- Я бы подал,- заметил Мальков.- И заставил бы доказывать изложенное.
- Пустое,- отмахнулся Малахов.- Им наше обращение в суд только лишнюю рекламу сделает. Да еще и орать начнут о наезде на свободную прессу, зажиме свободы слова и наших "тоталитарных замашках"...
- А прокуроры наши, между прочим, не стесняются по судам бегать,проворчал старший лейтенант, имея в виду тянущееся вот уже два года дело против "Нового Петербурга".
Расследование по фактам клеветы и вмешательства в личную жизнь сотрудников городской прокуратуры стало в Питере притчей во языцех. Бодрые стражи законности, презрев все нормы права, возбудили уголовное дело против редактора газеты за материалы, написанные сидящим в "Крестах"[ Основной следственный изолятор Санкт-Петербурга.] депутатом ЗАКСа, хотя ответственность за сведения, излагаемые в статьях, должен был нести именно последний.
Но позволить себе выступать истцами в этом процессе против депутата прокурорские не могли.
Ибо тем самым они лишили бы себя возможности быть государственными обвинителями в судебных заседаниях по делу, связанному с обвинениями "сидельца-корреспондента" в организации целой серии заказных убийств, так как истец по одному делу не может быть обвинителем по другому.
А процесс об убийствах был для них крайне важен.
Построенное на шатком фундаменте самооговоров обвиняемых, подтасованных "доказательств" и откровенной фальсификации уголовное дело грозило развалиться в любую секунду, и только личное постоянное участие первых лиц городской прокуратуры в дознании спасало его от печальной участи. Дважды уже доходило до того, что "убиенные" оживали, возвратясь из поездок к родственникам в республики бывшего СССР, и следователям приходилось прилагать титанические усилия, дабы эти факты не получали огласку, и как-то подчищать эпизоды, связанные с "живыми мертвецами". А заместителям городского прокурора подмахивать задним числом нужные бумажки.
Именно по этим причинам уголовное дело было возбуждено против главного редактора газеты, в которой проходили статьи "камерного депутата" о коррупции в прокурорской среде.
- На их месте я бы постыдился в таком спектакле участвовать,- сказал Малахов.- Натуральное позорище. Люди их и так не уважали, а теперь будут считать кончеными уродами.
- На людей им плевать, как мне кажется.- Мальков посмотрел на часы.- Ты домой собираешься?
- Нет, поработаю еще.- Майор год назад развелся и потому часто засиживался допоздна, иногда даже ночуя в маленькой комнатке при кабинете, где стояли раскладушка, телевизор и стол с тремя табуретами.- Ты всё сделал?
- Даже более того, чем планировал.- Егор спрятал документы в сейф и повернул ключ.- Завтра подобью итоги и сдам отчет. Заметь - на два дня раньше срока.
Малахов пожал руку бывшему стажеру.
- Не обольщайся. Рыжиков тебе быстро новое задание подберет!
- Знаю, с вами не забалуешь.
Мальков выключил лампу на своем столе, надел куртку и вышел в безлюдный коридор.
Возле лестницы ему повстречался Украинцев, перехвативший не успевшего скрыться за поворотом Маэстро и строго выговаривавший снайперу за его последнее выступление на смотре художественной самодеятельности.
- Вы б, майор, взяли что-нибудь из классики. В конце концов, "Соловья" Алябьева или "Патриотическую песню" Глинки. А то что вы исполнили? "Мы своё призванье не забу-у-дем, страх и ужас мы приносим лю-у-дям",-негромко напел заместитель коменданта.- Как это понимать?
- Юмор, товарищ подполковник.- Маэстро опустил глаза, чтобы Украинцев не разглядел пляшущих в них чертиков.
- Я понимаю, что юмор. Но при чем здесь гимн спецназа? Или вы хотите сказать, что под эту песню ваше подразделение будет маршировать по плацу?
- Никак нет, товарищ подполковник. Это была шутка. Неумная... Больше не повторится.
- Здравствуйте, Опанас Григорьевич,- вежливо поздоровался Мальков, проскакивая мимо.- Привет, Тоша.
- Добрый вечер, Егор Валентинович,- кивнул Украинцев, в очередной раз продемонстрировав свою уникальную память, и опять повернулся к Михалеву.- Так как мы решим?
- Будем согласовывать тексты выступлений с вами, товарищ подполковник,-бодро ответил Маэстро, вытягиваясь в струнку и провожая взглядом сбегавшего вниз по лестнице старшего лейтенанта.
- Как именно? - осведомился заместитель коменданта, чьей педантичности могли позавидовать даже немецкие офицеры.
- Путем подачи сценарных заявок за неделю до репетиций,- нашелся режиссер и, по совместительству, ведущий актер самодеятельного коллектива РССН.
Остальную часть беседы Мальков уже не расслышал.
Глава 15
А ВАС, ШТИРЛИЦ, Я ПОПРОШУ ОСТАТЬСЯ...
Глава Управления внешней разведки РБ Пакистана вызвал к себе Омара Масуда прямо с утра, не дав ему даже провести с подчиненными десятиминутную летучку, с которой начальник седьмого отдела УВР всегда начинал рабочий день.
Судя по мрачному выражению лица Ахма-да Сухри, повод для встречи с Масудом был не из приятных.
- Проходите,- Сухри указал на кресло возле приставного столика.
Омар молча сел и тут же вытащил сигареты.
- По одному из кавказских каналов пришла информация,- сообщил начальник УВР РБ,- что чеченская группировка Черноморс-ка готовит покушение на одного из наших фигурантов.
- Сведения достоверные? - уточнил Масуд.
Он не спросил, что за канал представил донесение.
Раз Сухри никак не идентифицировал источник, это означало, что допуска у Омара к этой части деятельности УВР не было. А в разведке не принято выяснять те подробности, что не имеют отношения к делу.
Излишнее любопытство может стоить не только должности, но и головы.
- Абсолютно,- твердо ответил Ахмад.
- Смысл мероприятия?
- Устранение конкурента.- Сухри назвал фамилию персоны, на которую готовилось покушение.- Исполнители прибыли три или четыре дня назад.
- А зачем? - Масуд удивленно поднял брови.- Что они там не поделили?
- Московский заказ. Объект перешел дорогу одному из руководителей русского Центрального банка.
- Ах вот оно что1 - Начальник седьмого отдела цыкнул зубом.- Тогда понятно...
- Как думаете действовать?
- Будем блокировать исполнителей. Фотографии есть?
Сухри подвинул Масуду толстый конверт формата А4.
- Краткие досье...
Омар вытряхнул на стол документы и посмотрел на групповой снимок, где в окружении бородатых мужиков позировали две светловолосые женщины.
