Черкасов Дмитрий. Ночь над Cербией

   Влад бросил «смит вессон» на колени летчику, одновременно готовый из положения «сидя» ударить очередью ему в грудь. Коннор, не заметивший, как напрягся его новый знакомый, проворно схватил пистолет, проверил предохранитель и сунул в кобуру на ремне. Потом уставился на Рокотова.
   — Удивлен? — биолог еле заметно улыбнулся. — Проверка на прочность. У вас, по моему, это называется «проверка на вшивость». — Джесс кивнул. — Можешь посмотреть, патроны из обоймы я не вынимал. Ну надо же было когда нибудь решиться! Вот я сейчас и решился.
   — Ты здорово рисковал.
   — А что делать? Не связывать же тебя, в самом деле. Вдвоем у нас двойная маневренность, защита тыла, и все такое. Объективно мы друг другу выгодны. Пока, — Влад поднял палец. — И надеюсь, что стрелять в спину мы друг другу не будем.
   — Безусловнее — с серьезным видом согласился летчик. — Мы не враги, и я не собираюсь тебя подводить... Только мне кажется, что ты плохо относишься к тому, почему я оказался в небе над Югославией.
   Рокотов вздохнул и нахмурился.
   — Джесс, я — ученый и по сути своей — пацифист. Война — это всегда плохо. Понимаю, ты человек военный, исполняешь приказ. По данному конкретному факту у меня претензий к тебе нет и быть не может. Мне просто не нравится война. Вот и все.
   — Но Милошевича надо остановить, — примирительно заметил Коннор. — И другого способа, кроме силового, не существует. Он диктатор, на требования европейских государств и Америки ему плевать. Он не соблюдает права человека...
   — Возможно. А Россию вы бомбить собираетесь?
   — Зачем? — не понял капитан ВВС США. — «Холодная война» закончилась, коммунизма больше нет... Мы теперь вроде как партнеры.
   — Ага, — Владислав потеребил нос. — Только у нас о правах человека что то тоже не вспоминают. Если уж бомбить, так нашу столицу, чтобы всю эту чиновничью сволочь напалмом выжечь... Двойные стандарты, Джесс, двойные стандарты. Просто в России и Китае есть ядерные бомбы, а в Сомали и Югославии — нет. Вот и ответ, кого можно бомбить.
   — Это другое дело, — не согласился Кудесник. — Я, кстати, тоже не всегда понимаю нашего Президента. Саддама можно было уничтожить, но мы почему то этого не делаем. И с Сомали разобраться. И с Тибетом. Надо просто действовать решительнее.
   — Это как? — хмыкнул Влад. — Чаще бомбить?
   — Не обязательно. Есть специальные группы, диверсанты, оружие дальнего поражения...
   — Проблема в том, Джесс, что ты мыслишь категориями армии. Понятно, ты человек военный. Но ведь бомба или ракета может попасть и в дом к мирному жителю. У нас был Афганистан, у вас — Вьетнам, потом опять у нас Чечня, у вас — Ирак. И так — до бесконечности. Силой, увы, ничего не решишь. Вон, вы бомбили бомбили Ирак, а в результате Президент Хусейн имеет почти стопроцентную поддержку населения. Если раньше у вас еще были какие то перспективы его сместить, то сейчас уже нет... Да и у нас, — биолог грустно махнул рукой, — то же самое. В своей стране разобраться не можем. Ворье на ворье во власти, идиоты в полиции, бойню на собственной территории устроили... Я и уехал то поработать в Югославию, чтоб чуточку отдохнуть от всеобщего бардака... Отдохнул!
   — Я согласен, — кивнул Коннор, — боевые действия — это уже крайний вариант. Но и без них не всегда обойтись можно. Мы с тобой ведь тоже с полицейскими не на матч по бейсболу собрались.
