Черкасов Дмитрий. Балканский тигр (Рокотов - 2)

   Влад стукнул кулаком по столу. Да так, что кружка подпрыгнула и кофе чуть не выплеснулся на разложенные бумаги.
   "Альфа-фета-протеин, кажись, применяется в геронтологических проектах. Вроде мощного стимулятора. Эх, не знаю я конкретики! Впрочем, неважно, суть-то мне известна. В Штатах старперов навалом. И неплохо обеспеченных, готовых за полгода нормальной жизни отдать всю свою страховку. Вот и цепочка - эти уроды под военную сурдинку протеин получают, а америкосы обеспечивают их оружием и поддержкой на международном уровне. Чем масштабнее боевые действия - тем выгоднее обеим сторонам. Однако... План на обороте несомненно относится к анализу. Лаборатория? Похоже... Но тогда, кроме четвертого уровня, есть еще минимум три. А что это за крестик и цифры? Напоминает географический символ возвышенности. Точно!"
   Рокотов подпрыгнул от радости.
   "Есть! - он быстро развернул карту немецкого летчика и положил чертеж рядом с заштрихованным розовым карандашом участком. - Вот оно!"
   В центре отмеченного пилотом квадрата находилась гора, в точности повторяющая очертания извилистой линии на ксерокопии. Рядом были пропечатаны те же четыре цифры: 2582.
   Высота над уровнем моря.
   На вторую половину дня у Главы Администрации не было запланировано ничего, самолет в Париж улетал только в шесть вечера, и по дороге в аэропорт чиновник решил навестить своих бывших коллег по "альма матер". То бишь - по институту, где он прозябал целых двенадцать лет.
   Когда "мерседес 5500" из кремлевского гаража остановился у центрального подъезда главного здания института, на ступенях уже ждала представительная делегация во главе с ректором. По обеим сторонам лестницы расположилась массовка из студентов и аспирантов. Все выглядели так, будто бы преподаватели и учащиеся в едином порыве решили поприветствовать своего бывшего коллегу, искренне радуясь его нынешним успехам и высокому положению.
   Общее впечатление портили только излишне подобострастные лица и льстиво-изогнутая фигура проректора по хозяйственной части.
   Чиновник с достоинством выбрался из автомобиля, небрежно поручкался с ректором, кивнул челяди и прошествовал внутрь. Он старался вести себя торжественно, давая понять окружающим, что встреча с лицом такого высокого ранга суеты не терпит.
   Торжественность получалась не очень: его походка больше смахивала на суетливые и дерганые движения зоновского "шныря", посланного паханом по мелкому поручению. И все благодаря комплекции - Глава Администрации был зело тщедушен, костюмы болтались на его худосочных плечиках, а руки-ноги ходили, как на шарнирах. Плюс к этому он немного сутулился и шаркал.
   Чиновнику продемонстрировали новый корпус общежития, компьютеризированные классы и галерею портретов известных личностей, взращенных в стенах института. Излишне говорить, что на самом видном месте красовалось фото Главы Администрации.
   Ректор держал нос по ветру. Портретики были легкосъемные, так что в любой момент "неправильного человечка" можно было сдернуть со стены и отправить пылиться в шкафы в деканате.
   Финальной точкой визита стало посещение родной кафедры. Заведующий так волновался, что забыл, в какую сторону открывается дверь, и четверть минуты дергал ее на себя, мысленно проклиная идиота, который запер замок. Наконец Главе Администрации надоели потуги престарелого профессора, помнившего еще сталинские времена, и он самолично толкнул дверь. Та легко открылась.
   Чиновник вплыл на кафедру и увидел своего давнего недруга - доцент сидел на подоконнике и кормил ворона. Птица подобострастия к гостю не испытывала.
   Провожатые почтительно застыли в дверях.
   - Ну-с, - бодро произнес Глава Администрации, - что тут у нас?
   - Можно подумать, сам не знаешь, - хмыкнул непочтительный доцент. Кстати, здороваться надо.
   От такой наглости чиновник растерялся. Он и представить себе не мог, что какой-то мелкий доцентишка посмеет не согнуться перед ним в заискивающем поклоне.
   - П-приветствую, - автоматически пролепетал кремлевский бюрократ и тут же взял себя в руки. - Сколько лет, сколько зим!