- Стрелки?
- Да.
- Из бывших русских колоний на Балтике? - полуутвердительно сказал Масуд.
- Из Литвы.
- Ясно.- Литовские снайперши были опасным противником.- Срок исполнения неизвестен?
- Пока нет. Вероятно, дней пять в запасе у нас есть...
- Сабиру придется выходить на объект,- недовольно заявил Омар.
- Без этого не обойтись? - нахмурился начальник УВР.
- Нет. Наш фигурант должен на неделю-полторы уехать из города, якобы по делам. Мы за это время приготовим контрмероприятие. Но чтобы он уехал быстро и без возражений, придется подключить Сабира.
- Когда у вас сеанс связи?
- Скоро,- уклончиво ответил Масуд.- Мы успеем...
* * *
У барьера во втором подъезде здания У ФСБ стоял немного странный пожилой человек в неопределенного цвета длинной куртке и в вязаном бордовом берете и демонстрировал одному из прапорщиков какой-то мешочек.
Второй ПДК продолжал проверять документы у входивших и выходивших сотрудников,
- Иду,- посетитель по-куриному тряс головой,- смотрю - лежит. И бесхозно так лежит, вроде как потерян. Ну, я и глянул внутрь... А там! А там!..
Мальков остановился за спиной у мужчины и заглянул тому через плечо.
- Я сразу подумал, что мне к вам.- Визитер подбросил мешочек на ладони.Там голубые искорки...
- Какие искорки? - На лице прапорщика не дрогнул ни один мускул.
- Голубые! Представляете? Искрят...
- И часто? - осведомился сотрудник охраны.
- Регулярно.- Посетитель переступил с ноги на ногу.- И я хочу это показать вашему генералу.
- Генерала в данный момент нет на месте.-Прапорщик действовал по инструкции, предусматривающей общение с душевнобольными, наплыв которых в здание на Литейном, 4 возрастал осенью и весной, в периоды регулярных обострений у пациентов ПНД.- Но вы можете переговорить с его заместителем. Я его сейчас сюда приглашу.- Охранник встретился глазами с Мальковым, едва заметно кивнул и обратился к старшему лейтенанту: - Товарищ подполковник, вы к себе?
- Да, товарищ прапорщик,- мгновенно поддержал игру Егор.
Визитер обернулся и с уважением посмотрел на такого молодого "подполковника".
- Не могли бы вы передать полковнику Шинкареву, чтобы он подошел на пост номер два-бис? - Прапорщик назвал совершенно произвольный "номер поста".
- Конечно, он сейчас спустится,- с деловым видом ответил Егор, предъявил удостоверение второму прапорщику, прошел вверх по лестнице до полуоткрытой двери комнаты охраны, скрывшись из поля зрения посетителя, и сунул голову в проем.- Ребята, там внизу полковника Шинкарева просят.
- Уже иду.- Грузный старший прапорщик Шинкарев, многократный победитель ведомственных соревнований по боевому самбо и открытых турниров по джиу-джитсу, которому, не зная о его принадлежности к российской спецслужбе, восхищенные японцы присвоили седьмой дан, застегивал последние пуговицы на форменной рубашке с полковничьими погонами.- Спасибо, Егор.
- Чем-нибудь помочь? - осведомился старший лейтенант.
- Не, справимся,- улыбнулся один из вооруженных "Каштанами"[ АЕК-919К пистолет-пулемет калибра 9 мм, разработанный для вооружения спецподразделений. Масса снаряженного - 1,65 кг, длина со сложенным прикладом - 325 мм, с разложенным прикладом - 590 мм, начальная скорость пули - 315 м/сек (патрон 9 х 18), темп стрельбы - 900 выстрелов в минуту, емкость магазина- 20/30 патронов, прицельная дальность - 100 м, надежная рабочая дальность стрельбы - 50 м.] бойцов.- Не впервой...
Как и во времена КГБ, так и в новой России центральное здание питерского Управления регулярно осаждали люди с различными психическими отклонениями. Несли куски "разбившихся летающих тарелок", фотографии следов "снежного человека", чертежи "вечных двигателей", многостраничные отчеты о своей и не своей работе на иностранные разведки, нарисованные вручную карты "закладки подслушивающих устройств" и "тайников", схемы "психотронных излучателей" и многое, многое другое.
И со всеми сотрудники охраны вынуждены были общаться, вызывая бригады медиков только в самом крайнем случае.
Однако в потоке откровенной ерунды иногда встречались и золотые зерна.
Пару раз наблюдательные больные действительно засекали места закладки контейнеров агентами европейских спецслужб, четырежды благодаря им удавалось пресечь проникновения на секретные объекты, а однажды сотрудники УФСБ, используя информацию добровольного, но немного неадекватного помощника, помогли "убойному" отделу ГУВД в считанные часы раскрыть двойное убийство.
Правда, последний случай был немного анекдотичен.
Пациент с диагнозом "шизофрения мозаичного типа" был сначала всерьез завербован тогда еще старшим лейтенантом из Службы ЗКСиБТ по фамилии Иванидзе. Старлей "поднял кекса"[ Поднять кекс(а) - произвести вербовку информатора (жарг.).] по собственной инициативе, встретив сверкающего восемью передними железными зубами психа в кафе близ ворот НИИ. имеющего прямое отношение к созданию систем наведения зенитно-ракетных комплексов, и приняв того за инженера с закрытого предприятия.
Больной говорил убедительно и на тот момент выглядел совершенно здоровым.
Иванидзе получил с ненормального подписку о сотрудничестве, выбрал вместе с ним кодовое имя, коим тот был должен подписывать свои сообщения, и пребывал в счастливом неведении о том, кого вербанул, вплоть до восьми пятнадцати утра следующего дня, когда столкнулся с одетым в черный плащ, хромовые сапоги и шляпу "борсалино" агентом по кличке Пион прямо у входа в здание.
Стоит также отметить, что свежезавербованный гражданин был к тому же эксгибиционистом со стажем, так что под плащом у него никакой одежды не наблюдалось.
Радостный Пион на секунду распахнул плащ, заставив взвизгнуть от неожиданности проходящих мимо сотрудниц ГРАФа[Группа регистрации архивных фондов УФСБ.], широко осклабился и доложил Иванидзе о своей готовности приступить к обязанностям секретного агента.
Старлея чуть не хватил удар.
Но шутки шутками, а исправлять положение надо было самому Иванидзе. Конечно, он мог обратиться к старшим товарищам и ему обязаны были помочь, однако опер сначала решил попробовать самостоятельно решить вопрос.