   — Да уж... Однако не мы начали. А вы Югославию первыми бомбить стали. Это уже агрессия. Потому я никак поддержать такие действия не могу. Лично с тобой мы можем стать друзьями. Но, к сожалению, политику определяем не мы. И война эта бессмысленна. Милошевич все равно не пострадает, а народу погибнет уйма. И сербов, и албанцев... и ваших солдат, кстати. Как с этим быть?
   — Наши пилоты никогда не получали приказа бить по гражданским объектам.
   — Согласен. И приказа нет, и специально никто мирное население не бомбит... Но ведь человеку, у которого от американского оружия погибнут близкие, ты этого не объяснишь.
   Коннор печально развел руками:
   — Ошибки у всех случаются. Однако с Милошевичем надо было что то делать! Дипломаты с ним несколько лет пытались договориться.
   — Да разве в Милошевиче дело! Один он ничего сотворить не смог. У сербов с албанцами давняя вражда, тут одним ударом ничего не решишь. Вот у вас в Америке вроде все хорошо —исуровнем жизни, и с законами, и кино хорошее снимаете, — но есть один крупный недостаток. Читаете мало, все по телевизору узнаете. Нация постепенно разучивается думать. Ты на свой счет не принимай, я не знаю, какое у тебя образование, но я в своей жизни с американцами много общался. И часто они не понимали самых элементарных вещей...
   — Это есть, спорить не буду, — кивнул Коннор. — У меня у самого родители только за год до моего рождения из Европы приехали. И мне говорят, что в США все очень резко от Ирландии отличается. Особенно в обучении и отношении к литературе. Я в детстве немного читал, теперь стараюсь побольше... У нас полно людей, которые вообще неграмотны. Рядом с нашей базой — небольшой городок, так там афроамериканцы и латиносы вообще в школу не ходят. Читать не умеют, сбиваются в банды, грабят, колются... И полиция с ними не всегда справляется. Проблем много, как и в каждой стране. Но у нас у всех — равные возможности, за проявление национализма или расизма можно угодить в тюрьму... И нам очень обидно, что Россия поддерживает Милошевича.
   — Да брось ты! — Влад поправил на плече автоматный ремень. — Никого Россия не поддерживает... Ты просто себе не представляешь, что у нас на самом деле с властью творится. Вот, между прочим, как ты думаешь, почему до сих пор в этом районе не начата серьезная операция по моему спасению?
   — А тебя разве не ищут? — искренне удивился американец.
   — Щас! Да в нашем МИДе даже не слышали, кто я такой. Никому дела нет. Пропал и пропал. Если сам не объявлюсь, года через три могут сообщить родственникам, что, вероятно, я остался жить в Сербии. Или вообще ничего не скажут. Наши своих летчиков и моряков вызволить не пытаются, когда тех за долги предприятий в иностранных портах задерживают, а ты обо мне говоришь... Меня нет. Я — фантом, который только мешает чиновникам из консульства воровать денежки. Когда я сюда приехал, то ждал регистрации почти неделю. И ни фига, про меня даже никто не вспоминал. Есть человек, нет — никого не волнует... Я ведь не коммерсант, от меня взятки не дождешься, и не бюрократ из Москвы, который на государственные деньги приехал отдохнуть. Так, какой то биолог. Сам приехал, сам и устраивайся. А у них дела поважнее есть. Мне в Белграде проще в посольство США зайти, чем в свое, меньше ждать придется. Так что выбираюсь я исключительно самостоятельно. Тем более, что документы мои сгорели, а без паспорта меня даже на порог могут не пустить. Скажут, что я все вру, или будут тянуть с новым паспортом полгода...
   У Коннора глаза на лоб полезли. Для американского военного такое отношение к гражданам собственной страны было дикостью, за которую по всем законам нерадивого чиновника должны были отправить лет на двадцать в Алькатрас. Применительно к России — в сибирские лагеря.
