в кобуру, висевшую на ремне поверх форменного хитона. В кобуре страж ворот хранил три носовых платка (по числу голов). Тем не менее, Мидас устрашился воинственного жеста и отступил.
   Злополучный ящик удалось смять в плотный ком под прессом в кузнечно-прессовом цехе. Мидас затолкнул драгоценность в слезно вымоленный сейф и какое-то время жил относительно спокойно.
   На следующей неделе нагрянула комиссия во главе с Фемидой.
   Проверяли дотошнее таможенников.
   - Поступил сигнал, - многозначительно заявила заведующая лабораторией измерительной техники, помахивая неизменными весами. - Докладывают, что вы храните драгметаллы в значительных объемах без соответствующих документов. Больше того, тратите на личные нужды... Предъявите комиссии утвержденные нормы расхода, требования на выдачу и остальную документацию.
   С трудом сохраняя знаменитое спокойствие, Мидас попросил забрать золото и употребить по назначению.
   - На подобный шаг комиссия не имеет полномочий, - подумав, сказала Фемида. - Наша задача - предупредить злоупотребления.
   Комиссия произвела тщательное взвешивание, для чего пришлось доставить из столовой грузовые весы. Далее был составлен акт за множеством подписей. Отдельно, в качестве матответственного лица расписался Мидас.
   С этого дня начались новые мытарства. Раз в месяц Фемида являлась для проверки. Золотой ящик с превеликими трудностями взваливался на весы, а поскольку никто не хотел таскать их взад-вперед, измерительный прибор поставили рядом с сейфом. Ответственным за сохранность и исправность весов назначили того же сменного мастера.
   Однажды не хватило нескольких граммов.
   - Допрыгались, - констатировала Фемида после очередной проверки. Пойдете под суд. Халатность, а возможно, и злой умысел...
   До суда не дошло, но денежный начет наложили. Сменный мастер неожиданно для себя превратился во что-то вроде алиментщика, растерял былую выдержку, перессорился с окружающими и по ночам часто наведывался на завод проверять, на месте ли сокровище.
   К чести олимповцев, большинство из них довольно равнодушно отнеслось к вести о золоте. Всех куда больше волновала приближающаяся заводская олимпиада.
   Мидас нервничал. Его смена работала все хуже. Ахилл заметил это и сделал мастеру строгое внушение. Мастер вернулся в свой закуток, сгоряча захлопнул дверь ногой, стукнул по столу кулаком и горестно призадумался.
   "Обложили, собаки, - размышлял мастер. - Эх, и уволиться не дают... Что делать, что делать?"
   В закутке постепенно темнело. Рабочий день давно закончился. Ничего не надумав, Мидас проверил пломбу на сейфе, потушил свет и толкнул дверь.
   Дверь не поддавалась.
   - Заперли, что ли? - Мидас толкнул посильнее.
   Дверь не шелохнулась.
   Сменный мастер навалился всем корпусом. С трудом удалось приоткрыть узкую щель. Озадаченный Мидас возжег светильник. Неровный огонек осветил дверь, засиявшую так, будто ее неделю терли наждаком.
   Она была золотой.
   Ошеломленный Мидас попятился, больно ткнулся об угол стола и похолодел вторично (дойдя, таким образом уже до минусовой температуры). Его рабочий стол, облупленный и покосившийся, тоже стал золотым. В незадвигающемся ящике виднелась отвалившаяся ручка. Мидас машинально попробовал вставить ее в родное отверстие. Ручка, отсвечивая желтизной, снова выпала, тяжело стукнув об пол...
   Сменный мастер трудился до полуночи. С помощью лома дверь была снята с петель, а затем тщательно закрашена бронзовой краской в три слоя. Письменный стол удалось замаскировать под медный. Отвалившуюся ручку Мидас хотел сунуть в сейф, но вспомнил немигающие глаза Фемиды, заметался по комнате и положил под сейф. Там же обнаружился и выпавший из доски золотой гвоздик - причина недостачи. Мидас только глухо постонал. Почти бегом он поспешил через проходную и опомнился лишь на улице.