Иванидзе сделал каменное лицо, поблагодарил агента за проявленное рвение и отволок к водосточной трубе, где стал выяснять степень его помешательства, регулярно пресекая попытки Пиона раздвинуть полы плаща, когда в непосредственной близости появлялось существо женского пола.
Информатор оказался сильно "ку-ку"...
Старший лейтенант подавил в себе приступ паники, провел с Пионом получасовую беседу и определил тому первое "задание": каждый день с четырнадцати до пятнадцати часов тот должен был стоять у арки проходного двора на улице Петра Лаврова, где располагается консульство США в Петербурге, и записывать, кто прошел. Отчеты требовалось подавать раз в месяц, причем не на Литейном, 4, а в Катькином садике[ Сад на Невском проспекте СПб, напротив Елисеев-ского магазина.] на третьей лавочке слева от входа.
Каждое последнее воскресенье месяца ровно в полдень.
Пион взял под козырек и убыл, а выжатый как лимон Иванидзе поплелся на службу, размышляя, как поаккуратнее доложить о происшедшем начальнику отдела.
Майор Евневич смеялся недолго, всего минуту.
Потом похлопал старшего лейтенанта по плечу и предложил не переживать.
Мол, чего в жизни не бывает...
На первую встречу с "агентом", в процессе которой Пион был должен передать свой отчет, Иванидзе шел, как на плаху.
Отбившись от стайки престарелых гомосексуалистов, осадивших молодого и симпатичного старлея у ворот садика[ Катькин садик - традиционное место сбора питерских "голубых".], и проклиная неудачно выбранное место рандеву, Иванидзе подсел к пунктуальному Пиону и получил из его рук толстый альбом, открыв который оперативник на время лишился дара речи.
Правильно говорят, что "если где-то убудет, то в другом месте обязательно прибудет". Душевнобольной оказался совершенно гениальным художником-портретистом, работавшим в стиле классической графики. На семидесяти девяти страницах альбома Пион изобразил триста пять лиц, под каждым из которых стояло точное время и дата прохода через арку проходного двора. Причем зарисовки были гораздо лучше любой фотографии, ибо отражали не только внешность, но и характер человека.
Иванидзе внимательно просмотрел альбом и под номером сто девяносто два увидел лицо человека, вышедшего из двора спустя примерно полчаса после совершенного в соседнем доме убийства кооператора и его супруги, о котором вот уже две недели трубили все газеты города.
Остальное было делом техники.
Опера из Службы ЗКСиБТ предъявили портрет "убойщикам" из ГУВД, те мгновенно опознали в нем одного из третьестепенных подозреваемых, у которого якобы было алиби, по рисунку определили одежду, бывшую на убийце в момент преступления, провели обыск и нашли на свитере характерной крупной вязки застиранные следы крови жертв. Под давлением доказательств убийца сознался.
Пиону повезло не меньше.
Желая как-то отблагодарить "агента" за его работу, Иванидзе уговорил психологов Управления осмотреть пациента и придумать мягкий вариант стабилизации его состояния. Медики провели необходимые тесты, нашли существенные отклонения от классической картины заболевания, на которые наплевали врачи из районного ПНД, заинтересовались, копнули более глубоко и обнаружили, что Пион вовсе не ненормальный, а все его проблемы происходят из-за крайне неудачно установленных ему стальных зубных протезов. Протезы, как и положено сложной металлической структуре, исполняли роль антенны приемника радиоволн, отчего в голове у Пиона регулярно звучали голоса дикторов местных станций[Такие случаи бывают в действительности и не так редки, как может показаться. В среде профессиональных независимых психиатров даже бытует мнение, что до 5-10 (!) процентов пациентов с "голосами в голове" можно излечить, избавив их от неудачных зубных протезов.]. Причем в основном железная конструкция принимала передачи эротического канала, что и сподвигало реципиента на неадекватные поступки сексуальной окраски.
Стоматолог из медицинской службы Управления снял протезы, и Пиона, уже по настоянию психологов, отправили на месяц в ведомственный санаторий, где с ним поработали два доктора наук, описавшие затем его случай в толстом журнале, и откуда он вернулся совершенно другим человеком. В дальнейшем Пион взялся за иллюстрирование книг Пушкина, Крылова и Чехова в одном из питерских издательств, завоевал несколько премий на международных конкурсах иллюстраторов и почти забыл о грустном периоде своей жизни.
Иванидзе получил благодарность от начальника Управления за проявленную смекалку в деле вербовки талантливого художника. А в личной беседе генерал-лейтенант от себя похвалил оперативного сотрудника за отсутствие равнодушия к судьбе человека...
Мальков поднялся на лифте к себе на этаж, дошел до кабинета, растолкал мирно похрапывающего на раскладушке Малахова и принялся готовить утренний кофе.
Но выпить он его не успел, ибо был срочно вызван к начальнику ИАС полковнику Евдокимову.
* * *
- Да! - Ибрагим Мамед-оглы Арцоев схватил запиликавшую трубку мобильного телефона "Alcatel".- Какой Костя?.. А-а, Коста! Ну, здравствуй, дорогой.Скелет жестом показал Гоче и Резаному, чтобы те немного подождали.-Как съездил, удачно?.. Ага... Ну, приедешь, расскажешь... Обнимаю тебя.- Лидер азербайджанской ОПГ Черноморска положил мобильник на стол.- Коста приехал. Вечером доложит.
- С людьми поговорил? - поинтересовался Сулейман Бекаев по кличке Гоча.
- Да.- Скелет довольно скривил тонкогубый рот.- Всё в норме.
Третий присутствовавший в комнате, Аслан Мирзаев, лишь молча склонил большую голову с ранними залысинами.
- Когда начинаем? - спросил Гоча.
- Перед Новым годом.- Арцоев плеснул в крохотную рюмочку коньяк и залпом выпил.- Или сразу после... Надо прикинуть, кто из чи-чей здесь остается, а кто отдыхать свалит.
- Леший точно здесь останется,- сказал Гоча.- Я с ним позавчера в кабаке виделся, у него сестра должна под Новый год родить. Ждет родственников, готовится... К нему дядька приедет, отец сестры.
- А сам Чечен? - Скелет упомянул кличку Баграева.
- Думаю, тоже никуда не поедет...
- Удачно.- Арцоев потер руки.- Без Чечена и Лешего вайнахи никто. Поодиночке передавим...
- Не нравится мне это,- изрек Резаный.
- Не каркай,- оборвал Скелет своего давнего сокамерника, с которым познакомился в пересыльной тюрьме Вологды, откуда оба были отправлены в одну зону.- Всегда тебе не нравится.
- Не по понятиям хотим Чечена валить,- прогудел Мирзаев.