   - Здорово, Железяка! - Доцент вторично выбил чиновника из колеи, назвав того студенческим прозвищем, рожденным из отчества Главы Администрации Стальевич. - Все растешь...
   Ректор, стоящий за спиной чиновника, в ужасе закатил глаза и обессиленно оперся на плечо секретаря. Доценту, как и десять лет назад, было наплевать на бюрократические нормы общения. А в нынешние времена и подавно - он доживал в институте последние недели, заключив контракт на три года с вычислительным центром университета в Осаке. Специалистом он был высочайшего класса.
   Глава Администрации нацепил на себя маску вежливого презрения.
   - Ты, я вижу, все такой же. Птички, собачки, кошечки... С твоими способностями давно мог бы институт возглавить.
   - Мне и здесь неплохо. По крайней мере, не боюсь монаршего гнева. А то наш батька, - доцент кивнул на бледного ректора, - каждую неделю то к мэру бегает, то в Академию Наук, то в министерство...
   Ворон скосил фиолетовый глаз на Главу Администрации и издевательски каркнул.
   - Вот и птица того же мнения, - доцент почесал ворона по грудке. - Как дела, не спрашиваю. Тебя по телевизору чаще Пугачевой показывают. Но почему-то без звука...
   Еще одна оплеуха.
   Косноязычный Глава Администрации действительно боялся выступать в эфире. Однажды на заре своей политической карьеры он попался на удочку "телекиллера" с запоминающейся фамилией Одуренко, полчаса мямлил перед камерой, неуклюже отбивался от бритвенно-острых вопросов суперпрофессионального журналиста, а потом три месяца краснел, выслушивая насмешки знакомых. Язвительный Одуренко выставил чиновника тупым и неумелым лгуном.
   - Для комментариев есть пресс-секретарь, - наконец нашелся чиновник.
   - Это точно, - кивнул доцент. - Пресс-секретарь у вас - это что-то! Если убрать мычание, будет очень даже ничего.
   Ворон переступил с лапы на лапу и требовательно ткнул клювом в ладонь кормильца. Мол, разговоры разговорами, а о жратве не забывай! Доцент насыпал на подоконник очередную порцию пшена.
   - Как сегодняшние студенты? - сменил тему Глава Администрации. Ему требовалось достойно завершить разговор.
   - А что студенты? Такие же, как мы были. Не лучше, не хуже. Правда, пить стали меньше. Стипендии у них - не чета нашим. Дай Бог, чтобы на неделю покушать хватило.
   - Ничего, - вальяжно отреагировал чиновник, - скоро все изменится.
   - Не сомневаюсь, - снова хмыкнул доцент. - Твоими молитвами... Вот ты мне скажи, Железяка, ты еще теорию множеств помнишь?
   - Конечно, - холодно ответил Глава Администрации, делая вид, что не обращает внимания на тон собеседника.
   - Тогда что ж ты своим сослуживцам объяснить не можешь, куда все это воровство ведет, а? И что воровать можно только с прибылей, а не с убытков? Эх, видать, позабыл ты производственные расчеты...
   - Экономикой занимается правительство, а не Администрация Президента.
   - Умно... Кстати, я давно хотел узнать: а чем именно Администрация занимается? Раньше как-то не задумывался, а тут что-то сомнения замучили. Вроде все при деле, а толку никакого...
   - Может быть, наш гость устал? - вклинился проректор по учебной работе, бывший секретарь парткома. Голос звенел от напряжения.
   - Да не суетись ты, Петрович, - отмахнулся доцент, - дай сказать человеку. Просветить нас, темных, на предмет большой политики...
   - А ты все такой же ершистый, - покачал головой чиновник. - Никакого уважения к руководству.
   - Это Петрович-то руководство? - засмеялся доцент. - Эй, Петрович, интеграл от нуля до единицы от "а" плюс "бэ" в квадрате сколько будет?
   Проректор по учебной работе спрятался за спины коллег.
   - То-то и оно, - наставительно заявил доцент. - А как глотку на собраниях драть, так он первый. Осо бенно по проблемам ведомственной площади или командировок за рубеж. Петрович у нас весь мир объездил, на всех конгрессах отметился. Величина, так сказать, мирового масштаба... А сдачу в столовке на калькуляторе три раза пересчитывает.
   - Я бы попросил! - взвизгнул возмущенный проректор.