   Повторять прежних ошибок мастер не желал. О золотой двери "наверху" не узнали. Покрытая бронзовой краской, она так и стояла открыто, прислоненная к стене. Для верности Мидас облил ее грязноватыми белилами, а ручку свернул набок кувалдой - чтоб не позарились.
   Но все эти хлопоты, по правде сказать, мало занимали сменного мастера. Он начал смутно догадываться об истинных причинах странного появления золотых находок. Мидас ждал удобного случая, и случай представился незамедлительно.
   В цехе как раз провожали Ахилла, переведенного начальником конюшенно-транспортной службы (с сохранением оклада). Провожали по-доброму, потому что герой не успел толком ничего развалить. На узкое прощальное совещание Мидас приглашен не был. Расшатавшиеся нервишки плохо перенесли обиду. Мастер ощутил гнев и досаду - случай, одним словом, был подходящий.
   Не давая злости улечься, Мидас заперся в закутке, приблизился к висевшей на стене трагической маске, с размаху долбанул по ней кулаком, сел за золотой стол и принялся ждать.
   Время тянулось медленно, как на вокзале. Маска, подаренная директором клуба им. Аполлона за успехи на смотре самодеятельности, не думала меняться. Прошло десять минут, пятнадцать... Наконец, будто легкая тень пробежала по губам, косматым бровям, страдальческим морщинам на лбу... Маска понемногу принимала желтоватый оттенок, наливалась весом. Гвоздь, не выдержав тяжести, согнулся. Ставшая полностью золотой, трагическая маска сорвалась и с грохотом упала на пол.
   Мидас все понял. Его способность превращать все вокруг в золото проявлялась лишь в минуты злости и досады. В спокойном состоянии ни удар кулаком, ни пинок ногой результатов не давали. Наступали новые времена...
   Первым делом мастер поспешил в БРИЗ.
   - Открытие века! - воскликнул он, появляясь в дверях, эффектно, как бог из персональной машины. - Теперь все пойдет по-другому!
   - Бывает, - безучастно сказала завбюро, полная нимфа в очках. - Заявку, конечно, не принесли? Без нее к рассмотрению не принимаем...
   Мидас выскочил в коридор, на подоконнике набросал заявку.
   - Перепишите на бланк. Иначе не принимаем к рассмотрению.
   Мидас переписал на бланк.
   - "Чтобы всем стало лучше", - меланхолично прочла нимфа. - Это что, заголовок? Перепишите по образцу, гражданин. Иначе...
   - Не принимаем к рассмотрению?
   - Именно. И посерьезнее, посерьезнее! Заявка - не стихи!
   Сидя на подоконнике, Мидас тщательно изучил образец. Затем каллиграфически вывел на бланке:
   "Заявка на предполагаемое изобретение. Название: превращение отдельно взятых предметов промышленного назначения и домашнего обихода в золото (аурум) путем нанесения равномерных ударов передней, а равно задней конечностью по поверхности превращаемого предмета под линейным углом 90-120 градусов с интенсивностью 1-3 удара в минуту".
   - Так еще куда ни шло, - нехотя согласилась нимфа. - А где же схема техпроцесса? Расчет экономического эффекта? Ссылка на первоисточники? Вы что нам подсовываете, гражданин?
   - Изобретение... - прошептал сменный мастер. - Я хотел, чтобы всем стало лучше...
   - Кому-то лучше, а нам чтобы хуже, да? Возиться с вашим делом кому придется? Нам! Брали бы пример с ОГК: все рассчитано, вычерчено, не рацпредложение - конфетка! Ладно уж, на первый раз... Рассмотрим, уговорили...
   - Когда? - просиял изобретатель.
   - Через полгодика, думаю, в самый раз. Где-нибудь так в середине греческих календ. Прощайте, изобретатель!..
   И вот теперь Мидас стоял в кабинете громовержца, пряча руки за спину, чтобы ненароком не сорваться. Нервный тик сотрясал некогда спокойнейшее лицо мастера. Он решил идти до конца...