- Ты хочешь дождаться, пока он первый нас замочит? - усмехнулся Ибрагим.- Чичи-ки понятия вообще не соблюдают. Мы для них никто, пусть и единоверцы. Сам знаешь...
Проблема взаимоотношений чеченских диаспор с другими мусульманами стояла давно, хотя открытые столкновения возникали редко. Вайнахи не обращали внимания на религиозную принадлежность избранной жертвы и грабили всех подряд, зачастую убивая всех свидетелей. С выросшими в горных кишлаках отморозками разговаривать было сложно, ибо они считали оружие основным аргументом в любом споре, а годы войны приучили их к этой мысли еще больше.
Мирное сосуществование нескольких, включая чеченскую, ОПГ в одном городе было лишь периодом временного перемирия.
Об этом все знали, но старались не говорить вслух.
- В общем, так.-Арцоев подождал полминуты, понял, что Резаному крыть нечем, и перешел к инструктажу.- Начинайте готовить людей. Группы по три-пять человек. На Чечена, Лешего и Беноева - по две группы. Десяток бойцов пусть покумекают, как они возьмут дом Цагароевых. Там у них склад оружия, надо его быстро захватить. Вез стволов чичики не дернутся, по квартирам они его не хранят, боятся...
- А что менты? - сощурился Гоча.
- С ментами я решу.- Скелет прочистил горло.- Не полезут. Типа, не успели...
* * *
Капитан Сомов с позывным "Брунс" положил перед майором Коробовым два скрепленных между собой листика, на которых неизвестный референт из ИАС изложил всё, что в ФСБ знали о братке по кличке Стоматолог, и сел на диван.
Разрабатываемый объект опять переборщил с горячительными напитками и теперь отдыхал у себя дома под "неусыпной заботой" Ма-радоны и Бантика.
Сыч дошел до середины первой страницы и удивленно поднял брови:
- Это что, серьезно?
- Совершенно серьезно,- кивнул улыбающийся Брунс.
- Ну ничего себе! - Коробов вытащил сигарету из пачки "Космоса".-Сие надо перекурить...
Помимо своих грандиозных заслуг на ниве "крышевания" бизнесменов и участия более чем в полусотне серьезных "разборок", гражданин Стоматолог был еще известен тем, что оказался единственным россиянином, арестованным ФБР по подозрению не просто в подготовке, а в активном участии в террористических актах одиннадцатого сентября две тысячи первого года в Нью-Йорке.
Дело было так.
Браток прибыл в США девятого сентября, дабы "перетереть" со своими нью-йоркскими партнерами несколько сделок, суливших обеим сторонам неплохие барыши, и собирался задержаться в Большом Яблоке[ Нью-Йорк (жарг.).] всего на три дня, после чего отправиться домой в Питер.
Одиннадцатого сентября ровно в восемь тридцать утра Стоматолог был принят главой брокерской конторы, пожилым, но весьма бодрым человеком, в свое время летавшим на истребителях F-8E "Крусейдер"[Палубный многоцелевой истребитель. Экипаж - 1 человек, крейсерская скорость - 900 км/ч, практический потолок - 16 500 м, дальность действия - 960 км, нормальная взлетная масса - 12 685 кг, размах крыльев - 10,72 м, длина - 16,61 м. Помимо ракет класса "воздух-воздух" и четырех 20-миллиметровых пушек, на подкрыльных узлах могли размещаться 2 бомбы по 800 кг, 4 по 200 кг или 12 по 100 кг, а также управляемые ракеты "Булпап" и "НАР" калибра 127 мм.] над Вьетнамом и чей офис располагался на пятидесятом этаже здания рядом с башнями WTC[ World Trade Center - Международный торговый центр.]. Американец потряс руку российскому партнеру и, пока секретари готовили пакет документов для подписания и резали бутерброды голодному посетителю, решил продемонстрировать братку свой небольшой "зал славы", стены которого были увешаны фотографиями с места событий и разными реликвиями вроде куска дюралюминия с крыла сбитого "МиГа".
На почетном месте лежали награды главы компании, а над ними висели штурвал его истребителя и шлем пилота.
Стоматолог оценил экспозицию, примерил шлем и взял в руки штурвал, прикидывая, не поставить ли такой же вместо руля на свой заслуженный "Шевроле субурбан", как неожиданно что-то громыхнуло, он почувствовал накатившую сзади волну жара, неведомая сила толкнула двухметрового россиянина в спину, и он вылетел в окно.
Ведомый бодрыми арабскими террористами самолет врезался в первую башню торгового центра всего в пятидесяти метрах от офиса брокера-летчика, и ударная волна прошла сквозь соседнее здание, сметая все на своем пути и ненароком зацепив Стоматолога.
Браток спикировал вниз, по счастливой случайности дважды притормозив на протяжении своего почти двухсотметрового полета. Первый раз - о спутниковую телевизионную тарелку, вынесенную на двадцатифутовой стреле с сорокового этажа, второй - когда стукнулся о люльку мойщика окон. Траектория падения завершилась в кроне дерева, росшего возле здания, куда потерявший сознание Стоматолог воткнулся башкой вниз да там и завис, сжимая в вытянутых руках авиационный штурвал.
Бесчувственное тело в летном шлеме, со штурвалом и в полуобгоревшем костюме от Бриони обнаружили спешившие на место катастрофы полицейские и не придумали ничего лучшего, как посчитать братка случайно выжившим террористом-камикадзе. Стоматолога погрузили в машину "скорой помощи", доставили в больницу в Бронксе и, только он пришел в себя, заковали в наручники и передали в руки агентов Федерального бюро расследований. Спецагенты тоже оказались товарищами не большого ума и версию полиции поддержали. Так немного дикий, но симпатичный браток оказался в американской тюрьме по обвинению в воздушном терроризме.
Правда, просидел он там всего неделю, после чего его с извинениями выпустили и даже предложили небольшую компенсацию за неправомерный арест. Гордый Стоматолог от денег отказался, обозвал смущенных агентов ФБР козлами и заявил, что теперь ноги его на североамериканском континенте не будет.
За "козлов", однако, пришлось ответить.
Мстительный руководитель отдела ФБР по расследованию деятельности "русской мафии", несколько дней подряд самолично пытавшийся "расколоть" братка, но получавший в ответ только малопонятные реплики подозреваемого типа "Фуфло не гони, начальник!", настучал в Госдепартамент о нахальном поведении задержанного, и Стоматологу при его отлете на Родину поставили в паспорт черный штамп отказа в предоставлении любых виз для въезда на территорию США.
Хотя и без стукача-эфбзэровца братку такой штамп был обеспечен на сто процентов.