   Но Рокотов говорил об этих совершенно невозможных вещах столь уверенно, что Джесс поверил и решил при случае замолвить слово за своего нового товарища перед командованием. Если конечно, им посчастливится выбраться живыми.
   — Так что ты будешь делать?
   — Пока не знаю. Есть программа минимум — выбраться отсюда и положить побольше этих уродов, что шатаются поблизости. Дальше видно будет. Кстати, сколько у тебя патронов в пистолете?
   — Десять.
   — Негусто. На, держи еще один, — Влад протянул летчику браунинг, — с запасной обоймой. В каждой — по двенадцать патронов. Обращаться умеешь?
   Кудесник осмотрел оружие.
   — Конечно. Это же армейская модель, недавно поступила на вооружение. Выпуск 97 го года... Откуда он у тебя?
   — Трофей, — ответил Рокотов и задумался.
   * * *
   Ловушка, столь ловко поставленная неизвестным, была проверена самым тщательнейшим образом. Проводник копался почти час, осматривая каждый лист, каждую веточку в радиусе девяти метров от разорванного выстрелом помпового ружья. Солдаты, которым был преподан страшный урок, не отрывали глаз от прицельных рамок, развернув линию обороны по всем без исключения направлениям. Отряд в очередной раз понес неожиданные и бессмысленные потери.
   А неизвестный, сделав свое дело, вновь растворился, не оставив ни малейшего следа.
   Проводник отозвал майора в сторону.
   — Тебе надо собраться. Я понимаю, что все произошло слишком неожиданно, но если ты не мобилизуешь людей, о выполнении задачи можно забыть.
   — Что ты обнаружил? — командир все еще выглядел подавленным.
   — Ничего, что могло бы дать ответ на самые насущные вопросы. Граната, капроновая нить, ружье... совершенно идиотский набор. Причем ружье забили порохом и дробью доверху. Расчет на один единственный выстрел. Логичного объяснения, кроме того, что у них очень мало патронов, нет... Но если он такой грамотный специалист, то почему не сделать ловушку помощнее? Со связкой гранат, к примеру... Не понимаю.
   — Это тот русский, — как сомнамбула, пробубнил майор.
   — Ты зациклился, — резко заявил проводник. — У русского не могло быть ружья. Он захватил пистолет, автомат и гранаты. Разбил рацию. Но помпового «моссберга» у наших не было. Да и зачем ему ружье с несколькими патронами, если есть скорострельное оружие?
   — Это русский, — повторил майор.
   — А смысл ему на нас охотиться? Судя по его действиям, он не производит впечатления человека, склонного к рискованным поступкам... прийти сюда — безумие. Он должен искать населенный пункт, а не по безлюдной местности бродить.
   — Хорошо. Тогда кто?
   — Диверсант одиночка, заброшенный сюда заранее. Зачем, почему — нет ответа... Возможно, чтобы проконтролировать наши действия. Хотя тогда непонятно, зачем ему пилот...
   — Здесь нет никого, кроме нас. Это уже подтверждено полчаса назад. Нам даны рекомендации действовать по обстоятельствам, — майор кивнул на радиста. — Я дважды запросил оперативный центр. Они сюда никого не посылали.
   Проводник стукнул себя по колену.
   — И ты поверил?! Ради собственных амбиций они могут нами пожертвовать. Или мы возьмем пилота, или нас спишут... Вспомни о том, сколько обещано за успешную операцию. За такие деньги нас могут подставить под удар авиации... Или послать диверса, благо район поиска известен.
   Майор ссутулился и стал смотреть себе под ноги.
   — Дай радиограмму, — предложил проводник, — что диверсанта мы уничтожили. И проверим реакцию. Свяжись вечером, сообщи, что одна из групп расстреляла неизвестного, тело не опознано, а сам расставь наблюдателей на внешних подступах к району. Если они нам врут, то этой же ночью постараются ввести сюда других своих людей. Тогда у тебя будет доказательство.