   Беседовать с директором "Олимпа" было, по-всему, очень интересно. Это напоминало игру "Угадай-ка!" Когда Зевс еще только начинал фразу, надо было догадаться, чем она закончится. В "угадайку" частенько игрывали работники завода на совещаниях и планерках.
   Если тучегонитель говорил о достижениях "Олимпа" и вдруг делал небольшую паузу, следовало ожидать слова "однако". И Зевс покорно говорил:
   - Однако, товарищи...
   И далее шла проверенная цепочка: "было уделено мало внимания вопросам...", "вскрытые недостатки стали предметом...", а в конце непременно: "подчеркнута необходимость принять действенные...".
   - Мы... - говорил Зевс, и автоматически включившийся в игру Мидас легко догадывался: "...должны всемерно повышать то-то и то-то".
   - Вместе с тем... - начинал директор, и мастер мысленно продолжал: "...у нас, к сожалению, еще встречаются отдельные факты, когда...".
   Мидас играл в "Угадайку" минут пятнадцать. Воспользовавшись паузой после слов "наряду с вышеуказанным, следует...", он не стал дожидаться выражения "...отметить, что еще явно не достаточно", вмешался и нарушил правила игры.
   - Все равно не понимаю, - упрямо проговорил сменный мастер. - Не дело это, золотом разбрасываться.
   Зевс поперхнулся на слове "отметить". Глаза его медленно принимали осмысленное выражение.
   - Вы... - начал он (про себя Мидас машинально закончил: "дальше своей колокольни не видите, а суетесь!" Но он ошибся).
   - Вы, - сказал тучегонитель, - абсолютно правы. Да, правы. В принципе. Золотом разбрасываться нельзя. Это не мусор.
   - Вот-вот, - обрадовался Мидас. - Надо использовать открытие. А они рогатки ставят... Бесхозяйственность!
   - Э-э-э, - прищурился директор "Олимпа". - Не совсем так. К бесхозяйственности нас толкаете как раз вы!
   - Я?!
   - Да, вы, дорогой товарищ.
   И Зевс в пять минут растолковал сменному мастеру систему заводского планирования.
   - Существуют три основные системы. Выпуск продукции можно планировать в штуках, в деньгах и, наконец, по весу. Не дергайтесь, это очень интересно... Помните, мы выпускали бюстики Гомера?
   - Как же не помнить. Весь завод был завален сверху донизу.
   - Добавлю: и торговая сеть тоже... Но не в том суть. Тогда нам планировали по количеству - чем больше, тем нам лучше. Мы и старались. Шутка ли, двести тысяч Гомеров - годовая программа!
   Мидас нетерпеливо пошевелился.
   - Не спешите, - сухо заметил тучегонитель. - Затем нас перевели на другую систему. Главное теперь - выпуск в тоннах. Вес! Мы, понятно, переключились на производство двухметровых Афродит с веслом (два центнера!). Бюстики не годятся: вес чепуховый. Доходит?
   - Понемногу...
   - Я в вас не сомневался... А теперь, когда все отлажено и завод перекрывает показатели, приходите вы и требуете... Чего вы, собственно, требуете? Превращать статуи в золотые?
   - Н-ну, хотя бы... Золото ведь. Ценность! Выгодно...
   - Абсолютно правильно! Страшно выгодно! Но только когда?..
   - Всегда!
   - Не всегда, а только лишь в том случае, если нам станут планировать по стоимости! Тогда не из золота - из брильянтов Афродит будем делать! На шеи диадемы вешать! Чем дороже, тем лучше. Вот тогда ваше изобретение пригодится весьма и весьма. Тогда и приходите.
   А сейчас не время еще. Нечего здесь воду мутить.
   - Но ведь золото тяжелое! - в отчаянии закричал Мидас. - Давайте сейчас внедрим!
   - С ума вы сошли! - испугался громовержец. - Сейчас, когда нам спущены строжайшие инструкции по экономии драгоценных и цветных металлов! Не дай бог, что вы! Эй, чего молчите?..
   Мидас не отвечал. Закрыв глаза, он лежал в кресле для посетителей, находясь в глубоком забытьи.