- Пустое,- отмахнулся Малахов.- Им наше обращение в суд только лишнюю рекламу сделает. Да еще и орать начнут о наезде на свободную прессу, зажиме свободы слова и наших "тоталитарных замашках"...
- А прокуроры наши, между прочим, не стесняются по судам бегать,проворчал старший лейтенант, имея в виду тянущееся вот уже два года дело против "Нового Петербурга".
Расследование по фактам клеветы и вмешательства в личную жизнь сотрудников городской прокуратуры стало в Питере притчей во языцех. Бодрые стражи законности, презрев все нормы права, возбудили уголовное дело против редактора газеты за материалы, написанные сидящим в "Крестах"[ Основной следственный изолятор Санкт-Петербурга.] депутатом ЗАКСа, хотя ответственность за сведения, излагаемые в статьях, должен был нести именно последний.
Но позволить себе выступать истцами в этом процессе против депутата прокурорские не могли.
Ибо тем самым они лишили бы себя возможности быть государственными обвинителями в судебных заседаниях по делу, связанному с обвинениями "сидельца-корреспондента" в организации целой серии заказных убийств, так как истец по одному делу не может быть обвинителем по другому.
А процесс об убийствах был для них крайне важен.
Построенное на шатком фундаменте самооговоров обвиняемых, подтасованных "доказательств" и откровенной фальсификации уголовное дело грозило развалиться в любую секунду, и только личное постоянное участие первых лиц городской прокуратуры в дознании спасало его от печальной участи. Дважды уже доходило до того, что "убиенные" оживали, возвратясь из поездок к родственникам в республики бывшего СССР, и следователям приходилось прилагать титанические усилия, дабы эти факты не получали огласку, и как-то подчищать эпизоды, связанные с "живыми мертвецами". А заместителям городского прокурора подмахивать задним числом нужные бумажки.
Именно по этим причинам уголовное дело было возбуждено против главного редактора газеты, в которой проходили статьи "камерного депутата" о коррупции в прокурорской среде.
- На их месте я бы постыдился в таком спектакле участвовать,- сказал Малахов.- Натуральное позорище. Люди их и так не уважали, а теперь будут считать кончеными уродами.
- На людей им плевать, как мне кажется.- Мальков посмотрел на часы.- Ты домой собираешься?
- Нет, поработаю еще.- Майор год назад развелся и потому часто засиживался допоздна, иногда даже ночуя в маленькой комнатке при кабинете, где стояли раскладушка, телевизор и стол с тремя табуретами.- Ты всё сделал?
- Даже более того, чем планировал.- Егор спрятал документы в сейф и повернул ключ.- Завтра подобью итоги и сдам отчет. Заметь - на два дня раньше срока.
Малахов пожал руку бывшему стажеру.
- Не обольщайся. Рыжиков тебе быстро новое задание подберет!
- Знаю, с вами не забалуешь.
Мальков выключил лампу на своем столе, надел куртку и вышел в безлюдный коридор.
Возле лестницы ему повстречался Украинцев, перехвативший не успевшего скрыться за поворотом Маэстро и строго выговаривавший снайперу за его последнее выступление на смотре художественной самодеятельности.
- Вы б, майор, взяли что-нибудь из классики. В конце концов, "Соловья" Алябьева или "Патриотическую песню" Глинки. А то что вы исполнили? "Мы своё призванье не забу-у-дем, страх и ужас мы приносим лю-у-дям",-негромко напел заместитель коменданта.- Как это понимать?
- Юмор, товарищ подполковник.- Маэстро опустил глаза, чтобы Украинцев не разглядел пляшущих в них чертиков.
- Я понимаю, что юмор. Но при чем здесь гимн спецназа? Или вы хотите сказать, что под эту песню ваше подразделение будет маршировать по плацу?
- Никак нет, товарищ подполковник. Это была шутка. Неумная... Больше не повторится.
- Здравствуйте, Опанас Григорьевич,- вежливо поздоровался Мальков, проскакивая мимо.- Привет, Тоша.
- Добрый вечер, Егор Валентинович,- кивнул Украинцев, в очередной раз продемонстрировав свою уникальную память, и опять повернулся к Михалеву.- Так как мы решим?
- Будем согласовывать тексты выступлений с вами, товарищ подполковник,-бодро ответил Маэстро, вытягиваясь в струнку и провожая взглядом сбегавшего вниз по лестнице старшего лейтенанта.
- Как именно? - осведомился заместитель коменданта, чьей педантичности могли позавидовать даже немецкие офицеры.
- Путем подачи сценарных заявок за неделю до репетиций,- нашелся режиссер и, по совместительству, ведущий актер самодеятельного коллектива РССН.
Остальную часть беседы Мальков уже не расслышал.
Глава 15
А ВАС, ШТИРЛИЦ, Я ПОПРОШУ ОСТАТЬСЯ...
Глава Управления внешней разведки РБ Пакистана вызвал к себе Омара Масуда прямо с утра, не дав ему даже провести с подчиненными десятиминутную летучку, с которой начальник седьмого отдела УВР всегда начинал рабочий день.
Судя по мрачному выражению лица Ахма-да Сухри, повод для встречи с Масудом был не из приятных.
- Проходите,- Сухри указал на кресло возле приставного столика.
Омар молча сел и тут же вытащил сигареты.
- По одному из кавказских каналов пришла информация,- сообщил начальник УВР РБ,- что чеченская группировка Черноморс-ка готовит покушение на одного из наших фигурантов.
- Сведения достоверные? - уточнил Масуд.
Он не спросил, что за канал представил донесение.
Раз Сухри никак не идентифицировал источник, это означало, что допуска у Омара к этой части деятельности УВР не было. А в разведке не принято выяснять те подробности, что не имеют отношения к делу.
Излишнее любопытство может стоить не только должности, но и головы.
- Абсолютно,- твердо ответил Ахмад.
- Смысл мероприятия?
- Устранение конкурента.- Сухри назвал фамилию персоны, на которую готовилось покушение.- Исполнители прибыли три или четыре дня назад.
- А зачем? - Масуд удивленно поднял брови.- Что они там не поделили?
- Московский заказ. Объект перешел дорогу одному из руководителей русского Центрального банка.
- Ах вот оно что1 - Начальник седьмого отдела цыкнул зубом.- Тогда понятно...
- Как думаете действовать?
- Будем блокировать исполнителей. Фотографии есть?
Сухри подвинул Масуду толстый конверт формата А4.
- Краткие досье...
Омар вытряхнул на стол документы и посмотрел на групповой снимок, где в окружении бородатых мужиков позировали две светловолосые женщины.