   - Этим ты только и занимаешься. Всю жизнь просишь, - парировал нахальный доцент. - Квартиру выпросил, ссуду на машину, дачных участка у тебя целых три. Может, пора и остановиться?
   - Непорядок, - демократично заявил Глава Администрации, ища взглядом съежившегося Петровича и натыкаясь на преданные глаза ректора. - Много у вас таких?
   Доцент заговорщицки наклонился к чиновнику. Институтское начальство замерло в ужасе.
   - А то ты не знаешь, - тихо сказал доцент. - Это ж твои приятели. С ними ты и корпуса в аренду под склады раздавал, и денежки бюджетные в коммерческих банках прокручивал, и с первокурсницами на пикники с банькой выезжал... Думаешь, я тогда не понял, кто мою премию из портфеля стибрил? И на какие такие шиши ты декана в кабаке поил? У тебя, Железяка, всегда с логикой было плоховато, еще в аспирантуре. А то, что ты во власть пробился, ничего не значит. По крайней мере, для меня. Я-то от тебя не завишу... Да и власть твоя вовсе не такая безграничная, как ты представляешь. И далеко не вечная...
   С каменным лицом Глава Администрации повернулся к доценту спиной. В абсолютном молчании, нарушаемом лишь всхлипами державшегося за сердце ректора, он прошествовал к машине и тяжело плюхнулся на заднее сиденье.
   Всю дорогу у него в ушах рефреном звучала последняя фраза, брошенная доцентом уже вдогонку: "Хреново ты закалился, Железяка!"
   Как и предполагалось, трудностей с получением документации на ядерный заряд типа "АУ/С-10" не возникло. Через албанскую диаспору в столице России Месди Корраджи вышел на прапорщика, занимавшего скромную должность в архиве Министерства Обороны. Тот за смехотворную сумму в тысячу американских долларов ксерокопировал нужную папку документов и на Пушкинской площади вручил ее ко-совскому террористу.
   Слежки со стороны военной контрразведки сотрудник Министерства Обороны не боялся. Всем давно было наплевать на то, какие бумаги покидают архив в течение рабочего дня. Лишь бы к вечеру все папки возвращались на стеллажи.
   Тем же вечером, спустя десять минут после того, как Глава Администрации в сопровождении делегации отправился во Францию, из Москвы в Прагу улетел и Месди.
   Прапорщик по фамилии Горилко, полностью соответствующей его внешности, обменял сто долларов в ближайшем к зданию архива обменном пункте, затарился перцовой настойкой и возле собственного дома был встречен группой молодых людей. Как потом рассказывали свидетели - смуглых, похожих на азербайджанцев. Прапорщика избили, отобрали пакет со спиртным и напоследок пырнули ножом. От чего тот и скончался по дороге в больницу.
   Брошенный за квартал от места происшествия пакет с четырьмя бутылками перцовки и килограммом ветчины обнаружили бомжи и закатили пирушку в близлежащем подвале.
   Районная прокуратура, для вида поковырявшись в случае классического уличного грабежа с убийством, через неделю приостановила дело за нерозыском подозреваемых. Тонкая папочка проверочных материалов была заброшена в сейф с подобными "глухаря ми". Как показывает практика, такие преступления раскрываются только случайно или по горячим следам, когда совершивших нападение обнаруживает патрульный наряд в ста метрах от трупа - делящих между собой награбленные вещи или дерущихся за право первого глотка из экспроприированной бутылки.
   Дело Горилко никого не заинтересовало. Зацепок не было. Все говорило о случайной стычке.
   По прошествии положенных в таких случаях двух недель тело прапорщика захоронили на окраинном кладбище под дешевой пирамидкой, покрашенной алюминиевой краской. Бесхозный металл привлек внимание местной шпаны, шпана пирамидку выломала и сдала в лом литовскому предпринимателю.
   Обнаруженные при прапорщике девятьсот долларов были поделены между ведущим дело следователем и операми угрозыска. В протокол изъятых вещей их не вносили. Родственникам убитого вернули только сто двадцать рублей из потертого бумажника. О валюте те ничего не знали, так что скандала не произошло.
   Десять машинописных листов с описанием ядерного заряда благополучно доехали до Албании в сумке неприметного молодого бизнесмена, вылетевшего в Тирану транзитом через Рим.