   Зевс срочно вызвал бога-референта.
   Дионис ни на минуту не терял своей бодрости.
   - В обмороке? Хозяйственный механизм - не для слабых духом... Да пошлите вы его в баню! Позвонить?
   - Пожалуй, - согласился тучегонитель. - Скажи, пусть по полной программе примут. Ишь, как позеленел... А ведь кремень был, не грек!
   ...Третий день стоял Мидас под душем "шарко" в "бане" загородной дачи для олимповского руководства. Золотистые струйки воды стекали с его тела, и вместе с ними незаметно уходил чудесный дар делать золотым все вокруг, наступали спокойствие, безмятежность, усталое безразличие...
   Мидас посмотрел в настенное зеркало, и ему вдруг почудилось, что по обеим сторонам головы, медленно наливаясь тяжестью, вырастают, зреют, торчат лопухами уши - пара громадных золотых ослиных ушей...
   Мидас отчаянно затряс головой, пытаясь избавиться от странного видения. Легкая рябь пробежала по бронзовому зеркалу, уши пропали без следа. Мидас снова стал обыкновенным, выдержанным, безразличным человеком, как многие на заводе "Олимп".
   И тогда он заплакал.
   4. ТРИНАДЦАТЫЙ ПОДВИГ ГЕРАКЛА
   Биография Геракла напоминала повесть из юношеского журнала о становлении трудного подростка.
   Еще в раннем детстве увлекся он дрессировкой змей. Из-за неправильного обращения два особо ценных экземпляра подохли. Родители вздохнули с облегчением. Но радоваться было рано. Будущий герой твердо решил сделать жизнь как можно интересней - и себе, и окружающим.
   Он колотил соседских мальчишек, никому не давал спуска и бузотерил так, что участковый инспектор по делам несовершеннолетних не раз порывался поставить его на учет или перевести в специальную школу для чрезмерно энергичных подростков.
   Родителям пришлось раньше обычного выпустить буйного отрока в плавание по житейскому морю.
   К двадцати годам Геракл успел поработать в зоологической экспедиции, причем, отличился при поимке редкого Немейского льва. Затем вернулся было к старому увлечению - занялся змееловством, но опять загубил ценный экземпляр (на сей раз Лернейскую гидру, посмертно занесенную в Красную книгу). С досады герой влюбился и долго работал швеей-мотористкой на фабрике верхнего платья - под началом у предмета своей любви.
   Потом было еще много разного. В итоге Геракл попал на "Олимп", где сразу пришелся ко двору, совершил немало производственных подвигов и начал быстро продвигаться вверх. Бывший трудный подросток превратился в цветущего мужчину, одетого в броский костюм из натуральной львиной шкуры.
   Знатное впечатление произвела на олимповцев лихая очистка авгиевых конюшен в подсобном хозяйстве завода - мероприятие, диковинное по резвости. Геракл жаждал новых славных деяний, и вскоре получил такую возможность.
   - Наслышан, наслышан... - тучегонитель похлопал героя по крутому плечу и усадил в кресло для посетителей. - Хвалю! Угощайся, у меня по-семейному, без церемоний.
   Геракл отхлебнул из чашечки душистой витаминизированной амброзии.
   - Решили мы тебе, дружок, дать одно деликатное поручение... - продолжал Зевс. - Пока проблема кажется неразрешимой. Справишься, можно будет подумать о твоем переводе на должность бога третьей категории... Твоя задача, дружок, состоит в том, чтобы в самом спешном порядке и полностью добиться...
   ...Геракл решительным шагом направлялся на центральный склад. Его щеголеватый костюм был застегнут на все пуговицы, лицо выражало непреклонную решимость. Герой знал, что именно должен сделать, но как это сделать, он не знал...
   Могучий Геракл, триумфатор авгиевых конюшен, шествовал по заводу. Пробегавшие стайкой "амазонки из цеха амфор и дисков дружно зарумянились. В тарном побросали молотки, глазели на героя, высунувшись в окна. С вершины горы на эту величавую картину взирал несун-рецидивист, восседавший на камне в позе мыслителя.