- Стрелки?
- Да.
- Из бывших русских колоний на Балтике? - полуутвердительно сказал Масуд.
- Из Литвы.
- Ясно.- Литовские снайперши были опасным противником.- Срок исполнения неизвестен?
- Пока нет. Вероятно, дней пять в запасе у нас есть...
- Сабиру придется выходить на объект,- недовольно заявил Омар.
- Без этого не обойтись? - нахмурился начальник УВР.
- Нет. Наш фигурант должен на неделю-полторы уехать из города, якобы по делам. Мы за это время приготовим контрмероприятие. Но чтобы он уехал быстро и без возражений, придется подключить Сабира.
- Когда у вас сеанс связи?
- Скоро,- уклончиво ответил Масуд.- Мы успеем...
* * *
У барьера во втором подъезде здания У ФСБ стоял немного странный пожилой человек в неопределенного цвета длинной куртке и в вязаном бордовом берете и демонстрировал одному из прапорщиков какой-то мешочек.
Второй ПДК продолжал проверять документы у входивших и выходивших сотрудников,
- Иду,- посетитель по-куриному тряс головой,- смотрю - лежит. И бесхозно так лежит, вроде как потерян. Ну, я и глянул внутрь... А там! А там!..
Мальков остановился за спиной у мужчины и заглянул тому через плечо.
- Я сразу подумал, что мне к вам.- Визитер подбросил мешочек на ладони.Там голубые искорки...
- Какие искорки? - На лице прапорщика не дрогнул ни один мускул.
- Голубые! Представляете? Искрят...
- И часто? - осведомился сотрудник охраны.
- Регулярно.- Посетитель переступил с ноги на ногу.- И я хочу это показать вашему генералу.
- Генерала в данный момент нет на месте.-Прапорщик действовал по инструкции, предусматривающей общение с душевнобольными, наплыв которых в здание на Литейном, 4 возрастал осенью и весной, в периоды регулярных обострений у пациентов ПНД.- Но вы можете переговорить с его заместителем. Я его сейчас сюда приглашу.- Охранник встретился глазами с Мальковым, едва заметно кивнул и обратился к старшему лейтенанту: - Товарищ подполковник, вы к себе?
- Да, товарищ прапорщик,- мгновенно поддержал игру Егор.
Визитер обернулся и с уважением посмотрел на такого молодого "подполковника".
- Не могли бы вы передать полковнику Шинкареву, чтобы он подошел на пост номер два-бис? - Прапорщик назвал совершенно произвольный "номер поста".
- Конечно, он сейчас спустится,- с деловым видом ответил Егор, предъявил удостоверение второму прапорщику, прошел вверх по лестнице до полуоткрытой двери комнаты охраны, скрывшись из поля зрения посетителя, и сунул голову в проем.- Ребята, там внизу полковника Шинкарева просят.
- Уже иду.- Грузный старший прапорщик Шинкарев, многократный победитель ведомственных соревнований по боевому самбо и открытых турниров по джиу-джитсу, которому, не зная о его принадлежности к российской спецслужбе, восхищенные японцы присвоили седьмой дан, застегивал последние пуговицы на форменной рубашке с полковничьими погонами.- Спасибо, Егор.
- Чем-нибудь помочь? - осведомился старший лейтенант.
- Не, справимся,- улыбнулся один из вооруженных "Каштанами"[ АЕК-919К пистолет-пулемет калибра 9 мм, разработанный для вооружения спецподразделений. Масса снаряженного - 1,65 кг, длина со сложенным прикладом - 325 мм, с разложенным прикладом - 590 мм, начальная скорость пули - 315 м/сек (патрон 9 х 18), темп стрельбы - 900 выстрелов в минуту, емкость магазина- 20/30 патронов, прицельная дальность - 100 м, надежная рабочая дальность стрельбы - 50 м.] бойцов.- Не впервой...
Как и во времена КГБ, так и в новой России центральное здание питерского Управления регулярно осаждали люди с различными психическими отклонениями. Несли куски "разбившихся летающих тарелок", фотографии следов "снежного человека", чертежи "вечных двигателей", многостраничные отчеты о своей и не своей работе на иностранные разведки, нарисованные вручную карты "закладки подслушивающих устройств" и "тайников", схемы "психотронных излучателей" и многое, многое другое.
И со всеми сотрудники охраны вынуждены были общаться, вызывая бригады медиков только в самом крайнем случае.
Однако в потоке откровенной ерунды иногда встречались и золотые зерна.
Пару раз наблюдательные больные действительно засекали места закладки контейнеров агентами европейских спецслужб, четырежды благодаря им удавалось пресечь проникновения на секретные объекты, а однажды сотрудники УФСБ, используя информацию добровольного, но немного неадекватного помощника, помогли "убойному" отделу ГУВД в считанные часы раскрыть двойное убийство.
Правда, последний случай был немного анекдотичен.
Пациент с диагнозом "шизофрения мозаичного типа" был сначала всерьез завербован тогда еще старшим лейтенантом из Службы ЗКСиБТ по фамилии Иванидзе. Старлей "поднял кекса"[ Поднять кекс(а) - произвести вербовку информатора (жарг.).] по собственной инициативе, встретив сверкающего восемью передними железными зубами психа в кафе близ ворот НИИ. имеющего прямое отношение к созданию систем наведения зенитно-ракетных комплексов, и приняв того за инженера с закрытого предприятия.
Больной говорил убедительно и на тот момент выглядел совершенно здоровым.
Иванидзе получил с ненормального подписку о сотрудничестве, выбрал вместе с ним кодовое имя, коим тот был должен подписывать свои сообщения, и пребывал в счастливом неведении о том, кого вербанул, вплоть до восьми пятнадцати утра следующего дня, когда столкнулся с одетым в черный плащ, хромовые сапоги и шляпу "борсалино" агентом по кличке Пион прямо у входа в здание.
Стоит также отметить, что свежезавербованный гражданин был к тому же эксгибиционистом со стажем, так что под плащом у него никакой одежды не наблюдалось.
Радостный Пион на секунду распахнул плащ, заставив взвизгнуть от неожиданности проходящих мимо сотрудниц ГРАФа[Группа регистрации архивных фондов УФСБ.], широко осклабился и доложил Иванидзе о своей готовности приступить к обязанностям секретного агента.
Старлея чуть не хватил удар.
Но шутки шутками, а исправлять положение надо было самому Иванидзе. Конечно, он мог обратиться к старшим товарищам и ему обязаны были помочь, однако опер сначала решил попробовать самостоятельно решить вопрос.