   Капитан ВВС США Джесс Коннор по прозвищу Кудесник остановил свой темно-вишневый "шевроле-блейзер" возле магазинчика "семь-одиннадцать"< сеть небольших придорожных магазинов в США, имеющих некоторые налоговые льготы при продаже спиртного > на сороковой федеральной трассе и зашел купить упаковку баночного пива. К ужину они с женой ждали гостей.
   Пассажир неприметного "бьюика", следовавшего за "шевроле" Коннора от самого госпиталя, поднес ко рту микрофон.
   Уже вторую неделю летчик повторял один и тот же маршрут. После спасения из Югославии и переправки в Штаты Джессу было предписано посещать занятия психолога в течение полутора месяцев, чтобы избавиться от перенесенного стресса. Занятия проводились по три часа пять дней в неделю, и дисциплинированный Коннор еще ни разу не опоздал, хотя для этого приходилось наматывать ежедневно по восемьдесят миль от дома до госпиталя и обратно. Но приказ есть приказ. Без курса реабилитации дальнейшая служба в ВВС была невозможна.
   Темнокожий водитель "бьюика" повернулся к пассажиру.
   - "Блейзер" - это очень удачно.
   - Угу, - угрюмо кивнул пассажир, - завтра и сделаем. Обгоняй его, а то уже полчаса на хвосте сидим...
   Ясхар вышел от Хирурга рассерженным. Тот, не дослушав просьбу начальника охраны о проверке всех, кто имеет доступ к копировальной технике, замахал руками и попросил с подобными мелочами не к нему обращаться, а решать такие вопросы самостоятельно. Заодно Хирург выразил недовольство малым количеством экспериментального материала. У него появилось несколько неплохих идей по сверхочистке героина с помощью живых организмов, требовались дополнительные объекты. Ясхар пообещал доставить нужное количество в течение недели.
   Недостатка в захваченных косовскими боевиками молодых сербах не было: сколько надо, столько и купим - по сто немецких марок за голову, не больше. Молодые женщины, нужные Хирургу, ценятся несколько дороже, по двести - двести пятьдесят марок, ибо они пользуются спросом в подпольных публичных домах Хорватии - куда со всей Европы и даже Нового Света съезжаются пресыщенные обычными утехами богатенькие садисты. Плюс сексуальных услуг в том, что клиент может замучить жертву до смерти, не боясь ответственности. Поэтому поток туристов в эту независимую республику не иссякает. Из реки Сава, что течет через хорватскую столицу Загреб, частенько извлекают изуродованные трупы и молодых женщин, и совсем еще девочек, но полиция сквозь пальцы смотрит на эти убийства - списывает их на внутренние разборки сербской общины. Иногда даже показательно арестовывают какого-нибудь серба. Серб, предварительно давший признательные показания и взявший на себя десяток-другой убийств, как правило, оказывается застрелен при попытке к бегству.
   Албанец поднялся на лифте, миновал темные и сырые боковые ответвления главного коридора и зашел к себе в блок. Незакрытые тоннели, ведущие в глубь горы, давно раздражали Ясхара. Никто не мог сказать, какова их протяженность и что из себя представляет система катакомб, начинающихся буквально за вторым-третьим поворотом. Приспособленные под секретный объект помещения занимали несколько процентов от площадей подземной базы, построенной в пятидесятые годы по личному распоряжению маршала Тито. Чертежи вместе с проектировщиками были давно уничтожены. Косовские албанцы, обнаружившие заброшенные катакомбы, использовали только их северную часть, нимало не интересуясь, что же скрывается глубже. А для полномасштабного исследования всех тоннелей у Ясхара не хватало людей. Он ограничился лишь двумя маневренными группами, ежедневно обходившими всю обжитую часть и проверяющими боковые коридоры на двадцать-тридцать метров.
   Ясхар уселся за свой рабочий стол и придвинул отчет помощника за прошедшие сутки. Никаких происшествий, никаких посторонних по периметру базы, никаких нарушений у личного состава охраны и персонала.
   Албанец отодвинул отчет и задумался.
   История с двумя незарегистрированными ксерокопиями не давала ему покоя.