   — А что делать с этим, что внутри зоны? — командир постепенно приходил в себя.
   — До вечера не высунется. Сейчас он забился в какую нибудь нору и ждет темноты. Если я прав, то он постарается вывести американца из района. Причем сегодня же ночью. Времени у него нет. Будет пробираться либо на юг, либо на запад. Там то мы и расставим основные силы.
   Майор сверился с картой.
   — Разумно, — он провел пальцем по прозрачному пластику. — Через болото ему идти не резон. Тут он упирается в хребет, а здесь — опять трясина.
   — Размести на всякий случай контрольные группы по три человека. Тогда у тебя будут все гарантии.
   — Если диверс один... — командир отряда закурил сигарету и предложил проводнику. Тот покачал головой. — А если нет?
   — Очень маленькая вероятность. Один — еще куда ни шло, но группой здесь находиться опасно. Наши обязательно бы засекли... Кстати, это объясняет ловушку — он специально сбивает нас с толку, чтобы мы думали не о том и искали мифического русского. Ты же мне не говорил, какое у него может быть оружие.
   — Верно. А предположить, что у русского — ружье, это логично...
   — Вот именно. Экспедиционные команды всегда вооружены гладкоствольным оружием. Только мы в лагере его изъяли. А кто то посчитал, что ружье должно навести нас на мысль о русском. Кто то, кто имеет доступ к информации... Вычислить будет несложно.
   — Думаю, да... Ну что, это меняет дело. В идеале было бы неплохо взять его живьем.
   — Это дело техники. Поставь ребятам задачу, пусть теперь любой подозрительный предмет расстреливают издалека. По крайней мере избежим потерь.
   Майор резко поднялся и махнул рукой сержантам.
   Через десять минут отряд разделился на группы по пять человек, и солдаты двинулись мимо холмов на запад, чтобы занять новые позиции. Тела убитых так и остались возле полянки, где их настигла смерть. Только оружие с трупов было снято.
   * * *
   Глава Администрации российского Президента пожал своей вялой ручкой длань Первого Лица и примостился в кресле напротив по обыкновению сурового «после вчерашнего» главы государства.
   Настроение чиновника оставляло желать лучшего. Дотошные журналисты раскопали очередную пачку документов — на этот раз свидетельствующих о том, что нынешний глава Администрации, будучи заместителем председателя одного из акционерных обществ, перевел деньги вкладчиков на счета нескольких банков на острове Мэн. После чего, естественно, АО разорилось, и граждане остались на бобах. Чего нельзя сказать об организаторах этой обычнейшей для России аферы.
   Скандальчик развивался по законам жанра. «Акулы пера» трясли стопками ксерокопий, чиновники вяло отбивались, подзуживали своих знакомцев в прокуратуре и налоговой полиции найти управу на зарвавшихся телеведущих и с нетерпением ожидали реакции Семьи. Президент пока хранил гордое молчание, и было непонятно — то ли он не в курсе, то ли обдумывает кандидатуру на заклание. Дочурка обещала всяческое содействие, однако ее влияние на венценосного папашу в последнее время ослабело. Глава государства отбился от рук, возомнил себя радетелем законности и всерьез подумывал о назначении премьер министром главного милиционера страны.
   Приход нового премьера особенно никого не пугал. У шефа МВД жена ходила в банкирах, так что подходы к нему давным давно были известны, и все его вопли о борьбе с коррупцией и отмыванием денег воспринимались как обязательное словоблудие на потеху толпе. То бишь народу. На Пиночета министр явно не тянул — ни характером, ни волей, ни отношением к службе. Хотя был и импозантен, и по своему образован. Министерские дамы меж собой именовали его не иначе, как «душка гусар».