Иванидзе сделал каменное лицо, поблагодарил агента за проявленное рвение и отволок к водосточной трубе, где стал выяснять степень его помешательства, регулярно пресекая попытки Пиона раздвинуть полы плаща, когда в непосредственной близости появлялось существо женского пола.
Информатор оказался сильно "ку-ку"...
Старший лейтенант подавил в себе приступ паники, провел с Пионом получасовую беседу и определил тому первое "задание": каждый день с четырнадцати до пятнадцати часов тот должен был стоять у арки проходного двора на улице Петра Лаврова, где располагается консульство США в Петербурге, и записывать, кто прошел. Отчеты требовалось подавать раз в месяц, причем не на Литейном, 4, а в Катькином садике[ Сад на Невском проспекте СПб, напротив Елисеев-ского магазина.] на третьей лавочке слева от входа.
Каждое последнее воскресенье месяца ровно в полдень.
Пион взял под козырек и убыл, а выжатый как лимон Иванидзе поплелся на службу, размышляя, как поаккуратнее доложить о происшедшем начальнику отдела.
Майор Евневич смеялся недолго, всего минуту.
Потом похлопал старшего лейтенанта по плечу и предложил не переживать.
Мол, чего в жизни не бывает...
На первую встречу с "агентом", в процессе которой Пион был должен передать свой отчет, Иванидзе шел, как на плаху.
Отбившись от стайки престарелых гомосексуалистов, осадивших молодого и симпатичного старлея у ворот садика[ Катькин садик - традиционное место сбора питерских "голубых".], и проклиная неудачно выбранное место рандеву, Иванидзе подсел к пунктуальному Пиону и получил из его рук толстый альбом, открыв который оперативник на время лишился дара речи.
Правильно говорят, что "если где-то убудет, то в другом месте обязательно прибудет". Душевнобольной оказался совершенно гениальным художником-портретистом, работавшим в стиле классической графики. На семидесяти девяти страницах альбома Пион изобразил триста пять лиц, под каждым из которых стояло точное время и дата прохода через арку проходного двора. Причем зарисовки были гораздо лучше любой фотографии, ибо отражали не только внешность, но и характер человека.
Иванидзе внимательно просмотрел альбом и под номером сто девяносто два увидел лицо человека, вышедшего из двора спустя примерно полчаса после совершенного в соседнем доме убийства кооператора и его супруги, о котором вот уже две недели трубили все газеты города.
Остальное было делом техники.
Опера из Службы ЗКСиБТ предъявили портрет "убойщикам" из ГУВД, те мгновенно опознали в нем одного из третьестепенных подозреваемых, у которого якобы было алиби, по рисунку определили одежду, бывшую на убийце в момент преступления, провели обыск и нашли на свитере характерной крупной вязки застиранные следы крови жертв. Под давлением доказательств убийца сознался.
Пиону повезло не меньше.
Желая как-то отблагодарить "агента" за его работу, Иванидзе уговорил психологов Управления осмотреть пациента и придумать мягкий вариант стабилизации его состояния. Медики провели необходимые тесты, нашли существенные отклонения от классической картины заболевания, на которые наплевали врачи из районного ПНД, заинтересовались, копнули более глубоко и обнаружили, что Пион вовсе не ненормальный, а все его проблемы происходят из-за крайне неудачно установленных ему стальных зубных протезов. Протезы, как и положено сложной металлической структуре, исполняли роль антенны приемника радиоволн, отчего в голове у Пиона регулярно звучали голоса дикторов местных станций[Такие случаи бывают в действительности и не так редки, как может показаться. В среде профессиональных независимых психиатров даже бытует мнение, что до 5-10 (!) процентов пациентов с "голосами в голове" можно излечить, избавив их от неудачных зубных протезов.]. Причем в основном железная конструкция принимала передачи эротического канала, что и сподвигало реципиента на неадекватные поступки сексуальной окраски.
Стоматолог из медицинской службы Управления снял протезы, и Пиона, уже по настоянию психологов, отправили на месяц в ведомственный санаторий, где с ним поработали два доктора наук, описавшие затем его случай в толстом журнале, и откуда он вернулся совершенно другим человеком. В дальнейшем Пион взялся за иллюстрирование книг Пушкина, Крылова и Чехова в одном из питерских издательств, завоевал несколько премий на международных конкурсах иллюстраторов и почти забыл о грустном периоде своей жизни.
Иванидзе получил благодарность от начальника Управления за проявленную смекалку в деле вербовки талантливого художника. А в личной беседе генерал-лейтенант от себя похвалил оперативного сотрудника за отсутствие равнодушия к судьбе человека...
Мальков поднялся на лифте к себе на этаж, дошел до кабинета, растолкал мирно похрапывающего на раскладушке Малахова и принялся готовить утренний кофе.
Но выпить он его не успел, ибо был срочно вызван к начальнику ИАС полковнику Евдокимову.
* * *
- Да! - Ибрагим Мамед-оглы Арцоев схватил запиликавшую трубку мобильного телефона "Alcatel".- Какой Костя?.. А-а, Коста! Ну, здравствуй, дорогой.Скелет жестом показал Гоче и Резаному, чтобы те немного подождали.-Как съездил, удачно?.. Ага... Ну, приедешь, расскажешь... Обнимаю тебя.- Лидер азербайджанской ОПГ Черноморска положил мобильник на стол.- Коста приехал. Вечером доложит.
- С людьми поговорил? - поинтересовался Сулейман Бекаев по кличке Гоча.
- Да.- Скелет довольно скривил тонкогубый рот.- Всё в норме.
Третий присутствовавший в комнате, Аслан Мирзаев, лишь молча склонил большую голову с ранними залысинами.
- Когда начинаем? - спросил Гоча.
- Перед Новым годом.- Арцоев плеснул в крохотную рюмочку коньяк и залпом выпил.- Или сразу после... Надо прикинуть, кто из чи-чей здесь остается, а кто отдыхать свалит.
- Леший точно здесь останется,- сказал Гоча.- Я с ним позавчера в кабаке виделся, у него сестра должна под Новый год родить. Ждет родственников, готовится... К нему дядька приедет, отец сестры.
- А сам Чечен? - Скелет упомянул кличку Баграева.
- Думаю, тоже никуда не поедет...
- Удачно.- Арцоев потер руки.- Без Чечена и Лешего вайнахи никто. Поодиночке передавим...
- Не нравится мне это,- изрек Резаный.
- Не каркай,- оборвал Скелет своего давнего сокамерника, с которым познакомился в пересыльной тюрьме Вологды, откуда оба были отправлены в одну зону.- Всегда тебе не нравится.
- Не по понятиям хотим Чечена валить,- прогудел Мирзаев.