   Конечно, логичнее всего было предположить, что сам Хирург или кто-то из его лаборантов, небрежно относящихся к вопросам безопасности, отксерил какие-то бумаги и просто-напросто об этом забыл. А копии уничтожил по окончании своих исследований. Работающие на базе научные работники плюют на правила секретности, считая их прерогативой Ясхара, и ничуть ему не помогают.
   Албанец как мог боролся с разгильдяйством. Но без особого успеха. Коллектив ученых не подчинялся ему непосредственно, а выполнял распоряжения приезжающих раз в три месяца эмиссаров из-за океана.
   Ясхар сжал челюсти. Он привык держать все под контролем, и ситуация с яйцеголовыми очкариками выводила его из себя.
   Впрочем, слабым звеном в цепочке доставки исходного материала для исследований были и "носильщики". Их завербовали из числа бойцов Освободительной Армии, и они имели доступ во внутренние помещения.
   "Носильщиков" было десять. В перерывах между доставками живого товара они отсиживались в лагере на территории Албании и в боевых действиях участия не принимали - чтобы не попасть в плен к сербам и не выдать координаты лаборатории.
   Ясхар уже запросил данные по каждому "носильщику" и остался очень недоволен результатом. Из десятерых в лагере возле Кукеса< город в Албании, где сосредоточены штабы УЧК > оказалось всего восемь. Один отъехал на побывку к родственникам в Тирану, другого командировали в Македонию для каких-то консультаций с коллегами из НАТО.
   В принципе, ксерокопии мог сделать любой из них.
   Однако Ясхар не представлял, зачем кому-то из "носильщиков" понадобилось идти на такой риск. Для полуграмотных боевиков документы с базы ценности не представляли, о биохимии и трансплантологии они не имели никакого представления, а бумаги по безопасности и обороне убежища Ясхар хранил в собственном сейфе, к которому у "носильщиков" доступа быть не могло.
   Оставалось дождаться, когда группа прибудет с очередной партией младенцев, и подробно расспросить каждого. Вообще с этой десяткой пора кончать и набирать следующую. "Текучесть кадров в могилу" хорошо себя зарекомендовала еще во Вторую мировую войну, когда по окончании спецопераций всех участников тихо вырезали.
   Мертвые не предают.
   И не делают ксерокопий.
   Владислав оглядел партизан - выспавшихся, но удрученно сидящих вдоль большого стола на террасе. Минуту назад он сообщил, что война под его командованием для них закончена. Задача выполнена более чем на "отлично", и он распускает свою маленькую армию. Сербы идут по домам, а он держит курс на родину.
   О своем открытии Рокотов решил не говорить. Пробиваться с отрядом инвалидов через территорию Косова значит бессмысленно угробить половину личного состава и вернуться обратно, неся на себе раненых. И не добраться до цели.
   А ярость, которая охватит сербов, когда они узнают о содержании найденного Владом листка бумаги, еще больше осложнит бросок на юг Косова. Ибо ярость плохой помощник на войне.
   - Может быть, мы еще на что-нибудь сгодимся? - тоскливо спросил Раде.
   - Вы на многое способны, - вздохнул Рокотов. - А главное - вернуться к родным живыми и здоровыми. Два раза нам повезло, не стоит искушать судьбу... Мы сделали все. Война не бесконечна, и наши успехи приблизили ее окончание. Сейчас вы нужнее в своих домах. Восстанавливать разрушенное, помогать близким, поддерживать слабых. Важных дел - завались. Госпитали, стройки... Примените свои силы и знания там.
   - А если, - осторожно предложил Срджан, - мы совершим марш до границы и...
   - Никаких если, - покачал головой Влад. - Для вас пешая операция самоубийство. Тем более что мы наверняка столкнемся с вашим спецназом и огребем кучу неприятностей. Мы - не воинское подразделение и носим оружие незаконно. Одно дело - горы и борьба с вражеской авиацией, другое - наводить порядок на земле. Отменяется. К тому же опыта у вас нет. Погибнете без толку. Ведь так, дед Марко?
   Сидящий во главе стола старик кивнул и строго посмотрел на Джуро.
   - Даже и не думай. Попробуешь ослушаться Влада-я тебя ремнем выдеру и в сарае запру... И не ухмыляйся! Молод еще ухмыляться. Это вы друг для друга бесстрашные воины, а для меня - молокососы. Как ваш командир сказал, так и будет. Точка! А попытаетесь своевольничать, я соседей позову и мозги вам вправлю. - Дед Марко грозно обвел взглядом притихших партизан. - Влад знает, что говорит.