   Старый и мудрый зубр, сумевший таки на посту председателя правительства мало мальски стабилизировать обстановку в стране, доживал последние дни. Ему реже звонили, почти не приглашали на официальные мероприятия, пресса теряла к нему интерес, а молодые чиновники не стеснялись проехаться скабрезной шуткой по поводу застарелого радикулита у нынешнего премьера. Смена власти готовилась, как и принято в партийно хозяйственном аппарате — с мелких подлостей, пробы на вкус новой начальственной задницы, волокиты с выполнением распоряжений будущего «экс» и прочих бюрократических «тонкостей».
   Президент царственным жестом отпустил журналистов и в упор уставился на съежившегося главу Администрации.
   — Ну, шта... опять, понимаешь, письма мне приходят... мол, ты — вор, у людей деньги на какие то автомобили собрал и не отдаешь... Да ты глаза не отводи, не отводи. Знаю я вас. Опять, скажешь, наветы завистников?
   Глава Администрации затряс бороденкой, на лысине проступили капельки холодного пота.
   — Молчишь... Ну, молчи. Я тут думаю, что с тобой делать, а ты молчишь... Может, к мэру Ленинграда в компанию хочешь, в Париж? Так не стесняйся, скажи. Проводим с почестями... с остановкой в Лефортово, понимаешь, — Президент с наслаждением топтал бывшего профессора математики, будто вымещая на нем классовую ненависть пролетариата к интеллигенции. — Молчишь... Когда воровал, небось, душонка то твоя пела. А теперь и сказать то нечего... Вот уйду я, что делать то будете? За кордон рванете? Так ведь можно и не успеть...
   Повисла тяжелая пауза. Президент, как китайский болванчик, слегка покачивался в роскошном кресле.
   — Дураки вы. Все нажраться не можете. Вам, понимаешь, и без того за здорово живешь коммерсанты денег дают, ан нет. Сами лезете. Ну, лезьте, я вам уже мешать не буду. Придет новый премьер, вы не так запоете. На коленях ползать будете. Да ты сиди, — глава государства заметил рефлекторное движение чиновника, — успеешь еще в ножки бухнуться.
   У главы Администрации от ужаса свело живот. Он знал, что за неприметной дверцей позади него всегда сидят наготове три «волкодава» из президентской охраны, которым глубоко безразличен любой ранг посетителя. Безопасность «тела» заслоняет всякие моральные нормы, эти ребята выстрелят не раздумывая даже в родственника Первого Лица, если тот попробует сделать что либо неадекватное...
   Стрелять, конечно, «волкодавы» не станут, им достаточно продемонстрировать чиновнику клочок сероватой бумаги со словами «Постановление на задержание», подписанный любым вызванным для этой цели прокурором. И ничье заступничество не поможет — один подельник главы Администрации, некогда министр юстиции, нынче полировал своей задницей нары, другой слетел с поста в секретариате по делам СНГ и через день таскался на допросы к следователю с многообещающей фамилией Собакин.
   Минуты три Президент наслаждался произведенным эффектом, разглядывая то белеющего, то багровеющего бюрократа...
   Беззастенчивое, ничем не завуалированное воровство столь раззадорило Первое Лицо, что оно напрочь позабыло о том, зачем пригласило чиновника, и полностью сосредоточилось на нюансах вскрывшейся аферы. А склеротические изменения мозга не позволили информации о так и не найденном россиянине задержаться в памяти дольше, чем на время, оставшееся до начала разговора.
   Судьба Рокотова осталась невыясненной, и в дальнейшем к этой теме был потерян всяческий интерес. Среднее звено чиновников МИДа отрапортовало наверх, что эвакуация закончена, в документах, направленных в МЧС, быстренько подчистили, где надо, и спасатели с уверенностью доложили, что вывезли всех до единого. Слух о пропавшем биологе заглох сам собой, ибо столь мелкая фигура не вызывала никаких эмоций даже у депутатов Государственной Думы. Тем более, что ни к какой из партий Владислав не принадлежал и влиятельных родственников у него не было...