- Ты хочешь дождаться, пока он первый нас замочит? - усмехнулся Ибрагим.- Чичи-ки понятия вообще не соблюдают. Мы для них никто, пусть и единоверцы. Сам знаешь...
Проблема взаимоотношений чеченских диаспор с другими мусульманами стояла давно, хотя открытые столкновения возникали редко. Вайнахи не обращали внимания на религиозную принадлежность избранной жертвы и грабили всех подряд, зачастую убивая всех свидетелей. С выросшими в горных кишлаках отморозками разговаривать было сложно, ибо они считали оружие основным аргументом в любом споре, а годы войны приучили их к этой мысли еще больше.
Мирное сосуществование нескольких, включая чеченскую, ОПГ в одном городе было лишь периодом временного перемирия.
Об этом все знали, но старались не говорить вслух.
- В общем, так.-Арцоев подождал полминуты, понял, что Резаному крыть нечем, и перешел к инструктажу.- Начинайте готовить людей. Группы по три-пять человек. На Чечена, Лешего и Беноева - по две группы. Десяток бойцов пусть покумекают, как они возьмут дом Цагароевых. Там у них склад оружия, надо его быстро захватить. Вез стволов чичики не дернутся, по квартирам они его не хранят, боятся...
- А что менты? - сощурился Гоча.
- С ментами я решу.- Скелет прочистил горло.- Не полезут. Типа, не успели...
* * *
Капитан Сомов с позывным "Брунс" положил перед майором Коробовым два скрепленных между собой листика, на которых неизвестный референт из ИАС изложил всё, что в ФСБ знали о братке по кличке Стоматолог, и сел на диван.
Разрабатываемый объект опять переборщил с горячительными напитками и теперь отдыхал у себя дома под "неусыпной заботой" Ма-радоны и Бантика.
Сыч дошел до середины первой страницы и удивленно поднял брови:
- Это что, серьезно?
- Совершенно серьезно,- кивнул улыбающийся Брунс.
- Ну ничего себе! - Коробов вытащил сигарету из пачки "Космоса".-Сие надо перекурить...
Помимо своих грандиозных заслуг на ниве "крышевания" бизнесменов и участия более чем в полусотне серьезных "разборок", гражданин Стоматолог был еще известен тем, что оказался единственным россиянином, арестованным ФБР по подозрению не просто в подготовке, а в активном участии в террористических актах одиннадцатого сентября две тысячи первого года в Нью-Йорке.
Дело было так.
Браток прибыл в США девятого сентября, дабы "перетереть" со своими нью-йоркскими партнерами несколько сделок, суливших обеим сторонам неплохие барыши, и собирался задержаться в Большом Яблоке[ Нью-Йорк (жарг.).] всего на три дня, после чего отправиться домой в Питер.
Одиннадцатого сентября ровно в восемь тридцать утра Стоматолог был принят главой брокерской конторы, пожилым, но весьма бодрым человеком, в свое время летавшим на истребителях F-8E "Крусейдер"[Палубный многоцелевой истребитель. Экипаж - 1 человек, крейсерская скорость - 900 км/ч, практический потолок - 16 500 м, дальность действия - 960 км, нормальная взлетная масса - 12 685 кг, размах крыльев - 10,72 м, длина - 16,61 м. Помимо ракет класса "воздух-воздух" и четырех 20-миллиметровых пушек, на подкрыльных узлах могли размещаться 2 бомбы по 800 кг, 4 по 200 кг или 12 по 100 кг, а также управляемые ракеты "Булпап" и "НАР" калибра 127 мм.] над Вьетнамом и чей офис располагался на пятидесятом этаже здания рядом с башнями WTC[ World Trade Center - Международный торговый центр.]. Американец потряс руку российскому партнеру и, пока секретари готовили пакет документов для подписания и резали бутерброды голодному посетителю, решил продемонстрировать братку свой небольшой "зал славы", стены которого были увешаны фотографиями с места событий и разными реликвиями вроде куска дюралюминия с крыла сбитого "МиГа".
На почетном месте лежали награды главы компании, а над ними висели штурвал его истребителя и шлем пилота.
Стоматолог оценил экспозицию, примерил шлем и взял в руки штурвал, прикидывая, не поставить ли такой же вместо руля на свой заслуженный "Шевроле субурбан", как неожиданно что-то громыхнуло, он почувствовал накатившую сзади волну жара, неведомая сила толкнула двухметрового россиянина в спину, и он вылетел в окно.
Ведомый бодрыми арабскими террористами самолет врезался в первую башню торгового центра всего в пятидесяти метрах от офиса брокера-летчика, и ударная волна прошла сквозь соседнее здание, сметая все на своем пути и ненароком зацепив Стоматолога.
Браток спикировал вниз, по счастливой случайности дважды притормозив на протяжении своего почти двухсотметрового полета. Первый раз - о спутниковую телевизионную тарелку, вынесенную на двадцатифутовой стреле с сорокового этажа, второй - когда стукнулся о люльку мойщика окон. Траектория падения завершилась в кроне дерева, росшего возле здания, куда потерявший сознание Стоматолог воткнулся башкой вниз да там и завис, сжимая в вытянутых руках авиационный штурвал.
Бесчувственное тело в летном шлеме, со штурвалом и в полуобгоревшем костюме от Бриони обнаружили спешившие на место катастрофы полицейские и не придумали ничего лучшего, как посчитать братка случайно выжившим террористом-камикадзе. Стоматолога погрузили в машину "скорой помощи", доставили в больницу в Бронксе и, только он пришел в себя, заковали в наручники и передали в руки агентов Федерального бюро расследований. Спецагенты тоже оказались товарищами не большого ума и версию полиции поддержали. Так немного дикий, но симпатичный браток оказался в американской тюрьме по обвинению в воздушном терроризме.
Правда, просидел он там всего неделю, после чего его с извинениями выпустили и даже предложили небольшую компенсацию за неправомерный арест. Гордый Стоматолог от денег отказался, обозвал смущенных агентов ФБР козлами и заявил, что теперь ноги его на североамериканском континенте не будет.
За "козлов", однако, пришлось ответить.
Мстительный руководитель отдела ФБР по расследованию деятельности "русской мафии", несколько дней подряд самолично пытавшийся "расколоть" братка, но получавший в ответ только малопонятные реплики подозреваемого типа "Фуфло не гони, начальник!", настучал в Госдепартамент о нахальном поведении задержанного, и Стоматологу при его отлете на Родину поставили в паспорт черный штамп отказа в предоставлении любых виз для въезда на территорию США.
Хотя и без стукача-эфбзэровца братку такой штамп был обеспечен на сто процентов.