   Взойдя в центральный склад, Геракл собрал обслуживающий персонал и объявил полную и всеобщую инвентаризацию.
   О, это была грандиозная операция!.. Через каких-нибудь полторы недели герой восседал за конторкой, почесывая стилосом в пыльной, всклокоченной шевелюре. Львиная шкура, продранная в трех местах, была наспех прихвачена суровой ниткой.
   Шли доклады подчиненных. В помощь Гераклу придали Дионисия-младшего, двух молодых технологов и лаборанта Телемака. На заводе это называлось: изыскивать дополнительные мощности в среде ИТР.
   - ...Еще обнаружено триста восемь колес для легковушек, - рапортовал Телемак. - Состояние среднее.
   - Как понимать - среднее? В дело годятся?
   Телемак неопределенно повел плечами.
   - Смотря в какое дело... Те, что по краям лежат, - в самый раз для утильсырья. Которые поглубже - ничего, можно на колесницы ставить. Потому и среднее.
   - Триста восемь... - шептал Геракл, занося сведения в инвентаризационный свиток. - Плюс на пятом стеллаже было шестьдесят три. Итого: триста семьдесят одно. Число нечетное, странно... Они же парами поступают! Почему некомплект? - Он поднял тревожные глаза на подчиненного. - Не хватает или больше чем надо?
   Телемак повел плечами, чихнул и высморкался.
   - Ладно, свободен. Следующий!
   - Восемьсот кифар.
   - Как ты сказал? Чего - восемьсот?
   - Кифар, - почтительно доложил Дионисий-младший. - Шестиструнных. Когда-то дефицит был. Хорошая вещь, петь под нее можно...
   Геракл медленно поднялся из-за стола и оглядел подчиненного.
   - У нас что, ансамбль хотели завести? Это получается по полторы кифары на каждого олимповца. На кой ляд нам столько этой дряни? - вскричал герой, швыряя свиток на землю.
   Тут, как всегда, незаметно и внезапно, появился завотделом снабжения и комплектации Гермес.
   - Что за шум, а драки нет? - вкрадчиво спросил завотделом, элегантный мужчина в импортных сандалиях с крылышками. - Недостача?
   - Лишнее объявилось! Музыкальный инструментарий. Вопиющий факт!
   - Вопиющий факт - это еще не повод для воплей, - афористично заметил Гермес. - Так было нужно, друзья! Производственная необходимость, усекаете? Кифары шли только в комплекте с кузнечным инструментом. Одни под одной рубрикой - "инструменты". Не взять их - означало остановить кузнечно-прессовый цех. На инструментальном заводе одно из подразделений изготовляет кифары, понимаете? В порядке поворачивания лицом к потребителю. Торговля, естественно, объелась ими по уши, а сбывать-то надо... Вот мы и берем.
   Гермес, очень довольный произнесенной речью, пошевелил механическими крылышками на сандалиях.
   - А запасных колес зачем такая уйма? До следующей эры хватит...
   - Запас, дорогуша, карман не тянет. Он карман наполняет, нравоучительно произнес Гермес. - Меньше чем по пятьсот штук колеса не отпускают на базе. Чтобы транспорт полупустым не гонять. Инструкция! Но мои орлы постарались и вместо пятой сотни взяли семьдесят чудных треножников.
   - А их-то куда девать? - застонал Геракл. - Мы же сами такие выпускаем!
   - А качество? - иронически прищурился Гермес.
   - М-да, качество, конечно...
   - Кроме того, мы свободно обменяем треножники на конский волос для шлемов. Шлемы - на лавровые венки (огромный спрос в творческих союзах!), венки - на масло...
   - О, господи!
   - Терпение, мой друг! Взамен масла мы получаем на АЗЛК [древнегреческое предприятие - Афинский завод легковых колесниц] остродефицитный розовый мрамор. У них остались излишки после возведения храма науки и техники.
   - Теперь понял! - воскликнул Геракл. - Мрамор, нужен для наших Афродит. Ловко закручено!
   - Да, - безжалостно закончил завотделом снабжения. - Розовый мрамор нам нужен позарез. Мы обменяем его на крупную партию веников.