   * * *
   Стемнело.
   Что творится в шахте, снаружи было уже не разглядеть, и Влад с Коннором выбрались к выходу. Биолог внимательно осмотрел местность, прислушался и сделал вывод, что в радиусе километра двуногих нет — птицы спокойно устраивались на ночлег, ничуть не обеспокоенные присутствием кого либо постороннего. Будь по иному — и стайки пернатых избрали бы для отдыха другое место.
   Время до вечера он провел с пользой. Беседуя с американским летчиком, оказавшимся парнем толковым, Владислав немного поэкспериментировал с химикатами и опытным путем определил необходимые пропорции марганца и вазелина для создания зажигательного механизма. На пятый раз комочек бумаги с этими ингредиентами запылал ровно через пятнадцать минут.
   Веревку Рокотов расплел, а концы связал в один, и вместо пятнадцатиметрового отрезка у него оказался шестидесятиметровый, которого должно было хватить для задуманного.
   Баллон с кислородом весил около сорока килограммов. Беглецы осторожно затолкали его в пустой рюкзак, и Джесс взвалил ношу на плечи.
   — Нормально? — шепотом спросил Влад. Американец сделал несколько пробных шагов.
   — Терпимо.
   — Километр пронесешь?
   — Мы с таким грузом по две мили бегали, когда я в Форт Дедриксе начальный курс проходил.
   — Под ноги смотри, это тебе не спортплощадка...
   Сначала к подножию горы спустился американец, следом за ним Владислав отправил рюкзак. Бросил взгляд на убежище, куда они больше не вернутся, и спрыгнул вниз.
   Летчик грамотно контролировал окрестности, разместившись между двух огромных валунов. Площадка перед шахтой просматривалась как на ладони.
   — Давай принимай рюкзак и двинулись, — приказал Влад.
   Коннор нацепил лямки, пошевелил плечами, чтобы груз лег поудобнее, и кивнул.
   — Идешь след в след. Если слышишь посторонний шум — падай в противоположную сторону, — Рокотов подтянул ремень автомата. — Пистолет не вынимай, от него в лесу все равно никакого толку.
   — Ясно. Направление?
   — Прямо до леса, там — чуть правее.
   — Роджер.
   Владислав пригнулся и легким неспешным шагом двинулся к опушке.
   До болотца, булькающего сероводородом, они добрались через час, останавливаясь каждые пятнадцать минут и внимательно прислушиваясь к шорохам леса.
   На краю полянки Влад срубил длинную слегу и за четверть часа прощупал безопасный путь к середине топи, где едва возвышался неприметный островок. Болото было всего метров пятьдесят шириной, но извилистое и вытянутое к югу, так что обходить его пришлось бы по дуге аж через дальние холмы.
   С противоположной стороны болота Рокотов навалил кучу хвороста, который в условленный момент должен превратиться в «костер потерявших бдительность беглецов».
   Самым сложным оказалось доставить на середину топи треклятый баллон. Дыша через рот, чтобы не одуреть от вони, биолог и летчик дотащили металлический цилиндр до кочки метрах в двадцати от края островка и плюхнули его на сырую траву.
   — Пахнет, просто ужас! — Коннор вытер рукавом пот со лба.
   — Не то слово, — согласился Владислав, переводя дух. — Но для нашего дела это сладкий аромат победы. Тут тысячи кубометров болотного газа. Мало не покажется... Все, давай работать.
   Найденной в шахте проволокой Рокотов примотал к штуцеру гранату, затянул намертво воротом из толстой ветки. К кольцу гранаты прочно, на несколько узлов, привязал конец веревки.
   Теперь оставалась самая сложная часть.
   Влад потыкал слегой болотную жижу, чем вызвал целый гейзер сероводорода, и остался доволен избранным местом.
   — Аккуратненько... Придерживай днище, я буду вытравливать веревку...