   Авторитет деда Марко в деревне был высок. Если сказал, что соседей позовет, можно не сомневаться: придут и угомонят любого, кто не послушается старика.
   Джуро скис.
   - Да не переживайте вы, - развел руками Рокотов. - Думаете, мне хочется вас бросить? Эмоции эмоциями, а реальность реальностью. Я не собираюсь героически погибнуть...
   - И что ты будешь делать? - спросил Войслав, крутя в руках кружку с кофе.
   - Через Болгарию пробираться, - соврал Владислав. - Там попроще с переправкой в Россию. Пешком через границу, потом пароходом до Новороссийска.
   - А документы? - недоверчиво поинтересовался Драгослав. - У тебя же паспорта нет!
   - Ничего, - бодро ответил Рокотов, - зато есть идеи. Из Болгарии меня в любом случае домой отправят. Симулирую потерю памяти - мол, контузило, не помню, как границу пересек и где целый месяц шатался. Вот и все... Никуда не денутся, посадят на самолет или на пароход, и - здравствуй, отечество! При худшем раскладе отдохну недельку в кутузке, пока мою личность устанавливать будут. Это не беда. Болгары - те же славяне.
   - Тогда мы тебя до границы проводим, - предложил Срджан.
   - А смысл? - Влад поднял бровь. - Чтобы вас погранцы перехватили да поинтересовались, зачем это вооруженные парни в Болгарию намылились? Предложение не проходит. Если у кого-то еще есть похожие мысли - забудьте. Никто меня не провожает, не маленький. Сам доберусь, на поезде...
   - Как? - удивился Йован. - Патрули кругом, с поезда тебя снимут.
   - Это тебе так кажется, я все продумал, - вдохновенно врал Рокотов. - Сяду на товарняк и с ветерком доеду. Никакие патрули не страшны.
   Сербы недоверчиво переглянулись.
   - Короче, не вашего ума дело, - встрял дед Марко. - Ваш командир все прекрасно знает. Не слушай их, Влад, поступай как надо. А я послежу, чтобы эти охломоны чего не натворили... Смотрите у меня, - старик погрозил кулаком. - А с тобой, внучек, отдельный разговор будет. Думаешь, я не вижу, как у тебя глазенки-то загорелись? Меня не проведешь.
   - Да что я! - завопил Джуро.
   - Умолкни! - Дед Марко хлопнул ладонью по столу. - Мал еще со мной спорить. Я тебя насквозь вижу. И остальных, кстати, тоже. Сам Влада куда надо довезу...
   - Ну, дед, - подпрыгнул на месте Джуро, - ты же сто лет за рулем не сидел! Давай я!
   - Ничего, поеду не спеша, - возразил старик. - Я не в гонках собираюсь участвовать. А мою машину здесь вообще никто проверять не станет... Заодно родственников навещу.
   Джуро сник. Характер у деда был еще тот.
   - Верно говорит Марко, - солидно заявил Рокотов, - его машину никто досматривать не будет. Так что за меня не беспокойтесь...
   Сборы в дорогу заняли час. Владислав взял автомат, десяток магазинов, несколько гранат и три ножа. Старый Марко в тайне от всех презентовал ему тринадцатизарядный пистолет "Чешска Зброевка" калибра пять и шесть десятых миллиметра и сотню патронов к нему. Откуда у фермера дорогой полуспортивный пистолет, Рокотов не узнал, хотя и спросил. Марко в ответ хитро сощурился и выдал нечто невразумительное про "старые запасы". Можно было предположить, что запасы одним пистолетом не ограничиваются.
   Солнце склонялось к закату.
   Влад обнял своих товарищей и пообещал, что обязательно вернется, когда кончится война. Туристом. Сербы, не стесняясь, вытирали глаза: прошедшие войну мужчины своих слез не стыдятся.
   Срджан отвел биолога в сторонку.
   - Слушай, - серб вытащил клочок бумаги, - у меня друг в Петербурге. Вот адрес. Если тебе что-то потребуется, он всегда поможет. Только скажи, что ты от меня.
   - Ага, - улыбнулся Рокотов. - Да ты не переживай! В родном городе я как-нибудь выживу. А к другу твоему зайду, привет передам.