   Геракл вытер пот львиным рукавом.
   - Зеленый вы еще руководитель, как я погляжу, - подытожил Гермес. Поверьте чутью старого снабженца, без веников нам труба! Впрочем, я не могу тратить время на разговоры с дилетантами!..
   И он пропал с глаз долой, недовольно хмыкая в пространство.
   Геракл остался недвижимо сидеть за столом, машинально перечитывая красочное объявление, прикнопленное к стене:
   СРОЧНО!!!
   Отдел главного технолога примет на работу секретаря-машинистку на должность старшего инженера по внедрению. Оплата сдельная (по горячей сетке). Числиться будет на строчке экспедитора плюс 15%, плюс доплата за высокогорный характер работ.
   Подобных объявлений немало висело по "Олимпу", так как специальный стенд у проходной был навечно занят плакатом "Не стой под стрелой!" с изображением Вильгельма Телля на фоне башенного крана.
   Геракл, сильный, но, в сущности, зеленый руководитель, был повергнут в полное отчаяние. На центральном складе, многочисленных его филиальчиках, в подсобках и сарайках, подвалах и амбарах валялись тонны добра.
   Ящики заготовок, для дисков соседствовали с кузнечным инструментом; кипы спецхитонов 60-го размера - с мотками отличной, но никому не нужной пряжи; слитки бронзы (для бюстиков Гомера) - с черепаховыми лирами, залежами ржавых щитов, крючками для вязания, станками, вазами, солнечными хронометрами, трезубцами о двух зубах, матрацами и тысячью других вещей. Для удобства все эти ценности именовались сверхнормативными запасами и числились За "Олимпом".
   А веники! Геракл просто места не находил при мысли о вениках, столь нужных, по Гермесу, для производства.
   И ведь врал хитрый Гермес! Без веников была бы труба не "Олимпу", а лично ему, заведующему отделом снабжения и комплектации. Парилка была главным аттракционом среди развлечений, предлагавшихся гостям олимповской "бани". Высокопоставленные гости усердно махали вениками перед тем, как сесть за богатый стол. Затем, за кофе с коньячком, велись деловые беседы, принимались решения... Нет-нет, без веников Гермес просто не мыслил спокойной жизни! Каждый месяц списывалась масса использованных веников и тут же завозилась новая партия.
   Так обстояли дела на самом деле. Геракл этого не знал. Он ринулся на разгрузку завода от сверхнормативов, как некогда в юности бросался на поединок с Немейским львом. В этом и состояло ответственное поручение Зевса.
   Сверхнормативное добро ржавело, усыхало, сгнивало, поедалось мышами, просто исчезало невесть куда - и никто не заносил его в тревожную Красную книгу. Миллионы драхм висели на "Олимпе". Вдобавок Афина Банковская прекратила кредит, заявив:
   - У них по складам столько валяется - хватит на небольшую страну. Как накопили, так пусть и сбывают!
   Герой авгиевых конюшен бился, как подобает герою, - самозабвенно, с молодецким удальством.
   На "Олимп" стали бояться приезжать в командировки. Директор соседней птицефабрики прибыл на завод, чтобы выпросить десяток вместительных амфор для зерна, и попался Гераклу на глаза... Через два часа притихший директор выехал во главе каравана грузовых колесниц, наполненных кипами спецсандалий и гранитных заготовок для весел Афродиты. Чем Геракл сумел запугать уважаемого куриного руководителя, осталось тайной.
   Иногда герой становился за прилавок созданного по его инициативе универсального магазина "Бесценное - за полцены!". Он так мощно нахваливал свой залежалый товар, что в цехе амфор и дисков осыпалась штукатурка, а меч, подвешенный над станком Дамокла, звенел и крутился в воздухе, как пропеллер.
   Для пущей рекламы каждому сотому покупателю вручался бракованный троянский конь с головой, повернутой назад. Простаки-покупатели доверчиво брали неправильных животных, наглухо запакованных в ящики. Именно с тех пор и получила хождение поговорка о том, что нужно бояться приносящих дары...