   Коннор, напрягая все силы, чтобы баллон, повиснув над центром лужи, не вырвался из рук, плавно развел руки. Баллон с кислородом вертикально пошел на дно. Рокотов быстро стравливал конец, привязанный к гранате, и когда сорокакилограммовая железяка коснулась плотного ила на дне, у него в руках осталась половина пятнадцатиметрового участка веревки.
   — Нормально. Глубина — метров семь. Теперь не менее аккуратно отходим, чтобы веревку не запутать...
   — Хочешь остаться на этой стороне? — шепотом спросил Кудесник, когда они вернулись на твердую почву.
   — Конечно. Они попрутся туда, на тот берег, где будет костер. А подойдут отсюда. Соответственно, пока то се, паника, мы уйдем им в тыл.
   — Логично, — согласился летчик. — А сработает?
   — Должно. Такого никто не ожидает... Ладно, сиди здесь, — указал Влад на маленький овражек. — А я сбегаю на тот берег, костерок запалю.
   Хворост он заранее полил соляркой из фляжки. Экономно, израсходовав четверть запаса, остальное приберег на потом. При должной смекалке из солярки получается неплохой аналог напалма. Конечно, если знать, с чем смешивать горючую жидкость.
   Бросив для верности в кучу хвороста два бумажных шарика с вазелином и марганцовкой, Рокотов тем же путем вернулся обратно и залег рядом с Коннором в овражке, держа конец натянутой по поверхности болота веревки. От края топи их отделяла полоса сухой земли шириной метров тридцать.
   «Должно хватить, — подумал биолог, — не зацепит... А потом уйдем на запад, по дну этой ложбинки... Только бы веревку не забыть смотать».
   Потянулись минуты ожидания.
   — Как думаешь, где сейчас полицейские? — еле слышно поинтересовался летчик.
   — А черт их знает. В двух милях от нас, скорей всего, — Рокотов перевернулся на спину. — Через часок будут, как костер разгорится. Пройдут во он там, по той роще.
   — Сколько их всего?
   — Сложный вопрос... Человек сорок пятьдесят, думаю. Но могу и ошибиться. Видели мы с тобой около двадцати. Еще где то десяток в засаде, плюс снайперы, наблюдатели. Они, сволочи, хитрые, их на зачерствевшем гамбургере не проведешь... В прямом бою у нас шансов нет, остается только ловить и давить поодиночке. Они люди опытные, стало быть, по шаблону действуют, а мы — как Бог на душу положит. На том и сыграем, — Владислав снова перевернулся на живот. — Я считаю, что нам жизненно необходимо этих козлов как следует напугать. Есть у меня парочка задумок... Может, и получится их отсюда выжить. Если потери будут слишком большими, могут струхнуть... Смотри, а костерок то наш занялся!
   В сотне метров от них весело запылал хворост. Сухие ветки, собранные в кучу сразу за опушкой реденькой рощицы, виднелись издалека и служили поисковой команде неприятеля прекрасным ориентиром. Однако стволы деревьев все же не позволяли разглядеть, есть ли кто рядом с огнем. Для этого необходимо было пересечь болотце и приблизиться вплотную. На что и рассчитывал биолог.
   — Хорошо горит, — согласился Коннор. — А не погаснет раньше времени?
   — Нет. Я туда несколько деревяшек потолще запихнул, так что часа на два пламени хватит. А за это время они точно подтянутся.
   — Радиста бы взять, — мечтательно протянул Джесс.
   — Возьмем, — кивнул Рокотов. — Но не сейчас... Конечно, славно было бы воспользоваться паникой и прихватить «Морзе», но, боюсь, для такой операции у нас с тобой силенок не хватит. Радист вряд ли пойдет в авангарде. Скорее всего, он сидит в основном лагере. Нам придется выманить куда нибудь их основные силы и попытаться за это время уничтожить базу. Но сначала ее еще надо найти. А это задача не из легких.